Скотт Вестерфельд 18 страница

– Живей давай, – прошептал он.

Алек вылез наверх меж двумя громадными грузовыми лапами. Воздух был предельно насыщен электричеством; мерцающие вспышки зеленоватого света разбрасывали вокруг дрожащие тени. Но кабина машиниста была уже совсем рядом.

– Там только один человек, – прошептал Дилан, передавая Алеку Бовриля и доставая из‑ под куртки свой стропорез. – Я с ним справлюсь.

Не дожидаясь ответа, он одним движением юркнул сверху в окно. В тот момент, когда Алек пробрался к двери, машинист сидел в углу, испуганно съежившись.

Алек первым делом оглядел приборную доску: огромное число незнакомых индикаторов, манометров, рычагов и рукояток. Однако манипуляторы были такие же, что и у Рухи: металлические перчатки на стержнях. Опустив Бовриля на пол, Алек сунул в них руки и сжал кулаки. В дюжине метров справа ответным движением сомкнулась громадная клешня. На шум обернулось несколько германских солдат, но их сейчас больше занимало гипнотическое мерцание пушки Теслы и воздушный корабль в вышине.

– Чего ты тянешь! – прошипел Дилан. – Давай за дело!

Алек протянул руку к башне, но клешня впустую щелкнула в нескольких метрах от ближайшей опоры.

– Подтягивай нас ближе! – сказал Дилан.

Алек посмотрел на рычаги двигателей, но быстро понял, что без рельсов колеса поезда практически бесполезны. И тут ему вспомнился безногий нищий, которого он как‑ то видел на рынке в Линце: тот сноровисто передвигался на тележке с колесиками, отталкиваясь руками от мостовой. Алек так же упер обе грузовые лапы в землю и толкнулся. Локомотив продвинулся примерно на метр и вновь рухнул на каменистую землю.

– Ближе, – одобрительно сказал Бовриль.

– О! На нас уже обращают внимание, – пробормотал Дилан, выглядывая из окна.

– Сам с этим разбирайся, – сказал Алек, снова упирая лапы в землю.

Вагон, нещадно скрежеща металлическим днищем о скальную породу, продвинулся еще немного.

Снаружи слышались тревожные возгласы; в дверь, запрыгнув на лесенку, колотил прикладом кто‑ то из солдат. Дилан ударом в живот сбил на пол зашевелившегося машиниста и встал над ним с ножом наготове.

Алек снова оттолкнулся.

На этот раз лапа дотянулась до нижней распорки пушки Теслы. Едва клешня обхватила ее, как кабину огласил громкий треск. Металлические перчатки завибрировали у Алека на руках, и невидимая сила охватила грудь пульсирующим обручем. У Бовриля встала дыбом вся шерсть.

КРУШЕНИЕ БАШНИ

– Дьявол! – крикнул Дилан. – Нас током ударило!

Со всех приборов и стен кабины сыпали искры, а солдат на подножке, ахнув, мгновенно соскочил. Алек, стиснув до боли зубы, крепче обхватил рычаги. Локомотив вздыбился, как гусеница, а распорка башни, медленно выгибаясь, отозвалась протяжным металлическим стоном. От основания башни, ярко сияя в ночи, устремился вверх по спирали белый огненный болид.

– Сейчас пальнет! – крикнул Дилан.

Алек что есть сил тянул на себя манипуляторы. И тут локомотив внезапно содрогнулся. Лапы вмиг стали безжизненными, а свет в кабине, моргнув, погас.

– Ты сейчас ее цапнул, а пушка возьми и… – Дилан цепко вглядывался. – Слушай, а она ведь раскачивается! Вся как есть, черт ее дери, качается!

– От одной сломанной распорки? – не поверил Алек и, подскочив, тоже выглянул в окно.

Башня медленно, словно нехотя, кренилась, и округлый болид молнии перетекал по фермам обратно, в нижнюю часть. Там, блестя и переливаясь неземным светом, припал к опорам какой‑ то громадный силуэт, окруженный сияющим электрическим коконом со змеистыми прожилками молний.

