МРАЧНЫЙ ЖНЕЦ 8 страница

И тут он услышал тиканье.

На стене висели часы. Кому-то когда-то пришла в голову идея сделать часы в виде совы. Маятник качался, и глаза совы смотрели то туда, то сюда. Это, видимо, показалось очень смешным создателю часов, явно страдавшему от недостатка развлечений. Спустя некоторое время ваши глаза начинали бегать в унисон с совиными.

Госпожа Флитворт на некоторое время вышла и вернулась в комнату с полным подносом в руках. Тут же началось алхимическое действо — быстрыми движениями госпожа Флитворт заваривала чай, намазывала маслом ячменные булочки, раскладывала печенье, не забыла даже аккуратно повесить щипцы на сахарницу…

Наконец все было сделано, и госпожа Флитворт опустилась в кресло рядом с Биллом.

— Ну… правда красиво? — тихонько произнесла она. Голос ее звучал чуть хрипло, словно последние двадцать минут она провела в состоянии сна.

— ДА, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

— Нечасто случаются события, ради которых стоит открыть гостиную.

— НЕЧАСТО.

— Особенно с тех пор, как я потеряла отца… На мгновение Билл Двер подумал, что она потеряла покойного господина Флитворта в гостиной. Возможно, он заблудился среди безделушек, не туда повернул. Но потом Билл вспомнил, как забавно люди иногда выражают свои мысли.

— А.

— Он так любил сидеть именно на этом кресле и читать альманах.

Билл Двер напряг память.

— ЭТО ТАКОЙ ВЫСОКИЙ? С УСАМИ? НА ЛЕВОЙ РУКЕ НЕ ХВАТАЕТ КОНЧИКА МИЗИНЦА?

Госпожа Флитворт не отрываясь смотрела на него поверх чашки.

— Ты его знал?

— КАЖЕТСЯ, ВСТРЕЧАЛСЯ ОДИН РАЗ.

— Он никогда про тебя не рассказывал, — удивилась госпожа Флитворт. — По крайней мере, не упоминал твоего имени. Я бы запомнила.

— ВРЯД ЛИ ОН СТАЛ БЫ ГОВОРИТЬ ОБО МНЕ, — медленно произнес Билл Двер.

— Не волнуйся, — успокоила госпожа Флитворт. — Я все знаю. Папа тоже подрабатывал контрабандой. Ферма маленькая. Нормальной жизнью это трудно было назвать. Но, как он всегда говорил, человек должен заниматься тем, что он умеет. Полагаю, ты занимался чем-то подобным. Я некоторое время наблюдала за тобой. Вот и пришла к такому выводу.

Билл Двер глубоко задумался.

— Я БЫЛ ПО ЧАСТИ ПЕРЕПРАВКИ, — сказал он наконец.

— Так я и думала. А у тебя есть семья, Билл?

— ДОЧЬ.

— Очень мило.

— НО, БОЮСЬ, Я ПОТЕРЯЛ С НЕЙ СВЯЗЬ.

— Какая жалость! — воскликнула госпожа Флитворт, как ему показалось, вполне искренне. — Раньше мы здесь жили совсем неплохо. Когда был жив мой молодой человек, конечно.

— У ВАС БЫЛ СЫН? — спросил Билл, не понявший последней фразы.

Ее взгляд стал строгим.

— Поосторожнее, Билл. Ты видишь у меня на пальце обручальное кольцо? Мы здесь очень серьезно относимся к подобным вещам.

— ПРОШУ МЕНЯ ИЗВИНИТЬ.

— Его звали Руфусом, и он был контрабандистом, как и папа. Хотя, следует признать, менее удачливым. Он часто приносил мне заморские подарки, украшения и все такое. А еще мы ходили танцевать. У него были хорошие икры, насколько я помню. Мне нравятся красивые ноги у мужчин.

Некоторое время она смотрела на огонь.

— А однажды… однажды он не вернулся. Прямо накануне нашей свадьбы. Папа не уставал повторять, что не стоит бродить по горам, когда вот-вот холода должны нагрянуть, но я знаю, он должен был пойти, потому что хотел сделать мне хороший подарок. А еще он хотел заработать много-много денег и произвести впечатление на папу, потому что папа был против…

Она схватила кочергу и нанесла полену более жестокий удар, чем оно того заслуживало.

