Эра Рок. Эпоха Век 34 страница

-Скажи, сколько мне ещё ждать? – капризно надув губки, спросила девушка.

-Ты опять за своё? Неужели тебе плохо со мной? Ты же знаешь, Зибба тебе не соперница.

-А разве ты не можешь взять меня третьей женой?

-Подумай, что ты такое говоришь?! – Рахбайхан нахмурился, - для всех ты моя дочь, слышишь, дочь. Я же не могу открыто заявить, что не имею никакого отношения к твоему рождению, что твой отец был моим самым лучшим воином, из хорошего, знатного рода, преумножил моё богатство, но спутался с неверной и опорочил своё доброе имя.

-Ой, ну а что бы ты делал, если он не поддался чувству?! Кого бы ты любил сейчас всей душой? В чьих бы объятиях обрёл молодость и счастье? – девушка прильнула к Рахбахайну.

-Всё правильно, моя красавица, - грозные правитель расплылся в улыбке, - видишь, ты всё прекрасно понимаешь. Его исчезновение наделало много шума, Тилан пропал вместе с твоей матерью, конечно, я придумал легенду, чтобы оправдать его в людских глазах, но думаю, он – однолюб и они с Аурикой теперь живут где-то в тихом месте, воспитывают моего сына. Я убеждён, Аурика никогда не раскроет Тилану подмену младенцев, она всегда отличалась сообразительностью. Ну, не дура же она, в конце концов, ведь сохравнив тайну, она обеспечит себе безопастность и защиту Тилана. За этих двоих я спокоен, вот только там было ещё два человека, но они тоже пропали, а если появятся и откроют рты, смерть тут же настигнет их, в противном случае карасановцы меня не простят, о моей репутации кроме меня самого позаботиться не кому.

-Да уж, мать моя совсем не дура, я вся в неё, охмурить такого парня, золотишка и всякого другого богатства вы полнёхонько насобирали по всему свету.

-Как смеешь ты?!

Рахбайхан схватил девушку за волосы и силой прижал к подушке так, что её лицо утонуло в материи. Дышать было нечем и Габира забилась в судорогах. Рахбай будто опомнился, разжал пальцы и как-то неловко, неумело погладил ей по волосам, мол, прости, погорячился. С завыванием отдышавшись, Габира отпрянула от мужчины и, вытирая слёзы, закричала:

-Ты что, совсем с ума сошёл?!

-Замолчи, не испытывай моего терпения, - в голосе Рахбая прозвучали жёсткие нотки, - я молю Аллаха, чтобы никогда не допустил появления Гламура во дворце, ведь они с Гармиром близнецы, значит, похожи как две капли воды. Латмирхан и Гармир никогда не простят мне моего поступка, хоть и сделано всё для их же блага и для блага целой имепирии, построенной моими дедами. Сыновья выросли и я не хочу испробовать их военное мастерство на себе, горячая кровь, родовая честь и всякое такое. Вообщем, не накручивай меня, пока до беды не дошло.

-Что ты и в мыслях не держала, - девушка снова прижалась к Рахбаю, но если бы он видел её глаза, сверкнувшие недобрым светом, - расскажи мне лучше, когда ты меня полюбил?

Уже не однократно просила она об этом Рахбая, приятно было слышать девушке ласковые слова от самого грозного правителя поднебесья.

-Тебе было пятнадцать, моя трепетная лань, когда я вернулся из очередного похода, - Рахбаю и самому нравилось вспоминать тот момент, когда странно и приятно защипало его очерствевшее сердце, - ты самая первая увидела наш отряд и выбежала навстречу. Бросилась ко мне, обняла, прижалась своим молодым телом к моему так, что твои упругие грудки, пронзив тонкий шёлк, прямо впились в меня. Тогда первый раз я испытал такое неистовое желание, что просто замучил любовными ласками Зиббу, да и первой жене, с которой я уже давно не спал, досталось. Закрою глаза и чувствую под собой не их тела, подёрнувшиеся старением, а твоё – упругое, податливое, пахнушее солнцем и персидскими благовониями. Этот мой мужской порыв был удивительным даже для меня, ведь желания обладать женщиной давно притупилось, хотя и не стар ещё, да только надоели все. Не ходил, почти летал, от тех чувств, которые уже притупились. Я даже стихи написал, что со мной уже лет тридцать не происходило.

