Эра Рок. Эпоха Век 31 страница

-Вот и ладно, молодец, что поняла, - Латмирхан отступил на шаг от Аурики, - береги моего брата, этот перстень, что дал мне Тилан, отец Габиры…

-Откуда ты знаешь имя, данное вашими звездочётами моей девочке?!

-Я сын своего отца, мне уже пятнадцать лет и звездочёты разрешили мне присутствовать при обряде, когда они искали имена детям. Я – мужчина своего рода и жаль, что ты видишь во мне только юнца.

Последние слова Латмирхан произнёс с досадой. В этом возрасте все мальчишки думают о себе, как о зрелых мужчинах.

-Я хотела назвать дочку Галею.

-Галя, Габира, почти созвучно, - юноша махнул рукой, - звездочёты предлагали назвать девчонку Шардира, но я напомнил им имя моей прапрабабки, которая три столетия назад родила нашего первого воина Тармерхана и тут же умерла, даже не успев накормить его первый раз грудью. Он поднял нашу империю, он пошёл в первый поход и ты видишь, что из этого получилось, какие мы стали могучие и сильные, сколько народов преклонило перед нами колени.

-Откуда ты всё знаешь?

-Учителя были хорошие, да я и сам учиться люблю, воинская отвага не по мне, но это тайна, отец не знает об этом.

-Ты мог бы стать хорошим лекарем, который может успокоить больного, которым я сейчас и являюсь, - Аурика расплакалась.

Латмирхан улыбнулся, слова девушки понравились ему. Родовая гордость, как говориться, «порода» сделала его целеустремлённым человеком.

-Кольцо, по прошествии времени, я отдам Габире в память о её настоящем отце.

-Ты думаешь, он никогда не узнает, что у него дочь?

-Я бы этого не хотел, но всякое бывает, истинные воины всегда хотят оставить после себя сыновей. Но какое тебе до этого дело? Ты будешь жить, дочь твоя будет жить по-хански, что ещё надо для покоя? Вот ещё что, помолись хорошенько своему богу и той святой, о которой говорила.

-Она не святая.

-Кто тебе сказал?

Взгляд Латмирхана стал каким-то жёстким, и Аурика снова испугалась.

-Конечно-конечно, помолюсь и за Гламурхана помолюсь, только в молитвах буду называть его Гламур, - девушка осеклась.

Но юноша никак не среагировал на её слова.

-Сейчас ты его мать и защита после Аллаха, называй, как тебе удобно.

-А как назвали второго ребёнка?

-Как мать и хотела, Гармирхан, звездочёты обрадовались, что Аллах заменил второго мальчика на девочку и теперь империи ничего не угрожает, - Латмирхан вдруг рассмеялся, - знаешь, так смешно было, когда они к этому «чуду» Аллаха приплетали.

-А ты не боишься, что пророчество всё-таки сбудется?

-Не будь такой глупой и тёмной, Аллах сам всё устроил, чтобы дети живы остались, - покачал головой юноша, - всё в его власти и только ему решать правильно ли наш род живёт, достойные ли поступки совершает.

-Умный ты не по годам.

-Быть умным просто, гораздо сложней убедить в этом окружающих.

-Как я раньше не замечала в тебе столько мудрости, многому бы поучилась у тебя.

-Не до этого тебе было, - лукавый взгляд в сторону Аурики опять дал ей понять ханскую величественность ещё неокрепшего подростка.

-Мне пора, - Латмирхан отступил к потайному ходу.

-Так скоро? – с сожаление сказала Аурика, - так спокойно в твоём присутствии.

-Скоро заполночь, за тобой вот-вот придут, мы с тобой обязательно встретимся.

-Я очень этого хочу, посмотреть, каким ты выростишь, - улыбнулась девушка.

-В жёны я тебя не возьму, в наложницы тоже, если встретимся, будешь моей тётушкой.

-А что же в жёны не гожусь? – шутила сквозь слёзы Аурика.

-Когда я назвал одну из твоих соплеменниц своей будущей первой женой, она побыла ей только пятнадцать минут, - на лице Латмирхана появилось истинное скорбное выражение, - отец убил её.

