ПЕСНЬ XXV 14 страница

Когда они приблизились к площадке, Лэнгдон мельком взглянул на потолок, подвешенный на два с половиной метра ниже. До сих пор все люнетты под ними был похожими. Ближайшая люнетта, однако, была массивной – намного больше, чем остальные.

Апофеоз Козимо I, подумал Лэнгдон.

Эта огромная, круглая люнетта была самой драгоценной картиной Вазари – центральная люнетта во всем Зале Пятисот. Лэнгдон часто показывал слайды этой работы своим студентам, указывая на ее сходство с Апофеозом Вашингтона в американском Капитолии – скромное напоминание, что зарождющаяся Америка позаимствовала у Италии далеко не только понятие республики.

Однако, сегодня Лэнгдон был заинтересован в том, чтобы пройти мимо Апофеоза, нежели изучать его. Он ускорил шаг и, слегка повернув голову назад, прошептал Сиенне, что они уже почти пришли.

После этого, его правая нога попала в центр доски и наполовину оказалась на краю. Его лодыжка подвернулась, и Лэнгдон, спотыкаясь, но продолжая двигаться, наклонился вперед, пытаясь сделать очередной шаг, чтобы восстановить равновесие.

Но было слишком поздно.

Он сильно ударился коленями о балку, отчаянно вытянув вперёд руки в попытке дотянуться до поперечной перекладины. Переносной фонарь с грохотом полетел в разделявшее их тёмное пространство и приземлился на холст, который поймал его подобно сетке. Ноги Лэнгдона провалились, слегка развернув его в безопасное положение на следующей балке, ибо та, что была под ним, отпала, обрушившись восемью футами ниже на деревянное обрамление холста «Апофеоза» Вазари.

Звук отозвался эхом на чердаке.

Лэнгдон в ужасе кое-как встал на ноги и обернулся в сторону Сиенны.

В тусклом свете оброненного фонаря, лежавшего внизу на холсте, Лэнгдон увидел, что Сиенна стоит на балке позади него, теперь в ловушке, ибо поперечного схода с неё не было. Глаза её выражали то, о чём Лэнгдон уже знал. Шум упавшей балки почти наверняка их выдал.

Взгляд Вейенты метнулся наверх к декоративному потолку.

– Крысы на чердаке? – нервно пошутил человек с видеокамерой, когда звук отразился внизу.

Великоваты крысы, подумала Вайента, уставившись на круговую живопись в центре потолка. Из стыков между панелями потолка просочилось небольшое облако пыли, и Вайента могла поклясться, что видит в холсте выпуклость… даже как будто кто-то упирается в него с обратной стороны.

– Может, кто-то из полицейских уронил оружие со смотровой площадки, – сказал мужчина, оглядывая выпуклость в холсте. – Что они, по вашему, ищут? Все это как-то подозрительно.

– Смотровая площадка? – допытывалась Ваейента. – Туда действительно можно подняться?

– Конечно. – Он жестом показал на вход в музей. – Только за этой дверью – еще одна, которая ведет вверх, на площадку на чердаке. Вы можете увидеть работу кисти Вазари. Это невероятно.

Внезапно в Зале Пятисот вновь эхом отразился голос Брюдера. – Ну и где этот ад, в который они отправились?!

Его слова, как и мучительный вопль до этого, раздавались из-за колосниковой решётки, расположенной высоко на стене слева от Вайенты. Брюдер очевидно был в комнате за решеткой… скрытый ярус под комнатным декоративным потолком.

Вайента снова обратила внимание на выпуклость в холсте наверху.

На чердаке крысы, подумала она. Пытаются найти выход.

Она поблагодарила человека с камерой и быстрым шагом направилась ко входу в музей. Дверь была закрыта, но по поведению офицеров, снующих туда и обратно, она догадалась, что она не заперта.

Разумеется, предчувствия ее не обманули.