— Люди болтали, что он убежал в Фарфири или Анк-Морпорк. Или еще куда-то, но я-то знаю, он не мог так поступить со мной.

Ее взгляд буквально пригвоздил Билла к стулу.

— А ты как думаешь, Билл Двер? — резко спросила она.

Он почувствовал некоторую гордость от того, что смог определить вопрос в вопросе.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, В ГОРАХ ЗИМОЙ ОЧЕНЬ ОПАСНО.

Ему послышался облегченный вздох.

— Вот и я так всегда говорила. И знаешь, что еще, Билл Двер? Знаешь, что я подумала?

— НЕТ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

— Как я уже говорила, это случилось накануне нашей свадьбы. Потом вернулась одна из его вьючных лошадей, а потом люди нашли лавину… и знаешь, что я подумала? Какая глупость, подумала я тогда. Это настолько тупо, что отчасти даже смешно. Да, да, именно так я и подумала. Ужасно, правда? Позднее я изменила свое мнение, но сначала жутко разозлилась на весь этот мир. Все случилось словно в какой-то книжке. А жизнь — это не книжка, здесь все по-другому…

— ЛИЧНО Я НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ КНИЖКИ С ПЛОХИМ КОНЦОМ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

Но она его не слушала.

— А еще я подумала, что, наверное, согласно сценарию, я должна теперь потерять разум и до конца жизни проходить в подвенечном платье. Вот чего от меня ждали. Ха! Как бы не так! Я засунула подвенечное платье в мешок для тряпок, после чего мы созвали всех на свадебное угощение. Глупо было бы выбрасывать столько всяких вкусностей…

Она снова набросилась на горящие поленья. Когда она подняла глаза, ее взгляд горел с мощностью в несколько мегаватт.

— Всегда отдавай себе отчет, что реально, а что — нет. Это самое главное. Во всяком случае, я так считаю.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

— Да?

— ВЫ НЕ БУДЕТЕ ПРОТИВ, ЕСЛИ Я ОСТАНОВЛЮ ЧАСЫ?

Она посмотрела на сову с бегающими глазками.

— Зачем?

— БОЮСЬ, ОНИ ДЕЙСТВУЮТ МНЕ НА НЕРВЫ.

— Они слишком громко тикают?

Билл Двер хотел сказать, что их тик-таки отзываются в нем, словно по бронзовой колонне колотят стальной дубиной, но передумал.

— ПРОСТО ОНИ МЕНЯ РАЗДРАЖАЮТ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, — сказал он.

— Ну, останавливай, коли желаешь. Я завожу их только ради компании.

Билл Двер с благодарностью поднялся, осторожно пробрался сквозь завалы безделушек и схватил рукой маятник в виде сосновой шишки. Деревянная сова уставилась на него, и тиканье прекратилось. Хотя он, конечно, понимал, что ход Времени тем не менее не остановился. И как люди это выносят? Они пускают Время в свои дома словно какого-то старого приятеля.

Он устало опустился на стул.

Госпожа Флитворт принялась с бешеной скоростью работать вязальными спицами. В камине трещало пламя.

Билл Двер откинулся на спинку стула и уставился в потолок.

— Твоей лошади здесь хорошо?

— ПРОСТИТЕ?

— Твоя лошадь. Кажется, ей нравится пастись на лугу, — подсказала госпожа Флитворт.

— О ДА.

— Бегает так, словно впервые увидела траву.

— ЕЙ НРАВИТСЯ ТРАВА.

— Судя по твоему виду, ты любишь животных.

Следующие два часа он сидел молча, вцепившись руками в подлокотники, пока госпожа Флитворт не объявила, что отправляется спать. Тогда он вернулся в свой амбар и заснул.

Билл Двер не почувствовал, как оно пришло. Когда он открыл глаза, серая фигура уже парила во тьме амбара. Каким-то образом ей удалось завладеть золотым жизнеизмерителем.

— Билл Двер, — сказало оно, — произошла ошибка.

Стекло разбилось. Мелкие золотистые секунды на мгновение повисли в воздухе, после чего тихонько осели на землю.

— Возвращайся, — сказала фигура. — Тебя ждет работа. Произошла ошибка.

Фигура исчезла.

Билл Двер кивнул. Ошибка. Ну конечно. Любой дурак понял бы, что здесь вкралась какая-то ошибка. Лично он с самого начала знал, что это — ошибка. Он отбросил комбинезон в угол и взял плащ, сотканный из абсолютной тьмы.