-Ты о ком говоришь?

-О тех трёх наложницах, которые принимали у вас роды.

Аурика почувствовала, как по спине пробежали муражки. Опять спокойствие, которое она обрела в присутствии этого мальчика, улетучилось. Но Латмирхан сделал это намеренно, чтобы не витала в облаках, когда на кону две жизни. Ребёнок тихонько запищал в своей колыбельки, очень быстро его пищание превратилось в недовольное похрюкивание.

-Кушать просит, - виновато улыбнувшись, сказала Аурика.

-Так корми. До встречи, - тихо прошептал Латмирхан.

Аурика подошла к ребёнку, взяла его на руки и что-то бормоча, попыталась успокоить, чтобы сказать ещё хоть несколько слов благодарности юному мальчику, пошедшему против своего отца для спасения жизни бесправной служанки и беззащитного брата. Она повернулась, чтобы Латмирхан мог посмотреть на младенца. Но того в комнате уже не было, он тихо выскользнул за дверь, даже шагов по лестнице не было слышно. «Крадётся, как кошка, нет, этот мальчишка – тигр» думала Аурика, наблюдая, как ребёнок жадно припал к её груди. Когда-то Саида, первая жена Рахбайхана и мать Латмирхана, сказала, что его имя в переводе означает «Тигр». Юноша, явно, оправдает его.

В тишине и одиночестве, под чмокающее сопение новорожденного, Аурика пробыла недолго. В ту же в дверь, куда исчез Латмирхан, проскользнул старый, преданный Рахбаю, Янчар.

-Собралась, идти пора, - пробурчал себе под нос провожатый.

Аурика посмотрела на него, попыталась даже улыбнуться:

-Моё всё при мне.

-Это хорошо, мы с мои старшим сыном отвезём тебя в одно место. Дорога дальняя, нужно к утру подальше отсюда уехать, так велено, а нам ещё засветло надо назад вернуться, сама понимаешь, в моём возрасте тяжеловато долго быть в пути, - на рябом от оспы лице старика блуждала ехидная, зловещая улыбка.

Аурика едва сдержалась, чтобы не плюнуть в эту отвратительную рожу, чтобы не выдать своё знание о коварном замысле Рахбайхана. «Ещё сына своего взял, потому что сам хил со мной справиться. Хорошо, что знаю его бессердечность, ничего человеческого в нём нет, только любовь к злату кровавому»

-Ты что сказала? – старик приложил руку к уху, слышал плохо.

-Видишь, ребёнок ест, уснёт и пойдём, - прошептала Аурика.

-Шайтан безродный твой выкормышь, давай, пошевеливайся.

Старик брезгливо поморщился, посмотрев на ребёнка.

«Вот и показал своё нутро, лиходей, убивец продажный» подумала девушка и передёрнулась.

Ехали довольно долго. Бричка подскакивала на ухабах и Аурика теснее прижимала к себе новорожденного. Гламур спал на руках своей приёмной матери. Аурика прижимала к себе маленькое тельце, слышала, как он дышит, как бьётся его крохотное сердечко и в её сердце поднималась волна нежности к хоть и неродному, но такому чудному малышу. Он смешно дёргал носиком во сне, вроде даже улыбался, причмокивал. «Дитятко, махонькое дитятко, да за что же так в жизни придётся тебе настрадаться. Хоть и чужые мы, но как к родненькому относиться к тебе буду, авось, боженька увидит мою нежность к тебе, да и моей дочурке поможет обрести настоящую заботливую мать в Зиббке- чернавке. Да что в Зиббке, баба она и есть баба, в Рахбае дело, от него зависит, как моя девочка будет жить. Ведь его сердце чёрное да жестокое, вот бы ты, боженька, и его сердце растопил! Спи, малютка, курносенький, даже хорошенький! ». Ярка луна позволяла разглядеть черты маленького создания.

-Скоро рассвет, - это Аурика произнесла вслух, решив спровоцировать угрюмых спутников на разговор.

-Сейчас вот в том леске остановимся, по нужде надо, стар я терпеть, - не поворачиваясь к Аурике, буркнул Янчар.

