Ф. К. Каст 9 страница

— Что ж, тут есть здравый смысл,— задумчиво проговорила Бригид.— Конечно, женщины должны были велеть вам держаться подальше от тропы Стражи. Они боялись, что вас схватят.

— И что мы погибнем,— тихо сказала Сиара.

— Сейчас все будет по-другому,— подбодрил ее Кухулин.

— Конечно! — На лице шаманки вновь засияла искренняя улыбка.— Вы же с нами. Нельзя забывать и о жертве твоей сестры. Все будет хорошо.

Кухулин пробормотал что-то не особо понятное, желая, чтобы она не была столь наивной. Жители Партолоны больше века ненавидели фоморианцев. Слова сестры, присутствия воина и охотницы не хватило бы для того, чтобы склонить на свою сторону тех, кто слишком хорошо помнил о жестокости крылатых демонов.

— Мы с Ку только что говорили о походе и пришли к выводу, что воин должен побеседовать с детьми, успокоить их. Потом мы пойдем дальше.

— Очень хорошо, Кухулин! Я скажу об этом своим соплеменникам.— Крылатая женщина ослепительно улыбнулась, сжала руку воина и поспешно удалилась.

— Видишь, это правильное решение,— заметила Бригид с напускной беспечностью.

«Сиара улыбнулась и дотронулась до Ку. Это именно то, что нужно. Воину требуется контакт с женщиной, чтобы он снова почувствовал полноту жизни»,— еще раз заявила себе кентаврийка.

— Там,— произнес воин, остановил коня и махнул рукой в сторону щели между двух темно-красных камней.

Поблизости не было ни одного растения. Щель оказалась вертикальной, узкой. В ней устрашающе выл ветер.

— Это проход к тропе Стражи, путь в Партолону.

Кухулин стоял у начала тропы. Новые фоморианцы внимательно смотрели на него. Он взглянул на небо. Солнце уже перевалило на запад, но было еще довольно высоко в сине-серых небесах.

«Мы как раз успеем добраться в замок Стражи до темноты»,— подумал воин и взглянул на примолкшую толпу.

Ему показалось, что даже козлы стояли смирно.

— Начинай,— шепнула Бригид и придвинулась к нему.— Они ждут. У нас мало времени.

Кухулин нахмурился, хотя и понимал, что кентаврийка права. Похоже, охотница до противного сведуща в слишком многих вещах.

«В ее сны являлась разбитая часть моей души. Это изумительно! Получается, что она права и в этом. Вот почему я не могу оставить позади смерть Бренны и чувствую себя таким опустошенным и потерянным. Если Бригид не ошиблась в этих вещах, значит, она верно говорила и о другом. Я исцелюсь, когда моя душа снова станет единой. Тогда я смогу жить без Бренны, возможно, даже научусь снова быть счастливым. А хочу ли я этого?»

— Ку! — прошептала Бригид.

«Во имя Богини! Воин грезит наяву, в то время как все уставились на него и ждут, когда он заговорит. Разбита его душа или нет, но ему придется собраться — если не в буквальном смысле, то в переносном».

Кухулин откашлялся, выступил вперед и сказал:

— Вы замечательно вели себя во время путешествия. Мы с охотницей гордимся вашей силой и выносливостью.

Крылья радостно зашелестели. В блестящих детских глазах появились улыбки. Воин переводил взгляд с одного ребенка на другого, стараясь, чтобы каждый из них почувствовал, будто он говорит только с ним.

— Вам известно, что Фаллон обезумела и убила Бренну?

Дети энергично закивали.

— Она ждет наказания в замке Стражи.— Кухулин помолчал, и дети снова закивали.— Тогда вы должны быть готовы к тому, что тамошние воины не сразу поверят вам.— Воин ждал, что маленькие путешественники будут отрицать это или расстроятся, но они всего лишь снова притихли и не отводили от него глаз.— Я не хочу, чтобы вы боялись.

Пока Ку говорил, Бригид внимательно смотрела на детей. Он замолчал, и она взглянула на него.

