«ВОИНЫ ДРУГИХ ЧАСТЕЙ ВНУТРЕННИХ ВОЙСК - УЧАСТНИКИ ОБОРОНЫ БРЕСТСКОЙ КРЕПОСТИ». 6 страница

Из оперативной сводки штаба 42 ОБР КВ НКВД СССР, 5 июля 1941 года: «…Один эшелон 132 батальона, 28 июня 1941 года, на станции Рожанка (прим. - Гродненская область), был подвергнут бомбардировке с воздуха. Заключенные составом конвоя, ввиду разрушения железной дороги, были распущены. Состав конвоя при возвращении, на бывшей старой государственной границе, задержан 16 погранотрядом и выполняет работу по заданию начальника отряда. Сведений об убитых и раненых в этом составе конвоя нет... ».

Хотя почти вся 3 стрелковая рота находилась в эшелонных конвоях, служебно-боевую деятельность в месте дислокации никто не отменял. Поэтому в расположении роты остался необходимый личный состав для двух смен суточного наряда, внутреннего караула и обеспечения городских конвоев. Очередной городской конвой от роты убыл в тюрьму N 29 г. Пинск, с задачей доставить в г. Брест очередную партию спецконтингента. Личного состава в роте для укомплектования конвоя не хватило. Поэтому, находившийся здесь, начальник штаба капитан Бурлаченко В. Ф. дополнил конвой красноармейцами от 3 «пинского» взвода 1 стрелковой роты. Так ефрейтор Фролов Н. И., красноармейцы Симаков В. Ф. и Гришин В. Т. в ночь на 22 июня оказались в ядре батальона – в крепости. С подобным городским конвоем из тюрьмы N 25 г. Пружаны прибыл в крепость и красноармеец 1 «пружанского» взвода Мурашкин А. Г.

Красноармеец Егоров К. Н. - ручн. пулеметчик 1 стр. взвода 3 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... 21 июня 1941 года я вернулся из командировки в Пинск. Мы ездили в Пинскую тюрьму, где мы получали заключенных и везли до Бреста и здесь сдавали в эшелон. Из Пинска мы везли их на наших черных машинах и передавали уже эшелонам другой части. На начало войны нас оставалось человек 30 (прим. - Егоров пишет об оставшихся в 3 стрелковой роте)... ».

Ефрейтор Фролов Н. И. – ручной пулеметчик 3 стрелк. взвода 1 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «… Взвод, в составе которого находился я, был в Пинске. Меня, вместе с группой бойцов отправили в командировку в крепость…».

Красноармеец Гришин Василий Тимофеевич. Фото 1941 года.

Дежурным поваром столовой заступил красноармеец Рябов Ф. В. Шофер дежурной автомашины – красноармеец Лонин А. А. В санчасти батальона оставался красноармеец Усов И. А. - болел желудочным заболеванием. У него еще до призыва болел желудок, на днях его должны были оперировать. Со свободным от службы личным составом, в батальоне проводились мероприятия согласно плана предвыходного дня. Кинотехник клуба сержант-сверхсрочник Дюсов Ф. Г. с 28 мая находился в очередном отпуске. Но политработники нашли выход – на период его отсутствия, к демонстрациям кинофильмов привлекался красноармеец Сидоренко В. И., до армии работавший киномехаником.

Ефрейтор Протопопов Н. И. - снайпер 2 стрелкового взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... 21 июня 1941 года 3 рота и часть бойцов 2 роты ушли из крепости на выполнение особого задания. Мне и одному бойцу, шоферу из хозвзвода (фамилию его не помню), командованием батальона было приказано на мотоцикле выехать в г. Брест, получить пакет с документами и доставить этот пакет командиру 3 роты в пункт, находящийся в 70 километрах западнее г. Барановичи. Я был назначен старшим. Боец из хозвзвода должен был вести мотоцикл. В указанное время мы прибыли в управление НКВД. Здесь мне сказали, что документы еще не готовы. Пакет с документами мне вручили поздно вечером. Получая пакет от работников управления, я спросил: «Выезжать немедленно или можно подождать до утра? ». И пояснил, почему я задал такой вопрос: ехать на мотоцикле ночью по незнакомой дороге трудно. Работник, вручивший мне пакет, ответил: «Выезжайте на рассвете». Получив такое указание, мы около одиннадцати часов вечера вернулись в крепость в расположение батальона... ».

