[55]Отсылкакпесне Sometimes It Snows in April 11 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 24Следующая ⇒

Когда он замолк, Эрика выдохнула:

– Вау. Ты...

– Совсем не умею петь.

– Да нет. Это правда...

– Ужасно. Правда, ужасно звучало. Будто медведь на ухо наступил. Пропел как кот по весне. Даже хуже глухого.

Эрика расплылась в улыбке. Потом рассмеялась.

– Я тоже не оперная певица.

– Обещаю больше не повторять.

– Да нет, зачем. – Она пожала плечами. – Приятно знать, что не всё в твоём теле идеально.

Он резко посмотрел на неё, и Эрика покраснела.

И тогда что-то изменилось между ними. Да, они всё также сидели на своём месте, он всё ещё приходил в себя... Боже, после того как перерезал себе горло... А она отходила от другого потрясения. Но что-то в воздухе между ними неуловимо поменялось.

И страха там точно не было.

Может, ей следовало держаться стратегии поедания сыра и простого общения? Потому что сексуальное напряжение между ними в эту секунду? Заявляло о сногсшибательном сексе на одну ночь, и, учитывая, что она и так сошла с ума... то не могла придумать, почему это – плохая идея.

Эрика снова посмотрела в его горячие, прикрытые ресницами глаза.

– Знаешь, какая ещё есть строчка в этой песне? – спросил Бальтазар низким голосом.

– В песне? – повторила она как попугая, не сводя глаз с его губ.

Бальтазар наклонился к ней, обдавая её запахом своего изумительного одеколона, который он умудрился нанестив какой-то момент, и поражая голыми мускулами.

– В последнем припеве есть строчка «Ты не можешь всегда получать то, что хочешь»...

Не делай этого, твердила рациональная её часть. Словно она заполняла какой-то бланк, не просто ознакомившись с вспыхнувшим между ними влечением, но и поставила галочку напротив вопроса, который он даже не озвучил...

– Что ты получаешь всё, что тебе нужно, – закончила она, затаив дыхание.

Глава 21

Родители Нэйтабез какого-либо изящества бежали по длинному белому коридору, под шорох одежды и охваченные паникой. Они держали друг друга за руки, словно только это не позволяло ужасающей волне унести их прочь, их глаза и рты были широко распахнуты, словно они кричали. Они буквально олицетворяли ужас.

Рэйвин не представили никому из них. Но в этих обстоятельствах всё и так было очевидно.

С её точки обзора–сидя на кафельном полу поджав под себя ноги – она смотрела, как они проносятся мимо. Они не посмотрели на неё. Казалось, они её даже не заметили. У них был всего один приоритет... но Рэйвин всё равно хотела вскочить на ноги и обнять эту пару. Сказать, что ей очень жаль и что в произошедшем была и её вина.

Может, если бы она не попыталась помочь тому человеку на земле?

Что, если...

Изменив положение затекшего тела, Рэйвинподтянула колени к груди и устроила на них подбородок. Родители Нэйта неслись в больничную палату в конце коридора. Перед закрытой дверью собрались члены Братства Чёрного Кинжала тяжеловооруженной и свирепой группой. Она была знакома не со всеми, но узнала Брата Рэйджа со светлыми волосами и голубыми глазами, и Брата Бутча в его официальном костюме, а не в облачении воина. Были ещё несколько... А ещё её двоюродный брат Сэвидж.

Когда мужчина и женщина спешно скрылись в палате Нэйта, Сэвидж снова посмотрел на неё, и Рэйвин мысленно воспроизвела дорогу в это подземное медицинское учреждение, от мгновения как Нэйт задрал свою кофту... потом упал на тротуар... и она наконец закричала и бросилась к нему.

Мужчина у двери в клуб «Одуванчик», который рухнул наземь, который, как она решила, был ранен, захотел им помочь. Но она заморозила его на месте и изменила его воспоминания... а потом она увидела проехавшую мимо машину. И ещё одну. На другой стороне улице люди застыли на месте, их тела подались вперёд, словно они были готовы рвануть с низкого старта.

