МРАЧНЫЙ ЖНЕЦ 12 страница

— Я УСТАЛ, И УСТАЛОСТЬ НЕ ПРОХОДИТ. Билл Двер схватился за голову.

— К ТОМУ ЖЕ ШПИНАТ ДАЛ МНЕ КАКОЙ-ТО ЗАБАВНЫЙ НАПИТОК ИЗ ЯБЛОЧНОГО СОКА, ПОТОМУ ЧТО БЫЛО ОЧЕНЬ ЖАРКО, А ТЕПЕРЬ Я ОТВРАТИТЕЛЬНО СЕБЯ ЧУВСТВУЮ.

— Не удивлена. Он гонит эту отраву в лесу. Сока там не так уж и много.

— Я НИКОГДА РАНЬШЕ НЕ ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ БОЛЬНЫМ ИЛИ УСТАЛЫМ.

— С живыми людьми это частенько случается.

— КАК ЖЕ ВЫ ЭТО ВЫНОСИТЕ?

— Ну, твой «забавный» яблочный сок иногда помогает.

Билл Двер мрачно уставился в пол.

— НО УБОРКУ ПОЛЯ МЫ ЗАКОНЧИЛИ, — сказал он, и в голосе его проскользнули торжествующие нотки. — ВСЕ ЗАСНОПИЛИ В УВЯЗЫ. ИЛИ НАОБОРОТ. КАК ПРАВИЛЬНО?

Он снова схватился за голову.

— А-А-А-Х.

Госпожа Флитворт скрылась в буфетной, и скоро оттуда донесся скрип насоса. Вернулась она с влажным полотенцем и стаканом воды.

— ТУТ ПЛАВАЕТ ТРИТОН!

— Еще лишнее доказательство того, что вода свежая и чистая, — сказала госпожа Флитворт [13], выуживая земноводное и отпуская его на пол.

Билл Двер попытался встать.

— ТЕПЕРЬ Я ПОЧТИ ЗНАЮ, ПОЧЕМУ НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ ХОТЯТ УМЕРЕТЬ. Я СЛЫШАЛ О БОЛИ И СТРАДАНИЯХ, НО ДО СИХ ПОР НЕ ПОНИМАЛ, КАКОВЫ ОНИ НА САМОМ ДЕЛЕ.

Госпожа Флитворт выглянула в пыльное окно. Тучи, которые сгущались весь день, нависли над холмами — темно-серые, со зловещим желтым оттенком. Жара сдавливала голову, точно тисками.

— Надвигается сильная буря.

— ОНА ИСПОРТИТ МОЙ УРОЖАЙ?

— Ничего. Потом высохнет.

— КАК ТАМ ДЕВОЧКА?

Билл Двер разжал свою ладонь. Госпожа Флитворт удивленно подняла брови. Верхний сосуд золотых песочных часов почти опустел.

— Но откуда это у тебя? Часы ведь были наверху! Она сжимала их, словно… — Госпожа Флитворт на мгновение сбилась. — Словно очень сильно что-то сжимала, — неловко закончила она.

— ЧАСЫ И СЕЙЧАС У НЕЕ, НО ОДНОВРЕМЕННО ОНИ ЗДЕСЬ. И ГДЕ-ТО ЕЩЕ. В КОНЦЕ КОНЦОВ, ОНИ СУЩЕСТВУЮТ ЛИШЬ МЕТАФОРИЧЕСКИ.

— То, что держит девочка, выглядит достаточно реальным.

— ЕСЛИ НЕЧТО СУЩЕСТВУЕТ МЕТАФОРИЧЕСКИ, ЭТО ЕЩЕ НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ЕГО НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Госпоже Флитворт почудилось легкое эхо. Голос Билла Двера звучал так, как будто слова произносились двумя людьми сразу, причем не совсем синхронно.

— И сколько осталось времени?

— ВСЕГО ПАРА ЧАСОВ.

— А что с косой?

— Я ОСТАВИЛ КУЗНЕЦУ ОЧЕНЬ СТРОГИЕ УКАЗАНИЯ.

Она нахмурилась:

— Не хочу сказать, что молодой Кекс — скверный парень, но ты точно уверен, что он все сделает правильно? У человека его профессии может просто не подняться рука.

— У МЕНЯ НЕ БЫЛО ВЫБОРА. ТА ПЕЧКА, ЧТО СТОИТ ЗДЕСЬ, НЕ ГОДИТСЯ.

— Ох уж эта коса… Она жутко острая.

