«ВОИНЫ ДРУГИХ ЧАСТЕЙ ВНУТРЕННИХ ВОЙСК - УЧАСТНИКИ ОБОРОНЫ БРЕСТСКОЙ КРЕПОСТИ». 11 страница

Вероятно, это были плененные еще 23 июня в «Бригидках», уцелевшие солдаты караула от 2 стрелковой роты и надзиратели. Поскольку Еремеев пишет «воинов конвойных войск», то, скорее всего, среди «конвойников» он узнал кого-то из своих знакомых «соседей» по довоенной службе. По доступным базам данных военнопленных, никто из предполагаемого состава «Бригидского» караула, плененного 23 июня, не числится в концлагерях, т. е. были расстреляны на месте.

Не исключено, что в обороне Брестской крепости принимали участие и военнослужащие 23 мотострелкового полка оперативных войск НКВД СССР. Но об этом, равно как и об их судьбе, ничего неизвестно.

Красноармеец Кабанов П. Н. – стрелок 4 стрелк. роты 2 стрелкового батальона 23 МСП ОВ: «... Наш батальон имел тесную связь с 17 Краснознаменным погранотрядом; и накануне войны солдаты батальона привлекались к службе в погранотряде. Приближался страшный день 22 июня. Как всегда был отправлен наряд в областное управление НКВД. Я помню точно - два взвода были направлены в погранотряд, а один взвод в г. Белосток, куда в ночь на 22 июня он должен был выехать со станции г. Бреста. Я почти ничего не знаю о судьбе двух взводов, которые находились в составе 17 Краснознаменного погранотряда. Где-то уже под г. Барановичи, на третий или четвертый день войны, прошел слух, что они были в Брест-Литовской крепости или ее районе, и все погибли... ».

Красноармеец Смекалов А. К. - снайпер 3 стрелк. взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... 23 июня к исходу дня у нас кончились боеприпасы, осталось несколько патронов на винтовку, да и продовольствия у нас не было никакого. И тогда встал вопрос - немедленно выходить из крепости, потому что на милость немецкого плена никто не рассчитывал. И вот в ночь на 24 июня мне удалось вырваться из крепости. Выходили по два-три человека и разными маршрутами, с тем, чтобы собраться затем в лесу у станции «Брест-4». Это давало нам больше шансов на успех. Сержант Растригин А. К. был старшим группы в кольцевой казарме (12-13 человек). Судьба его мне неизвестна, я с ним расстался в Бресте. Владимир Симаков пошел в паре со мной. У него был ручной пулемет и полдиска патронов. Я был вооружен винтовкой. Мы сумели в темноте проползти мимо боевого охранения немцев и благополучно добраться до станции «Брест-4». Тут нам надо было перейти через перекидной мост. Я пошел в обход моста, а Володя Симаков пошел прямо через мост. Через несколько минут я услышал в районе моста стрельбу. Я понял, что Симакова обнаружили. Я вышел к дороге и в кустах стал ждать товарища. Володя не появлялся. Тогда я вернулся к мосту (теперь уже с востока) и осторожно стал пробираться. На середине я нашел Симакова. Володя лежал, уткнувшись лицом в настил. Я перевернул его и осмотрел. Прощупал пульс, убедившись, что Володя мертв, я пошел в лес, где должна была собраться группа. В лесу я никого не нашел, хотя прождал в нем товарищей целые сутки. И тогда я пошел на восток лесами один. Когда я оказался за г. Брестом и был уже в лесных посадках, шел я, в основном не приближаясь, к населенным пунктам Жабинка, Картуз-Береза, Кобрин и дальше на Минск. В Минске стояла наша бригада, но она уже была вся в летних лагерях. Там я и нашел своих ребят из 132 батальона. И тут в составе бригады продолжался мой путь через г. Борисов, райцентр Червень, р. Березина, г. Могилев, и все с тяжелыми боями. Затем нас, всю бригаду, сняли с фронта и направили в Москву... ».

Красноармеец Симаков Владимир Федорович. Фото 1940 года.

