«ДУШ К ТВОИМ УСЛУГАМ. ГОРЯЧАЯ ВОДА БУДЕТ БЕЖАТЬ 10 МИНУТ». 6 страница

Его грудь продолжала вздыматься. Булькающие звуки клокотали в его горле. Оно задыхалось. Что-то вроде статического электричества пронзило мои внутренности. Я отбросила руку и пнула туловище, переворачивая его на бок, затем присела рядом на корточки.

Кровь хлынула из изрубленного рта вместе с запахом гниения. Я помахала ножом перед лицом существа. Его глаза смотрели на меня и не моргали. Ничего не выражали. Я погладила себя по животу. Под моей ладонью вспыхнула вибрация. Я схватила карабин, села на пятки и положила его на колени. «Существо отрастит новые конечности или истечет кровью? Как много времени это займет? »

Крошечные зрачки человека-тли не шевелились. Внутри меня продолжалось гудение. Я вытерла испачканные ладони о джинсы. Гудение, которое я ощущала, должно было быть приступом милосердия. Но не было им. Я ждала финала.

***

Я открыла глаза от света, проникающего сквозь лесной покров. Запахи крови и разложения окрасили теплый ветерок, ласкающий мое плечо. «Дерьмо! » Я перевернулась и лицом к лицу столкнулась со все еще дышащей тлей. Ее раны срослись за ночь. Сочащиеся чернотой дыры высохли и покрылись коркой. Никакой регенерации конечностей не случилось. По крайней мере, пока.

Висящая челюсть человека-тли дернулась. Мне стоило бы поэкспериментировать еще — удалить органы, попробовать заставить его истечь кровью, но мой живот заурчал. Сначала еда. Потом чистка оружия. Потом я разберусь с тлей...

В зарослях по ту сторону лужайки хрустнула веточка. Я подняла карабин. Размытое пятно золотисто-коричневого и черного пронеслось между ветвей. Я жадно вздохнула и опустила ружье.

Пес подбежал ко мне, задрав хвост к небу и свесив язык. Мои колени рухнули на траву, и он лизнул мою ладонь. Я погладила его по голове, упиваясь шелковистой теплотой шкуры. Позвоночник закололо «иголочками». Потом раздалось приглушенное жужжание тли за мной. Пес рванул назад.

— О, нет, подожди, — я потянулась за ним, протягивая ладонь. Когда он ткнулся носом в мою руку, я увела его от жука, почесывая и поглаживая за ушами по дороге.

«Как я и он выжили, когда столько людей погибло? Это зависело от генетики или среды обитания? Какое-то ненормальное воздействие в духе Питера Паркера сделало нас исключительными? Может, я насмотрелась слишком много фильмов? » Какой бы ни была причина — выживание лучших, естественный отбор — пес и я выжили. Узел одиночества в моем животе ослаб, надломился, и острые грани отпали.

— Я назову тебя Дарвином, — как символ неблагополучного выживания вопреки природе.

Он гавкнул в ответ и лизнул мою щеку.

Мы разделили сухой паек, и я почистила карабин и ножи. Закончив с этим, я присела рядом с искалеченной тлей, держа в руке нож. Затем сделала успокаивающий вздох и стала резать ее в области шеи. Это заняло больше времени, чем я ожидала. Живот крутило и жгло. Что со мной происходило? Я хотела это делать. Когда шейные позвонки переломились, и голова покатилась прочь от туловища, глаза человека-тли потускнели. Напряжение в моем животе ослабло.