— ОСТРАЯ, НО ЭТОГО, БОЮСЬ, ВСЕ ЖЕ НЕДОСТАТОЧНО.

— Неужели никто никогда не пытался проделать то же самое с тобой?

— ЕСТЬ ТАКАЯ ПОСЛОВИЦА: С СОБОЙ ВСЕГО НЕ ЗАБЕРЕШЬ. Я ПРАВИЛЬНО СКАЗАЛ?

— Да.

— И СКОЛЬКО ЛЮДЕЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЕРЯТ В НЕЕ?

— Помню, где-то я читала об этих языческих царях, что живут в пустыне, строят пирамиды и кладут туда всякую всячину. Даже лодки умудряются в них засунуть. А еще девушек в прозрачных штанах и грязную посуду. Неужели это все правда?

— НИКОГДА НЕ БЫЛ УВЕРЕН В ТОМ, ЧТО ПРАВДА, А ЧТО НЕТ, — признался Билл Двер. — ДА И СУЩЕСТВУЕТ ЛИ АБСОЛЮТНАЯ ПРАВДА? ИЛИ АБСОЛЮТНАЯ НЕПРАВДА? ВЕДЬ ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ.

— Лично я так не считаю, — возразила госпожа Флитворт. — По мне, правильное — это правильное, а неправильное — это неправильное. Есть правда и есть неправда. Я была воспитана так, чтобы понимать разницу между этими двумя понятиями.

— НО КТО ВАС ВОСПИТАЛ? ТОТ, КТО ВОЗИТ НЕЛЕГАЛЬНЫЕ ТОВАРЫ?

— Какие товары?

— ПРОЩЕ ГОВОРЯ, КОНТРАБАНДУ.

— А что плохого в контрабанде?!

— Я ПРОСТО ХОТЕЛ ОБРАТИТЬ ВАШЕ ВНИМАНИЕ НА ТО, ЧТО ДРУГИЕ ЛЮДИ СЧИТАЮТ ИНАЧЕ.

— Это меня не касается.

— НО…

Куда-то в холм ударила молния. Раскаты грома сотрясли дом, несколько кирпичей упали в дымовую трубу. Потом что-то отчаянно забарабанило в окна.

Билл Двер пересек комнату и распахнул дверь.

Градины размером с куриное яйцо стучали по ступеням и, подпрыгивая, залетали на кухню.

— О. БЛИЗИТСЯ КОНЕЦ КНИЖКИ.

— Вот проклятье!

Госпожа Флитворт поднырнула ему под руку.

— Откуда дует ветер?

— ВЕТЕР? НУ, С НЕБА, НАВЕРНОЕ…

Билл Двер непонимающе посмотрел на госпожу Флитворт. Старушка рассеянно заметалась по дому.

— Пойдем скорей!

Влетев на кухню, она схватила со шкафа лампу со свечой и спички.

— НО ВЫ ЖЕ СКАЗАЛИ, ЧТО ВСЕ ВЫСОХНЕТ.

— Это если бы шел дождь. А град все уничтожит! Утром наш урожай будет разбросан по всему холму!

Она зажгла свечу и, в очередной раз пробежав мимо Билла, выскочила на улицу.

Билл Двер посмотрел на небо. Мимо, кувыркаясь, пролетели несколько соломинок.

— БУДЕТ УНИЧТОЖЕН? МОЙ УРОЖАЙ? — Он угрожающе распрямился. — НИ ЗА ЧТО!

Град яростно молотил по крыше кузницы.

Нед Кекс качал мехи, пока угли не стали совсем белыми, лишь кое-где виднелась легкая желтизна.

День выдался удачным. Комбинированно-Уборочная Машина справилась даже лучше, чем он смел надеяться. Старик Пидберри уговорил кузнеца обработать завтра еще одно поле, поэтому машину пришлось оставить на холме, надежно закрыв брезентом. Завтра Нед Кекс научит управлять Комбинированно-Уборочной Машиной одного из работников, а сам займется усовершенствованием своего изобретения. Успех обеспечен. Перспективы — самые радужные.

Но еще нужно было заняться косой. Он подошел к стене, на которой она висела. Таинственный предмет. Это был самый превосходный инструмент, который он когда-либо видел. Его невозможно было затупить. Острота простиралась за границы лезвия. И он должен был его уничтожить… Где здесь здравый смысл? Нед Кекс свято верил в здравый смысл, по крайней мере определенного, специального вида.