Что ж, неплохое приключение. Впрочем, не из тех, которые хотелось бы пережить снова. Он чувствовал себя так, словно с его плеч сняли огромный груз.

Неужели вот что это такое — быть живым? Неужели быть живым — это постоянно чувствовать, что тебя влечет в беспросветную тьму? Как люди могут жить с этим? Но ведь живут — и даже находят какую-то радость в своем существовании, хотя здесь приемлемо только отчаяние. Поразительно. Чувствовать себя ничтожным живым существом, зажатым между двумя высоченными утесами темноты… Это ведь невыносимо. Как? Как они выносят эту жизнь?

Очевидно, это врожденное.

Смерть оседлал лошадь, выехал из амбара и направился к холмам. Внизу, словно море, колыхалось поле пшеницы. Госпоже Флитворт придется подыскать себе другого помощника на уборку урожая. Странно. Он испытывал какое-то чувство. Сожаление? Неужели сожаление? Но это чувствовал Билл Двер, а Билл Двер уже… умер. Он и не жил никогда. Он стал самим собой, вернулся туда, где нет места чувствам и эмоциям.

Сожаление здесь неуместно.

А потом он оказался в своем кабинете, и это было странно, потому что он не помнил, как сюда попал. Только что был на коне и вдруг оказался в кабинете, среди счетных книг, жизнеизмерителей и странных приборов. Кабинет показался ему просторнее, чем прежде. Он едва мог различить стены. Это все Билл Двер. Ну конечно, уж ему-то кабинет должен казаться просто огромным. Вероятно, какая-то частица Билла еще оставалась. Нужно срочно чем-нибудь заняться. Уйти с головой в работу.

На столе уже стояли несколько жизнеизмерителей. Он не помнил, как они здесь оказались, но это не имело значения, главное — работа…

Он взял ближний жизнеизмеритель и прочитал имя.

— Ху-ка-ле-ху!

Госпожа Флитворт села в своей кровати. На грани сна она услышала другой звук, который, вероятно, и разбудил петушка. Ей удалось зажечь свечу спичкой, потом она нащупала под кроватью рукоятку абордажной сабли — этой саблей покойный господин Флитворт частенько пользовался во время деловых поездок через горы. Она быстро спустилась по скрипучим ступеням и вышла в предрассветный холод. У двери амбара госпожа Флитворт чуть замешкалась, потом приоткрыла ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.

— Эй, Билл Двер?

Зашуршало сено, потом воцарилась напряженная тишина.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

— Ты меня звал? Мне совершенно ясно послышалось, как кто-то выкрикнул мое имя.

Сено снова зашуршало, и над краем сеновала появилась голова Билла Двера.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

— Да. А ты кого ждал? С тобой все в порядке?

— Э… ДА. Я ТАК ПОЛАГАЮ.

— Ты уверен? Ты разбудил Сирила.

— ДА. ДА. ЭТО ПРОСТО… Я ДУМАЛ, ЧТО…

Она задула свечу. Было уже достаточно светло.

— Ну, если ты уверен… Я уже проснулась, так что пойду сварю кашу.

Билл Двер полежал на сене, пока не удостоверился в том, что ноги вполне способны его нести, затем спустился с сеновала и заковылял к дому.

Вскоре перед ним оказалась тарелка с политой сливками кашей. Все это время он молчал. Но сдерживаться и дальше было выше его сил. Он понятия не имел, как правильно сформулировать вопрос, но он просто обязан был узнать ответ.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

— Да?

— А ЧТО ЭТО ТАКОЕ… НУ, НОЧЬЮ… НУ, БЫВАЕТ, ПО НОЧАМ МЫ ЧТО-ТО ВИДИМ, НО ЭТО НЕ ВЗАПРАВДУ, А ТАК, ПОНАРОШКУ…

Она замерла с кастрюлей в одной руке и половником — в другой.

— Ты имеешь в виду сны?

— АХ ЭТО И ЕСТЬ СНЫ?

— Неужели тебе никогда ничего не снилось? Я думала, сны всем снятся.

— И В НИХ ГОВОРИТСЯ О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОЙДЕТ В БУДУЩЕМ?

— Это называется предчувствием, но я никогда в такие штуки не верила. Уж не хочешь ли ты сказать, что никогда не видел снов?