Волею случая, а возможно согласно закономерности армейской службы, в 132 батальон прибыл особый конвой из 128 отдельного батальона конвойных войск НКВД СССР, осуществлявший конвоирование по маршруту «Вологда-Львов». В служебную командировку из г. Вологды, старший сержант Дягилев Е. К., красноармейцы Даниленко С. А., Колесов И. М. и Ушканов В. П., убыли 16 июня, не представляя, что в свою часть они больше не прибудут никогда.

Старший сержант Дягилев Ю. К. – пом. командира взвода 1 стрелковой роты 128 ОБ КВ: «... Я служил в г. Вологда, в 128 отдельном батальоне КВ НКВД. После окончания полковой школы мне было присвоено звание сержанта, но командиром части было вверено командование взводом. 16 июня 1941 года командиром части я вторично был назначен начальником особого конвоя по маршруту: Вологда-Москва-Минск-Брест-Литовск-Львов. У меня было три солдата и двух военнопленных польской армии мы конвоировали до Львова в спецвагоне, для передачи их германским властям. После освобождения Западной Украины и Белоруссии у нас в лагерях находились польские военнопленные. В г. Бресте нам должна была быть пересадка на поезд, следующий во Львов со спецвагоном 24 июня 1941 года из Минска. Приехали мы в г. Брест рано утром 21 июня, сдали заключенных в Брест-Литовскую тюрьму, а сами часиков в 9 утра пошли в Брест-Литовскую крепость, стать на довольствие в попутной части, т. е. в 132 отдельном батальоне КВ НКВД и быть там до 24 июня. Когда мы пришли в крепость, мы нашли одного старшину-собаковода, у которого и стали на довольствие. Все остальные, говорит, были в лагерях, на занятиях, разъехались по командировкам. Старшина показал нам казарму на втором этаже, в которой мы должны были спать. Я второй раз в командировке по этому маршруту ехал, а товарищи впервые. Мы решили, не теряя время, пойти познакомиться с городом. Побывали в музее и других местах. Я из Бреста дал телеграмму командиру части, послал в Харьков своей любимой девушке открытку и телеграмму родителям с обещанием, что заеду домой на обратном пути. Открытка сохранилась до сих пор, женился после возвращения домой на той же девушке. К вечеру возвратились в крепость и здесь увидели не бывалое в г. Вологде - в небе, на нашей территории, не так высоко летали два немецких самолета. Нам это показалось странным, так как будучи в тылу далеко от границы, мы представляли себе границу на замке. А солдаты, которые там служили, нам говорят, что это часто так бывает. Кроме того для нас дивом было то, что много солдат находилось в грязном обмундировании, шумели в очереди возле походной кухни за обедом, хлеба получали норму, а у нас в Вологде этого не было. Позже вечером посмотрели кинокартину «Медведь», это было в крепости на дворе, около церкви. После пошли спать в свою казарму, которая находилась на втором этаже, внизу была столовая. В казарме никого из солдат 132 батальона не было (прим. - вероятно расположение 1 взвода 2 роты, заступившего с вечера в караулы), кроме нас четверых: я, Даниленко Степан, Колесов Иван, Ушаков (прим. - красноармеец Ушканов В. П. ) - солдаты, которые входили в состав моего конвоя... ».