Я затащила отрезанную голову себе на колени и поддела кожу, чтобы содрать ее с костей черепа. Используя другой нож как долото (прим. долото́ — плотничий или столярный инструмент, предназначенный для выдалбливания отверстий, гнёзд, пазов и т. п. ), я вбила его в макушку черепа и расколола его. Розовато-серый мозг имел две половинки и наполнял черепную коробку в форме луковицы. Я выковыряла обе половинки мозга и соскребла покрывавшую их мембрану, открывая похожее на тофу мозговое вещество. Я не знала, как выглядел мозг насекомых, но подозревала, что он сильно отличался от человекообразного мозга на моих коленях. «Значило ли это, что они все равно имели эмоции? А воспоминания? Иисусе, что если они все еще были людьми, пойманными в ловушку в этих телах? »

Во рту у меня пересохло. Я не должна была так думать. Они не демонстрировали ни злости, ни угрызений совести. Тля убила бы меня, не колеблясь. Вот почему я обязана была убить их первыми. Я отбросила мозг в кучу конечностей. Затем вымыла руки питьевой водой и присоединилась к Дарвину у границы леса.

Мы пробирались на восток через горы Озарк в Миссури. Я следовала за Дарвином вверх и вниз по неровным склонам, его лапы с легкостью петляли между валунами и рыхлой породой. Я следовала за ним вдоль течения реки, тяжело дыша, мои икры горели от напряжения. Часто он убегал слишком далеко вперед и исчезал в зарослях. Минуты казались мне часами до того, как пес возвращался, таща свежую водную утку.

Прошла неделя, и я привыкла зависеть от его низкого рычания — его предупреждения о приближении тли. Он чувствовал их раньше меня. Боясь потерять его снова, я отгоняла Дарвина в противоположную сторону от угрозы. Я знала, что просто выжидала, пока вокруг снова не становилось спокойно. Гудение жажды мутантов вибрировало в воздухе. Я не могла вечно бегать от них. Тем более мне нужно было испытать реакцию собаки на огнестрельное оружие.

— Hier, Дарвин (прим. ко мне), — он подбежал к моему боку и прислонился к ноге. Я почесала его между ушами и поцеловала в переносицу. Он, несомненно, знал больше команд по шутцхунду, чем я. Может, он был полицейской собакой.

— Fuss (прим. рядом).

Он подчинился, следуя за мной по пятам, пока я шла вдоль русла реки к открытому полю. На поле шевелились подсолнухи, шуршащие и тянущиеся к летнему небу.

— In Ordnung (прим. хорошо).

Дарвин побежал в поле, разыгравшись меж желтых цветов, как молодой олень, разбрасывая их в разные стороны от себя. Затем он остановился и обернулся на меня. Пес действительно хорошо проводил время, и его игривость заражала.

«Сосредоточься, Иви».

Я навела карабин на ствол мертвого тополя, нависшего над рекой. Выдохнула.

Пес дернул ушами, в остальном не шевельнувшись.

Я облегченно выдохнула и потащилась в его сторону.

— Sitz (прим. сидеть).

Дарвин опустился на задние лапы.

Я подняла AA-12, прицелилась через все поле и приказала ему оставаться на месте:

— Bleib (прим. жди).

Выдохнула. Клап. Клап.

Все еще держа ружье наготове, я краем глаза покосилась на Дарвина. Его глаза встретились с моими, тело застыло в стойке. Мои губы дрогнули. «Возможно ли, чтобы Дарвин был здесь со мной из-за штучек Джоэла? » Джоэл всегда знал, что мне нужно. Мои повреждения исцелялись без инфицирования, а Дарвин отвлекал мой разум в течение большинства дней. Пес притуплял мою боль.

Я нагнулась и обняла его.

— Хорошая работа, мальчик.

Подняв руку, я прикрыла глаза от слепящего солнечного света и осмотрела поле под плато Озарк. Холмы были окрашены синим из-за дымки влажности.

— Куда теперь, Дарвин?

Он прыгал вокруг меня и упрашивал поиграть с ним. Мы, должно быть, находились всего в нескольких милях от шоссе. Это значило, что скоро мы увидим цивилизацию. По позвоночнику скатились капли пота. Мы нашли бы машины и, возможно, вскоре спали бы в мягкой постели. Я собрала вещи и пошла на восток.

— Fuss (прим. рядом).

Дарвин последовал за мной.

