Глава третья

Пятнадцать лет назад

В пятницу днем, когда остальные старшеклассники разъехались по домам на выходные, Джулио Ривера снова взялся за скрипку. Уже в десятый раз он пытался исполнить пьесу под названием «Головоломка Вильсона». Он откопал ее в сборнике произведений для скрипки, который приобрел за четверть доллара на распродаже. Это была замечательная пьеса с множеством тонких пассажей, хотя и не классическая. Мистер Ноа, учитель музыки Джулио, неодобрительно относился ко всему неклассическому, но Джулио. нравилась и такая музыка. И вообще, редко бывало так, чтобы, услышав какую‑ то мелодию, он не влюблялся в нее.

Смычок никак не хотел его слушаться, и все переходы каждый раз звучали одинаково. Наконец у него получилось. Он сыграл пьесу от начала до конца так, как ему хотелось. Смычок двигался как надо, и мелодия заплясала в воздухе, да так заразительно, что ему самому захотелось потанцевать. И как это мистеру Ноа может не нравиться такое? Джулио решил обязательно сыграть ему это. В один прекрасный день мистер Ноа сдастся.

Ладно, пора бы заняться настоящими упражнениями. Джулио взял смычок и сыграл долгую чистую ноту. Закрыв глаза, он прислушался к ней. Он придал плавность и изящество своим движениям, когда снова провел смычком по струнам, и на всем протяжении звук оставался чистым и правильным.

И только когда звук стих, в наступившей тишине он почувствовал, что за ним кто‑ то наблюдает.

Он не слышал, чтобы дверь в класс открывалась. Обычно она издавала протяжный звук, соль, когда кто‑ нибудь входил или выходил. Он знал, что некоторые люди могут входить и выходить из комнаты, не пользуясь дверями. Кто же был здесь сейчас? Один из его друзей, кто обладал такой способностью? Или кто‑ то другой, незнакомый?

Он нахмурился, потом поднял смычок и стал играть Латинский вальс, которому научила его мать, когда он только начинал играть на скрипке. Это одна из немногих пьес из ее детства, которая нравилась им обоим. Он настолько хорошо знал ее, что мог играть не задумываясь. Что незнакомец успел увидеть, прежде чем Джулио понял, что за ним наблюдают? Джулио вел очень осторожную жизнь, в нем было очень много чужих секретов. Один из его лучших друзей был колдуном, другой – привидением. А двое остальных обладали способностями, о которых никому другому не рассказывали. Он знал о них, но никому не говорил. Он признавал право на тайну.

Мышцы шеи у него застыли.

Он открыл глаза. Обычно в музыкальном классе после уроков никого не было, кроме Джулио. Мистер Ноа дал Джулио ключи, чтобы он мог приходить сюда, когда ему захочется. Зачастую Джулио не мог репетировать в маленькой квартирке, где он жил вместе с мамой, – слишком много соседей и слишком тонкие стенки. Он мог заниматься в зачарованном доме, но многие инструменты, на которых он играл, находились здесь.

У двери стоял пожилой мужчина. У него были короткие седые волосы. В его блеклых глазах был какой‑ то особый жар, а расплывающиеся черты лица были неестественно застывшими. Он стоял, скрестив руки на груди.

Джулио его не знал. В голове у него зазвучала пьеса «Запри дверь после того, как серебро уже украли». Все это вызывало неприятные предчувствия.

Джулио опустил смычок и спросил:

– Я могу вам чем‑ то помочь?

– Я уверен, что можешь, – ответил мужчина. Его басовитый голос звучал очень мелодично, в минорном ключе. – Как мило, что ты это предложил.

– Так что я могу для вас сделать? – спросил Джулио, а в голове мелькали мысли: что это за человек? Может, его послал мистер Ноа?

Нет, мистер Ноа не знаком с людьми, которые могут входить в комнаты, не пользуясь дверями. Или просто Джулио не знал, что у него могут быть такие знакомые.

– Ты можешь поехать со мной, – сказал незнакомец. В его голосе звучал приказ.

Ноги Джулио понесли его к двери.