Может, Билл Двер просто хочет избавиться от нее? И это вполне понятно, потому что даже сейчас, когда коса безобидно висела на стене, она излучала остроту. Лезвие было окружено едва заметным лиловым сиянием, вызванным потоками воздуха, что несли молекулы навстречу неминуемой гибели.

Нед Кекс очень осторожно снял косу.

Странный парень, этот Билл Двер. Сказал, что косу нужно уничтожить. Даже использовал странное словечко — «убить». Но можно ли убить вещь?

Кстати, как уничтожить эту косу? Рукоятка легко сгорит, металл прокалится, и, если хорошенько поработать молотком, от косы останется только кучка пыли и пепла. Наверное, именно этого и добивался заказчик.

Однако, с другой стороны, если взять и снять лезвие с рукоятки, то косы тоже больше не будет… Она перестанет быть косой. Превратится в… в составные части. Разумеется, из них можно снова сделать косу, но некоторые умеют воссоздавать предметы из пепла и пыли, надо только знать как. Так что…

Нед Кекс был доволен логичной последовательностью своих мыслей. Кроме того, Билл Двер не требовал никаких доказательств, э-э… смерти косы.

Кузнец тщательно примерился и отрубил косой конец наковальни. Непостижимо.

Абсолютная острота.

И тут он окончательно сдался. Так нечестно. Нельзя просить такого человека, как он, уничтожить такую красоту. Ведь эта коса — произведение искусства.

Нет, не искусства. Произведение кузнечного ремесла.

Он прошел к поленнице дров и сунул под нее косу. Раздался короткий писк.

Все будет в порядке. Утром он вернет Биллу его фартинг.

Материализовавшись за кузничной поленницей, Смерть Крыс приблизился к унылому комочку меха. Этот комочек некогда был крысой, которую угораздило оказаться на пути косы.

Дух крысы недовольно маячил рядом. Появлению Смерти он ничуточки не обрадовался.

— Писк? Писк?

— ПИСК, — объяснил Смерть Крыс.

— Писк?

— ПИСК, — подтвердил Смерть Крыс.

— < Движение усами> < затем движение носом>?

Смерть Крыс покачал головой:

— ПИСК.

Крыса совсем пала духом. Сочувственным жестом Смерть положил костлявую лапку ей на плечо.

— ПИСК.

Крыса печально кивнула. Ей неплохо жилось рядом с горном. Об уборке здесь не имели никакого понятия, к тому же Нед являлся чемпионом Плоского мира по забыванию повсюду недоеденных бутербродов. Крыса вздохнула, пожала плечами и последовала за крошечной фигуркой в плаще. Другого выбора у нее просто не было.

По улицам носились людские толпы. Большинство горожан гонялись за тележками. А большинство тележек было нагружено тем, чем обычно нагружают тележки: дровами, детьми и всевозможными покупками.

Правда, теперь тележки не пытались запутать следы или как-то ускользнуть от погони. Они слепо двигались в одном направлении.

Тележку можно было остановить, только перевернув ее вверх крутящимися колесами. Волшебники заметили группу энтузиастов, пытавшихся разбить тележки, однако все усилия были бесполезны — странные тележки гнулись, но не ломались и постоянно предпринимали героические попытки убежать даже на одном колесе.

— Посмотрите-ка на эту! — воскликнул аркканцлер. — Там лежит мое белье! То самое, которое я отдал в стирку! Вот ведь расстройство ерундовое!

Он пробился сквозь толпу и ткнул посохом в колеса тележки, останавливая воровку.

— Эти граждане путаются под ногами и не дают толком прицелиться! — пожаловался декан.

— Да их здесь сотни, тысячи! — воскликнул профессор современного руносложения. — Они носятся повсюду, как самые настоящие дурностаи. [14] А ну-ка пошла прочь, ты, телега! Он замахнулся на назойливую тележку посохом.

Тележки потоком уходили из города. Сражающиеся с ними люди либо сами выбывали из борьбы, либо попадали под вихляющие колеса. Вскоре тележкам уже никто не препятствовал. Только волшебники продолжали орать друг на друга и атаковать серебристую стаю своими посохами.

Дело было вовсе не в том, что магия не срабатывала. Срабатывала, да еще как. Точно посланная шаровая молния превращала тележку в тысячу проволочных головоломок. Но к чему это приводило? Буквально через мгновение на место павшей подруги становились две другие.

Декан с тележками не церемонился — плавил направо и налево.

— А он вошел во вкус, — заметил главный философ, переворачивая вместе с казначеем очередную тележку.

— По-моему, с этим своим «йо! » он немножко перебарщивает, — заметил казначей.