Красноармеец Даниленко С. А. - стрелок 1 стрелковой роты 128 ОБ КВ: «... В 1939 году я был призван в ряды Красной Армии, г. Вологда, 128 батальон войск НКВД. Прошла учеба, и направили нас в г. Архангельск, 140 батальон войск НКВД. Потом нашу роту посылают обратно в 128 батальон, в г. Грязовец для охраны военнопленных польских, которые были захвачены в 1939 году. В 1940 году мы дополнили финнов. Моя доля пришла ехать в командировку на Львов. Везли пленных, особый конвой. Прибыли в г. Брест 21 июня в 16 часов (прим. - Даниленко ошибается, прибыли около 4 часов утра), а по графику «вагонзак» по четным числам. Мы вагон загнали в тупик. Двоих пленных сдали в тюрьму, в г. Брест, а сами пошли в крепость приписаться на продовольствие в 132 батальон НКВД. Находилась часть вблизи Тереспольских ворот. Нас старшина поставил на продовольствие, мы поужинали и пошли в кино, но не помню, которое было. Кинокартина была до часу ночи. Пришли мы отдыхать на второй этаж и легли спать. Эта часть выехала в командировку, нас было на втором этаже очень мало, человек 30... ».

Старшина Переверзев Григорий Макарович с женой Александрой Петровной и сыном Виктором. Фото 1939 года.

Переверзева А. П. – жена военнослужащего: «…В крепости никто из командиров не жил. Варченя – врач, жил в серых домах (прим. - дома начсостава с внешней стороны Севернык ворот Кобринского укрепления крепости). К нему в субботу приехали двое взрослых детей и жена на выходные (прим. - врач санчасти, военфельдшер Варченя И. Г. ). Демченко – связист, сверхсрочник. Пару раз видела жену. Они жили в серых домах у крепости (прим. - телефонный мастер взвода связи, сержант Демченко П. Д. ). В субботу я приходила в часть. За месяц до войны я бросила работу в магазине части, он был прямо в расположении (прим. - работала продавцом). Пришла из крепости, страшно почему-то. Соседи поляки говорят, что война будет, уезжайте. Муж в пятницу уехал с эшелоном в Москву (прим. - зав. столовой, старшина Переверзев Г. М. ). Курьеров должен был в Барановичах к нему сесть начальником эшелона (прим. - командир 3 стрелковой роты, старший лейтенант Курьеров Г. И. ). В воскресенье муж был в Барановичах. Сорокин был в Барановичах вместе с мужем, с эшелоном (прим. - заместитель командира батальона по политчасти, батальонный комиссар Сорокин Г. П. ). В городе много людей в форме НКВД. Дети и мама мои больные. В субботу два самолета летали над крепостью. Приехала с курорта Полина Федоровна Фененко, жена начальника штаба железнодорожного полка НКВД (прим. - начальник штаба 60 пождс, капитан Фененко К. Р. ). Поговорили, она еще – некогда, меня в Негорелом не пускали ехать, сняли с поезда, пришлось звонить мужу. А на душе тяжело, детей мою. За окнами Фененко смотрю. Слышу, к ним солдатские сапоги застучали. Тот убежал с ним вместе. У меня и руки отвалились. Через некое время спокойно вернулся Фененко. В 2 часа у них погас свет и я легла…».

Расположение батальона. Фото 1939 года.

Сержант Смехов Ю. А. – ком. отделения 1 стрелк. взвода 1 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... 21 июня 1941 года бойцы, не назначенные в суточный наряд, вечером пошли в клуб смотреть фильм «Мы из Кронштадта». После просмотра картины, возвращаясь в казарму, горячо восторгались героизмом моряков-балтийцев, грудью вставших на защиту Октябрьской революции. Кто-то из бойцов задумчиво сказал: «Балтийцы были герои, а вот как мы? Выстоим, если придется? » Кто-то ответил: «Где нам свой героизм проявлять? Войны нет. С Германией заключен договор о ненападении». И весело добавил: «Наше дело щи хлебать, да пореже в наряд попадать! ». Бойцы засмеялись... ».

Красноармейцы Проворков Арсентий Васильевич и Кожанов Дмитрий Федорович. Фото 1941 года.