— ЧТО ВЫ. КОНЕЧНО ВИДЕЛ.

— Билл, что тебя тревожит?

— Я ВДРУГ УЗНАЛ, ЧТО МЫ УМРЕМ.

Она задумчиво посмотрела на него.

— Что ж, как и все, — наконец промолвила она. — Так вот что тебе приснилось… Ничего страшного, с каждым бывает. На твоем месте я не стала бы беспокоиться. Главное — заниматься своим делом и не вешать нос. Вот что я всегда говорю в таких случаях.

— НО НАМ НАСТАНЕТ КОНЕЦ!

— Не знаю, не знаю. Полагаю, все зависит от того, какую жизнь ты прожил.

— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ?

— Ты веришь в богов?

— ВЫ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, ЧТО ПОСЛЕ СМЕРТИ С ВАМИ ПРОИЗОЙДЕТ ТО, ВО ЧТО ВЫ ВЕРИТЕ?

— Было бы совсем неплохо, — улыбнулась она.

— НО ВЫ ПОНИМАЕТЕ, Я-ТО ПРЕКРАСНО ЗНАЮ, ВО ЧТО Я ВЕРЮ НА САМОМ ДЕЛЕ. И ВЕРЮ Я… В НИЧТО.

— Какой-то ты мрачный сегодня. Доешь-ка лучше кашу. Тебе не повредит. Говорят, очень полезно для костей.

Билл Двер посмотрел в тарелку.

— А ДОБАВКИ МОЖНО?

Все утро Билл Двер колол дрова. Это было приятно монотонным занятием.

Нужно устать. Да, это очень важно. Он спал уже не в первый раз, просто раньше он настолько уставал, что никогда не видел снов. Топор мерно поднимался и падал на поленья, словно отсчитывал секунды.

— О нет! О часах лучше не думать!

Когда он вошел на кухню, на плите у госпожи Флитворт стояли несколько кастрюль.

— ПАХНЕТ ВКУСНО, — сказал Билл и потянулся к одной из подпрыгивающих крышек.

Госпожа Флитворт резко обернулась.

— Не трогай! Это для крыс.

— РАЗВЕ КРЫСЫ НЕ МОГУТ САМИ ПРОКОРМИТЬ СЕБЯ?

— Конечно могут. Поэтому перед уборкой урожая я решила их немного подкормить. Хорошая порция к каждой норе, и крыс как не бывало.

Билл Двер не сразу сообразил, в чем тут дело, но потом словно два огромных камня столкнулись в его голове.

— ТАК ЭТО ЯД?

— Экстракт цианота, добавленный в овсяную кашу. Ни разу не подводил.

— И ОНИ УМИРАЮТ?

— Мгновенно. Падают на спину лапками вверх. Мы же перекусим хлебом с сыром, — добавила она. — А вечером я приготовлю курицу. Кстати о курицах… Идем-ка.

Она взяла с полки топор и вышла во двор. Петушок Сирил с подозрением посмотрел на нее с кучи навоза. Его гарем жирных и престарелых кур, копавшихся в пыли, мгновенно устремился к госпоже Флитворт, смешно перебирая ногами. Она быстро наклонилась и схватила одну из птиц.

Курица, глупо моргая, поглядела на Билла Двера.

— Ты курицу ощипывать умеешь? — спросила госпожа Флитворт.

Билл переводил взгляд с одной птицы на другую.

— НО МЫ ЖЕ ИХ КОРМИМ, — сказал он несколько беспомощно.

— Правильно, а потом они кормят нас. Эта не несет яйца уже несколько месяцев. Таков куриный мир. Господин Флитворт сворачивал им шеи, но я так и не смогла этому научиться. А от топора крови больше, к тому же они еще какое-то время бегают, но умирают сразу и сами об этом знают.

Билл Двер поразмыслил о вариантах. Один блестящий глаз курицы смотрел прямо на него. Куры намного глупее людей и не обладают сложными умственными фильтрами, которые мешают видеть то, что есть на самом деле. Эта курица прекрасно понимала, кто сейчас стоит перед нею.

Он вгляделся в маленькую, простую куриную жизнь и увидел, как утекают ее последние секунды.

Он никогда никого не убивал. Он забирал жизнь, но только после того, как она заканчивалась. Это все равно что воровать и брать то, что ты нашел на улице, примерно такая же разница.

