Глава пятая

Снова прошлое

В школе ничего необычного не случилось. Эдмунд наблюдал, как Джулио собрал свои вещи и запер комнату.

– Я тебе еще нужен? – поинтересовался Эдмунд, когда они уже вышли на улицу.

– Я не знаю, – ответил Джулио. – Я чувствую, что все меняется, но еще не знаю, что мне нужно. – Мне нужна новая скрипка, подумал он, глядя на футляр, который держал в руках. Внутри лежали одни обломки. Но в этом‑ то Эдмунд ему не поможет, ведь так?

А почему нет?

А как насчет этого чужака внутри него, который умеет делать такие странные вещи? Может быть, он мог и сам себе помочь?

– Ну, если я тебе понадоблюсь, звони. Мне пора домой, – сказал Эдмунд.

– Спасибо тебе большое.

Эдмунд потрепал его по плечу и исчез.

Когда Джулио вернулся домой, мамы еще не было. Он сел за пианино и посмотрел на часы, которые мама специально поставила на крышку, чтобы напоминать ему, когда можно играть на пианино, а когда нельзя. Полшестого. Он потревожит миссис Хопкинс, соседку справа. Но он ведь не каждый день это делает, да и закончит к шести, так что она потерпит.

Пальцы его вспомнили песни, которые он сам не сразу и узнал. Пока руки наигрывали мелодию, мысли где‑ то витали.

Что же с ним произошло?

Он все еще восстанавливал в памяти все события, а его руки заиграли Прелюдию си минор Рахманинова, большую, темную пьесу. В его исполнении эта музыка напоминала раскаты грома.

Что же случилось?

– Ух ты. Мне нравится этот шум, – подумалось ему. Нога соскользнула с педали, и музыка зазвучала громче и громче. Что‑ то в ней нарастало, пока он совсем не утонул в океане звука. Он играл ее слишком громко, не обращая внимания на все пометки пианиссимо. Музыка обрушилась на него, как прибой, накрыла волной и поглотила его, смывая все мысли и тревоги.

Кто‑ то тряс его за плечо.

Он так резко дернулся от неожиданности, что свалился с табурета. Он лежал на полу и глядел, бестолково моргая, на столь же напуганную миссис Хопкинс.

– Я не хотела пугать тебя, – сказала она. Ее лицо было белым, как полотно. – Просто ты так громко играл.

– Извините. Должно быть, я увлекся.

– У тебя новое пианино? – Она осмотрела черную полированную крышку, все такую же старую и поцарапанную, потускневшие медные педали, ярко блестевшие только на концах, где их касались его ноги. – Как тебе удалось извлечь из него такие новые звуки?

– Что? – спросил Джулио. Тем временем он сел, потирая ушибленный затылок. – Что вы имеете в виду?

– Оно звучало как оркестр.

– Джулио? – позвал мистер Марино, сосед с первого этажа. Он зашел в квартиру, поскольку миссис Хопкинс, видимо, оставила дверь открытой. – Конечно, замечательно, что юноша увлечен классической музыкой, Джулио, но разве я не говорил тебе, что нельзя включать проигрыватель на такую громкость?

– Проигрыватель, шмоигрыватель, – проворчала миссис Хопкинс. – Мальчик сам устроил весь этот шум на пианино.

«Кто все эти люди? »

«Это соседи».

– Уважаемая леди, никто не может извлекать такие звуки из обычного пианино, – сказал мистер Марино.

– Может быть, он подключил синтезатор, – предположила миссис Хопкинс. Она наклонилась и заглянула под клавиатуру. – Наверняка. Хотя здесь ее нет. Джулио?

– Да?

– Как ты все это сделал? – Она подняла крышку пианино и уставилась на струны. – Где синтезатор?

– Должен признать, что мне, как ни странно, хочется услышать конец пьесы, – сказал мистер Марино и направился к маленькому магнитофону, который мама подарила Джулио на шестнадцатилетие, больше года назад. – Кто дирижировал? – спросил он, открывая крышку. Уставившись в пустой магнитофон, он недоуменно спросил. – Как? Так там не было пленки?

