С.А. ТОРДЕН 5 страница

В установлении противоправности вредоносного деяния заключается важнейший аспект такого основополагающего начала деликтной ответственности как принцип законности. Как отмечал О.С. Иоффе, правовое нормирование общественных отношений вносит определенность в объем требований, которые их участники могут предъявлять друг к другу; возможность же возложения ответственности независимо от требований закона (равно как и освобождение от ответственности в случае нарушения этих требований) лишает гражданский оборот необходимой устойчивости и определенности, порождая бесправие и произвол <1>.

--------------------------------

<1> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 210 - 211.

В отечественной литературе одно время обсуждался вопрос о том, является ли противоправный характер поведения элементом состава правонарушения или противоправность "разлита" по всему составу, выступая в качестве общего выражения всех других его элементов <1>. О.С. Иоффе справедливо охарактеризовал данный спор как чисто схоластический <2>.

--------------------------------

<1> Трайнин А.Н. Состав преступления по советскому уголовному праву. М., 1951. С. 79 - 83.

<2> Иоффе О.С. Указ. соч. С. 304.

Осуждение разрушения нашло отражение в мифах о самых ранних этапах формирования Арды. Первое упоминание о злонамеренном разрушении того, что создано другими и представляет для них существенную ценность, связано с именем Мелькора - падшего духа, олицетворяющего силы зла. Так, указывается, что "едва начинали валары какой-нибудь труд, Мелькор разрушал содеянное или портил его" <1>, и что он "портил и разрушал все, что создавал Ауле" <2>. Мотив уничтожения и повреждения Мелькором разных благ (наряду с хищением) неоднократно повторяется в мифах. Эти сюжеты, несомненно, свидетельствуют о негативной оценке подобных деяний, о признании их злодеяниями.

--------------------------------

<1> Ain. [3] 12. Перевод Н.А. Чертковой.

<2> Val. [1] 18. Перевод Н.А. Чертковой.

Поэтому представляется оправданным предположить, что по мере появления у народов Арды права оно вслед за моралью давало подобным поступкам столь же отрицательную оценку. Подтверждением этого предположения может служить тот факт, что перед решающей битвой в Войне Кольца у Мораннона (Черных врат Мордора) представители коалиции свободных народов Средиземья 25 марта 3019 г. Т.э. предъявили представителю Саурона требование о восстановлении разрушенного: "Пусть явится Черный властелин! Мы пришли установить справедливость. Владыка Тьмы виновен в нападении на Гондор и разорении наших земель. Король Гондора требует, чтобы он исправил содеянное и отступил навсегда" <1>.

--------------------------------

<1> RK V 10 [7] 1162. Перевод В.А. Маториной (опубликован под псевдонимом В.А.М.).

Данный эпизод, кстати, подтверждает и то, что разрушение, согласно представлениям этих народов о справедливости, не только считается нарушением, но и влечет возникновение у потерпевших притязания к нарушителю об исправлении негативных последствий содеянного. Отказ сил зла выполнить это требование нисколько не препятствует указанным выводам.

Таким образом, в рассматриваемом в данной публикации казусе разрушение жилищ граждан Эсгарота представляется обоснованным признать противоправным деянием, порождающим обязанность возместить причиненный вред.

Ответственность за вред, причиненный третьим лицом. Требование о возмещении причиненного драконом вреда предъявляется не к наследственной массе Смауга. Рассматриваемое притязание предъявлено к имущественной массе, хранящейся в Эреборе и находящейся под контролем гномов во главе с Торином. Последний обратил на это внимание Барда в своих возражениях, указав: "Никто из людей не имеет права на владение сокровищами гномов, потому что Смог, укравший их у нас, также лишил нас дома и жизней. Это не его сокровище, чтобы им расплачиваться за его преступления" <1>.

--------------------------------

<1> H XV [3] 306 - 307. Перевод В.А. Маториной.