-Да-да, прочитай мне их, они просто волшебные, - на лице девушки блуждала самодовольная улыбка.

-Бездонное небо вокруг, смотрю на него, поражаюсь

Звёздная пыль, звёздный свет,

Но самих звёзд я не видел много лет,

Пелена спала с глаз моих, увидел я единственную яркую звезду.

Именем «Габира» я её назову.

Рахбайхану самому нравились свои поэтические строки, он прижал девушку к себе, давая понять, что это самое лучшее доказательство его любви.

-Мне нельзя было ни с кем поговорить о своих чувствах, тем более, посоветоваться, поэтому я принял решение сам, рассказать тебе кто твои родители и как ты появилась в моей жизни, - продолжал мужчина, - если бы ты не приняла эту правду, повела бы себя иначе, билась в истерике, я бы просто убил тебя.

Габира расхохоталась, эта часть рассказа всегда вызывала у неё прилив смеха:

-Убить любя?!

-Но согласись, разве у меня был другой выбор? Но всё произошло так, как я мечтал, после моего рассказа, в эту же ночь ты оказалась в моих объятиях, отдала мне свою девственность и была так горяча, что мой батыр восставал не один раз и ты была неутомима.

-Но я не хочу делить тебя ни с кем!

Габира засунула руку под покрывало, провела ей по животу Рахбая и он задрожал, когда нежные пальцы девушки начали ласкать его естество. Мужчина закрыл глаза, часто задышал и только попытался опрокинуть девушку на спину, как она второй рукой упёрлась ему в грудь:

-Неужели кто-то ещё сможет доставить тебе такое наслаждение, как я?

-Зибба неприкосновенна, она мать моих детей, - желание захлестнуло Рахбая.

Но девушка, будто змея, выскользнула из-под него и отодвинулась.

-Она что-то подозревает, не боишься, что отравит или тебя или меня? Она не твоя забитая первая жена, Зибба коварна. Чувствует моё сердце, добром всё не кончиться, пойдёт слух о нашей связи, кровосмешение, грех перед Аллахом, воины взбунтуются.

Хотя Габира и говорила страшные вещи, но на её лице была язвительная улыбка. Именно эта улыбка и не понравилась Рахбаю, он пристально смотрел на девушку, первый раз он видел её такой торжествующей. Если бы только Габира, отдавашаяся своей тираде, смогла разглядет этот его взгляд и те зароздающиеся искры гнева! Но остановиться она уже не могла.

-Ты же боишься признаться всем, что я – полукровка так изменила твою жизнь. А напрасно, можно было придумать сногсшибательную легенду и все бы поверили, а кто не поверил, голову с плеч, ты всегда так поступал, а почему-то сейчас робеешь. Я хочу быть хозяйкой в твоём шатре и сердце, а Зиббе уже там не место, с братьями я сама разберусь. Тебе без меня свет будет не мил, смотри, а то уйду как моя мать и сотни посланных на мои поиски воинов вернуться ни с чем. Твоих золотых побрякушек да камушков всяких я много припрятала и мне их надолго хватит, найду отца с матерью да увезу их ещё дальше от твоего глаза. А ты без меня вмиг состаришься, одряхлеешь, и сдохнешь одиноким псом на холодной постеле, всеми забытый и проклятый не только народами, которых ты поработил да изничтожил, но и собственными приспешниками, что не простят тебе нашей любви. Как тебе такой финал твоей жизни?

