«Сокровенный дневник Адриана Пласса в возрасте 37 3/4 лет от роду» 5 страница

Мы с Джеральдом и Энн тоже громко сказали «Аллилуйя», чтобы поддержать старика. Он хороший человек.

После службы к нам зашла Элси, посоветоваться с Джеральдом насчёт одной песни, которую она как раз пишет. Должно быть, она довольно серьёзно относится к своему творчеству, если готова ради него пропустить встречу с Уильямом. Потом Джеральд показал мне эту её песню. Начинается она так:

Сердце, полное надежды,

Лишь тебе доверю я —

Ты особенный, конечно,

Понимаешь ты меня!

Вечером сказал Энн, как это замечательно, что девочка в возрасте Элси пишет такие позитивные песни о Боге. В ответ она как-то странно на меня посмотрела. С чего бы это?

Понедельник, 17 февраля

Вечером было кое-что интересное. Случайно услышал, как у соседа звякнула калитка, выглянул из окна в прихожей (посмотреть, как там погода) и возле двери Фрэнка Брэддока увидел отца Джона, того самого монаха из церкви. Кинулся на кухню, чтобы поскорее вынести мусор, успел вовремя выскочить на крыльцо и увидел, как Брэддок, открыв дверь, радостно завопил: «Вот это да! Лопух! Глазам своим не верю! Давай, заходи скорее, дубина ты стоеросовая! »

Монах, усмехаясь и приговаривая что-то вроде: «Привет, привет, Вонючка! », прошёл в дом и закрыл за собой дверь.

Надо же!

Ближе к ночи опять стрельнуло в спину. Хоть бы хуже не стало. Обидно было бы пропустить служение в следующую среду. Хочу сам увидеть хоть одно настоящее исцеление.

Вторник, 18 февраля

После работы зашёл к Биллу и Китти Доув. Очень приятно посидели. Китти что-то нездоровится, но она всё так же тихонько светится и улыбается. Рассказал им о своих сомнениях насчёт смерти и небесной жизни, о том, как я испортил «культпоход» мистера Как-его-там-Пинкни — ну, и обо всём остальном тоже. Билл сказал, что таких людей, как я, ещё поискать, а Китти сказала, что с помощью всех этих проблем и ошибок Бог, должно быть, готовит меня для какого-то совершенно особенного дела, которое способен выполнить только я и больше никто. Надо же, никогда об этом не думал. Отправился домой с облегчённым сердцем.

Билл проводил меня до калитки и тихо сообщил мне, что на днях Китти собирается лечь в больницу на обследование, но не хочет, чтобы вокруг неё поднимали шум.

Вернувшись домой, рассказал об этом Энн и Джеральду. Потом мы втроём немного помолились и сказали «аминь» громче и дружнее, чем обычно.

Вечером пришёл Леонард, и мы с ним и Джеральдом сели играть в «Скрэббл». Как обычно, они оба постоянно ворчали на меня за то, что я слишком долго думаю, а Леонард то и дело выкладывал слова вроде «зыкюш» или «хфущец», горячо доказывая, что, согласно полному и несокращённому изданию Оксфордского толкового словаря, «хфущец» — это биологический гибрид, получаемый от скрещивания жирафа и хорька. Джеральд опротестовал это заявление на том основании, что акт спаривания между этими двумя животными геометрически невозможен, и дальше они ударились в такие вульгарные подробности, которыми я не собираюсь осквернять свой дневник, ведь он, в конце концов, предназначен для записи духовных мыслей и переживаний.

Спина всё ещё побаливает. Когда я поднимался в спальню, Джеральд сообщил, что если составить анаграмму слова «старейшина», получается «Тише! Рай сна! » Я неумеренно расхохотался и, вероятно, опять что-то там защемил.

Среда, 19 февраля

По-моему, последнее время у Джеральда какое-то ненормальное, гипертрофированное чувство юмора. Сегодня в час ночи услышал внизу шум, спустился посмотреть, что там такое, и увидел, что Джеральд сидит в гостиной, а вокруг всё усеяно обрывками бумаги с нацарапанными на них буквами. Он поднял на меня дикий, торжествующий взгляд и сказал:

— Фурия валит плошки!

Я нервно отступил на шаг.

— «Фурия валит плошки»! — воскликнул он, размахивая листком бумаги. — Анаграмма имени «Виктория Флашпул»!