***

Солнце опустилось за склон холма, и на насыпи, на которой находилось шоссе 65, появились тени. Мы вскарабкались на вал и в изумлении посмотрели на шоссе в обе стороны. Старый грузовик-пикап стоял на дороге в южном направлении.

Дарвин увлажнил нос языком и продолжил тяжело дышать.

Я знала местность, путешествовала по этому шоссе дюжину раз. Озеро находилось всего в десяти милях позади нас. Но благодаря августовской жаре, разросшимся лесам и продолжительным остановкам, чтобы дать отдых травмированному телу и передохнуть от тяжелых вещей, это были самые долгие десять миль в моей жизни. Усталость брала свое, и я потащилась к грузовику, позволяя Дарвину идти впереди.

Незапертые дверцы Рэнджера упростили проникновение. Отсутствие ключа в замке зажигания компенсировало мою удачу. Я сбросила с себя экипировку и отогнала прочь образы предыдущего владельца, появляющегося из леса и пронзающего меня своим насекомоподобным ртом.

Я заползла под рулевую колонку. После нескольких напряженных минут постукивания проводами двигатель ожил. Стрелка на датчике уровня топлива метнулась к F (прим. полный). Я выдохнула.

Спасибо гребаному Богу за мой старый Шеви. Будучи подростком, я ненавидела этот драндулет. Нужно было замкнуть провода, чтобы завести его. Воспоминания о сидении, скорчившись под приборной панелью, опозданиях в школу, пальцах, дрожащих над проводами в холодное время года, всплыли в памяти. Никогда не думала, что буду оглядываться на них с улыбкой.

Теперь надо было поехать к продуктовому магазину и пустующему дому. Седалия обеспечивала наилучшие шансы для этого. Она находилась всего в часе езды к северу.

Но город такого размера мог кишеть людьми. Я подпрыгнула от пробежавшей по позвоночнику дрожи и стиснула руль руками. Уродливые напоминания обесцветили мои запястья, конечности онемели. Из моих легких стало вырываться тяжелое дыхание. Боль в груди ощущалась как сердечный приступ, хотя я понимала, что это не он. Внезапное потоотделение, головокружение и учащенное сердцебиение — красноречивые симптомы панической атаки. Мне нужен был Джоэл.

Я опустила окно и жадно вдохнула свежий воздух. Потом прикурила сигарету. Я не была готова смириться со своими ранами. Встреча с одним представителем моего вида пугала меня намного сильнее, чем драка с армией харкающих кровью жуков.

Продуктовый магазин подождет. Кроме того, Дарвин продолжал кормить меня птицей и рыбой. Я переключила коробку передач на первую скорость и направилась на юг. Я ехала на юг к шоссе МО-64, потом на восток к I-44. На восток к моей цели — Форту «Леонард Вуд».

Если мне не изменяла память, Форт «Леонард Вуд» служил учебным центром военной полиции армии США. Возможно, там я сумею пересесть на военный внедорожник и набрать больше вооружения и припасов. Не считая этого, я не знала, чего там ожидать.

Спустя час я миновала здание охраны, окруженное высоким забором, и завернула к помятым воротам. Я вела грузовик на низкой скорости, напрягая глаза и всматриваясь в окружающую непроницаемую тьму в поисках признаков жизни. Я искала свет в здании? Недавно протоптанную тропинку? Движение в тени? Всего с одной фарой тщательный осмотр не представлялся возможным. Насколько я могла видеть, база казалась пустынной.

Потом я почувствовала это. Настолько сильный запах гниения, что вонь скользнула по моему горлу, встречаясь с подступающей ко рту желчью. Я задохнулась, уткнувшись носом в изгиб руки. Моя нога надавила на тормоз, свободная рука хлопнула по ручке стеклоподъемника. Рвотный рефлекс победил.

Наполовину открыв окно, я опустошила желудок по обе стороны двери. Сделала очередной сдавленный вдох, и меня снова стошнило.