Сам декан уже не помнил, когда испытывал большее счастье. Целых шестьдесят лет он неукоснительно следовал магическому кодексу и сейчас веселился, как никогда в жизни. Он даже не подозревал, что в его душе, где-то глубоко-глубоко, всегда жило заветное желание превращать что-нибудь в брызги.

Языки пламени так и летели из его посоха. Декана окружали рукоятки, мотки перекрученной проволоки и трогательно вращающиеся колесики. Нахлынула вторая волна тележек и попыталась проехать поверх тех своих товарок, что вели бой с волшебниками. Ничего не получилось, но попытка была предпринята вновь. Причем попытка отчаянная, потому что вторую волну уже поджимала третья. Правда, слово «попытка» здесь не очень подходит. Оно подразумевает под собой некоторое осознанное усилие, некоторую возможность существования состояния «непредпринимания попытки». Но что-то в непрекращающемся движении тележек, в их накатывании друг на друга говорило о том, что тележкам предоставлен ровно такой же выбор, как и скатывающейся с горы воде.

— Йо! — заорал декан.

Сырая магия ударила в гущу корзинок. Во все, стороны брызнули колесики.

— Попробуйте-ка настоящего волшебства, пога… — начал было декан.

— Не ругаться! Только не ругаться! — попытался перекричать шум Чудакулли, одновременно пытаясь прихлопнуть кружившую над шляпой мерзкую тварь. — Эти слова могут превратиться во что угодно.

— Ерунда ерундовая! — взревел декан.

— Ничего не получается, — сказал главный философ. — С таким же успехом мы можем попытаться сдержать море. Предлагаю вернуться в Университет и поискать там по-настоящему сильные заклинания.

— Хорошая идея, — согласился Чудакулли и посмотрел на приближающуюся стену изогнутой проволоки. — Только как мы туда вернемся?

— Йо! Нет проблем! — заорал декан и снова навел свой посох на тележки.

Раздался тихий звук, который можно было бы записать как «пф-ф-фт». С посоха сорвалась слабенькая искра и упала на булыжники мостовой.

Ветром Сдумс в ярости захлопнул очередную книгу. Библиотекарь вздрогнул, словно от боли.

— Ничего! Вулканы, приливные волны, гнев богов, коварные волшебники… Я не хочу знать, каким образом были убиты эти города, я пытаюсь понять, как они дошли до того, что вдруг…

Библиотекарь аккуратно выложил на стол для чтения очередную стопку книг. Еще одним плюсом быть мертвым, как узнал Сдумс, была неожиданно проявившаяся способность к языкам. Он мог чувствовать слова, не зная их действительного значения. Как оказалось, переход в мертвое состояние вовсе не похож на погружение в сон. Скорее, он похож на пробуждение.

Он посмотрел в другой конец библиотеки, где Волкоффу бинтовали лапу.

— Библиотекарь? — тихо позвал он.

— У-ук?

— Ты в свое время сменил вид… Как бы ты поступил, это я просто так спрашиваю, интереса ради, если бы встретил двоих… в общем, один из них — волк, который каждое полнолуние превращается в человека, а другая — женщина, которая каждое полнолуние превращается в волчицу, так сказать, они, конечно, приходят в одну форму, но с разных направлений. И вот они встретились. Что бы ты им сказал? Или позволил бы самим разбираться?

— У-ук, — мгновенно ответил библиотекарь.

— Вот-вот, искушение огромное.

— У-ук.

— Но госпоже Торт это вряд ли понравится.

— И-ик у-ук.

— Ты прав. Можно было выразиться менее грубо, но ты абсолютно прав. Каждый человек должен сам решать свои проблемы.

Он вздохнул и перевернул страницу. Его глаза расширились.

— Город Кан Ли, — сказал он. — Когда-нибудь о нем слышал? Как называется эта книга? «Справачник Верь-Не-Верь Пад Обсчей Ридакцией Всезнайма». Ты только послушай, что здесь написано… «Тележки маленькие… неведомо откуда взявшиеся… и пользы столь необычаемой, что мужам города было велено собрать их всех до единицы и пригнать за стены городские… внезапно кинулись, аки дурностаи вспугнутые… и все последовавшие за ними узрели вдруг… всё! новый град поднялся за стенами, и походил он на лотков торговых сосредоточие, и тележки населили его, пронырливо снуя по делам своим неведомым…»

Он перевернул страницу.

