Т.Ю. Платонова 2 страница

— Ты жесток, — парировала Ольга.

— Нет, я говорю правду. Это горькая правда, но, к сожалению, всё именно так, как я говорю. Если бы эти эзотерики взялись за изучение трудов древних, они были бы потрясены тем, что там давно всё изложено. Все руководства даны — делать нужно, да сил нет. Порассуждать о достижениях, собрать новую группу, посетовать на новые энергии — вот и все цели. Куда эти эзотерики ведут людей? Зачем люди за ними идут?

— Я своё развитие могла бы доверить Сергею и Ивану, Михаилу и Фёдору, Татьяне Андреевне и Танюше, — сказала Ольга.

— Вот-вот! Только им. Потому что за их рассуждениями стоят реальные достижения. Они живут так, как говорят. Говорят мало, но мудро. Они благородны и служат людям, они думают не о себе, а о человечестве. Много таких? Нет больше таких!

— Никитушка, и ты у меня такой, — ласково произнесла Ольга. — Ты даже не замечаешь, что вообще не думаешь о себе. Ты так сильно изменился — не то, что я. Я как была где-то там, внизу, так и осталась. Одна надежда, что ты растёшь.

— Это ты внизу осталась? — широко открыл глаза Никита. — Да что ты о себе знаешь? За тобой никому не угнаться — так ты вперёд умчалась.

— Хватит вам петь друг другу сладкие хвалебные песни! — произнесла Тоня, неожиданно появившись в дверях. — Вы оба стоите на месте, а я превзошла вас обоих — работаю на Иерархию, понятно?

Тоня за последние годы тоже изменилась невероятно. В ней появилось столько огня, юмора и юношеского задора, что позавидовать ей могли бы многие молодые люди.

Конечно, если бы не Танюша и Саша, ничего такого бы не произошло. Благодаря Танюшиной настойчивости, вниманию и твёрдости Тоня, занимавшаяся изо дня в день без перерывов, без саможалений, психологически оправилась и превратилась в насмешливую и едкую особу, неизменно кусающую только тех, кто думает о себе слишком хорошо. К другим Тоня была чрезвычайно внимательна и доброжелательна. По Тониной реакции было очень легко проверить, что за человек встретился на пути Ольги и Никиты. Поскольку они были одной семьёй, пройти мимо Тониной "таможни" не было возможности. Если Тоня не кусалась и не насмешничала, то человек становился другом дома. Если Тоня "добро" не давала, ему было лучше больше не приходить.

— Вы для меня самые лучшие на свете, — продолжала Тоня, — но цены себе не знаете. И так даже лучше. Когда вы не догадываетесь, что стоите на вершине, вам есть куда идти. Вам открывается следующая.

"Вы путь проделали огромный, — сказала Танюша, издали наблюдая за ними. — Вы даже не представляете, насколько сократили свою жизнь в мире иллюзий. И это всё потому, что живёте для других".

— У меня на сердце так тепло стало, словно я с нашими повстречалась, — сказала Ольга. — Ты, Тоня, энергии приносишь необычные.

— Как вы думаете, что значит сократить жизнь в мире иллюзий? — спросил Никита и, не дожидаясь ответа, сам начал отвечать на вопрос. — По-моему, мы спали и видели сон, который и является нашей жизнью. Иногда наступает момент, когда ты вот-вот проснёшься, но тебя вновь закручивает вихрь событий. Сокращая свою жизнь в мире иллюзий, мы становимся похожими на тех, кто просыпается.

— Знаешь, мы легко пользуемся такими словами, как иллюзия, жизнь, сон, сон во сне, но сами до конца их не понимаем, — сказала Ольга.

— Нет, — возразила Тоня. — мы понимаем, но не осознаём их до конца. Мы чувствуем, что за ними что-то стоит, а что — уловить не можем. Поэтому слова без должного их понимания, без прочувствования становятся просто болтовнёй.