Я вытерла рот, выкрутила руль до предела и начала напряженный разворот на 360 градусов. Фара осветила пустое поле, обугленное здание, вход на базу, а потом горы... охереть! Узел в животе подскочил обратно к горлу. Я сдержала его, ритмично сглатывая и дыша.

Разбросанные руки, ноги, выпотрошенные туловища и нераспознаваемые куски плоти заполнили мой горизонт, простираясь в пределах света фары. И лица... О, Боже, лица, смотрящие с этих гор... Мужчины, женщины, мутировавшие люди. Я видела облезающую кожу, сгоревшую на солнце, обнажившиеся кости, расколотые и поломанные.

Я выбралась из грузовика, подходя ближе и осознавая в тот момент, что у человека может быть слишком много храбрости. Но я не сомневалась, что это была не храбрость. Это была катастрофа. Я не могла отвернуться.

Тела были разбросаны по земле, образуя кучи там, где они упали, расчлененные или съеденные. Танки и другие вооруженные транспортные средства извергали из себя человеческие остатки. Вот так выглядела пустошь после боя.

Возможно, гражданские искали убежище на базе и были убиты из-за страха инфекции. Возможно, тли наводнили командный пост, а у жителей закончилось оружие.

Разлагающиеся руки держали ружья и винтовки. Пустые глазницы таращились на свет фары. Рты застыли в безмолвном крике. Люди и тля лежали бок о бок в какой-то странной гармонии. Сцена выглядела умиротворенно. Из нее могла бы получиться картина, если бы не было так больно на нее смотреть. «Выжил ли кто-нибудь? » Мой живот достиг предела. Я резко отвернулась, подняв карабин и отыскивая в ночи дыхание жизни.

Дарвин тяжело дышал в кабине, подняв уши, держа глаза настороже. Мои мышцы расслабились. Гниение было зловонным. Это не недавнее сражение. Выжившие бы уже ушли.

Когда я подъехала к другому краю базы, вонь рассеялась. Разграбленные конструкции и обескровленные тела встречались все реже и реже.

Спустя двадцать минут я припарковалась перед узкой казармой, ее два окна и единственная дверь остались нетронутыми. Подхватив вещевой мешок и оружие, я осмотрела периметр здания, будучи не в состоянии игнорировать утомление.

Я сломала засов ударом приклада карабина и осветила единственную комнату в помещении фонариком. Дарвин проскочил вперед меня и обнюхал каждый уголок. На койках лежали пустые матрасы. Металлические жалюзи закрывали окна. «Гребаный Ритц Карлтон».

Я передвинула стол к двери. Имея Дарвина у своих крайне усталых ног, я была уверена, что он предупредит меня об опасности. Моя голова упала на постель, и тут же сон утянул меня.

Я лежала обнаженная, растянувшись во влажной мутности, спину холодила каменная плита. Руки и ноги натягивали тяжелые цепи. Аромат крови обжигал ноздри.

Плип. Плоп. Плип. Плоп.

Капли капали на мое лицо и стекали по щекам. Частое дыхание у ног нарушало ритм кап е ли.

— Кто здесь?

Одеяло темноты приподнялось, открывая пустую пещеру. Я сморгнула капли с глаз. Зрение помутилось от кровавой дымки.

Темный дождь усеивал мое тело. Потолок истекал кровью.

Пока я пыталась проморгаться, вперед выступила фигура. Она стояла у моих ног, глядя ониксовыми глазами, укутанная в соболиную накидку. Она отбросила капюшон. Черные кудри закрывали средневосточные черты.

— Я Дрон (прим. трутень), — представился он с арабским акцентом, подчеркивающим «Д».

Я натянула цепи.

— Чего ты хочешь?

Он вскочил на алтарь и оседлал мою талию.

— Думаю, ты знаешь, — он усмехнулся. А потом из его рта выскочила копьеобразная трубка и пронзила мою грудь.

После была лишь тлеющая боль. Я царапала его, но руки не слушались. Крики отражались эхом от стен. Мои крики. Вдруг потолок изверг кровавый поток. Кровь хлынула из невидимых пор на стенах.

