8. Битва двух инквизиторов 4 страница

— Натан, — она позволила себе некоторое выражение эмоций на лице, — я очень хочу тебе верить. Но мне нужны доказательства, и одних твоих мыслей в данной ситуации недостаточно. Как бы ты поступил на моем месте, учитель?

Хассель закашлялся от неожиданного вопроса, непроизвольно поперхнувшись. «А в самом деле, как? Нет. Когда я начал его понимать? — инквизитор задумался, вспоминая туманные образы своего пребывания между жизнью и смертью. — Я помню инфосферу «Даров Омниссии». Да, пожалуй, это было тогда, когда я услышал голос».

Рвение Эннифер, задававшей такие вопросы, было понятно Натаниэлю, но раздражение никуда не девалось.

— Я не скажу, что понимаю машинный код, как человеческую речь, Энн, — тщательно формулируя мысли, чтобы избежать недопонимания, сказал Хассель. — Скорее, догадываюсь о смысле сказанного. Какие-то подробности и технические моменты мне недоступны. Это началось недавно, после моего возвращения в мир живых. Я слышал Голос, видел свет... кажется, те же самые, что и Фейринг. И случайно прикоснулся к информационным потокам «Даров Омниссии», которые едва не поглотили моё сознание. После пробуждения я стал понимать, что хочет сказать в своих кодовых пакетах Селена. Вот и всё. Мне кажется, это побочные явления моего… отсутствия здесь, и скоро должно пройти.

Подумав, Хассель решил, что в этой ситуации он поступал бы точно так же, как и его бывшая ученица, и сжал кулаки.

— Доказательства моей непричастности к созданию демонхоста мы можем получить, только найдя демонхоста, его создателя, и книгу, по которой он это делал, — Натан вздрогнул от пробежавших по спине холодных уколов, словно от подувшего ветра. — Поскольку всё началось недавно, я подозреваю, что это будет Валентайн фон Гауд.

Райт надолго задумалась. Она не могла спросить совета ни у Кастора, ни у того же Натаниэля. Посвящать в эти дела остальных она не видела смысла, а кое-в-чём и не имела права. «Пожалуй, он прав, и стоит позвать Гламора», — поразмыслив, приняла она решение. Но для начала Энн следовало установить для себя истину. Для себя, не для Конклава или для одного инквизитора. Райт всматривалась в лицо Хасселя до тех пор, пока оно не заполнило всё поле зрения, превратившись в сплошную картину шрамов и открытых ран, среди которых чётко выделялись злые синие глаза Натана, в которых усталость смешивалась с отчаянием. «Возможно, если бы он не был так зол и вымотан, я бы не поверила ему. А я верю? Почему? Все доводы против Натана. Но все доводы против меня уже когда-то тоже были. И он мне поверил. Слишком всё очевидно. И поведение Мозис при такой очевидности вообще не представляется нормальным. И это меня настораживает куда больше, чем все доказательства ереси Хасселя».

Энн приняла для себя решение, и теперь не собиралась отступать.

— Хорошо, допустим, я верю тебе, — кивнула она. – В таком случае, если ты прав, и в деле замешаны все создатели новой Империи, то я хочу огорчить тебя своими наблюдениями. В прошлый раз я говорила с тобой о Касторе с точки зрения причины событий. А теперь я хочу, чтобы ты подумал вот над чем…

Энн кратко обрисовала всё происходящее с Таурой, включая пикты её следов, сделанные Ландау, на которых был заснят брошенный моток нити с крючком, по которой некто спустился в тыл Гламору и воткнул ему нож в бок. Доказательства оставались косвенными, но вызывали интерес и повод для подозрений.

— Я скажу ей, что она может тебя навестить. А ещё я приглашу Гламора. Для подстраховки, словно он просто ждёт своей очереди на посещение, а магос пускает к тебе только по одному посетителю в целях безопасности. Пока ничего иного я предложить не могу. Особенно, если мы подозреваем Гауда. Прямой связной спит в коме до сих пор, и что-то мне подсказывает, что не спроста он там так долго отдыхает. «Дары Омниссии» защищены от любых вмешательств врага, но наблюдение за передвижениями тех, кто находится на борту в статусе друзей не ведётся. Ведётся, конечно, — с улыбкой поправилась она, — но только, если магос запросит данные. В общем, Селена не следит за тобой в душе, Натан. Скорее, за Леви, — позволила она себе лёгкую улыбку.

