![]()
|
|||||||
Глава 10. Хантер
Я закрыл дверь ванной и прислонился к ней, крепко сжимая мокрые боксеры. Я идиот. Этого не должно было произойти. А если и должно, то, черт возьми, определенно не так. Буквально на ровном месте, после нашего спора и того, как она влепила мне пощечину. До сих пор ощущал боль в том месте, куда пришелся удар. Дьявол, челюсть болела еще с того раза, когда она залепила мне пощечину впервые. Я ощущал боль, распространявшуюся по кровотоку. И она обернулась чем-то мучительным, когда сердце протолкнуло ее по венам. Я был слишком хорошо знаком с этим чувством. Ненависть к самому себе. Ненавидел себя за то, что только что сделал. Теперь она была повсюду. Ее аромат впитался в кожу, а ощущение, как ее лоно сжималось вокруг члена, когда она кончала, не покинет меня никогда. Как и звук ее дрожащего голоса, когда стонала мое имя. Следы от ногтей на моей спине останутся намного дольше, нежели ощущение ее прикосновений. Я никогда в жизни так не трахался. Мне нужно было, чтобы она остановила меня. Она должна была это сделать. Почувствовав вкус ее поцелуя, хладнокровие покинуло меня, и ничего более не имело значения, кроме обладания ею полностью. Почему она не остановила меня? Теперь, когда она вся моя, я не хочу этого, потому что допустил ошибку. Я не разрушил ее. Наоборот. Это Адриана Романо разрушила меня. И маленький огонек души, принадлежавший ей, больше не был похож на мерцание горящей свечи. Он превратился в бушующее пламя, которое уже полностью поглотило меня. Руки тряслись от желания вернуться и повторить все снова. Только когда находился внутри нее, мой разум замолкал, и я забывал о том дерьме, которое совершил в течение жизни. Она была словно сердце урагана, уничтожившего все в моем существовании, кроме настоящего момента. Это опасно. Она опасна. Она погубит меня задолго до того, как я буду способен причинить ей боль. Возможно, она уже убила меня. Возможно, она медленно убивала меня всю свою жизнь. А может быть, она, наоборот, постепенно возвращает меня к жизни. «Может быть» — это гребаное дерьмо. Я не хочу никаких «может быть». Я хочу забыть все, что только что случилось, так же сильно, как ненавижу себя за подобные мысли. Я скатал презерватив, выбросил его в мусорную корзину, натянул мокрое нижнее белье и вернулся в спальню. Адриана ушла, и единственным напоминанием о том, чем мы занимались, были смятые простыни на кровати и кучка ее одежды на полу. Провел ладонью по лбу и влез в брюки Дариена. Странно сейчас было надевать его одежду, но выбора не было, потому как моя собственная вся промокла после купания в бассейне. Уголки губ на мгновение приподнялись. Иисусе… Она сумасшедшая. Именно эта озорная черта ее характера заставляла меня так беспокоиться о ней, когда мы были детьми. Знал, что если не буду приглядывать за ней, то она вляпается в неприятности. Она знала, как их найти. Назовите это даром, способностью, очень опасным хобби… Она всегда их находила. Адриане всегда удавалось оказываться рядом с людьми из конкурирующих семей, которые хотели навредить ей. Всегда находила ублюдков, из которых мне в конечном итоге приходилось выбивать дерьмо. Если бы она не была принцессой мафии, то могла бы стать чертовски хорошим полицейским. Сгреб одежду с пола возле бильярдного стола, взял рубашку, которую она мне принесла, закатил оставшиеся шары в лузы и спустился на кухню. Адриана стояла возле раковины, опираясь бедром на столешницу, и держала в руках кружку, от которой исходил аромат кофе. Ее хлопковые шорты едва прикрывали задницу, а волосы были заплетены в косу. Она взглянула на меня, когда я вошел, но продолжила пить кофе, не произнося ни слова. В воздухе повисла