Тогда она всё остановила.

Всё в Колдвелле.

Всех людей и вампиров, грызунов и змей. Автомобили, грузовики, велосипеды. Дым больше не поднимался из труб, вода не кружила в водостоке. Никто не охал, не ругался, не шептал.

Все застыли.

Кроме неё и Нэйта. И тех, кого она исключила из картины по запросу.

Дрожащими руками она обыскала его карманы, нашла телефонное устройство и навела экран на его лицо. Когда система распознавания приняла запрос, Рэйвин вошла в список избранных контактов, радуясь тому, что Нэйт научил ее пользоваться телефоном. Первый звонок она сделала его приемному отцу Мёрдеру. Когда включилась голосовая почта, она попыталась дозвониться до его матери. Тоже самое.

Третьим был Шули. Также голосовая почта.

А Нэйт тем временем судорожно пытался сделать вдох. А потом поник.

Слава Богу, на четвёртый номер ответили, голос пожилого мужчины поприветствовал ее, мужчина представился ФритцемПерлмуттером.

Она не знала, кем был этот мужчина, но через пять минут после звонка появилась огромная, как корабль на колёсах, машина.

Человек в свободных одеждах синего цвета и Брат Вишес выскочили из фургона и подхватили Нэйта. Она вместе с ними забралась в салон и села в сторону, когда Брат Рэйдж появился, чтобы сесть за руль.

Когда они выехали на главную дорогу, Рэйвин расколдовала Колдвелл. Бросив взгляд в лобовое стекло, она увидела, как люди вышли из стазиса. На их лицах мелькало удивление, но у неё не было сил на изменение их воспоминаний. Им просто придется как-то принять то, что они увидели... и когда они подойдут к мужчине у дверей клуба, он подтвердит, что да, была стрельба, и ранили бродячего пса, но животное убежало.

На этом всё.

На пути в это учреждение, Рэйвинбоялась говорить, особенно пока с Нэйтом делали столько всего... трубки, пластырь, подключенная аппаратура. Мужчины быстро обменивались словами, но она не слышала звуков, не понимала язык.

В дороге прошла целая жизнь, хотя судя по красным цифрам на часах наверху шкафа с инструментами со стеклянными дверьми – всего семнадцать минут. Когда они прибыли в пункт назначения, огромный медицинский фургон остановился. Распахнувшиеся двойные двери открыли обзор на лес, ароматы сосны и земли наполнил салон, вытесняя запах крови и духоту. Когда Нэйта, лежавшего на столе с колесами, вытащили из фургона вместе с пикающем оборудованием, проводами и трубками, Рэйвин вышла следом.

Из замаскированной двери в кургане вышел мужчина с очками в роговой оправе и в белом халате. Женщины в белой униформе шли за ним. Появились Братья.

А также Сэвидж.

Её кузен бросился к ней, обнимая, и Рэйвинобрушилась на него, судорожно рассказывая, что произошло, хотя это было уже неважно. Значение имела всего одна пуля. Она и то, что произошло дальше.

Сначала сотрудники в униформе занесли Нэйта в стальную коробку. Потом за ними последовали она, Сэвидж и Братья, некий механизм опустил их вглубь земли.

Они были так добры к ней, эти воины. И ощущая их сочувствие, так противоречащее их оружию и защитной одежде, она, наконец, разрыдалась, вжимаясь лицом в грудь Сэвиджа, как в их детстве...

Когда умерла её пони, съев ту траву. Потерялся её кот.

И были убиты её родители.

И вот она сидит здесь на кафельном полу, в лабиринте коридоров, наполненных запахом лимона, и с закрытыми белыми дверями, и жалела, что вышла из клуба именно в тот момент. Если бы она немного подождала... когда Нэйт предложил уйти или перед тем, как перешагнуть порог.