В одной из ранних версий описания данного эпизода возражение Торина включает фразу: "Сокровище не принадлежит Смаугу, чтобы его наследники платили за его злодеяния за счет этого богатства" <1>. Как указывает Дж.Д. Рейтлифф, эта фраза пересматривалась от версии к версии, возможно, с тем, чтобы исключить проблематичную идею наследников Смауга <2>.

--------------------------------

<1> Rateliff J.D. The History of The Hobbit. London, 2011. P. 648. Перевод мой. - С.Т.

<2> Ibid. P. 656.

Следует отметить, что в литературе высказывается мнение о строго личном характере деликтного отношения как с пассивной, так и с активной стороны. По мнению В.А. Белова, деликтное отношение прекращается с прекращением существования лица, обязанного к возмещению вреда <1>.

--------------------------------

<1> Белов В.А. Гражданское право. Т. 4. С. 605.

Если признать эту точку зрения верной, то, будь у дракона наследники, они бы не отвечали перед гражданами Эсгарота за вред, причиненный их наследодателем (Смаугом), даже в пределах стоимости наследственного имущества.

По той же причине, если в ночь с 12 на 13 ноября 2941 г. Т.э. дом, принадлежащий родителям, оказался разрушен Смаугом, а через день эти родители умерли (например, от переохлаждения), оставив детей бездомными сиротами, последние не наследуют деликтного притязания родителей, обусловленного разрушением принадлежавшего им имущества.

Представляется, что прекращение деликтного требования смертью первоначального должника и (или) первоначального кредитора в деликтном обязательстве и невозможность правопреемства в нем не отвечают элементарным целям регулирования имущественных отношений. Поэтому более логичным и справедливым представляется признать допустимым правопреемство в деликтном притязании, притом как на обязанной, так и на управомоченной стороне.

В основу возражения Торина о том, что сокровища Эребора не принадлежали Смаугу, очевидно, положена мысль о том, что вред должен возмещаться за счет имущества причинителя вреда.

В англо-американской юриспруденции популярен взгляд на собственность как на "пучок прав" - большую совокупность разнообразных правомочий, которые даже не всегда можно свести к принятой в российской цивилистике триаде владения, пользования и распоряжения. Автор известной статьи А.М. Оноре в качестве одного из "прутьев" этого "пучка" указывал на "возможность отобрания вещи в уплату долга" <1>. Таким образом, подобная возможность сопутствует праву собственности и принадлежит лишь собственнику <2>.

--------------------------------

<1> Ownership // Oxford Essays in Jurisprudence / Ed. by A.G. Guest. Oxford, 1961. P. 112 - 128. См. также: Капелюшников Р.И. Право собственности: очерк современной теории // Отечественные записки. 2004. N 6. С. 65 - 81.

<2> Ср. подп. 1 п. 2 ст. 235 и ст. 237 ГК РФ (1994 г.).

В рассматриваемом казусе долг перед жителями Эсгарота возник у Смауга (причинителя вреда), а в уплату этого долга они потребовали выдачи (отобрания) вещей у гномов во главе с Торином.

В большом количестве случаев причинитель вреда или недосягаем для потерпевшего, или недостаточно богат для возмещения вреда. В подобной ситуации у потерпевшего по понятным причинам возникает соблазн выявить такую связь между хоть каким-нибудь элементом состава деликта и доступным состоятельным субъектом (в англоязычной литературе такой субъект именуется the deepest pocket), которая могла бы служить обоснованием взыскания возмещения именно с такого лица.

В литературе по экономическому анализу права отмечается, что перенести издержки инцидентов, причинивших вред, на наиболее состоятельных лиц, каковыми в наше время часто оказываются крупные компании, стремятся общества со слабо развитыми страховыми рынками <1>.

--------------------------------

<1> Op. cit. P. 574.