– Это?..

– Да, – выдохнул Дилан. – Это Рухи.

Каким‑ то образом Завен сумел довести подбитый шагоход до самой башни. Теперь он действовал как проводник, вбирая в себя смертельную мощь пушки. Вокруг шагающей курдской богини солнца нарастало зеленоватое сияние, разгораясь все ярче и ярче, так, что нестерпимо было смотреть.

– Ему там не выжить, – сказал Дилан.

Алек молча кивнул.

Через несколько секунд пушка Теслы начала грузно заваливаться.

•ГЛАВА 40•

Обломки рушащейся башни погребли под собой солнечную богиню Рухи; все исчезло в шкале белого огня. Жгутами брызнули во все стороны верткие протуберанцы, отплясывая на недвижном Джинне и элефантине, на других поверженных шагоходах и на останках «Восточного экспресса». Искрящаяся паутина электрических разрядов опутала локомотив.

Когда неистовство молний стало понемногу иссякать, воздух наполнил грохот рушащейся башни. Падающая опора ударила дэва по голове: разом вылетели стекла, прогнулся потолок кабины, взвыл металл, а в воздухе заклубился дым вперемешку с пылью. Все это длилось пять‑ шесть нескончаемо долгих секунд, а затем наступила мертвая тишина.

– Ты в порядке, Дилан? – как сквозь воду послышался голос Алека.

– Ага. А ты как, зверушка?

– Завен, – тихонько откликнулся Бовриль.

Дилан бережно взял существо на руки.

– Слушай, а «Левиафан»‑ то по‑ прежнему в небе.

И вправду: приглушенный рокот моторов воздушного корабля вновь послышался над безмолвным полем сражения. По крайней мере, все это безумие оказалось не напрасным.

– «Левиафан», – словно смакуя, выговорил Бовриль.

Алек дотащился до окна. Изломанные останки пушки Теслы громоздились как хребтина некоего вымершего циклопического чудовища. Возле боевой элефантины погибшим рыцарем лежал Джинн; оба шагохода были покорежены градом обломков.

Алека пробил холодный озноб: похоже, все германские солдаты оказались под развалинами башни.

– Надо посмотреть, как там Лилит, – выговорил он. – И Клопп с Бауэром.

– Ага, – сказал Дилан, усаживаясь. – С кого начнем?

Алек растерянно смолк, понимая, что его спутников, возможно, уже нет в живых, как, несомненно, и Завена.

– С Лилит, наверное. У нее отец…

– Конечно.

Открыв кое‑ как дверцу, они спустились на землю, ставшую похожей на ландшафт преисподней. Густой дым душил и ел глаза. Самое ужасное, что к вони горящих машин и специй добавился тошнотворный запах паленой человеческой плоти и волос. Алек отвел глаза, чтобы не видеть, что сделал последний разряд электричества с находившимися снаружи людьми.

– Пойдем, – хрипло сказал Дилан, буквально силой заставляя его двигаться.

Когда они огибали заваленный обломками участок, поднял головенку Бовриль.

– Лилит, – сказал он, глядя куда‑ то вбок.

Алек посмотрел в этом же направлении. В отдалении на краю обрыва виднелась одинокая фигура, созерцающая прибой.

– Лилит! – позвал Дилан.

Фигура обернулась; они бросились к ней бегом. Прохладный бриз относил в сторону запахи боя и смерти. Водительская роба Лилит была порвана; лицо в темноте светилось матовой бледностью. У ее ног в грязи лежала холщовая сума. Когда они сблизились, девушка неуклюже упала в такие же неловкие объятия Дилана.

– Твой отец, – с трудом выговорил он. – Какое несчастье.

Лилит отстранилась.

– Я видела, что он собирается сделать, и освободила дорогу. Я ему помогла… – Она покачала головой; слезы проложили дорожки на припудренном пылью лице. Лилит повернулась к упавшей башне. – Неужели мы все сошли с ума, чтобы хотеть этого?

– Он спас «Левиафан», – сказал Алек.

