Shroud of Eternity 8 страница

— Возможно, создает тебе новые трудности, главный укротитель, — явно забавляясь, сказал Максим, откинувшись на спинку кресла.

— У меня уже и так хватает треклятых проблем. — Он тяжело опустился в свое кресло.

Никки пригласили понаблюдать, но не вмешиваться. Она стояла в обзорной беседке, из высоких окон которой открывался вид на город, и хранила молчание. Никки сощурила голубые глаза и внимательно следила за взаимоотношениями между членами палаты. Насколько она могла судить, правящему совету Ильдакара недоставало сострадания к остальному городу. Она не могла себе представить, как они поддерживали жизнедеятельность Ильдакара, когда он был укрыт защитным саваном в течение пятнадцати веков.

Если принять во внимание зеркальца, вставленные в стены переулка, то можно догадаться, что под этой мнимой утопией назревают скрытые волнения.

На Никки накатили недоверие и неприязнь, но она напомнила себе, что она и ее спутники здесь лишь гости и ее основная миссия — распространение известий о Д'Харианской империи. Пока что она вела себя осторожно, но настроена была серьезно. Эти люди обращали на нее мало внимания — они не знали, кто она на самом деле.

Натан также присоединился к заседанию совета, но оставался непривычно спокойным. Он выглядел расстроенным после вчерашней встречи с повелителем плоти Андре. Молчание обычно словоохотливого бывшего пророка встревожило Никки. Она не станет открыто предлагать свою помощь, но будет готова оказать содействие, как только увидит такую возможность. Натан верил, что нуждается в помощи этих волшебников, но, возможно, он тоже заметил разногласия в их обществе.

В зале появился Бэннон. Вместо свободного наряда с банкета на нем были добротные холщовые штаны, вычищенные и залатанные, а также потрепанные дорожные сапоги. Но все же он надел шелковую коричневую ильдакарскую рубашку с пышными рукавами, сужающимися к манжетам. Как всегда, у бедра юноши покоился в ножнах Крепыш. Натан тоже не расстался с изысканным мечом. Палату волшебников ничуть не смущало, что их гости носят смертоносные клинки, и это подсказало Никки, насколько советники уверены в своей магии.

Когда рыжеволосый юноша вошел в зал властителей, волшебники неодобрительно взглянули на него. Тора нахмурилась, не скрывая своего недовольства от присутствия неодаренного.

— Тебе нечем заняться с нашим сыном и его друзьями?

Бэннон — Никки была уверена, что намеренно, — проигнорировал настроение Торы и пожал плечами.

— Мне нравится компания Амоса и остальных, но я предпочитаю проводить время с моими друзьями — Никки и Натаном. Мы вместе проделали долгий путь, чтобы отыскать ваш город.

— И ты можешь посидеть с нами, мой мальчик. — Натан указал на скамейку рядом с собой, а затем вышел из обзорной беседки и прочистил горло, будто Тора своим замечанием пригласила всех к открытой дискуссии.

— Повелитель плоти Андре неустанно трудится над каким-то новым масштабным проектом, который занял все его внимание. Я уверен, он приносит свои извинения за свое отсутствие на сегодняшнем собрании палаты волшебников.

— Он редко посещает заседания палаты, — сказал Максим с ноткой сарказма. — Мы будем вынуждены обойтись без его славной компании.

— Какая жалость. — В тоне властительницы Торы звучал тот же сарказм.

— Он создает что-то особенное для арены, — сказал Айвен, счищая пятно со своей безрукавки из шкуры пумы. Его широкий рот расплылся в ухмылке. — Я предоставил ему сколько угодно времени, но он сказал, что скоро все будет готово.

Никки бросила на своего компаньона вопросительный взгляд, но Натан отвернулся, повысил голос и продолжил разговор с советниками палаты.

— До того как погрузиться в работу, Андре успел определить причину моей проблемы. По всей видимости, из-за фундаментальных изменений после перемещения звезд я потерял… сердце волшебника. Повелитель плоти размышляет, как исправить это. У него есть некоторые идеи, но четких ответов пока нет.

— По крайней мере, это означает, что ваша болезнь не заразна, — со вздохом сказал Ренн. — Когда он сможет вас излечить?

— Сначала он закончит мой проект, — вставил Айвен, потирая красный рубец на бицепсе, словно не помнил, как получил ранение.

