Глава 10. Сомнения. Возмездие

Доун

Я только что совершила самую большую ошибку в своей жизни?

Ведь совершила?

Вот что значит быть рациональной и ответственной — это предполагает, что чувства всегда должны уступать перед разумом. Но правильно ли это? Кто сказал, что чувства менее важны? Кто сказал, что доводы разума гораздо весомее? С каких это пор мозг стал важнее сердца?

Любовь не может называться любовью, если она боится обстоятельств и перемен.

Шекспир писал сонеты о любви, но если они были о необходимости всегда потакать разуму, то почему-то мой учитель английского никогда не упоминал об этом?

Или, может быть, просто я всегда была идиоткой и самозабвенно привязывалась не к тем мужчинам?

Возможно, в глубине души я понимала, что не должна следовать своим собственным суждениям.

Но если я поступила правильно, то почему мне это казалось таким неправильным?

Все было так непонятно.

Что вообще происходит? Дэн имел в виду алкоголизм Алекса? Если да, то почему он не мог мне сказать об этом? В чем же дело? Что сделал Алекс, чтобы получить судимость? Дэн сказал, что у них имеется досье на него, но не говорил, что он преступник. Но тогда зачем полиции хранить досье на человека, который не нарушал закон? И тот факт, что расследование все еще идет не менее странно…

Дэн никогда не рубил с плеча. Он был хорошим и справедливым полицейским, которого любили и уважали. Именно он был тем, кто пресекал все сплетни, когда Алекс только приехал сюда, а теперь он говорит держаться мне от него подальше.

Я пребывала в полном смятении.

Дэн был моим другом, и я понимала, что он заботиться обо мне, но сейчас он мыслил, как полицейский.

Что я наделала? Этот вопрос крутился в моей голове всю ночь, и оставил меня в итоге подавленной и выжатой, как лимон.

Почему я чувствовала себя такой растерянной? Мужчина признался, что у него проблемы с алкоголем. Я должна бежать от него в противоположном направлении! Но его поцелуи... Я не была уверена, что смогу когда-то оправиться от них. В его глазах было искреннее желание, и я испытывала то же самое. Я не ощущала ничего подобного так долго, если вообще испытывала когда-нибудь нечто подобное.

И он был таким милым с Кэти, что у меня не оставалось сомнений, что он нравится ей. И мне уже не нужно было гадать, о чем она думает и о чем мечтает.

Я почувствовала себя ужасно, когда выгнала его. В выражение его лица не было подавленности, но было молчаливое принятие, которое сокрушило меня, словно он ожидал такого исхода с самого начала. Я рыдала без остановки почти полчаса, когда легла в постель. Хотя обычно не позволяю себе слез.

Все было так сложно.

И его дом! Это было так неожиданно. Он выглядел так, словно был включен в список «Лучшие дома и сады». Он просто восхитителен. Он превратил ветхую хижину в презентабельный дом, который бы не выглядел неуместным даже в Хэмптоне, и Спэн подтвердил, что Алекс проделал всю эту работу сам. У этого мужчины явно есть талант, но он утверждает, что не занимается строительством. Почему он не стал мне рассказывать о себе и о проблемах с полицией? Что может быть еще хуже, чем признать себя разведенным безработным алкоголиком?

Целый взвод самых страшных предположений промаршировал в моей голове, но уверенность в каждом из них растворялась в облаке сомнений.

Я провела всю ночь, размышляя о том, что сказал Дэн, и насколько его представления об Алексе отличаются от того, каким я его знала. Я молилась о том, чтобы мне удалось заснуть. Я молила о кратковременной передышке от этих жестоких сомнений.

На следующее утро мне не стало легче. Я едва смогла сомкнуть глаза на протяжении всей ночи, потому что каждый раз, когда это делала, безжалостные воспоминания о его прикосновениях, прекрасных и выразительных глазах, рисовали в моем воображении кадры, словно бесконечная кинолента.

Кэти все еще не разговаривала со мной. По своему опыту я знала, что она может продолжать это в течение нескольких дней. Так что я продолжала свои бодрый монолог, который она игнорировала в полном молчании на протяжении всего завтрака и по пути к Холли. У меня просто не было сил спорить с ней о наших взаимоотношениях.

После того, как высадила ее, я продолжила свой долгий путь на работу, сделав остановку, чтобы взять двойную порцию латте. Кофеина не хватило, чтобы продержаться целый день, поэтому к обеду мне понадобилось развеяться. Я вернулась в город, чтобы закупить продукты и немного отвлечься от своих мыслей.

В заднем кармане моих джинсов лежал чек на пятьсот долларов, чтобы расплатиться за шины, которые Алекс купил для меня. Я все еще не решила, что с этим делать.

И тут, мои мысли, словно спроецировались на реальность, и я увидела его, от чего мой рот открылся от удивления.

Он выходил из «Хоум Депо» (прим.: сеть хозяйственных магазинов) в той же одежде, в которой был вчера вечером, когда я застала его ожидающим меня на крыльце, но сейчас накрахмаленная белая рубашка была порванной и грязной. Его джинсы тоже были испачканы, они были в земле и цементной пыли. Лицо и руки также были покрыты корками грязи.

Я взглянула в его глаза, налитые кровью, и сразу подумала, что он пьян.

Заметив меня, он сжал кулаки, а я испуганно отпрянула назад.

Я стала свидетелем момента, когда отчаяние завладело всем его телом, и он отвернулся от меня.

Чувство вины, раскаяния, практически греха, тревоги и беспокойства сорвали меня с места, несмотря на учащенный пульс и мои опасения.

— Алекс!

Он услышал, как я зову его по имени, замер на полушаге, но не обернулся.

— Алекс, — снова произнесла я неуверенно. — Что с тобой произошло?