Можно предположить, что именно это стремление является одной из движущих сил развития деликтного права в направлении поиска принципов и оснований возложения ответственности не только на непосредственного причинителя вреда, но и на непричастного, однако благополучного плательщика.

Обоснование ответственности Торина. Ясно, что ввиду гибели Смауга и отсутствия у него состоятельных наследников правило о возмещении вреда за счет имущества причинителя в данном случае жителей Эсгарота во главе с Бардом не устраивало. Их интерес заключался в обосновании взыскания возмещения за счет имущественной массы, хранящейся в Эреборе.

Не случайно требование предъявлено не к Торину и (или) его спутникам в определенной сумме, а, по существу, именно к персонифицированной Торином имущественной массе, хранящейся в Эреборе. Для этого требовалось установить, во-первых, связь Торина и (или) его спутников с вредом, причиненным Смаугом, и, во-вторых, связь Торина и (или) его спутников с указанной имущественной массой, притом такую, при которой Торин мог бы отвечать этой массой за вменяемый ему деликт.

Решение второй задачи не представляло труда с практической точки зрения, поскольку Торин позиционировал себя в качестве лица, контролирующего имущественную массу Эребора.

С формально-юридической же точки зрения полномочия Торина требовали дополнительного обоснования. В Эреборе хранились сокровища, принадлежавшие ко дню нападения Смауга разным гномам. Некоторые гномы (как, например, сам Торин) при нападении Смауга выжили, поэтому сохранили право собственности на свои ценности (если сохранилась возможность их индивидуализации). Некоторые гномы погибли при нападении или умерли впоследствии, но оставили наследников, к которым и перешли права на принадлежавшие предкам активы (опять же при сохранении возможности индивидуализации; к таким артефактам относился, например, Аркенстон). Наконец, некоторые гномы наследников не оставили, и их имущество, став выморочным, перешло к казне (если такие понятия были известны в королевстве Под Горой). Ограниченный объем публикации вынуждает оставить решение задачи обоснования или опровержения полномочий Торина до лучших времен.

Что касается связи между Торином и причиненным Смаугом вредом, то, по мнению Барда, именно Торин должен ответить за разрушение домов жителей Озерного города. Об этом свидетельствуют слова: "В последней битве Смог разрушил жилища эсгаротцев, а я служу Правителю. Я буду говорить от его имени и спрошу тебя: имеешь ли ты сострадание к несчастьям и печалям его подданных? Они помогли тебе в твоей беде, а в ответ ты принес им разрушения, пусть непредвиденные" <1>.

--------------------------------

<1> H XV [3] 306. Перевод В.А. Маториной. В английском тексте использовано слово "undesigned", которое правильнее перевести как "неумышленные", "непреднамеренные". Именно эти определения наиболее точно отвечают на вопрос о вине и ее формах.

Из этого фрагмента можно сделать три вывода: во-первых, по мнению Барда, между действиями Торина и разрушениями имеется причинная связь; во-вторых, Бард уделяет внимание вопросу о вине, но считает вину Торина неумышленной; в-третьих, несмотря на отсутствие в действиях Торина умысла, Бард считает, что Торин должен отвечать хранящейся в Эреборе имущественной массой за разрушение жилищ эсгаротцев.

Каждый из этих выводов следует проанализировать более подробно как с точки зрения учения о деликтных обязательствах, так и с точки зрения обычаев и законов свободных народов Средиземья.

Как видно из изложения обстоятельств, приведенного в начале данной публикации, болтовня Бильбо дала Смаугу понять, что эсгаротцы помогали гномам в организации похода к Эребору, и тем самым спровоцировала дракона на уничтожение Озерного города. Для того чтобы обосновать этими обстоятельствами деликтные притязания Барда к Торину, необходимо, с одной стороны, определить причастность Бильбо к деянию Смауга, а с другой - оправдать привлечение к ответственности Торина за действия Бильбо.