Красноармеец Кожанов Д. Ф. – ст. портной мастер обозно-вещевой мастерской 132 ОБ КВ: «... На всю жизнь остался в памяти у меня этот последний предвоенный вечер. Вечером был развод. Осталось нас после развода мало, так как часть уехала, а оставшиеся ушли на охрану тюрьмы на Кобринском укреплении и охрану Брестской городской тюрьмы. Сходили на ужин. В субботу шла кинокартина во всех частях крепости, смотрели кино и мы в своей казарме. Затем была вечерняя поверка личного состава и отбой. Сменившись из внутреннего наряда, я лег спать вместе с личным составом автохозвзвода на втором этаже казармы... ».

Красноармеец Ровнов Н. В. - стрелок 2 стрелкового взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... В тот вечер, когда я дежурил на кухне, командир обещал послать меня в выходной день в Минск, с группой лучших спортсменов части. Я сменился, и мечтая о поездке, уснул крепким сном... ».

Красноармеец Токарев Н. А. – шофер автомобильно-хозяйственного взвода 132 ОБ КВ: «... Наш батальон почти весь был в командировке. 21 июня 1941 года я уезжал по заданию штаба, отвозил срочный пакет начальнику эшелона со спецпереселенцами и в часть я вернулся примерно в час ночи. Поставив в автопарке машину, я махнул рукой дневальному и отправился в казарму. Тускло блестели воды Мухавца, небо бледнело. Шел второй час 22 июня 1941 года. Пришел в казарму, доложил о прибытии из командировки дежурному по 132 батальону. Все, кроме приехавших из поездки, спят. Стоят дневальные, что-то обсуждают. Подошел, говорят, что город носит слухи, будто 25 июня начнется. Поговорили, я умылся и пошел спать. Уставший после длительного рейса, я быстро уснул…».

Списочная численность батальона на 22 июня 1941 года – 563 человека, из них: - личного состава на периферии – 140 человек (ориентировочная численность 1 роты). - личного состава в конвоях – 176 человек. - личного состава в тюремном карауле г. Бреста – 21 человек. - личного состава во временной отлучке (отпуска, сборы, командировки) - 10 человек. - личного состава, проживавшего в городе – около 16 человек. В Брестской крепости, войну встретят: личный состав 2 стрелковой роты с учетом караула по охране «Бригидок» - около 110 человек; оставшийся личный состав 3 стрелковой роты - около 20 человек, взвода связи - около 20 человек, автомобильно-хозяйственного взвода - около 20 человек, других подразделений обслуживания - около 30 человек. Итого - около 200 человек.

«22 ИЮНЯ».

«ЦИТАДЕЛЬ».

«МЫ СТАЛИ ПЕРВЫМИ ЗАЩИТНИКАМИ РОДИНЫ».

Район расположения батальона. Фото 1941 года.

