Часть III 2 страница

Сердце Гермионы забилось чаще, кровь прилила к лицу. Неужели, он действительно все знал? С самой первой секунды - знал о ее мечтах и желаниях, и даже самых потаенных фантазиях?

- Вам нечего стыдиться, дорогая. Сейчас вы окончательно поймете, что все это только сделает вашу жизнь проще, и испытаете облегчение, которое постепенно затмит страх и стыд. В самом деле, мисс Грейнджер. Испытываемые вами эмоции совершенно нормальны.

Она смотрела на него с недоверием.

- Сейчас ваши эмоции обычны, но иногда появляется что-то, что я совершенно не способен понять. В ситуациях, когда, казалось бы, все кристально ясно, вдруг всплывает необъяснимое чувство вины или тоска. У вас в душе есть какой-то секрет, который буквально не дает мне покоя. Вы заинтриговали меня.

Повисла пауза.

Она удивленно подняла брови.

- Вы же не ожидаете, что я вам раскрою этот секрет?

Он едва заметно вздохнул.

- Сейчас — нет, - на губах играла усмешка.

- Никогда, профессор Одли, - откликнулась Гермиона совершенно серьезно.

- Что ж, но, я надеюсь, мы хотя бы покончим с ненужным притворством?

Он склонился к Гермионе, и хотя их итак никто не слышал, все-таки понизил голос до шепота:

- Уточняю, мисс Грейнджер, я тоже вас хочу. Теперь, когда между нами не осталось недомолвок, давайте решим, что будем с этим делать.

Ее бросило в жар. Она не была готова к такой откровенности.

- Я не уверена, что хочу что-то с этим делать.

Он удивленно поднял одну бровь.

- Зачем отказывать себе в удовольствии? Все маски сняты, мы оба интересны друг другу. Почему бы не воспользоваться этим?

- Я не знаю, с какими женщинами вы привыкли иметь дело, профессор Одли. Допускаю, что многие поддавались вашим сладким речам о взаимовыгодном удовлетворении потребностей и отсутствии обязательств, страхов и комплексов. И я не знаю, на основании чего вы считаете, что если вам известно о моих чувствах, вы можете судить о моих мотивах и принимать за меня решения. Пускай, - она тоже склонилась чуть вперед и стала говорить тише, - я признаюсь, да, вы мне понравились. С самого первого взгляда.

Его глаза загорелись, и Гермионе пришлось использовать все внутренние резервы, чтобы продолжить твердо и строго:

- Но это не значит, что я брошусь в ваши объятия, как только вы предложили. Эмпатия, если это действительно она, не дает вам права управлять людьми по собственному желанию, и я не хочу быть марионеткой в чьих-то руках. С вашим проклятьем на вас была возложена ответственность, которой вы пренебрегаете. Я, вероятно, отвечу на вашу симпатию, о которой вы так романтично заявили, но только если вы начнете вести себя как нормальный мужчина и проявите уважение ко мне.

Она встала, беря в руки теплую мантию и сумку. Одли откинулся на спинку стула и с явным интересом уставился на Гермиону.

- Я согласен, мисс Грейнджер. Так даже любопытнее.

Она закатила глаза и, попрощавшись, пошла прочь из кафе.

- Рад, что вы чувствуете себя победительницей, - донеслось ей в след, и она тихонько прорычала.

Глава 3

Это было, пожалуй, самое безумное лето в жизни Гермионы. После полугода тайных отношений с профессором Одли — о которых, правда, кажется, узнали все студенты и, вероятно, преподаватели — настали летние каникулы, и он пригласил ее в свой дом на Санторини. Голубое, как его глаза, море, горячее солнце, раскаленные белокаменные домики, хранящие внутри блаженную прохладу, праздные дни и полные разговоров и любви вечера и ночи.

Но не только это. Несмотря на сдержанный темперамент Гермионы, они часто ссорились. Их споры были горячими, но зато примирение всегда было очень ярким и полным восхитительного удовольствия.

Впрочем, когда все эмоции сходили на нет, и Гермиона оставалась наедине с собой, она позволяла себе расслабиться и испытать раздражение от того, что Одли всегда находил путь к ее сердцу. Как бы он ни рассердил ее, он непременно понимал, как добиться прощения, что сказать, когда обнять. И она знала, что благодарить за это стоило его эмпатию. Его проклятье, как говорила Гермиона. «Дар», - улыбаясь, отвечал Одли.