Красноармеец Новожилов А. М. – пом. ручн. пулеметчика 1 взв. 3 стрелк. роты 132 ОБ КВ: «... В ночь с 23 на 24 июня группу возглавил лейтенант-пехотинец (фамилию которого не помню) и приказал идти в Брест, чтобы проверить - можно ли соединиться со своими частями. Осторожно, без единого шороха, вжимаясь в землю при каждой вспышке ракет, переползли через вал укрепления и вброд перешли обводной канал. Нас из крепости вышло 12-13 человек. Вдоль шоссе в восточной части города и топкого берега Мухавца вышли на окраину Бреста, уже занятого врагом. Далеко на востоке слышалась артиллерийская канонада. Только когда совсем рассвело, и одолела усталость, группа зашла в лесок для отдыха. Двигались по ночам. Однажды на рассвете, при подходе к большому лесному массиву, фашисты обнаружили бойцов и открыли огонь. Под очередями врага все сумели углубиться в лес, но двое были ранены - один легко, а второй - тяжело и вскоре скончался. Там его и похоронили. Почти сутки двигались по длинному, заболоченному участку леса. На северо-востоке вновь услышали артиллерийскую стрельбу, и пошли в этом направлении. Послали разведку, но она не вернулась, поэтому каждый метр продвижения был сопряжен с опасностью внезапного обстрела. Наконец, при выходе из леса группа встретилась с нашими войсками, занимавшими оборону, и после проверки документов всех зачислили в часть... ».

«ЦИТАДЕЛЬ».

«ПОСЛЕДНИЙ БОЙ».

Красноармеец Ровнов Н. В. - стрелок 2 стрелкового взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... 24 июня нас, человек 10, взяли в плен. Солдаты 333 полка были с нами, других я не знаю. Мы выбились из сил, были окружены фашистами и пленены. Фашисты превосходили нас численно всех. С нами оказался замполитрука Шнейдерман, Сорокин, Редкин - командиры (прим. - Ровнов ошибается, ст. сержант Сорокин И. С. пленен днем раньше, т. е. 23 июня). Солдаты - ярославцы Беляев Иван, Филиппов Александр, Кулагин Николай, которому разрывной пулей разнесло все бедро, и двигаться он не мог. Сам был рыжий, из-за рыжих волос бойцы его называли «Линия Маннергейма». Он умолял ребят, если кто выживет, разыскать его жену, у него была жена и маленькая дочка. На руках сержанта Редкина умирал красноармеец Усов (прим. - его подчиненный, Усов И. А. умрет в плену позднее - 21 января 1942 года)... ».

Красноармеец Усов Иван Андреевич. Фото 1941 года.

Родственники об Усове И. А.: «... Иван был добрый, веселый, очень любил свою мать, уважал сестер, особенно старшую. При хорошем настроении умело высвистывал различные мелодии, а любимым его мотивом была грузинская песня «Сулико»... ».

Пленные у Тереспольских ворот. Справа расположение батальона. Фото 1941 года.

Красноармеец Опарин М. И. – пом. наводчика 2 пулеметн. отделения пулеметного взвода: «…24 июня погиб мой второй номер пулеметчик Каленов. Это уже было внутри крепости, около костела…».

Орудийный расчет 14 роты 133 пехотного полка у расположения батальона. Фото 1941 года.

Красноармеец Токарев Н. А. – шофер автомобильно-хозяйственного взвода 132 ОБ КВ: «... Кончились патроны. Пулеметчик-пехотинец ушел искать оружие. Я посмотрел на свой пистолет и «Наган». В них не было ни одного патрона. Я осмотрелся. У стены, привалившись, стонал красноармеец-портной нашего батальона (прим. - красноармеец Шмангин Б. Г. ). Боец был тяжело ранен, но крепко сжимал винтовку. Я попросил ее у него, но он в ответ лишь отрицательно помотал головой. После уговоров, передал, наконец, мне свое оружие, но патронов оказалось мало. Раненый в правую руку и поясницу осколком снаряда, я продолжал стрелять. И вот пришел час, когда у всех кончились боеприпасы. Я, здоровой рукой приподнял винтовку и с силой ударил о стену подвала. Разлетелся приклад. То же самое сделали и другие бойцы. Слезы бессилия навернулись на глаза, многие солдаты плакали. Я и Мартынов сорвали с гимнастерок малиновые петлицы, зарыли в землю комсомольские билеты, запомнили место, где их спрятали. В подвал ворвались фашисты. Пинками, ударами прикладов стали выгонять всех наверх, а тяжелораненых сразу же пристрелили. Измученные боями, бессонными ночами, голодные, сжигаемые жаждой и болью ран, мы вышли во двор. Нас выстроили вдоль стены подвала казармы 333 полка. Гитлеровцы вызывали командиров, политработников, коммунистов и комсомольцев. Бойцы молчали. Нас построили и повели к Бугу, переправили через реку на понтонах и погнали на запад... ».