«Голос этого человека оказался таким нежным! Так говорил когда-то тот Кухулин, который был не только талантливым воином, но и очень незаурядной личностью. Вот почему Бренна в конце концов позволила себе полюбить его».

Бригид изумилась, подумав о том, что теперь, когда грозный воин утратил вкус к жизни, но при этом мог говорить нежным голосом, она стала понимать, почему ее подруга не смогла ему отказать.

— Я буду с вами,— продолжал Ку.— Бригид тоже. Но у вас есть нечто большее, чем наша защита. В вас столько доброты, что воины замка Стражи не смогут этого не заметить.— Кухулин глубоко вздохнул и пропустил пальцы через растрепанные волосы.— Я знаю, что это так, потому что был таким же, как они, даже хуже. Я приехал к вам и искал тех, кого смог бы обвинить в смерти Бренны. Я хотел найти монстров и вылить на них всю свою ненависть.— Его суровое лицо смягчилось.— Вместо этого я нашел вас.— Воин поколебался и провел рукой по лицу, словно не мог больше сдерживать те эмоции, которые таил несколько недель.— Я...

— Не волнуйся, Ку! — раздался из толпы голосок Каины.— Мы понимаем. Ты ведь нас тогда не знал.

— Ага, ты нас тогда не знал,— подхватил Лайэм.

Тогда, словно вода, прорвавшая плотину, дети бросились к одинокому воину. Бригид фыркнула и быстро отошла, потому что они окружили его, ласкали маленькими ручками и по-детски утешали. Кухулин сначала оторопел. Великан стоял среди маленьких крылатых фигурок и беспомощно глядел на них. Затем он глубоко вздохнул, присел и открыл им объятия. Не веря своим глазам, Бригид смотрела, как тихие слезы прочерчивали влажные дорожки по лицу Кухулина.

— Вот оно, началось,— проговорила Сиара.

Охотница поняла, что зловещая способность Сиары подходить неслышно стала казаться ей нормальной, но не знала, хороший это признак или плохой.

— Что началось? — уточнила Бригид.

— Выздоровление. Он снова позволяет себе испытывать эмоции.

— Часть его разбитой души посещала меня во сне.— Бригид старалась говорить очень тихо, чтобы ее могла слышать только шаманка.

— Я не удивлена. Между ним и тобой возникла сильная связь. Кухулину не составило труда услышать, что ты зовешь его. Разумеется, он ответил.

Бригид повернулась к Сиаре и спросила:

— А между ним и тобой? Какая связь между вами обоими?

— Не думаю, что это можно назвать связью. Кухулин ценит женское изящество и красоту. Только и всего,— улыбнулась шаманка.

Бригид, услышав этот несерьезный ответ, сузила глаза и заявила:

— Не вздумай его обидеть.

Смех Сиары оказался чарующим и мелодичным.

— Не беспокойся, охотница. Я не собираюсь обижать твоего воина. Совсем скоро ты поймешь это.— Шаманка отсмеялась, хлопнула в ладоши, повернулась к детям, столпившимся вокруг Кухулина, и сказала им: — Идемте! Надо попросить благословения Эпоны.

Дети расступились. Сиара прошла сквозь толпу, улыбнулась Кухулину и заняла его место в центре круга. Воин почтительно кивнул шаманке, встал рядом с Бригид, вытер лицо и провел по волосам рукой, влажной от слез.

— Ты в порядке? — спросила кентаврийка.

Он посмотрел на нее и чуть застенчиво пожал плечами:

— Я не собирался поддаваться эмоциям.

— По-моему, это как раз то, что надо было детям.

Он поднял брови и спросил:

— А мне тоже это было нужно, да?

Не успела Бригид раскрыть рот, чтобы ответить, как Сиара подняла лицо к небу и произнесла:

— Благословенная Эпона!

Имя Богини, будто жар, пробежало по телу Бригид, а потом ей вдруг стало холодно. У охотницы перехватило дыхание.