– Подождите! – воскликнул Джулио и оглянулся через плечо на свои вещи. Учебники, тетради, парочка шоколадных плиток, любимые ручки и карандаши, музыкальный альбом с незаконченными сочинениями, его свистульки и ложка, а также задание по английскому языку, которое он, уходя домой, должен был занести в кабинет мистера Орли. И футляр от скрипки. Надо, по крайней мере, убрать скрипку в футляр. Это была особая скрипка, и мистер Ноа доверил ее Джулио. Этим доверием Джулио дорожил больше всего в жизни.

Он не мог все это так бросить.

Но ноги его не слушались и продолжали идти.

Джулио сидел на заднем сиденье автомобиля, уставившись в седой затылок водителя. Мелодия, звучавшая сейчас у него в голове, выражала какую‑ то меланхоличную покорность. Он держал смычок так, чтобы конский волос ни с чем не соприкасался, а скрипка лежала у него на коленях. Когда Джулио уже в третий раз задал свой вопрос, мужчина произнес:

– Сиди тихо, сынок.

Джулио потерял дар речи. Вопросы все еще вертелись у него на языке, но произнести их он уже не мог.

Заднее и боковые стекла в машине были тонированными, и Джулио ничего не видел сквозь них, но он смотрел через лобовое стекло, запоминая, когда мог, дорожные знаки и выбирая ориентиры. Если в будущем ему придется совершать побег, то эти знания очень пригодятся.

Мама будет очень волноваться. А кто‑ нибудь еще забеспокоится? В ближайшее время вряд ли. Его друзья знали, что он собирался позаниматься в музыкальном классе после уроков и не придет к ним в зачарованный дом. До завтра они и не рассчитывают его увидеть.

Они оставили город позади и поехали по дороге, ведущей в горы, которую Джулио не знал. Мили пролетали одна за другой. Да, долго придется идти домой, если ему удастся освободиться от этого человека.

Наконец, они свернули на узкую асфальтированную дорожку. Справа совсем близко подступили горы, слева стеной стояли сосны. В песне, все время звучавшей у Джулио в душе, появились нотки отчаяния. Если он будет двигаться пешком, а этот человек на машине… Ладно, можно ведь броситься бежать через лес, и на машине его нельзя будет преследовать. Хотя он не очень хорошо ориентируется в лесу и обязательно потеряется. Он даже не знает, как устраиваться на ночлег, А если пойдет дождь, как он защитит скрипку?

С другой стороны, если бы раздобыть ключи от машины…

Мужчина припарковал машину перед каменным домом. Вокруг него теснились темные сосны, а дорожки перед крыльцом были посыпаны гравием.

– Вылезай, – сказал мужчина, и его глубокий голос звучал дружелюбно, но в то же время властно.

Джулио удалось уберечь смычок и скрипку, когда его тело само отреагировало на приказ, прозвучавший в голосе незнакомца. Это уже маленькая победа.

– Заходи в дом.

Он вошел за ним следом в чужой, незнакомый дом и оказался в темной, но вполне обычной гостиной. В камине горел огонь, а рядом стояли удобные кресла. Когда за Джулио закрылась входная дверь, в комнату вошел юноша, примерно одного с Джулио возраста, черноволосый и желтоглазый. Он казался бледным и торжественным.

– Учитель, кто это? – Незнакомец улыбнулся.

– Одно из слабых звеньев в той золотой цепи, которую мы ищем, – ответил он. – Смотри, ученик. – С этими словами он повернулся к Джулио и сказал: – Садись, малыш.

Джулио сел, мужчина устроился напротив. Его серебристые глаза смотрели настороженно.

– Вот теперь, – сказал он, – ты можешь отвечать на вопросы. Расскажи мне о своих друзьях.

Джулио понял, о ком его спрашивали. Внутри него все похолодело. Так, значит, он был слабым звеном в цепи друзей? Теперь его переполнил гнев. Он не знал, как сопротивляться магическому принуждению, но он будет сопротивляться.

– Говори.

– Спайк Мак Тавиш, мы с ним познакомились еще во втором классе. Я тогда занял его любимое место. Он побил меня, и мы стали друзьями. Не настоящими, правда, потому что мне не нравятся те, кто бьет других. Я не видел Спайка уже года два. Лили Онслоу. Я ее знаю с детского сада. У нее огромная коллекция чучел. Ее любимое…

– Стоп.