Еще когда он только начал свои ухаживания, Гермиона поняла, что у них будут проблемы. Она постоянно боялась, что он может ею манипулировать, и в каждом слове или действии искала подвох. Он, разумеется, быстро научился обходить острые углы, видимо, чувствуя ее сомнение, недоверие, боязнь быть обманутой.

В их первую ночь ему пришлось особенно непросто, так как для Гермионы близость означала признание поражения в войне, которая, правда, существовала только в ее сознании. И это был не просто акт любви, но акт доверия. Доверия, которое ей почему-то было очень тяжело подарить ему. Он обнимал ее, гладил, целовал, легонько прикасался кончиками пальцев, а иногда, совсем теряя терпение, сильно сжимал в руках. Но она была скованна и грустна.

- Чего ты боишься? - шептал он, и голос его звучал почти жалко.

Она печально усмехнулась.

- Ты же у нас эмпат.

Он ответил ей кривой улыбкой, а затем прикрыл глаза. Она постаралась сосредоточиться на своих эмоциях, позволяя ему, кажется, впервые, в полную силу ощутить их. Одли уткнулся лбом в ее плечо, прижимая девушку к себе.

- Дорогая моя, зачем тебе этот груз? Отпусти. Поверь, все это не так важно, как ты себе придумала. Мы ничего не должны друг другу, и, может быть, мы не будем вместе до конца дней. Но мы имеем право получить удовольствие от взаимного притяжения. Расслабься. Перестань уже думать.

Она вздохнула и попыталась последовать его совету. Он начал было целовать ее, но вдруг чуть отстранился.

- Что это за чувство вины? Перед кем ты виновата?

Она лишь покачала головой.

- Если бы я не знал тебя лучше, то решил бы, что у тебя есть тайный любовник.

- Ты — мой тайный любовник, вообще-то, - пошутила она.

Он склонил голову набок.

- Нет, это другая вина. Странная. Непонятная. Ты даже не пытаешься оправдать себя.

Она не хотела и не могла объяснить Одли, что чувствовала себя по-настоящему подло, ведь все, чего ей сейчас хотелось — позволить, наконец, этому мужчине сделать то, зачем она пришла в его спальню, крепко закрыв глаза и представляя на его месте другого.

Со временем Гермионе удалось спрятать чувство вины в тот же ящик в своем сердце, где она хранила любовь к Снейпу. Туда же она убрала стыд перед бывшим учителем за то, что вот так бессовестно проводила с ним ночи, против его воли и без его ведома. Закрыв все это на замок она, как ей стало ясно, использовала что-то вроде Окклюменции: кажется, Одли не улавливал всех этих эмоций, чувствуя только, что «что-то было не так». Но он не настаивал на полной откровенности с ее стороны — он и так слишком глубоко забирался ей в душу со своим «даром».

Его все устраивало.

***

Проведя вместе почти все лето, в университете Гермиона и Одли были вынуждены вернуться к прежнему формату холодных приветствий, отстраненно-вежливого общения и тайных свиданий в его квартире. В свое жилище, где за стенами жили другие студенты, Гермиона его не приглашала. Соседи были удобным предлогом, чтобы не впускать его в свой мир, оставив себе личное пространство, раз уж ее чувства были общим местом.

- Ты знаешь, что у него постоянно романы со студентками? - сказала ей Вильгельмина Аберман, когда в первый день семестра они обедали в Атриуме.

Одли как раз прошел мимо них, одарив девушек скучающим взглядом.

…

Гермиона знала. Он говорил ей однажды, что часто пользовался эмпатией в своих целях, например, всегда мог просто определить, какая женщина в нем заинтересована. Если и она была ему симпатична, то, как легкая добыча, быстро оказывалась в его объятиях.

- Совсем не многие, надо сказать, знали об эмпатии, - сообщил он тогда.

- За что же мне такая честь?

- Ты оказалась крепким орешком. Сколько раз я пытался пробить твою броню, но пока я не рассказал о моем даре, ты была как неприступный замок. Если бы не эмпатия, я бы, вероятно, даже никогда не догадался о твоих чувствах. И уж точно не подошел бы.

- Не подошел бы? - она вскинула на него глаза, полные обиды.

Он чуть усмехнулся.

- Тебя так легко задеть, девочка моя… Не подошел бы, потому что ты из тех женщин, что кажутся слишком недосягаемыми. К вам страшно подойти. Одного холодного взгляда достаточно, чтобы напугать мужчину. На таких, как ты, легче смотреть с расстояния.