— Он явно заинтересован этим проектом и, кажется, всецело на нем сосредоточен, — несколько смутившись, согласился Натан.

— Надеюсь, это не отнимет у него слишком много времени, — сказал главнокомандующий волшебник. — Должно быть, больно жить с таким бессилием, Натан… ведь вы неспособны сотворить даже самые незначительные чары.

Натан покраснел:

— Я бы не стал использовать слово «бессилие».

— Пока вы не сможете продемонстрировать магию, ваше положение остается неопределенным, — скривившись, сказала Тора. — Пока что мы оказываем вам честь, называя своим гостем, но если вы намереваетесь остаться в Ильдакаре навсегда, то должны избавиться от своего недостатка.

Вены Никки ожгло огнем. Уже второй раз они упоминали о такой возможности.

— Мы не собираемся оставаться здесь навечно.

— У вас не останется выбора, если вы окажетесь внутри стен, когда мы поднимем саван, — сказала Тора.

— Тогда мы пока не можем позволить вам восстановить саван. — Голос Никки прозвучал сурово, и властительницу удивил такой вызов. — Мы еще не закончили здесь.

Ричард совершенно недвусмысленно направил ее на поиски тирании и притеснений. Ей, возможно, придется перекроить всю правящую структуру города, если она со всей душой отнесется к этой миссии. Стоит ли Ильдакар таких усилий? Хотя властительница и главнокомандующий волшебник не стремились, подобно Джеганю, покорить мир, они все же представляли угрозу свободе.

— Сомневаюсь, что вы захотите оставить меня в этой ловушке.

Прежде чем Тора смогла возразить, у входа в башню послышались громкие шаги и резкие выкрики. Шаги поднимались по каскаду ступеней, отстукивая быструю дробь, минуя пролет за пролетом, и вскоре в просторную палату властителей вошла группа людей.

Никки, Натан и Бэннон обернулись и увидели трех грозных женщин, которые вели неряшливого юношу в грубой тунике и штанах раба. Он был бос и измазан не то грязью, не то экскрементами. Его непослушная копна волос выглядела так, будто он стригся заточенной ложкой. Карие глаза вызывающе метались из стороны в сторону. Свежие синяки проступали сквозь грязь, размазанную по щекам. Никки с удивлением узнала молодого погонщика яксенов, который вызвал негодование у верховного капитана Эйвери в день их прибытия.

Но ее внимание, как магнит, притягивали три поджарые женщины, сопровождавшие пленника. Хорошо сложенные воительницы состояли из одних мускулов, будто повелитель плоти создал их из металлических стержней и мотков проволоки, а затем покрыл получившийся каркас женственной плотью. Каждая из троицы была одета в две узкие полосы из черной кожи: одна вокруг бедер, вторая вокруг груди. Ноги, руки и верхняя часть живота женщин оставались открытыми. Обуты они были в окованные металлом сандалии с черной кожаной шнуровкой, идущей по всей длине голени.

Их обнаженная кожа была холстом, разрисованным не татуировками, а настоящими клеймами с тайными символами Ильдакара, которые превращали женщин в ходячие книги заклинаний. Подобные символы Никки видела на шкурах Мрра и ужасного боевого медведя, которого они убили.

Несмотря на их шрамы, эти едва одетые женщины-воительницы были невероятно красивы. Они излучали силу и опасную чувственность. Волосы их были коротко обрезаны — возможно, для защиты от врагов, хватающих за локоны.

Тора подалась вперед в своем высоком кресле:

— Кого ты притащила, Адесса? Он похож на грязного раба, а не на одного из ваших обученных воинов.

— Для воина слишком тощий, — пробормотал главный укротитель Айвен. — Но он мог бы пойти на корм для моих голодных зверей.

Самая старшая и мускулистая из трех женщин вышла вперед. Ее короткие черные волосы были усыпаны сединой, а темные глаза сверкали, как у ворона. При других обстоятельствах она могла бы быть красивой. Адесса доложила с военной краткостью:

— Он не один из моих бойцов и не новобранец из клеток, а просто грязный погонщик яксенов. Мои Морасит поймали его. Он поддерживает повстанцев.

Две другие облаченные в черное женщины, держа сопротивляющегося пленника за руки, потащили его по полированному голубому мрамору к помосту. Запястья мальчишки были связаны спереди.

Натан, гладя подбородок двумя пальцами, повернулся к Никки:

— «Морасит»? Это слово похоже на «Морд-Сит». Они, очевидно, сильные и опасные женщины, и у них даже есть склонность облачаться в кожу, хотя она едва ли может служить в качестве доспехов.