-Постеснялся бы при мне, - укоризненно сказала девушка.

-А ты кто такая? Подстилка, честь свою девичью не сберегла, - хмыкнул старик, - тебя кормили – одевали, в тепле и сытости у щедрой хозяйки жила. Ан нет, ноги, бесстыжая, раздвинула, батыра соблазнила, полукровку родила, род Тилана замарала. Куда Аллах смотрел?! Не издохла со своим выблюдком! Она мне, мразь, ещё о стыде говорит?! Слышишь сын, учить меня вздумала. Нет у неверных ни гордости, ни стыда.

Аурика насторожилась, пожалела, что вообще в разговор вступила. «Пристукунут по злобе, не дождусь спасения, дура, язык вперёд меня родился» ругала себя девушка, а сама левой рукой прижала к себе младенца посильнее, а правой аккуратно сняла с пояса кинжал. «Спасибо Латмирхану, когда уходил, оставил мне это оружие на топчане, мол, сама догадаешься, как с ним обращаться в нужную минуту. Хоть бы эта минута не настала! Где же Тилан? А вдруг его что-то задержало? Да и вообще, придёт ли он мне на помощь? Не передумал ли? Кто знает, что в голове у этих узкоглазых? ». Аурика сама боялась своих мыслей. Храбрилась, но ещё никогда в жизни она не причиняла никому физической боли, что уж говорить об убийстве, даже во имя собственного спасения. Ничего не оставалось бедной девушке, как начать истово молиться, прислушиваясь к малейшим шорохам ночи.

Едва лошади вошли в лесок, Янчар, с силой натягивая поводья, остановил их. Аурика сжалась в комок и приготовилась к самому худшему. Но вдруг… Крик, шум, топот, глухие удары. Всё стихло мгновенно, как и началось. В предрассветной мгле появился знакомый силуэт Тилана. Улыбаясь открытой счастливой улыбкой, он вынырнул из сумрака леса и бросился к бричке. Аурика охнула и разрыдалась от радости – всё было позади. Но… из ближайших кустов выскочили два человека. Замах одного из них и Тилан замертво свалился наземь, кровь из разрубленной головы хлынула густым потоком на траву. Птицы, с громким шумом, сорвались со своих ночных мест и взмыли в небо. Аурика зажала рот рукой, едва сдерживая крик ужаса. Два силуэта приближались к её бесполезному убежищу. Это были мужчины одной национальности с Аурикой.

-Смотри, Вуйко, чи наша дивчина! – пригляделся к Аурике тот, что постарше, - ох, басурманы, девку нашу у полон взяли, да ещё с дитём. Свобода, красуля, свобода к тебе пришла.

Аурика разрыдалась в голос, от счастья и от горя одновременно. Но то, что случилось, вселяло в неё новую надежду.

Деревня, в которую привезли освободители Аурику, находилась в предгорье Карпат. За столько лет в неволе, девушка первый раз ощутила счастье. Мало того, что теперь она была свободна, ещё оказалось, это деревня, чудом не пострадавшая от захватчиков благодаря своему отдалённому местонахождению, оказалась той самой деревней, в которой поселилась… тётка Таця. Да-да, та самая тетка Таця, голос которой слышала Аурика при родах. Как эта старая бабка оказалась тут, одному богу было известно. Аурика была маленькой, когда их деревню захватили, где ей было упомнить, кого куда угнали. Но когда мужики, что освободили её в лесу, подвели бричку к покосившейся хатке и на порого вышла старушка, Аурика ахнула.

-Тётка Таця, боже ж мий, вы здесь откуда?! – всхлипывая, Аурика бросилась к старухе и упала перед ней на колени.

-Та що ты, девка, вставай, не припомню я тебя, чья ты? – подслеповато щурясь, взглядывалась старуха в лицо девушки.