– А я что вам говорила? Это мальчик сам, – сказала миссис Хопкинс. – Почему вы никогда меня не слушаете, Эмиль?

– У нас что, вечеринка? – спросил чей‑ то новый голос.

Джулио взглянул в сторону двери. Там стояла маленькая смуглая женщина, державшая огромные сумки с продуктами.

«А это кто? »

«Моя мама».

«Мама? » Кто‑ то, не он сам, стал ворошить воспоминания. «А, мама». Джулио поймал себя на том, что смотрит на свою мать с каким‑ то незнакомым ему чувством влечения и страстного желания.

«Наверное», – подумал Джулио. Лет с двенадцати он сторонился объятий, стеснялся их. Но время от времени, когда никто не видел, он мог постоять спокойно и дать себя обнять. Сейчас он встал и направился к двери.

– Мам, давай я возьму сумки.

«А что это такое? » – спросил чужак внутри, уставившись на покупки.

«Еда».

«Еда? Расскажи мне. Покажи. Дотронься до нее. Сейчас».

«Прекрати это».

Джулио забрал сетки у матери.

– Еще в машине остались, – сказала она. – Так у нас вечеринка?

– Похоже, ты как раз закупила все для вечеринки, – сказал Джулио.

– Конечно. Я же готовлю угощение на завтрашний день рождения у Ларсенов. А ты мне помогаешь, не забыл?

Ах да, он и забыл, что взялся за эту работу. А как же встреча в зачарованном доме?

– Джулио? – одновременно сказали миссис Хопкинс и мистер Марино.

– Что ты натворил на этот раз? – спросила мама.

– Я играл на пианино слишком громко. Я увлекся на минутку, вот и все, – ответил Джулио. Он прошел в кухню, поставил сумки на стол и вернулся.

– Ничего страшного, – сказал мистер Марино. – Но теперь ты должен доиграть до конца.

– Мне надо сходить за сумками, – ответил Джулио, протискиваясь мимо него.

В дверях он задержался и крепко обнял мать. Через мгновение ее оцепенение прошло, и она тоже обняла его. От нее так вкусно пахло яблочным шампунем, кулинарными запахами и каким‑ то собственным пряным ароматом. И в самой форме объятий было что‑ то, чего он раньше не замечал, какое‑ то сложное уравнение, которое знал тот чужак внутри него. Оно промелькнуло у него в голове, но исчезло, прежде чем он успел уловить его. Ему хотелось стоять так и обниматься с матерью час, два, но он сделал над собой усилие и выпустил ее.

– О, Джулио, – пробормотала она, вопросительно заглядывая в глаза.

– Эй, парень, давай‑ ка, возвращайся и покажи, что ты делал! – сказал мистер Марино.

– Продукты могут растаять, – ответил Джулио. Он проскользнул мимо матери и кинулся вниз по лестнице. Он надеялся, что к тому времени, как он вернется, соседи уже уйдут.

«Что это ты делал? И вообще, кто ты такой? »

«Кто я? » – спросил голос сам себя, пока Джулио доставал сумки из багажника машины. «Уже не тот, кем был, – решил он. – А что это за запах? »

Джулио поставил сумки на землю и достал из одной из них грейпфрут.

«Это – …» – Джулио надкусил корку и взвыл от горького вкуса и брызнувшего кислого сока.

«Прекрати! »

«Но он так вкусно пах», – жалобно отозвался голос.

«Не делай больше ничего, не спрося разрешения! »

– Джулио? – мама положила руку ему на плечо. – С кем это ты разговариваешь? С тобой все в порядке?

– Нет, – ответил он, а голос в это время сказал: «Ее рука такая теплая и мягкая. Ах…»

Джулио продолжал:

– Со мной сегодня кое‑ что случилось, и теперь я сам не свой.

– Не хочешь рассказать мне?

Из них четверых, приходящих в зачарованный дом, только Джулио рассказывал матери о призраке и магии. Она волновалась за него и за Сьюзен. Джулио не был уверен, что мать верила тому, что он говорил, но она ни разу не усомнилась вслух и не возразила. Она говорила, что ей приятно, что он посвящает ее во все это. И что бы они ни делали, раз это облегчает жизнь Сьюзен и вроде бы не вредит Джулио, то она не имеет ничего против.