Она заговорила и вдруг поняла, что произносит слова Эпоны, а не свои:

— Да, тебе тоже это было нужно. Со временем ты это уразумеешь.

Кухулин во все глаза уставился на кентаврийку. Энергия ее слов почти висела в воздухе между ними. Совсем как Эльфейм, когда к ней прикасалась Богиня.

Внезапно Сиара воздела над головой руки и крылья так изящно, словно ожила волшебная картина, и нежным, чистым голосом начала молитву:

Сегодня мы входим в Партолону

с помощью силы Эпоны,

через свет Ее солнца,

через сияние Ее луны,

через блеск Ее огня,

через стремительность Ее ветра,

через глубину Ее моря

и недвижность Ее земли.

Мы идем с нашей Богиней.

Она защищает и любит нас.

Славься, Эпона!

— Славься, Эпона! — воскликнули дети.— Славься, Эпона!

Кухулин чувствовал за спиной магический жар, но не повернулся, чтобы присоединиться к шаманке и славить Эпону вместе с новыми фоморианцами. Он продолжил во все глаза смотреть на охотницу, завороженный серебряно-белым светом, который окрасил ее слова и окружил тело, как тончайшая ткань. Бригид тоже посмотрела на него, и в ее фиолетовых глазах отразилось изумление.

— Я говорила Ее слова,— прошептала кентаврийка Кухулину.

— Я знаю это и до сих пор вижу на тебе руку Богини,— отозвался он.

Бригид задрожала, и признаки присутствия Эпоны исчезли.

— Почему? — Голос Бригид охрип от эмоций.— Почему Она говорила с тобой через меня, а не через Сиару? Я же не шаманка, Ку!

— Не могу сказать, Бригид. Я не делаю вид, что понимаю действия Эпоны.

Но в глубине души воина что-то зашевелилось. Крохотное дыхание мысли, более иллюзорное, чем туман, пронеслось через его разрушенную душу.

«Если бы я мог, то выбрал бы Бригид, чтобы она сказала мне слова Эпоны. Наверное, я начинаю понимать действия Богини...»

Тропа Стражи была гораздо шире и удобнее, чем тайный проход, который нашли Лохлан и его люди, но идти по ней было совсем не просто. Когда путники забрались в громадную алую утробу горы, им показалось, что они в пещере. У Бригид мелькнула тревожная мысль о том, что здесь совсем как в могиле, пропитанной кровью. Ширина прохода все время менялась. Иногда он сужался так, что по нему едва могла протиснуться лошадь, потом становился таким широким, что здесь плечом к плечу прошли бы несколько вооруженных воинов. Но путь, узкий или широкий, оставался сложным. Он походил на извилистое ущелье. Острые камни устилали основание из гладкого сланца. Идти было трудно. Бригид все время приходилось осторожничать, чтобы не поскользнуться. Сосредоточиться ей было трудно. Она до сих пор не могла отойти от изумления, отказывалась поверить в то, что через нее говорила Эпона. Но кентаврийка не ошибалась. Слова, которые Бригид сказала Кухулину, не были ее собственными. Энергия, дрожью пробежавшая через ее тело, появилась в результате прикосновения Эпоны.

Кентаврийка пожалела, что с ними не было Эльфейм. Подруга, легко и непринужденно владевшая энергией Богини, могла что-нибудь посоветовать. Кстати, если бы Эль была с ними, то Эпона, скорее всего, говорила бы через нее, а не через охотницу, которая не имела никакого желания передавать слова Богини.

Бригид нахмурилась и быстро огляделась кругом, тревожась, что кто-нибудь подслушает ее богохульные мысли.

«Это не значит, что я предаю Эпону, хотя едва могу справиться с проблемами в собственной жизни. Я вряд ли подхожу для того, чтобы получить в дар прикосновение Богини. Я для этого слишком, чертовски несовершенна».

— Камни меняют цвет. Мы, должно быть, прошли половину пути,— заметил Кухулин.