Никки рассматривала женщин.

— Возможно, названия произошли от одного слова из древних времен. — Эти Морасит, воины-наставницы, действительно напомнили ей Морд-Сит, невосприимчивых к магии женщин, которые носили кожу и клялись защищать лорда Рала ценой своей жизни. — Я не знаю происхождения Морд-Сит в самой Д'Харе, а эти, возможно, могли стать ответвлением тысячи лет назад, отделившись еще во времена Великой войны. Ильдакар был запечатан на многие века. Эти женщины могли развиваться самостоятельно, придерживаясь своего пути. В чем-то они похожи на Морд-Сит, но, полагаю, различий будет много.

Бэннон не мог отвести взгляда от воительниц.

Айвен крикнул со своего места за мраморным столом:

— Если он непокорный раб, почему бы нам не посадить его в тренировочные ямы? Избавимся от него.

— Раб, которого невозможно контролировать, бесполезен для Ильдакара, — согласилась Тора.

— Я не непокорный, — вызывающе крикнул молодой человек. — Я борюсь за свободу!

Адесса искоса взглянула на главного укротителя, но сосредоточила свое внимание на властительнице.

— Мы схватили его возле клеток с животными, рядом с загонами арены. Он явно намеревался освободить зверей, чтобы создать хаос среди добропорядочных горожан, — как это уже делали повстанцы.

— Животных нужно натаскать на кровь аристократов! — Раб безуспешно пытался высвободиться из хватки двух Морасит.

— Увы, зверям придется довольствоваться горьким мясом рабов, — сказала Тора. — Клыки и когти освободят тебя.

— Я уже свободен, — настаивал погонщик яксенов. — Зерцалоликий освободил меня, и он освободит всех нас.

Среди советников прокатился ропот. Эльза выглядела глубоко обеспокоенной, а Ренн, Деймон и Квентин тихо переговаривались.

— Почему они называют его Зерцалоликим? — спросил Натан. — Необычное имя.

— Потому что он прикрывает лицо маской, сделанной из зеркала, — ответил Квентин. — Это же очевидно.

— Это не отвечает на вопрос «почему», — сказала Никки.

— Говорят, его лицо было жутко изуродовано повелителем плоти, — пояснил Максим. — Его облик настолько чудовищен, что люди предпочитают смотреть на отражение своих лиц.

— Возможно, он хочет отразить окружающее его уродство, — предположила Никки, заслужив раздраженный взгляд Торы.

Максим усмехнулся:

— Или ему просто нравится, что люди рассказывают о нем истории. Он кажется более загадочным и могущественным, чем есть на самом деле. — Он скрестил ноги, облаченные в шелковые черные штаны. — Какова бы ни была причина, я не стал бы относиться к его мелочным выходкам всерьез. Это придаст Зерцалоликому слишком много уважения.

— Вы слышали его претензии? — спросил Натан. — Повстанцы обычно бунтуют против чего-либо.

— Недовольство подпитывает само себя. Лучше просто морить его голодом, — сказала Тора.

Никки шагнула вперед, глядя на пленника:

— Я хотела бы поговорить с этим мальчиком. Простой погонщик яксенов? Он не похож на героя или мученика. Неплохо было бы понять, почему он демонстрирует неповиновение, зная, что это приведет к его смерти.

— В этом нет необходимости, моя дорогая колдунья, — сказал Максим. Он поднялся с трона и развел руками. — Мы и раньше справлялись с подобной ерундой, и я могу позаботиться об этом быстро.

Никки посмотрела на дерзкого, но испуганного пленника:

— И все же это случилось снова.

— Вам не стоит вмешиваться, — холодно произнесла Тора.

— Разве вы не хотите узнать, что можно у него выяснить? — Никки не могла поверить, что они упускают такую возможность.

— Нет необходимости и интереса. — Максим согнул пальцы, концентрируясь, и вокруг него закружилась извлеченная из воздуха сила, напоминавшая затаившуюся грозу. Короткие волосы волшебника приподнялись от возрастающей энергии, образуя подобие короны. — К тем, кто нарушает совершенный порядок Ильдакара, должны быть применены соответствующие меры. Я не только главнокомандующий волшебник, но и главный скульптор города.