Это были последние слова. Взмах длинного узкого клинка и из рассечённой шеи девушки вырвался фонтан густой, алой крови, обдав обнажённую грудь Рахбайхана. Предсмертные хрипы, судорожное подёргивание молодого тела, невероятное количество крови, которая образовала на постели огромную лужу, не успевая впитываться в материю. Остекленевшим взглядом Рахбай смотрел на жуткую картину, а когда опомнился, попытался рукой закрыть рану на шее возлюбленной, чтобы остановить потоки крови. Уже холодеющая рука девушки вцепилась в его руку и тут же ослабла, дёрнувшись последний раз. Маска непонимания и страха на лице Габиры сменилась на маску смерти.

-Браво, отец, браво, - Гламур захлопал в ладоши, - хорошо, что ты меня не видишь, а я прекрасно вижу вас всех насквозь, двери в ваш паскудный мирок для меня распахнуты настежь! Господь, как ты, видя всё это, зная наперёд обо всём, что произойдёт, допускаешь, чтобы они ни в грошь тебя не ставили?! Или это твой план? Незря я проживаю тысячелетия на этой земле, чтобы посмотреть, для чего ты определил сюда род людской, для наказания или в назедание другим мирам. Каждый проходит эти миры, чтобы, если повезёт, оказаться в более совершенном мир. Жаль, что я его совсем не помню. Одно радует, я по твоему настоянию и желанию нужен здесь. Именно в назедание я жил и живу.

Невидимый Гламур усмехнулся, глядя, как отец, словно загнанный в западню дикий зверь, носиться из угла в угол по комнате, таща за собой окровавленную накидку Габиры. Ни жалости, ни каких либо других чувств не испытывал сын к отцу.

-Аллах, прости меня за то, что я сделал! – громко крикнул Рахбайхан.

Его поведение было похоже на помешательство. Бормоча себе под нос какие-то нелепые оправдания, он то кидался к остывающему тело возлюбленной, то бился головой о стену, размазывая собственную кровь по лицу. Но внезапно Рахбайхан застыл на месте, мутным взором оглядел место своего преступления и расхохотался, запрокинув голову, совсем не заботясь о том, что кто-то может его услышать. И правильно, лабиринт коридоров, находящихся под дворцом, поглотил его голос. Дворец мирно спал.

Гортанный, истеричный смех Рахбая навёл ужас даже навсегда рассудительного Гламура, но больше его поразили последние слова отца:

-Хвала Аллаху, он вмешался, я всегда боялся потерять трезвость мышления, независимость поступков. Любовь – рабство, а я хочу до конца своих дней быть свободным. Я сам решаю, кого убить, кто должен быть замучен и казнён, я – единственный великий судья на земле. Кто ты такая?! Всего лишь липкая грязь на моих сапогах! Ты поплатилась за то, что замахнулась на дорогое для меня, попыталась указать, как мне поступить с теми, за которых я готов отдать свою жизнь.

Рахбайхан смачно, с гримасой отвращения, плюнул на окровавленное тело Габиры, расправил плечи, одёрнул свою одежду. В глазах появился жёсткий блеск, губы превратились в узкую полоску. Теперь он снова стал похож на Шайкана, «кровавого шайтана», предводителя Орды. Гламура почти не удивила столь мгновенная перемена в поведении отца, он ждал именно этого. Ему чертовски захотелось закричать вслух так, чтобы отец его услышал:

-Истинное величие судьи определяется способностью справедливо покарать себя за допущенную в жизни ошибку, забывая, что сам не прощал невиновных.

-Кто здесь?! Кто это сказал?!

Самоуверенность Рахбая улетучилась, он съёжился, как от удара и взглядом, полным благоговейного ужаса, оглядел комнату. Звенящая тишина, было слышно, как бьётся пульс в висках испуганного «кровавого шайтана».

«Он услышал меня?! Вот это да! Как же я забыл, что человек в таком эмоциональном подъёме может не только услышать, но даже увидеть астральную проекцию. Надо побыстрее убраться отсюда, а то, не ровен час, он увидит меня. Сейчас это никчему, этот сюрприз я оставлю напотом» решил Гламур и тут же оказался …в покоях Зиббы.