Лилит поглядела на него диковатым, непонимающим взглядом, будто разом забыла все языки, какие знала. Под этим взглядом Алек устыдился и поник.

– Все сошли с ума, – сказал Бовриль.

Лилит, все с таким же отсутствующим видом, задумчиво погладила существо по шерстке.

– Ты в порядке? – осторожно спросил Дилан.

– Да так… голова что‑ то кружится. Точнее, кругом идет. Ты вон туда посмотри.

Она указала через бухту на панораму Стамбула. Темные улицы там полыхали выстрелами; над султанским дворцом кружило с полдюжины гиротоптеров. На глазах у Алека длинный лепесток пламени, распустившись, превратился в огненный бутон, который, бесшумно прочертив в небе дугу, с гулким хлопком ухнул где‑ то среди древних зданий.

– Видишь? – спросила Лилит. – Все это происходит на самом деле. Как мы и планировали.

– Ну да. Самое странное в бою – это то, что он действительно происходит. – Дилан посмотрел на бухту. – Бегемот, наверное, уже на подходе.

Алек, подойдя на шаг‑ другой к обрыву, посмотрел вниз. Куда‑ то на всех парах спешил «Гебен», выпрастывая на ходу крабьи клешни для борьбы с кракенами. Рождественской елкой искрилась на задней палубе зловещая электрическая башня.

– Еще одна пушка Теслы, – прошептала Лилит. – А я о ней и забыла.

– Да ты не волнуйся, – сказал Дилан. – Она не такая большая, и дальность у нее ограниченная. Наша ученая леди все рассчитала до тонкостей.

Будто в ответ на эти слова, с гондолы воздушного корабля на черную воду упала ослепляющая спица прожекторного луча. Пронзая ночную тьму, она плавно скользила, приближаясь к «Гебену».

Гиротоптеры над дворцом незамедлительно взяли курс на корабль. В ответ борта «Левиафана» ожили целой дюжиной прожекторов поменьше, нащупывая воздушные цели. С этого расстояния нельзя было различить ястребов или стрелковых мышей, но гиротоптеры один за другим кувырком полетели в воду.

– Ишь ты, – хмыкнул Дилан. – У них был целый месяц на подготовку, и зверье за это время приплод принесло.

Алек кивнул, понимая, что никогда не видел «Левиафан» во всей его мощи – только поврежденным и обессиленным. Нынче он смотрелся по‑ иному: совсем другой корабль.

– Зверье, – сказал Бовриль, по‑ кошачьи сверкнув глазами.

Главный прожектор достиг «Гебена», на миг высветив ослепительно белым росчерком судовые орудия и башни. Вслед за этим цвет луча стал поочередно меняться: вначале на лиловый, затем на зеленый и наконец на кроваво‑ красный. Над водой взвилась пара щупалец, окатив палубы броненосца поднятой волной.

Это был, несомненно, бегемот.

К нему разом метнулись клешни антикракена, хлеща воду в попытке искромсать чудовищу плоть. Но тот словно не ощущал порезов, неспешно обвивая «Гебен» гигантскими змеями щупалец прямо посередине. Из воды показалась непомерно огромная голова, в алом свете прожектора сверкнула багровым пара жутких глаз…

Алек невольно попятился. В отличие от кракена щупальца у бегемота составляли лишь незначительную его часть. Длинное тело формировали сплошные костяные пластины и сегменты, во всю длину хребта от макушки до хвоста шел шипастый гребень. Вид у этого монстра был неимоверно древний и запредельно чуждый – воистину нежить, неохотно, не по‑ доброму являющая себя из океанских пучин.

Над водой раздался стон: это в хватке бегемота содрогался, перегибаясь, корпус броненосца. Вразнобой во все стороны палили пушки, отчего‑ то враз утратившие свою устрашающую солидность; впустую хлопотали и молотили клешни антикракена. Сотрясаясь вместе с кораблем, летали туда‑ сюда по палубам фигурки людей и ящики с боеприпасами.