— ТОПОР НЕ ПОТРЕБУЕТСЯ, — устало промолвил он. — ДАЙТЕ МНЕ КУРИЦУ.

Он на мгновение отвернулся, потом передал обмякшее тельце госпоже Флитворт.

— Молодец, — похвалила его госпожа Флитворт и направилась на кухню.

Билл Двер почувствовал осуждающий взгляд Сирила.

Он разжал ладонь. Над ней парил крошечный солнечный зайчик.

Билл нежно подул на него, и свет исчез. После полдника они разложили крысиный яд. Он чувствовал себя убийцей.

Крыс умерло много. Под амбаром, в одной из темных нор, прорытых некогда давно ушедшими предками грызунов, появилось нечто. Казалось, оно долго не могло сообразить, какую форму следует принять. Сначала стало куском сыра весьма подозрительного вида. Это, как оказалось, не сработало. Потом превратилось в подобие маленького голодного терьера. Эта версия была тоже отвергнута. На мгновение появился капкан со стальными челюстями — совершенно неприемлемый вариант. Нечто пораскинуло умом в поисках свежих идей — и решение неожиданно обнаружилось совсем рядом. Это была скорее не форма, а воспоминание о ней. Нечто решило попробовать ее, и, несмотря на внешнюю непригодность к предстоящей работе, форма в некотором глубинном смысле оказалась единственно возможной. Нечто принялось за работу.

Вечером мужчины занимались на лужайке стрельбой из лука. Билл Двер предусмотрительно завоевал репутацию самого худшего лучника за всю историю данного вида спорта; никому и в голову не пришло, что, если рассуждать логически, для того, чтобы простреливать шляпы стоящих за твоей спиной зрителей, требуется значительно более высокое мастерство, чем для того, чтобы тупо попасть в достаточно большие мишени с расстояния всего пятьдесят ярдов.

Просто удивительно, сколько друзей можно завоевать своей неумелостью, если развить ее так, чтобы она казалась смешной. Ему даже было позволено сесть вместе со старейшинами на одну скамейку.

Из трубы находившейся по соседству кузницы вылетали и спиралями взметались в сумеречный воздух яркие искры. Из-за закрытых дверей доносились свирепые удары молота. «Интересно, почему двери этой кузницы всегда закрыты? » — подумал Билл Двер. Большинство кузнецов работали при открытых дверях, поэтому их кузницы становились неофициальным местом встреч. Но этого представителя данной профессии интересовала только работа.

— Привет, шкилет. Он резко повернулся.

Ребенок смотрел на него самым проницательным взглядом из всех, которыми на него когда-либо смотрели.

— Ты ведь шкилет, правда? — спросила девочка. — Это я по твоим костям определила.

— ОШИБАЕШЬСЯ, МАЛЫШКА.

— Точно, точно. Люди, умерев, превращаются в шкилеты. И они не должны бродить повсюду.

— ХА. ХА. ХА. КАКОЙ МИЛЫЙ РЕБЕНОК.

— А почему тогда ты бродишь?

Билл Двер посмотрел на стариков. Они, казалось, с головой ушли в представление.

— ЗНАЕШЬ, ЧТО, — прошептал он в отчаянии. — ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ УЙДЕШЬ, Я ДАМ ТЕБЕ ПОЛПЕННИ.

— А у меня есть маска шкилета. Я ее надеваю, когда наступает Ночь Всех Пустых, — весело сообщила девочка. — Она сделана из бумаги. И нам дают конфеты.

Тут Билл Двер совершил ошибку, которую в подобных ситуациях совершали миллионы людей. Он обратился к здравому смыслу.

— ПОСЛУШАЙ, — сказал он. — ЕСЛИ БЫ. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛ СКЕЛЕТОМ, ЭТИ УВАЖАЕМЫЕ ГОСПОДА ОБЯЗАТЕЛЬНО БЫ ЭТО ЗАМЕТИЛИ.

Она внимательно оглядела сидящих на другом конце скамейки стариков.

— Они и сами почти шкилеты. Замечать еще одного им не хочется.

— ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬ, ЧТО В ЧЕМ-ТО ТЫ ПРАВА, — сдался он.

— А почему ты не разваливаешься на кусочки?

— САМ НЕ ЗНАЮ. НЕ РАЗВАЛИВАЮСЬ, И ВСЕ.