Рассказ Аурики о её жизни поразил старуху. Она по несколько раз переспрашивала детали, искренне удивлялась даже незначительным вещам. Тётка сразу стала относиться к девушке, как к родненькой, но что больше всего вдохновило Аурику, так это снисходительно заботливое отношение Таци к малышу. Вот только с именем та была не согласна и советовала сменить его. Долго не решалась девушка рассказать бабке о предсказаниях Карасана по поводу мальчишки, всё сторожилась. Но в Карпатах не одно поколение выросло на легендах и мистических россказнях. И Аурика решилась. Тётка Таця молча выслушала, покачала головой, но только после этого вынесла свой вердикт:

-Ну, раз так, и с этим именем он вырастит освободителем, пусть так и кличется. А вдруг тот, второй нам в помощь родился? Как думаешь?

-Нет, этот, - покачала головой девушка, - раз господь его мне передал, значит, под моим присмотром спаситель будет расти.

-Не слышу, ближе подойди и скажи, я ж глухая, - попросила бабка.

-Говорю, что этот, раз в нашем народе будет рости, - прокричала прямо в ухо старухе Аурика.

-Что ж так орёшь, - поморщилась Таця.

-Вы ж сами сказали, что не слышите, - пожала плечами девушка.

-Да тебя не только я, а на другом краю деревни слышно, - покачала головой тётка, - я вот что тебе скажу, ребятёнка беречь будем, а как Лалитуз сказала, так и сделаем, отнесёшь его крестить. Про её силу давно молва ходит, коль сказала на 49 день нести, так и сделаем. Расскажи мне об этом парне, как ты назвала, от бисово отродье, имена у них, прости господи, зверюга ещё такая есть, як киця.

-Про Латмирхана – Тигра?

-Ось, про него.

-Так я вам уже несколько раз рассказывала, - всплеснула руками Аурика, - или у вас не только со слухом, но и с памятью плохо.

-Не груби, а то як протягну ботягом по спиняке.

Обе рассмеялись, без злобы и обиды.

-Ой, тётенька, если бы вы знали, как приятно самой говорить на нашей мове и нашу мову от собеседника слышать, - просмеявшись, сказала Аурика.

-Я ж рассказывала, - передразнивая девушку, прищурившись, пропищала старуха.

Обе замолчали, а потом вдруг расплакались – Аурика в голос, с подвыванием, Таця тихонько всхлипывая, вытирая тыльной стороной ладони редкие слёзы.

-Дай-то бог, что б обошлось, господь добрый, увидишь ты ещё свою детину, Галю, - успокаивала Таця, - а то, что пригулянная, не беда, народ у нас с понятием, умный не осудит, а с дурака какой спрос? Про Тилана своего не думай, может, и правда, полюбилась ты ему, а не только твоей беззащитностью воспользовался. Ты в плену была, а не у тётки на блинах.

-Да не любила я его, - тихо сказала девушка, - он меня любил, да от нехристей этих защищал, вот и сгинул по этому. Господь мой меня сберёг, а вот его Аллах отвернулся от него, может, из-за меня.

-Судьба она кому мать родна, кому злая мачеха, - так же тихо произнесла Таця.

-Вы что, всё-таки слышите, только прикидываетесь глухой?

-Я слышу то, что мне надо, - пробурчала старуха.

-Слушай, тётка Таця, а сколько тебе годков?

-87, - подбоченясь, Таця игриво глянула на девушку.

-Ой, врёшь ведь, тебе ж 91, - хихикнула Аурика.

-Вот ведь зараза, не даёшь молодой побыть, - нахмурила брови Таця.

-Ну уж, четыре года большую роль играют, - покачала головой девушка.

-Вот доживёшь до моих лет, тогда и спрошу у тебя, много это или мало четыре года.

-А ты себе ещё больше лет намерила, раз спросить с меня хочешь? Не обижайся, шучу я.

-Да уж понимаю, из ума не выжила.

Обе снова рассмеялись.

-Вот такое наше женское сообщество, то плачем, то смеёмся, - перводя дух, Таця распрямилась, - на том и держимся.

Пришёл день крещения Гламура. Но вот беда, Аурика захворала, внезапно и тяжело. Голова кружилась так, что ноги не слушались, её знобило, зуб на зуб не попадал, щёки в горячечном румянце, бредила, теряла сознание, даже молоко перегорело. Но в деревне это не проблема, малыш с лёгкостью перешёл на козье.