Я пыталась поднять бедра, чтобы сбросить его, сопротивляясь таким образом острой боли от сосущего ротового аппарата Дрона. Я не могла избавиться от пронзительного спазма в груди.

— Пошел ты, — мой голос прозвучал с трудом.

Его чавканье продолжилось, каждое всасывание вторило гулкому удару моего сердца. За его плечами появилась неясная фигура. Он изогнул уголок рта вокруг окровавленного копья и расправил огромные прозрачные крылья.

Я кричала, пока жжение в горле не отвлекло от раны в груди. Свет уплывал прочь, как будто в страхе. Когда темнота свернулась под моим подбородком, она была теплой, влажной и очень даже живой.

Всматриваясь вглубь той тьмы,

долго стоял я, гадая, страшась, сомневаясь,

видя сны, каких не видел прежде ни один смертный.

Эдгар Аллан По

Глава 13

Отрезанные языки

Липкие шлепки прошлись по моей шее. Что-то скользнуло по моей щеке. Теплые струи воздуха заполнили ухо. Я открыла глаза и втянула ртом воздух, чтобы не дать вырваться крику.

Мой нос покрывала слюна. Язык Дарвина, с которого она капала, свешивался из пасти на расстоянии нескольких дюймов от моей щеки. Он облизнулся и снова принялся слюнявить мое лицо. Я обвила руками его шею и зарылась лицом в шерсть.

— Я кричала, мальчик? Я тебя напугала?

Он подался в мои объятия и перекатился набок с рокочущим стоном и игривым клацаньем челюстей.

По краям жалюзи просачивался дневной свет. Мои чувства вернулись к жизни, я согнула руки и ноги, чтобы проверить их гибкость. Усталость и напряжение в мышцах, по сравнению с предыдущей ночью, ослабли. Я потерла грудь. Никаких ран на коже, несмотря на боль, не было.

«Дрон».

Хотелось бы мне рассказать Джоэлу об этом сне. Он бы обернул меня силой своих рук и потерся носом о мою щеку, бормоча заверения, что это был всего лишь сон. А потом он бы поставил меня на ноги и своим твердым голосом сказал взять себя в руки.

Пока я сидела там, чувствуя себя покинутой и даже паникующей, какое-то неосязаемое томление взяло надо мной верх. Это была тяга, раздирающая мою грудь. Я поддалась ее срочности, натянула джинсы, черную футболку, бронежилет и кепку и убрала баррикаду перед дверью.

В поле моего зрения появилась база, которая простиралась пустынным напоминанием того, что даже наша армия не смогла сражаться с этой штукой, инфекцией. Тела усеивали землю, растерзанные ветром и изъеденные жарой. Несколько долгих секунд я смотрела на них, ожидая, что они вдруг восстанут.

По дороге к грузовику я несла это тревожное ожидание с собой. Но жужжания тли слышно не было. Так же, как не было никакого движения, никакой вони крови в воздухе. Меня окружал лишь горячий запах асфальта и простаивающий искрученный газон, шуршащий под ногами.

Дарвин застыл на полпути к грузовику, его нос указывал на трех стервятников, клюющих огромную кучу разлагающихся тел. Захлопав крыльями, птицы поднялись в воздух, испуганные тощей собакой. Я содрогнулась от рвотных позывов, как будто мой нос только что учуял визуальную картинку. Вонь пересилила все остальные чувства и сделала мою походку нетвердой. На Дарвина это все, казалось, тоже повлияло, если можно было судить по его внезапному скулению.

— Дарвин, — я указала на грузовик, и он, как всегда, подчинился.

Мне потребовалось сделать несколько кругов по базе, прежде чем я заметила склад оружия. Одноэтажное кирпичное здание примостилось у внешней стороны дороги. Прилегающая территория была плодородной почвой для лилейника. Вспышки оранжевого заполонили ландшафт как свидетельство стойкости побегов, распространивших новые ростки во всех направлениях. Толстая стальная дверь оружейного склада — единственный вход — казалась запертой и невредимой. Либо ее когда-то усиленно охраняли, либо ее было невозможно взломать.