Он узнал её, понял, это его истинная мать, хотя никогда не видел эту женщину. Она была не одна, рядом находились две женщины, одетые в чёрные балахоны, в чёрных платках. Все трое сидели на полу, перед невысоким круглым столом, на котором лежали всяческие магические атрибуты для совершения колдовских обрядов.

-Я смотрю, вы, матушка, тоже время зря не теряете, - усмехнулся Гламур, - уж не вы ли наслали гнев на бедного, влюблённого Рахбая? Вряд ли он простит вам это.

-Свершилось, - сказала одна из женщин, что была постарше и раза в два толще второй колдуньи.

-Теперь он опять мой, - дрожащим от радости голосом, сказала Зибба.

Она смотрела в неглубокое металлическое блюдце, наполненное до половины водой, в котором плавал кусочек ткани с приклеенной к нему смолой прядью волос. Без труда можно было узнать в этой пряди волосы Габиры. Рядом с блюдцем на белоснежном платке лежал окровавленный нож. «Как же она смогла так быстро достать кровь Габиры? » удивился Гламур. Зибба будто услышала его вопрос и начала медленно говорить:

-Габира жаловалась, что у неё сильно болит живот, когда наступают грязные дни, я возликовала, это Аллах наказывает её за связь с моим мужем, гадина, жаба, пиявка, - Зибба едва сдерживала ликующую дрожь голоса, - я ей говорю «доченька, я знаю, как вылечить этот недуг, набери мне крови в эту пиалу, мои знахари вылечат тебя». Она думала, что ей всё с рук сойдёт!

-Да уж, бесстыжая с родным отцом связалась, - качая головой, сказала женщина, которая была по-моложе и костлявее.

Но продолжать возмущаться ей не позволила толстуха. Она цыкнула на товарку и глянула с недовольством, мол, помалкивай, делай своё дело и получишь вознаграждение. Зибба была погружена в свои мысли, поэтому все взгляды и издаваемые колдуньями звуки не замечала.

-Я знаю Рахбахана, как свои пять пальцев, чувствую его даже на расстоянии, мимолётный недовольный взгляд или жест, уже знаю, откуда ветер дует. Я смогла его любовной сетью опутать, от первой жены оторвать, даже когда у меня на это ни сил, ни ума не хватало, а уж от этой…, - Зиббе струдом удалось проглотить слова ненависти, - я её уничтожу.

-Уже уничтожили, госпожа, - заискивающе заглядывая в глаза Зиббе, сказала тощая.

-Уверены?

-Абсолютно, - соглашаясь, закивала головой толстая, - вот смотрите на эти кости. Они у нас не простые, не от барана какого-нибудь.

-А чьи? – с недоверием посмотрев на неё, прищурилась Зибба.

-Вот, их тринадцать, кажется, одинаковые, гладкие, по цвету схожие. Это кости человеческого позвоночника, последняя кость, кобчик тринадцати мужчины, последний принадлежит юноше пятнадцати – восемьнадцати лет отроду.

-Где же вы их взяли? –Зибба отшатнулась.

-На поле брани, там выбор велик, можно найти любую нужную для нашего колдовского дела вещь. Они мне верно служат, но каждые шесть лет их надо менять.

-Выкидывать?

-Нет, что вы, зачем гнев потусторонних сил на себя накликать, их надо перетереть в порошок и развеять в определённом месте в определённую ночь. Не злим мы Всевышнего, от него силы и знания черпаем.

-Смелые вы.

-Это вы отчаянная, я ещё в самом начале вам сказала, что весь грех за сделанное на вас ложиться. Вы правите в этой жизни.

Зиббу не расстроило напоминание об опасности связи с чёрной магией, даже наоборот, она горделиво расправила плечи, показывая свою отвагу.

Гламур снова усмехнулся и тут же, вслух, выдал очередную истину:

-Правит не тот, кто контролирует твою жизнь, а тот, кто может её остановить, то есть закончить, я имею ввиду вашего Аллаха.

И снова сюрприз, толстуха резко повернулась в сторону астрального Гламура, в испуге вскачила с места, опрокинув на Зиббу блюдце с водой и куском ткани с волосами.