Джулио сидел, держа в руке смычок, а скрипка лежала на коленях. Он знал, что он более чувствителен к звуку, чем другие люди. Он наслаждался звуками, но и страдал, попадая к ним в зависимость. Он уже сталкивался с людьми, которые получали власть над ним благодаря красивому голосу, и он ненавидел себя за это. Его друг Эдмунд тоже может им управлять, но никогда не делает этого специально, и, если его одернуть, тут же останавливается. Насколько далеко простирается власть этого мужчины над ним?

Джулио взглянул на второго, совсем мальчишку. Старший называл его «учеником», Они работали вместе.

Юноша молча смотрел на него. Джулио понял, что искать помощи у него бесполезно.

– Не об этих друзьях, – сказал похититель. Но, прежде чем он успел отдать следующий приказ, Джулио поднес скрипку к плечу и провел смычком по первой струне. Потом взглянул мужчине в глаза. Какая мелодия подойдет для такой ситуации? «Очень далеко»? «Спускай свору»? «Одинокая волынка»? Он начал играть «Одинокую волынку», быструю и живую.

Мужчина откинулся на спинку стула и, прикрыв глаза, стал слушать. Юноша же, наоборот, наклонился вперед, пристально глядя на Джулио.

Доиграв мелодию, Джулио опустил смычок. Незнакомец казался изумленным. Неужели сработало? Но ведь Джулио не владел никакой магией, насколько он знал.

– Спасибо за приятное знакомство, – сказал Джулио, поднимаясь. – Я, пожалуй, пойду. – И он сделал два шага в сторону двери.

– Остановись, – сказал мужчина. – Сядь на место.

«Черт», – подумал Джулио, повинуясь приказу.

– Ты знаешь, о каких друзьях я говорю, – сказал незнакомец. – О тех, которые связаны с зачарованным домом. Расскажи мне о них.

Натан, призрак; Эдмунд‑ колдун; Сьюзен, умевшая разговаривать с домами, и Дейдра, честная и верная, и почти такая же обыкновенная, как сам Джулио. Ему не хотелось рассказывать о них человеку, который выкрал его из школы и увез бог знает куда, не предупреждая и ничего не объясняя.

– Расскажи мне, – повторил мужчина, наклоняясь вперед. Его голос манил, от звука этого голоса мальчика бросало в дрожь.

Джулио открыл рот, но тут же закрыл его. От усилия он сдавил гриф скрипки так, что чуть не сломал ее. Нет. Я не буду. И вы не можете заставить меня.

– Нет, – сказал он. – Нет.

Его наполнило ликование. Если я смог устоять перед этим, то я и с остальным справлюсь, правильно? Я могу встать.

Он вскочил на ноги и снова направился к двери.

– Стоять! – крикнул мужчина.

Ноги Джулио застыли, а вот тело и руки продолжали двигаться. Он так далеко наклонился вперед, что рухнул, придавив собой скрипку. Это была скрипка мистера Ноа, его любимая, а не дешевая поделка, на которой Джулио учился играть до того, как перешел в старшие классы и повстречался с мистером Ноа. Тот был увлечен музыкой почти так же, как и Джулио.

И теперь Джулио обманул доверие мистера Ноа.

Джулио сел, поднял черный гриф скрипки с невредимыми колками, взглянул на разбитый корпус, медового цвета снаружи и с бледным неполированным деревом внутри. Струны все еще удерживали гриф и корпус вместе, но что толку! Он ощупал обломки дерева, провел пальцем по краю отверстия. Это уже никак не склеить.

Слезы хлынули у него из глаз. Абсурд какой‑ то! Ему семнадцать, а он плачет. Хотя на самом деле он ощущал внутри комок гнева, да такой, что ему было трудно дышать. Он оглянулся и посмотрел на мужчину.

– Всему виной твоя глупость, – сказал тот.

Джулио вскочил.

– Нет, – закричал он, прижимая скрипку к груди.

На какой‑ то момент его охватило чувство вины, когда он подумал, что все это из‑ за него. Но разве он просил похищать себя из класса, не дав даже убрать скрипку в футляр? Нет. Из глаз его лились слезы. Никогда в жизни он еще не был так зол.

– Сядь, – сказал мужчина уже в третий раз.

– Нет.