Проход расширился. Кентаврийка и воин оказались бок о бок. Бригид посмотрела на стены, круто уходящие вверх. Оттенки крови начали разбавляться вкраплениями серого мрамора.

— На сей раз я не был слишком занят спором с тобой, поэтому и заметил изменение цвета,— сказал он со слабой улыбкой.— Когда вся краснота исчезнет, мы достигнем замка Стражи.

— Я и не поняла, что окраска камней снова изменилась,— произнесла Бригид, довольная тем, что можно было поговорить о чем-то безобидном.

— Это странно. Трирские горы полностью красные, за исключением области, окружающей замок Стражи. В тех местах все серое. Я учился там четыре года, и все это время никак не мог привыкнуть к суровости замка и местности, окружавшей его.— Бригид удивленно взглянула на него, и всадник продолжил: — Я знаю, что воины должны расти в суровых условиях. Официальная версия гласит, что это помогает лучше сконцентрироваться на искусстве битвы на мечах, а также на стратегии и тактике,— хмыкнул Кухулин.— Я же считаю такие проблемы ненужными и противными, способствующими только тому, чтобы заставить меня упорно трудиться. За настырное преодоление трудностей меня часто награждали поездками домой, где было больше всяких приятных преимуществ.— Он хохотнул.— Думаю, в основе моей легендарной способности обращаться с мечом лежит юношеское отвращение к тоскливому пейзажу.

Бригид наклонила голову, бросила на него оценивающий взгляд и заметила:

— Так говорил тот Кухулин, которого я знала прежде.

— Знаю,— выдохнул он, пожав плечами.— Когда ты рассказала мне о снах, я почувствовал себя другим.— Воин поднял на нее глаза.— Ты сумела донести до меня мысль о разрушенной душе. Если я верю в это, то, может быть, смогу скрепить ее. В смысле, мы сумеем.— Он снова помолчал.— Я все отдал бы за то, чтобы снова почувствовать себя нормальным. Я начал было думать, что единственный способ избежать этой бесконечной боли — покончить с собой. Сегодня, впервые со дня смерти Бренны, я считаю, что могу найти способ жить снова.

Лицо Бригид вспыхнуло, она почувствовала громадное облегчение и кое-как промямлила:

— Я рада, Ку.

— Кухулин! Бригид! — позвала Сиара, и они замедлили шаг, ожидая, пока крылатая женщина догонит их.— Понимаю, что у нас мало времени, но детям нужен отдых. Они устали сегодня.

— Один короткий привал — это хорошо. Но только один. Мы не можем позволить себе большего. Скажи им, что мы уже прошли половину пути. Такое известие должно поддержать их силы,— заявил Ку.

Сиара засияла радостной острозубой улыбкой и предложила:

— Поговори с детьми сам. Если это скажешь ты, то они мгновенно забудут об усталости.

— Иди к ним,— поспешно сказала Бригид.— Я пойду вперед, потому что заметила след дикого козла. Было бы неплохо войти в замок Стражи не только с голодными ртами, которые надо накормить.

— Хорошая мысль,— согласился Ку. Когда охотница повернулась, чтобы уйти, он тронул ее за руку и предупредил: — Будь осторожна. Камни скользкие. Мой конь сегодня несколько раз чуть не упал.

Бригид скрыла удивление, возникшее от его прикосновения и таких слов, изящно выгнула бровь и сердито взглянула на него.

— Я не похожа на твоего жирного, пустоголового мерина.— Она тряхнула волосами и понеслась вдаль.

— Он не жирный! — с улыбкой крикнул Ку ей вслед.

— Ты оберегаешь ее, Кухулин,— негромко сказала Сиара.

Он бросил пристальный взгляд на гибкую женщину, стоявшую совсем рядом. Она поистине была одной из самых ярких красавиц, которых воин когда-либо видел. Но Ку не замечал ее очарования, пока шаманка не станцевала для них вчера вечером.

Затем младший брат Эльфейм осознал, что сказала Сиара, и машинально ответил:

— Да, я ее оберегаю. Она член клана Маккаллан. Но это не значит, что охотница не может сама о себе позаботиться. Кентаврийка — отличная воительница.