-Ты ополоумела что ли?! – взвизгнула Зибба.

-Простите, госпожа!

Тощая попыталась отряхнуть воду с платья госпожи, но вода тут же впиталась, а лоскут ткани с прядью волос прилип к груди Зиббы. Она с отвращением отшвырнула его на пол.

-Скорее притопчите его, госпожа! – заорала толстая.

Зибба тут же наступила на лоскут, но он упал воском вниз, поэтому заскользил под подошвой её туфельки, Зибба подалась вперёд, потом назад, балансируя на мокром, скользком полу и рухнула навзничь, завыв от дикой боли в спине. Хруст её позвоночника оглушил даже Гламура. Заохали колдуньи, запричитали, крикнули служанок. Все вместе они подняли корчущуюся от боли хозяйку, уложили на кровать. Она молчала, толи голос пропал, толи от страшной муки слова застряли в горле. Толстуха поднесла к её рту изящную бутылочку с тонким горлышком и сказала сделать, по возможности, три глотка, сказав, что это хорошее средство, снимет боль и подействует усыпляющее. Зибба и правда, тут же заснула. А колдуньи, быстро прибрав место своего колдовства, заторопились удалиться, плюнув на то, что не получили вознаграждение за свою работу. Толстая знала, теперь ни какая сила не поднимет Зиббу на ноги, нет на земле этой силы, только там, где сходятся два паралелльных измерения, можно испросить позволения обратиться к Самому. Но теперь ни за какие вознаграждения толстая не возьмётся за эту работу.

«Так, вот это развязка! Как быстро Зиббу постигла кара, толстуха услышала мой голос, испугалась и опрокинула чашу с водой, выходит, я стал первопричиной столь быстрого возмездия за колдовство! Как же говорила Таця… вот, вспомнил «знать будущее, значит, быть его заложником, но настоящее корректирует будущее». Надо будет поразмышлять над этим. Всевышний, что ты приготовил для Рахбайхана или я его будущее сам устрою? Да, конечно, я, кто же ещё. Завтра прийду сюда с Лалитуз и останусь. Зибба до конца своих дней пролежит в постели, пока её не отравят. Откуда я это знаю? Собственно, какая разница. Мать мне уже не интересна. Всё было бы по-другому если бы изначально во дворце остался я, хотя нет, хорошо что всё случилось так, как случилось. Где бы я ещё получил столько любви и учения, как не от Таци? Вся эта свора смогла воспитать только бестолкового Гармира, который не может разнюхать в себе огромную силу и этого несчатного философа-паралитика Латмирхана. Нет, всё случилось правильно, так и должно было, мне необходимо было удалиться из этого болота, чтобы выжить в бушующем море. Спасибо тебе, Великий Кукловод Всевышний. Я мог бы поклониться тебе в пояс, но не знаю, как поклониться всему поднебесью. Слова Таци « бог везде и нигде».

Открыв глаза в своей постеле, Гламур увидел Лалитуз, склонившуюся над ним. Она читала молитву на незнакомом языке. Заметив, что юноша проснулся, она положила свою руку ему на голову, потом на грудь и на живот, не переставая бормотать. Её глаза подёрнулись мутной пеленой, рука мелко дрожала и Гламур сначала принял эту дрожь за проявление лёгкого флирта, но женщина, почувствова его возбуждение, тут же убрала руку и уже чистым взором, посмотрела в его глаза:

-Все должны помнить, выбор есть всегда, ты пришёл на эту землю не для того, чтобы опуститься до уровня демона и как бы это пафосно не звучало, помочь земным смертным подняться до твоего уровня.

-Приятно слышать, что вы такого высокого мнения обо мне.

-Твоя скромность могла бы усыпить бдительность любого, но только не меня, - покачала головой Лалитуз, - не могу сказать, что мне доставляет удовольствие поддерживать тебя, но с высшим судом я спорить не имею права. Если бы ты не был тем, кто ты есть, нашего знакомства вообще бы не произошло, тратить моё время на тех, кто ещё не достиг твоего уровня просвящения, мне бы никто не позволил, всему и всякому своё время, твоё уже пришло.