Я проехала на грузовике через газон и припарковалась в нескольких футах от двери. Держа карабин наготове, я подкралась ко входу, пока Дарвин удобрял лилии. «Заперта ли дверь? » Я потянулась к ручке.

Дверь приоткрылась, и моя рука отдернулась обратно. Если за мной кто-то наблюдал через камеры, висевшие здесь по периметру, они видели, как я собиралась войти. Грузовик позади меня показался мне магнитом. «Если что, десять шагов вернут меня в его кабину».

Шли минуты. Камеры не работали бы без электричества, и я обвинила ветер в открытии двери. Я подумала о боеприпасах, в которых нуждалась и которые потенциально могла получить. Я выровняла дыхание и собралась с духом, затем вошла в открытую дверь.

Тренировки, вбитые в меня Джоэлом, взяли надо мной верх. Я выскользнула из дверного проема и метнулась вправо, к стене. Запах мускуса и алкоголя висел в маленьком холле. Я спряталась в тень. Тогда-то я и осознала свою глупость. Электрический свет освещал угол. «Бл*дь. Генератор снабжал здание? » Это говорило о присутствии здесь людей.

Я кинулась к выходу, пытаясь убежать.

Вумп-клик.

Скольжение затвора отдалось во всем моем теле. В маленькой комнатушке его звук прозвучал громче. Я расставила ноги шире.

В дверном проеме появился Дарвин, он зарычал и обнажил зубы.

Не поворачиваясь, я прорычала:

— Опусти ружье. Я не ищу проблем.

— Убери собаку, иначе я сделаю это за тебя, — сказал мужской голос, низкий и уверенный.

Уши Дарвина прижались к голове, шерсть на загривке встала дыбом. Я не собиралась рисковать его жизнью.

— Взять. Кыш.

Его рычание дрогнуло, но тело осталось неподвижным.

«Дерьмо! » Я не помнила нужной команды. «Может, «Geh rein» (прим. войди)? »

Он начал красться внутрь, держа голову низко к земле и скаля зубы. Позади меня скрипнули ботинки.

Я заорала:

— Nein! Nein! (прим. Нет! Нет! )

Дарвин остановился.

В моих ушах грохотала кровь. Я подняла руки, чтобы стрелок их видел, и согнула пальцы в кулаки, осознав, что они дрожат.

— Я пытаюсь. Дай мне минутку.

— Не горю желанием уничтожать столь прекрасное животное, но у тебя есть пять секунд, чтобы узнать, насколько мне не все равно.

Я сделала глубокий вдох.

— Дарвин, Geh raus (прим. выйди).

Он попятился за дверь и исчез.

Скрипение ботинок по полу усилилось.

— А теперь бросай ружье и повернись.

Пока я не знала, с чем имею дело, содействие было моим единственным вариантом. Я опустила карабин — свое единственное ружье — и повернулась.

Пятеро мужчин стояли в темном коридоре с оружием разных размеров, наведенным на единственную, жизненно важную часть меня, которая не была защищена жилетом, — мою голову.

Двое из них свободными руками застегивали молнии на штанах, после чего звякнула пряжка ремня, их лица при этом покраснели и покрылись потом. Не надо было быть гением, чтобы понимать, чему я помешала. Среда, лишенная женщин, совсем как тюрьма, делила мужчин на сучек и мужчин, их трахающих.

Тот, что был с пряжкой на ремне, прошел мимо меня и закрыл дверь. Мои мышцы задрожали.

Любитель командовать схватил меня за шею.

— Похоже, что одна из шлюх Сатаны только что набрела на нашу дверь, мальчики.