Пленные на Тереспольском укреплении. Вдали расположение батальона. Фото 1941 года.

Красноармеец Снятков П. И. – стрелок 1 стрелкового взвода 3 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «…Из шести дисков предыдущие все были расстреляны. Я был ранен в ногу, товарищ в правую руку. Мы решили подождать до наступления следующего вечера. Но не имели ни воды, ни пищи. Утром 24 июня я выставил из подземелья пулемет и положил последний диск... ».

Красноармеец Чубаров А. П. - стрелок 1 стрелкового взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... Давно уже не было ни пищи, ни воды, но с этим мирились. Все ближе подступало самое страшное - кончались боеприпасы. Я стоял за пулеметом у амбразуры подвала. Стрелял редко: кончались боеприпасы. Огляделся. Исхудавшие, с потрескавшимися от жажды губами красноармейцы воспаленными глазами смотрели в амбразуры, бдительно наблюдая за каждым движением противника. Началась новая атака. Я нажал на гашетку. И тут передо мной ярко вспыхнуло пламя. Взрывной волной меня отбросило на пол. Нестерпимой болью обожгло левую сторону груди, в глазах померк свет. Очнулся я от чужой речи. Товарищи подхватили меня под руки, помогли встать в строй и, пока шли под конвоем, поддерживали... ».

Красноармеец Смирнов Н. В. - писарь штаба 132 ОБ КВ: «... Наутро, стреляя из автоматов, немцы начали прочесывать помещение казармы батальона со стороны Холмских ворот. Это вынудило нас попытаться через вытяжной люк емкости выбраться на чердак. Первым, обдирая колени и локти, я с трудом стал карабкаться наверх, но зацепил ногой кусочки кирпича. Звук их падения привлек внимание немцев. Стрельба усилилась, укрытие было обнаружено. Но я все-таки выбрался на чердак, и в глазах у меня помутилось от гари и дыма. Крыша была сорвана, и пришлось спрятаться за клочок кровли. Следом на чердаке появились три немецких автоматчика. Так я и Белов были взяты в плен... ».

Солдаты 133 пехотного полка у расположения батальона. Фото 1941 года

«25 ИЮНЯ».

Из оперативой сводки N 6 штаба 42 ОБР КВ НКВД СССР, 9. 00. 25 июня 1941 года: «... 132 батальон мелкими группами прибывает в Минск, где отмобилизовывается, пополняясь запасом мобилизуемых, 25 человек из состава батальона погибли при исполнении своего долга (донесено в сводке N 4 по составу караула при Брестской тюрьме). Казармы в Бресте разрушены. Брест частями Красной Армии оставлен в 8. 00. 22. 06. 1941 года... ».

По докладу командира батальона капитана Костицына А. С., на утро 25 июня, из личного состава, находившегося в г. Бресте, в место формирования 251 полка конвойных войск НКВД СССР (район Минска) вышло 69 человек (включая 13 человек начсостава). По дороге из Бреста «рассеялось» порядка 40 человек. Но это все преимущественно о личном составе 1 стрелковой роты.

«ЦИТАДЕЛЬ».

Из плененной накануне в подвалах 333 стрелкового полка группы, избежать плена удалось – сержанту Сергею Комичеву и красноармейцу-кузнецу Василию Матвееву. Комичев один знал, где укрыто Знамя батальона. Ленинградец-коммунист, с самого начала обороны и до сокрытия Знамени, хранил его на теле, повязанным под гимнастеркой. Вместе с ним прятавшие Знамя Новиков и Кожанов, уже были в плену. После неудачного прорыв, зная все это, Шнейдерман скорее всего и поставил ему задачу – любым способом вынести Знамя за пределы крепости. Выделил в помощь красноармейца и приказал надежно спрятаться, дабы избежать плена. А может и сам с бойцами помогал им укрыться. Хотя возможно, что Комичев и Матвеев чисто случайно избежали плена. Но как бы то ни было, думаю, что Комичев предпринял все меры по спасению Знамени. В противном случае оно так бы и осталось в развалинах казармы и со временем бесследно исчезло. Они пробрались в казарму батальона, достали Знамя из «тайника». Теперь через Южный остров надо было покинуть крепость. Но кругом враг. С 24 июня позиции у Холмских ворот занимал 1 взвод 14 противотанковой роты 133 пехотного полка. На каком-то этапе: то ли у ворот, то ли на берегу, а может уже и на Южном острове - Комичев и Матвеев попадают в плен охранению 1 взвода, а воинская святыня в руки унтер-офицера Норберта Руспекхофера. 27 июня 14 рота выведена из крепости и размещается на складе строительных материалов в Бресте. ВРИО командира роты лейтенант Шмюде организует «фотосессию». В ход идет все, что награбили в крепости. Шмюде переодевается в красноармейскую форму. Вместе они позируют со Знаменем батальона. До 1945 года Знамя хранилось в городском музее г. Линца, Австрия.