Таця все травы лечебные что знала, все применяла, но исцеление не наступало.

-Что со мной? – в просветвлении, спрашивала Аурика.

Таце нечего было ответить, а что скажешь, если нечистый хворь наслал, а молитвы до господа не доходили. Двое мужиков, Стефаны, имя одинаковое у друзей было, что Аурику спасли, подогнали бричку и на руках ослабевшую её из хаты вынесли.

-Куда ж ты такая хворая поедешь? – сокрушалась Таця.

-Нада, тётка, надо, это самое главное, - ослабевшим голосом, сказала молодая женщина, - молоко в крынки налей, да жаб положи, чтоб не скисло.

-Да знаю, а вдруг в дороге тебе ещё хуже станет?

-Не боюсь я смерти, даже если близка она, - улыбнулась Аурика, - может, только для этого я на свет родилась, боженька мне поможет это дело сделать.

-Как знаешь.

Старуха перекрестила Аурику и ещё долго стояла, молилась и крестила вслед исчезающую из виду телегу.

-Пятьдесят дён нынче, не успела болезная, но как скажешь, вона как заботиться, - качала головой тётка, - помоги, господи.

Телега остановилась возле потаённого входа. Измученная болезнью Аурика едва смогла сползти с брички только благодаря помощи одного из Стефанов. Второй держал ребёнка, который проснулся и начал громко плакать как только они подъехали к неприметному холмику. Аурика нашла замаскированный вход, но открыть его не смогла, помог Стефан, опустивший девушку на траву. В этот раз, скрытое от людских взглядов, убежище Лалитуз встретило приехавших могильным хладом и сыростью. «Странно, раньше этого влажного удущья не было» удивилась Аурика и неприятный холодок пронзил её тело. Идти одна она не могла, мужчины последовали за ней. Малыш орал до посинения и пока они спускались по ступенькам и тогда, когда, обследовав коридор за коридором, они никого не нашли.

-Господи, да что же это?! – дрожащим голосом, спрашивала пустоту Аурика, - где же она? Ведь я приехала, как было условлено! Какой сегодня день? Какое число?

Ответ одного из Стефанов был как ушат ледяной воды на голову.

-Опоздала!! Я опоздала!! – ноги подкосились, девушка сплозла по стенке, - что же теперь будет? Как же это? Почему Таця меня не подняла вчера?

Но кто мог вразумительно ответить расстроенной Аурике? Делать нечего, отправились в обратную дорогу. Ребёнок сразу же перестал плакать, спокойно уснул, словно был рад тому, что обряд не состоялся.

Возле хатки тётки Таци от болезни и слабости Аурики не осталось и следа. Она легко спрыгнула с брички. «Откуда силы взялись? Ни жара, ни слабости. Может, господь не хотел, чтобы Лалитуз Гламура крестила? Может, она ведьма, ему не угодная? »

-Тётка Таця, ты сможешь покрестить его? – спросила она.

-Могу, вот только будет ли моё крещение иметь силу?

-Тогда в церковь, к батюшке отнесём, хоть и смуглота малыша заметна, авось, не откажет, - задумалась Аурика.

-Да я не то имела в виду, - махнула рукой Таця, - так, как Лалитуз, никто не смог бы покрестить. То, что я тебе скажу, ты не уразумеешь, но запомнить должна. Души этих двоих ребятёнков проведены ей из серебряного и золотого мира и только она знала, в каком теле какая поселилась.

-Таця, так одна душа из рая? – удивлённо подняв брови, спросила Аурика.

-С чего ты взяла?

-Так ты сама сказала, что из золотого мира.

-Что ты за слова цепляешься? Блеск и ценность злата для тебя рай? Запомни, дочка, «не привязывайся к вещам материальным, злато серебро не почетай за высшее благо, ведь умерев, ничего с собой на тот свет не унесёшь. Ценизм достатка и накопительства – удел глупых и греховных людей».

-Да что ты меня всё поучаешь и улучаешь?! – Аурика вдруг разозлилась, - я просто подумала, в золотом мире все живут хорошо, надобности в деньгах нет, а так разумно может быть только в раю.