Одно мгновение всё изменило. Проблема в том, что невозможно сказать, какой миг станет решающим, и их много, так много в жизни смертных....

Приглушённый крик донёсся из палаты через закрытую дверь как шоковая волна, тела братьев покачнулись, кто-то накрыл рукой лицо, кто-то горло. Кто-то положил поверх сердца.

За чем последовало рыдание матери.

Ужасное, режущее слух рыдание из-за закрытой двери.

Он умер. Рэйвин не нуждалась в подтверждении.

Когда слезы покатились по щекам, Рэйвин тоже положила на них ладони в попытке взять себя в руки, обуздать ужас, осознать, как спонтанный вечер в городе превратился в трагедию, меняющую жизни.

И тогда это произошло.

Из-за леса Братьев с широкими спинами, сквозь скорбь, наполнявшую воздух, Сэвидж медленно повернул голову в её сторону.

В его взгляде пылали эмоции, когда он посмотрел вдоль пустого коридора на неё.

Что ты хочешь спросить у меня? – подумала Рэйвинс разбитым сердцем в груди,

Но... она и так это знала.

Глава 22

Одиночество для коллекционера никогда не было тяжкой ношей.

Порой ты просто хочешь побыть наедине со своей коллекцией, тебе нужно это особенное время.

Сегодня была не такая ночь.

Прогуливаясь вдоль полок с одеждой, Девина чувствовала себя одинокой, слишком одинокой, и ничто, ни ее новый жакет из букле от «Шанель», ни старые покупки не заполняли эту пустоту. Обычно стяжательство производило иной эффект.

Что хуже? Ей не хотелось купить что-то еще. Значит, пристрастие к шоппингу тоже ее подводило.

Она не сразу осознала, что тревожит ее... или, может, ей потребовалось время, чтобы принять суть проблемы: ее снова отверг мужчина. Мужчина, который на дух ее не переносил настолько, что перерезал себе горло, чтобы избавиться...

Нет, все было куда печальней. Этот ублюдокБальтазар убил себя, чтобы спасти желанную женщину, и Девина оказалась лакмусовой бумажкой, показавшей, насколько сильно для него важна та дешевка. Он ненавидел Девину, но был готов застрять с ней в Аду на вечность, просто чтобы защитить свою маленькую Мисс Детектив Убойного Отдела.

Это откровенное оскорбление, серьезно.

В голове просто не укладывалось. Ну, хорошо, она могла быть редкостной тварью, но не настолько же она плоха.

Окей, ладно. Вероятно, что настолько.

Но она же была ходячим сексом и могла хорошо обращаться со своим любовником. Если это играло ей на руку. Поэтому – ну что за?

Остановившись перед длинными платьями, Девина потянула за белое, которое надевала, проникнув в голову Бальтазара в его коматозном сне после обильного кровотечения. Шелк был девственным, гладким и холодным в ее руках, и ей нравилось, как красный лак на ногтях смотрелся на белом полотне. Как кровь на пушистом облаке.

Подняв голову, Девина посмотрела вдоль вешалок, мимо своих деток.

Книга была пришпилена к стене, удерживаемая невидимыми канатами. Чертов фолиант храпел, обложка колыхалась от ритмичного урчания, страницы под ней тихо шелестели.

Шумно выдохнув, Девина ощутила, как у нее поникли плечи. Она не могла продолжать в таком духе, когда мужчины постоянно отодвигали ее в сторону ради так называемых «вариантов получше». Отказы рождали в ней комплексы. К черту желание быть чьим-то приоритетом. Ее даже не рассматривали как альтернативу.

– Пожалуйста, – прошептала она пораженно. – Прошу, помогли мне обрести настоящую любовь.

Ежу понятно, что этого никогда не случится, если она будет действовать только своими силами...

Обложка распахнулась, потом снова опустилась, словно Книга проснулась. Потом Книга села, смотря обложкой на нее, а не паря в горизонтальном положении в воздухе.