Натаниэль испытал странное щемящее чувство, которое влилось в его затухающую злость холодной струёй. Он знал много примеров, когда инквизиторы предавали Империум Человечества и попирали веру в Императора. «Но каждый надеется, что изменником станет не его ученик, — с горечью и желчью подумал Хассель, пытаясь понять, что могло совратить такого человека, как Таура Мозис. — Или он с самого начала планировал предательство?»

— На чьей стороне Кастор? — спросил он Эннифер. — Как ты считаешь, Энн?

Судя по помрачневшей Райт, его вопрос был неуместен, но не задать его он не мог. Слишком много противоречий накопилось.

— Попроси Гламора взять с собой ингредиенты для нанесения знаков, — Натаниэль произнёс эти слова как можно более внятно.

Мысль инквизитора свернула в сторону захваченного пленника. В свете наблюдения изнутри он сомневался, что Боулдер вообще когда-то придёт в себя. «Остаются навигатор, наёмники, и Таура. Клотильда уже нейтрализована. Селена, Энн и Гламор вне подозрений. Астос... — Натан нахмурился. Если предательство возможно, то подозревать нужно всех. — Главианец не участвовал в некоторых моментах жизни, но сбрасывать его со счетов я не стал бы».

— Ещё наёмники, твой навигатор и Леви. Их тоже нужно проверить, — Хассель задёргался в своей кабельно-металлической тюрьме от переполнившей его жажды деятельности. Но, судя по словам Селены, в ближайшие дни ему светило только лежать и дожидаться врастания аугментации, которую нужно было ещё заменить на более совершенную и новую. — Святой Трон, как мне надоело здесь лежать!

Райт серьёзно кивнула в ответ. Проводить процедуру проверки неизвестно чего и неизвестно как ей одной было бы трудно, но позвать на помощь она могла только Гламора. Хассель задал неожиданный вопрос про Кастора, о котором все как-то забывали в виду череды событий, не оставляющих времени на долгие размышления. Прежде чем выдвигать обвинения той же Мозис, нужны были доказательства, а ещё следовало исключить из подозреваемых всех остальных. Иначе Таура в любой момент может указать на ту же Воттс и сказать, что лучше бы инквизиторы присматривали за своей старой командой, а не цеплялись к новичкам. Если Кёрн не предатель, он поймёт её интерес и вопросы. А если он поддался скверне, он как-то себя выдаст.

Фейринг собрал всё необходимое в подсумок, и, подумав, уложил в отдельный кармашек тщательно оберегаемую им серебряную капсулу размером с большой палец. Помятый металлический контейнер скрывал в себе горстку невесомого пепла, с которого начался путь Гламора, и который оставался для него символом. «Иногда нужно отдать что-то из прошлого, чтобы наступило будущее, — священник вспомнил основательно затёртую фразу из свода Истин, и фыркнул. Он помнил, насколько часто приходилось произносить эту фразу в Гвардии, при каждой передислокации, по меньшей мере. — Да хрен с ним, с прошлым».

Сигнал вызова пришёл, когда Фейринг уселся обратно на стул и раскрыл свою книгу. Селена быстро произнесла вызов в реанимационный блок, и отключилась. «А она беспокоится, — Гламор подхватил подсумок, спрятал книгу, и остановился перед подставкой с несколькими ножами. — Неспроста».

Его взгляд остановился на небольшом, но очень остром клинке из светлой стали, больше напоминавшем ланцет. Собственно, это и был ланцет из нартециума Астартес, который ему подарил апотекарий ордена Белых Консулов, с которым Фейринга свела странная удача солдата на одном из миров, где воевал его полк. Клинок отправился в сумку, рядом с серебром контейнера. Гламор похлопал ладонью по ткани подсумка, и направился в лазарет.

— Селена, когда я смогу обойтись без всей этой сбруи? — вокс-динамик хрипел и кашлял, словно пытаясь перевести человеческую речь в механокод, а Хассель медленно приходил в бешенство. Ему хотелось действовать, и немедленно. Адреналин, бушевавший в крови вследствие действия регенерационных составов, требовал выплеска. — Как обстоят дела с аугметикой? Скоро ли приживутся импланты?