Гермиона была озадачена такой характеристикой.

- Только мне понятно, насколько в душе ты хрупкая, нежная, ранимая…

…

- Да, Вильгельмина, - ответила Гермиона на вопрос сокурсницы. - Я слышала об этом.

Девушка посмотрела на нее с любопытством.

- Не все могут устоять перед соблазном, а? - ухмыльнулась мисс Аберман.

- И он — в первую очередь.

Собеседница Гермионы хихикнула.

- А с другой стороны, почему бы и нет, правда? - произнесла она заговорщически. - Он очень даже ничего. Любая была бы рада вниманию такого мужчины.

Гермиона с любопытством взглянула на девушку. Зачем та затеяла этот разговор? Ведь обе знали, что большого секрета в этом нет: между профессором Одли и мисс Грейнджер «что-то происходит». Впрочем, не было похоже, что Вильгельмина злорадствовала или насмехалась. Хотела продемонстрировать свое расположение к Гермионе, несмотря на все эти слухи, быть может?

- Не берусь судить, - ответила Гермиона равнодушно.

***

Спустя две недели после начала учебы должна была состояться первая лекция по Ядам и Противоядиям. Она проходила в том же лектории, что и занятия профессора Одли, поэтому Гермиона испытала что-то вроде дежавю, когда в помещение влетел черный вихрь, встал за кафедрой и глубоким, хорошо поставленным голосом произнес:

- Тишина. Лекция начинается.

Она не могла поверить своим глазам. А может быть, им действительно не стоило верить? Может быть, у нее начались галлюцинации?

- Мое имя — Северус Снейп. Тема первого занятия…

- Как будто кто-то не знает его имя, - прошептала Абигайл Вотерстоун, - и Гермиона поняла, что происходящее было реальностью.

В груди одновременно гулко билось восторженное сердце, и распускал свои сети необъяснимый страх. Видеть Снейпа вновь было почти физически больно, но никакой силы воли не хватило бы, чтобы усмирить эту бесконечную радость от встречи с ним.

После того, как она так много смотрела на Одли, мысленно сравнивая его со Снейпом, ее воспоминания о мужчине несколько исказились, и теперь, когда он появился перед ней в реальности, было немного непривычно видеть его черты лица. Теперь они казались более резкими. Глаза — более пронзительными, ухмылка — более презрительной, движения — более сдержанными.

Лекция закончилась, и Гермиона спешно подошла к столу преподавателя. Ее терзало любопытство: как Снейп попал в университет? Он оставил Хогвартс? Надолго ли пожаловал в стены Уробороса?

- Профессор, не ожидала вас здесь увидеть, сэр, - сказала она, чуть улыбнувшись.

- Грейнджер, не забирай ВСЕХ профессоров, - услышала она голос Уве Якобсон за спиной. - Оставь нам хоть кого-нибудь.

Улыбка на лице Гермионы чуть потухла, она скосила глаза, дожидаясь, пока однокурсница окажется за пределами видимости, и снова обратилась к Снейпу:

- Вы что, ушли из Хогвартса?

Профессор взглянул на нее чуть устало, будто бы ее вопросы тяготили его, но он их ожидал, и морально готов был ответить.

- Я веду этот курс уже восемь лет, - голос его звучал сухо. - Мое расписание предусматривает такую возможность.

Он отвел взгляд, перебирая пергаменты со своими записями.

Гермиона почувствовала, что это было большой ошибкой, подходить к нему, разговаривать, вновь чувствовать на себе его пренебрежение. Не ожидала же она, что он расплывается в улыбке и выскажет восторг от свидания с ней. Она снова испытала ту душевную боль, с которой прожила последние полгода в школе. Трех лет словно и не бывало.

- Спасибо, что удовлетворили мое любопытство, сэр, - скромно произнесла она и поспешно удалилась с последними студентами, выходящими из аудитории.

***

Вечером Гермиона решила навестить Одли. Ей срочно нужно было отогреться после этого холодного взгляда, которым одарил ее Снейп напоследок, но Одли был не дома. Камин однако пропустил ее в комнату, поделенную желтым вечерним солнцем и длинными голубыми тенями пополам. Они с Одли не договаривались о встрече, но Гермиона не видела причин, почему он не был бы рад увидеть ее. Тем более, они не проводили вместе время уже почти неделю. Гермиона взяла с полки книгу и забралась с ногами на диван. Часы мирно тикали. Солнце опускалось все ниже, погружая комнату во мрак.