Мужчина взмахнул рукой и произнес несколько слов. Джулио обнаружил, что ноги сами несут его к креслу. Он сел.

Потом взглянул на другого юношу. Тот пристально смотрел на него, как хищная птица на мышь. Джулио, стыдясь, утер слезы. Может, он и не мог противиться приказам незнакомца, но он не собирался показывать свою боль тем, кому до этого нет дела. Гнев жег его изнутри. Ему удалось унять слезы.

– Расскажи мне о своих друзьях! – Теперь в голосе незнакомца появились нотки злости.

Он теряет контроль. Джулио не раскрывал рта. В нем было столько злости и боли, что не осталось места для повиновения.

– Очень хорошо, – сказал мужчина. – Подумай немного.

Он взмахнул рукой три раза и произнес тяжелые леденящие слова. На полу, вокруг стула, на котором сидел Джулио, появились какие‑ то знаки: два концентрических крута в голубом пламени, а в кольце между ними неизвестные символы, начертанные кроваво‑ красным. Джулио почувствовал, что у него внутри все заледенело. Он крепче сжал гриф скрипки, но его рука будто онемела; он даже не чувствовал пальцев. Мужчина сделал еще один жест и добавил какие‑ то слова, еще более холодные и острые, как бритва.

И Джулио пропал.

Полная темнота, темнее слепоты. Жуткий холод, пронизывающий до костей. Какое‑ то время – тишина.

Потом появились звуки. Голоса, вой, крики и каждый – чистый, холодный поток эмоций: искреннего горя и сожаления, умопомрачающего ужаса, кипящего гнева. И каждый из них впечатывался в мозг и сердце Джулио.

Он был таким хорошим слушателем.

Потом возник гнус, норовящий впиться в глаза Джулио. Ему казалось, что глаз уже нет. Крохотные зубы вгрызались в мозг, и каждый укус причинял отдельную боль.

Он боролся. Он отмахивался от жалящего гнуса, пытался руками закрыть уши. Но его тела как бы не было с ним, и защититься было нечем. У него остались только слух, кожа, мозг и сплошная боль. Крики ужаса флейты, пронзительный визг скрипки в злости, гулкие удары барабана, ухающего гневом, бесконечная грусть виолончели и голоса других инструментов, которые он никогда не слышал, выражавшие чувства, от которых ему хотелось кричать и заламывать руки. Полный разлад и дисгармония. Глубокое отчаяние трубы, шелест ужасного стыда литавров, невыносимые крики пытки, боли и агонии. Джулио силился сделать из всего этого музыку, но хаос не хотел укладываться в мелодию. Каждая новая нота, каждый новый голос резал и пилил его, причем по‑ своему, в своем темпе.

Это становилось все сильнее и невыносимее.

Наконец он перестал бороться и пустил все это в себя. Стало еще больнее.

Он чувствовал, как его режут на куски. Ему нужна была помощь.

– Натан! – закричал он. Но никакого звука не последовало: у него не было рта.

Звук существовал где‑ то рядом. Он резал его.

Нужно было начать свою собственную песню.

Он мысленно произнес: «Натан». Получился какой‑ то писк. Он снова мысленно позвал его, стараясь отвлечься от всего, что причиняло боль.

– Натан! – Его крик перекрыл весь шум, он услышал, как его собственный тенор звучит посреди всей этой какофонии.

– Да?

Это голос Натана! Джулио собрал все свои силы:

– Натан!

– Кто это? Кто меня зовет?

Ниточка звука! Используя каждое слово как узел, Джулио подтягивал себя ближе к источнику, откуда шел голос. Это был единственный связный звук посреди хаоса.

– Натан?

– Что? Кто здесь?

Джулио вытягивал себя оттуда, куда его занесло, пытаясь вынырнуть на поверхность. Теперь он оказался совсем в другом месте. Крики стихли, и укусы прекратились. Теперь он висел в другой, более мягкой темноте.

– Натан, – снова позвал он и удивился, насколько чисто и ровно прозвучал его голос. Таким он его еще никогда не слышал. На какой‑ то момент он забыл обо всем, вслушиваясь в него.

– Джулио? Это ты? – В голосе Натана Джулио расслышал тревожные нотки.

– Нат, где я? Я ничего не вижу.