— Сейчас я слова "иллюзия", "иллюзорная жизнь" воспринимаю совершенно не так, как раньше. Раньше они были для меня абстрактными понятиями, лишёнными глубокого смысла, а теперь я знаю, что они отражают фундаментальные истины мироздания. Представьте себе, что вы спите и видите сон. Тоня, ты во сне чувствуешь, что тебя обижают? А если тебе делают операцию, тебе больно? А если умирают близкие, ты плачешь? Во сне мы всё ощущаем — и радость, и горе, и страх, и свободу. Потом ты просыпаешься и понимаешь, что это было во сне. Ты спокойно занимаешься своими делами, забыв о том, что тебе снилось. В жизни мы не отождествляемся со своими сновидениями. Сон — это сон, а действительность — это другое. Так вот, на самом деле наше истинное "я" спит и видит сон с событиями от рождения до смерти. Иллюзия заключается в том, что мы отождествляемся со своим большим сном, который длится у всех разное количество лет. В этом сне под названием жизнь мы очень сильно страдаем. Чего только с нами не случается! Но проснуться мы не можем. Почему? Потому что мы не понимаем до конца, что спим.

— Мы и сейчас спим? — спросила Тоня.

— Да, мы все сейчас спим. Мы встретились в наших снах и ведём умные беседы, — ответил Никита.

— Ну, так давайте проснёмся, — предложила Ольга.

— Вот тут-то и кроется хитрость! Поскольку наше сознание считает, что эта жизнь реальна, то есть мы не осознаём сейчас нашего сновидения, наша команда не дойдёт до нашего истинного "я". Мы слишком глубоко втянулись в наш сон. Мы обросли семьями, долгами, обязательствами, работой, мы строим планы на будущее. Как же тут проснуться, когда у нас огромное количество планов? Мы хотим, чтобы все наши желания исполнились, а им нет числа. Понимаете, мы запустили программу, которая по первому требованию не выключается. Пока она не завершится, дойдя до своего запланированного конца, она не выключится.

Вот ты, Оленька, во сне просыпаешься, когда захочешь? Нет. Почему? Потому что не понимаешь, что спишь. Тебе и в голову не приходит дать себе такую команду, за исключением тех случаев, когда снится кошмар.

— Да не снятся мне кошмары, — запротестовала Ольга.

— Я же не конкретно про тебя, я — в общем говорю. Я рассказываю о принципе, который лежит в основе нашей жизни.

— Что же такое наше истинное "я"? Когда оно живёт, если мы всё спим и спим? — спросила Тоня.

— В том-то и дело, что оно спит и не просыпается. Сон уж очень сильно затянулся.

— А где же оно находится?

— Оно находится в нормальной реальной жизни, где есть люди как спящие, так и бодрствующие.

— Это что, в другом мире? А наш вот этот мир, где тогда? Тот, в котором мы вместе живём? — спросила Тоня.

— А его нет.

— Никита, ты что-то не то говоришь. Как это — нет, когда он есть?

— Тоня, когда ты утром просыпаешься, куда девается твой сон? Где его мир, где всё, что там происходило?

— Да нет ничего, исчезло, испарилось. Когда мне во сне хорошо, я думаю, что лучше бы так продолжалось вечно, а когда плохо, я стараюсь быстро всё забыть.

— Значит, мир твоих снов зависит от твоих желаний: хочешь — он есть, не хочешь — он исчезает. Ты можешь сказать, что он где-то существует отдельно от тебя?

— Может, он и существует, но больше он находится в моём уме: помню — есть, не помню — нет, — ответила Тоня.

— Правильно! Наша с тобой жизнь тоже существует в уме нашего истинного "я", которое спит. Пока сон продолжается, мир наш есть; а когда ты там проснёшься, мира этого не будет.

— Значит, мы все встретились во сне? Это я во сне мучилась, страдала, себя меняла, занималась — так, что ли?

— Так, — кивнул Никита.

— А Иван, а Сергей, а Фёдор — они что, тоже во сне нам повстречались? — пошла в атаку Тоня.

— Почему ты пользуешься прошедшим временем? Сон продолжается. Вот умру я, а ты будешь плакать, и это будет во сне. Да, наши друзья приходили в наш сон, но разница между нами в том, что они знали, что это был сон. Они-то не спали! Они в нашем сне работали!

— Зачем им это надо? Разбудили бы нас там, в другой жизни, где мы лежим и спим!

— Будили, да не получилось. Будили, трясли, холодной водой обливали — не проснулись мы.

— Мы что, больные там? — съязвила Тоня.