Вернулся в постель. Что за глупости, честное слово!

Утром во время молитвы почувствовал настоятельное побуждение дать нашему соседу мистеру Брейну — пожилому чудаку, который когда-то играл в театре, а теперь живёт на довольно скудную пенсию, — небольшое денежное вспомоществование. Вспомнил стих в Библии, где сказано, что давать нужно тайно. Не сказал об этом даже Энн. Просто положил деньги в обычный конверт и потихоньку сунул ему в почтовый ящик, когда возвращался с работы. Немножко подождал возле калитки в надежде, что он увидит меня в окно.

Сегодня забегал Эдвин. Сообщил, что пригласил к нам в церковь проповедника из Калифорнии по имени Дуайт Хакенбекер и в воскресенье он будет проповедовать о духовных дарах.

Четверг, 20 февраля

Сегодня весь день ощущал внутри приятное, радостное тепло, стоило мне только вспомнить об удовольствии, которое, должно быть, принёс старому мистеру Брейну мой маленький подарок. Какая это всё-таки радость, какая великая честь — щедро делиться с другими своими благословениями!

Вечером на группе говорили про единство в церкви, — хорошо это или плохо. Ричард Кук сказал, что он, лично, не возражает против единства, если только для этого нам не придётся менять свой стиль поклонения или общаться с людьми из других церквей, про которых никак нельзя сказать, что они «воистину на Пути», особенно, если в каждом углу у них стоит по иконе и статуе.

Старая миссис Тинн пробормотала, что она, в общем, не против встречаться и общаться с другими христианами, но самой ей уж очень не хочется посещать такие церкви, «где все углы заставлены конными статуями».

Все засмеялись, но Эдвин сказал, что это очень важный вопрос и поэтому нам следует относиться к нему серьёзно и не забывать, что все мы являемся членами одного церковного Тела и, значит, по-настоящему нуждаемся друг в друге.

Потом мы хорошо поговорили, и под конец каждый сказал, какой именно частью тела нашей церкви он себя видит. Энн сказала, что она, наверное, всего лишь кусочек сухой, сморщенной кожи где-нибудь на локте, но старый добрый Эдвин возразил ей и сказал, что ему она куда больше напоминает сердце.

Давным-давно не видел, чтобы Энн так вспыхивала!

В этот момент (и, по-моему, весьма удачно) раздался телефонный звонок, Джеральд вскочил и кинулся в прихожую. Протискиваясь в дверь мимо Ричарда, он сказал:

— Извини, Ричард, но ты воистину на пути!

Мы все согласились, что Эдвин — это ухо, потому что он хорошо умеет слушать. Джордж Фармер выразил непоколебимую уверенность, что сам он является ртом или, как говорится, «устами». Тинн почему-то назвал себя левой лопаткой, а Норма Твилл сказала, что она, должно быть, ямочка на щеке. Ничего не мог придумать насчёт себя и с возмущением отверг предположение Тинна, что я, наверное, исполняю функцию крохотного и весьма незначительного кровеносного сосудика где-нибудь в левой пятке. Но всё равно, было весело.

Джеральд появился лишь под самый конец и объявил, что придумал прекрасное имя для церкви, если все деноминации всё-таки задумают объединиться под одной крышей.

— Всё очень просто, — воскликнул он. — Мы будем называть себя Адвентматическими баптидесятниками!

Позднее спросил у Джеральда, с кем это он так долго разговаривал по телефону.

— А-а, — небрежно бросил он, — это Элси звонила. Сказать, что закончила свою песню, ну и так просто поболтать...

Это меня даже порадовало. Пожалуй, девочке вроде Элси даже полезно иметь дружеские, чисто платонические взаимоотношения с представителем противоположного пола. Поделился своими размышлениями с Энн, когда мы укладывались спать. Она рассмеялась и сказала что-то совершенно необъяснимое:

— Знаешь, дорогой, если тебе когда-нибудь захочется завести роман на стороне, сообщи мне, чтобы я помогла тебе устроить всё, как надо!

Пятница, 21 февраля

Вернувшись с работы, обнаружил на дверном коврике записку, адресованную мне.

Уважаемый мистер Пласс!