Но Девина сильно не радовалась. Зная Книгу, вредный фолиант заказывал тайские блюда в «Убер Еда». Или офисное кресло. Черт, если бы она могла понять, что творится в её голове.

Раздалось покашливание, а потом страницы вроде как облизнули свои же края. Встряхнувшись в последний раз, как птица, расправляющая свои пёрышки, ужасная мерзкая обложка широко распахнулась.

Страницы начали перелистываться.

Девина моргнула пару раз. Потом отпустила платье и шагнула вперед, в сторону пергамента, шелестящего сначала в яростно-быстром темпе, а сейчас уже с замедлением. И что очень странно: страниц было перевернуто больше, чем их изначально было в переплете. Впрочем, Девина всегда считала, что в этом томе их было бесконечное количество...

Листание прекратилось.

Страницы застопорились как вкопанные.

– Не будь так жестока, – Девина выразительно посмотрела на Книгу. Её слова подразумевались как угроза, но вышла жалобное взывание ко всему лучшему, что было в Книге. Если такое в ней вообще имелось.

Когда том больше не шелохнулся, оставаясь неподвижным, Девина перестала дышать и наклонилась вперёд.

Первое, что она увидела, надпись красивым рукописным подчерком «Любовные Чары для Прекрасного Демона».

Глаза Девины наполнились слезами.

– О, прости, что веду себя как сука.

Одна из страниц поднялась и погладила ее по щеке, ловя слезинку. Потом Книга обмякла, словно и ей надоело сражаться с Девиной и проявлять сопливые эмоции.

– Верно. – Девина, шмыгнув, вытерла нос. – Итак, что у нас есть.

Словно она собиралась потушить мясо и проверяла, все ли ингредиенты были в ее шкафу.

Ее глаза снова увлажнились от слез, когда она прочитала вслух:

– Если добросовестно следовать всем пунктам, эти чары дадут заклинателю настоящую любовь за то, какой он есть на самом деле, в нем будут любить все, даже зло.

Протянув руку, Девина погладила страницу.

– Спасибо, моя добрая подруга.

Книга сопливо шмыгнула в ответ, верхний правый угол фолианта колыхнулся.

– Итак... что мне нужно, – пробормотала Девина, возвращаясь к чтению.

***

– Что тебе нужно, Эрика?

Балз задал свой вопрос, который вел к очевидному ответу. Но вот в чем дело: ее тело и так уже с ним. Он чувствовал запах ее возбуждения, и даже если его подводил нюх – а это не так – все было очевидно по тому, куда был обращен ее взгляд.

Он хотел, чтобы она смотрела на него так до конца их жизней.

В ее взгляде было не просто одобрение... казалось, она хотела прикоснуться к нему. Попробовать его на вкус.

И вот так сюрприз, Балзне мог не ответить на ее сексуальную нужду. Даже если в секретном гараже Братства было также романтично, как и в автомагазине, сам он едва стоял на ногах, и не было ни одной удобной горизонтальной поверхности, он все равно был готов...

– Скажи мне, – прошептал он. – Что тебе нужно?

Ее взгляд снова остановился на его губах, Эрика словно ласкала их своими губами, сделала метафорический пробный укус... и тогда он понял, что возьмет ее. «Да» горело в ее жадном взгляде, в повороте ее тела, в ее охрененном запахе.

Когда Эрика сделала глубокий вдох, он хотел продолжить говорить, если так ей будет проще...

– Мне нужно, чтобы ты меня отпустил, – выдохнула Эрика хрипло. – Пожалуйста.

Балз прикрыл глаза. И отчаянно надеялся на то, что у него получилось скрыть свою реакцию. Это был не гнев, это было разочарование... и не потому, то ему не дадут шанса накрыть ее тело своим, войти в нее, подарить ей лучшие оргазмы в ее жизни. Больше всего он был разочарован самим собой. Как обычно.

