Глава 10. Хантер

Я закрыл дверь ванной и прислонился к ней, крепко сжимая мокрые боксеры.

Я идиот.

Этого не должно было произойти. А если и должно, то, черт возьми, определенно не так. Буквально на ровном месте, после нашего спора и того, как она влепила мне пощечину. До сих пор ощущал боль в том месте, куда пришелся удар.

Дьявол, челюсть болела еще с того раза, когда она залепила мне пощечину впервые.

Я ощущал боль, распространявшуюся по кровотоку. И она обернулась чем-то мучительным, когда сердце протолкнуло ее по венам. Я был слишком хорошо знаком с этим чувством. Ненависть к самому себе. Ненавидел себя за то, что только что сделал.

Теперь она была повсюду. Ее аромат впитался в кожу, а ощущение, как ее лоно сжималось вокруг члена, когда она кончала, не покинет меня никогда. Как и звук ее дрожащего голоса, когда стонала мое имя. Следы от ногтей на моей спине останутся намного дольше, нежели ощущение ее прикосновений.

Я никогда в жизни так не трахался.

Мне нужно было, чтобы она остановила меня. Она должна была это сделать. Почувствовав вкус ее поцелуя, хладнокровие покинуло меня, и ничего более не имело значения, кроме обладания ею полностью.

Почему она не остановила меня?

Теперь, когда она вся моя, я не хочу этого, потому что допустил ошибку.

Я не разрушил ее. Наоборот.

Это Адриана Романо разрушила меня. И маленький огонек души, принадлежавший ей, больше не был похож на мерцание горящей свечи. Он превратился в бушующее пламя, которое уже полностью поглотило меня.

Руки тряслись от желания вернуться и повторить все снова. Только когда находился внутри нее, мой разум замолкал, и я забывал о том дерьме, которое совершил в течение жизни. Она была словно сердце урагана, уничтожившего все в моем существовании, кроме настоящего момента.

Это опасно.

Она опасна.

Она погубит меня задолго до того, как я буду способен причинить ей боль.

Возможно, она уже убила меня. Возможно, она медленно убивала меня всю свою жизнь. А может быть, она, наоборот, постепенно возвращает меня к жизни.

«Может быть» — это гребаное дерьмо. Я не хочу никаких «может быть». Я хочу забыть все, что только что случилось, так же сильно, как ненавижу себя за подобные мысли.

Я скатал презерватив, выбросил его в мусорную корзину, натянул мокрое нижнее белье и вернулся в спальню. Адриана ушла, и единственным напоминанием о том, чем мы занимались, были смятые простыни на кровати и кучка ее одежды на полу. Провел ладонью по лбу и влез в брюки Дариена. Странно сейчас было надевать его одежду, но выбора не было, потому как моя собственная вся промокла после купания в бассейне.

Уголки губ на мгновение приподнялись. Иисусе… Она сумасшедшая. Именно эта озорная черта ее характера заставляла меня так беспокоиться о ней, когда мы были детьми. Знал, что если не буду приглядывать за ней, то она вляпается в неприятности.

Она знала, как их найти. Назовите это даром, способностью, очень опасным хобби… Она всегда их находила. Адриане всегда удавалось оказываться рядом с людьми из конкурирующих семей, которые хотели навредить ей. Всегда находила ублюдков, из которых мне в конечном итоге приходилось выбивать дерьмо.

Если бы она не была принцессой мафии, то могла бы стать чертовски хорошим полицейским.

Сгреб одежду с пола возле бильярдного стола, взял рубашку, которую она мне принесла, закатил оставшиеся шары в лузы и спустился на кухню.

Адриана стояла возле раковины, опираясь бедром на столешницу, и держала в руках кружку, от которой исходил аромат кофе. Ее хлопковые шорты едва прикрывали задницу, а волосы были заплетены в косу. Она взглянула на меня, когда я вошел, но продолжила пить кофе, не произнося ни слова.

В воздухе повисла неловкость, кричавшая о тысяче невысказанных слов. Положив свою одежду и рубашку Дариена на стол рядом с пистолетом и кошельком, я замешкался. Не знал, что должен ей сказать. Нужно ли мне лгать и говорить, что сожалею, что не остановился, хотя именно она просила продолжать? Я не сожалею.