— Да, скорее, заснули очень крепко. Ты когда-нибудь встречала людей, которых невозможно добудиться? — спросил Никита.

— Встречала. У нас сосед был, дальнобойщик. Когда он домой приезжал, он мылся, ел и засыпал ровно надвое суток. Если жена пробовала поднять его на следующий день — это было бесполезно.

— Мы все там такие. Наше истинное "я" спит, что называется, мёртвым сном. Поэтому те, кто проснулся, будят нас иначе: они приходят в наш сон.

— А как они это делают?

— Как-как? Научились! Что же им остаётся, как не будить нас отсюда, изнутри нашего сна? Сначала, когда они только учились этому, они нас будили громко. Они нам рассказывали о том, что мы спим, и ничего того, что нас окружает, нет.

— Да кто им поверит-то? В моей жизни всё очень реально.

— В твоём сне, — поправил Тоню Никита. — Твой сон очень реален. Мало ли кто, что тебе расскажет! Ты чувствами, мыслями, событиями — всем привязана к своему сну. Я же говорил, что мы отождествились со своими иллюзиями и создали иллюзорное тело. Это тело здесь рождается, болеет, страдает, умирает. Понимаешь, всё это происходит не с нами истинными, а с нами иллюзорными.

— Ну а потом, что случилось потом? — спросила Ольга.

— Потом они поняли, что толку от криков не будет, и начали экспериментировать. То один способ применят, то другой. Со временем выяснилось, что люди спят по-разному: кто-то крепко, а кто-то — очень крепко. Тех, кто спит очень крепко, они вообще не будят. Зачем? Они как твой сосед-дальнобойщик: пока нужное ему время не пройдёт, он не проснётся. Они, то есть проснувшиеся и в наш сон пришедшие, будят тех, кто готов или кто хочет проснуться. С ними они начинают работать и постепенно разъясняют им положение вещей. Когда это до человека доходит, он сам начинает действовать, то есть искать способы пробуждения.

— Так, — задумалась Тоня, — вы оба персонажи из моего сна. А реально вы есть?

— Я — есть, — сказал Никита.

— И я — есть, — сказала Ольга, — но в твоём сне мы присутствуем не в своих реальных, а в своих иллюзорных телах. Правильно? То есть, с точки зрения нашего истинного "я", нас здесь нет. Мы — воображение твоего ума. Но поскольку я тоже сплю, ты — воображение моего ума. И Никита, и наши дети. О какой кошмар! Как же так? Если вы все — мои фантазии, мой сон, то как же существуют мои чувства, моё желание что-то для вас сделать?

— Мы пока не можем оторваться от своего иллюзорного тела. Мы к нему слишком привязаны, — говорил Никита. — Но оторваться необходимо, иначе мы никогда не проснёмся.

— Да зачем, зачем просыпаться? — вдруг встрепенулась Тоня. — Вы тогда исчезнете? Что я буду без вас делать?

— Видишь, оказывается, мы боимся проснуться. Мы так свыклись с нашими сновидениями, что не представляем, какова истинная жизнь. Мы боимся потерять друг друга, боимся лишиться привязанностей, — ответил ей Никита.

— А вы знаете, я теперь вдруг поняла, что делали здесь Иван, Сергей, Фёдор, Михаил, Татьяна Андреевна и многие другие. Я раньше не замечала, что людей таких много, — произнесла задумчиво Ольга. — Я так была занята собой, своим развитием! Я будила других, а вот зачем — сама толком не представляла. У меня в голове была совершенно иная картинка нашей жизни, а теперь она словно другой стороной повернулась. Я её объём увидела. Слушай, Тоня, допустим, Иван проснулся, огляделся, а вокруг всё спит. Он начал будить Сергея, а тот никак не просыпается. Тогда он пошёл в его сон, разыскал там его самого в море придуманных персонажей и стал будить. Разбудил, Сергей проснулся, огляделся: Иван сидит, радуется, что друг наконец-то глаза открыл. Иван и говорит: "Ты понял, что спал и сон видел?" Тот отвечает: "Понял. А другие что, спят?" — "Спят, — отвечает Иван, — пойдёшь со мной их будить?" — "Пойду", — соглашается Сергей.