Немецкие «противотанкисты» со Знаменем батальона. Фото 1941 года.

«26 ИЮНЯ».

«ЦИТАДЕЛЬ».

Пленен последний защитник крепости из батальона - сержант Донсков Юрий Михайлович. Обстоятельства неизвестны.

Солдаты и офицеры 133 пехотного полка на Тереспольском мосту. Справа расположение батальона. Фото 1941 года.

«27 ИЮНЯ».

«ЦИТАДЕЛЬ».

Пленные у расположения батальона. Фото 1941 года.

Солдаты 133 пехотного полка у Тереспольских ворот. Слева расположение батальона. Фото 1941 года.

«ТЕРЕСПОЛЬСКОЕ УКРЕПЛЕНИЕ».

Красноармеец Акимов А. А. - стрелок резервной роты 83 ПОЖДС: «... До 30 июня (прим. - до 27 июня) я все время был в убежище. У лейтенанта был пистолет. Раза два-три сюда заглядывали немцы. Нас не находили, мы в нише прятались. Я выполз, думал, что доберусь до казармы - поищу поесть. Дополз до недостроенного здания, говорили, что тут должна быть пекарня. И тут обстрел. Видно, меня снарядной волной и контузило. Контуженного и взяли, а когда пришёл в сознание, понял, что окружён немцами, попал в плен. Меня не пристрелили, немецкий офицер распорядился отправить меня к трупам. На западном берегу Буга большое поле было покрыто аккуратно уложенными трупами немецких солдат, прикрытых сверху ветками. Их была не одна сотня, и туда продолжали свозить по Бугу на лодках трупы немцев со всей линии Брестского пограничного отряда. Стояла жаркая погода. Кругом разлагающиеся раздутые потемневшие трупы, издающие невыносимый смердящий запах. В ранах ворочаются черви. В такой ужасной обстановке я провёл день и ночь... ».

Пленные собирают трупы погибших в крепости. На противоположном берегу Западного Буга здание «Бригидской» тюрьмы. Фото 1941 года.

«В ПЛЕНУ».

Красноармеец Чубаров А. П. - стрелок 1 стрелкового взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... Я очнулся на рассвете. Огляделся: сарай, вповалку лежат красноармейцы. С трудом дотянулся до карманов гимнастерки, документов не было, пропал комсомольский билет. Сидевший рядом боец промолвил: «Не ищи, все осталось в крепости, а петлицы твои спороты». Да, бойцы-пехотинцы, чтобы спасти чекиста, сорвали с моей гимнастерки малиновые петлицы, а меня самого на руках вынесли из подвала. Санитары 333 полка, находившиеся в сарае, оказали медицинскую помощь раненым, в том числе и мне. Вскоре военнопленных под конвоем погнали вглубь Польши… Когда нас пригнали в Австрию, концлагерь под городом Вольфсберг, то мне сказали, что меня спрашивает мой односельчанин. Я пошел его искать, их было много, они были как мореные тараканы. С трудом узнал Баринова, он был похож на скелет, обтянутый кожей. Его мучила дизентерия, и весил он не больше тридцати килограммов. Я попытался делиться с ним пайком, но помочь ему было уже нельзя... В лагере Дравоград (Унтердраубург) умер служивший вместе со мной в батальоне красноармеец Плотицын... В 1944 году я стал бойцом, а затем и командиром отделения Белокраньского отряда. В этом партизанском отряде погиб Илья Беспалов, похоронен он в селе Табор…».