Таця покачала головой, но не посмеялась над девушкой, ведь сама предупреждала, что та не поймёт глубины слов, но пусть хоть запомнит.

-Золотой мир ещё хуже по порядкам, чем наш, там живут не побожеским законам. А по каким – мне неизвестно. Только знаю, туда попадают, как в чистилище, а вот оттуда дорог назад нету.

-Это как?

-А вот так, не справляешься с чернотой в душе, желания свои превыше добрых дел ставишь, не в силах жадность обуздать и т. д, всё, путь твой закончен, душа на вечные мытарства идёт. А что с ней дальше – никто не знает. Из золотого мира и дъявол своих слуг берёт навечно в своё окружение. А ведь это и есть мытарство.

-Там что, все плохие?

-Почему, через золотой мир, в своё время, все души проходят и в другие миры идут.

-А какие ещё есть?

-Не знаю.

-Знаешь, только рассказывать не хочешь, - Аурика было интересно слушать Тацю и отказ той рассказывать дальше, огорчил девушку.

-Я жалею, что вообще с тобой этот разговор начала, ни к чему тебе это, лучше забудь, для этой науки тебе годов этак 1000 минимум учиться надо.

-Не смеши меня, больше ста лет никто не живёт.

-Я пошутила.

-Поняла уж, а про серебряный мир что скажешь?

-Хватит, не хочу языком молоть.

-Но он лучше золотого?

-Он как рай.

-Вот как, ты не шутитшь?

-Шучу, - хитро прищурилась старуха.

-Странная ты, тётка Таця, - с недоумением посмотрела на бабку Аурика.

-А что ты хотела? Я уже почти из ума выжила, а господь всё смерть не присылает за мной, шутка ли, 98 годов живу.

-Ты же говорила 91 или 87?! – хмыкнула Аурика.

-Видишь, даже возраст свой не помню, всегда разное говорю, - всплеснула руками Таця.

-Да нормальный у тебе ум, юркий, как у молодых. Просто прикидываешься, когда тебе это выгодно.

-Ну, спасибо, - покачала головой старуха, - я ей кров, любовь, а она мне притензии.

-Ну, что ты, - улыбнулась Аурика, - опять за своё, благодарна я тебе по гроб, если бы не ты, лежала бы я уже в сырой земле. Голос-то твой я слышала, точно.

-Это господь с тобой говорил, - прищурилась Таця.

-Твоим голосом?

-Ладно, хватит болтать, иди мальца досмотри, покорми, есть у меня одна задумка на его счёт.

-Ты придумала, как его покрестить?

-Да, окрестим его на 66 день, может, дъявол оставит его душу в покое, да не станет он верным вассалом сатаны.

-Может, мой Гламурчик из серебряного мира?

-Дай-то бог, чтобы это было так, но предосторожность не повредит.

-Слушай, а Лалитуз сейчас никак не найти?

-Она сама нас найдёт, если что-то от нас или от этого дитя ей понадобиться.

Старуха хлопнула ладонями по своим коленкам, подитоживая их размышления.

Жизнь в маленькой хатке тётки Таци потекла спокойно и размеренно, никаких странностей, тем более проишествий не случалось. Малец рос крепеньким, с его здоровьем не было никаких проблем. После того, как Таця сама провела обычный деревенский обряд крещения, полюбила мальчёнку ещё больше и всё свободное время, которого у неё было предостаточно, проводила с ним. Аурика работала в поле, дома, за скотиной ухаживала да заботилась о старухе и ребёнке. Часто ходила в местную церквушку, стала через чур набожной, чем весьма удивила Тацю. Даже люди, глядя, с каким неистовством бьёт Аурика поклоны, перешёптывались: «ишь, как не в себе девка, того и гляди, лоб расшибёт». О замужестве и не помышляла, мол, грех, совершённый в девичестве, надо замолить, некогда о большой семье думать.

-Скажи, баба Таця, простит ли господь меня, пустит ли в сады свои райские, когда придёт мой смертный час?