– Знаешь, – пробормотал он, качая головой. – Я на самом деле устал от воровства.

– Есть и другие профессии, – ответила она сухо. – Можешь попробовать бухгалтерию. Официально трудоустроиться. Только не иди в преподавание, учитывая в каком поле твояэкспертность. Некоторые вещи лучше не передавать следующему поколению.

Балзулыбнулся уголками губ. Потом снова помрачнел.

– Я не хочу больше воровать. По крайней мере, у тебя. Хватит.

Снова посмотрев ей в глаза, он вошел в ее разум и высвободил все скрытые воспоминания. Все до единого.

Эрика резко охнула и потом сосредоточилась на пространстве между их лицами, судорожно моргая. И когда она, наконец, посмотрела на него, казалось, она снова оценивает его внешность... и то, что она видела, не играло ему на пользу.

– Я была права, – сказала она. – Ты забрал мои воспоминания.

– Скорее поставил заплатки.

– Каким образом?

Балз прокашлялся.

– Это как опустить несколько переключателей на материнской плате. Человеческий мозг – это электрический проводник, поэтому нужно лишь перенаправить потоки.

– Но... как...

Эрика снова уставилась в пространство так, будто пыталась вывести число Пи с точностью до трех миллионов знаков после точки – точнее, запятой – а ему была ненавистна сама ситуация в целом. Полный отстой, со всех сторон.

Поднимаясь на ноги, Балз полностью замотался ниже пояса в простыню – потому что, сверкая задницей, он не добавит себе очков в глазах Эрики – и подошел к огнеустойчивому ящику размером с широкоформатный ТВ экран. Он был подвешен на стене и с обычным замком без меди, поэтому нужно было просто открыть его, чтобы увидеть...

– Добро пожаловать на оружейную выставку, – сказала Эрика сбивчиво.

– Черт возьми, я только что об этом подумал. – Он оглянулся через плечо и увидел, что Эрика тоже встала. – Я хочу убедиться, что ты должным образом вооружена, прежде чем отпустить тебя.

Когда он повернулся к пистолетам, расставленным на стойках, инстинкты сообщили, что Эрика подошла к нему... и, Боже, как он хотел оказаться в другом мире, где ей не пришлось бы вооружаться, а ему не нужно было обеспечивать ее пулями. Изучая коллекцию пистолетов, автоматов и крупнокалиберного оружия, Балз выбрал два девятимиллиметровых, и взял в довесок пару обойм.

– Вот, – сказал он, протягивая ей оружие. – Кобуры нет, но, по крайней мере, один ты пристроишь в свою.

– Я не могу взять это оружие.

– Придется. Выброси в реку завтра утром, если хочешь, мне плевать. Но если ты уходишь, я не выпущу тебя без возможности постоять за себя.

Когда она просто посмотрела на него, Балз кивнул.

– Ты сказала, что хочешь, чтобы я тебя отпустил. Что я и делаю.

Вложив пистолеты ей в руки, он растолкал обоймы по ее карманам и неуверенной походкой пересек гараж, подойдя к боковой двери для пешеходов. Рядом с выходом был еще один ящик с оружием. Открыв его, Балз взял случайную связку с ключами. Проверив пульт, он убедился, что модель обычная и ничем не примечательная.

Инкогнито, подумал Балз. Лучше всего не привлекать к себе внимания.

Прочная дверь на улицу была с медным засовом, но ключи прятали на верхнем наличнике. Открыв прочный механизм, Балз толкнул дверь. Когда холодный, пахнувший речной тиной воздух ворвался в гараж, Балз оглянулся через плечо.

Эрика стояла там, где он ее оставил, перед арсеналом военной части, держа по пистолету в руке, и с неуклюже расфасованными обоймами в карманах. Посмотрев на нее с расстояния, он заметил пятна крови на ее одежде, а еще грязи и пыли. Ее брюки были помяты, а на щеке он видел царапину.