Нарушение конфиденциальности. Обосновать причастность Бильбо можно было бы двумя путями. В его действиях можно было бы усмотреть самостоятельный деликт. Примером подобного сингулярного деликта в современном праве стран англосаксонской правовой семьи, реципированного европейской правовой доктриной, может служить злоупотребление доверием (breach of confidence).

В Модельных правилах европейского частного права "вред, причиненный вследствие распространения информации, о конфиденциальности которой для потерпевшего в силу природы информации или обстоятельств, связанных с ее получением, распространяющее лицо знает либо, как можно предполагать, может знать, является юридически значимым вредом" (ст. VI.-2:205), т.е. обусловливает деликтное притязание (п. (3) ст. VI.-1:101) <1>.

--------------------------------

<1> Перевод А.К. Губаевой. Использование в переводе словосочетания "злоупотребление доверием" не следует воспринимать как указание на связь рассматриваемого деликта с понятием мошенничества. Данный деликт может иметь место и в отсутствие корыстного мотива, и в отсутствие злого умысла, т.е. в случае передачи конфиденциальных сведений в результате небрежности.

В комментарии К. фон Бара указывается, что источником вдохновения при формулировании данной нормы послужили правила о нарушении конфиденциальности, происходящие из общего права <1>.

--------------------------------

<1> Bar Chr. v. Principles of European Law. Vol. 7: Non-Contractual Liability Arising out of Damage Caused to Another. , 2009. P. 467 (PEL / von Bar, Liab. Dam., Chapter 1, Article 2:205, Comments, A, 1).

Эти правила, выводимые из ряда прецедентных решений, постановленных судами Туманного Альбиона начиная с середины XIX в. <1>, предусматривают случаи возникновения обязанности сохранять сведения в тайне, объективные реквизиты конфиденциальности, признаки, по которым лицо, получающее информацию, должно опознавать ее как конфиденциальную, соотношение права на уважение частной и семейной жизни и свободы выражения мнения (соответственно ст. ст. 8 и 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод <2>) <3>, способы защиты по общему праву и по праву справедливости в случаях нарушения обязанности соблюдать конфиденциальность и т.д. <4>.

--------------------------------

<1> См., например: Prince Albert v Strange [1849] EWHC Ch J20.

<2> Бюллетень международных договоров. 1998. N 7. С. 5 - 6, 23.

<3> См., например: Campbell v MGN Ltd [2004] UKHL 22.

<4> Bar Chr. v. Op. cit. P. 474 - 476 (PEL / von Bar, Liab. Dam., Chapter 1, Article 2:205, Notes, 11).

Признание судебной практикой и доктриной такого деликта, как нарушение конфиденциальности, стало актуально и возможно лишь в обществе с развитыми средствами массовой информации (по меньшей мере печатной прессой).

Возможность информационных деликтов в Средиземье. Мыслим ли подобный деликт в Средиземье с учетом различий в социально-экономических условиях, уверенно установить сложно.

В Шире уже в рассматриваемое время было хорошо развито почтовое дело и даже существовала почтовая служба, находившаяся в ведении мэра <1>. Судя по тому, что при первом появлении Гэндальфа у Бильбо последний достал утреннюю почту <2>, корреспонденция доставлялась адресатам минимум дважды в день. Потребность в такой частоте могла быть обусловлена только большим объемом пересылки почтовых отправлений, существенную часть которых должны были составлять тексты: "Все, кто умел писать, постоянно слали письма своим друзьям и родственникам, жившим дальше, чем протяженность послеобеденной прогулки" <3>.

--------------------------------

<1> FR Pr. 3 13.

<2> H I 7.

<3> FR Pr. 3 13. Перевод В.А. Маториной.