— Кажется; здесь говорится о…

«Честно говоря, я так ничего и не понимаю, — сказал он сам себе. — Один-Человек-Ведро упоминал о том, что города размножаются. Но что-то здесь не сходится…»

Каждый город — это живое существо. Предположим, ты — огромный медлительный великан, смахивающий чем-то на Считающую Сосну, и ты смотришь на город. Что ты там видишь? Видишь, как растут здания, как отражаются атаки врагов, как тушатся пожары. Ты видишь, что город живет, но самих людей не видишь, потому что они передвигаются слишком быстро. Жизнь города, то есть сила, которая заставляет его жить, не представляет собой никакой тайны. Жизнь города — это люди.

Он рассеянно перелистывал страницы, не видя, что там написано…

Итак, есть города — огромные, малоподвижные существа, вырастающие на одном месте и не двигающиеся с него многие тысячи лет. Размножаются они с помощью людей, колонизирующих новые земли. А сами города просто лежат себе и не чешутся. Да, они — живые существа, но медузы — тоже живые.. Город — это подобие некоего разумного овоща. В конце концов, называем же мы Анк-Морпорк Большим Койхреном…

А там, где есть большие, медлительные живые существа, обязательно появляются маленькие и быстрые существа, которые питаются большими, медлительными…

Ветром Сдумс почувствовал, как клетки его мозга охватывает яркое пламя. Как рождаются на свет логические соединения и как мысли направляются по новым каналам. Неужели при жизни процесс его мышления проистекал точно так же? Вряд ли. При жизни Сдумс представлял собой множество сложных реакций, подключенных к куче нервных окончаний. О настоящем мышлении и речи не могло идти — в его голове постоянно роился всякий мусор, начиная с тупых размышлений касательно следующего приема пищи и заканчивая случайными, ничего не значащими воспоминаниями.

Значит, оно растет внутри города, в тепле и под его защитой. Затем вырывается наружу и что-то строит, но не настоящий город, а фальшивый… который начинает тянуть людей, или жизненную силу, из города-прародителя…

Есть такое слово — «паразит».

Декан, не веря собственным глазам, уставился на свой посох. Потом потряс его и снова ткнул им в сторону тележек.

На сей раз последовавший за этим звук можно было бы записать, как «пфут». Декан поднял взгляд. Стена тележек, выросшая до самых крыш, грозила вот-вот обрушиться.

— Вот… расстройство, — сказал он и прикрыл голову руками.

Кто-то схватил его за мантию и оттащил буквально за мгновение до того, как тележки действительно обрушились.

— Вперед! — велел Чудакулли. — Если мы будем шевелить ногами, нас не догонят.

— У меня магия закончилась! Совсем закончилась, — простонал декан.

— У тебя скоро еще кое-что закончится, если не поторопишься, — предупредил аркканцлер.

Стараясь держаться вместе и периодически спотыкаясь друг о друга, волшебники неслись перед волной тележек. Бурная проволочная река вырывалась из города и растекалась по полям.

— Знаете, что мне все это напоминает? — спросил Чудакулли.

— Ну-ка, удиви нас, — пробормотал главный философ.

— Лосося на нересте, — сказал Чудакулли.

— Что?

— Конечно, здесь, в Анке, такого не увидишь. По этой реке, насколько я понимаю, ни один лосось не поднимется.

— Разве что пешком, — заметил главный философ.

— Однажды я видел, как идет лосось. Сплошной стеной. Рыбы прямо-таки дерутся между собой, чтобы вырваться вперед. Вся река — сплошной серебристо-чешуйчатый поток.

— Чудесная картина, мы тебе верим, — нетерпеливо кивнул главный философ. — Только зачем лосось куда-то там идет?

— Ну, это все связано… с размножением.

— Отвратительно. Подумать только, а потом мы эту воду пьем, — поморщился главный философ.

— Нам удалось вырваться на открытое место, — заметил Чудакулли. — Теперь мы можем попытаться обойти их с флангов. Так что нацеливаемся на открытое место и…

— «И» не получится, — перебил профессор современного руносложения.

Со всех сторон, куда бы они ни бросили взгляд, на волшебников надвигались скрежещущие полчища тележек.

— Они приближаются! Мы погибнем! Мы все погибнем! — заблажил казначей.

Декан выхватил у него посох.

— Эй, это мое!

Декан оттолкнул его и метким выстрелом сбил с колес несущуюся на них тележку.

— Это мой посох!

Волшебники встали спина к спине. Кольцо из проволоки стремительно сужалось.

— Они не принадлежат нашему городу, — сказал вдруг профессор современного руносложения.

— Прекрасно тебя понимаю, — кивнул Чудакулли. — Ты имеешь в виду, что они здесь — чужие.