– Ты в моем доме, – сказал призрак. Голос его звучал красиво, но в нем чувствовалось опасение. – Что с тобой случилось?

– Я не знаю. Я… – Джулио потянулся вперед и коснулся лица Натана. – О господи, ты здесь. – Он чувствовал холодную кожу, трепет ресниц, скользнувших по его пальцам, потом дотронулся до носа и губ.

– Джулио, – сказал Натан. Джулио почувствовал, как при этом шевельнулись его губы. – Что ты делаешь?

– Я… – А что он делал? Ведь призрак был неосязаем. Как мог Джулио дотрагиваться до него?

– Извини. Я… м‑ м‑ м… просто это было так ужасно! – Он продвинулся вперед, прижался к призраку и крепко обнял его. Он не понимал, как такое может быть, но ему нужно было коснуться чего‑ то надежного.

– Извини. Прости меня, – бормотал он, прижимаясь еще крепче. Рукой он щупал ткань рубашки Натана, а щекой терся о его плечо. Тело призрака было твердым и холодным, но это была такая же плоть, как и у других людей.

– Мне было страшно. Прости. Я не могу… – Он никак не мог отпустить его. Что, если снова затянет туда, откуда он с таким трудом выбрался?

Но вдруг он заставляет Натана терпеть то, что ему было неприятно? Все равно Джулио не мог оторваться от него. Его охватила паника.

– Все в порядке, – сказал Натан почти спокойным голосом.

Натан, не шевелясь, стоял в его объятиях, словно якорь в темном хаосе моря.

Наконец Джулио успокоился и выпустил друга.

– Прости, – снова сказал он.

– Все в порядке, – повторил Натан, на этот раз чуть тверже. – Ты можешь мне рассказать, что произошло?

– Я не знаю. Почему я ничего не вижу? – Джулио протянул руку, погладил плечо Натана, потом потянулся дальше и дотронулся до стены. Обои показались ему живыми. Потом он с удивлением ощутил под ними ток энергии, вопрос, приветствие, тепло. Он толкнул руку глубже, и она будто погрузилась в теплую воду.

– Что это? – Джулио подошел поближе к стене, надавил на нее и прошел сквозь нее. Вокруг него сомкнулось приветливое тепло и зазвучали успокаивающе колыбельные.

– Эй, – сказал Джулио.

– Привет, мальчик, – ответил дом.

– Где я?

– В моей стене.

– Что? Как? – Он толкнул руку еще чуть дальше и почувствовал, что покинул уютное пристанище.

– А это воздух снаружи.

– Дом. Я не понимаю.

– Приди в себя, Джулио. Ты же призрак.

У Джулио все сжалось внутри. Призрак! Нет. Этого не может быть.

Или может? Как иначе он смог бы обнять Натана?

Если он умер, что ж, по крайней мере, это была легкая смерть. А дом – это гораздо лучше, чем какое‑ то другое место! Но…

– Дом, – прошептал он.

Чья‑ то рука ухватила Джулио и вытянула его из стены.

– Это не совсем так, Джулио, – сказал ему Натан. Джулио вцепился в его руку. – Я не думаю, что ты умер. Просто твое внутреннее «я» отделилось от твоего тела, вот и все. Ты можешь сказать, что с тобой произошло?

– Этот человек пришел ко мне в школу и подчинил меня. У него голос как у Эдмунда. Он мог заставить меня делать то, что ему надо, одним только словом. Он увез меня в своей машине в домик где‑ то в горах и начал расспрашивать о тебе и об остальных. А я не хотел говорить. Вот это мне не совсем понятно. Ведь он мог заставить меня делать что угодно. Он приказывал мне идти, и я шел, велел сидеть – и я садился. Но я не отвечал на его вопросы. Я чуть с ума не сошел.

– Хорошо, – сказал Натан, потом добавил: – Он уже знал кое‑ что, иначе зачем бы он похитил тебя? Что случилось после этого?

– Он сделал так, что я сломал скрипку мистера Ноа. Я пытался уйти оттуда, а он велел мне остановиться, и я упал на скрипку. Я сломал это чудо. Я никогда не смогу объяснить этого мистеру Ноа! – Джулио снова переполнял гнев. – Потом он снова заставил меня сесть и приказал рассказывать о тебе. Я не заговорил, и тогда он прочитал какое‑ то заклинание и отправил меня в какой‑ то ад.