— Ты в ней это ценишь,— еще шире улыбнулась Сиара.

— Конечно,— ответил он.

— Хорошо. Я рада, что она твой друг. В будущем ей понадобится, чтобы друзья были рядом.

Кухулин сузил глаза и спросил:

— О чем ты, шаманка? Ты видишь, что охотнице грозит опасность?

— Мой дар не только предвидение. Я понимаю!.. Когда тебя коснулось царство духов, ты получил сильный дар предвидения, много раз узнавал о событиях прежде, чем они случались.

Кухулин грубо буркнул что-то в знак согласия. Если бы слова крылатой женщины о Бригид не встревожили его так сильно, то он постарался бы свернуть этот разговор. Красивая или нет, но Сиара была шаманкой. Кухулин всячески избегал общения с миром духов или его эмиссарами. Он с трудом справлялся с Бригид и с проблемой разрушенной души. Но это было другое. Бригид походила на него. Она тоже не любила иметь дело с царством духов.

Сиару смутил грубый ответ воина и то, что он мгновенно ощетинился.

— Мои предвидения никогда не бывают такими же ясными, как твои,— сказала она.— Во мне просто возникает неопределенное чувство. Инстинкт иногда заставляет меня говорить или делать то, объяснение чему становится понятным только в будущем. Я чувствую, что преданность друзей сыграет важную роль в бурной жизни охотницы.

— У нее проблемы?

— Не могу сказать, но знаю, что ей будут нужны друзья, хотя бы один, очень близкий.

— Я буду помнить об этом,— сдержанно кивнул Кухулин.

— Я рада. — Пленительная улыбка вновь осветила лицо Сиары.— Об охотнице надо позаботиться. Эта благородная кентаврийка достойна всяческого уважения.— Кухулин снова что-то пробурчал, а шаманка предложила: — Давай вернемся к детям. Они с ума сойдут от радости, когда услышат, что мы уже почти на границе с Партолоной.

Кухулин спешился и повел коня к детям, не думая о том, что скажет им. Его мысли были поглощены серебряноволосой охотницей.

«Я хотел бы оказаться рядом и удостовериться, что с ней ничего не случилось. Сестра повесит меня или разорвет на куски, если я позволю кому-то причинить вред кентаврийке.— Воин вздрогнул как от озноба.— Нет! С Бригид ничего не случится. Я прослежу за этим».

Несколько небольших камней сорвались с отвесной стены справа от нее. Охотница нахмурилась.

«Слишком круто, черт побери!»

Стены прохода были пронизаны узкими тропками, переходящими в щели, которые формировали пустоты, похожие на пещеры и тянущиеся вдоль предательских склонов. Козлы были там. Об этом ей сказал внутренний голос, когда она увидела следы и пучки шерсти. Но кентаврийка не могла до них добраться, и это ее необычайно расстроило.

Охотница упорно продвигалась по проходу, внимательно изучала любую, даже самую узкую щель в стене. Она соображала, как можно подняться к верхним пещерам и выбраться наверх. Оттуда посыпался целый град камней, на сей раз сопровождаемый приглушенным вскриком.

Это шумели не козлы. Бригид остановилась. Ее острые глаза тщательно исследовали тени, лежащие у каждого выступа серо-красной скалы, и вскоре обнаружили знакомую фигуру. Она вздохнула. Это была одна из многих причин, почему охотницы обычно не хотели рожать. Дети очень назойливые.

— Я тебя вижу, Лайэм. Спускайся оттуда. Сейчас же!

Голова мальчишки высунулась с края широкого выступа. В сумраке прохода его улыбка выглядела по-детски сияющей и пылкой.

— Я шел за тобой так долго, а ты даже не заметила! Это потому, что я учусь охотиться!

Бригид фыркнула. Она не увидела его совсем по другой причине. Кентаврийка позволила себе углубиться в проблемы Кухулина, в размышления о неожиданном прикосновении Эпоны и о том, как привести орду крылатых детей в страну, жители которой не желали иметь с ними никакого дела.