— Я хотел бы спросить… Так, на всякий случай. Никто заклинания левитации случаем не прихватил? — осведомился главный философ.

Декан прицелился и расплавил еще одну тележку.

— Если ты еще не заметил, это мой посох…

— Казначей, заткнись! — рявкнул аркканцлер. — Кстати, декан, снимая их по одной, ты ничего не добьешься. Ну, парни? Все приготовились! Мы должны нанести им максимальный урон. Помните, неконтролируемый взрыв может задеть твоего соседа, так что…

Тележки продолжали наступать.

Вжик. Ба-бах.

Госпожа Флитворт шла сквозь грохочущую мокрую тьму, периодически рассекаемую молниями. Градины хрустели под ногами. Гром сотрясал небеса.

— Больно бьют, да? — спросила она.

— НЕ ЗНАЮ. ОТ МЕНЯ ОНИ ПРОСТО ОТСКАКИВАЮТ.

Билл Двер поймал пролетавший сноп и уложил его рядом с другими. Мимо пробежала госпожа Флитворт, согнувшаяся в три погибели под огромным снопом пшеницы. [15] Они работали не покладая рук, бегали по полю взад-вперед и спасали урожай, прежде чем ветер и град унесут его прочь. На небе постоянно мерцали молнии. Это была не нормальная буря. То была война.

— Через минуту-другую начнется ливень! — попыталась перекричать бурю госпожа Флитворт. — Мы не успеем убрать все в амбар! Принеси брезент или еще что-нибудь. Ночь продержимся!

Билл Двер кивнул и побежал сквозь хлюпающую тьму к ферме. Молнии били так часто, что воздух аж гудел от электричества, а на кольях ограды плясали яркие короны.

И тут явился Смерть.

Он увидел его прямо перед собой — скелетообразную фигуру, припавшую к земле и готовую к прыжку. За его спиной с громким хлопаньем развевался на ветру плащ.

Грудь сдавило, он одновременно хотел кинуться прочь и не мог сдвинуться с места. Что-то охватило его разум, прогнало оттуда все мысли, оставив только одну, самую сокровенную.

— ТАК ВОТ ЧТО ТАКОЕ НАСТОЯЩИЙ УЖАС, — спокойно констатировал его внутренний голос.

Потом, когда молнии на мгновение прекратились, Смерть исчез, а затем появился снова, одновременно с ударом молнии в соседнюю вершину.

— ПОЧЕМУ ОН НЕ НАПАДАЕТ? — добавил тихий внутренний голос.

Билл Двер заставил себя сделать шаг вперед. Припавшее к земле существо не шевельнулось. Потом до него дошло, что существо по ту сторону ограды только выглядит накрытым плащом скелетом, состоящим из ребер, тазовых костей и позвоночника. Если же взглянуть под другим углом зрения, оно выглядит совершенно иначе — сложной конструкцией рычагов и тяг, накрытой брезентом, который почти сорвало ветром.

Перед ним находилась Комбинированно-Уборочная Машина. Билл Двер самым ужасающим образом ухмыльнулся. В голове его мелькнули мысли, неподобающие Биллу Дверу, и он шагнул вперед.

Волшебников окружала стена из тележек. Последняя вспышка, сорвавшаяся с посоха, проплавила огромную брешь, которая, впрочем, была мгновенно заполнена новыми тележками.

Чудакулли повернулся к своим товарищам. Лица их покраснели, в мантиях зияли дыры, некоторые поспешные выстрелы из посохов опалили бороды и прожгли шляпы.

— У кого-нибудь еще есть какие-нибудь заклинания?

Они лихорадочно стали соображать.

— Кажется, мне удалось вспомнить одно, — неохотно сказал казначей.

— Так давай же. В такое время нужно пробовать все подряд.

Казначей вытянул вперед руку. И закрыл глаза. И пробормотал едва слышно несколько слогов. Полыхнул октариновый свет и…

— О, — выразился аркканцлер. — И это все?

— Поразительный Букет Эринджаса, — с блеском в глазах и улыбкой на губах объявил казначей. — Не знаю почему, но это заклинание у меня всегда получалось.

Чудакулли не спускал глаз с огромного букета цветов в руках казначея.

— Правда, осмелюсь заметить, вряд ли оно сейчас нам поможет, — промолвил он.

Казначей посмотрел на приближающиеся тележки, и улыбка исчезла с его лица.

— Э-э… вряд ли.

— У кого-нибудь еще есть идеи? — спросил Чудакулли.