Их смех нес в себе оттенки чего-то ядовитого, чего-то, не слишком отличного от безумия. Он прозвучал, как напоминание о том, что пережить апокалипсис, в первую очередь, означало пережить нападение тех, кому ты доверял. «Убили ли эти мужчины собственных матерей, сестер, любовниц, чтобы спасти себя? »

Вены на их лбах вздулись, глаза были холодными и прищуренными. Я держала руки за спиной и ощупывала стежки на ножнах на предплечье.

Хватка на моем горле усилилась. Медленное облизывание языком приласкало щеку. Это было обещание того, что ждало меня впереди. Мои подергивающиеся мышцы выдали меня.

Кто-то из них сказал:

— Посмотри на ее руки.

Другой рассмеялся.

— Проклятье. Сучка отрезала бы себе палец, если бы воспользовалась одним из этих ножей.

Затем прозвучал крик:

— Неси свои ножи на кухню, женщина, и приготовь мне ужин.

Вокруг раздалось еще больше смешков, еще больше тупых колкостей. Но они не забрали мои ножи. Я мысленно улыбнулась, подумав о том, как подам им собственные отрезанные языки на фарфоровой посуде, и как их голодные рты будут раззеваться, безмолвно прося добавки.

— Если вы думаете, что я настолько неумело бросаю ножи, — сказала я, — опустите оружие и испытайте меня.

Самый здоровый отморозок проревел:

— Я ни за что не стану тратить время на драку с бесполезной женщиной.

«Если ты понимаешь основу своей злости, ты сумеешь вызвать ее у других».

— Если я не против, почему против ты? — сказала я.

Лицо отморозка покраснело от злости, но в глазах полыхнула уверенность. Он протянул оружие своим приятелям.

Я воспользовалась тем, что все отвлеклись, сделала шаг назад и подняла левую руку. Ребром ладони сбросила руку любителя покомандовать с моей шеи. Я ударила его ногой в коленный сустав. Он отшатнулся назад. Я высвободила лезвие из ножен и пронзила его легкое. Он рухнул на пол.

Кулак тучного отморозка ударил меня в грудь, а его рука схватила за бронежилет. Крики заполнили воздух. Возле уха просвистела пуля, потом другая. Я втянула воздух в легкие и обхватила его ладонь и большой палец левой рукой, затем стиснула его руку, вывернула ее и лишила отморозка равновесия. Другим ножом я ударила его в предплечье. Что-то укололо меня в бедро. Возможно, это была пуля, задевшая вскользь? Я ударила лодыжкой ублюдка в пах. Он схватился за яйца, упал на колени, его рот от удивления сложился в огромное «О». Я с силой наступила на его голень. Малоберцовая кость отморозка треснула, ее отломок проделал дыру в коже на колене.

Любитель покомандовать снова на меня напал. Я развернула его тело, чтобы использовать как укрытие, вызывая свист в его раненом легком.

Оружейные выстрелы раздавались повсюду, пули усеивали пол и разбивали мебель в щепки. Тело в моих руках тряслось под градом пуль. Выход из помещения был близко. Я бросила ублюдка и кинулась к двери.

Свинец рикошетил повсюду. Я побежала быстрее. Солнечные лучи отразились от металлической двери, когда я распахнула ее. Я прищурилась от яркого света.

Стук ботинок и свист пуль последовали за мной наружу. Вдруг вибрация ударила меня в живот. Я остановилась как вкопанная. Шестеро мутировавших людей блокировали подъездную дорожку.

Я бросилась в сторону и позволила ублюдку позади меня получить первый удар. Два мутанта накрыли его и стали высасывать содержимое. Голова мужчины запрокинулась, рот открылся, издавая булькающие звуки.

Оставшиеся тли подняли свои видоизмененные конечности-шипы и закололи в грудь двух других. Засранцы даже не шелохнулись и не подняли оружия. Возможно, Джоэл был прав. Возможно, жуки действительно двигаются быстрее, вопреки моей неспособности это увидеть.

Пароксизм их питания позволил мне несколько мгновений оставаться незамеченной. Они усиленно сосали, их туловища вздымались, луковичной формы головы покачивались при каждом всасывании и глотке. Я стала красться обратно к двери, поднимая карабин.