Мне лишь жаль, что после нашего секса она явно чувствовала себя дерьмово, если можно о таком судить по выражению лица. Ее ярко-голубые глаза потухли, будто свет покинул их, и от этого опущенные уголки очаровательных розовых губ казались еще печальнее.

— Ты не обязан оставаться, — тихо сказала она, глядя в окно. — Мне никуда не нужно сегодня ехать. В доме сигнализация с тремя офицерами полиции на пульте вызова, не считая Дариена, Армо, Анджело и Гайджа.

Гайдж. От одного упоминания этого имени волоски на руках вставали дыбом. Черт побери, он защищал еевместо меня.

— Я не обязан уходить, — парировал, облокачиваясь о стол. — Потому что мне больше никуда не нужно.

— Серьезно? — она посмотрела на меня, и ее темная бровь вопросительно приподнялась. — Ты собираешься остаться? Какой же ты джентльмен, черт возьми.

— Нет, Эдди. Если бы был джентльменом, то не вытрахал бы тебя до мозга костей. А для начала накормил бы ужином, — ухмыльнулся я. Не смог сдержаться.

Она поставила кружку и открыла ящик. Достав рекламу, бросила ее в мою сторону.

— Это моя любимая итальянская пиццерия. В пятнадцати минутах отсюда, у них есть доставка. Постарайся и восстанови свою репутацию, заказав для меня ужин.

Я поймал бумажку и просмотрел меню.

— Позволь угадать, обычно ты заказываешь мясную пиццу, но просишь убрать пряную говядину и добавить побольше сыра и ветчины.

Она поджала губы.

— А еще просишь сделать хрустящую корочку, но без пригоревшего сыра, и положить дополнительную порцию чесночного соуса, потому что есть без него краешки — настоящее варварство, и каждого, кто так делает, следует расстрелять.

— Думаешь, ты такой умный? — бросила в ответ.

— Не думаю, Principessa. Знаю.

— Заткнись и закажи мне пиццу, Россо. Я голодная.

— Обожаю, когда ты указываешь мне, что делать.

— Да? Тогда сделай это, или я скажу тебе убираться нахрен из моего дома.

— Почему все еще не сказала?

Она посмотрела на меня, как будто я был идиотом.

— Потому что не собираюсь упускать возможность получить любимую пиццу на халяву. Не забудь про дополнительную порцию чесночного соуса, ладно?

Взял телефон, набрал номер и заказал ее чертову пиццу. Улыбался и наблюдал за ней во время звонка, хотя она не делала ничего особенного, лишь пила кофе. Явно старалась не смотреть в мою сторону, поэтому еще пристальнее удерживал на ней свой взгляд.

Знаю, что раздражал ее. Ее челюсть то и дело сжималась, а губы после каждого глотка становились все напряженнее. Не удивлюсь, если она продумывала все возможные способы меня задеть. И я с радостью встречу любой из них, если это разобьет неловкость между нами. Обычно надолго не задерживаюсь после секса, и у меня закралось подозрение, что у Адрианы были такие же мимолетные сексуальные отношения, как и у меня.

— Можешь прекратить так на меня пялиться? Я вряд ли похожа на картину Ван Гога.

— Нет, ты права. Ты ближе к Пикассо.

У нее отвисла челюсть.

—Ты свинья!

— В точку, — усмехнулся в ответ. — Но, может быть, ты не Пикассо… Возможно, Мона Лиза, судя по выражению твоего лица прямо сейчас.

— Хочешь сказать, я — сердитая?

— Да.

Она поставила кружку и повернулась ко мне лицом, скрестив руки на груди.

— Ты начинаешь меня раздражать, Россо.

— Хорошо. Столько прекрасного происходит, когда ты выходишь из себя, — подмигнул ей.

Она не нашла это забавным.

— Да? Думаешь, будет здорово, когда я, наконец, устану от твоего дерьма и засуну яйца тебе в задницу?

— Злючка, — поиграл бровями, подстрекая ее продолжить.

— Больше не собираюсь тебе отвечать, — она оттолкнулась от стола. — Ты нарочно это говоришь, чтобы позлить меня. Лишь зря трачу здесь время.