-Я рад.

-Пора вставать, у нас впереди долгий день.

Что принёс этот день Гламуру, уже известно. Латмирхан очнулся и счастью Гармира, не смотря на данное в запале обещание передачи Гламуру права управления Ордой, не было предела.

Глава 14

Скрыться от любопытных глаз в огромном дворце не составляло труда. В левом крыле жила первая жена Рахбая Саида. В её покоях всегда было тихо, она обходилась двумя служанками и личным поваром, который готовил ей пищу отдельно от общего стола. После того, как Рахбай взял себе вторую жену, Зиббу, за общим дастарханом Саида никогда не появлялась. Сначала этого захотела Зибба и успешно добилась от мужа распоряжения отказать Саиде от стола, а потом сама Саида уже не хотела делить пищу со своим мужем и его молодой, своенравной женой.

Радость от известия о чудесном излечении Латмирхана мигом облетела весь дворец, ликовала вся Империя. Латмирхан, через пару дней, уже встал с постели, а ещё через пару попытался сесть в седло. Но Гармир, взваливший на себя удел опекуна старшего брата, был категоричен:

-Нет, нет и нет, братец, я не позволю тебе едва оправившемуся от болезни, испытывать такие нагрузки. Время для конных выездов не пришло, ты всё ещё слишком слаб. Позже.

Латмирхан, будучи человеком добрым и сговорчивым и видя в глазах брата неподдельную тревогу, подчинился. Пришлось довольствоваться чтением и недолгими прогулками по дворцовым садам. Гламура поселился в самой дальней комнате, куда редко заходили даже стражники, он сам предложил Гармиру найти для него именно такое уединённое место. Саида была единственным человеком, которому братья поведали историю болезни и чудесного выздоровления Латмирхана, а так же о подмене младенцев, рождённых у Зиббы, о приказе Рахбайхана убить Аурику и ребёнка в дороге. Единственное, о чём умолчали братья, так это о том, какую совершили сделку Гармир и Гламур. В конце рассказа, Саида, пристально разглядывая Гламура, расплакалась, протянула к нему руки, желая обнять несчастного юношу, разлучённого с его семьёй. Она нежно прижимала его голову к своей груди, шепча ему на ухо, что сожалеет о произошедшем, о его судьбе, что ему пришлось рости в нищите, не достойной его родовитости и ханского статуса. Расчётливый и хладнокровный Гламур, неожиданно для себя, расчувствовался от добрых слов этой чужой женщины и первый раз за всю свою короткую жизнь ощутил на своих глазах солёную влагу. С лица Гармира не сходила счастливая улыбка, отражающая его отношение к воссоединению семьи. Гламур взял с Саиды обещание, что она ни словом не обмолвиться ни с кем о том, что узнала. Женщина, расстроенная жестокостью своего мужа по отношению к сыну, пообещала, что сохранит тайну. На том и расстались, Гламур отправился в своё тайное убежище.

Латмирхан, в силу своей привычки взвешивать все «за» и «против», был озадачен спокойствием Гармира.

-Послушай, брат, не погорячился ли ты, давая обещание Гламуру? Я боюсь его, уж очень загадочно и сказочно всё у него получается.

-Я не хочу думать об этом, сделка состоялась и я ни секунды не жалею.

-У меня нехорошее предчувствие.

-Брось, брат, сейчас я просто счастлив, что вижу тебя здоровым, а там видно будет.

-Как бы потом не было поздно, - покачал головой Латмирхан.