Она выглядела так, словно у нее выдалась очень долгая тяжелая ночь.

Он хотел бы остаться с ней, даже без секса. Ему бы хватило простой возможности обнимать ее.

– Тебя осмотрели? – спросил он. – В фургоне скорой помощи?

– Да. – Эрика посмотрела на себя. Потом подошла к нему. – Я не ранена. Ничего серьезного. Я не знаю, что произошло со мной.

Балз шумно выдохнул. Снаружи грузовик тормозил на ретардере[47], шипение было на грани комфортного для ушей. Боже, он хотел одного – закрыть гребаную дверь, запереть на замок, обвешаться оружием и стоять на посту, охраняя ее сон.

Ну, а дальше что?

– Ты просто так позволишь мне уйти? – спросила Эрика.

– Ты здесь не пленница.

– А как же мои воспоминания? – Она подняла руку, словно хотела прикоснуться к виску... но потом осознала, что держит пистолет. – Они все вернулись. С... с нашей первой встречи. Из коллекционной комнаты, в которой убили Герба Камбурга. Вы с другим солдатом стояли над книгой. Над очень старой книгой, которая впоследствии пропала.

– Ага.

Когда больше он ничего не добавил, Эрика покачала головой.

– Почему? Почему ты оставляешь мне мои воспоминания?

– Потому что они твои.

– Тогда зачем изначально их забирал?

– Думал, что так будет правильно. Оказалось, что нет. Прости.

Эрика отвела взгляд.

– Ты мне почти ничего не рассказал. Ничего не объяснил.

– И поэтому ты можешь свободно уйти. Чем меньше ты знаешь, тем больше у тебя свободы и тем меньшая опасность тебе грозит.

Если он, конечно, сможет удержать этого демона подальше от Эрики.

Когда они оба замолчали, где-то на улице проревели сирены. Потом послышалась пара вскриков, но издалека.

Он протянул ей ключи от автомобиля.

– Десятилетняя «Хонда». Серебряная, чёрный салон. Ты умеешь управлять механикой?

– Да, – ответила Эрика отрешенно.

– Она прямо перед зданием, в одном доме отсюда. Я присмотрю за тобой, пока ты не сядешь. – С чувством опустошающего сожаления Балз посмотрел на её лицо, прекрасно понимая, что видит её в последний раз. – Прощай, Эрика...

– Я буду тебя искать, ты же понимаешь. – Она прокашлялась и расправила плечи. – Я должна выполнять свою работу, а ты по ту сторону закона. Всё, что произошло этой ночью, не повлияет на мои должностные обязанности.

– Я знаю. И, слушай, это не имеет значения, но те часы?

– Которые из Коммодора?

– Да. Так вот, я украл их у этого парня, и отнес в трейлер торгаша. За них я забрал пять тысяч семьсот семьдесят четыре доллара. Я отнес деньги к «Приюту для животных имени Святого Роха». Позвони им и спроси, что было в мешке, который я оставил на столе их администратора, Ванды Трумэйн. Она обнаружила деньги на следующее утро. Женщина запомнила этот случай, причин достаточно, но главная из них – потому что она могла поклясться, что закрывала дверь накануне вечером, и не могла понять, как кто-то смог пробраться туда, учитывая, что ночью по коридорам курсирует дежурный персонал.

– Хочешь сказать, что ты – Робин Гуд?

– Нет, я говорю, что я украл у богатого мудака, который изменял своей жене и обращался с ней как с предметом искусства, который можно купить, а потом повесить на стену и навсегда забыть. А потом я передал вырученные на чёрном рынке деньги приюту для животных, который пытается заботиться об изувеченных людьми и брошенных собаках и кошках.

– Как Робин Гуд.

– И мне за это не стыдно.

Эрика снова прокашлялась. Кашель для нее как нервный тик.

– Сколько раз ты это делал?

– С моего появления в Колдвеллле? Или в принципе в течение жизни?