— Прекрасно. Молодец,— неловко проговорила она, прикрыла рукой глаза от солнца и взглянула на западную сторону прохода.— Теперь спускайся. Тебе пора возвращаться к остальным детям.

Нимало не смутившись, Лайэм еще больше высунулся из-за края выступа. Теперь он чрезвычайно походил на птенца, присевшего на краю гнезда.

— Я не могу вернуться и должен тебе помочь!

Бригид напряглась и жестом велела мальчику отойти от края. Она ненавидела высоту. От одного лишь вида того, как этот негодник взгромоздился на самый край, ей стало нехорошо.

— Лайэм,— строго сказала она.— Не нависай над обрывом. Ты можешь упасть.

— Не волнуйся, мастер! Я не боюсь и умею летать.

Темно-серые крылья Лайэма развернулись. Он качнулся вперед, с легкостью балансируя, поймал воздушный поток и выпрямился.

— Отлично. Хорошо,— торопливо проговорила Бригид. Кентаврийка продолжала жестами отгонять его от края и постаралась не обращать внимания на то, что он назвал ее мастером. Так ученики обычно величали своих учителей.— Я вижу, что ты прекрасно держишь равновесие.

— И умею вести себя тихо! — прокричал он.

— Разумеется. Поэтому я думаю, что на сегодня достаточно. Спускайся и беги к остальным.

Улыбка Лайэма погасла, крылья опустились, потом ОН кое-как промямлил:

— Но мы еще не поймали дикого козла.

— Знаешь, один из первых уроков, который ты должен усвоить, заключается вот в чем: козла можно поймать не всегда.

«Что я говорю? Выдаю какой-то неловкий детский лепет».

— Правда? — спросил Лайэм, изучающе глядя на нее.

Бригид вздохнула и ответила:

— Козлы там. Я здесь. Значит, сегодня я не сумею поймать ни одного из них.

Лайэм снова расплылся в искренней острозубой улыбке и вдруг заявил:

— Я могу заставить козлов спуститься!

— Нет, ты должен спуститься сам и...— начала было она и захлопнула рот.

В этом действительно имелся смысл. Он был там. Козлы тоже. Кентаврийка понимала, что, конечно, не сможет подняться к ним. Даже если бы она была человеком, то не сумела бы вскарабкаться по этим гладким отвесным стенам.

— Да! Да! — нетерпеливо подпрыгивал мальчик.— Я могу пригнать козлов к тебе.

Бригид, размышляя, склонила голову набок и спросила:

— Думаешь, ты сможешь их найти?

— Да! Да! — Он взглянул на нее и громким шепотом сказал: — Когда ветер дует справа, я их слышу. У меня хороший слух, правда хороший. А еще я их чую. От них несет козлиным духом.— Мальчишка снова заскакал, а потом с трудом заставил себя угомониться.— Они — там.— Он показал прямо перед собой.

«Что же, пусть такой нестандартный способ охоты на горных козлов и кажется мне совершенным безумием, но он может сработать».

— Хорошо. Но только если ты пообещаешь, что сделаешь все в точности так, как я скажу.

— Обещаю! Обещаю! — Крылья мальчика расправились, он запорхал по выступу, счастливо пританцовывая.

— Лайэм! — прикрикнула Бригид, и ребенок замер.— Тебе надо быстро научиться управлять своими чувствами. Особенно во время охоты.

«Конечно, он не является ни кентаврийкой, ни кентавром, ни охотницей!..»

Бригид покачала головой, адресуя этот упрек больше себе, чем мальчику, который во все глаза смотрел на нее.

— Я хочу, чтобы ты сделал следующее. Осторожно и тихо иди по тропинке, которую нашел, слушай звуки, издаваемые козлами, ищи признаки того, что они прошли этим же путем.