Сержант Смехов Ю. А. – ком. отделения 1 стрелк. взвода 1 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... Григорий Шевырев был в крепости в первые часы обороны. С группой бойцов человек 9-11 прорвался из крепости, где-то около главных ворот через земляные валы крепости, проложив себе путь гранатами, стремясь придти на помощь караулу, охранявшему Брестскую городскую тюрьму, но к тюрьме прорваться не смог. После прорыва из крепости, группа эта вела бой на улицах Бреста с немецкими автоматчиками. Возглавлял их младший лейтенант нашего батальона, фамилию тогда называли, но теперь я ее забыл. Помнится, что фамилия его начиналась на букву «Н». Этот младший лейтенант, во время боя на улицах Бреста, был ранен. Бойцы несли его. В одном из переулков стали отдыхать. Вновь появились немецкие автоматчики. Младший лейтенант, видя, что в такой обстановке бойцы не могут отходить, неся его на себе, не желая сдаваться в плен, приказал бойцам отходить, а сам застрелился. Шевырев вышел с г. Бреста и часов около двух часов 22 июня 1941 со своей группой присоединился к нашему «пружанскому» взводу на станции Оранчицы, куда к этому времени прибыл наш взвод. Григорий Шевырев погиб при исполнении служебных обязанностей в октябре 1941 года под Москвой, убит шальной пулей во время проведения боевых стрельб, похоронен на Новодевичьем кладбище. На станции Оранчицы, около полудня 22 июня 1941 года, к нам присоединился командир нашего батальона капитан Костицын А. С. Он возвращался с г. Москвы, где был на экзаменационной сессии или сборах при академии им. Фрунзе. Проехать в г. Брест он не мог, так как в это время уже не шли поезда в сторону Бреста. Капитан Костицын очень беспокоился о людях батальона, оставшихся в крепости, а также о жене и дочери, которые жили в г. Бресте. Комбата любили. Мы сразу почувствовали себя как-то увереннее. Мы знали: комбат волевой, грамотный, энергичный, умный командир. Боец взвода, стоявшего в г. Кобрин, Гаврилов Василий рассказал мне, что капитана Костицына война застала на какой-то станции совсем близко от г. Бреста. Капитан Костицын, по словам Гаврилова, на этой станции сел на какую-то машину полуторатонку и на ней пытался проникнуть в г. Брест и даже в крепость. После неудачных попыток он на этой машине прибыл в г. Кобрин. 11 человек бойцов «кобринского» взвода взял на свою машину, а остальным приказал любым транспортом двигаться в г. Пинск, на соединение с взводом, стоявшим в этом городе. К этому же времени на станцию Оранчицы на грузовых машинах (кажется, на двух) прибыл кто-то из секретарей обкома партии с документами обкома, нашему взводу было приказано взять эти машины под охрану. Наш взвод был тоже на машинах. Мы выехали около 11 часов с г. Пружан, охраняя документы и работников Пружанского райкома партии и НКВД. Со станции Оранчицы на машинах добрались до г. Пинска, кажется, заезжали и в г. Кобрин. С г. Пинска отступали уже в пешем строю во главе с капитаном Костицыным. Капитана я помню хорошо. Он носил медаль «20 лет РККА». Во время движения к г. Пинску на машинах нас много раз обстреливали фашистские самолеты, которые буквально «висели» над дорогами. С Пинска, как помню, отступали через Слуцк на Бобруйск. Где-то за рекой Птичь были вынуждены уйти в леса, так как были отброшены с шоссе танковой колонной противника. Лесами вышли к г. Бобруйску, затем пришли в г. Могилев и г. Чаусы. В Чаусах нас погрузили в эшелон и вывезли в Москву, где мы стали переформировываться. За время отступления от Пинска мы численно разрослись до нескольких тысяч человек. К нам где-то присоединились остатки конвойной бригады. Бригада дислоцировалась в г. Минске. Командир бригады полковник (фамилии его не помню) погиб в ночном бою. Всем отрядом командовал капитан Костицын... ».

Младший политрук Бродяной В. А. - заведующий библиотекой клуба 132 ОБ КВ: «... 22 июня после первого отражения переправы немцев через реку на понтонных лодках я лично тоже принимал участие в отражении их. После решил пробраться к караулу, который находился в крепостной тюрьме, посмотреть, узнать, что там делается. Но ничего у меня не вышло. Подходы противник перекрыл. Я был легко контужен близким взрывом бомбы или снаряда, в тот момент не в состоянии определить, в бессознательном состоянии очутился в расположении зенитного артиллерийского подразделения, где и принимал участие в обороне крепости правее центральных ворот при въезде со стороны города Бреста... ».