Я засмеялся и бросился к ней до того, как девушка вышла из кухни. Она посмотрела на меня и уперла руки в бока.

— Ну а теперь чего ты добиваешься? — потребовала, взметнув брови.

— Ничего, — соврал ей. Мой взгляд упал на ее рот и проследил линию ее пухлой нижней губы. Ее губы раскрылись, и она втянула воздух, когда поняла, на что смотрю.

Думаю, попаду в ад, когда умру, поэтому поцелуй с ней лишь обеспечит мне билет в первый класс.

Я шагнул ближе и поддался искушению. Ладонями обхватил ее шею, а большими пальцами гладил вдоль линии подбородка. Откинул ее голову назад, накрывая губы своими. Это было не так, как раньше: быстро, торопливо и отчаянно. Больше походило на поцелуй на пляже.

Медленно. Нежно. Легко. С наслаждением.

Руки Адрианы скользнули по моим бокам, и она подалась навстречу. Такая маленькая по сравнению со мной, я прижался к ней, не разрывая поцелуя. Мне хотелось наслаждаться этим мгновением, дышать и окружать себя ею столь долго, насколько возможно.

С каждой секундой прикосновения наших губ незнакомый защитный инстинкт все сильнее рос внутри меня, пока не превратился в нечто большее. Навязчивое, собственническое… Опасное. И желающее только одного.

Я хотел только одного.

Ее.

Адриану.

Я хотел, чтобы Адриана Романо стала моей, и в тот момент знал, что пойду хоть на край вселенной и буду сражаться за право вернуться, если потребуется.

Прервал поцелуй и прижался своим лбом к ее. Она глубоко дышала, не открывая глаз, и несколько выбившихся из косы прядей щекотали мне щеку. Она молчала и не пыталась отодвинуться от меня. И я тоже не хотел этого делать, но должен был.

Она не должна уйти из кухни, от меня, не узнав, что не играю с ней.

Если у нее остались хоть какие-то сомнения, что хочу ее, то я намерен стереть это дерьмо быстрее, чем она осознает, что произошло.

Я приблизил губы к ее ушку, обхватив ладонями тонкую талию.

— Понятия не имею, что ты чувствуешь к Гайджу Понтарелли, но я не дурак, Эдди. Он хочет тебя, но мне срать на это. Ты была моей еще до того, как он узнал твое имя, и сейчас ничего не изменилось. Ты никогда не перестанешь быть моей.

— Смелое заявление для того, кого послали убить меня, — прошептала она.

— Жалкое заявление для того, кто примет твою пулю на себя.

— Ты сошел с ума, Карло Россо.

— Ты всегда заставляла меня совершать глупости. Почему что-то должно измениться сейчас?

Она отступила на полшага и посмотрела мне в глаза.

— Ты не собака, Хантер. Тебе необязательно метить меня, чтобы обозначить свою территорию.

Я ухмыльнулся.

— Ты права. Следов укусов на твоих сиськах вполне достаточно.

Она дернула головой, осматривая себя, пока не увидела светло-фиолетовый синяк на правой груди.

— Что за черт, Хантер! — оттолкнула меня и прикрыла его ладонью. — Зачем ты это сделал?

— Сама сказала мне не играть с тобой, — убрал ее руку и осторожно прикоснулся к синяку кончиками пальцев. — Предупреждал, чтобы остановила меня. Ты этого не сделала. Я не играл и сказал об этом. И мне все равно, даже если покрою все твое чертово тело следами укусов от шеи до самого живота и твоей сладкой тугой киски, — притянул обратно и сжал ее задницу, она резко выдохнула. — Я принадлежу тебе, Адриана. Полностью. Даже больше, чем ты осознаешь. Но и ты, черт возьми, принадлежишь мне, потому что всегда так было, и потому что ты знаешь, что если и должна кому-то принадлежать, то только мне.

Она на мгновение замерла, а потом прижала руки к моей груди и посмотрела на меня. В ее глазах мелькнул протест, и она сглотнула, прежде чем ответить.

— Если это правда, тогда ты сделаешь то, что я хочу.

— Если я все еще не убедил тебя, тогда мне, вероятно, нужно снова тебя трахнуть, потому что слова уже закончились.

Она прижала палец к моим губам.

— Возьми меня в Нью-Йорк.