Адесса и две другие Морасит отступили от пленника, предоставив Максиму пространство для работы. Молодой погонщик яксенов боролся с веревками на запястьях. Он распрямил колени, насмехаясь над советниками, Торой и над самим Максимом. Он скривил губы, собираясь плюнуть. В этот момент волшебник выпустил свой дар.

В воздухе закружилось мерцание, точно невидимые отражения. Завихрения ветра уплотнились в надежные оковы. Запачканная рубаха раба стала белой, словно покрылась гипсовой пылью. Его кожа затвердела и посерела, буйные непослушные волосы кристаллизовались. С гулким потрескиванием раб застыл в своей вызывающей позе, и теперь на полу зала стояла новая статуя.

Заклинание окаменения оказалось в точности таким же, как то, что обезумевший Судия использовал против жителей Локриджа и Никки. Однако Судия был порабощен своей магией. Максим управлял останавливающей время магией легко и непринужденно.

Айвен встал с каменной скамьи, стиснув кулаки.

— Ты потратил силы впустую, Максим. Нам стоило отвести мальчишку в тренировочные ямы, где он мог бы стать прекрасным развлечением. И что нам теперь с ним делать?

Тора окинула мужа хмурым взглядом, затем медленно кивнула.

— Смерть на арене превратила бы мальчишку в мученика и спровоцировала бы больше глупостей от Зерцалоликого и его сброда. Хорошо, что мы избавились от него вот так.

— И мне так редко удается попрактиковаться, — сказал Максим. Он посмотрел на Никки, и в его тоне появился явный оттенок бахвальства. Она предположила, что он пытается произвести на нее впечатление или даже заставить не отказывать, когда он пригласит ее на ильдакарский вечер удовольствий. — Я мастер магии окаменения. Я создал и контролировал заклинание, столетия назад превратившее в камень всю армию генерала Утроса.

— Да, ты был ключом, — сказала Тора. — Но все мы помогли повернуть замок. Ты не единственный, кто может использовать эту магию. Я сама позаботилась о Лани, когда она продемонстрировала несносное неповиновение. — Она посмотрела на каменную колдунью у стены палаты властителей.

— Конечно, моя дорогая. Я бы никогда не стал принижать твои способности. — Максим сложил руки, выглядя удовлетворенным от того, что превратил мятежного раба в камень. — Предлагаю поместить новую статую на видном месте… возможно, на рынке рабов, где она послужит прекрасным украшением — и явным предупреждением.

После, как рабочие унесли статую юного погонщика яксенов, Тора откинулась на спинку трона, оглядывая палату властителей.

— Главный укротитель Айвен прав. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы смотрели представление на боевой арене. Давайте устроим его при первой же возможности. Айвен, когда ты будешь готов?

В башню вошел повелитель плоти Андре, опоздавший на заседание. Его просторный белый балахон был покрыт выцветшими пятнами от проделанной в его «студии» работы. Он вытер пот со лба и широко раскинул руки.

— Кажется, я как раз вовремя, ммм? Мой эксперимент закончен — работа с плотью прошла успешно. Наш новый воин готов дебютировать на боевой арене хоть завтра.

Главнокомандующий волшебник Максим не скрывал восторга:

— Тогда устроим представление завтра!

Глава 18

Великодушно улыбаясь, Максим предложил Никки место в зрительской башне знати над огромной городской ареной. Теперь, когда Андре озвучил перспективы вернуть Натану дар, остальные советники позволили ему присоединиться к ним в особой ложе, расположенной высоко над грязной и неуправляемой толпой.

Амос и его товарищи звали Бэннона составить им компанию на среднем ярусе, поближе к полю боя, но он предпочел сидеть со своими друзьями: Никки и Натаном. Волшебники были несколько недовольны присутствием неодаренного, но уступили, хотя и с явным нежеланием.

Когда солнце над Ильдакаром достигло зенита, толпы людей расселись на зрительских местах, расположенных кольцами над боевой ареной — широким глубоким кратером, выкопанным в песчанике. Поле для сражений, усыпанное песком и гравием, было окружено отвесной стеной. Зрительские места для низших сословий шли вдоль края арены, а одаренная знать наблюдала за представлением из лож, которые возвышались над песчаником. Башни обеспечивали хороший обзор и полную безопасность.

Никки догадалась, что некоторые животные на арене настолько опасны, что могут ворваться на зрительские трибуны и бесчинствовать там.