Пара алебастровых глаз встретилась с моими. Рот существа отстранился от пиршества, издав чавкающий звук при разрыве контакта с плотью. Я схватилась за дверную ручку и с силой закрыла дверь. Эта проклятая штуковина не запиралась, замок разлетелся от выстрелов.

Я отступила назад и подняла карабин. Дверь затрещала. Жужжание тли становилось интенсивнее. Потом дверь отлетела в сторону.

Вошел только один человек-тля. Он сориентировался в комнате, крошечные зрачки ни на секунду не покидали меня. Он замер в пределах досягаемости выстрела, изучая меня. Любопытство и меня удерживало от нажатия на курок.

Мужчина на полу застонал. Тля склонила голову и посмотрела на него. С ее челюстей капала кровь. «Почему она не идет к быстрой кормежке? Она насытилась? Или ей хотелось вызова? »

Существо вытянуло свои клешни и подалось грудью вперед. Неестественно высокий звук, произведенный им, ошеломил меня. Позвоночник закололо. «Оно пыталось меня напугать? » Челюсти щелкнули, на секунду прерывая этот звук. Затем существо бросилось к моей шее.

Поп.

Пуля 5, 56 калибра разорвала глаз существа. Калейдоскоп вещества стал вытекать из глазницы. Тля рухнула к моим ногам.

Все еще держа карабин наготове, я снова вышла наружу. Пять моих нажатий на курок — пять тел. Или я становлюсь лучше, или мутантов легче убить при дневном свете. Конечно же, зная, какой выстрел будет смертельным.

Три человеческих тела корчились и хлюпали в темной луже. Я опустилась на колени возле одного из них, кровь моментально пропитала мои джинсы. Его глаза уже остекленели, радужки побелели, лицо было искажено от боли. Мне не было его жаль.

Его челюсти раскрылись, изо рта вырвался булькающий крик. Нечеловеческие частицы извивались в его горле. «Иисусе, начальная стадия мутации протекала быстро! »

Я достала нож из ножен на предплечье. Прижала кончик к коже под его ухом. Затем погрузила лезвие в плоть и перерезала горло. После, сидя в этой клоаке, чувствуя себя на удивление живой, пока ко мне цеплялись кровь и смерть, я наблюдала, как его жизнь утекает прочь.

Ранние новостные отчеты говорили, что после укуса требуется пара часов для полной мутации. Он истек кровью меньше, чем за минуту. Неудивительно, учитывая щедрое пожертвование, которое он отдал тле. Я встала и перерезала еще два горла.

Шуршащий шепот донесся из оружейного склада. Я последовала на звук. Тучный отморозок полз на животе, волоча за собой бесполезную ногу.

Я присела перед ним на корточки.

— Так легко повержен второсортной женщиной. Что ты планировал, если бы нашел мои навыки желанными?

Он прошипел:

— Тупая шшшлюха. Вы, грязные потаскухи, навлекли на нас это зло, — кровь и слюна засохли на его подбородке. — Я бы доссставил тебя Сссатане, посссле того как раздвинул твои грязные но... агх... агххх...

Я отрезала его язык.

После сильной боли приходит чувство опустошения.

Нервы безмолвствуют, словно гробницы.

Эмили Дикинсон

Глава 14

Пятнистое крыло

Я проснулась с онемевшей шеей, пролежав в неудобной позе. Военный джип Humvee, который я заполучила в Форте «Леонард Вуд», упростил мне маневрирование по заваленным дорогам и крутым насыпям, но спартанская обстановка салона превращала сон в мучение.

Три дня я просто ехала без цели назначения в уме, но всегда направляясь на восток. Я не знала почему, и это пугало меня сильнее голодных созданий, рыскающих вокруг моего грузовика, пока я спала. «Было ли это отупение способом защитить себя от эмоциональной лавины? Если я заставлю себя не быть безразличной, станет ли боль от недавних событий слишком мучительной и невыносимой? »

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