Глава 47

СНАРУЖИ на базарной площади, среди хаоса прибывающей полиции, человек средних лет стоял в тенях лоджии Ланци и наблюдал за происходящим с большим интересом. На нем были очки Plume Paris, шейный платок с узором пейсли и крошечная золотая сережка-гвоздик в одном ухе.

Наблюдая за волнением, он поймал себя на том, что снова царапает свою шею. Человек страдал от сыпи, которая, казалось, ухудшалась, проявляясь маленькими прыщами по линии подбородка, шее, щекам, и над глазами.

Когда он мельком взглянул на ногти, то увидел, что они были в крови. Он вынул свой носовой платок и вытер пальцы, также примакивая кровавые прыщи на шее и щеках.

Когда он закончил, то обратил свой пристальный взгляд на два черных фургона, припаркованных возле палаццо. В ближайшем фургоне на заднем сиденье находились два человека.

Один из них был вооруженным солдатом в черном.

Другой была пожилая, но очень красивая седая женщина с синим амулетом.

Солдат выглядел так, как будто готовит подкожный шприц.

В фургоне доктор Элизабет Сински рассеянно посмотрела на палаццо, размышляя, как эта ситуация ухудшилась до такой степени.

– Госпожа, – произнес низкий голос рядом с ней.

Она неуверенно повернулась к солдату, сопровождающему ее. Он схватил ее за предплечье и держал шприц наготове. – Просто не шевелитесь.

Острый удар иглы пронзил ее плоть.

Солдат закончил инъекцию. – А теперь снова поспите.

Когда ее глаза закрылись, можно поклясться, она увидела стоящего в тени человека, изучающего ее. Он носил дизайнерские очки и шейный платок. На его лице была красная сыпь. На мгновение она подумала, что знает его, но когда в следующий раз открыла глаза, человек исчез.

Глава 48

В темноте чердака Лэнгдон и Сиенна теперь были разделены двадцатью футами открытого пространства. В восьми футах под ними упавшая балка застряла на деревянной раме, держащей холст «Апофеоз» Вазари. Все еще светящийся огромный фонарь лежал на самом холсте, создавая маленькое углубление, как камень на батуте.

– Балка позади тебя, – прошептал Лэнгдон. – Можешь перетащить ее до этой распорки?

Сиенна оглядела балку. – Не выйдет, иначе другой её конец упадет на холст.

Лэнгдон в той же мере этого опасался; меньше всего им нужно было протаранить холст Вазари штуковиной размером два на шесть футов.

– Придумала, – сказала Сиенна, двинувшись вдоль балки, ведущей к боковой стене. Лэнгдон продолжал идти по свету фонарика; ставить ногу с каждым шагом было все опаснее – по мере того, как они удалялись от упавшего переносного фонаря. Когда добрались до боковой стены, они уже были почти в полной темноте.

– Там, – прошептала Сиенна, указывая на мрак внизу. – На краю каркаса. Нужно приставить ее к стене. Это поможет мне удержаться.

Не успел Лэнгдон воспротивиться, как Сиенна уже спускалась с перекладины по опорным рейкам, как по лестнице. На краю деревянной панели потолка она приостановилась. Та чуть хрустнула, но удержалась. Медленно продвигаясь вдоль стены, Сиенна направлялась к Лэнгдону, будто идя по карнизу высотного здания. Панель опять хрустнула.

Тонок лед, подумал Лэнгдон. Оставайся возле берега.

Когда Сиенна прошла полпути в направлении перекладины, на которой во мраке стоял Лэнгдон, он вдруг снова ощутил надежду, что они и в самом деле успеют отсюда выбраться.

Неожиданно где-то в темноте хлопнула дверь, и он услышал звук приближающихся по переходу шагов. Тут же появился луч света от фонаря, который шарил вокруг, с каждой секундой приближаясь. Надежды Лэнгдона таяли. Кто-то к ним шёл, передвигаясь по основному переходу и отрезая им путь к бегству.