Красноармеец Кожанов Д. Ф. – ст. портной мастер обозно-вещевой мастерской 132 ОБ КВ: «…Утром с нас сняли сапоги и ремни. И еще двое суток ничего не давали из питания. Затем всех построили в колонну и босых вели 40 километров за крепость, около г. Бяла-Подляска, на открытом поле лагерь 307... Помню участников обороны, фамилии бойцов Мартынов, Баринов, Крупин, Козицын, Иванов (прим. - красноармеец Иванов М. С. ), Лонин, Сапожников, Барабанов (прим. - красноармеец Барабанщиков П. И. ) и еще много товарищей, не помню фамилии... Шмангин был ранен в крепости в руку, попал в плен. Кулагина я встретил в одном из лагерей в плену, в Альпийских горах в Югославии, потом нас разрознили, и с тех пор не встречался. Со мной в 1941 году до декабря месяца были мои товарищи нашего батальона - Мартынов Иван из Ивановской области, Баринов Александр тоже из Ивановской области и еще Крупин Александр из Ярославской области Первомайского р-на д. Ескино. Меня от них отсоединили в лагере гор. Шпиталь. Так я потерял своих товарищей. Больше их не встречал... ».

Красноармеец Сапожников Павел Дмитриевич. Фото 1940 года.

Красноармеец Рязанов Г. П. - стрелок 2 стрелкового взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «…Когда нас привезли избитых и выкинули как собак, не людей, и пинками загнали за ворота в лагерь, то я не помню, сколько мы там были вместе. И когда погнали нас на перепись, то там встретил зав. клубом 132 батальона Шнейдермана, который просил называть его Кузнецовым. Тогда спросили, зачем это записывают, он сказал: «Скоро будет этап увозить в Германию, в рабство». Мы сразу подумали, что сумеем убежать. Вот тогда Глухов Саша сказал: «Я не буду писаться». Мы стали говорить: «Как здесь убежать, кругом военные, солдаты тебя сразу схватят и убьют». Но он сказал: «Я не поеду в Германию». Так мы и расстались. Нас вызвали, построили, провели на станцию, погрузили и повезли. Привезли в Голландию. Потом начали нас сортировать. Русских в один строй, украинцев в другой. Я попал к русским, а Сидоренко к украинцам. Тогда он сказал, что у него мать русская, его перегнали к русским. Так мы остались вдвоем вместе. А с Сидоренко куда нас ни кидала судьба, и в Вене он бежал. Я еще был в лагере, а потом тоже бежал, думал встречусь, но так и не встретил. Только слышал, что где-то погиб в Чехословакии…».

Родственники о Шнейдермане Ш. М.: «…Дома его звали Симой (Симоном), а армейские сослуживцы - Семеном. Он родился в 1920 году, в Николаеве, был призван в армию в 1939 году Дзержинским РВК г. Сталинграда. Был замполитрука, секретарем комитета комсомола. Перед призывом в армию занимался в артстудии. Сослуживцы характеризуют его как человека общительного, хорошего организатора и активиста. В батальоне он организовал красноармейский хор. Активно участвовал в художественной самодеятельности, увлекался спортивной стрельбой. Выиграл первенство стрельбы, должен был ехать в Минск на соревнования. Совершенно не походил на еврея, был светловолосым, выше среднего роста, очень спортивным да к тому же с артистической жилкой…».

Путь в лагерь Бяла-Подляска. Фото 1941 года.

Красноармеец Ровнов Н. В. - стрелок 2 стрелкового взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «…Шнейдерман был со мной. Нас угнали в лагерь Песчаный - это Западная Белоруссия, на польской границе. Беляев бежал по дороге из колонны пленных. В лагере (так говорили) было нас 18 тысяч. Не кормили, и не было ни капли воды. Мы падали без сознания. Дни были жаркие. Мы изнемогали. Я точно не знаю, наверное, полтора месяца нас морили в этом лагере. Потом разбивали на группы и группами угоняли куда, кого? Не знаю. Меня угнали раньше, а Семен оставался еще в Песчаном, ожидая своей участи. В лагере мы его называли Семеном Соколовым (это по его просьбе). Мы его слишком уважали за его настоящий характер. О дальнейшей судьбе его я ничего не знаю. На станции Мокрена, в Германии, я видел Сорокина и Редкина. Редкин из Сталинграда. В начале 1942 года я их уже не видел. Куда они делись, я не знаю... ».