Ответа не последовало.

— А розы красивые, — сказал декан.

— Быстро ты управился, — заметила госпожа Флитворт, когда Билл Двер подтащил к снопам кусок брезента.

— ДА, ВЫ ПРАВЫ, — ответил он рассеянно. Она помогла ему накрыть снопы и прижать брезент камнями. Ветер пытался вырвать брезент из рук Билла, но с таким же успехом он мог попытаться сдуть с места гору.

Дождь волной прокатился над полем, прибивая к земле заряженные электричеством обрывки тумана.

— Такой ночи я и не припомню, — покачала головой госпожа Флитворт.

Прогремел очередной раскат грома. Ветвистая молния озарила горизонт.

Госпожа Флитворт схватила Билла Двера за руку.

— Там… какая-то фигура на холме! — воскликнула она. — Кажется, я кого-то видела.

— ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ МЕХАНИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО.

Еще одна вспышка.

— На лошади? — уточнила госпожа Флитворт.

Еще одна вспышка обожгла небо. На сей раз никаких сомнений быть не могло. На ближайшем холме стоял всадник. В плаще с капюшоном. В руках он гордо, как копье, держал косу.

— РИСУЕТСЯ… — недоуменно пробормотал Билл Двер и повернулся к госпоже Флитворт. — ОН ВЕДЬ РИСУЕТСЯ. Я НИКОГДА ТАК НЕ ПОСТУПАЛ. ЗАЧЕМ ЭТО? С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ?

Он разжал пальцы, на ладони у него появился золотой жизнеизмеритель.

— Сколько времени осталось?

— МОЖЕТ БЫТЬ, ЧАС. А МОЖЕТ, ВСЕГО НЕСКОЛЬКО МИНУТ.

— Тогда действуй.

Билл Двер не пошевелился, он продолжал смотреть на жизнеизмеритель.

— Я сказала, действуй!

— НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ. Я ОШИБАЛСЯ, КОГДА ДУМАЛ ИНАЧЕ. НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ. НЕКОТОРЫХ ВЕЩЕЙ И В САМОМ ДЕЛЕ НЕВОЗМОЖНО ИЗБЕЖАТЬ. НЕЛЬЗЯ ЖИТЬ ВЕЧНО.

— Почему?

Билл Двер потрясение поглядел на госпожу Флитворт:

— ЧТО ВЫ ИМЕЕТЕ В ВИДУ?

— Почему ты не можешь жить вечно?

— НЕ ЗНАЮ. МОЖЕТ, ТАК ГЛАСИТ ВСЕЛЕНСКАЯ МУДРОСТЬ?

— Да что знает эта вселенная? Ладно, хватит болтовни. Ты будешь действовать или нет?

Фигура на холме не шевелилась.

Дождь превратил мелкую пыль в грязь. Они соскользнули по склону холма и поспешили через двор в дом.

— Я ДОЛЖЕН БЫЛ ПОДГОТОВИТЬСЯ ПОЛУЧШЕ. У МЕНЯ БЫЛИ КОЕ-КАКИЕ ПЛАНЫ…

— Но пришлось спасать урожай от бури.

— ДА.

— Может, стоит забаррикадировать дверь? Закроемся здесь и не пустим его.

— ВЫ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ГОВОРИТЕ?

— Придумай же что-нибудь! Неужели тебе никто не мог противостоять?

— НЕТ, — ответил Билл Двер с оттенком гордости.

Госпожа Флитворт выглянула в окно, потом вдруг прижалась спиной к стене.

— Он исчез!

— ОНО, — поправил ее Билл Двер. — СМЕРТЬЮ ОН ЕЩЕ НЕ СТАЛ.

— Ну хорошо, оно исчезло! И сейчас может быть где угодно.

— ОНО СПОСОБНО ПРОХОДИТЬ СКВОЗЬ СТЕНЫ. Госпожа Флитворт со злостью уставилась на Билла Двера.

— ЛАДНО. ПРИНЕСИТЕ ДЕВОЧКУ. ПОРА УХОДИТЬ. — Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и настроение немного улучшилось. — У НАС ЕСТЬ ЕЩЕ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ. КОТОРЫЙ СЕЙЧАС ЧАС?

— Не знаю. Ты постоянно останавливал мои часы.

— НО ПОЛНОЧИ ЕЩЕ НЕТ?

— Нет. Где-то четверть двенадцатого.

— ЗНАЧИТ, У НАС ЕСТЬ ЕЩЕ ТРИ ЧЕТВЕРТИ ЧАСА.