Она проснулась внезапно, будто кто-то громко окликнул ее по имени. Карие глаза распахнулись и выхватили из полумрака комнаты силуэт, освещенный теплым светом огня в камине. Она отпрянула, с ужасом глядя на мужчину перед ней. Спина уткнулась в спинку дивана. Мимолетная, иррациональная мысль мелькнула в ее сознании: «Неужели я пришла к нему? ». Но в следующую секунду Гермиона поняла, что это невозможно, она не ходит во сне, и заснула она в апартаментах Одли. Тут же она заметила и хозяина комнаты, расположившегося в кресле у ее ног. Это помогло Гермионе полностью вернуть себе самообладание. Почти.

- Профессор Снейп, добрый вечер, - обратилась она к тому, кто так напугал ее в момент пробуждения. Он ответил ей взглядом, полным любопытства, при этом его пальцы постукивали по ручкам кресла, в котором он сидел. Затем, после секундного колебания, Гермиона произнесла:

- Профессор Одли.

Снейп издал смешок. Действительно, как будто теперь был смысл притворяться. Как будто бы она считала кого-то из присутствующих достаточно глупым, чтобы не понять сути происходящего.

- Чувство вины? - удивленно произнес Одли, и Гермиона одарила его гневным взглядом. - Это необычно. Почему?

Она поднялась на ноги, отказываясь смотреть на Снейпа.

- Прекрати, - раздражение сквозило в ее голосе.

- Ты злишься на меня? - Одли поднял одну бровь, и выглядел даже немного оскорбленным. - Но это ты заснула на моем диване, девочка.

Она стиснула зубы:

- Я злюсь, потому что ненавижу, когда ты анализируешь мои эмоции и комментируешь их. И еще, потому что ты знаешь об этом.

После небольшой паузы, она пробормотала «Мне нужно идти», и уверенно прошла к камину.

- Но ты ведь за чем-то приходила, - откликнулся Одли, проходя за ней следом.

Ей захотелось хорошенько ударить его. Ладонью по лицу. Наотмашь.

- Впрочем, с такими настроениями лучше отложить визит на завтра, - тут же отступился профессор. - Доброй ночи, Гермиона.

Она просто молча взяла в руку горсть дымолетного порошка и шагнула в камин.

- Профессор Снейп, профессор Одли, доброй ночи, - выдавила, наконец, она, и исчезла в зеленом пламени.

Оказавшись в своей квартире, она, не включая свет, прошла к кровати и упала на нее. В душе девушки бушевали самые разные чувства — вина была лишь вишенкой на торте. Помимо нее Гермиону сжигало чувство стыда, и рвала на части злость на себя саму: за слабость, за неумение отреагировать хотя бы с видимым безразличием, за совершенно неуместные и безосновательные страхи. Понимая всю глупость таких мыслей, она боялась, что Снейп мог догадаться, почему у нее был роман с Одли. Что было совершенной ерундой, ведь он даже не знал, что она была влюблена в него.

***

На следующий день ее ждала лекция у Одли, и она догадывалась, что он захочет поговорить с ней после. Тем более, был такой прекрасный повод, как не обозначенная тема на фидем.

- Мисс Грейнджер, вы все еще не внесли свою тему в список, - предсказуемо произнес профессор Одли, пока студенты шумно покидали аудиторию.

Она замерла у его стола, стараясь не обращать внимания на смешки и косые взгляды.

- Я определилась с темой, будьте добры, пергамент, - она протянула руку, готовая принять свиток, но в следующее мгновение услышала «Одли! », произнесенное знакомым голосом, и пальцы неловко упустили пергамент, позволив тому скользнуть на стол.

Она посмотрела Одли прямо в глаза, сердце тем временем замедлило ритм, его удары зазвучали в ушах слово набат. Тот несколько секунд молча смотрел на нее.

- Снейп? - произнес он медленно, брови взлетели вверх, и все в душе Гермионы болезненно сжалось.

Профессор зельеварения же прошел в аудиторию и подошел ближе, глядя то на явно изумленного Одли, то на перепуганную Грейнджер. Она все еще стояла с протянутой рукой, как будто чего-то ждала от Одли. Но тот не мог дать ей того, в чем она нуждалась.