– Наверное, хочу, – неуверенно сказал Джулио. Ах, если бы он знал, кто у него там внутри, и чего он хочет.

– Давай отнесем сумки наверх. Я купила мороженое для пунша с колой. Надо положить его в морозилку. – Она взяла одну сумку, он подхватил остальные.

Миссис Хопкинс все еще не ушла. Она стояла, скрестив руки на груди. Когда они вошли, она сказала, хмурясь:

– Я хочу, чтобы мне объяснили.

– Джорджия, нам и вправду надо вместе заняться ужином. Давай поговорим об этом в другой раз, – сказала мама Джулио.

– Хуанита, я знаю, какая ты скользкая. Если я сейчас отступлюсь, то уже никогда не узнаю, что происходит.

– Как ты можешь так говорить!

– Сколько раз мы уже заговаривали об этом? Перестань уклоняться от разговора, Хуанита. Скажи мне сейчас.

– Как я тебе расскажу, если сама еще не знаю, что происходит? Иди домой, Джорджия. И вообще, мне кажется, что тебе лучше этого не знать.

Миссис Хопкинс еще больше нахмурилась, потом что‑ то пробормотала и, хмыкнув, удалилась.

«Соседи? Соседи – это хорошо? »

«Иногда», – подумал Джулио. Большинство жильцов их дома были пенсионерами. Миссис Хопкинс раньше присматривала за Джулио до возвращения матери с работы. Она давала Джулио первые уроки игры на пианино. Мистер Марино позволял ему играть со своими кошками, давал почитать книги и учил играть в шахматы и покер. Остальные жильцы тоже помогали ему, учили его, угощали газировкой летом и горячим шоколадом зимой. Они давали ему работу: посылали в магазин за продуктами, платили за то, что он ухаживал за цветами и кошками, пока они бывали в отъезде. Он любил их всех и был счастлив жить рядом с ними. Вот только никто из них не выносил шума.

Он прошел вслед за матерью на кухню. Они вместе разобрали сумки и убрали продукты.

– Ну, так что же ты мне расскажешь? – спросила мама.

– Меня сегодня похищали, – сказал Джулио.

– Что? – спросила она, резко повернувшись и широко раскрыв глаза.

– Послушай, – сказал он и постучал себя по груди. – Со мной все в порядке. Просто этот колдун заявился в школу и похитил меня.

– Это шутка?

– Нет.

Она еще некоторое время смотрела на него. Потом коснулась его плеча, провела по щеке.

– Так, ладно. И что же дальше?

– Он отвез меня в домик где‑ то в горах. Там был еще один колдун. Этот человек начал расспрашивать меня о моих друзьях. Я не хотел отвечать, и он наложил на меня заклятье.

Мать внимательно взглянула ему в лицо. Она положила пакет с апельсинами и буханку хлеба, которые только что достала из сумки. Потом взяла руки Джулио в свои, отвела его к столу, усадила на стул, сама села напротив.

– Рассказывай.

– Он выгнал меня из моего тела, мама. Выкинул и посадил кого‑ то другого вместо меня.

Она сжала его руки и наклонилась к нему.

– Какой ужас, – выдохнула она, – о господи, какой ужас!

Джулио на мгновение отвел взгляд.

– Я попал в ад, как мне кажется.

«Это был ад? » – мысленно спросил он.

«Может быть. Это был мой дом. Это все, что я видел, пока не попал сюда».

– Ты видел это место? С тобой все в порядке?

– А ты знаешь это место, о котором я говорю, мама?

– Много мест можно назвать адом. Я никогда не бывала ни в одном из них, но слыхала. Когда я была маленькой, я училась на бруйю, курандеру, Джулио. Разве я не рассказывала тебе об этом? Нет, наверное. Но меня оттолкнула некромантия.

Джулио выпрямился и уставился на нее.

– Как только мой наставник научил меня видеть тени, они стали мерещиться мне повсюду, – продолжала она. – Я не хотела так жить, поэтому бросила все это. Мне кажется, что теперь ты столкнулся с тем же самым. Но тебе придется самому делать свой выбор. – Она снова сдавила его руки, потом отпустила. – Так, значит, ты побывал в аду. А сейчас все нормально?