— Я видела много шкилетов. Птиц и других животных. Они всегда разваливаются.

— ВОЗМОЖНО, ПОТОМУ, ЧТО ПРИ ЖИЗНИ ОНИ БЫЛИ НЕ ТАКИМИ. А Я ТАКОЙ, КАКОЙ ЕСТЬ.

— А в аптеке в Шамбли, там еще всякие таблетки продаются, на крючке висит шкилет, и все его кости связаны проволочками, — сообщила девочка таким тоном, словно делилась информацией, полученной в результате кропотливых исследований.

— У МЕНЯ, КАК ВИДИШЬ, ПРОВОЛОЧЕК НЕТ.

— А есть разница между мертвыми шкилетами и живыми?

— ДА.

— Значив, там висит мертвый шкилет?

— ДА.

— Который был у кого-то внутри?

— ДА.

— Ого.

Девочка какое-то время смотрела на далекий горизонт, а потом вдруг сказала:

— А у меня новые чулки.

— ДА?

— Можешь посмотреть, если хочешь.

Она показала ему сомнительной чистоты ногу.

— НУ И НУ. НИЧЕГО СЕБЕ. НОВЫЕ ЧУЛКИ.

— Мама связала их из овцы.

— ПОДУМАТЬ ТОЛЬКО.

Горизонт подвергся очередному осмотру.

— А ты знаешь… ты знаешь… сегодня пятница.

— ДА.

— И я нашла ложку.

Билл Двер вдруг понял, что невольно боится каждой новой фразы. Каждой теме девочка уделяла не более трех секунд. Раньше он с такими людьми не встречался.

— Ты работаешь у госпожи Флитворт?

— ДА.

— Мой папа говорит, что там ты будешь как сыр в масле кататься.

Билл Двер растерялся. Он не знал, что сказать в ответ, поскольку не понял смысла. Люди часто произносили подобную бессмыслицу, которая на самом деле несла в себе скрытый смысл — на смысл этот намекал либо тон голоса, либо выражение глаз. Но не в случае с девочкой.

— Папа говорит, у нее есть сундуки, и там хранятся сокровища.

— ПРАВДА?

— А у меня есть два пенса.

— СИЛЫ НЕБЕСНЫЕ. .

— Сэл!

Они оба посмотрели на появившуюся на крыльце госпожу Лифтон.

— Пора спать, и перестань приставать к господину Дверу.

— Я ВАС УВЕРЯЮ, ОНА СОВЕРШЕННО НЕ…

— Все, говори спокойной ночи и пошли спать.

— А как шкилеты ложатся спать? Они ведь не могут закрыть глаза, потому что…

Девочку утащили. До него донеслись отрывки приглушенного спора:

— Нельзя называть так господина Двера, просто он… он… просто он очень худой, вот и все.

— Мам, все нормально. Он не мертвый, он живой шкилет.

В голосе госпожи Лифтон проскальзывали знакомые нотки тревоги — так звучат голоса тех людей, которые боятся поверить собственным глазам.

— Наверное, он долго болел.

— А мне кажется, он таким всегда был. Домой Билл Двер возвращался в задумчивости. В кухне горел свет, но он прошел прямо в амбар, поднялся по лестнице на сеновал и лег.

Он мог избежать снов, но не воспоминаний.

Он лежал и смотрел в темноту.

Через какое-то время, услышав топот маленьких ножек, он повернулся на звук.

Бледные, похожие на крыс призраки стремительно пронеслись вдоль стропильной балки и канули в никуда. Только топоток и остался.

А за призраками шла какая-то… фигура.

Ростом дюймов шесть, в черном плаще. В костлявой лапе она сжимала маленькую косу. Из темноты капюшона торчали нос цвета слоновой кости и щетинистые серые усы.

Билл Двер протянул руку и схватил фигуру. Та ничуть не сопротивлялась, наоборот, выпрямилась на его ладони и взглянула так, как смотрит профессионал на профессионала.

— СТАЛО БЫТЬ, ТЫ… — сказал Билл Двер. Смерть Крыс кивнул.

— ПИСК, — утвердительно ответил он.

— Я ПОМНЮ, — произнес Билл Двер. — КОГДА-ТО ТЫ БЫЛ ЧАСТЬЮ МЕНЯ.