Он посмотрел на меня через плечо мутными глазами, его мозг был затуманен от усталости и недопонимания.

— Ты выглядишь так, словно валялся в грязи.

Он осмотрел свою одежду, словно впервые обратил на это внимание. Затем пожал плечами от бессилия.

— Л-ландшафтный дизайн.

Острая боль тут же пронзила мое сердце, когда я осознала, что мои предположения снова были далеки от истины. Я должна была заподозрить, должна была догадаться и понять, что он не спал всю ночь, избавляясь от своего разочарования, работая с землей. Он не пил, а копал и рыл землю... он называл это ландшафтным дизайном... на нем была та же белая рубашка, в которой он приходил ко мне вчера.

Я хотела извиниться, но еще задавалась вопросом, должна ли дать ему еще один шанс, точнее дать этот шанс себе. Но меня снова накрыло сомнениями. Он выглядел удручающе этим утром, и он явно не спал, он даже не прервался на то, чтобы переодеться. Но даже это было не важно... Просто ненормально заниматься ландшафтным дизайном всю ночь напролет.

Он был нестабилен.

Но что-то шепнуло и напомнило мне, что, по крайней мере, он не схватился за бутылку.

Я сделала это с ним, и я знала об этом.

Я грубо отвергла его... Практически сломила.

И в это мгновение я осознала, что это значило для нас... для него, мое сердце призвало меня не сдаваться и не слушать неподтвержденные доводы Дэна.

По-прежнему глупое сердце. Бездумное, беспечное и безрассудное сердце.

Я молчала, не зная, что сказать, с чего начать, как сделать первый шаг...

— Алекс, я...

Его взгляд был печальным и отстраненным, медовая глубина его глаз омрачалась отчаянием.

— Могу я поговорить с тобой?

Он устало и неуверенно кивнул.

— Я хочу извиниться за свое вчерашнее поведение. Ты был честен со мной, как я и просила, а я выгнала тебя. Прости.

Он смотрел на меня в смятении, словно не понимая, о чем идет речь. Я и сама не особо понимала. Но это был порыв, эмоции, можно называть этокак угодно. Я предоставляла ему, мне и нам еще один шанс.

— В общем, я хотела спросить, не могли бы мы попробовать начать все сначала?

Он замотал головой, и меня накрыло волной разочарования.

— Н-нет! Я х-хочу, — он замялся в попытках произнести это как можно понятнее. — М.. может х.. хочешь кофе?

Давящий груз сомнений исчез, а облегчение сделало меня почти невесомой, словно перышко. Я засмеялась, потому что была переполнена надежд, и это сделало меня счастливой. Алекс смущенно улыбнулся в ответ.

— Конечно, я бы с удовольствием выпила кофе. Но у меня есть всего несколько минут, прежде чем мне придется вернуться на работу, да и тебе стоило бы пойти домой и привести себя в порядок. Ты скверно выглядишь, Алекс. Без обид.

Он окинул себя, всего покрытого грязью, быстрым взглядом и пожал плечами, словно для него это не имело значения. Мы отыскали свободную скамейку напротив детской площадки и расположились на ней, не обращая внимания на любопытные взгляды проходящих прохожих.

Я смотрела в свой дымящийся кофе, будто где-то там был заключен весь смысл вселенной.

— Алекс, хочу еще раз сказать, — тихо произнесла я, — что сожалею о том, как поступила вчера вечером.

— В…все нормально.

Я замотала головой, опечаленная тем, что он так легко отнесся к моему столь грубому обращению с ним, как будто он ожидал такого, привык к этому, заслуживал этого.

— Я не хочу, чтобы кто-то причинил вред Кэти, но я осознаю, что прикрываюсь этим, чтобы люди, особенно мужчины, не подходили ко мне слишком близко. Да, меня беспокоит ситуация с алкоголем, но ты сказал, что завязал... и я склонна тебе верить.

Он не смотрел в мою сторону. Вместо этого он уставился на свои руки, сложенные перед ним, но я поняла, что он слушает меня.

— Может, у нас и получиться прийти к этому не спеша. Например, сходить вдвоем на свидание, как ты предлагал. Если ты, конечно, не против. Только ты и я?

Он кивнул, и пьянящая улыбка расплылась по его лицу.

— Замечательно, — ответила я, вздохнув с облегчением. — Так, мне нужно идти. Я просто выбралась немного пробежаться по магазинам и выпить кофе. Я позвоню тебе позже.

Мы оба поднялись со скамейки.

— Д-Доун...?

Я быстро обернулась, воодушевленная и полная надежд.

— Да?

Он прищурился, и его лицо исказилось, когда он попытался выдавить из себя слова. Только несколько неразборчивых сдавленных звуков вырвались наружу, и он покраснел от разочарования и стыда.

— Все в порядке, — ответила я, когда на мои глаза навернулись слезы. — Я позвоню тебе. До встречи.

Он снова кивнул и сунул руки в карманы, а я отправилась к своей машине.

Он продолжал смотреть мне вслед.

А я надеялась на то, что не была слишком наивной, давая ему и нам второй шанс.

***

Остаток дня тянулся медленно. Я десяток раз хваталась за телефон, чтобы позвонить ему, но не могла придумать, что именно сказать. В конце концов, я решила подождать, пока мой мозг немного остынет после двух бессонных ночей.

Я забрала Кэти, и мы заехали в пекарню, чтобы взять свежеиспеченных пончиков и пойти поесть их в парке. Это был своеобразный шаг к перемирию, то, что мы всегда делали, когда нуждались в поддержке друг друга.

Женщина перед нами, казалось, была крайне возмущена тем, как медленно движется очередь. Она фыркнула и что-то пробормотала себе под нос, без конца посматривая на свои золотые часы.