Рахбайхан пришёл в ярость, узнав, что случилось с Зиббой. Без движения, онемевшая, с остекленевшим взглядом, направленным в потолок. Наложницы, трясясь от страха, на перебой выдвигали свои версии проишествия. Над ними нависла смертельная опастность, не уберегли госпожу. Но каково же было удивление всех, когда Рахбай, воздев руки к небу, спокойно сказал, что на всё воля Аллаха. Но совершенно по-другому он повёл себя тогда, когда обнаружилась пропажа Габиры. Ярость захлестнула его разум, он таскал служанок за длинные косы, его громогласный голос разлетался по всему дворцу. Захлёбывающаяся рыданиями девушка, которая даже спала возле кровати Габиры, пытаясь перекричать Рахбая, говорила, что все вещи и драгоценности дочери хана на месте. Если бы Габира сбежала, то забрала бы всё. Уже к полудню все знали об исчезновении девушки, кто-то вспоминал, с кем и где видел последний раз беглянку. Слухи, сплетни, всевозможные версии, одна фантастичнее другой. Рахбаю это было на руку.

Один из приближённых к Правителю Орды военачальников, командующий отрядом из пяти тысяч человек, сообщил, что до него дошли слухи, Габира скрывается в одном из городов, ещё не завоёванных Ордой. Светлоград был столицей одного из княжеств. Быстро добраться к нему можно было по полноводной реке Кацапке, но плавсредств для всего войска у Рахбая не хватало и было принято решение, половина отправляется по суше, а другая на кораблях, возле стен они встретятся и общими усилиями захватят город, чтобы найти Габиру живой или мёртвой.

Собрали Совет, на котором должны были присутствовать карасановцы. Рахбайхан, с замиранием сердца, ждал слов старшего Карасана, который мог поведать всем, что произошло на самом деле с Габирой. Но тот молчал, даже ни разу не посмотрел на Предводителя Орды. «Неужели он ничего не знает? А если знает, почему молчит? Ждёт удобного случая, чтобы поствить меня на колени? » мучался Рахбай. Совет был на стороне решения хана и предрекал войску скорую и малокровную победу. Несметные богатства Светлограда пополнят казну Орды, ведь город стоял на перекрёстке водных и земных торговых путей. Поживиться там было чем, да и женщины в этом городе славились на всю округу красотой, что будет хорошей наградой доблестным воинам.

Рахбайхан расслабился, уж если всевидящий и всезнающий Карасан ничего не знает об истинной причине пропажи Габиры, что говорить об остальных. Вкушая изысканные явства и попивая вино из большого кубка, успокоившийся Рахбай наблюдал за танцами прекрасных наложниц. В дверь вошёл телохранитель хана и, после разрешения приблизиться к хозяину, сообщил, что старший Карасан просит аудиенции. Приподнятое настроение мгновенно улетучилось. Рахбай знал наверняка, о чём и о ком пойдёт речь. «Если он начнёт выставлять свои условия, я просто убью его. Старик не дурак, чтобы поделиться с кем бы то нибыло моей тайной. А если и поделился – недоказуемо. Моя власть над народом беспрекословна» успокаивал себя Рахбайхан.

Вошёл Карасан. Это был высокий, худой старик, лет восьмидесяти или старше, с жидкой длинной бородой до живота. Широкий балахон с капюшоном и тюрбан, надвинутый на глаза, вид был загадочным, а для непосвящённых почти угрожающим. Длинная палка, предназначенная толи для помощи в хотьбе, толи для наказания ослушавшихся. О том, что Карасан владеет своей палкой не хуже, чем воины мечами, Рахбай знал с детства.

Тишина повисла в помещении, слуги были удалены из покоев хана. Томительное молчание первым нарушил Рахбай, хотя всегда первыми говорили те, кто просился на аудиенцию. Это был другой случай.

-Мы о чём-то не договорили, уважаемый, что ты сам пришёл для продолжения разговора? – нахмурившись, спросил Рахбай, настороженный появлением Карасана, но тут же сменил напряжённую маску на маску радушия.

-Может, сначала ты пригласишь меня к столу? – старик весьма удивил хана своей непосредственностью.

-Разумеется, прошу, отведай вина, фруктов, а может что-то по-сытнее?

Карасан отпил глоток вина, отщепнул кусочек лепёшки.

-Надеюсь, здесь нет посторонних ушей?

-Вам лучше знать, это вы всевидящий и всезнающий.