– Либо-либо. Можно оба варианта. – Она смахнула волосы с лица. – Я не знаю.

– Я всегда это делал. Это мой врождённый талант – проникать в тщательно охраняемые помещения, и что-то нужно делать с присвоенным. Мне ни к чему это барахло.

– Так для тебя это игра?

– Просто способ поддерживать навыки на уровне. И нельзя иметь шесть грёбаных часов в сумме превышающей стоимость чьего-нибудь дома. – Балз покачал головой. – Повторюсь, я никогда не извинюсь за всё, что сделал.

– И ты не остановишься, ведь так?

– Нет. Вырученные деньги всегда направлены туда, где в них больше всего нуждаются.

Он посмотрел ей в глаза, но без агрессии. Скорее хотел подчеркнуть, что говорит правду, и она вольна судить сама.

– Знаешь, – сказала Эрика тихо, словно её коллеги из ОПК могли их подслушать. – На твоём месте я бы тоже ни о чем не жалела.

Балз улыбнулся.

– Спасибо за понимание.

Но потом она перешла на свой командирский тон.

– И всё равно, это противозаконно. И даже если украденные тобой вещи застрахованы, это не преступление без жертв, пусть владельцы и получат возмещение.

– Мне всё равно не стыдно.

– Это неправильно.

– Мне плевать. Это обеспечивает едой голодных людей и животных. Даёт беспризорным ночлег. Напуганным – убежище.

– Настоящая добродетель не бывает с оговоркой.

– А у воров могут быть свои принципы... Хм, эй, это наша первая ссора?

Эрика моргнула... А потом попыталась сдержать улыбку.

– Я бы сказала спор, а не ссора. – Потом она свела брови вместе. – И, серьёзно, ты вот так меня отпустишь? Что скажут твои приятели?

– Не думай оних. Они не станут тебя искать. Как и я. Эрика, в этом ты можешь мне верить.

Она открыла рот, но он в последний раз проник в её разум. Не трогая её воспоминания, Балз вместо этого сделал ей подарок: он поместил в её голову чёткую уверенную мысль о том, что ей никогда ни в коем случае не стоит появляться возле этого гаража, и ни за что не стоит вести расследование того, что она увидела, услышала или сделала этой ночью...

Введённая в транс, Эрика просто смотрела на него, её взгляд был расфокусированным, губы чуть приоткрыты, тело в состоянии равновесия.

Идеальная возможность поцеловать её.

Но он и так много взял у неё без разрешения.

И сейчас между ними был положен конец всему.

Всему.

Глава 23

А Сэвидж всё стоял в другом конце коридора и смотрел на Рэйвин.

Пока Братья вокруг него в чисто мужском стиле выражали скорбь, их сильные лица были напряжены, глаза блестели от влаги, но без слез на щеках, Сэвидж повернулся к ней и не сводил с неё глаз, с молчаливыми требованием действовать, которое звучало подобно крику.

Открыв линию связи между их разумами, она произнесла в голове Сэвиджа: Я ненавижу себя за то, что сотворила с тобой.

Он покачала головой из стороны в сторону. Было ли это отрицание, или же он говорил, что это неважно... но по ту сторону закрытой двери за его спиной, раздавались рыдания мамэн, проникая в их уши и с тяжестью оседая на сердце.

Как она могла не отозваться на такое горе?

Тело Рэйвин начало двигаться без сигнала от мозга её ногам – встать ступнями на пол и руками придержаться за чистые голые стены, когда она будет подниматься. Когда она выпрямилась, в голове мелькнула абсурдная мысль поправить одежду, и, сделав это, Рэйвинпыталась проигнорировать красные пятна в тех местах, где она прижимала к себе Нэйта, сидя на тротуаре перед клубом.

Она как в тумане шагала вперёд.

Фокусируясь только на Сэвидже, коридор исчез в периферийном зрении, как и окружавшие мужчину воины. Остался только её дорогой двоюродный брат, единственный член её семьи, единственный свидетель того, кем она когда-то была.