В недалёком прошлом Вы имели честь позаимствовать у меня механический инструмент для подстригания садовых насаждений (он же секатор), находившийся в отличном состоянии. На тот момент времени Вы описали сущность ваших намерений словами «взаймы» и «ненадолго». Возможно, в Вашем личном употреблении термины «временное пользование» и «кража» являются синонимами. Если это не так, я попросил бы Вас в кратчайшие сроки вернуть вышеупомянутый предмет его законному владельцу. В противном случае я буду вынужден настаивать на том, чтобы Вы объяснили особенности своего вербального поведения моим поверенным, которые не замедлят вступить с Вами в контакт.

Жертва Вашего бессердечия,

Персиваль Кс. Брейн.

Показал записку Энн.

— Во даёт, старик! — сказала она. — Тот ещё фрукт!

— Да, — ответил я. — Действительно, фрукт.

Тут же отнёс несносному старику его треклятый инструмент. Когда он открыл дверь, я спросил:

— Не было ли у вас на этой неделе каких-нибудь приятных сюрпризов, мистер Брейн?

— Господь призрел на мои нужды, юноша! — ответил Брейн. — И сделал это посредством того, кому свойственно не брать, а отдавать! Пусть вам это послужит уроком, Пласс! Уроком!

С этими словами он назидательно погрозил мне пальцем. Я чуть не отхватил его (палец) секатором. Вернулся домой и целый час дулся, ни с кем не разговаривая. Наконец Энн подкралась ко мне сзади, пощекотала и проговорила прямо в ухо:

— Ай-яй-яй! Наш славный папочка дуется, потому что на него наругался злой, противный дядька Брейн! Вот мы ему, негодяю, зададим!..

Улыбнулся, сам того не желая. Даже подуться не дадут спокойно!

Джеральд вернулся с репетиции очень поздно, с серьёзным, задумчивым лицом. Спросил его, что случилось.

— Да так, ничего, — ответил он. — Ты, пап, не беспокойся, не бери в голову. Просто дела разные, вот и всё.

Суббота, 22 февраля

Как это, оказывается, трудно — давать другим в тайне!

Будь моя воля, я бы собственноручно задушил Брейна и перед самой его смертью рассказал всё про деньги! Какой я после этого христианин, а? Попросил Бога изменить меня к лучшему.

К вечеру никаких заметных улучшений.

Получается, Бога всё-таки нет.

1: 30 ночи

Это я не всерьёз. Так, легкомысленная дерзость. Конечно, Он есть.

Воскресенье, 23 февраля

Пошли в церковь.

Дуайт Хакенбекер из Калифорнии выдал нам мощную проповедь про Слово знания. Сказал, что этот дар предназначен и

для современной церкви тоже, так что при желании мы все можем пользоваться им «ПРЯМО ТУТ ЖЕ»

На несколько секунд в зале повисло молчание, а потом Верной Ролингс встал со своего места, драматически указал

пальцем на Бесси, младшую дочь Ефраима Тренча. и сказал:

— У тебя болит нижняя часть живота.

Бесси отчаянно покраснела и ответила, что ничего у неё не болит.

Верной сказал, что болит.

Бесси ещё раз сказала, что не болит.

Верной продолжал настаивать, что болит.

Тогда Бесси отчеканила, что ничего у неё не болит и ей лучше знать, потому что это нижняя часть её живота.

Но он точно знает, что у неё болит нижняя часть живота, сказал Верной, только, может быть, у самой Бесси не хватаетверы, чтобы ошутить эту боль. Тут. слава Богу, вмешался Эдвин. Я бы наверное, с ума сошёл, если бы ешё хоть раз

Потом, когда все пили чай с печеньем, было видно, что кое-кто из наших так ничего и не понял. Старая и глухая миссис Тинн спросила у Дуайта, продаётся ли «Слово знания» в тех же самых магазинах, что и «Монополия», а то ей очень хочется подарить его внуку на день рождения. Ушёл почти сразу с противным, тоскливым чувством. Всё время думаю о Брейне.

Понедельник, 24 февраля

Перед ужином к нам на пару минут заскочил Эдвин.

— Просто хотел тебе сказать, что Господь очень доволен тем. что ты сделал для мистера Брейна. — объяснил он

— А ты-то откуда... Эдвин улыбнулся.

— Ты же был вчера в церкви! Ладно, пока. Побегу. Вечером решил сходить к мистеру Брейну. Взял и спросил его. не надо ли чем-нибудь ему помочь. Он ответил, что я окажу ему самую большую услугу, если выпью с ним кружку-другую домашнего пива его собственного изготовления, а он пока расскажет мне о своём былом «служении в храме Мельпомены».