Мои плечи напряглись.

— И?

— Приведи меня в мой дом, чтобы я могла убить отца. Я хочу свою империю обратно.

Черт, она реально хотела это сделать. Сначала подумал, что она пошутила, или что это было не более чем несбыточная мечта. Но теперь… Я ей верю. Настойчивость, светящаяся в ее глазах цвета ирисов, практически кричала о мести.

Она была в точности, как ее мать, осознал я, глядя на нее сейчас.

Ни малейшей частички Энцио. Она вся была Александрией. Мгновенно переключалась от горячего темперамента до каменно-холодных манер. Все это периодически смешивалось, и когда такое случалось, ты ничего нахрен не мог с ней поделать.

Я не собирался с ней спорить сейчас.

Она выглядела так, словно действительно собиралась позаботиться о своей угрозе моим яйцам.

Мой телефон зазвонил на столе, и я бросил на него взгляд. Он просигналил четыре раза, затих, а потом вызов повторился.

Я отпустил Адриану и схватил трубку.

— Помяни дьявола и он отзовется. Ни звука! — ответил на вызов под ее обжигающим взглядом. — Босс.

— Она мертва? — бросил Энцио. — Я теряю терпение, Карло.

— Я все сделаю, — твердо ответил. — Она общительнее, чем чертова Ким Кардашьян. Словно притягивает людей. Пока что не удается застать ее одну, даже ночи проводит с кем-то.

— Отлично. Она жива, к тому же шлюха.

Я сжал челюсти.

— Сегодня вечером Исайя сядет на самолет и встретится с тобой в твоем отеле в одиннадцать. Если завтра не сделаешь свою работу, он заменит тебя, а затем принесет мне твою чертову голову, — что-то хлопнуло на заднем фоне, наверное, дверь. — Или она, или вы оба. Пошевеливайся, мать твою, assassino^{^[20]}. Я плачу тебе не за то, чтобы ты засовывал свой член во всяких калифорнийских сук.

Линия оборвалась. Я сжал переносицу и положил телефон. Думаю, что должен быть благодарен ему за то, что он послал Исайю, а не кого-то еще. Если то, что ранее сказал Дариен, правда, тогда Исайя станет нашим подарком, и Адриана будет в безопасности. Энцио может сомневаться во мне, что и делает, но Исайя вне подозрений.

Как сказал Дариен: он безоговорочно доверяет Исайе.

Возможно, это будет нам на пользу.

— Что он хотел? — спросила Адриана, прерывая мои размышления.

Я встретился с ней взглядом.

— Как и всегда. Узнать, мертва ли ты?

Она закатила глаза.

— Прекрасно. Дай угадаю, он начинает злиться?

— Он отправляет Исайю в Лос-Анжелес сегодня вечером.

Она замерла, и волнение отразилось в чертах ее лица.

— Он посылает… О, нет.

Я подошел к ней и обхватил ладонями ее лицо.

— Доверься мне, — тихо произнес, удерживая ее взгляд. — Я встречу Исайю в отеле. Тебе нужно позвонить Дариену. Но верь мне.

— Что насчет Армо? Его раздражает твое присутствие здесь, что уж говорить о консильери моего отца.

— Речь не об Армо, а о человеке, совершившем хвастливое путешествие длиннее, чем Шоссе Уилла Роджерса, — мои губы сложились в слабую улыбку. — О тебе.

Она медленно кивнула.

— Но ты не ответил на мой вопрос.

— Я заберу тебя в Нью-Йорк. Но не позволю убить его.

Адриана отступила назад, сбрасывая мои руки.

— Почему?

— Потому что не позволю тебе запачкать себя кровью. —Я заметил прядку волос, выбившуюся из ее косы, и потянулся к ней, заправляя за ухо. — Не думаю, что ты способна будешь жить в ладу с собой, если отберешь чью-то жизнь, и не важно, что этот человек тебе сделал. Я возьму тебя в Нью-Йорк, но убью его сам.

Она тяжело вздохнула, но ясно видела мой решительный настрой, а потому лишь пожала плечами и приняла это.

Пока что.

***

Три громких удара сотрясли дверь моего гостиничного номера.