– Сиенна, продолжай идти, – прошептал он, действуя инстинктивно. – Двигайся вдоль стены. В дальнем конце есть выход. Смотри на меня.

– Нет! – быстро прошептала Сиенна. – Роберт, вернись!

Но Лэнгдон уже двигался обратно по распорке к главной балке чердака, оставив Сиенну одну в темноте, перемещавшуюся вдоль боковой стены восемью футами ниже него.

Лэнгдон добрался до центра чердака, и в тот же момент безликий силуэт с фонарем в руках достиг возвышающейся смотровой площадки. Человек остановился у низкого ограждения и направил луч фонаря вниз, прямо в глаза Лэнгдона.

Сияние было ослепительным, и Лэнгдон сразу же сдался, подняв руки вверх. Он еще никогда не чувствовал себя настолько уязвимым – балансируя высоко над Залом Пятисот, ослепленный ярким светом.

Лэнгдон ждал выстрела или приказания, но повисло молчание. Через мгновение луч света переместился с его лица и начал исследовать темноту позади него, очевидно в поисках чего-то…или кого-то. Когда свет перестал бить в глаза, Лэнгдон разглядел силуэт человека, преградившего ему путь к побегу. Это была худая женщина, одетая во все черное. У него не было сомнений, что под ее кепкой были волосы в виде шипов.

Мышцы Лэнгдона инстинктивно напряглись, когда его сознание наполнилось образами доктора Маркони, умирающего на полу больницы.

Она нашла меня. Она здесь, чтобы закончить свою работу.

Перед Лэнгдоном вспыхнуло изображение греческих ныряльщиков, заплывших по глубокому туннелю далеко за точку невозврата, а затем столкнувшихся с каменным тупиком.

Убийца снова направила луч фонаря в глаза Лэнгдону.

– Мистер Лэнгдон, – прошептала она. – Где ваш друг?

Лэнгдон почувствовал озноб. Эта убийца здесь и она убьет нас обоих.

Он сделал вид, что смотрит на Сиенну, повернув голову через плечо в сторону темноты, из которой они пришли. – Она здесь ни при чем. Тебе нужен я.

Лэнгдон молился, чтобы Сиенна уже добилась успеха, продвигаясь вдоль стены. Если бы она смогла прокрасться за пределами смотровой площадки и незаметно пересечь дощатый настил в центре позади женщины с шипастыми волосами, то достигла бы нужной двери.

Убийца снова подняла фонарик и обшарила пустой чердак позади него. На мгновение яркий свет перестал бить в глаза, и Лэнгдон заметил во тьме силуэт позади неё.

О Боже, нет!

Сиенна и впрямь проделывала путь по перекладине в сторону центрального перехода, но к сожалению, она шла всего в десяти метрах от их преследовательницы.

Сиенна, нет! Ты слишком близко! Она услышит тебя!

Луч света вновь ослепил Лэнгдона.

– Послушайте меня внимательно, профессор, – прошептала убийца. – Если хотите жить, предлагаю вам довериться мне. Моя операция отменена. У меня нет причин что-либо против вас предпринимать. Мы с вами сейчас на одной стороне, и возможно, я знаю, как вам помочь.

Лэнгдон почти не слушал, мысленно занятый Сиенной, которая в данный момент, едва заметная в профиль, неслышно взбиралась на проход за смотровой площадкой, в непосредственной близости к этой женщине с пистолетом.

Беги! Он желал ей этого. Выбирайся отсюда, черт подери!

Однако, к тревоге Лэнгдона, Сиенна стояла на своем, и присев на корточки в тени, наблюдала в тишине.

* * *

Глаза Вайенты прощупывали темноту позади Лэнгдона. Куда она, чёрт возьми, делась? Они, что, разделились?

Вайенте необходимо было найти способ удержать эту пару беглецов подальше от лап Брюдера. В этом моя единственная надежда.