Красноармеец Чубаров А. П. – стрелок 1 стрелкового взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... Но спать пришлось недолго - едва забрезжил рассвет, как раздались взрывы бомб и снарядов. Свой первый бой я принял в расположении роты. Откопав руками засыпанную после обстрела камнями и щебнем пирамиду с винтовками и револьверами, красноармейцы поспешно вооружились. Я совал каждому в протянутую ладонь горсть патронов, и вскоре ящик опустел. Положив в карман револьвер, я звонил по телефону на первый этаж дежурному по батальону. Но никто не отвечал, и когда прибывали люди с первого этажа, Бродяного у нас не было... ».

Ефрейтор Яковлев Борис Павлович. Фото 1940 года.

Ефрейтор Яковлев Б. П. - командир 2 отд. автомобильно-хозяйственного взвода 132 ОБ КВ: «... От первого залпа влетел снаряд, как раз в расположение нашей казармы, пробил кирпичную стену. Погиб помощник командира взвода Ткаченко (прим. - замполитрука Пичужкин Н. И. ), собаковод Плотицын и его сосед по койке (прим. - Яковлев ошибается, красноармеец Плотицын К. П. в марте 1941 года был переведен во 2 стрелковую роту, умер в плену в 1942 году). Мы с красноармейцем Лониным хотели ехать в город за командирами, машина Лонина была дежурной, поэтому он не спал. После первых же залпов вражеской артиллерии и разрывов бомб, шофер красноармеец Лонин укрылся вначале под лестницей, защищавшей его от рушившегося перекрытия второго этажа, затем выскочил в проход, чтобы выбежать к своей автомашине, но разрывом снаряда был убит на моих глазах. Старший писарь продовольственно-фуражного снабжения Николай Смирнов пробежал по проходу в штаб спасать штабные документы. Там хранилось знамя части, дежурного по части контузило. Снаряд взорвался, вышиб двери, этим снарядом убило Н. П. Смирнова, там он и остался (прим. - Яковлев Б. П. ошибается, т. к. старший писарь ПФС Смирнов Николай Павлович погибнет на следующий день). Автомашины были разбиты снарядами и бомбами, некоторые сгорели…».

Расположение батальона. Слева на втором этаже пробоины от снарядов в помещении автохозвзвода. В центре – на берегу, сгоревшие автомашины в автопарке. Фото 1941 года.

Красноармеец Смирнов Николай Павлович. Фото 1940 года.

Красноармеец Токарев Н. А. – шофер автомобильно-хозяйственного взвода 132 ОБ КВ: «…Ни с чем несравнимый грохот разрывов бомб и снарядов заставил меня молниеносно вскочить на ноги. Обрушился потолок казармы, под обломками штукатурки и перекрытий оказалась пирамида с оружием. Оставшиеся в живых руками разгребали развалины в надежде откопать винтовку или револьвер. Кое-как вооружившись, залегли у бойниц с внешней стороны казармы. Найдя револьвер, я бросился к своей автомашине, стоявшей в автопарке с внешней стороны оборонительной казармы Цитадели. Но именно эта сторона находилась под самым ожесточенным обстрелом. Выскочивший вместе со мной из казармы шофер Александр Лонин сразу же был убит, он не успел открыть дверь, как тут же упал, как подкошенный, а затем меня мотонуло - рядом с дверью, будто игрушечная, взлетела в воздух автомашина. «Скорее назад, в казарму! » - была первая мысль. К счастью, ни пули, ни осколки не задели меня. Я вбежал, в помещение, тяжело дыша. Ребята, пока я тут крутился, заняли оборону. Тут были и бойцы из других подразделений, какие-то пехотинцы, пограничники. Они имели казармы рядом, в глубине двора, справа и слева от нас. Мы занимали оборону на втором этаже. В это время один из красноармейцев, подтащив к бойнице станковый пулемет «Максим», готовил его к стрельбе. Ко мне подбежал Петр Барабанщиков, и мы вместе стали набивать ленты патронами, снаряжать коробки к бою. Я уже был вторым номером пулеметчика, наш пулемет стоял на подоконнике. Выждав, когда фашисты, готовясь к форсированию реки, сели в резиновые лодки и стали удаляться от берега, пулеметчик открыл прицельный огонь. Возле нас, пулеметчиков, сражался с винтовкой Барабанщиков. Переправа немцев была сорвана, десятки фашистов, пытавшихся прорваться в крепость - уничтожены. Наступило кратковременное затишье. Я приподнялся над щитком пулемета и только хотел посмотреть в щель бойницы, как меня отодвинул в сторону Барабанщиков и выглянул сам. В тот же миг он рухнул мне на руки - попал под огонь снайпера, засевшего на Тереспольском укреплении, пуля угодила ему в глаз. Умирая, Барабанщиков просил меня передать именные часы, которыми он был награжден командованием батальона за образцовую службу, своим родителям. Будучи в плену я тайно хранил их. Но при одном обыске часы обнаружили и отобрали. Я бросился отнимать часы, но был зверски избит... ».