В видениях, переданных от пумы посредством связывающего их заклинания, она видела воспоминания Мрра о сражениях здесь.

Сидевший рядом с Никки Максим отметил, что она вновь в своем черном платье, хотя ей были предложены разнообразные наряды.

— Не нравится ильдакарский стиль? У нас много разных нарядов, от длинных платьев до довольно коротких шелковых сорочек. Уверен, если бы вы облачились в такое одеяние, все были бы в восторге.

Она твердо посмотрела на него:

— Я предпочитаю носить черное по личным причинам.

— Вот в чем дело, — усмехнулся Максим. — Я поручу лучшим портным нашего города предоставить сотни нарядов из черной ткани. Для меня будет честью помочь вам примерить их и выбрать тот, что лучше всего подходит.

— Мое платье подходит мне как нельзя лучше.

— Да, вполне, — признался он, — хотя оставляет слишком много простора для воображения.

— Тогда я надеюсь, что воображение у вас отменное.

По нижним рядам прошел гул предвкушения, который все нарастал с приближением к времени представления.

— Уже полдень. Где наше угощение? — требовательно обратилась к прислуге властительница Тора. — Или вы хотите, чтобы вас скормили боевым тварям?

— Тогда хоть кто-то пообедает, — пробормотал волшебник Деймон, поглаживая свои длинные усы.

Рабы в серых туниках, прихваченных поясами, поспешили принести на пробу небольшие порции разнообразных изысканных яств. Тут были нанизанные на шампуры и зажаренные певчие пташки, политые медом; малиновые кубики сырой яксеновой печени и тонкие, как бумага, ломтики вяленого мяса яксена; мотки сахарной ваты, напоминавшие гусеничные коконы; кисловатые дольки мандаринов; тарелки с рубиново-красными зернами граната.

Тора первой взяла то, что ей понравилось, а Максим галантно предложил угощение Никки. Она сделала выбор без особого интереса. Натан проявил больше любопытства и попросил прислугу рассказать о каждом блюде. Он попробовал по кусочку, затем выбрал те блюда, которые ему больше понравились. Сырая печень яксена пришлась ему не по нраву, в отличие от фруктов.

Когда советники насытились, остатки еды предложили Бэннону. Он весело улыбнулся и поблагодарил слуг, которые от этого смутились, а потом вспомнил, что благодарить надо хозяев.

По периметру боевой арены через равные промежутки стояли высокие каменные колонны, увенчанные бронзовыми чашами в форме пламени. Одаренные дворяне стояли у подножия колонн и после звуков фанфар коснулись каменных столбов, выпуская свою магию. В бронзовых чашах зажглось ослепительно-белое пламя, напоминавшее сигнальные огни. Толпа на трибунах разразилась приветственными воплями.

Настороженная Никки сидела молча, пытаясь распознать разновидность используемой здесь магии. Древние волшебники заложили узоры заклинаний и сложные магические сети в архитектуру города — словно акведуки, по которым течет вода.

Коренастый мужчина с бритой головой и в свободном желтом одеянии сидел на высокой платформе над полем боя. Он говорил в большой кристалл на серебряной подставке, и его голос гремел из волшебных огней, как будто его слова исходили из колонн.

— Обожаемый нами чемпион остается непобежденным последние пять месяцев. Он защищает свой титул и занимает наши сердца. Пусть он выйдет на арену, чтобы согреться лучами солнца Ильдакара, радостными возгласами нашего народа… и кровью очередного побежденного врага.

Открылись расположенные внизу железные врата, и мускулистый мужчина шагнул на смешанный с пеплом песок. Он поднял в небо меч с широким лезвием и вызвал этим зрительские овации. На нем были коричневые кожаные ботинки, набедренная повязка и массивный ремень с острыми шипами, от которого поднимались два широких кожаных ремешка, перекрещивающихся на спине и груди. Наряд обеспечивал лишь минимальную защиту. Цельный шлем с наносником и широким подбородником скрывал его лицо.

Бледная кожа чемпиона была покрыта сетью шрамов; мускулы налились силой за долгие годы тренировок. Никки видела, что он грозный боец.

Язык его тела излучал радость и уверенность, а не страх загнанной жертвы. Кажется, он наслаждался обстановкой. Чемпион медленно поворачивался из стороны в сторону, пронзая мечом воздух, чтобы услышать больше выкриков публики. Она отвечала, как и ожидалось.