- Так вот в чем дело, - пробормотал Одли растерянно, будто только что выявил недостающий ингредиент самого опасного на свете яда, и не знал, что делать с этим ужасным открытием.

Наконец, он перевел взгляд на вошедшего профессора. Все студенты к тому времени уже покинули аудиторию, и они оставались втроем.

Поздоровавшись короткими кивками, мужчины устремили взгляды на Гермиону. Она схватила пергамент, быстро и размашисто указала тему своего доклада на фидем и стремительно вылетела из аудитории, задев полами мантии ноги Снейпа.

Все это становилось слишком болезненным и неправильным. Найти спасение от этих душевных битв можно было только в одном месте.

***

Библиотека университета была настоящим произведением искусства. Здание, похожее на готическую капеллу, внутри являло собой один огромный зал с настолько высоким потолком, что своды просто терялись в темноте. Ребра, выходившие веером из колонн, едва угадывались у основания, на самой же высокой точке полностью поглощались мраком, как поглощают разум невежество и глупость.

Любой человек, будь то маг или магл, войдя в библиотеку впервые, непременно ощущал величие и могущество скопленных здесь знаний, и не мог не почувствовать благоговейный страх перед силой человеческой мысли.

Вдоль стен ярусами располагались деревянные стеллажи с неисчислимым количеством книг. Ярусы соединялись между собой винтовыми лестницами из чугуна, богато декорированными страшными мордами различных чудищ, лилиями и розами. На неширокой дорожке каждого яруса рядами стояли столы с изумрудным сукном, одинаковыми стульями черного дерева и лампами с зелеными плафонами.

Прерывались ряды стеллажей лишь огромными окнами с неожиданно яркими, красочными витражами. Но внимательно приглядевшись к картинам на этих витражах, можно было заметить, что они совершенно точно соответствовали атмосфере библиотеки: страшные сцены из «Семи глав невежества», книги, по сути очень иносказательно рассказывавшей о том, что ждет волшебника, потерявшего магию из-за собственной необразованности; великие маги, жизнеописания которых можно найти в любом историческом альманахе, колдующие, варящие таинственные зелья, творящие невиданные заклинания и накладывающие пугающие, но великолепные чары; наконец, чудовища, монстры, волшебные твари, самые страшные образы из реальности и сказок — которые, как мы знаем, порой ощутимее и вернее самой жизни.

В это место никто не попадал просто так. Здесь не было праздных зевак или любопытствующих бездельников. Люди приходили сюда за знаниями, и вся эта атмосфера жажды просвещения, учения, поклонения разуму, желания понять, уловить ту едва ощутимую суть магии позволяла забыть обо всем на свете и с головой погрузиться в чтение.

Когда Гермиона, уже четыре часа сидевшая над книгой о влиянии третьей гоблинской войны на развитие науки зельеварения, услышала два мужских голоса, она уронила голову на пожелтевшие страницы. Не было ничего удивительного, что два профессора пришли в библиотеку университета, в тот самый отдел, где стеллажи буквально ломились от томов с исследованиями по Зельям. Яды, противоядия, эликсиры и настойки, история их появления, смежные науки — разумеется, эти темы могли заинтересовать их и привести именно туда, именно к этим полкам, именно к этому столу, за которым сидела она. И всё же…

- Мисс Грейнджер, - произнес профессор Одли, ничуть не удивившись тому, что обнаружил ее здесь.

Разумеется, ведь они провели часы в этой части библиотеки, читая, делая пометки на пергаментах, изучая — и прожигая друг друга взглядами.

- Professori, - произнесла она в ответ — так было принято здороваться с преподавателями, если их было несколько.

Стараясь не отвлекаться, она подперла голову рукой, запустив пальцы в непослушные локоны, и уткнулась в книгу.

Они разговаривали слишком громко. Нет, с точки зрения других посетителей, Снейп и Одли не нарушали никаких правил приличия, но Гермиона не могла, просто не могла не вслушиваться в каждое их слово, произнесенное на пониженных тонах. Что за голоса… Внутри у нее все сжалось.

Она подняла взгляд, и тут же ее поймали в плен голубые льдинки. Он снова знал, что она чувствовала. Даже разговаривая со Снейпом, он ловил её эмоции, её состояние — так же, как она ловила их слова. Тонкие губы тронула едва заметная усмешка. В ее голове будто бы произошел взрыв. Схватив книгу, она поспешно вернула ее на полку и хотела было покинуть место. Но Одли ее остановил:

- Глупо злиться на меня, мисс Грейнджер.