Источники, к сожалению, не дают оснований установить, могла ли корреспонденция хоть отчасти быть не рукописной, а печатной. В Шире была читающая публика, были книги и даже библиотеки, было принято давать знакомым почитать свои книги. Так, при удалении из Шира, оставляя в подарок пустой книжный шкафчик, Бильбо в дарственной записке указал: "В коллекцию Хьюго Брейсгирдля от жертвователя" (Хьюго собирал книги и никогда не возвращал взятые у других) <1>. Такое отношение к книгам опосредствованно свидетельствует об их широком распространении и относительно невысокой цене, что возможно только при условии изготовления книг печатным способом. Вместе с тем способы изготовления книг (помимо рукописного) не освещены с должной полнотой, поэтому с уверенностью констатировать наличие или отсутствие в Средиземье книгопечатания (как предпосылки признания правопорядком литературной собственности и деликта нарушения конфиденциальности) сложно. Гипотеза об изобретении в Нуменоре печатного стана подтверждается лишь косвенными доказательствами <2>.

--------------------------------

<1> FR I 1 [10] 49. Перевод А.А. Грузберга.

<2> Подробнее см.: Крюков А. Книгоиздание в Арде // История Арды. URL: http://toLkien-study.org/index.php/article-collection/141-arda-book (дата обращения: 06.04.2014).

Самоочевидное правило, в силу которого доверенные собеседнику конфиденциальные сведения следует хранить в тайне, было ясным и признавалось требующим соблюдения и в Средиземье. Вместе с тем сложилось оно не сразу. Например, в V в. П.э., когда братья Хурин и Хуор, случайно попавшие в потаенное королевство Гондолин, решили его покинуть, они специально обязались обеспечить секретность: "Мы не сами отыскали путь в Гондолин и до сих пор не знаем наверняка, где стоит этот город; удивленные и испуганные, были мы принесены сюда по воздуху, и глаза наши, по счастью, закрывала пелена.

Тогда Тургон согласился исполнить его просьбу и сказал так:

- Вы покинете мои владения тем же путем, каким появились в них, если будет на то воля Торондора. Печалит меня эта разлука, но, может быть, очень скоро - по счету эльдаров - мы свидимся вновь.

Однако Маэглин... сказал он Хурину:

- Великодушие короля больше, нежели ты можешь себе представить, да и закон сейчас не так суров, как прежде <1>; иначе бы не было у тебя иного выбора, как только остаться здесь до конца дней своих.

--------------------------------

<1> Ср. приведенное на стр. 157 высказывание Эомера: "Закон стал еще строже" (TT III 2 [15] 570; перевод М.В. Трофимчик и В.А. Каменковича).

Хурин отвечал ему:

- Великодушие короля и впрямь велико, но если слова нашего недостаточно, мы дадим тебе клятву.

И братья поклялись никогда не открывать замыслов короля и сохранить в тайне все, что они видели в его владениях" <1>.

--------------------------------

<1> QS 18 [4] 185. Перевод Н.А. Чертковой.

Таким образом, в указанный период обязанность сохранять подобную тайну не считалась подразумеваемой и требовала дачи специальной клятвы.

Между тем история права знает немало примеров развития институтов по следующему сценарию. Поначалу определенная обязанность рассматривается как порождаемая специальным условием сделки определенного вида. Со временем же такая обязанность становится ее по умолчанию подразумеваемым условием. И уже только специальным волеизъявлением такое условие может быть из сделки исключено. Описанным образом в римском праве, например, развивался рассматриваемый ниже институт ответственности хозяев судов, гостиниц и постоялых дворов за сохранность имущества клиентов (receptum nautarum cauponum stabuloriorum) <1>.

--------------------------------

<1> Zimmermann R. Innkeepers' Liability // The Max Planck Encyclopedia of European Private Law. Vol. 1. P. 892 - 895.

Можно предположить, что именно такой путь развития прошла у свободных народов Средиземья обязанность хранить в тайне секретные сведения. Подтверждением этой гипотезе может служить ряд эпизодов, относящихся к последнему столетию Третьей эпохи. Так, когда по пути из Бакленда в Бри Фродо с товарищами встретили эльфов и Фродо продемонстрировал знание высокого наречия (квенья), предводитель эльфов Гилдор сказал спутникам: "Осторожнее, друзья! <...> Не говорите о тайнах" <1>.