Натан покрепче ухватил Джулио за руку.

– Ты помнишь, что это было за заклинание?

– Круги света на полу с какими‑ то надписями. Два голубых круга, один в другом, а между ними красная надпись. Он еще что‑ то говорил и водил руками. Но языка я не знаю.

– А этот ад, на что это было похоже?

– Холодно, темно, вопли, боль. – Джулио вздрогнул. – Ужасная, ужасная немузыка.

– Забудь об этом, – мягко сказал Натан и прикоснулся к щеке Джулио.

– Но…

– Ты хочешь сохранить это воспоминание?

– Я еще не готов забыть обо всем. Я готов убить того человека. – Его переполняла ярость. Вдруг он почувствовал, что в нем все встрепенулось, он услышал зов, тянущий его назад. Нет! Он не хотел покидать безопасное место! Он схватил Натана за плечо.

– Помоги мне. Меня что‑ то тянет!

Натан крепко взял его за руки. Через мгновение призыв смолк, и Джулио расслабился.

– Спасибо. Вот черт! Натан, почему я ничего не вижу?

– Ты сейчас не совсем ты.

Некоторое время Джулио размышлял, что Натан имел в виду. Конечно же, он был не он. Он стал чем‑ то вроде привидения. Но ведь Натан тоже привидение, однако он‑ то видит. Джулио рукой дотронулся до лица Натана.

– Ты шутишь надо мной? – спросил он, проводя рукой сначала по щеке Натана, потом по губам. Он не чувствовал улыбки, но ведь ему раньше не приходилось определять улыбку на ощупь.

– Нет, – ответил Натан и вздохнул: – Ты призрачен, но еще не привидение. В твоем нынешнем состоянии у тебя нет тела.

– Но… – Джулио снова дотронулся до губ Натана. – Я тебя чувствую. – Другой рукой он провел по его руке. – Как я тогда могу держаться за тебя?

– Не знаю. И еще не знаю, как ты разговариваешь.

– Как я выгляжу?

Натан некоторое время колебался, потом сказал.

– Облако цветного света.

Джулио обхватил себя, нащупав руки, локти, грудь, плечи.

– Не может быть, – прошептал он.

Натан промолчал.

Джулио дотронулся до его плеча, руки, ладони. Натан разжал кулак, и Джулио снова взял его за руку. Она была холодной, но телесной.

– Я все еще трогаю тебя, хотя даже не спросил твоего разрешения, – сказал он. – Но мне было так страшно, Нат.

– Все в порядке. – В голосе призрака была какая‑ то расслабленность. – Уже целую вечность я ни до кого не дотрагивался, и меня никто не трогал. Мне приятно.

– Каков я на ощупь?

Натан сжал его руку.

– Это похоже на руку, но смотрится как струя света. Когда ты трогаешь мое лицо, ко мне тянется полоска света, но я чувствую подушечки пальцев. Я не могу объяснить это, Джулио. Раньше я такого не видел. Если бы ты представил, что у тебя есть глаза…

Джулио представил, что может видеть. Вспомнил, как выглядит зачарованный дом. Очень часто, почти каждый день, после занятий он проводил тут время с Эдмундом, Дейдрой и Сьюзен. Представил пыль внизу лестницы, грязь, паутину, скрученные лоскутья обоев, пятна сырости, ободранные углы, многозначительные тени, которые превращаются в страхи, подцвеченные присутствием Натана. А наверху были комнаты со старой мебелью и кое‑ какими вещами, которые принесли Эдмунд, Сьюзен и Джулио. Натан и дом дали каждому из них свой собственный уголок, уютную гавань.

– Где я? – спросил Джулио, потянувшись вперед.

Одной рукой он почувствовал грубый металл. Поводив рукой, он понял, что это крышка плиты на кухне. Другой рукой он доставал до двери.

– Это кухня, – сказал Натан, когда Джулио уже и сам догадался.

Джулио мысленно представил кухню. Плита стояла у одной стены, а дверь в столовую была в десяти футах от нее.

Как он мог дотрагиваться сразу и до той, и до другой?

Он испуганно сжался. Что он такое? Облако света.