Магос поморщилась. Ей не нравился инквизитор ни до того, как он схлестнулся с миледи Райт, ни после того, как Фейринг вытащил его из состояния клинической смерти при помощи молитв и наложения рук. А его способность понимать лингва технис бесила Селену до дрожи в механодендрите.

— Ещё день на поставку новых имплантов и прочих мелочей. Если после следующей операции не отвалится иннервация, то сможешь выметаться из лазарета хоть через сутки после неё. На мимику сразу не рассчитывай.

Магос протрещала что-то совсем нелестное на коде, и отвернулась к панели настройки.

Эннифер ходила из стороны в сторону по своей каюте, мучительно решая острую проблему. Ей от чего-то очень хотелось облачиться в новую броню и не снимать её ни при каких обстоятельствах, даже во сне, даже под душем. Сгонять всех в тюрьму, трюмы или в подземелье резиденции она не стала. Паранойя Хасселя, щедро сдобренная с её подачи в медотсеке, позволила выяснить, что Натан не защищает никого из своих людей, и мало доверяет её команде. Впрочем, это было понятно. Сумбурные суждения, горячность и общая растерянность тоже объяснялись пережитым.

Райт стукнула кулаком по панели облицовки стены в своей комнате. Кастора нафаршировали отбирающими дар камнями, из Натана едва ли не сделали вместилище демона, Энн оказалась между ними, постоянно бегая и прыгая по чьей-то невидимой указке, как в случае с координатами Паутины.

Она остановилась, перестав паниковать и прохаживаться по тёмному помещению своего кабинета. Решение подвергнуть всех людей проверке было самым очевидным, просто напрашивающимся сейчас. Так поступил бы каждый инквизитор, знакомый с протоколами дознания и способный цитировать кодекс даже во сне. Но не в этом ли смысл плана врага?

Заронить зерно подозрительности, перессорить всех со всеми, заставив утратить доверие друг к другу и к своим непосредственным руководителям?

Энн выдохнула и ограничилась тем, что запросила данные и архивные записи от Леви по каждому из своих людей. У Селены она получила то же самое, но касательно команды Хасселя, предупредив магоса, чтобы она пока не ставила учёного в известность о происходящем.

Перепроверив задачи, ход выполнения, новые и старые увлечения всех участников двух групп, инквизитор к утру следующего дня была похожа на оживший труп, потирающий глаза и вливающий в себя пятый литр рекафа. Ничего особенного обнаружить так и не удалось. Кроме уже известных зацепок, касательно Доверманн и Воттс. Личное дело Мозис было настолько безупречным и чистым, что Райт даже поморщилась, как от него несло изворотливостью и ложью.

В обед она проснулась от сигнала вызова на планшете. Магос срочно требовала внимания, и инквизитор поняла, что уснула прямо за столом, уткнувшись лицом в пухлую груду планшетов и бумажных распечаток.

— Слушаю, — хриплым голосом произнесла Райт, словно из могилы. Магос затараторила так быстро, что Энн не сразу поняла, зачем ей слушать бинарик. Спохватившись, она перевела для человека сказанное:

— Энн, мне доставили новые импланты для Хасселя! Отличные, почти совершенные, но я понятия не имею, где и кто их создал! — в голосе Селены слышалась такая радость, что Райт испуганно вскочила, опрокинув на пол груду планшетов и свёртков. — Я даже не могу понять, с помощью какой технологии они созданы, но скверны нету, я проверяла почти всю ночь и целое утро!

Энн испугалась ещё больше. Селена была так счастлива, что почти смеялась. Добиться от магоса человеческих реакций и так-то было почти невозможно, но чтобы смех…

— Хорошо, Селена, — осторожно сказала Энн, — а почему такая бурная реакция? Доставили что-то не то?

— Почему? Всё то, что нужно. Даже больше и новее! — задорно фыркнула магос. — Только я даже не успела оформить заявку на пересылку имплантов!