Ефрейтор Фролов Н. И. – ручной пулеметчик 3 стрелк. взвода 1 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... Петр Барабанщиков был скромным, отзывчивым, мы с ним работали на одном тракторе в колхозе им. Буденного... ».

Красноармеец Лонин Александр Андреевич (справа) с сослуживцем. Фото 1941 года.

Вблизи автопарка, на берегу Мухавца, находилась коновязь с конским составом, а также будки и вольеры для служебных собак. Лошади, равно как и автомашины, все были уничтожены. Та же участь постигла и «преданных псов». В крепости «четвероногие друзья» привлекались к несению службы лишь у пограничников и в конвойном батальоне.

Красноармеец Худяков В. М. - стрелок коменд. отделения 3 погранкомендатуры 17 ПО: «... Слышны были стоны раненых бойцов, крики детей и ужасный лай собак 9 заставы. Мне видно было, как эти собаки в пламени зубами и лапами рвали металлическую решетку, но они сгорели, помощи им никто не оказал... ».

Неизвестный погибший «кинолог» батальона со служебной собакой. Фото 1941 года.

Командир саперного взвода 133 пехотного полка фельдфебель Клинка, штурмовавший Цитадель и погибший позднее, в 1943 году, запечатлел погибшего красноармейца со служебной собакой. Поскольку пограничные собаки в момент нападения все сгорели в своем расположении, возможно на фотографии один из специалистов служебного собаководства батальона, поспешивший на выручку к своему «верному другу» на берег Мухавца.

Старшина Игнатюк М. И. – старший басист музыкантского взвода 333 СП: «…Легли спать в 12. Окна выходили во двор Цитадели. Проснулись от грохота. Окна вылетели. Кирпичная пыль. Рухнули перегородки. Ничего не понял. Подбегает жена, дочка Зенкина (лет ей 14): «Дядя Миша – будем вместе умирать». Крепость, багровое небо. Первым спустился вниз Зенкин, сказал: «Немцы! ». Спустились вниз. Пограничник стоит и говорит: «Немцы! ». В башне лестница винтовая. Железная. Когда спустились вниз, видим внутри Цитадели – немцы. Немцы – возле офицерской столовой. Бросились обратно, наверх. Пробит водонапорный бак. Полилась вода по лестнице (этот бак был над всеми помещениями). Оружия у нас нет. Мы же дома. Вынуждены были сидеть в башне: Зенкин, я, лейтенант из штаба, который вчера вечером принёс поллитра. Левее нас был батальон НКВД. Ведёт непрерывный огонь. Немцы боялись идти на этажи…».

Красноармеец Смекалов А. К. - снайпер 3 стрелк. взвода 2 стрелковой роты 132 ОБ КВ: «... 22 июня 1941 года, в 4 часа 40 минут начался интенсивный массированный обстрел, всех видов вооружения, крепости. Все вдруг смешалось, сплошной свист бомб, снарядов, дым и огонь затруднял дыхание. В рядах солдат растерянности не было, этого мы приблизительно ожидали, так как обстановка на границе нам подсказывала, что-то назревает непонятное со стороны фашистской Германии…».

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