— Я буду осторожным и тихим, притворюсь, что я охотница.— Его глаза расширились, он поднял маленькую когтистую ногу и задумчиво уставился на нее.— А еще я сделаю вид, что у меня волшебные копыта, которые не топают на ходу.

Бригид едва не вытаращила глаза.

«Мальчик думает, что он кентавр. У этого ребенка растут крылья и когти, а он притворится, что у него есть копыта. Волшебные, заметьте. Этот явный бред не может служить хорошим предзнаменованием для его будущего развития. Или может? Похоже, чем больше времени я провожу среди детей, тем меньше знаю о них. Они не поддаются здравому смыслу».

— Сначала притворись, что ведешь себя тихо. Тебе надо только найти козлов. Потом осторожно возвращайся ко мне. Когда я скажу, что готова, забудь о том, что у тебя волшебные копыта, которые не топают. Выскакивай и кричи на них. Но держись подальше от края, иначе они убегут далеко в горы.

«К тому же меня стошнит, если я увижу, что маленький крылатый мальчик цепляется за край отвесной пропасти, пока вокруг него носятся козлы».

— Обходи их сзади, а потом кричи.

— Понимаю.— Он несколько раз энергично качнул головой вверх-вниз.— Ты хочешь, чтобы я пригнал их к тебе.

— Да. Именно так. Я буду медленно идти здесь, под тобой. Если нам очень повезет, то козлы, убегая от тебя, помчатся в эту сторону.

«Теоретически это хороший план. Я и сама убежала бы от воплей и прыжков этого милого мальчика».

— Звери выскочат прямо на меня.

— И ты подстрелишь одного на ужин! — завершил он с видом триумфатора.

— Надеюсь.

— Если это случится, то я стану твоим учеником?

— Посмотрим,— уклончиво ответила Бригид.— Поступить в учение к охотнице — сложная процедура.

— Я понимаю.— Лайэм закусил губу, скуксился, но его лицо тут же прояснилось.— И буду очень стараться. Вот увидишь. Я стану отличным охотником!

— Стараться — это всегда хорошо,— глупо ответила Бригид.

Мальчик взмахнул крыльями, которых не бывает у кентавров, взлетел и повернулся лицом к ветру.

— Будь осторожен, держись подальше от края! — крикнула Бригид ему вслед.

Что ж, ребенок вел себя тихо. Охотница должна была признать, что Лайэм действительно неслышно передвигался по узкой тропе, идущей по краю отвесной стены. Лишь иногда вниз валились случайно сброшенные камушки, на которые натыкались его придуманные волшебные копыта. Он не хихикал, не шелестел крыльями, не сыпал вопросами.

«Может быть, взять мальчика под контроль можно было только так, заняв его делом?»

Бригид подняла глаза наверх и заметила, как исчез кончик крыла. Проход резко свернул направо, и Лайэм пошел по нему, не теряя из вида след козла.

«Нет, я ошибаюсь и не контролирую мальчика. Он погружен в собственный, придуманный мир, где играет в меня, волшебную охотницу-кентаврийку. Просто так уж совпало, что временная тишина оказалась частью игры. Интересно, я в детстве была похожа на него, так же болтала, скакала, переполненная фантазиями и выдумками?»

Охотница вздохнула. Она не помнила себя маленькой. Бригид казалось, что она уже родилась взрослой, придавленной необходимостью исполнить обычай и все ожидания матери.

Поднялся ветер, сразу же сильно похолодало. Бригид вздрогнула и посмотрела на заходящее солнце.

«Сколько времени мы с Лайэмом охотимся?»

Отвесные стены прохода, похожего на туннель, здесь почти полностью состояли из серого камня. Неудивительно, что кругом было так темно. Красный цвет хотя бы делал все ярче. Серый же будто бы впитывал в себя свет заходящего солнца, словно стены хотели похитить духа дня.

Охотница снова задрожала, почувствовала, как по коже побежали мурашки, приподнимая мягкие волоски на затылке. Ее глаза скользили по серым каменным стенам.