– Не знаю. Я попал в один сплошной ночной кошмар, но мне удалось выбраться с помощью моих друзей. Когда я вернулся в свое тело, тот, другой, который был там, быстро сбежал. Мне кажется, что кое‑ что от него все еще во мне.

Она отмахнулась и перекрестилась. Прищурив глаза, она спросила:

– Это он заставил тебя откусить грейпфрут?

– Это он играл ту пьесу, о которой они говорили.

– И это он меня обнимал, так?

Джулио кивнул. Некоторое время она смотрела в потолок, задумчиво постукивая пальцами. Два раза она тяжело сглотнула. Руки ее сжались в кулаки. Наконец она спросила:

– Я могу поговорить с ним? – В ее голосе звучал металл.

Джулио прикусил губу.

«Ты поговоришь с ней? » – мысленно спросил он чужака.

«Конечно».

– Давайте, – сказал Джулио им обоим.

– Эй ты, который внутри моего сына. Как тебя зовут?

– Я не могу назвать тебе свое имя. Это было бы глупо. – Его голос звучал совсем как у Джулио, а вот слова и акцент были немного другими. Как мама поймет, что этот чужак на самом деле существует?

– Придумай себе какое‑ нибудь имя, – сказала она.

– Табаско.

Хуанита вздрогнула и рассмеялась.

«Как ты это выдумал? » – подумал Джулио.

Потом посмотрел на стол и увидел там баночку с соусом Табаско, которую они еще не успели убрать.

«Ты умеешь читать? » – спросил Джулио у двойника.

В голове у него возникла картинка, как чужак удобно располагается у него в мозге, как в уютном кресле. «Здесь столько полезных вещей, которыми я могу пользоваться, – сказал чужак. – Умения, воспоминания, знания».

«Для чего использовать? » – В этом‑ то и была суть вопроса.

«Для чего угодно, что нам взбредет в голову сделать дальше», – мысленно ответил Табаско.

«Нам? Хм». – Джулио подумал, может ли он доверять этому существу.

– Чего ты хочешь от моего сына? – спросила мать Джулио.

– Я просто хочу остаться здесь и не возвращаться назад, – ответил чужак. – Я не хочу больше жить в аду.

– Так, значит, ты никуда и не уходил? Я‑ то думал, что Натан выгнал тебя, – сказал Джулио.

На мгновение повисла тишина.

– Не знаю, – сказал Табаско. – Мне и вправду показалось, что меня вытащили и прогнали. Я потерял тебя. Но как только ты попал сюда, я снова очнулся. Но я уже не целый. Всего стало меньше: я менее злой, менее подлый, менее голодный, менее сильный, – он потрогал свой бицепс, повел плечами, дотронулся до щеки. – Я теперь в твоей форме. Я это знаю. Я уже не я, но я и не стал полностью тобой.

– А те вещи, которые ты заставлял меня проделывать: водяное лезвие, зеленое пламя, эта музыка.

Табаско ждал.

– И что с ними? – спросил он наконец.

– Как тебе это удалось?

– Что это за вещи, сын? – спросила Хуанита.

Джулио поднял руку и посмотрел на нее. Он согнул указательный палец, вспомнив, как из него вырвалось лезвие, которое разрезало магические путы, и зеленое пламя, которое исцелило порез на руке Таши. «Ты можешь делать такие вещи, когда пожелаешь? » – спросил он.

«Конечно. Хочешь, чтобы я сделал это прямо сейчас? »

«Не знаю».

«Эй, смотри». – Джулио смотрел, как поднялись обе его руки. Он потер большими пальцами все остальные, и из них вырвались цветные языки пламени: зеленые, оранжевые, синие, красные, желтые.

– Прекрати! – крикнула Хуанита.

Джулио потер ладони, и огни исчезли.

– Ничего не испортили, – сказал Табаско. – Просто для красоты.

– Так ты что‑ то вроде дьявола? Демон?

– Может быть.

– Что ты задумал сделать с моим мальчиком? Ты хочешь причинить ему вред?