--------------------------------

<1> FR I 3 [9] 106. Перевод А.А. Грузберга.

Чуть позже Мерри, уговаривая Фродо взять себя, Пиппина и Сэма в спутники, сказал: "Ты можешь доверять нам любой свой секрет, и мы будем хранить его лучше, чем ты сам" <1>.

--------------------------------

<1> FR I 5 [6] 138. Перевод А.А. Грузберга.

Спустя некоторое время Арагорн в корчме "Гарцующий пони" обещает Фродо и его друзьям: "Я сохраню тайну получше вас самих" <1>.

--------------------------------

<1> FR I 10 [1] 214. Перевод А.В. Немировой.

На основании этих фрагментов можно сделать вывод о существовании у свободных народов Средиземья к концу Третьей эпохи обычая хранить в тайне секретные сведения.

Бильбо, скрывая от Смауга свои персональные данные, тем самым демонстрировал понимание важности сохранения в тайне от дракона конфиденциальной информации. В соответствующем фрагменте такой подход снабжен одобрительным комментарием: "Именно так надо разговаривать с драконами, если вы не хотите открывать свое настоящее имя (в чем есть смысл)" <1>.

--------------------------------

<1> H XII [8] 259. Перевод В.А. Маториной.

Поэтому, раскрывая Смаугу сведения о получении гномами помощи от жителей Эсгарота, Бильбо явно сообщал информацию, которую горожане сочли бы за благо сохранить от дракона в тайне.

Соучастие и совместное причинение вреда. Действия Бильбо можно также квалифицировать не как самостоятельно совершенный деликт, а как соучастие в деликте, совершенном Смаугом.

Уголовное право. Институт соучастия по понятным причинам более подробно разработан в науке уголовного, нежели в науке гражданского права.

Как отмечал А.Н. Трайнин, соучастие является институтом относительно развитого права. Систематическая разработка постановлений о нем началась сравнительно поздно - лишь в XVIII в. В древнем и средневековом праве можно отметить только отдельные разрозненные нормы, связанные с институтом соучастия. Вместе с тем отсутствие специальных о нем положений не означало безнаказанность лиц, совместно с исполнителем совершивших преступление либо в той или иной форме ему помогавших: напротив, бесспорной являлась одинаковая ответственность всех соучастников и именно поэтому она не требовала законодательной регламентации <1>.

--------------------------------

<1> Трайнин А.Н. Учение о соучастии. М., 1941. С. 6.

Например, говоря об ответственности за соучастие в римском уголовном праве, Т. Моммзен указывал: "Так как между действием и содействием в отношении ответственности не делалось никакого различия, то не было целесообразно различать их при формулировке закона" <1>.

--------------------------------

<1> Mommsen T. Strafrecht. Leipzig, 1899. S. 101. Цит. по: Трайнин А.Н. Указ. соч. С. 6.

С объективной стороны в действиях Бильбо, сообщившего Смаугу сведения о тех, кто помогал врагам дракона (гномам), - о жителях Озерного города, можно выявить признаки как подстрекательства (сообщение явно спровоцировало Смауга на уничтожение Эсгарота), так и интеллектуального пособничества (сообщение в первую очередь имело для Смауга информационную ценность).

Субъективная сторона. В науке уголовного права вопрос о форме вины подстрекателя и пособника долгое время был дискуссионным. Указывая на преобладание отрицательного отношения к идее неосторожного соучастия, А.Н. Трайнин вместе с тем отмечал отсутствие единства взглядов по этому вопросу как в русской, так и в зарубежной доктрине, равно как и в уголовных законах до Второй мировой войны <1>.

--------------------------------

<1> Трайнин А.Н. Указ. соч. С. 80.