-Господь пасёт свои стада на сочных лугах, солнечный свет, вода для питья в изобилии. Глаза дал овцам, но не может он вечно вести овец по дороге, а они, от невежественности и робости не хотят открыть их, боясь увидеть путь, по которому надо идти, страх сильнее. И мыкаются овцы, слепые по своему желанию, то в овраг свалятся, а выхода найти не могут, то под тень роскошного дерева встанут, забьются, прижмуться к нему, убеждая себя, что это – стена высоченная и простирается вокруг всей земли. Прохладно, влажно, неуютно, голодно. Так откройте глаза и выйдете на свет. Господь дал вам и свет и путь к нему изначально.

Аурика слушала проповеди старухи всегда неизменно, кивая головой, уставившись в одну точку. Таця никогда не спрашивала у неё, понимает что-нибудь девка или нет. «Бог давно простил» говаривала Таця в конце каждой своей проповеди и не ждала, что Аурика начнёт жить по-другому. Стефан, тот что помоложе, первое время ухаживал за девушкой. Всем было заметно, что пришлась она ему по сердцу и намерения самые серьёзные. Но без ответа осталась его любовь, женился он на другой, которая тайно любила его и ждала.

Аурика ни на секунду не забывала о своей дочурке. Сильная боль притупилась, но память о родненькой дитятке была свежа в её сердце. Так и пролетело пятнадцать годов. Баба Таця за всё это время совсем не изменилась ни внешне, ни тем более, внутренне. Всё такая же сварливая, но быстро отходчивая от злобы. Аурика частенько по-доброму пошучивала над ней.

-Сколько бабушка тебе в этом году лет-то стукнуло?

-Сто, когда двести исполниться, ты первая узнаешь, - стараясь спрятать улыбку, отвечала Таця.

Гламур справным вырос, статным да стройным. Смуглокожий, но никого это не заботило, гуцулы сами смуглые, да и то, что мальчонка от нехристя, тоже ни для кого не было тайной. Смышлёным рос мальчик, умным. Бабка Таця учила его …читать. Да-да, как ни странно, Таця была грамотной. Где только свитки да рукописные книги находила, одному богу известно. «Всё для правнучка» так называла мальчишку старуха. К десяти годам Гламур знал Библию наизусть, все молитвы, песнопения. Пел хорошо, танцевал, по хозяйству на все руки мастер. Аурика любовалась на парня и думала «вот что значит, ханская кровь, умный, смышлёный».

Как-то ранним утром, бабка Таця задержала Аурику. Та в поле торопилась, а старуха, как специально, разговорилась:

-Скажи-ка девка, что дальше будешь делать? Как жить? Не хочешь ли тайно в город пробраться, посмотреть, как этой изувер кровавый живёт? На дочку посмотреть? Только впрямую на глаза никому не попадайся, вдруг кто-то сможет тебя узнать.

-Да нет у меня такого желания, - махнула рукой Аурика, но почему-то потупила взор.

-Боишься, что хлопца нашего лишишься?

-Тише, тётенька, - Аурика искоса посмотрела на Гламура, спящего на лавке, - услышать может.

-Да его на рассвете гром небесный и тот не разбудит, а шопот наш бабский и подавно.

-Всё равно, проводи меня, на улице и поговорим.

-Слаба я дюже, выйти-то выйду, а вот назад могу не дойти, - покачала головой Таця.

-Ой-ли? Ты мне уже много лет о своей немощи твердишь, а я видела, как выйдешь на огород, разденешься до нога, руки к восходящему солнцу подставишь и что-то бормочешь. На бесстыдство твоё силёнок-то хватает? – хмыкнула Аурика.

-Ты меня не суди, не в твоём разумении, чем я занимаюсь, - нахмурилась старуха.

-Да я не сужу, что ты, - виновато улыбнулась женщина.

-За сто лет никто не увидел, да будет тебе известно, когда я к солнцу за силой иду, у людей будто пелена на глаза падает.

-Но я же видела!

-А ты не чужая, тебе можно.

-А вдруг бы Гламур увидел, тоже ведь будто не чужой, а большой уже.

-А ему полезно посмотреть, скоро сам так делать будет.