– Ему вред? Ему – моему дому? – Табаско поглубже внедрился в кожу, мышцы, органы, вены и артерии, добрался до мозга костей Джулио. Он растекся по извилинам его мозга. – Конечно же, нет. Я сделаю все, чтобы мы оставались в безопасности.

– Даже не вздумай хоть как‑ нибудь обидеть моего мальчика, – заявила Хуанита. – Только попробуй что‑ нибудь сделать ему, и я припомню все, что знаю о вашем брате и о том, как вами управлять. Понятно?

«Она действительно может что‑ то нам сделать? »

«Она никогда не врет. Если только дразнит. Но сейчас она не дразнит», – подумал Джулио. Он никак не мог решить, чью сторону принять. Его матери, которая хочет защитить его? Он хотел быть в безопасности. Или же этого незнакомца внутри него, предлагающего такие способности и силу, о которых он так давно мечтал? Он не мог объединиться с Табаско против своей матери. А вот с ней против Табаско? Он надеялся, что ему и не придется этого делать. – «А ты хочешь причинить кому‑ то вред? »

«Я? – Джулио почувствовал, как мысли Табаско заметались цветными огнями, пока наконец не стали гореть ровным белым пламенем. – О, да. Тому, кто вызвал меня и управлял мною. О, да. Я бы навредил ему, если бы мог».

– Джулио!

Джулио моргнул. Он почувствовал запах горящего дерева и увидел, что кухонный стол начал дымиться там, где лежала его ладонь. Он отдернул руки и посмотрел на дымящиеся черные отпечатки рук на белой столешнице.

– Прости. – Он посмотрел на свои ладони: они были нормальными.

– Кто из вас извиняется? – спросила мама.

– Это я, Джулио. Я спросил у него, хочет ли он навредить кому‑ нибудь, и он сказал, да, тому человеку, который управлял им. Это тот самый незнакомец, который выбил меня из моего тела. Ни мне, ни тебе он вреда не желает.

Глаза Хуаниты загорелись черным огнем.

– До того человека я сама хочу добраться.

Несколько секунд она и Табаско в полном согласии смотрели друг на друга с одинаковой яростью. Хуанита отвернулась первой. Она осмотрела обгоревший стол и сказала:

– Красиво получилось. Можешь сделать так по всему краю?

Джулио нахмурился и спросил у двойника.

– Конечно, без проблем. Но будет ли это практично? Я бы мог просто закрасить заново. – Он провел пальцами по обгоревшим отпечаткам. Они были глубокими и неровными.

– Сделай узор, и мы покроем его лаком. Эй, Табаско, может, ты станешь дизайнером по мебели. Походим по дворовым распродажам по субботам. Посмотрим, что можно купить подешевле. Переделаем вещи и будем продавать их в салоны и галереи.

– Ладно. – Джулио улыбнулся и облокотился руками на стол. Теперь, когда он внимательно наблюдал, он почувствовал, как в его ладонях зажегся огонь и они въелись в дерево. Он даже чувствовал вкус угольков, приятный, с древесным дымком. Он двигался вдоль кромки стола, экспериментируя: то сгибая ладони, то растопыривая пальцы. Пока наконец не сработала пожарная сигнализация.

Услышав ее пугающий писк, Табаско раскаленными руками зажал уши. На мгновение Джулио ощутил жгучую боль и запах паленых волос. Потом внутри что‑ то шевельнулось, и боль исчезла.

– Глупая штуковина, – сказала Хуанита. Она влезла на стул, сняла крышку с аппарата сигнализации и вынула батарейку. Писк прекратился.

«Если мы собираемся жить в таком виде, нам нужна какая‑ то защита», – подумал Табаско. По всем открытым участкам кожи Джулио пробежали зеленые огоньки, потом защекотало под рубашкой и под брюками.

– Что ты делаешь? – спросила Хуанита.

Рука Джулио поднялась как бы сама собой. Из нее вырвалось пламя цвета сосновой хвои и обволокло Хуаниту. Сначала она закричала. Но потом взглянула на свои мерцающие руки сквозь завесу зеленого пламени и удивленно произнесла:

– Совсем не больно. Что это?