– Во дела! – выдохнул Дилан. – Доктор Барлоу говорила, что он здоровенный, но я даже и не…

Внутри сокрушенного корпуса «Гебена» что‑ то грохнуло и блеснуло: видимо, не выдержав, взорвался один из паровых котлов. Из разрывов меж пластин брони наружу рванулись облака шипящего пара. Попробовала было вступить в бой пушка Теслы, но ее не набравший силы разряд даже не сорвался в воздух, а осыпался новогодним конфетти на щупальца бегемота и заплясал, искря, по металлическим палубам. Тут и там по всей длине судна вспыхивали взрывы: это огонь, ярясь, воспламенял баки с топливом и артиллерийские погреба.

Свет прожектора сменился на пронзительно‑ синий, и бегемот, одним мощным движением навалившись на палубные надстройки, притопил собой корабль. Какую‑ то секунду «Гебен» еще противился, но вот его носовая часть скрылась под водой. Вздыбилась корма со все еще мерцающей пушкой Теслы. А потом корабль с металлическим скрежетом развалился надвое, и обе половины, набрав воды, одновременно канули в глубину. Словно грозя напоследок темному небу, из волн высунулась одинокая клешня антикракена и, клацнув в воздухе, снова исчезла. Столб пара ударил вверх, затем вода перестала бурлить, и море успокоилось.

– Вот бедолаги, – только и нашелся Дилан.

Алек стоял молча. За истекший месяц он как‑ то упустил, что революция может означать для экипажа «Гебена».

– Мне пора к товарищам. – Лилит, опустившись на колени возле своей холщовой сумы, стала вынимать из нее какие‑ то легковесные металлические трубки и куски шелка, собирая из них некую конструкцию с пружинами во внутренней части.

Вскоре эта штуковина была уже метров пять в поперечнике, да еще с полупрозрачными крыльями, как у комара.

– Это еще что? – удивился Дилан.

– Летучий парус, – пояснил Алек. – Только до Стамбула на таком не дотянуть.

– Мне так далеко и не надо, – сказала Лилит. – Внизу у скал ждет рыбацкая лодка моего дяди. – Она повернулась к Дилану и добавила: – Ты извини, но ему можно доверять. К тому же мне все равно надо было кому‑ то сообщить о нашем плане, иначе как бы мы потом возвратились в город.

– Сейчас? – вскинулся Дилан. – А как же Клопп с Бауэром? Нам надо узнать, как они!

– Конечно, они же ваши друзья. Но революции нужны ее лидеры, особенно сегодня. – Лилит посмотрела через бухту, и голос ее погрустнел. – Да и Нене я не могу надолго оставить.

На запыленных щеках Лилит появились новые бороздки от слез. Алеку невольно вспомнилась ночь, когда погибли его собственные родители. Странно, но сейчас вспоминалось лишь то, как он пересказывал всю эту историю Эдди Мэлоуну в обмен на молчание репортера. Такое чувство, будто рассказ притупил остроту воспоминаний.

– Насчет твоего отца… очень жаль, – нескладно, отрывисто сказал он.

Лилит покосилась на него с любопытством.

– А если султан нынче одержит верх, ты дашь деру куда‑ нибудь еще?

– Не исключено, – ответил Алек, хмурясь.

– Что ж, тогда удачи, – сказала девушка. – И золото твое очень пригодилось.

– Пожалуйста, если это можно принять как благодарность.

– Можно. – Лилит обернулась к Дилану. – Что бы ни случилось, я никогда не забуду того, что ты для нас сделал. Ты, пожалуй, самый замечательный мальчик из всех, кого я вообще встречала.

– Да ну. Я, это, просто…

Не дослушав фразы, Лилит обхватила Дилана и припала к его губам жарким поцелуем, который длился чуть ли не минуту.

– Извини, – оторвавшись наконец, сказала она, – просто любопытно было.

– Любопытно? Черт подери! – крикнул Дилан, прикрывая себе рот ладонью. – Да ты меня знаешь‑ то без году неделю!