неловкость, кричавшая о тысяче невысказанных слов. Положив свою одежду и рубашку Дариена на стол рядом с пистолетом и кошельком, я замешкался. Не знал, что должен ей сказать. Нужно ли мне лгать и говорить, что сожалею, что не остановился, хотя именно она просила продолжать? Я не сожалею. Мне лишь жаль, что после нашего секса она явно чувствовала себя дерьмово, если можно о таком судить по выражению лица. Ее ярко-голубые глаза потухли, будто свет покинул их, и от этого опущенные уголки очаровательных розовых губ казались еще печальнее. — Ты не обязан оставаться, — тихо сказала она, глядя в окно. — Мне никуда не нужно сегодня ехать. В доме сигнализация с тремя офицерами полиции на пульте вызова, не считая Дариена, Армо, Анджело и Гайджа. Гайдж. От одного упоминания этого имени волоски на руках вставали дыбом. Черт побери, он защищал еевместо меня. — Я не обязан уходить, — парировал, облокачиваясь о стол. — Потому что мне больше никуда не нужно. — Серьезно? — она посмотрела на меня, и ее темная бровь вопросительно приподнялась. — Ты собираешься остаться? Какой же ты джентльмен, черт возьми. — Нет, Эдди. Если бы был джентльменом, то не вытрахал бы тебя до мозга костей. А для начала накормил бы ужином, — ухмыльнулся я. Не смог сдержаться. Она поставила кружку и открыла ящик. Достав рекламу, бросила ее в мою сторону. — Это моя любимая итальянская пиццерия. В пятнадцати минутах отсюда, у них есть доставка. Постарайся и восстанови свою репутацию, заказав для меня ужин. Я поймал бумажку и просмотрел меню. — Позволь угадать, обычно ты заказываешь мясную пиццу, но просишь убрать пряную говядину и добавить побольше сыра и ветчины. Она поджала губы. — А еще просишь сделать хрустящую корочку, но без пригоревшего сыра, и положить дополнительную порцию чесночного соуса, потому что есть без него краешки — настоящее варварство, и каждого, кто так делает, следует расстрелять. — Думаешь, ты такой умный? — бросила в ответ. — Не думаю, Principessa. Знаю. — Заткнись и закажи мне пиццу, Россо. Я голодная. — Обожаю, когда ты указываешь мне, что делать. — Да? Тогда сделай это, или я скажу тебе убираться нахрен из моего дома. — Почему все еще не сказала? Она посмотрела на меня, как будто я был идиотом. — Потому что не собираюсь упускать возможность получить любимую пиццу на халяву. Не забудь про дополнительную порцию чесночного соуса, ладно? Взял телефон, набрал номер и заказал ее чертову пиццу. Улыбался и наблюдал за ней во время звонка, хотя она не делала ничего особенного, лишь пила кофе. Явно старалась не смотреть в мою сторону, поэтому еще пристальнее удерживал на ней свой взгляд. Знаю, что раздражал ее. Ее челюсть то и дело сжималась, а губы после каждого глотка становились все напряженнее. Не удивлюсь, если она продумывала все возможные способы меня задеть. И я с радостью встречу любой из них, если это разобьет неловкость между нами. Обычно надолго не задерживаюсь после секса, и у меня закралось подозрение, что у Адрианы были такие же мимолетные сексуальные отношения, как и у меня. — Можешь прекратить так на меня пялиться? Я вряд ли похожа на картину Ван Гога. — Нет, ты права. Ты ближе к Пикассо. У нее отвисла челюсть. —Ты свинья! — В точку, — усмехнулся в ответ. — Но, может быть, ты не Пикассо… Возможно, Мона Лиза, судя по выражению твоего лица прямо сейчас. — Хочешь сказать, я — сердитая? — Да. Она поставила кружку и повернулась ко мне лицом, скрестив руки на груди. — Ты начинаешь меня раздражать, Россо. — Хорошо. Столько прекрасного происходит, когда ты выходишь из себя, — подмигнул ей. Она не нашла это забавным. — Да? Думаешь, будет здорово, когда я, наконец, устану от твоего дерьма и засуну яйца тебе в