Так все эти пробуждённые сначала помогают своим близким, набирают команду и идут в наши сны будить нас. Здесь они пользуются разными методами, придумывают для нас всевозможные способы, чтобы заинтересовать, заставить думать о том, кто такие мы есть на самом деле.

— Значит, нам лучше просыпаться вместе, группой, — сказала Тоня, — потому что мы, уже начавшие задумываться о наших сновидениях, об этой большой иллюзии, хорошо знаем сны друг друга. Мы в нашем мире иллюзий тесно переплелись, и нам не придётся долго бегать по лабиринтам чужих снов, чтобы найти друг друга. Мы приблизительно знаем ту область мира иллюзий, где обитают наши близкие.

— А когда человек умирает, он просыпается в истинной жизни? — спросила Ольга.

— Нет, он попадает в специальную область мира иллюзий, где находятся такие же, как он. То есть похожие на него по образу жизни, ощущениям, мыслям, привычкам. Понимаешь, человек умер в мире иллюзий, но не проснулся же! Его сознание спит. Он опять родится и опять умрёт. Так будет продолжаться до тех пор, пока ему не надоест такая бесперспективность. Тогда он завопит: "Долго это будет длиться?! Сколько ещё мне страдать? Да кто я такой на самом деле?" Этот крик из сна дойдёт до наших друзей или до тех, кто окажется ближе к нему, и они начнут ему помогать.

— Как?! — воскликнула Тоня. — Как можно помочь спящим?

— Рядом, кстати, может никого и не оказаться. Как я понимаю, в наши сны идут особые люди, те, кто ничего не боится, кто желает помогать другим выпутаться из этой сильно запутанной истории. Этих пробуждённых очень немного, и ты никогда не узнаешь их в толпе. Конечно, они отличаются от нас, живущих в иллюзиях, но распознать их трудно — разве что по особому свету в глазах: в них мудрости много и сострадания к нам, ничего не понимающим. Вот я всё понимаю, вам рассказываю, но я ещё не пробуждённый. Что-то мне мешает проснуться, что-то крепко держит во сне. Хочу, да не могу, — объяснял Никита.

— Я знаю, нас карма удерживает, — сказала Ольга.

— Не только. Меня держат мои чувства к вам и страхи. Я не понимаю до конца всей этой системы, — размышляла вслух Тоня.

— Думаю, что последней ниточкой, удерживающей нас во сне, является страх потерять связь со своим "я", которое есть иллюзорное "я", но мы считаем его истинным. Мы изо всех сил держимся за иллюзорное тело, за концепцию нашего ума, за наши фантазии. Мы панически боимся разорвать нить, связующую нас с нашим сновидением. Впрочем, разрывать её не надо. Надо именно по этой нити выбраться туда, в истинный мир и пробудиться окончательно.

— Тогда кто такие Учителя? С кем я общалась долгие годы? — спросила Ольга.

— В свете нового видения я тебе скажу так: Учителя — это те, кто пробудился раньше всех остальных, одними из первых. Наши друзья — тоже Учителя, только они себя так не называют. Они предпочитают слово "рыцарь", — объяснил Никита. — Когда рядом не оказывается пробуждённого, ну нет его по объективным причинам, а ты уже вопишь о том, что хочешь проснуться, он начинает разговаривать с тобой издалека. Его голос ты слышишь в сердце. Он тебя увещевает, объясняет, поощряет, помогает — в общем, делает всё, чтобы ты поняла больше. Он не может тебя разбудить — ты должна пробудиться сама, покончив со своими страхами и связывающими с этим миром чувствами. С одной стороны, ты уже хочешь пробудиться, в тебе зародилось такое желание, а с другой — ты ещё в плену своих фантазий. Твоё воображение разыгрывается с ещё большей силой, ум придумывает новых героев.

Почему? Потому что твоё иллюзорное тело — продукт твоего неочищенного ума, который держится за своё творение. Часто голосу издалека мы доверяем больше, чем пробуждённым людям, находящимся рядом с нами. Тот голос кажется нам предметом наших исканий, а учителей, готовых дать нам реальные жизненные советы, мы отвергаем. Всё от омрачённости сознания.

— Зачем тогда нужны религии? — спросила Тоня.