– Сиенна?! – отважилась Вайента на гортанный шёпот. – Если слышишь меня, слушай внимательно. Ты же не хочешь, чтобы тебя сцапали те люди внизу. Они церемониться не станут. Я знаю путь отхода. Могу тебе помочь. Доверься мне.

– Это вам довериться? – вспылил Лэнгдон голосом настолько громким, чтобы его было слышно любому поблизости. – Вы же убийца!

Сиенна где-то рядом, поняла Вайента. Лэнгдон говорит это для неё… пытаясь предупредить.

Вайента попыталась снова. – Сиенна, ситуация сложная, но я могу вас отсюда вывести. Прикинь варианты. Вы в ловушке. У вас нет выбора.

– Есть у неё выбор – громко сказал Лэнгдон. – И у неё хватит ума держаться от вас подальше.

– Всё переменилось, – настаивала Вайента, – и у меня нет больше причин что-то с вами сделать.

– Вы убили доктора Маркони! И полагаю, вы же стреляли и в меня.

Вайента поняла, что этот человек точно не поверит, что она не собирается убивать его.

Время для разговора закончено. Мне нечего сказать, чтобы убедить его.

Без колебания она потянулась к своему кожаному пиджаку и извлекла пистолет с глушителем.

Сиенна оставалась неподвижной в тени и присела скорчившись в проходе, не более, чем в десяти ярдах позади женщины, которая только что противостояла Лэнгдону. Даже в темноте было понятно, что это женский силуэт. К ужасу Сиенны она размахивала тем же самым оружием, которое использовала при убийстве доктора Маркони.

Она будет стрелять, уловила Сиенна по жестам этой женщины.

Достаточно уверенно женщина сделала два угрожающих шага в сторону Лэнгдона, остановившись у низких перил, примыкающих к смотровой площадке над «Апофеозом» Вазари. Убийца сейчас подобралась к Лэнгдону так близко, как только могла. Она подняла пистолет и направила его прямо в грудь Лэнгдона.

– Боль будет недолгой, – сказала она, – но выбора у меня нет.

Сиенна машинально отреагировала.

Неожиданное покачивание досок под ногами Вайенты заставило ее немного повернуться во время выстрела. Нажимая на курок, она поняла, что не попадет в Лэнгдона.

Кто-то приближался к ней сзади.

И довольно быстро.

Вайента развернулась на месте, направив оружие в сторону нападавшего. Блеск светлых волос мелькнул во тьме, когда кто-то столкнулся с ней на полном ходу. Снова раздался приглушенный выстрел, но нападавший присел ниже дула пистолета, чтобы применить мощный силовой прием.

Земля ушла из-под ног, и Вайента животом упала на низкое ограждение смотровой площадки. Пока туловище перекатывалось по перилам, она размахивала руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. Но было слишком поздно. Она перелетела через край.

Вайента летела сквозь темноту, готовая упасть на пыльный пол, расположенный на восемь футов ниже площадки. Странно, но все-таки ее приземление оказалось мягче, чем она воображала…как будто она упала в тканевый гамак, который теперь провис под ее весом.

Плохо понимая, что происходит, Вайента лежала на спине, уставившись вверх на нападавшего. Сиенна Брукс смотрела на нее вниз через ограждение. Ошеломленная Вайента открыла рот, чтобы заговорить, но внезапно под ней раздался звук разрыва.

Ткань, удерживающая ее вес, порвалась.

Вайента снова упала.

На этот раз она падала в течение трех долгих секунд, рассматривая потолок, покрытый прекрасной живописью. Картина прямо над ней – массивный круглый холст, изображающий Козимо I, окруженного херувимами на небесном облаке – теперь имела зубчатую черную дыру прямо в центре.

Затем со стремительной скоростью весь мир Вайенты погрузился во мрак.

Высоко над ней, не веря своим глазам, Роберт Лэнгдон смотрел сквозь разорванный «Апофеоз» в объемное пространство под собой. На каменном полу Зала Пятисот неподвижно лежала женщина с шипастыми волосами, темная лужа крови быстро растеклась вокруг ее головы. Она все еще сжимала пистолет в руке.