Смерть Крыс снова пискнул. Билл Двер пошарил в карманах комбинезона. С полдника там должен был остаться бутерброд…

— ПОЛАГАЮ, ТЫ СПОСОБЕН УМЕРТВИТЬ КУСОЧЕК СЫРА?

Смерть Крыс благосклонно принял подарок.

Билл Двер вспомнил, как когда-то нанес визит старику, который провел почти всю жизнь в камере за какое-то преступление. Узник, чтобы не было так скучно, приручил птиц. Они гадили на его постель, ели его пищу, а он все молча терпел и загадочно улыбался, когда они влетали и вылетали через зарешеченное окно. Тогда Смерть немало подивился его поведению.

— НЕ БУДУ ТЕБЯ ЗАДЕРЖИВАТЬ, — сказал он. — У ТЕБЯ, НАВЕРНОЕ, КУЧА ДЕЛ, НУЖНО СТОЛЬКИХ КРЫС НАВЕСТИТЬ. УЖ Я-ТО ЗНАЮ, КАК ОНО БЫВАЕТ…

Но сейчас он понял того старика. Билл поставил фигуру обратно на балку и лег на сено.

— ЗАХОДИ, КОГДА БУДЕШЬ ПРОБЕГАТЬ МИМО. Билл Двер снова уставился в темноту.

Сон… Прячется где-то рядом. Чтобы неожиданно выпрыгнуть и застать жертву врасплох. Он мужественно боролся со сном. Его разбудил громкий вопль госпожи Флитворт. Билл аж подскочил. К вящему его облегчению, крик все длился и длился.

С треском распахнулась дверь амбара.

— Билл! Спускайся скорее. Он сбросил ноги на лестницу.

— ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

— Что-то горит!

Они выбежали через двор на дорогу. Небо над поселком ярко алело.

— Скорей!

— НО ЭТО ВЕДЬ НЕ У НАС.

— Он коснется всех! По соломе пламя распространяется как сумасшедшее.

Они добежали до слабого подобия городской площади. Таверна уже вовсю полыхала, и соломенная крыша стремилась к звездам миллионами искр.

— Почему все стоят? — прорычала госпожа Флитворт. — Есть ведь насос, ведра, все прочее… Почему люди не думают головой?

Рядом с ними началась какая-то потасовка. Двое завсегдатаев бара пытались удержать господина Лифтона, который рвался обратно в дом. Он что-то отчаянно кричал.

— Девочка еще там, — сказала госпожа Флитворт. — Я правильно его поняла?

— ДА. Пламя закрыло все верхние окна.

— Но ведь должен быть какой-то выход, — огляделась по сторонам госпожа Флитворт. — Может, где-то есть лестница…

— НАМ НЕ СЛЕДУЕТ ЭТО ДЕЛАТЬ.

— Что? Но мы должны. Должны попробовать. Там же живые люди!

— ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ, — возразил Билл Двер. — ВМЕШАТЕЛЬСТВО В СУДЬБУ ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА МОЖЕТ УНИЧТОЖИТЬ ВЕСЬ МИР.

Госпожа Флитворт посмотрела на него так, словно он рехнулся.

— Это еще что за чепуха?

— Я ХОТЕЛ СКАЗАТЬ, ЧТО КАЖДЫЙ УМИРАЕТ В СВОЕ, НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ.

Некоторое время она молча смотрела на него, а потом размахнулась и влепила ему звонкую пощечину. Лицо Билла оказалось более твердым, чем ожидалось. Госпожа Флитворт вскрикнула и сунула пальцы в рот.

— Ты покинешь мою ферму сегодня же, Билл Двер, — мрачно проворчала она. — Понятно?

Она развернулась и побежала к насосу.

Кто-то догадался принести багры, чтобы стащить с крыши горящую солому. Госпожа Флитворт организовала людей, они подняли лестницу к окну спальни, но пока один из мужчин лез туда, накрывшись влажным одеялом, концы лестницы тоже загорелись.

Билл Двер смотрел на огонь.

Он достал из кармана золотой жизнеизмеритель. Пламя окрасило стекло в красный цвет. Билл убрал измеритель обратно в карман.

Часть крыши провалилась в дом.

— ПИСК.

Билл Двер посмотрел под ноги. Крошечная фигурка в мантии прошагала между его ног прямо в охваченный пламенем дверной проем.

Кто-то что-то кричал о каких-то бочках с бренди.