Пиво было просто жуткое (хоть я и выпил всё до капли), но рассказывает он потрясающе! Когда мы попрощались. и я открыл дверь, мистер Брейн сказал:

— Я был бы очень вам признателен, юноша, если бы впредь вы называли меня Персивалем. Право же. это куда более благозвучно и не так официально, как «мистер Брейн». Кстати, мне думается, что я должен — вернее, прямо-таки обязан! — принести вам свои извинения за тон и содержание моего недавнего письма. Видите ли... Старик вдруг показался мне необыкновенно ранимым.

— Дело в том. что. будучи, так сказать, лишённым радостей семейного круга, я полагал... я надеялся, что ваша просьба насчёт секатора может ознаменовать начало... послужит первым толчком для зарождения... э-э-э... более тесных взаимоотношений между двумя соседями. Боюсь, что именно разочарование по этому поводу и побудило меня написать это. в некотором роде, агрессивное послание. Но. может быть, сейчас между нами действительно начинается... э-э-э...

— Дружба? — полувопросительно сказал я.

— Совершенно верно! — воскликнул Персиваль. расплываясь в счастливой улыбке. — Дружба! Именно так! Разговоры за кружкой старого доброго эля! Так будем же братьями и друзьями!

Какой всё-таки Бог иногда хороший!

(То есть, я хотел сказать, всегда. Прошу прошения! )

вторник, 25 февраля

Утром встал пораньше, чтобы ешё раз проверить длину ног. подготовиться к завтрашнем)" служению исцеления. Вроде бы одинаковые. Вот и хорошо.

Во время утренней молитвы старательно покаялся во всех мыслимых и немыслимых прегрешениях, чтобы на собрании никто не выявил в моей жизни какой-нибудь тайный грех и не начал по этому поводу мне служить. Потом сделал несколько наклонов и осторожно покрутился, чтобы посмотреть, не болит ли спина. Боли никакой нет. так что завтра всё должно быть в порядке. Вот бы увидеть хоть одно настояшее исцеление! Это было бы просто супер. И не внутренний орган какой-нибудь, а что-нибудь явное, видимое для всех. Ну чтобы кто-нибудь встал с инвалидной коляски или оставил костыли. Вроде этого.

Не то, чтобы я не верил, что Бог на это способен. Я знаю, что Он вполне может всё это совершить. Конечно, Он исцеляет! Я же не раз об этом читал. Просто... просто хочу сам увидеть, вот и всё.

Джеральд предложил устроить у нас дома вечеринку. Энн тоже сказала, что это неплохая идея, так что мы решили пригласить гостей в пятницу, через две недели, если ребята из группы Джеральда не против пропустить репетицию. — Только какая это будет вечеринка, нормальная или христианская? — спросил Джеральд.

— Ну, ты же знаешь, как у нас обычно бывает. — сказал он. — Груды печенья, чай и газировка. Давайте лучше купим

багеты во французской булочной, нарежем хорошего сыра и мяса, поставим несколько бутылок какого-нибудь вина. Тогда

можно будет пригласить самых разных людей.

Всё это понятно, но у меня есть пара-тройка неверующих друзей, которых мне никак не хотелось бы видеть

в одной комнате с несколькими бутылками вина, да ешё и в компании с некоторыми из моих верующих друзей. Надо

подумать.

Среда, 26 февраля

С утра снова проверил ноги и спину. Всё отлично. Полная боевая готовность.

В начале восьмого отправился в клуб вместе с Джеральдом и Энн. ошушая даже некоторое радостное нетерпение. Наши

места оказались примерно посередине ряда и не слишком близко к сцене. В начале было небольшое поклонение под

предводительством одного из тех парней, которые, по выражению Джеральда, сильно зашкаливают по уровню

исступления и экстаза. Всё было ничего, даже приятно, но потом на сцену поднялась какая-то девушка и что-то

прошептала на ухо восторженному лидеру. Когда она отошла, он. понизив голос и практически касаясь губами микрофона.

заговорил с нами хриплым, загадочно-доверительным тоном:

— Наша благословенная сестра поделилась со мной тем. что почувствовала в Духе: Господь видит здесь людей, которые

ешё не свободны в физическом проявлении своей радости. Он желает, чтобы все мы познали радость истинной свободы в \ш\

Постарался быстренько принять благочестивый и серьёзный вид человека, настроившегося на молитвен-но-

поклоненческий лад. В подобных ситуациях — самое верное средство, особенно если слегка покачиваться

из стороны в сторону (что. в принципе, можно истолковать как танец), негромко, но с достоинством хлопая в ладоши.