задницу? — Злючка, — поиграл бровями, подстрекая ее продолжить. — Больше не собираюсь тебе отвечать, — она оттолкнулась от стола. — Ты нарочно это говоришь, чтобы позлить меня. Лишь зря трачу здесь время. Я засмеялся и бросился к ней до того, как девушка вышла из кухни. Она посмотрела на меня и уперла руки в бока. — Ну а теперь чего ты добиваешься? — потребовала, взметнув брови. — Ничего, — соврал ей. Мой взгляд упал на ее рот и проследил линию ее пухлой нижней губы. Ее губы раскрылись, и она втянула воздух, когда поняла, на что смотрю. Думаю, попаду в ад, когда умру, поэтому поцелуй с ней лишь обеспечит мне билет в первый класс. Я шагнул ближе и поддался искушению. Ладонями обхватил ее шею, а большими пальцами гладил вдоль линии подбородка. Откинул ее голову назад, накрывая губы своими. Это было не так, как раньше: быстро, торопливо и отчаянно. Больше походило на поцелуй на пляже. Медленно. Нежно. Легко. С наслаждением. Руки Адрианы скользнули по моим бокам, и она подалась навстречу. Такая маленькая по сравнению со мной, я прижался к ней, не разрывая поцелуя. Мне хотелось наслаждаться этим мгновением, дышать и окружать себя ею столь долго, насколько возможно. С каждой секундой прикосновения наших губ незнакомый защитный инстинкт все сильнее рос внутри меня, пока не превратился в нечто большее. Навязчивое, собственническое… Опасное. И желающее только одного. Я хотел только одного. Ее. Адриану. Я хотел, чтобы Адриана Романо стала моей, и в тот момент знал, что пойду хоть на край вселенной и буду сражаться за право вернуться, если потребуется. Прервал поцелуй и прижался своим лбом к ее. Она глубоко дышала, не открывая глаз, и несколько выбившихся из косы прядей щекотали мне щеку. Она молчала и не пыталась отодвинуться от меня. И я тоже не хотел этого делать, но должен был. Она не должна уйти из кухни, от меня, не узнав, что не играю с ней. Если у нее остались хоть какие-то сомнения, что хочу ее, то я намерен стереть это дерьмо быстрее, чем она осознает, что произошло. Я приблизил губы к ее ушку, обхватив ладонями тонкую талию. — Понятия не имею, что ты чувствуешь к Гайджу Понтарелли, но я не дурак, Эдди. Он хочет тебя, но мне срать на это. Ты была моей еще до того, как он узнал твое имя, и сейчас ничего не изменилось. Ты никогда не перестанешь быть моей. — Смелое заявление для того, кого послали убить меня, — прошептала она. — Жалкое заявление для того, кто примет твою пулю на себя. — Ты сошел с ума, Карло Россо. — Ты всегда заставляла меня совершать глупости. Почему что-то должно измениться сейчас? Она отступила на полшага и посмотрела мне в глаза. — Ты не собака, Хантер. Тебе необязательно метить меня, чтобы обозначить свою территорию. Я ухмыльнулся. — Ты права. Следов укусов на твоих сиськах вполне достаточно. Она дернула головой, осматривая себя, пока не увидела светло-фиолетовый синяк на правой груди. — Что за черт, Хантер! — оттолкнула меня и прикрыла его ладонью. — Зачем ты это сделал? — Сама сказала мне не играть с тобой, — убрал ее руку и осторожно прикоснулся к синяку кончиками пальцев. — Предупреждал, чтобы остановила меня. Ты этого не сделала. Я не играл и сказал об этом. И мне все равно, даже если покрою все твое чертово тело следами укусов от шеи до самого живота и твоей сладкой тугой киски, — притянул обратно и сжал ее задницу, она резко выдохнула. — Я принадлежу тебе, Адриана. Полностью. Даже больше, чем ты осознаешь. Но и ты, черт возьми, принадлежишь мне, потому что всегда так было, и потому что ты знаешь, что если и должна кому-то принадлежать, то только мне. Она на мгновение замерла, а потом прижала руки к моей груди и посмотрела на меня. В ее глазах мелькнул протест, и она сглотнула, прежде