Я улыбнулась про себя. Эта тактика точно не сработает, я знала это, потому что однажды, давным-давно, тоже пыталась ее применить. Владелица пекарни, Мэвис, имела привычку болтать с каждым своим клиентом, потому что это помогало ей собирать сплетни со всего города. Не думаю, что найдется множестволюдей, довольных тем, какой застывшей кажется очередь, но она готовила лучшие торты и пирожные в городе, а за ее кофе многие могли бы умереть.

Я заметила, как напряглись узкие плечи женщины, облаченные в брендовый пиджак, изящно облегающий ее спину, когда Мэвис обратилась к ней как «милая».

Она была миниатюрной блондинкой, с тонкой талией и большой грудью. Она была похожа на крохотную версию крольчихи Джессики с огромными глазами и идеальной гривой длинных блестящих волос, в общем, полная мне противоположность.

Глаза Кэти были полны восхищения, когда она осмотрела ее дорогой наряд и двенадцатисантиметровые каблуки. Моя восьмилетняя дочь внесла подписку на «Vogue» в свой рождественский список подарков. Точнее на «Teen Vogue». Что случилось с «American Girl»? Где я допустила ошибку?

— Не могли бы вы мне помочь? — спросилаженщина с таким акцентом, который намекал, что она живет в Нью-Йорке.

— Я могу помочь тебе с кофе, дорогая, а еще, мы делаем отличные пончики.

Она стиснула зубы.

—Ну, хорошо. Черный кофе.

Мэфис не спеша налила кофе в чашку и положила сдачу на поддон. Нужно отдать ей должное, она использовала время по максимуму.

— Я ищу место под названием Тэнглвуд. — Выпалила незнакомка. — Вам известно, где это? — На этих словах она выдавила из себя притворный смешок. — Это не то же самое, что искать дорогу в городе. Там так много дорог без указателей... GPS тут не поможет.

В глазах Мэвис блеснул интерес.

— Ты хочешь найти земли старика Джо, находящиеся на берегу озера?

—Старика Джо? Это место, которое вы упомянули, называется Тэнглвуд? — Нетерпеливо спросила она.

—Да, именно так. У тебя есть какое-то дело к старине Джо? Надеюсь ты в курсе, что он умер несколько месяцев назад?

— Не могли бы вы мне подсказать, как туда добраться?

— Новый владелец не очень дружелюбен с незнакомцами, — ответила Мэвис, и по ее улыбке я поняла, что она намеренно тянет время. — Не так ли, Доун? Ты же пересекалась с владельцем несколько раз? — Она улыбнулась в мою сторону. — Как у тебя дела, милая? Как ты поживаешь, Кэти?

Женщина обернулась, чтобы оглядеть меня, ее хмурый взгляд оценивающе скользнул по моим джинсам и футболке. Затем она холодно взглянула на Кэти, словно игнорируя ее, от чего мои волосы встали дыбом.

—Вы знакомы с Алексом Уинтерсом? — спросила она с притворно незаинтересованной интонацией.

— Да, — ответила я, посмотрев на нее. — Я лечила его пса Стэна.

— О Боже, у него до сих пор живет эта вонючая дворняга?

Кэти ахнула.

— Стэн — мой друг, и он не вонючий!

Женщина прищурилась.

— Алекс — наш друг, мой и моей дочери, — заявила я, притягивая Кэти ближе к себе, когда та, нахмурилась, глядя на незнакомку.

Женщина одарила меня высокомерной улыбкой.

— Что ж, получается, что вы знакомы с моим мужем, — произнесла она.

Глава 10

Сомнения

Алекс

Она даст мне еще один шанс.

Эти слова звенели у меня в голове, путаясь в клубок, состоящий наполовину из надежды, наполовину из отчаяния. С того момента как этот день начался, вяло перетекая из ночи в утро, я был готов отдать свое левое яичко ставя на то, что он не станет лучше. Но ее нежный аромат, казалось, был в моем доме повсюду. Это просто срывало мне крышу.

Быть рядом с Доун, проводить с ней ночи и дни — все это было так непринужденно, но в то же время настолько невероятно. Узнав ее как женщину и как мать, я снова начал рисовать свое будущее. Это казалось правильным. Это и было правильным.

Что происходило со мной и с моей жизнью? Я открылся, и Доун стала светом, озаряющим все самые темные уголки моей души. Это было жутко.

Прикасаться к ней, ощущать ее вкус, находиться рядом с ней и внутри нее, все это сродни другому измерению. Это было вожделение, потребность, желание и страсть. Это был секс в темноте, это была любовь при свете. По утру, когда мы проснулись, я ощущал теплоту. Я исследовал ее тело, позволял ей изучать свое, впуская ее в свой мрачный мир.

И это едва ли все не разрушило. Едва.

Во мне было немного хороших качеств, и, вероятно, чувство собственного достоинства было не одним из них. В какой-то момент она покинет меня. Я всегда это знал.

Столкнувшись сегодня с Доун, я ожидал увидеть отвращение в ее глазах, и боялся увидеть презрение к тому, что я сказал, к тому немногому, что поведал ей о себе. Но вместо этого я увидел сострадание с примесью осторожности, и все эмоции на ее лице нашли отражение на моем. Я ненавидел это чувство, так как создавалось ощущение словно я сделан из стекла, и все мои мысли, и надежды, мечты и страхи были видны, хотя и находились вне досягаемости.

Сегодня она сидела настолько близко ко мне, что я мог ощущать цветочный запах ее геля для душа. Ее темные волосы были такими густыми и блестящими, что мне снова захотелось коснуться их. Но когда она посмотрела на меня, в ее глазах читались сомнения и отстраненность. В выражение ее лица таилось какое-то новое знание, которое было пока мне непонятно.