Обычно срабатывает без особых проблем.

А вот Джеральд даже не старается. Просто не обращает на всё это внимания. Наклонился ко мне и прошептал:

— Пап. давай после служения найдём эту сестру и зададим ей как следует!

Надо признаться, что я почувствовал некоторое разочарование, не увидев в зале ни костылей, ни инвалидных колясок.

Что ж. не всё сразу.

Зато проповедь была отличная, спокойная и понятная. Проповедник самый обыкновенный, простой; по выговору слышно.

что с севера. Он говорил минут двадцать, а потом вдруг сказал:

— Так, теперь к делу. Что толку рассуждать про исцеление, если никто не исцеляется? Давайте-ка посмотрим, что у нас Я довольно откинулся на спинку кресла, чувствуя себя совершенно неуязвимым из-за того, что ноги у меня одинаковой

длины, а спина совершенно не болит.

— Так. — произнёс он. — ну. во-первых, здесь есть девушка, которая утром на кухне сильно обожгла себе руку. Господь

готов вас исцелить, так что давайте, выходите сюда. И побыстрее, потому что сегодня нам ешё много нужно сделать.

Справа от нас действительно поднялась девушка и с недоверчивым видом нерешительно вышла вперёд. Её левая рука

была забинтована по локоть. Помолившись, проповедник похлопал девушку по плечу и сказал:

— Ну что ж. давай, снимай свой бинт... А теперь подними руку и покажи всем, что сделал для тебя Господь.

Девушка подняла разбинтованную руку и. запинаясь, сказала:

— Всё... всё прошло!

— Конечно, прошло! — добродушно и ворчливо откликнулся он. — А ты как думала, глупышка ты этакая? Иди уж себе.

садись на место.

Я похолодел от страха. Никогда не думал, что Бог на самом деле может говорить одним людям о том. что случилось с

другими. Мне нестерпимо захотелось спрятаться. Но куда?

—... а ешё. по-моему, среди вас есть пара человек, у которых не всё в порядке со спиной и позвоночником. У одного из вас

ушиб где-то возле копчика...

Слава Богу! У меня обычно болит гораздо выше, под лопаткой. Ф-ф-у-у-у...

—... а у другого обычно болит гораздо выше, под лопаткой...

Только не это! Но ведь сейчас мне совсем не больно!

—... и сейчас вы чувствуете себя немного лучше, но время от времени вас порядком скручивает.

Ушибленный копчик проявился практически сразу. За него быстренько помолились и тут же послали пробежать пару раз

вокруг здания, чтобы убедиться, что всё действительно в порядке. Затем в зале возникла неловкая тишина. Чуть не

— Давай, пап. — тихо сказал он. — Иди. Это он про тебя. Ты же знаешь, что про тебя.

Деваться было некуда. Неохотно поднялся и поташился к сцене. Подойдя к проповеднику, умоляюще прошептал ему на

— Знаете, у меня ноги совершенно одинаковой длины!

— Это хорошо. — прошептал он в ответ, широко улыбаясь. — Особенно если много ходишь.

— И спина сейчас совсем не болит. — добавил я.

— Прекрасно! — отозвался он. — И больше вообще никогда болеть не будет.

Он положил руки мне на спину и помолился. Почувствовал, как через меня прошло какое-то странное тепло, но больше

ничего. Когла я повернулся, чтобы пойти на место, проповелник приятельски хлопнул меня по спине и прошептал:

— Знаешь, дружище. Богу ты очень и очень нравишься!

После этого больше никаких явных, драматических исцелений не было.

Когла мы пришли домой, я позвонил Биллу Доуву и обо всём ему рассказал.

— Знаешь. Билл. — признался я. — честно говоря, я жутко испугался, когла вдруг увидел, что Бог. оказывается, на самом

деле есть и на самом деле существует! Так что же. получается, что до сих пор я вообше в Него не верил?

— Ничего подобного. — усмехнулся он на другом конце провода. — Просто до сих пор вера твоя пряталась только в сердце.

а сегодня её наконец-то впихнули

тебе в голову. Такие веши без потрясений не проходят. Но ничего, ты с этим справишься, не волнуйся.