«Куда пропал этот мальчишка? Я ничего не вижу за крутым поворотом. Проклятье! Он не должен был уйти далеко.— Бригид остановилась и стала слушать ветер.— Кажется, это блеяние козла? Похоже на то». Она прислушалась повнимательнее.

Пронзительный крик, раздавшийся сверху, заставил ее выхватить стрелу из колчана, висевшего на спине, и согнуть лук так быстро, что любой наблюдатель заметил бы лишь серебристое мелькание. Движения Бригид были молниеносными. Она нацелила стрелу туда, откуда донесся звук, и у нее перехватило дыхание.

Над головой охотницы кружился серебряный ястреб с золотыми крыльями. Словно привлекая к себе внимание, он стал опускаться на воздушных потоках, сложив крылья и направляясь прямо к Бригид. Она чувствовала себя как статуя, застывшая с нацеленной стрелой, не могла пошевелиться, лишь во все глаза уставилась на прекрасную птицу, парящую в воздухе. Золотой глаз ястреба впился прямо в зрачки Бригид. В его глубине кентаврийка увидела отражение собственной души.

Она чувствовала их связь.

«Свобода... Сила... Храбрость... Тот, кто ищет справедливости... Воин... Можно использовать по праву.— Слова, произносимые ясным незнакомым голосом, пронеслись через сознание кентаврийки.— Я принадлежу тебе, а ты — мне. Давно пора признать нашу связь, сестра».

Ястреб снова издал пронзительный крик и скользнул так близко от Бригид, что поток воздуха, идущий от его крыльев, шевельнул волосы охотницы. Что-то вдруг укусило Бригид прямо в середину лошадиной спины так же больно, как назойливая черная муха, которая водится на равнинах.

«Дар. То, что слишком долго скрывалось... Совсем как наша связь и сила, которая является твоим наследием».

Бригид совершенно растерялась, обернулась и посмотрела вслед золотой птице.

«Кожа до сих пор горит от болезненного укуса. Проклятая птица клюнула меня?»

«Опусти глаза»,— услышала охотница, посмотрела вниз и увидела камень.

Его сине-зеленый яркий цвет выделялся на фоне серого сланца, напоминал оазис в мрачной пустыне. Кентаврийка подняла камень и удивилась яркой окраске, гладкости, теплому прикосновению к коже. Он о чем-то напоминал ей.

Птица, кружащая над ней, снова закричала, и Бригид вскинула голову.

«Ты нужна ему».

— Кому? — вслух спросила Бригид.

Голос в ее голове внезапно сменился криком: «Лайэм!»

Бригид сунула бирюзовый камень во внутренний карман и пустилась в осторожный галоп. Спеша к Лайэму, она ощущала, как твердый круглый камень давил на нежную кожу груди.

Стены и усилившийся ветер приглушили звук ее копыт, когда кентаврийка скользнула за резкий поворот и стала осторожно двигаться по скользкому основанию прохода. Крылатого мальчика нигде не было.

— Лайэм! — крикнула охотница.

Имя мальчика оглушительным эхом отразилось от стен и вернулось к ней как полузабытое воспоминание.

«Во имя Богини! У меня ведь было плохое предчувствие! Я ни за что не должна была позволять ребенку отделяться от отдыхающей группы. Мы с Кухулином договорились о том, что очень важно держаться всем вместе. Кто знает, сколько опасностей скрыто в этих суровых горах? Потом прилетел ястреб, и голос предупредил меня, что я нужна Лайэму. Во имя серебряного нагрудника Богини, что все это значит? Где же мальчик? Куда он убежал? Я и представить себе не могла, что он так быстро движется».

Она обогнула кучу камней и щебня, споткнулась, но удержалась на ногах. Кентаврийка стиснула зубы и прибавила шагу, мысленно проклиная эту чертову тропу.

Проход снова резко ушел направо. Охотница выскочила за поворот и едва не поскользнулась на гладких камнях. В этом месте расщелина была шире, в ряд могли пройти несколько кентавров. Землю беспорядочно усеивали серые валуны, и Бригид приходилось лавировать между ними.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