Я хотел сказать ей, что мы можем идти к этому так медленно, как ей будет комфортно. Я готов был сделать все, что потребуется, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Я не хотел отпускать ее, не успев объяснить, что, находясь рядом с ней, снова чувствовал себя живым, что ощущал мягкие волны гармонии и возбуждение от новых возможностей. Я желал, чтобы она понимала, как много для меня значит Кэти, и что я был готов защищать их до своего последнего вздоха. Я хотел, чтобы она знала все.

Но слова не давались мне. Они никогда не давались мне, когда я нуждался в этом больше всего. Больше нет.

Я мог бы написать ей сообщение, но это было бы не совсем правильно. Мог бы написать ей письмо. Но правда заключалась в том, что я хотел сказать об этом словами, объяснить, что я чувствовал. Хотел изложить мысли, как нормальный человек.

Нежеланные воспоминания нахлынули на меня. Почти все свое детство я жил в тени. Удивительно, как можно быть невидимым, оставаясь на виду. Если вы лишены возможности говорить, в конце концов вы остаетесь на обочине жизни, вы становитесь невидимым. Я надеялся, что все это останется в прошлом, но жизнь имеет привычку нанести тебе удар по яйцам, несмотря на то, что ты уже стоишь на коленях.

Я ненавижу свое заикание, презираю тот факт, что оно ограничивает меня, но чем больше я злюсь, тем хуже становится. Я пытаюсь заговорить, но ничего не выходит, ни слова. Вижу замешательство и сочувствие на лицах окружающих, как они пытаются заканчивать за меня предложения, словно они знают, что я хотел сказать, о чем я думаю. Я вижу в их глазах только одно: «Что с ним? Он ненормальный! »

Но я не такой. Я чувствую, что у меня словно не хватает конечности, вот только никто об этом не знает. Кроме меня. В течение ста тысяч лет человечество общается по средствам речи. Но только не я, не теперь.

И все только усугублялось.

Я испытывал разочарование и ярость. Отчаяние.

Но рядом с Доун я снова почувствовал себя нормальным, почувствовал себя человеком... и она обещала позвонить мне.

Стэн лизнул мою руку, а затем прижался к моему колену, глядя на меня с беспокойством во взгляде.

В моих мыслях смешалось все: надежда с обреченностью, смирение с желанием бросить вызов судьбе. Я был готов бороться, но битва развернулась у меня в голове.

Что, черт возьми, я вчера ожидал? Неужели я действительно мог подумать, что она примет то, что рядом с ее дочерью будет ошиваться чертов алкоголик? И это я ей еще не все рассказал. Должно быть, у меня булыжники вместо мозгов. Я бы не хотел связываться с собой. Я был так слеп, играя в счастливую семью в течение целого дня. Зачем такой привлекательной и умной девушке, как Доун, осложнять свою жизнь общением с таким сбитым летчиком, как я? Я не мог винить ее. И не делал этого.

Я просто чувствовал какую-то дурацкую, щемящую необходимость поделиться с ней правдой, пусть хоть ее частичной, отредактированной версией. Потому что это была ее просьба. Потому что я чувствовал эту неуловимую связь с ней. Почему я не мог держать свой рот на замке? Почему не мог быть аккуратнее с правдой о себе?

Теперь она практически меня боялась.

Но какие у меня еще были варианты? Отношения, построенные на лжи... еще большей лжи? Ни одна здравомыслящая женщина не захочет связываться со мной.

Но мне было недостаточно аргументов, и находясь рядом с Доун и Кэти, я продолжал думать о возможностях.

После того, как она прогнала меня вчера, сон был последней вещью, о которой я мог думать, вернувшись домой. Предвкушая, что произойдет дальше, Стэн удалился в одну из пустующих комнат. Он вздохнул и бросил на меня взгляд, чуть покачивая головой, словно говоря: «Хозяин, девушки того не стоят».

Я бы не удивился, если бы увидел, как он лапами, прикрывает уши, а голову сует под подушку.

Я метался по дому в поисках чего-нибудь, на чем можно было выместить свой гнев, но проклятое место словно насмехалось надо мной, находясь в идеальном состоянии.

Потом я вспомнил, что у меня имеется несколько поленьев, которые необходимо расколоть на дрова для камина, который я сложил на кухне, готовясь к зиме.

Я схватил топор и неистово раскалывал их в чертовы щепки до тех пор, пока у меня не зажгло глаза от пота.

В два часа ночи я принял решение выложить тропинку к озеру. Я планировал создать что-то типа небольшой набережной, чтобы мне не приходилось пробираться по грязи каждый раз, когда я собирался искупаться. Самый разгар ночи казался мне идеальным временем для начала работ.

Прихватив фонарь, лопату и кирку из сарая, я пробрался сквозь деревья к озеру.

Я работал с полной самоотдачей, не обращая внимания на то, как ноют мои мышцы и насколько я испачкался. Постепенно усталость начала оккупировать мое сознание, предоставляя мне передышку от отравляющих, губительных мыслей. Это был лучший способ справиться с ситуацией, не такой разрушительный, как выпивка и наркотики. Не такой разрушительный, как женщины.

Все плохое, что случалось в моей жизни, происходило из-за женщин.

Если Бог и создал идеальную женщину, то пока я ее не встречал.

Так говорил мой отец, после того как от нас ушла мама. Разве нормальная женщина может бросить своих детей, ни сказав ни слова? Ни одной поздравительной открытки, даже на Рождество. Она отправилась на «поиски» себя. Я думаю, что она просто была не готова к тому, чтобы быть женой и матерью.

Именно тогда я и начал заикаться... после того, как ушла мама.

Из компанейского и жизнерадостного мальчишки я превратился в замкнутого и несчастного. Хватило всего пару раз, что бы меня подразнили «А-а-а-алекс», чтобы я полностью замкнулся.