— А как там Китти? — спросил я.

— По-моему, ей пришла пора собираться домой. — тихо ответил Билл. — Домой.

Четверг, 27 февраля

И почему это пошлые анекдоты иногда такие смешные? Сегодня как раз услышал один от Эверетта Глан-дера. который работает за соседним столом. Умереть можно со смеху! Про генерала Кастера (Генерал Джордж Армстронг Кастер (1839 —1876| —

герой Гражданской войны а США. Позднее в Монтане, во время битвы традиционно носяшей название Последнего рубежа Кастера, его убили индейцы племени сиу под предводительством вождей Сидящий Бык и Неистовый Конь. ), индейцев и огромную макрель. Обычно в ответ я вежливо улыбаюсь, слегка вздыхая в знак неудовольствия и неодобрения, но сегодня едва удержался от смеха. Гландер нарочно рассказывает при мне всякие гадости, потому что знает, что я христианин. Онпостоянно изводит меня своими мерзкими шуточками с тех самых пор. когда однажды пару лет назад я слегка перебрал на

вечеринке в офисе, а он подошёл и сказал:

— Ну что может, хоть раз в жизни поговорим о моих убеждениях?

До этого я целый год напряжённо улыбался всякий раз когда он приставал ко мне с нескончаемыми вопросами типа «Ктосотворил Бога? » или «Почему Бог допускает

столько страданий? » Но тут у меня кончилось терпение, и под воздействием четырёх лишних кружек пива я с ненавистьюпосмотрел ему прямо в глаза и прошипел:

-Да пошёл ты со своими убеждениями!

Потом, конечно, извинился, но с тех пор он не упускает ни одного удобного случая меня подколоть.

Всё равно жаль, что анекдот про генерала Кастера никому не расскажешь. Он такой смешной! Подумал было о том, чтобы рассказать его на домашней группе в качестве примера юмора, неуместного среди христиан, но решил, что меня, пожалуй, не поймут.

(Вот уж людей вроде Гландера мне никак не хотелось бы видеть у нас на вечеринке! Меня аж в жар бросает, как представлю себе, что он появится у нас в гостиной со своими жуткими анекдотами и рассказами о том, как я однажды выпил лишнего и послал его подальше со всеми его убеждениями! Ужас! )

Сегодня на домашней группе слушали интересную кассету. Свидетельство одного брата, который занимается христианской медитацией. Каждую субботу он встаёт рано-рано утром и примерно пару часов размышляет на такие темы, как «вечность», «любовь» или «творение». Говорит, что после этого и он сам, и его семья исполняются особенным миром и покоем на все выходные. Надо будет попробовать.

Леонарду, кстати, давно пора заставить свою мать прибавить громкость в слуховом аппарате. Когда кассета закончилась и Эдвин спросил, не хочет ли кто-нибудь высказаться или о чём-то спросить, она заявила:

— А вот мне лично его жалко. Прямо не знаю, как он это всё выдерживает. Какой уж там мир и покой, живым бы остаться! После долгого недоуменного молчания выяснилось следующее: миссис Тинн решила, что этот несчастный каждую субботу поднимается ни свет, ни заря и тащится в местную больницу на очередную операцию. Энн подсела к ней в уголок и долго объясняла, что к чему. Ну, не знаю!

Глория Марш сегодня снова не пришла. Не то, чтобы это как-то касалось меня лично, но всё-таки. Вечером напомнил Энн, что Глории нет уже две недели.

— Может быть, она находит тебя настолько неотразимым, что решила последовать здравому смыслу и держаться от тебя подальше, — ответила она. Что за ерунда! Уж это здесь почти наверняка ни при чём!

Пятница, 28 февраля

Утром за завтраком уже совсем собрался рассказать Джеральду анекдот про генерала Кастера, макрель и индейцев, но в

последний момент мне стало стыдно, и я решил, что лучше не надо.

На работе во время обеденного перерыва думал про нашу вечеринку, которая будет уже через неделю. Жаль, что нельзярассылать людям открытки, в которых они НЕ приглашаются на праздники.

Уважаемый Эверетт Гландер!

В следующую пятницу мы устраиваем вечеринку и были бы очень рады не видеть Вас у себя дома, так как Ваше

присутствие вызвало бы у всех только неприязнь и чувство неловкости.

Искренне Ваш. Адриан Пласс.