чем ответить. — Если это правда, тогда ты сделаешь то, что я хочу. — Если я все еще не убедил тебя, тогда мне, вероятно, нужно снова тебя трахнуть, потому что слова уже закончились. Она прижала палец к моим губам. — Возьми меня в Нью-Йорк. Мои плечи напряглись. — И? — Приведи меня в мой дом, чтобы я могла убить отца. Я хочу свою империю обратно. Черт, она реально хотела это сделать. Сначала подумал, что она пошутила, или что это было не более чем несбыточная мечта. Но теперь… Я ей верю. Настойчивость, светящаяся в ее глазах цвета ирисов, практически кричала о мести. Она была в точности, как ее мать, осознал я, глядя на нее сейчас. Ни малейшей частички Энцио. Она вся была Александрией. Мгновенно переключалась от горячего темперамента до каменно-холодных манер. Все это периодически смешивалось, и когда такое случалось, ты ничего нахрен не мог с ней поделать. Я не собирался с ней спорить сейчас. Она выглядела так, словно действительно собиралась позаботиться о своей угрозе моим яйцам. Мой телефон зазвонил на столе, и я бросил на него взгляд. Он просигналил четыре раза, затих, а потом вызов повторился. Я отпустил Адриану и схватил трубку. — Помяни дьявола и он отзовется. Ни звука! — ответил на вызов под ее обжигающим взглядом. — Босс. — Она мертва? — бросил Энцио. — Я теряю терпение, Карло. — Я все сделаю, — твердо ответил. — Она общительнее, чем чертова Ким Кардашьян. Словно притягивает людей. Пока что не удается застать ее одну, даже ночи проводит с кем-то. — Отлично. Она жива, к тому же шлюха. Я сжал челюсти. — Сегодня вечером Исайя сядет на самолет и встретится с тобой в твоем отеле в одиннадцать. Если завтра не сделаешь свою работу, он заменит тебя, а затем принесет мне твою чертову голову, — что-то хлопнуло на заднем фоне, наверное, дверь. — Или она, или вы оба. Пошевеливайся, мать твою, assassino [20] . Я плачу тебе не за то, чтобы ты засовывал свой член во всяких калифорнийских сук. Линия оборвалась. Я сжал переносицу и положил телефон. Думаю, что должен быть благодарен ему за то, что он послал Исайю, а не кого-то еще. Если то, что ранее сказал Дариен, правда, тогда Исайя станет нашим подарком, и Адриана будет в безопасности. Энцио может сомневаться во мне, что и делает, но Исайя вне подозрений. Как сказал Дариен: он безоговорочно доверяет Исайе. Возможно, это будет нам на пользу. — Что он хотел? — спросила Адриана, прерывая мои размышления. Я встретился с ней взглядом. — Как и всегда. Узнать, мертва ли ты? Она закатила глаза. — Прекрасно. Дай угадаю, он начинает злиться? — Он отправляет Исайю в Лос-Анжелес сегодня вечером. Она замерла, и волнение отразилось в чертах ее лица. — Он посылает… О, нет. Я подошел к ней и обхватил ладонями ее лицо. — Доверься мне, — тихо произнес, удерживая ее взгляд. — Я встречу Исайю в отеле. Тебе нужно позвонить Дариену. Но верь мне. — Что насчет Армо? Его раздражает твое присутствие здесь, что уж говорить о консильери моего отца. — Речь не об Армо, а о человеке, совершившем хвастливое путешествие длиннее, чем Шоссе Уилла Роджерса, — мои губы сложились в слабую улыбку. — О тебе. Она медленно кивнула. — Но ты не ответил на мой вопрос. — Я заберу тебя в Нью-Йорк. Но не позволю убить его. Адриана отступила назад, сбрасывая мои руки. — Почему? — Потому что не позволю тебе запачкать себя кровью. —Я заметил прядку волос, выбившуюся из ее косы, и потянулся к ней, заправляя за ухо. — Не думаю, что ты способна будешь жить в ладу с собой, если отберешь чью-то жизнь, и не важно, что этот человек тебе сделал. Я возьму тебя в Нью-Йорк, но убью его сам. Она тяжело вздохнула, но ясно видела мой решительный настрой, а потому лишь пожала плечами и приняла это. Пока что.