Моя школа организовала встречи с логопедом. Насколько я помню, они проходили несколько раз в месяц. Но это не принесло своих плодов. Я стал набираться уверенности понемногу, когда мне исполнилось тринадцать лет и начал заниматься в тренажерном зале с Карлом. С тех пор я посвятил себя занятиям спортом, и к тому времени, когда учился на втором курсе университета, заикание ушло. До Шарлотты и Уоррена.

После того, что случилось между мной и Доун, я подумал, что все будет хорошо, если я смогу хоть когда-то связать снова хоть два слова вместе.

С первыми лучами солнца берег был преображен в ряд широких ступеней. Мне оставалось только обложить площадку тротуарной плиткой, и у меня будет неплохая смотровая площадка. Она бы стала идеальным местом для скамейки.

Скамейки для твоей грустной и одинокой задницы неудачника, чтобы коротать на ней время в абсолютном одиночестве.

Я даже не утруждал себя переодеванием, прежде чем отправиться в строительный магазин, чтобы оформить заказ на тротуарную плитку. Мне повезло, потому что водитель не был занят, поэтому мой заказ сразу же был на пути к моему дому.

Парень постарался подогнать свой грузовик как можно ближе к моему дому, но несмотря на это мне все равно пришлось использовать свой пикап, чтобы переместить все в нужное мне место. Мне было плевать на это. Побольше нагрузок, каких угодно, только бы ни о чем не думать.

Стэн наблюдал со стороны за тем, как я бродил туда-сюда с плиткой, периодически зевая и практически закатывая глаза. Он уже привык к моим странностям.

«Разбуди меня, как закончишь, хозяин».

К тому моменту, у меня уже слегка гудело в голове из-за отсутствия сна, но это состояние меня устраивало, так как это было сродни отключению, когда ничего лишнего уже не может возникнуть в моем мозгу, а это и было целью данного мероприятия. Мне просто нужно было залить раствором щели между плитами, и дело будет сделано. Черт, может мне просто стоило уложить плиткой все тридцать пять квадратных метров, которыми я владел. Это отвлекло бы меня от переживаний года на два.

Я вернулся в магазин, чтобы приобрести скамейку.

И тогда я столкнулся с Доун.

Я ненавидел появившуюся настороженность в ее глазах, но, несмотря на все, что я рассказал ей, она все равно собиралась дать мне и нам еще один шанс.

***

Когда я услышал шум двигателя приближающегося автомобиля, надежда заиграла в моей груди. Доун приехала ко мне.

Но когда я с робкой улыбкой на лице отворил дверь, мне тут же захотелось захлопнуть ее обратно.

Женщина в машине была ниже ростом и с более аппетитными формами, чем у Доун, возможно, она была даже сексуальнее и, по мнению большинства мужчин, горячее. А еще она была самой расчетливой и лживой сукой, которую мне приходилось встречать на своем гребаном пути. По совместительству она была моей женой.

Шарлотта вылезла из взятого напрокат автомобиля, хмурясь от того, что свеженасыпанный гравий пачкал ее дизайнерские туфли.

Все внутри меня перевернулось, и я понимал, что мои глаза сейчас широко раскрыты от удивления, и в них таится вопрос о том, если у меня время для отступления.

Она заметила, что я наблюдаю за ней, и на ее лице нарисовалась натянутая улыбка.

— Привет, Алекс.

Я просто уставился на нее, а все мои слова тут же улетучились.

— Ты подстригся. Избавился от этой жуткой бороды. Стало гораздо лучше.

Я нахмурился.

— У тебя здесь прекрасное местечко. Очень... располагающее.

Что ей от меня было нужно? Она и так уже забрала все, что можно.

Она опустила руку на бедро, выпятив его и нетерпеливо постукивая своими накрашенными ногтями по ткани льняной юбки.

— Ты не пригласишь меня войти?

Неистовая ярость пульсировали во мне. Я сложил руки на груди и медленно замотал головой. Я не хотел, чтобы воспоминания о ней пачкали мой новый дом.

Улыбка стерлась с ее лица, и мне было забавно наблюдать, как она пытается побороть в себе чувство раздражения.

— Я только что проделала путь через полстраны, чтобы увидеть тебя!

В ее голосе было столько возмущения, что это чуть не заставило меня улыбнулся. Но нет, она не заслуживала моих улыбок. Она не была достойна ни меня, ни моего времени.

Я развернулся и вошел внутрь, плотно закрыв за собой дверь.

Вот так, лучше. Мне следовало бы запереть ее на засов, заколотить все окна и окропить все вокруг святой водой, потому что буквально через полминуты она уже стояла у черного входа и выглядела по-настоящему злой.

Стэн негромко зарычал, а шерсть на его загривке встала дыбом. Я погладил его по голове, чтобы успокоить, и он поднял на меня глаза, полные тревоги.

Шарлотта бросила на него суровый взгляд, а затем выместила все свое недовольство на мне... Это была тактика, к которой я успел привыкнуть.

— Ты только что захлопнул дверь прямо у меня перед носом! Я не могу поверить, что ты позволил себе такое!

— Н-н-н-не надо, — я сделал глубокий вздох, чтобы усмирить в себе нарастающую ярость и попробовать снова. — Я н-н-не хочу с тобой разговаривать.

Она протянула руку, чтобы провести ей по моей щеке, но коснулась только пустоты, когда я резко от нее отстранился.

—Ты все еще заикаешься. Я думала, что ты уже справился с этим.

Если бы я не смотрел на нее, то наверняка пропустил бы искру вины, которая на мгновение вспыхнула у нее на лице. Но это длилось недолго, и через мгновение она снова вернулась к тому для чего сюда приехала.

— Мне действительно нужно поговорить с тобой, — произнесла она, немного смягчив тон. — Это важно.