Палата волшебников в обособленной зрительской башне походила на отстраненных наблюдателей. Повелитель плоти Андре подался вперед с нетерпеливым блеском в серых глазах:

— Чемпион никогда не сталкивался с таким противником, как наш новичок. — Он поднял брови, глядя на Натана. — Ммм? Скоро вы все увидите результат моей работы.

— Надеюсь, это будет стоящее зрелище, — прорычал Айвен. — Моим зверям не помешает практика.

— Ты же не хочешь, чтобы чемпион их всех поубивал? — спросил Андре.

Главный укротитель остался при своем мнении.

— А что, если он убьет твое новое творение?

— Я уверен в своей работе. Но если это произойдет, в следующий раз мне нужно будет усовершенствовать проект, ммм?

Ведущий продолжал говорить усиленным заклинанием голосом:

— Наш чемпион сегодня столкнется с соперником, который еще никогда не выходил на боевую арену. — Слова прогремели через яркие языки пламени, и зрители погрузились в зловещую, напряженную тишину. — Узрите новое творение повелителя плоти!

Айвен взял покрытую медом певчую птичку и принялся с хрустом жевать ее, не отрывая глаз от поля боя. Андре ерзал, едва сдерживая волнение.

Чемпион присел, выставив перед собой короткий меч и вперив взгляд в зарешеченные ворота на противоположной стороне арены. Его дерзкое оживление ушло. Хотя шлем скрывал черты его лица, Никки заметила напряженную сосредоточенность бойца. Она не ощущала в нем дара — чемпион обрел свои боевые навыки благодаря упорному труду.

Решетчатые ворота открылись, и из темных ям под ареной кто-то вышел. Зрители, вероятно, ожидали увидеть грозного зверя вроде боевого медведя, но существо двинулось вперед на двух ногах и шагнуло на солнечный свет. Все увидели мускулистые бедра, зашнурованные до верха голени крепкие сапоги, набедренную повязку с металлическими пластинами и две вытянутые руки — в каждой был короткий меч, такой же, как у чемпиона.

Когда противник вышел на свет, открылось его истинное безобразие. На широких плечах бойца разместились две головы на шеях, которые выходили из раздвоенного позвоночника. Оба лица рычали и скалились в муках и ярости. Изо рта левой головы — лысой, с большим круглым шрамом на макушке — текла слюна. Темная кожа гладкой головы не соответствовала оттенку плеча, к которому была приращена. Ноги пьяно волочились по песку, будто получали противоречивые указания от соперничающих голов, но обе руки, вооруженные мечами, были высоко подняты и беспорядочно рубили воздух.

Толпа ахнула и зароптала. Чемпион отшатнулся при виде своего нового противника.

— Наш великий чемпион никогда не видел ничего подобного, ммм? — усмехнулся Андре.

— Он повидал и убил множество противников, — сказал Айвен.

Подобно оружию, направленному на цель, двухголовый воин неуклюже зашагал вперед, вызывающе крича в обе глотки.

Натан наклонился ближе к Андре:

— У твоего нового творения есть два человеческих разума, но он, кажется, утратил свой интеллект.

— Ему нужен не интеллект, а мастерство. Я был вынужден пожертвовать некоторыми качествами, чтобы улучшить другие. Например, шелковые яксены были созданы ради красоты, а не остроумия. Этой тварью никогда не будут восхищаться за красноречие.

Качающаяся походка двухголового воина сбивала с толку, но чемпиона это не одурачило. Он метнулся, выставив свой короткий меч, как жало. В тот момент, когда он приблизился на расстояние удара, жуткий противник размылся в движении, взмахнув сначала левым мечом, затем правым, как будто намереваясь убить чемпиона дважды. Мужчина отпрыгнул, отступая так быстро, что зацепился пяткой о пятку, и тогда один из клинков противника полоснул по плечу чемпиона, пустив кровь. По толпе вокруг арены пронесся всеобщий вздох ужаса. Чемпион пригнулся, словно и не заметил раны.

Двухголовый боец снова двинулся на него, размахивая, коля и рубя обоими клинками. Чемпион с громким лязгом парировал удары. Он откинулся назад, когда другая рука чудовища махнула клинком, а потом поднырнул, нанося колющий удар мечом. Двухголовое существо крутанулось на месте, и клинок, вместо того чтобы вспороть живот, лишь прочертил длинную красную линию по ребрам. Он взревел от боли обеими глотками, а затем опустил левую руку с мечом, нанеся удар навершием по прочному шлему чемпиона. Тот пошатнулся, оглушенный, а потом отступил и поправил шлем.