Младший политрук Бродяной В. А. - заведующий библиотекой клуба 132 ОБ КВ: «…С Новиковым Константином я повстречался в плену в лагере Бяла-Подляска. С ним мы делились мнением о боях при защите Брестской крепости. Которых помню участников - это Новиков, Лонин, Устинов и Кондаков. Новиков сказал, что знамя сожгли. С Новиковым Константином мы вместе были до 1943 года, а потом нас разъединили. Я объявил себя без специальности, а Новиков назвался слесарем. И группу, в которой я был, угнали во Францию, где нас освобождали американцы. А группу, в которой был Новиков, угнали в Германию, в г. Виттенберг, на работу на один из авиационных заводов. Там он будто бы погиб при попытке выкрасть чертежи у немцев…».

Военнопленный Тихомиров Сергей Никитьевич. Фото 1941 года.

Красноармеец Токарев Н. А. – шофер автомобильно-хозяйственного взвода 132 ОБ КВ: «... Вскоре перед колонной пленных легло озеро. На ночь, видимо, чтобы не разбежались, загнали в озеро, а с берега направили на нас пулемет. Когда бойцы вошли в озеро по грудь, все поняли, нас расстреляют. Красноармейцы стали прощаться. Недалеко от себя я увидел земляков: Александра Баринова, Ивана Мартынова, замполитрука Шнейдермана. Мы попрощались. Казалось, вот еще момент - и застрочит пулемет, но к озеру на мотоцикле подъехал немецкий офицер. Перед ним вытянулись солдаты. Офицер что-то приказал. Всю ночь стояли в воде красноармейцы. Тишину нарушали выкрики тонувших обессиленных бойцов, проклятия да гортанные команды немцев. На рассвете пленных погнали дальше. Так я попал в лагерь военнопленных, что находился недалеко от польского города Бяла-Подляска… Видел в лагере Бяла-Подляска Степана Пономарева, Геннадия Веселова... ».

Военнопленный Мартынов Иван Николаевич. Фото 1941 года.

Старший сержант Дягилев Ю. К. – пом. командира взвода 1 стрелковой роты 128 ОБ КВ: «... В лагере Бяла-Подляска мы проходили первую регистрацию. Под навесом стояли столы, за столами переводчики, возле поднавесов столбы, на столбах веревки с петлями. Здесь вешали, так называемых комиссаров, нарушителей порядка. Когда стоя в колонне, я увидел, что за столом сидит переводчик, тот самый пленный, которого мы везли (прим. - конвоировали из Вологды во Львов), я решил, что он меня узнает и меня повесят. Я вынужден волей-неволей перебежать с этой колонны. А шаг вправо, шаг влево считался побегом. И меня сразу же к столбу. Но не вешали меня за шею, повесили меня за руки. На ноги одели браслеты (прим. - наручники), руки за спину и на них петлю, потом подтянули веревкой руки до такой степени, что я еле пальцами ног доставал земли. Так я пробыл недолго, голова повисла, мне помню, стало не больно, а тепловато. Очнулся я мокрый, веревка с рук снята, ноги свободны, видно я потерял сознание, а фрицы облили водой. Так первый раз видел смерть. Эсэсовец скомандовал мне «люсь» и толкнул прикладом в колонну. Попал к другому столу. Зарегистрировался я за N 115539, этот номер носил я всегда, пока не попал в концлагерь (прим. - позднее N 17484). Я, Даниленко, Ушаков, Колесов держались друг друга. Здесь в Бяла-Подляске, наверное, от ранения, полученного в Брестской крепости, умер наш Ушаков (прим. - Ушканов В. П. ). Нас вывезли в Нюрнберг в распределительный лагерь. Здесь от нас отделился Колесов. Он русский, а мы украинцы, нас там разбивали отдельно по командам, украинцев и русских отдельно... ».

10 июля 1941 года из официального перечня частей, входящих в состав действующей армии, батальон был исключен как целиком погибший в боях. Имена 24 солдат батальона увековечены на плитах мемориального комплекса «Брестская крепость - герой». На месте боев установлен мемориальный знак с текстом: «Здесь в июне 1941 года героически сражались с фашистскими захватчиками воины 132-го отдельного батальона войск НКВД. Вечная слава героям».

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая ⇒