Под деловым костюмом, шпильками и красным блеском для губ, где-то глубоко под всем этим, скрывалась двадцатилетняя студентка, которую я когда-то встретил и полюбил. И несмотря на то, что я ни черта не был ей обязан, я решил, что должен выслушать ее. Возможно, то что она мне скажет, наконец-то, ответит на вопрос: «Почему? »

Я отошел в сторону и впустил ее на кухню, настороженно наблюдая за тем, как она осматривается вокруг.

— Ты знаешь, тобой проделана немалая работа, — сказала она. — Меня очень впечатляют детали, особенно рейки на стене и обшивка. А также оригинальные дубовые полы. Очень красиво.

Я сомневался в том, что она проделала весь этот путь, чтобы оценить состояние моего жилища, но я не был удивлен тем, что она в курсе, что я приобрел данный участок земли. Она всегда говорила, что знания — это сила. Я вскинул бровью.

— Ч-что... ч-что тебе нужно?

— А мне нужен повод, чтобы увидеться со своим мужем?

Мое сердце чуть не остановилось. Ушам своим не верю!

— Бывшем. М-мужем.

Ее глаза встретились с моими, затем она отодвинула стул и села на него, поставив свою сумку рядом с ним. Потом она закинула ногу на ногу так, что юбка скользнула вверх по ее бедрам, а сама она вела себя таким образом, словно готовилась к деловым переговорам.

— Мы еще вернемся к этому. У нас не было нормальной возможности поговорить. Ты все время был пьян или под кайфом. Также ты игнорировал мои звонки.

Тут она была права. Забвение казалось лучшим выходом после того, как мой брат был убит, и я застукал ее с этим ублюдком Уорреном.

— Но... мне жаль Карла. Хоть я никогда об этом и не говорила.

Я не мог не отметить, что она все еще пытается не оговаривать тот факт, что она спала с моим лучшим другом в нашей постели. И все же ее голубые глаза излучали искренность. Хотя она всегда умела притворяться.

— Тебе н-н-не нравился Карл.

— Не нравился, но ты любил его, поэтому он был небезразличен и мне.

Я не был уверен, насколько этому можно верить. Но думаю, я хотел поверить. Я ненавидел осознавать, что весь наш брак был ошибкой. Я не хотел вернуть ее, но и не хотел думать, что ошибался в ней с самого начала.

— Уоррен был моей ошибкой. Я бы хотела попробовать начать все сначала.

Она даже не моргнула.

—Когда-то нам было хорошо вместе. Помнишь, когда мы только встретились? Мы были молоды. Мы были так влюблены. Ты просто не мог оторваться от меня, — на этих словах она слегка рассмеялась. — Помнишь наш первый совместный отдых в Аспене, когда мы катались на лыжах весь день, а затем занимались сексом всю ночь напролет? Я сбросила тогда килограмм пять. Или, когда мы заполучили контракт с Монако-Стрит? Мы трахались прямо на столе для переговоров. Помнишь? Это было прекрасное время, Алекс. Я думаю, что просто за эти годы мы по уши увязли в работе, но у нас все же есть чудесные совместные воспоминания.

В чем-то она была права. Я любил ее всем сердцем. А она растоптала все это. Страшно любить кого-то. Страшно любить не того человека, точнее, не тех людей. И облажаться, оказаться одураченным и просто обманутым.

Я вспомнил об Уоррене, моем бывшем лучшем друге. Он же был шафером и деловым партнером. И когда я думал о нем, то представлял себе какашку в марципане: сладкую снаружи, но все же внутри это было дерьмо.

Увязли в работе? Она до сих пор считала меня за откровенного идиота. Скорее всего, так и было. Но я не был идиотом.

—Т-т-ты увязла в простынях нашей постели вместе с У-Уорреном.

—Не нужно пытаться задеть меня.

Я рассмеялся, хоть было и не смешно, но взял себя в руки, желая, чтобы она ушла.

— Я никогда н-н-не изменял тебе. Никогда.

— Да, ты святоша, а я шлюха. — Она закатила глаза. — Я только что познакомилась с твоей маленькой подружкой. Кажется, она сказала, что ее зовут Доун.

Я нахмурился, когда она довольно, словно кошка, улыбнулась.

— Ты знаком с ней?

Я, не задумываясь, кивнул, наслаждаясь вспышкой удивления на ее лице, которая сопровождалась задумчивым недовольством.

— Это из-за ее дочери? Это то, что тебе нужно? У нас могут быть свои дети, Алекс. Ты всегда мечтал об этом. Теперь к этому готова и я.

Я не мог издать ни звука. С помощью своего внутреннего навигатора, она просто не могла найти более неподходящую тему для разговора. Но это было в ее репертуаре.

Шарлотта провела пальцем с эффектным маникюром по моей руке.

— С твоим талантом и моей деловой хваткой мы быстро покорим Денвер. Черт, зачем останавливаться на Денвере? Дети не должны быть помехой, разве не для этого существуют няни.

— М-мне это неинтересно.

Она откинулась на спинку стула, молча изучая меня.

— Ты ведь любил меня когда-то, Алекс.

«Да, любил. Но я не уверен, что ты когда-то любила меня. По-настоящему».

Она тяжело вздохнула.

— Вижу, что ты не сможешь простить меня прямо сейчас, но прошу тебя, не держи на меня зла, убеждая себя, что я никогда не любила тебя.

Я не был уверен, что она играет, но ее поведение говорило больше слов. Бизнес ее явно интересовал больше.

—В-все ложь! П-п-полиция!

— Ради бога! Мы снова возвращаемся к этому? Я сделала это ради тебя, Алекс. Ты полностью потерял контроль... Ты транжирил наши деньги, разбрасывая их на улицах, словно конфетти.