Я оставил Адриану, как только Дариен вернулся с работы. Рассказал ему о разговоре с Энцио, но ответственность перед Адрианой за тайное общение с Исайей в течение десяти лет лежит на нем.

Если честно, мне не хотелось бы находиться рядом, когда она об этом узнает. Наверняка слетит с катушек.

Я приглушил телевизор и подошел к двери.

— Пошевеливайся, Карло. А не то меня скоро примут за гребаную горничную, — раздался голос Исайи с другой стороны двери.

Сдержался, чтобы не закатить глаза. Этого уж точно не случится.

— Да-а, — протянул, открывая дверь и отходя, чтобы позволить ему войти. — Почти двухметровый лысеющий итальянец в черном очень похож на гребаную горничную.

Исайя снял свои темные очки и посмотрел на меня.

— В моем пистолете две пули, ragazzo^{^[21]}. Босс сказал, что на одной из них твое имя. Могу воспользоваться ею раньше.

Я захлопнул дверь и открыл рот, чтобы ответить. Исайя поднял руку, показывая мне, что стоит промолчать, и бросил черную сумку на кровать. Я нахмурился, когда он открыл ее и достал небольшое устройство. На нем мигнул огонек, и мужчина направился в дальний угол комнаты.

Провел прибором вдоль штор, около стульев, растений... Везде. Ни малейшего участка комнаты не оставил без внимания. Наклонился над кроватью, провел над лампой, и тут прозвучал сигнал.

Он покачал головой, отложил детектор и взял в руки лампу. Провел пальцем по ободкам абажура, проверив каждую деталь. Ухмыльнувшись, перевернул ее и вытащил крошечную металлическую штуку со дна подставки.

Его брови взметнулись вверх, когда на пальце показал мне то, что предположительно представляло собой электронного жучка. Тихонько рассмеявшись, он подошел к балкону, открыл створку и выбросил жучок на улицу.

— Вот, — сказал Исайя. — Ты чертов тупой придурок.

— Я тоже рад тебя видеть, старина.

Он бросил на меня потемневший взгляд.

— Энцио прослушал все, о чем ты говорил в этой комнате. Тебе повезло, что не беседовал с Адрианой по телефону, иначе был бы уже мертв.

— Не думаешь, что было бы неплохо сообщить мне?

— Не думаю. Я считал, что ты достаточно разумен, чтобы проверить все и найти прослушку.

— Ага, я ношу с собой детектор в целях личной безопасности, — протянул, хватая бутылку воды со столика. — Что ты теперь собираешься ему рассказать? Не будет ли подозрительным, что жучок исчез, как только ты приехал?

— Я собираюсь сообщить ему, что проверял линию и обнаружил, что кто-то другой передает сигнал на нашей частоте. Обвиню в этом Понтарелли. Спасибо, — Исайя выхватил у меня бутылку и открыл. — Так значит, она еще жива.

— Естественно. Поэтому ты здесь.

— Я может и старше на тридцать лет, Карло, но все еще выше тебя по статусу. Поэтому следи за своим грязным ртом.

Я повел плечами.

—Да, сэр.

Исайя усмехнулся.

— Я бы выпорол твою сраную задницу, если бы ты мне так сильно не нравился.

В ответ я скривил губы.

— Что ты тут делаешь, Двойной Агент?

Он расхохотался, чуть не захлебнувшись водой.

— Защищаю будущее семьи Романо. Думаешь, что тупой ублюдок в Нью-Йорке знает, что творит? Нет. Пока Александрия не сбежала с Адрианой, она управляла всем. Энцио делал то, что ему прикажут. Почему, как ты думаешь, он попал на пять миллионов долларов и пытался продать собственную дочь в счет долга? Он такой же бесполезный, как улитка в забеге.

Я постарался не рассмеяться. Но пять миллионов долларов? Черт. Это копейки для империи Романо. Я хорошо это знал.

— Дай угадаю, ты был мозговым центром империи последние десять лет.

— Практически, — согласился он. — Давай просто скажем, что мой контакт с Дариеном не ограничивался только им. Александрия тоже получала поддержку.

— Адриана — единственная, кто не в курсе?

— Вероятно, — он отодвинул стул, сел и положил ноги на кровать. — Понтарелли не знают. До сих пор. Тупые ублюдки.