— Как это — зачем? Их тоже создали пробуждённые, для того чтобы люди, совершая определённые действия, очищали свой ум. Постепенно ум станет ясным, и ты увидишь истинное положение вещей.

— Что-то я не пойму. Ты вроде бы советуешь нам идти в религию, а сам почему оттуда ушёл?

— Ничего я вам не советую. И слова мои не искажай, — ответил Никита. — Нужно изучать религии, все без исключения, как бесценные сокровища, указующие нам путь из мира иллюзий в истинную жизнь. Но при этом не следует впадать в крайность и ни в коем случае не сравнивать одну с другой. Они несравнимы. Каждая давалась в определённое время определённой группе людей. Люди были подобраны по типу сознания, а их сны тесно переплетены. Любая религия — это ограничивающие тебя рамки, это форма, предлагающая тебе такой способ видения мира, которым ты постигаешь истинную жизнь и иллюзорную под углом зрения именно этой религии. Этот метод, подходящий многим, для меня не годится. Я хочу убрать всякие ограничения. Знаешь, откуда у меня взялось такое понимание? От "умной" молитвы. Дело не в самой молитве, а в том, что она очищает ум. Она действует, как молот, долбящий твердую породу. Молитва пробивает камень сознания, и ты начинаешь видеть то, что раньше ускользало от тебя.

— Христос говорил "бодрствуйте". Сколько уже смыслов этой короткой фразы открылось мне! — сказала Ольга. — Вот сейчас опять новая грань открылась. Оказывается, он говорил о том, чтобы мы поняли, что живём в мире иллюзий, чтобы пробудились к истинной жизни, чтобы разобрались в том, что нас окружает.

— И всё же я не понимаю, зачем тогда говорить о циклах развития, о переходе на другие планеты, о каких-то дальних мирах? — спросила Тоня. — Что мы тогда вообще здесь делаем, что развиваем? Кто нас учит и чему?

— Наш заснувший ум начал строить свою реальность, в которой ещё более загрязнился. Мы не видим целостной картины мира, мы видим только фрагменты, являющиеся нашими сновидениями. Мы забыли о том, что существует истинная жизнь, и целиком погрузились в сон, который считаем реальностью. Отсюда, из этой помойки сознания, из череды сновидений мы пытаемся что-то выдать за истину, но сами ещё понятия не имеем, что это такое. Сны множества живых существ переплелись и создали мир иллюзий — наш мир. Этот мир стал развиваться по своим законам. У него появился космос, солнца и звёзды, а также масса никому не нужных вещей. У тебя есть выбор — постигать иллюзию, то есть всё глубже входить в мир чужих снов, или выбираться из неё. Мы создали полчища жутких созданий. Они — порождение наших страхов. Потом мы стали придумывать, как от них избавиться. Этот огромный сон стал для нас реальностью, потому что мы поместили в него свои чувства. Эта иллюзия стала источником наших страданий. Здесь мы постоянно за что-то переживаем, чего-то боимся, к чему-то стремимся. Мы продолжаем разрушать наш ум, делая его ещё более грязным. А ведь ум нам пригодится для того, чтобы разобраться в истинной природе вещей. Этот мир страданий называется сансарой, а мир, где мы пробуждаемся, — нирваной.

— Что же это такое получается? — вдруг спросила Тоня. — Люди, которые и понятия не имеют, что спят, зовут нас в свои сказки, в свои миражи? Ужас!

— Поэтому и говорят, что слепой ведёт слепого. Многие искренне верят в то, что знают цель своего путешествия. Очередной бог очередного дальнего мира с ними заговорил и пояснил им нечто, что восприняли как божественное откровение. Куда он их зовёт? В свою иллюзию, в следующий сон. Люди, которые пробудились, видят целостную картину мира. Они знают путь из сансары в нирвану. Они прошли сами и способны провести других.

— Никитушка, что же тебе мешает пробудиться? — спросила Ольга. — Ты так просто всё поясняешь. Похоже, что и путь уже знаешь.

— Нет, не знаю. Понять — это одно, а прочувствовать, реально открыть глаза и увидеть, что спал, — это другое. Я так понимаю, что сознание моё очистилось до определённой степени, но силёнок на последний рывок не хватает.