***
Три громких удара сотрясли дверь моего гостиничного номера. Я оставил Адриану, как только Дариен вернулся с работы. Рассказал ему о разговоре с Энцио, но ответственность перед Адрианой за тайное общение с Исайей в течение десяти лет лежит на нем. Если честно, мне не хотелось бы находиться рядом, когда она об этом узнает. Наверняка слетит с катушек. Я приглушил телевизор и подошел к двери. — Пошевеливайся, Карло. А не то меня скоро примут за гребаную горничную, — раздался голос Исайи с другой стороны двери. Сдержался, чтобы не закатить глаза. Этого уж точно не случится. — Да-а, — протянул, открывая дверь и отходя, чтобы позволить ему войти. — Почти двухметровый лысеющий итальянец в черном очень похож на гребаную горничную. Исайя снял свои темные очки и посмотрел на меня. — В моем пистолете две пули, ragazzo [21] . Босс сказал, что на одной из них твое имя. Могу воспользоваться ею раньше. Я захлопнул дверь и открыл рот, чтобы ответить. Исайя поднял руку, показывая мне, что стоит промолчать, и бросил черную сумку на кровать. Я нахмурился, когда он открыл ее и достал небольшое устройство. На нем мигнул огонек, и мужчина направился в дальний угол комнаты. Провел прибором вдоль штор, около стульев, растений... Везде. Ни малейшего участка комнаты не оставил без внимания. Наклонился над кроватью, провел над лампой, и тут прозвучал сигнал. Он покачал головой, отложил детектор и взял в руки лампу. Провел пальцем по ободкам абажура, проверив каждую деталь. Ухмыльнувшись, перевернул ее и вытащил крошечную металлическую штуку со дна подставки. Его брови взметнулись вверх, когда на пальце показал мне то, что предположительно представляло собой электронного жучка. Тихонько рассмеявшись, он подошел к балкону, открыл створку и выбросил жучок на улицу. — Вот, — сказал Исайя. — Ты чертов тупой придурок. — Я тоже рад тебя видеть, старина. Он бросил на меня потемневший взгляд. — Энцио прослушал все, о чем ты говорил в этой комнате. Тебе повезло, что не беседовал с Адрианой по телефону, иначе был бы уже мертв. — Не думаешь, что было бы неплохо сообщить мне? — Не думаю. Я считал, что ты достаточно разумен, чтобы проверить все и найти прослушку. — Ага, я ношу с собой детектор в целях личной безопасности, — протянул, хватая бутылку воды со столика. — Что ты теперь собираешься ему рассказать? Не будет ли подозрительным, что жучок исчез, как только ты приехал? — Я собираюсь сообщить ему, что проверял линию и обнаружил, что кто-то другой передает сигнал на нашей частоте. Обвиню в этом Понтарелли. Спасибо, — Исайя выхватил у меня бутылку и открыл. — Так значит, она еще жива. — Естественно. Поэтому ты здесь. — Я может и старше на тридцать лет, Карло, но все еще выше тебя по статусу. Поэтому следи за своим грязным ртом. Я повел плечами. —Да, сэр. Исайя усмехнулся. — Я бы выпорол твою сраную задницу, если бы ты мне так сильно не нравился. В ответ я скривил губы. — Что ты тут делаешь, Двойной Агент? Он расхохотался, чуть не захлебнувшись водой. — Защищаю будущее семьи Романо. Думаешь, что тупой ублюдок в Нью-Йорке знает, что творит? Нет. Пока Александрия не сбежала с Адрианой, она управляла всем. Энцио делал то, что ему прикажут. Почему, как ты думаешь, он попал на пять миллионов долларов и пытался продать собственную дочь в счет долга? Он такой же бесполезный, как улитка в забеге. Я постарался не рассмеяться. Но пять миллионов долларов? Черт. Это копейки для империи Романо. Я хорошо это знал. — Дай угадаю, ты был мозговым центром империи последние десять лет. — Практически, — согласился он. — Давай просто скажем, что мой контакт с Дариеном не ограничивался только им. Александрия тоже получала поддержку. — Адриана — единственная, кто не в курсе? — Вероятно, — он