Лэнгдон поднял глаза на Сиенну, которая уставилась вниз, потрясенная мрачной сценой. Сиенна пребывала в явном шоке. – Я не хотела…

– Ты вовремя среагировала, – прошептал Лэнгдон. – Она уже приготовилась меня убить.

Снизу, через порванный холст просочились крики тревоги.

Лэнгдон мягко отвел Сиенну подальше от перил. – Нам надо идти.

Глава 49

В потайном кабинете герцогини Бьянки Каппелло агент Брюдер услышал отвратительный глухой стук, сопровождаемый растущим волнением в Зале Пятисот. Он помчался к решетке в стене и всмотрелся сквозь нее. Потребовалось несколько секунд, чтобы оценить происходящее внизу на изящном каменном полу.

Беременный администратор музея стояла рядом с ним около решетки, немедленно прикрыв рот рукой в немом ужасе при виде происходящего внизу – распластавшаяся фигура, окруженная испуганными туристами. Когда пристальный взгляд женщины медленно поднялся вверх к потолку Зала Пятисот, послышалось огорченное всхлипывание. Следуя за ее пристальным взглядом, Брюдер поднял глаза к круглому потолочному кессону – он увидел живописный холст с огромной дырой по центру.

Он повернулся к женщине. – Как нам подняться туда!?

В другом конце здания Лэнгдон и Сиенна, затаив дыхание, спустились с чердака и рванули через дверной проем. За несколько секунд Лэнгдон нашел маленький альков, ловко скрытый позади темно-красного занавеса. Он отчетливо помнил о нем благодаря туру потайных ходов.

Лестница герцога Афинского.

Звуки бегущих шагов и криков, казалось, звучали теперь со всех сторон, и Лэнгдон знал, что у них мало времени. Потянув занавес в сторону, он и Сиенна выскользнули на маленькую лестницу.

Без слов они начали спускаться по каменной лестнице. Проход представлял из себя пугающе узкий серпантин ступеней. Чем ниже они спускались, тем становилось труднее. Лэнгдон почувствовал, как будто стены сближаются и норовят раздавить его. Но, к счастью, им не нужно было идти дальше.

Цокольный этаж.

Пространство около нижней площадки лестницы было крошечной каменной палатой, и хотя выход из нее осуществлялся через одну из самых маленьких дверей на земле, это была желанная картина. Дверь приблизительно в четыре фута высотой была изготовлена из тяжелой древесины с железными заклепками и тяжелым внутренним засовом.

– Я слышу шум улицы за дверью, – прошептала Сиенна, по-прежнему выглядевшая потрясенной. – Что с той стороны?

– Виа делла Нинна, – ответил Лэнгдон, представив толпы идущих пешеходов. – Но там может быть полиция.

– Они не узнают нас. Они будут искать блондинку и темноволосого мужчину.

Лэнгдон странно на нее посмотрел. – Абсолютно таких же как мы…

Сиенна покачала головой, тень грустных мыслей пробежала по ее лицу. – Я не хотела, чтобы ты видел меня такой, Роберт, но к сожалению сейчас я выгляжу именно так. – Вдруг Сиенна потянулась к своим светлым волосам и схватилась за них рукой. Когда она дернула, все волосы в одно мгновение соскочили с ее головы.

Лэнгдон отшатнулся из-за того, что Сиенна, оказывается, носит парик и из-за того, что без него она кажется гораздо старше. Сиенна Брукс была абсолютно лысой, ее голый череп был гладким и бледным, как у онкологического больного после курса химиотерапии. Она, ко всему прочему, еще и болела?

– Я знаю, – сказала она. – Это длинная история. А сейчас наклонись. – Она подняла парик, явно намереваясь надеть его на голову Лэнгдона.