-Тьфу, тьфу, тьфу, чего это ты такое говоришь? – замахала руками Аурика.

-Ну-ка, растьфукалась, а то как протяну сейчас клюкой, если б знала, зачем это, так по-другому бы говорила. Жаль, что разговор наш нынче не получился.

-Да успеем ещё поговорить, куда нам торопиться, а вот в поле мне уже пора, и так задержалась.

-Следующего раза не будет, - покачав головой, как-то грустно ответила Таця.

-Опять ты за своё? Что за тоска в твоих глазах? У меня и так на душе муторно с самого утра.

-Ладно, ты уж прости меня, девка, если что-то не по-твоему разумению и сердцу делала, - в глазах старухи блеснули слёзы, - не со зла, а от старости да норова поганого своего, одинёшенька прожила всю свою жизнь.

Маленькая, щуплая Таця сидела на лавке у окна, восходящее солнце освещало её согнутую фигурку и Аурике стало вдруг так тоскливо, что слёзы навернулись и на её глаза. Жалко стало одинокую старуху да и разговор она завела, будто прощалась.

-Да что ты в самом деле?! Кроме тебя, Гламура и дочурки моей Галюшки у меня больше никого нет! Я вас троих всем сердцем люблю, за каждого на адские муки готова пойти, лишь бы вам хорошо было.

-Спасибо, дитятко, за добрые слова, большего мне и не надо, - улыбнулась сквозь слёзы Таця, - беги-беги, уже, и так я тебя спозаранку заболтала.

-Да, бегу уже, ты меня, бабушка, вечерять не жди, мы с жинками после работы в речке ополоснёмся, да в лес, в ту сторожку дальнюю пойдём.

-А что вы там потеряли? – удивлённо спросила Таця.

-Старец там на время поселился, отшельник – богослов, верующий. Хотим его спытать.

-А чего же ты не знаешь? Спроси у меня, я на многое ответы знаю.

-А про то, что мне интересно, не знаешь.

-Знаю, спрашивай.

-Да коли и так, времени уже нету, - Аурика чмокнула старуху в лоб, - не скучайте, мои хорошие, до побаченья.

Аурика выскочила за дверь, настроение у неё отчего-то поднялось, хоть и причин не было.

-Вставай, засоня, хватит спать, -прикрикнула Таця на мальчишку.

-Да ведь рано ещё, - уже бодрым голосом ответил Гламур.

-Просыпайся, говорю, - бабка стукнула клюкой по земляному полу.

-Да я уже проснулся.

Гламур вскачил на ноги и потянулся.

-Иди умойся, поешь чего, у нас впереди серьёзный разговор, - в голосе Таци прозвучали жёсткие нотки.

-А подождать не может? Я сегодня себе много дел наметил, плетень надо подправить, грядки дальние вскопать.

-Не может мой разговор ждать, - теперь голос Таци был грустным, - сегодня, после захода солнца богу душу отдам. А мне тебе очень многое надо рассказать, а ещё ты должен крышу разобрать.

-А это зачем? – удивился парень.

-Потом скажу.

-Ты что шутишь про смерть?

-На этот раз нет, ты думал, я и вправду до 200 лет жить буду?

Гламур, ошарашено глядя на спокойно говорящую о точной дате своей смерти бабку, сел на лавку и тряхнул головой:

-Такая шустрая бабка, в своём уме и при памяти и вдруг помирать собралась, не пойму я тебя.

-Вот именно, пока при памяти, должна я тебе свои знания передать, такие, что ты в своём умишке и не мог представить.

-Так-так, давай-ка по-подробней, - хмыкнул Гламур.

-Неча щериться, а то как протяну клюкой…

-Знаю-знаю, меж лопаток.

-Ан нет, по загривку, - ехидно пропищала Таця.

-Да всё равно, сколько с детства помню, всё время грозишь, а ни разу не приложила.

-От я тебе, озорник, - погрозила пальцем бабка, - я тут в вечное странствие собралась, а он зубоскалит.

⇐ Предыдущая 27 28 29 30 313233 34 35 36 Следующая ⇒