Она застыла рядом с ними. Мужчины сидели за столом, друг напротив друга, между ними — три старинных тома в кожаных обложках. Снейп смотрел на Гермиону скучающе, словно ожидая, когда она, наконец, уйдет и даст им возможность спокойно поговорить. Одли же продолжал насмехаться.

- Ты же знаешь, - понизив голос до шепота, произнес он, - что это мой дар. Я не делаю это намеренно. Ты знала об этом с самого начала. Глупо злиться только потому, что тебе не нравятся твои эмоции.

Она чуть склонилась к нему и прошептала в ответ:

- Но ты мог бы получать от этого поменьше удовольствия, - прошептала зло, даже яростно. - И мог бы не лезть…

- Мисс Грейнджер, - сердито, и уже совсем не шепотом, откликнулся Одли, переходя на официальный тон, - не забывайтесь.

Она выпрямилась, несколько секунд справляясь со своим гневом — а к нему теперь примешивалась еще и злость от того, что он снова в нужный момент воспользовался своим положением. Он вспоминал о том, что он ее профессор, только когда это было удобно ему. Проглотив несколько язвительных комментариев о том, что и он мог бы не забываться, и не целовать ее иступленно у себя в спальне, как будто они видятся в последний раз. Но это было бы неудобно при профессоре Снейпе. Другие тоже могли услышать.

Чуть прикрыв глаза, она, наконец, усмирила свою злость и ответила:

- Хорошего дня, professori.

- Мисс Грейнджер, - снова позвал ее Одли, когда она уже готова была уйти.

Она вопросительно подняла бровь, выражение ее лица откровенно говорило: «Ну что еще? ». Он поманил ее рукой, чтобы она чуть склонилась к нему. Борясь с нежеланием задерживаться еще хотя бы на секунду, она все же сделала шаг ближе. Он воспользовался этим и, аккуратно схватив за предплечье, притянул ее к себе, так, чтобы иметь возможность прошептать ей на ухо:

- Приходи сегодня.

Она попыталась отстраниться, но он не позволил, добавив:

- Я знаю, что ты хочешь.

Только теперь он расслабил хватку, и она отошла на шаг назад. Глаза ее полыхали яростью от того, что он посмел так обращаться с ней на глазах у Снейпа. Она отказывалась даже смотреть на последнего, прожигая взглядом Одли.

- Можете засунуть свои знания знаете куда, профессор, - бросила она, развернулась, так, что мантия взметнулась, подол вспыхнул красным, показав алую подкладку, и ушла.

- Совершенно недопустимое поведение, - раздалось ей в след, но она различила издевательские нотки. - Завтра я буду к вам особенно строг.

***

От них невозможно было избавиться. Хватало того, что она постоянно видела профессоров на лекциях, вынуждена была общаться с ними по учебе, так еще и постоянно натыкалась в Атриуме, библиотеке, совятне, кофейне. Как так вышло, что она провела в университете почти три года и ни разу не видела Снейпа, но теперь он подстерегал ее на каждом шагу? Иногда они были по одному, и тогда Гермиона или привычно прятала свои чувства по отношению к Снейпу, или демонстративно холодно вела себя по отношению к Одли. А иногда они были вдвоем, и для нее это были самые ужасные мгновения. Она знала, что Одли всегда ловил ее состояние и всегда знал, что она чувствует. И о любви к Снейпу знал, и о стыде, который она испытывала всякий раз, когда они оказывались втроем в одном помещении, и о ее страстном желании снова почувствовать себя в крепких мужских объятиях. Знал ли он, что его объятия просто заменяли ей те, другие, недостижимые? Что когда его руки сжимали ее в кольцо, она представляла на месте Одли совсем другого человека? Возможно, теперь он об этом догадывался. Но при встрече с Гермионой он никак не выдавал себя, а просто всякий раз, как только появлялась возможность, приглашал — поговорить, выпить чая, обсудить какие-то учебные дела или, если удавалось, напрямую говорил, что хотел близости с ней. За одно она была ему благодарна: что он не кривил душой и не спрашивал, что же такое случилось, почему их отношения вдруг так кардинально поменялись. Он просто терпеливо ждал, когда она усмирит страсти в своей душе и снова придет к нему.

И это случилось.