Так, до Октябрьской революции Н.С. Таганцев писал, что лицо, действовавшее по неосторожности, по самому ее свойству "не может быть общником в вине других, не может нести ответственность за совместность его действия с другими. Это положение одинаково применимо как к неосторожному участию в умышленном действии другого, так и к умышленному участию в неосторожном действии другого, а равно, наконец, и к случаям совместного учинения неосторожности" <1>.

--------------------------------

<1> Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции: Часть Общая: В 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 332.

В то же время, по мнению Г.Е. Колоколова, соучастие предполагает, что "каждое из участвующих лиц действует виновным образом, причем для бытия соучастия совершенно индифферентно, выпадает ли на долю преступников dolus или culpa, существует ли между ними соглашение или нет" <1>.

--------------------------------

<1> Колоколов Г.Е. О соучастии в преступлении: о соучастии вообще и о подстрекательстве в частности. М., 1881. С. 50 - 51.

Ограниченность объема публикации не позволяет останавливаться на доводах в обоснование и опровержение обоих приведенных выше тезисов.

В советский период утверждение о возможности неосторожного соучастия, в том числе неосторожного подстрекательства и неосторожного пособничества, приписывалось прокурору СССР А.Я. Вышинскому <1>. В докладе на первом Всесоюзном совещании по вопросам науки советского права и государства (16 июля 1938 г.) указанный автор воспользовался идеями английского криминалиста XIX в. Дж. Стифена о возложении на подстрекателя ответственности за всякое преступление, которое совершено в результате подстрекательства и относительно которого подстрекатель знал или должен был знать <2>, что оно может быть совершено <3>.

--------------------------------

<1> См.: Уголовное право: история юридической науки / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1978. С. 108.

<2> Формулировка "знал или должен был знать" более характерна для гражданского права, нежели для уголовного, где заведомость как элемент субъективной стороны преступления подлежит доказыванию.

<3> Вышинский А.Я. Основные задачи науки советского социалистического права // Вышинский А.Я. Вопросы теории государства и права. М., 1949. С. 119.

Как позже указывал А.А. Пионтковский, выступления и трактовки А.Я. Вышинского нанесли вред теоретической разработке проблем соучастия и практике применения этого института, легко могли оправдать объективное вменение и позволяли на практике привлекать к ответственности за соучастие в государственных преступлениях лиц, в действительности их не совершавших <1>.

--------------------------------

<1> Уголовное право: история юридической науки / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. С. 107 - 108.

В то же время А.А. Пионтковский отмечал, что большинство отечественных криминалистов и судебная практика придерживались точки зрения, предполагающей необходимость умысла для установления соучастия <1>.

--------------------------------

<1> Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права: В 6 т. М., 1970. Т. 2: Часть общая. Преступление / Ред. кол.: А.А. Пионтковский, П.С. Ромашкин, В.М. Чхиквадзе. С. 460 - 464.

Аналогичной точки зрения придерживается и современная доктрина <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Наумов А.В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 2 т. М., 2004. Т. 1: Общая часть. 3-е изд. С. 293 - 294.

Гражданское право. Вместе с тем в гражданском праве ответственность за соучастие в форме подстрекательства и пособничества развивалась иначе.

Как отмечал Г. Дернбург, подстрекатель причиняет вред не corpore. Поэтому с точки зрения древнейшего римского права вопрос об ответственности подстрекателя по Аквилиеву закону (lex Aquilia, ок. 286 г. до н.э.) должен решаться отрицательно.

Яволен (юрист конца I - начала II в. н.э.) не всегда давал иск против подстрекателя, но это было лишь переходной стадией <1>. Принцип более развитого права заключается в ответственности за вред лица, его причинившего, следовательно, и подстрекателя <2>.

--------------------------------

<1> D. 9. 2. 37.

<2> Дернбург Г. Пандекты. М., 1911. Т. 2: Обязательственное право. С. 345 - 346.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