– Защита. Так я не обожгу тебя по ошибке, – сказал Табаско. – Огонь – это моя сущность, а здесь он действует сильнее, чем там, откуда я пришел. Этот мир гораздо более хрупкий. – Рукой Джулио он прочертил в воздухе какие‑ то знаки, и огонь пропал. Он дотронулся до уха, потрогал опаленные кончики волос. – Я еще многого не знаю.

– В следующий раз, когда соберешься сделать что‑ нибудь подобное, скажи мне. Ладно? – попросила Хуанита. – Я хочу успеть сказать «нет».

– Хорошо, – согласился Табаско.

А Джулио сказал:

– Контроль импульсов – не его сильная сторона.

– Ради бога, – взмолилась Хуанита. – Научи его этому в первую очередь.

– Я постараюсь, – ответил Джулио.

– Поцелуй меня, – попросил Табаско.

Хуанита наклонилась и быстро поцеловала его. Она и сама удивилась. А Табаско дотронулся до этого места на щеке и улыбнулся ей.

Джулио обжаривал сэндвичи с сыром, а Хуанита делала салат с латуком, зелеными перцами, тертым сыром, томатами, красным луком и семечками подсолнуха.

«Что это за запахи? » – спросил Табаско, наклоняясь поближе к сковороде и вдыхая аромат поджаренной хлебной корочки и плавящегося сыра чеддер.

«Не лезь пока. Это ужин. Очень скоро ты уже сможешь это попробовать».

«Я хочу сейчас! » – Он влез рукой в сковородку и отломил кусочек сэндвича.

– Ой! – взвыл Джулио по привычке, тряся рукой, прежде чем понял, что не чувствует никакой боли. – Ух ты!

«Дай мне. – Табаско затолкал сэндвич в их рот. – Мммм… Вкусно! »

Джулио потрясли привычный вкус жареного хлеба и плавленого сыра, приятное тепло, чувство удовлетворения от пережевывания пищи и того, как она скользит по пищеводу. Во всем его теле появилось ощущение восторга.

– И что дальше? – спросила Хуанита.

Табаско схватил остаток сэндвича.

– Перестань, – сказал Джулио. – Положи назад.

– Я хочу еще.

– Положи назад и больше никогда не хватай!

– Я умираю от голода.

– Джулио?

Джулио стоял с бутербродом в руке и прислушивался к бурчанию в желудке. Интересно, и давно он ему сигнализирует?

– Мам, извини, – сказал он и доел бутерброд. Каждый укус был столь же восхитителен, как первый. Джулио мог поручиться, что Табаско уже раздумывает, что бы еще такого съесть.

Мать наблюдала за ним.

– Извини, – сказал Джулио напоследок, облизав пальцы. – Он не очень‑ то слушается, а я вдруг так сильно проголодался. – Он уложил на сковородку второй приготовленный сэндвич. – «Не вздумай взять этот, – мысленно велел он. – Это для мамы».

– Ужасные манеры, – сказала Хуанита.

– Я знаю. Извини.

– Ты ведь влез в раскаленную сковородку. Дай взгляну на твою руку.

Джулио протянул руку, и мать осмотрела ладонь, потом перевернула ее и взглянула на тыльную сторону. Она, хмурясь, посмотрела на Джулио.

– Наверно, то зеленое пламя сделало так, что я не обжегся.

– Со мной это тоже сработает? – Она протянула руку к сковородке, поднесла ее ближе, еще ближе, пока наконец не дотронулась до нее. Она подождала несколько секунд, потом отняла руку и взглянула на невредимый палец.

– Чудеса, – сказала она.

– Мне нужна еще пища, – сказал Табаско, положив одну руку на живот.

– Неужели? – спросила Хуанита.

– Я умираю от голода, – ответил он.

Она взяла лопатку и перевернула сэндвич.

– Сядь за стол, – велела она.

Он сидел и рассматривал выжженные отпечатки на столе. Через минуту мать положила сэндвич на тарелку, поставила перед ним и дала вилку и нож.

– Табаско, нам надо соблюдать некоторые правила..

– Да, Мамачита.

Она прищурила глаза.