отодвинул стул, сел и положил ноги на кровать. — Понтарелли не знают. До сих пор. Тупые ублюдки. — Как я посмотрю, тебе сегодня особенно нравится это выражение. — Что я могу сказать? Меня окружают одни тупые ублюдки. — Он ухмыльнулся и отпил еще воды, когда я, помешкав секунду, уселся на кровать. — Деньги, которые платили Армо Понтарелли, не росли на дереве, мать твою, Карло. Энцио думал, что он главный, но был всего лишь пешкой Александрии, пока та не умерла. И оставила состояние Адриане, а мы с Дариеном должны исполнять роль опекунов, пока она не возьмет все в свои руки. — Пока Энцио не умрет, ты хотел сказать. — Умрет... Убьют... Что-то из этого. Она не считала это принципиальным, — он пренебрежительно махнул рукой и убрал с лица черные волосы. — Хотя, по правде говоря, надеялась, что все же убьют. Теперь я могу это понять. Легко, если Адриана такая же, как ее мать. Исайя поднялся и вытащил пачку сигарет из кармана пиджака. Приоткрыл балконную дверь и чиркнул спичкой. А потом, выйдя на улицу, помахал ею и бросил вслед за прослушкой. — Я проследил, чтобы об Адриане позаботились, — выдохнул он, выпуская тонкое облачко дыма. — У Александрии были счета, о которых Энцио не подозревал и не знает до сих пор. Я провел ладонью по лбу. — Вот чего я не понимаю, — присоединился к нему и покачал головой, когда он предложил мне сигарету. — Почему ты так долго все это делал? — Я говорил тебе, — он затянулся, — Энцио Романо — тупой ублюдок. Кто, как ты думаешь, все делает за него, а? — Исайя приподнял бровь и выпустил дым через нос. Как чертов дракон. — Он слишком боится покидать святилище Хэмптона, потому что знает, как только сделает это, его пустят на корм собакам. Самый большой мудак, которого я когда-либо встречал. Почему, по-твоему, у него есть двадцатипятилетний мальчишка для грязной работы? Это заставило меня фыркнуть. — Я едва ли мальчишка, Исайя. — Верно, — он кивнул головой, подтверждая. — Но ты самый молодой среди его людей. Почему на тебе самые рискованные задания? Почему выбрал именно тебя, чтобы убить Адриану? — Потому что я лучший. Он подмигнул, и кончик сигареты засветился ярко-оранжевым в темноте ночи. Огонек осветил его лицо, выхватывая каждую тень и морщинку вокруг темных глаз. — Отчасти да, но еще потому, что именно ты будешь виноват в смерти принцессы. Он не глуп, Карло, — Исайя выпустил дым и затушил сигарету о перила, прежде чем беспечно бросить на пол. — Рано или поздно всплывет правда, и именно на тебя свалится все дерьмо за ее смерть. Не на него. Он бы никогда не приказал тебе убить свою драгоценную bambina. — Тогда чертовски хорошо, что я не смог убить ее, верно? — вернулся в номер. — Ага, — засмеялся он, последовав за мной. Исайя захлопнул за собой дверь и бросил спички на тумбочку. — Из семьи Романо пять человек в курсе, где ты, Карло, и четверо из них в этом городе. — Он включил лампу возле второй кровати и расстегнул рубашку. — Полагаю, сегодня ты ночуешь здесь. — Конечно. Я же присматриваю за тобой, тупой ублюдок. — Спи с одним открытым глазом, Исайя. Он усмехнулся, его серебристые бакенбарды посверкивали в тусклом свете. — Завтра мы поедем в Калабасас и вместе составим план. А потом я зайду к своему старому приятелю Армо и проверю, не отрастил ли он, наконец, яйца. Я отодвинул свои простыни в сторону, так как уже был весь потный, и сел, посмотрев на Исайю. — Он выполняет приказы двадцатитрехлетней цыпочки, которая учится на Магистра и практически ни с кем не общается, хоть я и сказал Энцио обратное. Конечно, Армо не отрастил свои гребаные яйца. Как и его сын, — добавил, устраиваясь на кровати. Исайя мрачно усмехнулся. — Гайдж? Да. Он родился с шарами вместо яиц. Мелкий придурок. — Спокойной ночи, Исайя.
|
|||||||
|