Это было только один раз, но это было чертовски приятно. Я улыбнулся, вспоминая об этом.

— Боже. ты раздавал свою одежду бездомным... У тебя был нервный срыв, но ты не хотел признавать этого. Может быть, курс реабилитации спас тебе жизнь. То, что произошло потом с полицией, твоя вина, я тут не при чем.

Я просто отдал свое пальто нищему, а не бегал голышом по гребаной улице. Ладно, я также отдал ему свои туфли. Но у меня были и другие, а у него их не было вообще.

— Ты хоть знаешь, как они тебя называли?

Конечно, я знал.

Я также прекрасно знал, что это именно она навела на меня копов, и именно она определила Стэна в приют для бездомных животных.

Да, она сделала мне, типа, одолжение, потому что хотела избавиться от единственного существа, о котором я все еще продолжал заботиться.

Меня выворачивало при мысли о том, что она в состоянии убедить себя, что делала все это ради моего блага. Шарлотта была искусным редактором своей правды, но существовала одна вещь, которую она не в состоянии была откорректировать, хотя мне бы хотелось, чтобы она справилась с этим — ее образ в моих глазах.

— У-Уоррен, — настойчиво сказал я.

Она замотала головой.

— Я оступилась. Ты столько работал в тот сумасшедший период, что на меня у тебя совсем не было времени. Я была не твоей женой, а твоим деловым партнером. Я видела тебя чаще за столом переговоров, чем в нашей спальне. Мне просто было одиноко.

Я с ухмылкой покачал головой, и встревоженный взгляд Стэна проскользнул между нами. Он прекратил рычать, но был буквально прикован ко мне и очень напряжен.

— Ты считаешь, что лишился всего, а я забрала все себе, но я тоже многое потеряла, Алекс. — Она задумчиво смотрела в никуда. — Ни один архитектор, из тех что мы наняли, даже рядом не стоял с тобой по таланту и видению. Посмотри, во что ты превратил эту развалину. Ты тратишь время впустую, буквально похоронив себя в этой глуши. Возвращайся обратно. В качестве партнера или консультанта, безо всяческих ограничений и с шестизначной зарплатой. Сделай это не ради меня, если тебе это претит. Просто возвращайся в компанию. Черт, в ее названии все еще значится твое имя. Это же должно иметь для тебя хоть какое-то значение.

— И-и-имело.

—Все можно вернуть. Просто подумай об этом. Я попрошу своего юриста подготовить любой договор, который ты только пожелаешь. Или же займись этим сам. На твоих условиях.

После того, что сотворила со мной Шарлотта, слово «юрист» из ее уст звучало страшнее, чем «зомбиапокалипсис».

—С-стэн.

Она поморщилась.

— А при чем тут он?

Я склонил голову набок. Она совсем не изменилась.

Шарлотта закатила глаза.

— Хорошо, возьми свою дворнягу с собой.

— М-мне н-нравится здесь.

Она теряла терпение, и ее едва сдерживаемое разочарование было готово вырваться наружу. Она терпеть не могла, когда ей отказывали. Делать это в этот раз мне было невероятно приятно.

— Это из-за той женщины? Ты серьезно?

Я вспомнил, как сбивалось мое сердцебиение, когда Доун смотрела на меня. Да, это было серьезно.

Возможно, судьбоносно.

— Тогда работай дистанционно! — Фыркнула она. — Просто приезжай раз в месяц на переговоры. Компания все оплатит. Лучшие отели... В общем, все расходы.

Я прищурился. Что толкает ее на такие отчаянные шаги? Что она мне не договаривает?

Она глубоко вздохнула, когда я в очередной раз замотал головой.

— Я не могу справиться с этим без тебя, Алекс, — полушепотом произнесла она, глядя на меня своими большими голубыми глазами, в которых блестели слезы.

И несмотря на то, что я убеждал себя в том, что все это часть спектакля, я не мог не почувствовать угрызений совести.

— Бизнес разваливается, — выпалила она, аккуратно вытирая слезы, чтобы не размазать тушь, — потому что только твои проекты помогали ему развиваться. Без тебя мы потеряем контракт с «Локхидом». — Она нервно вздохнула и посмотрела на меня. — Хорошо, я, признаюсь. Ты мне нужен, Алекс. Ты нужен компании. Все эти люди, твои друзья, лишаться работы, если ты не вернешься. Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести? Сможешь жить, зная, что ты мог что-то изменить?

Она действительно была частью моей работы.

Если бы она сразу начала с этого, то я, возможно, задумался о дистанционной работе, чтобы помочь им, пока они не найдут мне замену. Она была права в том, что я уважал, ценил и всегда заботился о своих сотрудниках. Но все они знали об интрижке Шарлотты и Уоррена, но никто из них мне не сказал. Они предали меня так же легко, как и она. Я ничего не должен ни ей, ни им, а ее попытки манипулировать и давить на меня приводили меня просто в ярость.

Она никогда не понимала меня. И похоже, все происходящее говорило о том, что это у нас взаимно.

— Как же Уоррен?

Она слегка засмущалась.

— Тебе не придется с ним иметь дело.

Я поднялся с места, проследовал к входной двери, открыл ее и дождался того момента, когда Шарлотта поймет намек.

Через несколько мгновений я мог слышать стук ее высоких каблуков по деревянному полу.

— Так ты согласен?

— Поищи другого лоха.

— А как же компания...?

— К черту компанию! — Резко ответил я.

Компания не сможет греть вас по ночам. Офис не станет встречать старость вместе с вами. Зарплата — не друг.

— Я л-любил тебя, доверял тебе. А ты чуть не уничтожила меня... Какое-то время я ненавидел тебя за это.

Она побледнела.

— А теперь?

— П-прости. Но мне просто жаль тебя.