Двухголовый воин бросился в атаку, чемпион неловко споткнулся, покачнулся… и Никки поняла, что он делает. Он заманивал чудище ближе, и как только правая рука противника повела клинок вниз, чемпион сделал выпад вверх, пробив бицепс соперника, а затем дернул меч вниз, словно мясник, разрезающий большой кусок мяса. Правая рука монстра была ранена до кости и безвольно повисла, судорогой отбросив меч. Пересаженная голова с этой же стороны взревела, закатив глаза. Левая рука отреагировала, пытаясь защититься вскинутым мечом. Но стойкий чемпион был полон энергии и больше не притворялся дезориентированным. Он увернулся и, взяв короткий меч обеими руками, нанес мощный удар сбоку, как валящий дерево лесоруб, и отрубил родную голову воина, отделив ее от шеи. Из обрубка на плече потекла кровь, ужасное создание пошатнулось и дрогнуло, стоя на пропитанном кровью песке.

Отрубленная голова перезрелой тыквой упала на землю, истекая кровью, ее лицо все еще искажалось последними проблесками жизни.

Оставшаяся лысая голова, приращенная к плечам, завопила. Никки подумала, что крик полон горя, а не боли. Неуклюжие ноги согнулись, и монстр опустился на песок. Отбросив меч, он потянулся здоровой и покалеченной руками и поднял отрубленную голову. Баюкая ее, он причитал и отчаянно стенал.

Чемпион двинулся вперед без жалости и сострадания — или это все же была жалость, подумала Никки. Одним ударом он снес вторую голову, и та скатилась на неровную землю, упав возле своей напарницы. Тело двухголового воина рухнуло на песок, точно бык, вырубленный кувалдой мясника. Толпа взревела, внезапно освободившись от мрачного ощущения тревоги. Теперь они чествовали чемпиона с подлинным ликованием.

Главный укротитель Айвен скрестил свои мощные руки на жилете из шкуры песчаной пумы:

— По крайней мере, это было хорошее зрелище.

Андре выглядел разочарованным.

— У чемпиона нет усовершенствований. Он всего лишь человек и не должен побеждать мои творения.

— Это будет держать тебя в тонусе, — с ухмылкой сказал Максим. — Тебе просто нужно делать их немного лучше.

— Послушайте толпу, — сказала Тора. — Они все еще приветствуют чемпиона. Я думала, люди уже устали от него.

Эльза наклонилась вперед:

— Они чествуют способности чемпиона, властительница, и они не хотели, чтобы его повергло такое чудище. Нужно заставить его сражаться все с лучшими и лучшими человеческими воинами. Народ примет в качестве чемпиона только другого человека.

— А пока пусть наслаждается победой, — сказал Максим, а затем его губы изогнулись в улыбке. — Уверен, Адесса достойно вознаградит его. Она уже сделала его своим любовником, не так ли?

Тора фыркнула.

— Конечно. Она берет себе в любовники каждого чемпиона.

Внизу, на арене, стоя над истерзанным телом творения повелителя плоти, чемпион поднял свой окровавленный меч и медленно поворачивался, купаясь в овациях толпы. Когда восторженные крики достигли своего пика, он протянул руку к шлему, снял его и отшвырнул на залитый кровью песок. Улыбаясь и греясь под открытым небом, он триумфально поднял обе руки.

***

Бэннон с трепетом наблюдал за жестоким боем. Он сам сражался и убил множество врагов с тех пор, как присоединился к Натану с Никки. Он не чувствовал угрызений совести, когда защищался от свирепых сэлок или пыльных людей Поглотителя жизни. Но сама идея кровавой бойни ради забавы демонстрировала жестокость, которой он не мог понять. Он был уверен, что его грубиян-отец насладился бы этим зрелищем.

После ухода с острова Кирия Бэннон закалился. Самые мрачные и отвратительные дни пребывания дома едва не сломили юношу, но он цеплялся за искру оптимизма и существовавшее в мире добро, сколько бы несчастий ни выпало на его долю. Теперь его передергивало от ликующих возгласов и вида резни. Этот ужасный монстр заслуживал смерти не больше, чем перекроенный боевой медведь, с которым им пришлось сразиться… Но подобных чудовищ вообще не должно было существовать. Они были противоестественными и отвратительными.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