«Что ты говоришь…» – подумал Джулио. Он не называл так маму уже много лет.

«Не знаю», – мысленно ответил Табаско.

– Если ты не будешь придерживаться правил, люди подумают, что с тобой что‑ то не так. Они будут наблюдать за тобой, поджидая, когда ты сделаешь следующую ошибку. Будешь допускать много ошибок, и они не захотят водить с тобой знакомство, будут относиться к тебе как к изгою. Они могут даже вообще выжить тебя отсюда. Compendes?

– Si, Мамачита.

– Мы существа социальные. Нам надо жить в группах. Джулио уже знает все эти правила, Табаско. Слушайся его. Учи правила. Они нужны тебе, чтобы выжить здесь. Ты понял?

– Si, Мамачита.

– Начинай прямо сейчас. Ешь ножом и вилкой. Джулио покажет тебе.

– Хорошо. Давай, Джулио.

Джулио почувствовал, как Табаско ослабил контроль, и смог сам управлять руками. Он схватил нож и вилку и задержался на минутку, несмотря на урчание в желудке. Ему не нравилось это противостояние. Казалось, Табаско легко мог оттереть Джулио в сторону и вытворять с его телом что угодно. Очень хорошо быть неуязвимым для огня, и другие вещи тоже очень забавные, но…

«Пожалуйста, – мысленно взмолился Табаско. – Давай есть».

Джулио отрезал маленький кусочек и положил его в рот, впервые задумываясь над каждым движением, которое при этом совершал. Он тщательно прожевал и проглотил, прежде чем отрезать следующий кусочек. Он чувствовал, что Табаско наблюдает за всем этим так, будто от жевания зависит его жизнь. Полсэндвича они съели в полной тишине, наслаждаясь каждым кусочком. Джулио чувствовал, как насыщается: огненная сила вливалась в его руки и ноги, движения наполнились легкостью. Никогда прежде он такого не испытывал. Ему это нравилось, и он знал, что это все благодаря Табаско.

И все же… «Не думай, что я демонстрирую тебе хорошие манеры, чтобы тебе было легче освоиться», – сказал Джулио.

– Но ты именно это и делаешь.

– Нет. Это моя жизнь, а не твоя.

– Наша.

– Не ссорьтесь, – вмешалась Хуанита. – У вас хорошо получается. – Она отрезала сыр для третьего бутерброда. – Насколько вы голодны?

– Уже наедаюсь, – сказал Джулио, но доел остаток своего сэндвича. – Почему я так проголодался?

– Горение отнимает много энергии, – ответил Табаско. – Иногда получаешь ее обратно от того, что горит. Вот, например, стол отдал нам немного энергии. Но зеленое пламя, выходившее из меня, требует пополнения сил.

Джулио положил нож и вилку на пустую тарелку.

– Хочешь еще? – спросила Хуанита.

– Нет. Спасибо.

– Кто из вас это сказал?

– Я, Табаско.

– Я бы хотела, чтобы ваши голоса хоть немного отличались, так, чтобы я могла различать, кто говорит. – Она положила третий сэндвич на тарелку, села за стол и начала есть.

– Я могу это сделать, – сказал Табаско чуть более глубоким голосом, но Джулио его сразу перебил: – Нет, у нас будут проблемы, если это случится на людях. Лучше и не начинать.

Хуанита удивленно рассмеялась.

В дверь постучали.

Мгновение Хуанита и Джулио смотрели друг на друга. Потом Хуанита усмехнулась:

– Ручаюсь, это Джорджия пришла требовать ответа.

– Я открою, – сказал Джулио и встал из‑ за стола.

Он открыл входную дверь и столкнулся с серебристо‑ серыми глазами своего похитителя.

– Мам, – крикнул он, стараясь захлопнуть дверь. Он никак не мог отпустить ручку. Взглянув на нее, он увидел, как она быстро плавится у него в руках.

Мужчина прошел мимо него в квартиру.

– Ты поедешь со мной.

– Нет.

– Кто вы такой и что вам надо от моего сына? – спросила Хуанита с порога кухни. В руках она держала нож.

– Мам, звони Эдмунду, – сказал Джулио. – Это тот самый похититель.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