Глава 4

- Гермиона, - воскликнул Одли, когда увидел девушку в камине собственных апартаментов.

Его губы расплылись в улыбке.

- Я так рад, я начал опасаться, что ты решила скрываться от меня вечно.

Гермиона вздохнула и прошла в комнату.

- Я, было, так и решила. Но ты же знаешь, мы женщины — такие ветреные. Сегодня решили одно, завтра — другое.

Он усмехнулся: эта характеристика совсем не описывала Гермиону, а ирония в ее голосе не оставляла сомнений в том, что она шутила. Он принял это за хороший знак. Впрочем, его попытка обнять ее и поцеловать была прервана на корню одной лишь ладонью, поднятой в почти бессознательном жесте. Тогда он предложил ей присесть на диван. Формально, сухо.

- Нет, я не злюсь на тебя, - произнес он, опустившись в свое кресло. - С чего бы? Прошу тебя, твое чувство вины сейчас заставит меня разрыдаться. Ты могла бы испытывать его не так ярко?

Гермиона знала, когда он считывал чувства других людей, то ощущал это как собственные, но приглушенные эмоции. Обычно его реальные чувства были гораздо выразительнее, и он легко отличал своё от чужого. Однако, если человек испытывал очень сильные эмоции, они могли повлиять и на Одли. Он мог рассердиться, если рядом кто-то испытывал направленную на него ярость. Лишь годы, многие годы научили его все же отделяться, не принимать, а только наблюдать со стороны.

- Ты использовала меня, я понял, - произнес он, когда вместо того, чтобы уменьшиться, ее чувство вины только стало еще более ощутимым. - По крайней мере, теперь я знаю твой секрет. Я утолил свое любопытство, пусть это будет стоить мне вот так дорого.

- Я чувствую себя виноватой не только перед тобой, - произнесла она негромко.

- Перед собой?

- Перед ним.

Одли закатил глаза.

- Дурочка, - произнес он совсем беззлобно.

Она печально взглянула на мужчину.

- Я тоже использовал тебя. Поэтому и не злюсь. Я тебя, ты меня, все честно. О, нет, не в том смысле, в котором ты думаешь. Что бы ты там сейчас ни думала, но не надо с такой надеждой ждать моего объяснения. Оно не будет настолько ужасным, чтобы ты могла простить себя.

- Объясни же, - попросила она, вновь раздражаясь из-за того, что он проанализировал ее чувства и все правильно понял.

Он вздохнул.

- Я же с самого начала знал, что между нами что-то — или кто-то — есть. Я не идиот и, кроме того, прекрасно владею эмпатией. Мне было понятно, что ты не любишь меня, а наши отношения — лишь попытка бегства. И, как я понял теперь, удачное замещение для тебя. Но, несмотря на все это, я продолжал. Да-да, именно я продолжал, ты никогда не делала ничего, чтобы мы были вместе. Скорее наоборот — постоянно пыталась разрушить всё. Я не позволял.

Она хотела бы не согласиться, но не могла.

- Я просто хотел, и по-прежнему хочу, чтобы ты была со мной. И мне не важно, какие мотивы у тебя. Понимаешь? Я просто пользовался моим даром, чтобы держать тебя рядом.

- Это нечестно…

- Давай не будем давать ненужных характеристик или осуждать, Гермиона. Я лишь сказал, что ты использовала меня, а я тебя. Это факт. Но не стоит давать всему этому оценку, у нас у обоих были свои причины поступать так или иначе, и ни у одного не было задачи причинить боль другому, верно?

Она кивнула. Повисла пауза.

- И что ты предлагаешь? - спросила она.

Ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь большой и умный сказал, что делать, и она бы просто послушалась. Он улыбнулся.

- Я предлагаю продолжить.

Она удивленно подняла брови.

- А что изменилось? - спросил он, разводя руки в стороны.

- Ты сам поймешь, когда в следующий раз в постели подумаешь о том, что я сейчас представляю себе Снейпа на твоем месте.

Вот теперь ей удалось задеть его. Насмешливое выражение стерло с его лица, тонкие губы некрасиво скривились. Он встал.

- А ты попробуй поменьше болтать об этом, - ожесточенно ответил он.

Она тоже встала.

- Это глупо, ты сам спросил. Почему теперь злишься?

Он сжал зубы.

- Что такое? Не нравится, когда твои чувства анализируют? - с каким-то садистским удовольствием спросила она.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 Следующая ⇒