Селена выключила связь, оставив Райт тупо стоять и смотреть на выключенный планшет в руках. На экране поползла надпись о том, что магос будет занята до вечера операцией по пересадке имплантов и настройке их тонкой бионики в инквизиторе Хасселе. У Райт сложилось впечатление, что это и станет основной проверкой на возможную скверну в техноизделиях. Связь магос оборвала и отговаривалась через сервиторов, что занята сложной операцией. В невыспавшимся мозгу инквизитора Райт в эти моменты слышался демонический хохот Селены, кромсающей лицо Натана и брызгающей его кровь на стену под лязг и тонкое блеяние приборов вокруг.

Фейринг, осмотрев утыканного после сложнейшей операции проводами Хасселя, повернулся к Селене, и повторил ещё раз: — Выйди из бокса.

— Ты с ума сошёл? — механодендрит замерший у лица Фейринга, выразил позицию магоса лучше всяких слов. На конце длинной тонкой иглы появилась зеленоватая капля чего-то едко пахнущего. — Может быть, мне передать тебе и командные коды от «Даров Омниссии»?

Гламор, почти не напрягаясь, отвёл в сторону пятую конечность магоса, обращая на неё внимания не больше, чем на сервитора, и начал сноровисто отключать инквизитора от проводов и трубок.

— Немедленно прекратить! — Селена зашипела, как рассерженная кошка, и отбила дробь на консоли, вызывая охрану.

— Говорю тебе: выйди, — вздохнув, произнёс священник, доставая из подсумка книгу и ланцет. Одним движением он взрезал полотно стандартной робы пациента, и упёрся в грудь попытавшегося стать Хасселя ладонью. — Натан, будет больно. Если хочешь, можешь попросить у Селены лекарства, мне всё равно. Главное, чтобы ты оставался в сознании.

— Магос, вколите мне дозу обезболивающего, и покиньте палату, — прошелестел под бинтами на лице Хассель. — Гламор знает, что делает и о чём просит. Вы же не хотите, чтобы ваша бионика потеряла настройки, или вышла из строя? Я тоже не хочу этого. Но обстоятельства требуют поступать именно так. Либо вы остаётесь, и всё идёт через задницу, либо уходите и ждёте снаружи. Выбирайте.

— Желаю приятного болевого шока, — в сердцах бросила Селена, с видимым удовольствием всаживая в бедро Натаниэля свой механодендрит, увенчанный иголкой.

Инквизитор даже не вздрогнул, только прикрыл глаза, чувствуя, как от боли дёргаются веки и выступают слезы.

— Благодарю, Селена. Ты, как всегда, добра ко мне.

Посмотрев в глаза Гламора, разгоравшиеся знакомым магосу светом, Селена вздёрнула свою бионическую конечность, и покинула палату.

— Я говорил, что будет больно? — Фейринг грустно улыбнулся, вываливая содержимое сумки прямо на койку. — Я слукавил. Будет очень больно.

Первый крик Хасселя, докатившийся с защищённого судна даже сквозь щиты, достал до резиденции, заставив Энн схватиться за голову. Кастор, который как раз намеревался проведать Натана, упал на колени в своей комнате, едва не расколотив головой изящный столик рядом с выходом. Из носа у псайкера текла тёмная кровь, тело горело огнём, словно Гламор вырезал шрамы на самом Кёрне. Благостное забытьё, навалившееся на него после укола обезболивающего, лишило Кастора сознания, подарив долгожданное облегчение, но и в нем он дёргался и катался по полу, сжимая и разжимая пальцы и царапая ими покрытие пола.

Райт обошлась разрывающей голову болью и лопнувшими сосудами на белках глаз. Как выдерживал эту пытку Хассель, ей даже не хотелось думать. Все, что она могла и делала — молилась Императору, чтобы Натан выжил и не двинулся рассудком. Инквизитор знала, что Гламор сейчас выжигает на теле Хасселя символы, должные прожечь не только плоть, но и саму душу, без отметин на которой все шрамы останутся только бесполезным уродством, не наполнившись той светлой силой, какая была у бывшего гвардейца внутри. Но Натан сам согласился на это, желая выстроить вокруг себя прочную клетку от демонов и их влияния, и теперь разрывал ментальное пространство криками боли.

⇐ Предыдущая 34 35 36 37 383940 41 42 43 Следующая ⇒