— Господи, да куда же все переходить собрались? Миллионы людей уже с кармой покончили, о последнем воплощении вещают, их куда-то забирают учителя и аватары. Куда? Что происходит? — запричитала Тоня.

— Тоня, ну сама посуди, какое такое последнее воплощение? И куда потом? В следующий сон? Так по снам, как по кочкам, в другое болото забредут. Сансара огромна, а говорящие о воплощениях, о перевоплощениях ещё слепы, как кроты. Нужно говорить о желании покончить со страданиями. Кому это стало понятно, тот готов к тому, чтобы реально работать над собой. Никто тебя из сансары не вытащит. Если бы твоя соседка к своему мужу-дальнобойщику шокотерапию применила, она бы его просто убила. Он бы во сне умер. Поэтому нельзя будить спящих, экстраординарными мерами — сами проснутся, когда страдать надоест, — ответил Никита.

— Вот ты хочешь, да не можешь!

— Значит, что-то ещё недоработано. Но есть у меня и другое соображение. Ты, Тоня, сама сказала, что выходить из сна лучше группой. Мне кажется, что должна сформироваться такая группа из близких друг другу людей. Близких по сознанию, по чистоте ума, по пониманию. И когда один проснётся, он сразу начнёт будить другого. И тот проснётся, потому что уже готов.

— Почему же нас Сергей не разбудил? Сколько сил на нас потратили они!

— Он будил, но мы с ним очень разные. Загрязнение моего ума создавало серьёзные препятствия. Потом, я думаю, что он давно пробуждённый. Они из тех, кто осознанно идут в сансару работать, а это отличается от пробуждения людей, живущих на Земле.

— А как же происходит пробуждение на других планетах? — спросила Тоня.

— А они вообше существуют? — спросил Никита. — Всё есть порождение твоего ума. Если я придуман тобою, то и планеты придуманы тобой. В реальности их нет. Есть сансара, есть нирвана, в сансаре существует много того, что создано воображением других людей. Зачем тебе заниматься изучением их снов? Займись собой. Тебе достаточно твоих иллюзий.

— Всё-таки это очень трудно представить! — сказала Тоня.

— Нет, представить можно и совсем не трудно. Согласиться сложно. Внутри начинает что-то сопротивляться. А если попытаешься понять и поразмыслить на эту тему, то заметишь, что ум начинает буксовать. Он будет крутиться, как волчок, прыгать, как блоха, он будет увиливать и не давать тебе думать на эту тему. Проверь, если хочешь.

— Как же мне мыслить, если ум не даёт?

— Кто в доме хозяин? — грозно спросил Никита. — Заставь ум думать не о том, о чём ему хочется, а о том, о чём надо тебе! Сломи его сопротивление. И попробуй думать не отсюда, из сансары, из сна, а оттуда, наблюдая как бы две картинки, составляющие целое. Вот нирвана — и я здесь, вот сансара — и моё иллюзорное тело там. Смотри целостно, а не фрагментарно!

— У меня сейчас голова лопнет, — сказала Тоня. — Не хочу думать на эту тему.

— Вот твой ум тебя и водит на поводке! Как только ты задаёшь ему задачку не по силам, он тебя усыпляет.

— Никита, как же люди занимаются сновидениями, знания оттуда черпают, других учат? — спросила Ольга.

— Я думаю, что сны — это двойная иллюзия. Если ты учишься быть осознанным во сне, то ты как бы осознанно входишь в чужие иллюзии — иногда в более светлые и высокие, иногда — в низкие и грязные. В сансаре существует много уровней сознания, соответствующих той или иной степени загрязнённости ума. Есть области очень высокого сознания.

— Значит ли это, что жителям этих областей легче пробудиться?

— Да, их ум уже достаточно ясен, да и карма не такая жёсткая, как наша. В наших снах мы способны залетать в такие области, а там уже находятся полуслепые учителя, готовые вести нас по своему пути развития. Когда мы ищем учителей, то быстро находятся те, что учат из более светлых миров сансары. Это хорошо для тех, кто ещё ничего не понимает, кто является личностью, переходящей на средний уровень. Для высшей личности такой путь неприемлем. Она быстро распознаёт непробуждённость учителей. Ей нужны только пробуждённые мастера, видящие истинную картину мира и осознанно пребывающие в сансаре. Нас легко обмануть, пока мы тычемся в углы, как слепые котята, но когда ум становится чище, обмануть нас непросто.