Она серьезно? Лэнгдон без особого энтузиазма наклонился, и Сиенна натянула светлый парик на его голову. Парик едва налезал, но она приладила его на голове как можно лучше. Затем она отступила и оценивающе на него посмотрела. Не вполне удовлетворенная, она потянулась к его галстуку и ослабила узел. Затем приподняв, надела петлю галстука на лоб, подтянула, словно бандану, обезопасив от соскакивания с его головы неудачно сидящий парик.

Сиенна теперь принялась за себя, закатывая наверх штанины брюк и спуская носки вниз к лодыжкам. Она встала, и на ее губах сияла насмешка. Прекрасная Сиенна Брукс теперь превратилась в коротко стриженного панк-рокера. Преображение прежней шекспировской актрисы было потрясающим.

– Помни, – сказала она, – в девяноста процентах случаев человека выдает язык тела. Поэтому, когда ты идешь, иди как стареющий рокер.

Стареющий – это я могу, подумал Лэнгдон. А вот рокер – не уверен.

Прежде, чем Лэнгдон попытался оспорить эту точку зрения, Сиенна отперла крошечную дверь и толкнула ее вперед. Она нырнула вниз и вышла на булыжную мостовую переполненной улицы. Лэнгдон последовал за ней, и почти на четвереньках появился в дневном свете.

Кроме нескольких удивленных взглядов при виде неподходящей пары, появившейся из крошечной двери на уровне фундамента Палаццо Веккьо, никто не обратил на них внимания. Мгновение, и Лэнгдон с Сиенной двинулись на восток, смешавшись с толпой.

Человек в очках Plume Paris почесывал свою кровоточащую кожу, пробираясь сквозь толпу, и следовал на безопасном расстоянии вслед за Робертом Лэнгдоном и Сиенной Брукс. Несмотря на умелую маскировку, он узнал появившихся из крошечной двери на Via della Ninna и немедленно понял, кем они были.

Он следовал за ними несколько кварталов, еле переводя дыхание. Его грудь пронзила сильная боль, вынуждая его делать неглубокие вдохи. Ощущение было таким, как будто его ударили в грудь.

Стиснув зубы от боли, он вновь переключил внимание на Лэнгдона и Сиенну и продолжил следовать за ними по улицам Флоренции.

Глава 50

Утреннее солнце высоко поднялось, отбрасывая длинные тени в узких улочках, которые извивались между зданиями старой Флоренции. Владельцы магазинов начали поднимать защитные металлические решетки магазинов и баров, и воздух был наполнен ароматами утреннего кофе эспрессо и свежеиспеченных круассанов.

Несмотря на ноющее чувство голода, Лэнгдон продолжал двигаться. Я должен найти маску… и увидеть то, что скрыто на обороте.

Пока Лэнгдон вел Сиенну на север по узкой улице Виа дей Леони, ему было нелегко привыкнуть к виду ее лысой головы. Радикально изменившаяся внешность напоминала, что он едва знает ее. Они направлялись в сторону Пьяцца дель Дуомо – площади, где Игнацио Бузони был найден мертвым после совершения своего последнего телефонного звонка.

– Роберт, – успел сказать Игнацио перед смертью. – То, что ты ищешь, благополучно спрятано. Ворота открыты для тебя, но ты должен поспешить. Рай Двадцать пять. Бог в помощь.

Рай двадцать пять, повторял про себя Лэнгдон, все еще озадаченный тем, что Игнацио Бузони помнил текст Данте достаточно хорошо, чтобы ссылаться на определенную песню, даже не задумавшись. Очевидно, что-то в этой песне запомнилось Бузони. Как бы то ни было, Лэнгдон понимал, что выяснит это, как только достанет копию текста, что он мог легко сделать в любом из местных магазинов.

Голова под париком длиной до плеч начала чесаться, и хотя он чувствовал себя несколько нелепым в этой маскировке, он вынужден был признать, что импровизированный стиль Сиенны оказался эффективным приемом. Никто не обращал на них внимания, даже полицейские подкрепления, только что устремившиеся мимо них к Палаццо Веккьо.