При мысли об этом невольно усмехнулся. Гландер услышал и сказал:

— Что, всё ещё вспоминаешь старину Кастера? Прикольный анекдотик, правда? Жене-то рассказал или ещё не успел?

— Я ни за что не стал бы рассказывать другим подобные анекдоты, — ответил я со скорбной улыбкой, к которой

неизменно прибегаю всякий раз, когда Гландер пытается меня достать. — Боюсь, Эверетт, юмор такого рода не

представляется мне забавным.

— А чему же ты тогда ухмыляешься? — настырно спросил Гландер. — Какой-нибудь благочестивой христианской

шуточке?

Тут на меня будто вылили ушат холодной воды, так мне стало стыдно! Ведь на самом деле я ухмылялся, раздумывая о том,

как было бы хорошо послать отвратительную, жестокую открытку человеку, с которым я уже несколько лет работаю бок о

бок. Честное слово, по сравнению с этим анекдот про генерала Кастера сразу показался мне не таким уж дурным. Я

виновато откашлялся и сказал:

— Вообще-то, Эверетт, я как раз подумал... Видишь ли, в следующую пятницу мы устраиваем дома вечеринку, вот я и

подумал, что будет здорово, если ты тоже придёшь. Ну как?

Никогда не видел его таким опешившим.

— Ты что, приглашаешь меня на вечеринку к себе в следующую пятницу?

— Ну да. И жену твою, конечно. Часов в восемь, если вам удобно.

— Что ж, ладно, — ответил Эверетт, недоверчиво щурясь на меня из-под нахмуренных бровей. — Спасибо за приглашение,

мы обязательно придём. С собой что-нибудь принести? Бутылочку святой воды и пачку старых комиксов, а?

Сначала я почувствовал себя даже хорошо, но со временем радостное ощущение куда-то улетучилось. Так и не осмелился

рассказать Энн о том, что пригласил к нам Гландера.

«Бутылочку святой воды и пачку старых комиксов»?

Что я наделал!!!

Половина первого ночи

Собирался лечь пораньше, чтобы встать в пять утра для медитации, но по телевизору показывали бильярд. Решил, чтоесли бы я был знаменитым бильярдистом, то играл бы под псевдонимом «Пласс-Меткий Глаз».

Всё, пора спать. Поставил будильник на пять тридцать, так что медитировать буду до половины восьмого.

Суббота, 1 марта

Будильник разразился душераздирающими трелями ровно в 5: 30.

Спросонья подумал, какой идиот мог поставить его на такой безумно ранний час, но потом вспомнил, что это был я. Энн с

трудом разлепила ресницы и сонно спросила:

— Адриан, милый, ты куда?

— Ты спи, спи, — прошептал я в ответ. — А я пойду, пару часов поразмышляю о вечности.

Выходя на цыпочках из комнаты, явственно услышал, как Энн пробормотала: «А ведь когда делал предложение, был

совершенно нормальным... »

Бессильно сполз по лестнице, едва различая перед собой предметы, и устало опустился на колени в гостиной. Положил

перед собой на пол часы, чтобы остановиться в полвосьмого.

Приступил к размышлениям о вечности ровно в 5: 34. Закрыл глаза и попытался представить себе, что всё вокруг

продолжается долго-долго, прямо-таки бесконечно. Получилось не очень. Поймал себя на том, что думаю об отпуске и

почему сейчас нигде не продают плетёных корзин для мусора, и как бы выглядел гибрид жирафа с хорьком. Уже начал

рисовать себе существо с телом хорька и такой длиннющей шеей, что оно может просунуть голову в кроличью нору, не

двигаясь с места, как вдруг вспомнил, о чём мне полагается думать. Решительно оборвал ненужные мысли и изо всех сил

постарался сосредоточиться. Примерно через час открыл глаза, чтобы посмотреть сколько времени. Оказалось — 5: 44.

Поразмышлял о вечности ещё пару минут, но тут у меня дико заболела голова. Попытался снова лечь спать, но никак не

мог заснуть и потому опять встал. Энн спустилась из спальни примерно без четверти восемь.

— Ах, да, милый, ты же медитировал! Ну и как? Сколько ты продержался? Все два часа?

— Двенадцать минут, — ответил я.

Сказал ей, что я не выспался и теперь у меня болит голова.

— Но ведь вчера ты так поздно лёг, — заметила она. — Неудивительно, что ты никак не мог проснуться.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 Следующая ⇒