-Твои слова относятся к великому Аллаху, а у меня просто есть кое-какие способности.

-Ваша скромность похвальна и всегда удивляла меня.

-На большом расстоянии я слышу только биения двух наших сердец, значит, могу говорить, - начал Карасан, - я знаю тебя с младенчества, я благословил тебя, когда ты встал во главе Орды. Мои предсказания и пророчества о твоих победах никогда не обманывали, я сплёл над тобой энергетическую сеть защиты, укутав ею тебя от смерти, была бы она врагом, другом или случайностью.

-Я ценю всё то, что ты для меня сделал, достопочтенный Карасан, - Рахбай склонил голову, - ты второй после Аллаха, кому я возношу свои молитвы, к чему напоминать мне ваши заслуги, я сплю и знаю о них.

-Нет больше вокруг тебя моей защитной сети благополучия.

Молчание Карасана, наступившее после его последних слов, было невыносимым. Заклокотало в груди Рахбая, волна негодования, отчаяния и страха захлестнула его чувства так, что произнесение слов далось ему с трудом:

-Так сплети новую, ты же кудесник! Каков будет твой ответ? Не молчи!

-Сейчас тебе лучше обратиться к Аллаху.

-Ерунда, он слышит только тебя!

-Он слышит всех и тебя в том числе, когда ты просил простить тебя за то, что пререзал горло Габире.

-Так ты всё знаешь?! – выдохнул Рахбай и отшатнулся.

-Я знаю всё, что происходит с тобой, но не увещевать, ни бранить тебя я не вправе, - покачал головой Карасан, - этот твой секрет я унесу с собой в могилу, никто не узнает о твоих тайных страстях.

-Габира замурована в той комнате и её останки никогда не найдут, - прошептал хан.

-Найдут.

-Я перепрячу их.

-Не утруждайся, это произойдёт через 900 лет.

-Тогда не страшно.

-Страшно, ибо найдёшь их ты сам.

-Глупости, - Рахбай расхохотался, - столько не проживёт никто, тем более я! Вряд ли Аллах позволит мне ещё раз родиться на этой земле. Но ты лжёшь мне, старик, говоря, что магическая защита исчезла! Я помню, что её печать стоит на моём теле от рождения и растает только тогда, когда в глубокой старости, на смертном одре испущу дух. Тогда она испариться, как роса на восходе дня.

-Твой поэтический талант не подводит тебя даже в такой момент. Но я объясню, как покнуло тебя благословение Аллаха. Габира была крещена по христианской вере.

-Так что ж?! Я убил тысячи неверных и чувствовал, как сила защиты надо мной увеличилась троекратно.

-Если хочешь услышать, научись слушать.

-Постой, дай осушить кубок вина, горло пересохло, - попросил Рахбай и залпом выпил вино из большого, почти в литр, кубка, - говори.

-Ты подумал, что всё сделал правильно, когда согласился на предложение Зиббы поменять одного из близнецов на дочь служанки, хотя задолго до рождения детей я уже предупредил тебя о том, что случиться, когда твои сыновья увидят свет. Их надо было убить ещё во чреве матери, а когда криком они оповестили мир о своём рождении, силы Мироздания взяли их под свою опеку.

-Ведь ты всё знал, но ни разу, ни словом и жестом за столько лет не показал своё знание, - захмелевший Рахбай прищурился, глядя на Карасана.

-Зачем? Что сделано, то сделано и с силами, которые их охраняют, я не воюю, а служу им.

-Что скажешь ещё?

-Гармир и Габира в возрасте 49 дней были на крещенском ритуале. Небесный свет иной веры пролился на них и взял под вою защиту.

-Как же это?! – Рахбай был в бешенстве.

-Зибба отнесла их к сильной ведунье, Лалитуз, она обладает огромными возможностями, не скажу что сильнее меня, но и не слабее.

-Но зачем?! Они принадлежат нашей вере!

⇐ Предыдущая 30 31 32 33 343536 37 38 39 Следующая ⇒