— Почему ты так уверен?

— ВСЕ ДЕЛО В КОНЦОВКЕ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ. ЗДЕСЬ ВСЕ, КАК В КНИЖКЕ. НАГНЕТАЕТСЯ ДРАМАТИЧЕСКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ, — с неодобрением промолвил Билл Двер. — СМЕРТЬ, КОТОРЫЙ ПОЗИРУЕТ НА ФОНЕ ОСВЕЩЕННОГО МОЛНИЯМИ НЕБА, НЕ ПРИХОДИТ В ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ ДВЕНАДЦАТОГО, ЕСЛИ МОЖЕТ ПРИЙТИ В ПОЛНОЧЬ.

Она кивнула и поспешила наверх. Через минуту-две она вернулась с закутанной в одеяло Сэл на руках.

— Малышка крепко спит, — сообщила она.

— ЭТО НЕ СОН.

Дождь прекратился, но буря по-прежнему шествовала по холмам. Воздух трещал, казался раскаленным добела.

Билл Двер прошел мимо курятника, где петушок Сирил и весь его престарелый гарем старались уместиться на нескольких дюймах насеста.

Над печной трубой дома появилось бледно-зеленое свечение.

— Мы называем это Огнем Матушки Кари. — пояснила госпожа Флитворт. — Это предзнаменование.

— ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЕ ЧЕГО?

— Чего? Понятия не имею. Просто предзнаменование. Элементарная примета. Куда мы идем?

— В ГОРОД.

— Чтобы быть ближе к косе?

— ДА.

Он исчез в амбаре. Спустя некоторое время он появился, ведя на поводу Бинки. Билл Двер сел на лошадь, наклонился, подхватил госпожу Флитворт со спящей девочкой и усадил их перед собой.

— ЕСЛИ СО МНОЙ ЧТО-НИБУДЬ СЛУЧИТСЯ, — сказал он. — ЭТА ЛОШАДЬ ОТВЕЗЕТ ВАС, КУДА ЗАХОТИТЕ.

— Я никуда, кроме дома, не поеду!

— КУДА ЗАХОТИТЕ.

Бинки перешла на рысь, и они свернули на ведущую в город дорогу. Ветер яростно терзал деревья, осыпая их и дорогу лиственным дождем. Периодически небо вспарывала очередная молния.

Госпожа Флитворт оглянулась на холм за фермой.

— Билл…

— ЗНАЮ.

— …Оно снова там…

— ЗНАЮ.

— Но почему оно нас не преследует?

— ПОКА НЕ ЗАКОНЧИТСЯ ПЕСОК, НАМ НИЧТО НЕ УГРОЖАЕТ.

— А когда он закончится, ты умрешь?

— НЕТ. КОГДА ПЕСОК ЗАКОНЧИТСЯ, Я ДОЛЖЕН БУДУ УМЕРЕТЬ. Я ОКАЖУСЬ В ПРОСТРАНСТВЕ МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И ЖИЗНЬЮ ПОСЛЕ СМЕРТИ.

— Билл, мне кажется, что существо, на котором он сидит… сначала я приняла его за нормальную лошадь, просто очень тощую, но…

— ЭТО КОНЬ-СКЕЛЕТ. ВПЕЧАТЛЯЮЩИЙ, НО КРАЙНЕ НЕПРАКТИЧНЫЙ. У МЕНЯ ОДНАЖДЫ БЫЛ ТАКОЙ, У НЕГО ВСЕ ВРЕМЯ ОТВАЛИВАЛАСЬ ГОЛОВА.

— Есть выражение «пинать дохлую собаку». В данном случае пинают мертвую лошадь.

— ХА. ХА. ОЧЕНЬ ЗАБАВНО, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

— Думаю, пора тебе перестать звать меня госпожой Флитворт, — сказала госпожа Флитворт.

— РЕНАТА?

Ее глаза изумленно расширились.

— Откуда ты знаешь мое имя? А, наверное, натыкался на него в какой-нибудь своей переписи.

— ОНО БЫЛО ВЫГРАВИРОВАНО.

— На часах?

— ДА.

— В которых пересыпался песок времени?

— ДА.

— У каждого человека есть такие?

— ДА.

— Значит, тебе известно, сколько я еще…

— ДА.

— М-да, странно, наверное, знать… о таких вещах… ну, ты меня понимаешь.

— НЕТ. ДАЖЕ НЕ ПРОСИТЕ.

— А вообще, это нечестно. Если бы каждый человек точно знал, когда умрет, то прожил бы куда лучшую жизнь…

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