Сиенна несколько минут молчаливо шла рядом с ним, и Лэнгдон бросил на нее взгляд, убеждаясь, что с ней все в порядке. Казалось, в мыслях она была далеко отсюда, вероятно пытаясь осознать факт, что недавно убила женщину, преследовавшую их.

– Даю лиру, чтобы узнать, о чем ты думаешь, – слегка рискнул он, в надежде отвлечь ее мысли от образа женщины с шипастыми волосами, лежащей мертвой на полу палаццо.

Сиенна не сразу оставила свои размышления. – Я думаю о Зобристе, – сказала она. – Пытаюсь вспомнить все, что я о нем знаю.

– И?

Она пожала плечами. – Большую часть я знаю из скандального эссе, написанного им несколько лет назад. Мне оно врезалось в память. Среди медицинского сообщества оно разнеслось подобно вирусу. – Она вздрогнула. – Прости, плохо подобрала слово.

Лэнгдон мрачно хмыкнул. – Продолжай.

– В его эссе фактически говорилось, что человеческая раса находится на грани исчезновения, и если не произойдет никаких катастрофических событий, которые снизят рост численности населения, то наш вид не протянет и ста лет.

Лэнгдон повернулся и уставился на нее. – Всего лишь одного столетия?

– Довольно суровое утверждение. Прогнозируемый период времени был значительно короче предыдущих подсчетов, но он был подкреплен некоторыми очень мощными научными данными. Он приобрел много врагов, объявив, что все врачи должны прекратить медицинскую практику, так как увеличение продолжительности жизни человека только усугубляет проблему перенаселения.

Теперь Лэнгдон понял, почему статья получила столь широкое распространение в медицинской среде.

– Неудивительно, – продолжала Сиенна, – Зобрист был немедленно атакован со всех сторон – политиками, духовенством, Всемирной организацией здравоохранения – всеми теми, кто высмеивал его, выставляя сумасшедшим фаталистом, который просто сеет панику. Особенно они обиделись на его утверждение, что сегодняшняя молодежь, если она выберет размножение и хотела бы иметь потомство, без преувеличения будет свидетелем конца человеческой расы. Зобрист проиллюстрировал свою точку зрения Часами Судного дня, которые показывают, что если принять все время существование человечества на Земле за один час… мы все сейчас находимся на последней секунде.

– Я буквально видел эти часы онлайн, – сказал Лэнгдон.

– Да, верно, и это в самом деле вызвало такой шум. Однако, еще большего противостояния Зобрист добился своим заявлением, что его достижения в области генной инженерии в будущем могли бы помочь использовать их не для лечения болезни, а скорее для ее создания.

– Что?!

– Да, он утверждал, что его технологии должны быть использованы для ограничения роста популяции путем создания такого гибрида вируса, который наша современная медицина была бы не в силах излечить.

Лэнгдон почувствовал возрастающую тревогу, когда в его мозгу всплывали странные картинки. Однажды выпущенный гибрид «авторского вируса» будет невозможно остановить.

– За несколько коротких лет, – говорила Сиенна, – Зобрист прошел путь от всеобщего любимца медицинского мира до абсолютного изгоя. Проклятого. – Она остановилась, взгляд сострадания появился на ее лице. – На самом деле, вполне естественно, что он сорвался и покончил с собой. Но еще печальнее то, что его утверждение, вероятно, было верным.

Лэнгдон чуть не упал. – Извини, но ты думаешь, он прав?

Сиенна с важным видом пожала плечами. – Роберт, говоря чисто с научной точки зрения – следуя логике, а не чувствам – я могу без всякого сомнения сказать, что без каких-либо радикальных перемен конец нашего вида близок. И наступит очень быстро. Это будет не огонь, не сера, не апокалипсис и не ядерная война…это будет полный коллапс, вызванный ростом численности населения планеты. Расчеты неоспоримы.

Лэнгдон напрягся.