— Как я посмотрю, тебе сегодня особенно нравится это выражение.

— Что я могу сказать? Меня окружают одни тупые ублюдки. — Он ухмыльнулся и отпил еще воды, когда я, помешкав секунду, уселся на кровать. — Деньги, которые платили Армо Понтарелли, не росли на дереве, мать твою, Карло. Энцио думал, что он главный, но был всего лишь пешкой Александрии, пока та не умерла. И оставила состояние Адриане, а мы с Дариеном должны исполнять роль опекунов, пока она не возьмет все в свои руки.

— Пока Энцио не умрет, ты хотел сказать.

— Умрет... Убьют... Что-то из этого. Она не считала это принципиальным, — он пренебрежительно махнул рукой и убрал с лица черные волосы. — Хотя, по правде говоря, надеялась, что все же убьют.

Теперь я могу это понять. Легко, если Адриана такая же, как ее мать.

Исайя поднялся и вытащил пачку сигарет из кармана пиджака. Приоткрыл балконную дверь и чиркнул спичкой. А потом, выйдя на улицу, помахал ею и бросил вслед за прослушкой.

— Я проследил, чтобы об Адриане позаботились, — выдохнул он, выпуская тонкое облачко дыма. — У Александрии были счета, о которых Энцио не подозревал и не знает до сих пор.

Я провел ладонью по лбу.

— Вот чего я не понимаю, — присоединился к нему и покачал головой, когда он предложил мне сигарету. — Почему ты так долго все это делал?

— Я говорил тебе, — он затянулся, — Энцио Романо — тупой ублюдок. Кто, как ты думаешь, все делает за него, а? — Исайя приподнял бровь и выпустил дым через нос. Как чертов дракон. — Он слишком боится покидать святилище Хэмптона, потому что знает, как только сделает это, его пустят на корм собакам. Самый большой мудак, которого я когда-либо встречал. Почему, по-твоему, у него есть двадцатипятилетний мальчишка для грязной работы?

Это заставило меня фыркнуть.

— Я едва ли мальчишка, Исайя.

— Верно, — он кивнул головой, подтверждая. — Но ты самый молодой среди его людей. Почему на тебе самые рискованные задания? Почему выбрал именно тебя, чтобы убить Адриану?

— Потому что я лучший.

Он подмигнул, и кончик сигареты засветился ярко-оранжевым в темноте ночи. Огонек осветил его лицо, выхватывая каждую тень и морщинку вокруг темных глаз.

— Отчасти да, но еще потому, что именно ты будешь виноват в смерти принцессы. Он не глуп, Карло, — Исайя выпустил дым и затушил сигарету о перила, прежде чем беспечно бросить на пол. — Рано или поздно всплывет правда, и именно на тебя свалится все дерьмо за ее смерть. Не на него. Он бы никогда не приказал тебе убить свою драгоценную bambina.

— Тогда чертовски хорошо, что я не смог убить ее, верно? — вернулся в номер.

— Ага, — засмеялся он, последовав за мной. Исайя захлопнул за собой дверь и бросил спички на тумбочку. — Из семьи Романо пять человек в курсе, где ты, Карло, и четверо из них в этом городе. — Он включил лампу возле второй кровати и расстегнул рубашку.

— Полагаю, сегодня ты ночуешь здесь.

— Конечно. Я же присматриваю за тобой, тупой ублюдок.

— Спи с одним открытым глазом, Исайя.

Он усмехнулся, его серебристые бакенбарды посверкивали в тусклом свете.

— Завтра мы поедем в Калабасас и вместе составим план. А потом я зайду к своему старому приятелю Армо и проверю, не отрастил ли он, наконец, яйца.

Я отодвинул свои простыни в сторону, так как уже был весь потный, и сел, посмотрев на Исайю.

— Он выполняет приказы двадцатитрехлетней цыпочки, которая учится на Магистра и практически ни с кем не общается, хоть я и сказал Энцио обратное. Конечно, Армо не отрастил свои гребаные яйца. Как и его сын, — добавил, устраиваясь на кровати.

Исайя мрачно усмехнулся.

— Гайдж? Да. Он родился с шарами вместо яиц. Мелкий придурок.

— Спокойной ночи, Исайя.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