Она хотела что-то сказать, но вместо этого просто подалась вперед и поцеловала меня в щеку. Я замер, ощущая груз девяти лет брака, тринадцати лет совместной жизни, от которых остался только этот поцелуй на прощание.

И это было еще печальнее от того, что мне было наплевать.

Она извлекла из сумки конверт и вручила мне его в руки.

Затем, нахмурившись, она осмотрела свою кожаную сумку, внезапно выпустив ее из рук.

—Твоя тупая псина помочилась на нее!

Широкая улыбка появилась на моем лице, когда я посмотрел на Стэна, который наблюдал за нами, склонив голову набок и изображая саму невинность.

—Бог мой! — Вспылила она. — Это отвратительно! Она стоила мне три тысячи баксов! Это же Гучи!

Я был не в состоянии сдерживать смех.

Шарлотта брезгливо подхватила свою сумочку кончиками наманикюренных пальцев и, надув губы, вышла за дверь.

Сев в свой арендованный Мерседес, она посмотрела на меня из окна машины.

— Ты неудачник, Алекс. Так будет всегда. Ты просто жалок... И у тебя уродливая псина.

Шины прокручивались на гравии, когда она устремилась по дороге прочь из моей жизни.

Я смотрел ей вслед, навсегда перелистывая последнюю страницу в нашей жизни, как мистер и миссис Уинтерс. В целом, все прошло куда лучше, чем я мог себе представить.

Дала ли она мне ответы на мои вопросы? И да, и нет. Но мне показалось, что я видел ее настоящую впервые в жизни. Может быть, она ощутила то же самое. Очевидно, мы не были такими, какими были, когда нам было по двадцать лет. Мы оба изменились, но мы взрослели порознь. Оборачиваясь назад, я думаю, что хотел создать семью, когда женился на ней. Но сейчас, когда я думаю об этом, в моей голове всплывают Доун и Кэти, словно они и являются моей семьей.

Я посмотрел на конверт, который по-прежнему держал в руках, и вскрыл его, гадая о том, какие новые претензии готовы обрушить на меня адвокаты Шарлотты.

Это было свидетельство о расторжении брака. Это звучало словно диагноз, настолько холодно. Но мне казалось, что я выбрался из эпицентра урагана, и это было связано не столько с нашим браком, сколько, определенно, с его последствиями.

Глядя на документ в своей руке, я чувствовал облегчение и освобождение. Да, это была очередная вещь, в которой я потерпел неудачу в своей жизни, но теперь, по крайней мере, я был свободен.

***

Я ждал два дня, когда Доун позвонит мне, целых два дня, пока меня не осенило, что здесь что-то не так. И я начал подозревать, что знаю, в чем, а вернее в ком, кроется причина.

Шарлотта знала о существовании Доун, а мне даже не пришло в голову, поинтересоваться, откуда у нее такая информация. В конце концов, у нас было всего два, типа, свидания, так откуда, черт возьми, о ней могла узнать моя бывшая супруга?

Но больше меня тревожило, что именно Шарлотта могла ляпнуть Доун, а не то, как она узнала о нас. Если. конечно, существовали «мы», что начинало казаться мне все менее и менее вероятным.

Подливать масло в огонь всегда было любимым занятием Шарлотты. Она что-то сказала Доун?

Когда мое первое сообщение ей, осталось без ответа, искра беспокойства напрочь лишила меня сна.

Поэтому я решил отправить второе сообщение, попросив о встрече, и тогда Доун ответила: «Я не думаю, что это хорошая идея, поэтому я отвечаю тебе отказом. Прошу тебя, не задавай мне больше вопросов. Удачи тебе в будущем».

Прочитав ответ, я выругался вслух. Я понимал, что Шарлотта снова все испортила. Не было смысла даже гадать, зачем она это сделала. Она хотела, чтобы я рвал на себе волосы.

Я написал Доун еще несколько сообщений, но она оставила их без ответа.

Я долго думал о том, чтобы увидеться с ней, попытаться убедить ее передумать... Но был ли в этом смысл? Она четко дала мне понять, что не желает, чтобы я был рядом.

Разочарование сменилось гневом, а гнев — сокрушительным отчаянием. Я думал, что Доун была не такой как все, была особенной. Я явно не должен был больше доверять своей интуиции относительно женщин, она безусловно давала сбои.

Стэн положил свою морду мне на колено и тяжело вздохнул, когда я слегка потрепал его за ушами.

— Остались только ты и я, приятель. Только ты и я.

В этот момент я осознал для себя, что отношения —это просто развлечение, в котором я не нуждаюсь на данный момент. Вместо этого я принял решение сосредоточиться на следующей миссии.

И это убедило меня продолжать жить, а не ставить на своей жизни крест. Неожиданно, но это было так.

А на следующий день по возвращении домой, я обнаружил в почтовом ящике чек от Доун на пятьсот баксов и короткую записку, в которой говорилось, что это компенсация за шины, которые я установил на ее автомобиль.

Я разорвал его на куски и развеял по ветру.

Стэн

Хозяин был опечален, но, по крайней мере, не впал в депрессию, как в прошлый раз.

Все больше дней он проводил в одиночестве. Люди— стайные животные, как и собаки, поэтому меня беспокоил тот факт, что он был одинок. Я ведь не становился моложе. И я не мог быть с ним вечно.

Я скучал по ним... По той женщине и ребенку. Даже когда она вешала мне на шею венок из цветов, она все равно была прелестной малышкой.

Я не знал, что произошло между моим хозяином и его женщиной, но подозревал, что это как-то связано с той гребаной сукой, на которой он был когда-то женат.

Я сожалел о том, что не тяпнул ее за задницу, когда имел такую возможность, но я кайфанул от того, что помочился на ее сумочку.

Глава 11

Возмездие

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