– Я изучила значительную часть биологии, – сказала она, – для любого вида вполне нормально исчезнуть в результате перенаселения его среды обитания. Представь колонию надводных водорослей, обитающих в крошечном лесном водоеме, пользующихся превосходным сочетанием его питательных веществ. Без надлежащего контроля они размножаются так бурно, что вскоре полностью покрывают поверхность водоема, заслоняя лучи солнца, и таким образом, препятствуют приросту питательных веществ в пруду. Лишив свою среду обитания всего возможного, водоросли быстро погибают и исчезают без следа. – Она тяжело вздохнула. – Похожая судьба может с легкостью ждать и человечество. Намного раньше и быстрее, чем кто-либо из нас может представить.

Лэнгдон чувствовал себя сбитым с толку. – Но… это же невозможно.

– Не только невозможно, Роберт, но и немыслимо. Человеческий разум имеет защитный механизм, отвергающий все факты, которые оказывают на мозг слишком большое давление. Он называется отрицанием.

– Я слышал об отрицании, – беспечно съязвил Лэнгдон, – но не знал, что оно существует.

Сиенна закатила глаза. – Остроумно, но поверь мне, оно очень реально. Отрицание – важная часть защитного механизма человека. Без него мы бы в ужасе просыпались каждое утро, представляя все болезни, от которых можем умереть. Вместо этого, разум блокирует наши насущные страхи, фокусируя на проблемах, с которыми мы можем справиться – например, придти на работу вовремя или заплатить налоги. Если появляются более мощные страхи, мы пренебрегаем ими, сосредотачиваясь на простых задачах и ежедневных мелочах.

Лэнгдон вспомнил недавнее интернет-исследование студентов в одном из университетов Лиги плюща, которое показало, что даже пользователи с высоким интеллектом инстинктивно склонны к отрицанию. Согласно тесту, подавляющее большинство студентов университета после просмотра неутешительных новостей о таянии ледников или исчезновении видов быстро переходили на страницу с чем-то обыденным, что избавляло их разум от страхов; фаворитами стали спортивные события, забавные видео с котами и сплетни о знаменитостях.

– В древней мифологии, – предположил Лэнгдон, – отрицающий герой считался окончательным проявлением высокомерия и гордыни. Наивысшее проявление человеческой гордыни – полагать себя неуязвимым к опасностям мира. Данте ясно дал понять, разоблачая гордыню как худший из семи смертных грехов… и наказание за нее лежит в самом глубоком круге ада.

Сиенна на минуту задумалась и продолжила. – Статья Зобриста обвинила многих мировых лидеров в радикальном отрицании…в том, что они порятали свои головы в песок. Особенно критичен он был по отношению к Всемирной организации здравоохранения.

– Бьюсь об заклад, вполне успешно.

– Они отреагировали, сравнив его с религиозным фанатиком, который стоит на углу улицы и держит табличку с надписью «Конец Света близок».

– На Гарвардской площади есть несколько таких.

– Да, и все мы игнорируем их, потому что ни один из нас не может представить, что это случится. Но поверь, если это не укладывается в нашей голове… вовсе не значит, что этого не произойдет.

– Ты прямо как сторонница Зобриста.

– Я сторонница истины, – с убеждением ответила она, – даже если трудно её принять.

Лэнгдон притих на мгновение, снова почувствовав странную изоляцию от Сиенны, и попытался понять необычное сочетание в ней страсти и отчужденности.

Она посмотрела на него со спокойным выражением лица. – Роберт, послушай, я не говорю, что Зобрист прав в том, что чума, уничтожающая половину человечества, решит проблему с перенаселением. И не говорю, что следует прекратить лечение больных. Речь идет о том, что нынешний путь – весьма простая формула разрушения. Рост населения – это геометрическая прогрессия, оказавшаяся в системе конечного пространства и ограниченных ресурсов. Конец наступит быстро. Это будет не похоже на медленный расход бензина…а скорее на съезд с обрыва.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