Билл Двер снова достал из кармана жизнеизмеритель. Шорох песка заглушал рев пламени. Будущее перетекало в прошлое, причем прошлого было гораздо больше будущего, но только сейчас он заметил, что кроме этого… было еще и настоящее!

Он осторожно опустил измеритель в карман.

Смерть знал, что вмешательство в судьбу отдельного человека может уничтожить весь мир. Он знал об этом. Это знание было неотъемлемой его частью.

Но для Билла Двера оно ровным счетом ничего не значило.

— БУДЬ Я ПРОКЛЯТ, — сказал он. И шагнул в огонь.

— Библиотекарь, это я! — орал Сдумс в замочную скважину. — Я, Ветром Сдумс!

Он снова забарабанил в дверь.

— Почему же он не отвечает?

— Не знаю, — ответил голос за его спиной.

— Шлеппель?

— Да, господин Сдумс.

— А почему ты за моей спиной?

— Должен же я за чем-нибудь быть, господин Сдумс. Страшилы всегда за чем-нибудь прячутся.

— Библиотекарь! — снова заорал Сдумс и принялся барабанить в дверь.

— У-ук.

— Почему ты меня не впускаешь?

— У-ук.

— Мне нужно кое-что посмотреть.

— У-ук у-ук!

— Ну да, конечно. Ну и что с того?

— У-ук!

— Но это нечестно!

— Что он говорит, господин Сдумс?

— Не хочет меня впускать, потому что я мертвый!

— Обычная история. Именно об этом постоянно твердит Редж Башмак.

— А еще кто-нибудь разбирается в вопросах жизненной силы?

— Ну, остается госпожа Торт. Правда, она несколько странноватая.

— А кто такая госпожа Торт? — Но потом до него дошел смысл последней фразы. — Странная? И это говоришь ты, страшила?

— Вы никогда не слышали о госпоже Торт?

— Никогда.

— Полагаю, ее не слишком интересует магия… В любом случае, господин Башмак говорит, что мы просто обязаны серьезно с ней побеседовать. А еще он говорит, что она эксплуатирует мертвых.

— Каким образом?

— Она медиум.

— Правда? Хорошо, пойдем поговорим с ней. Кстати… Шлеппель?

— Да?

— Несколько жутковато все время чувствовать твое присутствие за спиной.

— На открытом пространстве я очень нервничаю, господин Сдумс.

— А не мог бы ты притаиться за чем-нибудь другим?

— Что вы предлагаете, господин Сдумс? Сдумс немного подумал.

— А вдруг получится? — тихо произнес он наконец. — Если, конечно, я найду отвертку.

Садовник Модо стоял на коленях и обрабатывал георгины, когда услышал за спиной ритмичный скрип и глухие удары, как будто кто-то пытался двигать тяжелый предмет.

Он обернулся.

— Добрый вечер, господин Сдумс. Вы все еще мертвый, как я погляжу.

— Добрый вечер, Модо. У тебя очень красиво все получается.

— Кто-то двигает за вами дверь, господин Сдумс.

— Да, я в курсе.

Дверь осторожно пробиралась по дорожке. Поравнявшись с Модо, она немного повернулась, словно человек, переносивший ее, постарался спрятаться за нею от садовника.

— Ну, знаешь, как говорится… У нас всегда должен быть запасной выход, — пояснил Сдумс.

Он неловко замолчал. Что-то было не так. Он не понимал, что именно, но ощущал возникшую неправильность, как чувствуют фальшивую ноту в сыгранном оркестре. Сдумс решил осмотреться.

— Во что это ты складываешь сорняки, Модо? — спросил он наконец.

Модо бросил взгляд на стоявший рядом с ним предмет:

— Хороша, верно? Нашел рядом с компостной кучей. Моя тачка сломалась, и тут я нашел это…

— Никогда не видел ничего подобного, — перебил его Сдумс. — И кому пришло в голову делать из проволоки такую большую корзинку? Да и колесики слишком маленькие…

— А катается неплохо, — пожал плечами Модо. — Удивительнее всего то, что кто-то ведь ее выбросил! И кому в голову могла прийти мысль выбросить такую полезную штуковину, а, господин Сдумс?

Сдумс смотрел на тележку и никак не мог избавиться от ощущения, что тележка тоже смотрит на него.

— Может, она сама сюда приехала? — услышал он вдруг собственный голос.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