Облако света, которое может растянуться через всю комнату.

Теперь он нечто, что нельзя назвать юношей, отнести к какой‑ то расе или роду. Что‑ то вовсе нечеловеческое. Ух ты! Теперь у него столько возможностей! Предположим, что у меня тысяча рук?

Он потянулся во всех направлениях, дотрагиваясь до поверхностей: окно, стекло, пол, потолок, печь, раковина, краны, дверь. Сквозь дверной проем он протянул руку в столовую и прикоснулся к ее дальней стене. Он почувствовал под ее поверхностью энергию дома. Тысяча рук, пять тысяч пальцев, тело, которое может заполнить собой всю комнату. Новые ощущения: узнавание поверхностей, будто его прижали сразу ко всем из них, а Натан каким‑ то образом оказался внутри него, как муха в янтаре. И каждый раз, когда он до чего‑ нибудь дотрагивался, дом отвечал ему, хихикая, словно от щекотки.

Где‑ то в глубине дома прятались воспоминания о старинных музыкальных инструментах. Имея тысячу рук, он мог бы играть…

Но сейчас не время думать об этом.

Если я представлю глаза… Джулио постарался представить, что видит все то, до чего дотрагивается. Но зрение не вернулось.

– Кажется, я не могу представить себе глаза, – сказал Джулио. – Ой! Прости! – Его голос звучал сразу со всех сторон и был слишком громким. Хотя, если бы ему дали время, он придумал бы, где можно использовать такой голос. Может, и голос у него теперь не один? А вдруг теперь он может петь один на четыре голоса? А почему бы тогда не на шесть или восемь? Почему бы не стать оркестром?

Джулио постарался сжаться до обычного размера, чтобы почувствовать только пол под так называемыми ногами.

– Прости.

– Все в порядке, – снова ответил Натан. Похоже было, что он смеялся. Потом уже серьезным голосом добавил: – Нам нужно подумать, как собрать тебя воедино. Кто знает, что сейчас происходит с твоим телом, пока тебя в нем нет? Тот человек не объяснил тебе, зачем он с тобой это сделал?

– Он наказал меня за молчание.

– Мне нужны мои колдуны, – сказал Натан, потом добавил: – Вот Эдмунд идет.

Джулио прислушался, но ничего не услышал. Он просунул руку в стену, и теплая энергия дома тут же окутала ее.

– Вот, – сказал дом и пустил Джулио в свою сеть нервных окончаний, тянувшихся по всему дому, по двору и даже под небольшим участком улицы. Снизу камень, сверху корни, и слышны шаги, движущиеся от края к центру.

– Я вернусь через минуту, – сказал Натан откуда‑ то сверху.

Джулио почувствовал, как тот исчез и появился уже в другом месте. У Джулио никогда не было такой нервной системы. Дом насыщал его информацией и помогал сортировать ее. Он почувствовал, что Натан стоит на крыльце, а Эдмунд и Дейдра, разговаривая на ходу, пробираются к дому сквозь заросли смородины.

– Вы мне нужны, – сказал им Натан.

– Что случилось? – спросил Эдмунд.

– Кто‑ то мучает Джулио.

Они оба взбежали на крыльцо. Джулио ощутил, как открылась входная дверь.

– Что? Где? Что мы можем сделать? – заволновался Эдмунд.

– Сначала надо вычислить, где, – сказал Натан.

– А ты не знаешь? Это не здесь? Тогда откуда ты узнал? – выпалила Дейдра. Голос ее звучал расстроенно.

– Джулио, – позвал Натан.

Джулио вынул руку из стены, разрывая связи, которые установились с домом.

– Ой, извини! – Тысячи мелких порезов болезненно отозвались на чувствительной коже. Он снова прикоснулся к стене.

– В следующий раз предупреждай меня, – сказал ему дом.

– Я не знал.

– Я тоже.

– Я пошел. – Джулио выждал еще мгновение, потом отнял руку от стены. Он направился в гостиную и стукнулся о закрытую дверь. – Что мне делать?

– Проходи насквозь.

Джулио вытянул руки вперед и уперся ими в дверь. В ней он почувствовал все ту же энергию, теплую и приветливую. Он надавил и прошел сквозь дверь.

– Ого! – вскрикнула Дейдра.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