— А кто нас обманывает?

— Наш ум, ум нашего иллюзорного тела. Ведь если этот мир — его воображение, то нет никого вовне, кто был бы способен на обман. Наш ум является создателем всех игр во Вселенной.

— Кто же тогда придумал Вселенную?

— Тоже твой ум.

— А что сделал Творец?

— А как ты его представляешь?

— Сама не знаю.

— То-то и оно. Творец — это тоже ты. По большому счёту, есть только ты, а всё остальное — игра твоего ума. Но пока это теория. Когда это станет практикой, ты станешь Творцом.

— А дальше что-то есть?

— Всегда есть что-то дальше. Индусы говорят — Сат Чит Ананда. Сначала ты постигаешь Блаженство, потом Сознание (Ум), потом Бытие (Жизнь). Мы говорим "Я и Отец мой". Сначала ты постигаешь творение мира Отцом, потом понимаешь, что ты — это и есть Он, потом всё сливается и остаётся чистое Бытие, в котором нет никого и ничего. Но до этого нужно дорасти. Сначала пробудиться, а потом пойти по лестнице Пробуждения до самого верха.

— Господи, да зачем же это нужно? — спросила Тоня.

— Вот когда ты захочешь ответить на этот вопрос, ты изменишься, — ответил Никита.

У Никиты сложилась очень стройная система видения мира, но на эту тему он предпочитал ни с кем не разговаривать, чтобы не слушать чужих доводов "за" и "против". Он хотел во всём разобраться сам. С большим трудом он нашёл едва видимую тропинку к цели, но он не был уверен, что сможет пройти по ней. Почему? Его ещё мучили сомнения. Сомнения же мучили не оттого, что путь был неверный, а оттого, что ум был закрепощён.

Никита точно знал, что все сомнения от недостатка веры. Уж кому как не ему было помнить слова Христа: "Маловерный! Зачем усомнился?"

От многих искателей Никита отличался тем, что шёл путём мудрости. Его так и не увлекла эзотерика, хотя окружение в семье было полностью эзотерическим. Впрочем, он прекрасно понимал, что существует поверхностная эзотерика, от которой наше общество посходило с ума, и внутренняя, истинная, составляющая суть всех известных учений. Внутренняя эзотерика являлась тайной малодоступной. Её нужно было специально изучать, искать утерянные нити, обнаруживать старинные тексты, часто не снабжённые комментариями. Но Никите нравилось расшифровывать их, подолгу размышлять над одним предложением, проникать в глубину.

Никита нашёл правильный путь в изучении текстов — он ничего ни с чем не сравнивал. Он просто извлекал знания и поражался мудрости древних, их толкованиям, их удивительной преданности той истине, которую они ещё не нашли, но уже ощущали каждой клеточкой тела.

И Никита стал подобен им. Он проникся их мудростью, их отношением к исканиям, что в результате привело к раскрытию в нём собственной мудрости. Никита благословлял те времена, когда был священником, тех людей, которые его гнали, те знания, что получил из книг нашей святоотеческой традиции. Он был твёрдо уверен, что если бы не эта основа, он бы никогда не понял Бхагават Гиту и Ламрим.

Благодаря всем людям, встретившимся в его жизни, Никита встал на путь. Он знал, что стоит на

верной тропе, но по ней нужно было идти, а как — он пока еще не понимал. Этот путь имел одну характерную особенность — необходимость понимания того, что ты делаешь. Он открыл, что существует много уровней понимания. Например, двадцать лет назад он прекрасно понимал труды святых отцов и даже учил других, но у него не было личного опыта. Потом жизнь его потрепала, и Никита обрёл свой собственный неповторимый опыт, что заставило его пересмотреть прежнее понимание. Теперь он постигал книжную мудрость изнутри, что называется, сердцем. Затем последовало соединение внешнего и внутреннего опыта, и Никита осознал то, что являлось знанием его ума. Он говорил, что за прозрением следовало осознавание, а потом — практическое применение, то есть просто жизнь. Но эта жизнь в корне отличалась от прежней, потому что угол зрения был совершенно иным. Как будто под первым слоем открылось сразу несколько других.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