До того, как пережив насилие, она обрела настоящую силу.

Когда Рэйвиностановилась перед ним, Сэвидж сказал низким голосом:

– Ты должна спасти его.

Было ли дело в её появлении возле кузена посреди напряжённого разговора, но все братья перевели на неё взгляд. Повернулись к ней. Посмотрели, прищурившись.

– Спаси его, – повторил Сэвидж под плач в палате.

Рэйвин опустила голову. Она бы скрыла ото всех это откровение... и снова подумала, что ей следовало исчезнуть в ту же ночь, как она встретила Сэвиджа. Когда убедила его, что жива, у неё не осталось причин пребывать в этом месте и в этой эпохе.

– Назад дороги не будет, – сказала она тихо. – Тебе это известно.

– Мне плевать, им тоже. Просто верни его, если Нэйт умрёт, мы потеряем ещё двоих этой ночью.

Когда Рэйвин посмотрела на дверь, Братья не стали спрашивать или возражать, словно им не нужно было что-то понимать, чтобы согласиться с Сэвиджем. Но она прекрасно понимала, что с неё спросят, если что-то пойдёт не так.

И, может, в этом весь смысл. Казалось, что в этой трагедии виновата она, и сейчас она хотела всё исправить. Но то, что она могла предложить, не пройдёт без последствий, и Рэйвин не знала, что для неё было тяжелее: бездействовать... или сделать то, на что она была способна...

И опять её тело приняло решение прежде, чем разум сформировал команду. Ноги пошли вперёд, шаг за шагом. И проходя через толпу мужчин, она чувствовала себя ивой среди могучих сосен, но разница была в том, что воины расступились, пропуская её.

Рэйвин наблюдала, как протягивает руку и открывает дверь.

По ту сторону двери взгляду предстала сцена скорби над мёртвым телом, живые склонились на молодым мужчиной, а Нэйт лежал бездыханно на стальном столе в свете ламп. Всё трубки и провода, с которыми его транспортировали, всё ещё были на нём, но оборудование молчало, не было пиканья, мигания индикаторов на экранах. На полу рядом со столом валялись комья окровавленных бинтов, полиэтиленовые упаковки. Также были лужи крови.

Целители отчаянно пытались спасти ему жизнь, подумала Рэйвин, отмечая другие детали.

Нижняя часть тела Нэйта была укрыта синей простыней. Его грудь была покрыта засохшей кровью и чем-то оранжевым. Его глаза были закрыты, а рот приоткрыт, а его волосы... выглядели также, как и при жизни.

Мужчина с очками и в белом халате первым посмотрел на неё и прокашлялся в официальном жесте.

– Я вынужден попросить вас покинуть помещение.

Мë рдер, приёмный отец Нэйта, оглянулся. Вытерев красные глаза, он хрипло сказал:

– Всё нормально. Она его друг. Проходи, попрощайся...

Его покинул голос, поэтому мужчина просто махнул рукой, приглашая её.

Мамэнне отвела взгляд от своего сына. Она просто стояла возле него, держа руки на его плече и предплечье, а слезы падали на его остывающее тело.

– Мне очень жаль, – прошептала Рэйвин.

– Ты сделала все, что могла, – сказал отец. – Ты вызвала помощь и дала ему единственный шанс.

– Вы позволите мне воскресить его?

Мамэн вскинула голову, на её лице читалось отчаяние.

– Что здесь происходит? – требовательно спросил целитель. – Мне вызвать охрану...

– Ш-ш, – перебил его Мë рдер. – Милая…он ушел. Слишком поздно.

– Нет, не поздно. – Когда Брат нахмурился и хотел было возразить, и тем самым ещё сильнее разбить сердце своейшеллан, Рэйвин быстро заговорила: – Вы разрешите мне помочь ему?

Мë рдер прокашлялся.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