Лилит, рассмеявшись, подняла летучий парус на воздух. Когда его крылья наполнились морским бризом, она подошла к краю скального обрыва, держа руки на пилотской распорке.

– Я знаю тебя лучше, чем тебе кажется, «мистер» Шарп, – улыбнулась она и, обернувшись к Алеку, добавила: – Ты даже не представляешь, какой у тебя на самом деле друг!

С этими словами она сделала шаг и канула в темноту. Алек, метнувшись к кромке обрыва, в ужасе глянул вниз. Летучий парус секунду‑ другую свободно падал, после чего выровнялся и начал плавно снижаться к морю. Ветер поднял его выше, почти вровень с вершинами скал, и Алек с Диланом на секунду снова расслышали смех Лилит. Затем парус сделал резкий поворот по направлению к огням города. Секунда, и он окончательно слился с темным небом.

– Мистер Шарп, – смешливо повторил Бовриль.

Алек покачал головой, дивясь на Лилит. Надо же: отец погиб, ее город в огне, а она летает стрекозой, да еще и хохочет.

– Вот сумасбродка!

– Да уж, – еще раз проведя ладонью по губам, кивнул Дилан. – Хотя целуется, надо признать, здорово.

Алек, поглядев на товарища, лишь покачал головой.

– Ладно, пойдем‑ ка выясним, что у нас с мастером Клоппом.

•ГЛАВА 41•

Железный голем лежал среди груды вагонов и разбросанного груза. Ноги у него были перебиты и искорежены. Внешне неповрежденной осталась лишь верхняя половина и крупная голова, лежащая на двух разбитых товарных вагонах, – ни дать ни взять великан, спящий на измятой металлической подушке.

Дэрин с Алеком подобрались поближе, ступая по обломкам электрики и битому стеклу. Вокруг торчали закрученные в штопор рельсы.

– Проклятье, – сказала Дэрин, когда они проходили мимо перевернутого вагона‑ ресторана с сиротливо полощущимися по ветру занавесками из красного атласа. – Хорошо, что на борту не было пассажиров.

– Можно пробраться к голове голема вот так, – предложил Алек, указывая на ручищу шагохода, зарывшуюся в сухую грязь.

Они полезли вверх по этой руке и вскоре заметили два неподвижных силуэта, прихваченных ремнями к водительским креслам.

– Мастер Клопп! – крикнул Алек. – Ганс!

Одна из фигур пошевелилась.

Это был Бауэр – глаза остекленевшие, руки нетвердо тянутся к застежкам ремней безопасности. Взобравшись вслед за Алеком, Дэрин помогла ему освободить беднягу.

– Was uns getroffen? [11] – спросил он слабым голосом.

– Der Orient‑ Express, [12] – объяснил Алек.

Бауэр ошарашенно на него посмотрел, после чего, оглядев картину всеобщего разгрома, постепенно стал возвращаться к действительности.

Втроем они отстегнули Клоппа и вытащили его на плечо голема. Мастер‑ механик по‑ прежнему не шевелился. Лицо у него покрывала запекшаяся кровь, пульс на шее едва прощупывался.

– Его надо срочно к врачу.

– Да, но каким образом? – всплеснул руками Алек.

Дэрин оглядела поле сражения – ни один из шагоходов не уцелел. А в небе горделиво разворачивался в профиль силуэт «Левиафана». В общем‑ то, этого и следовало ожидать: разделавшись с «Гебеном», воздушный корабль возвратился, чтобы получше рассмотреть останки пушки Теслы.

Дэрин хотела что‑ то пояснить, но тут Бовриль у нее на плече взялся изображать, будто топает.

– Шагоходы, – прислушавшись, сообразил Алек.

Дэрин обернулась в сторону города. Там над горизонтом виднелся с десяток дымных столбов.

– Может, это от комитета?

Алек покачал головой.

– Им даже неизвестно, что мы здесь.

– Так было задумано. Но ведь наша славная анархистка все рассказала своему дяде!

КАРТИНА РАЗГРОМА

Бауэр, нетвердо встав на ноги, поднял к глазам бинокль. Одна из линз была разбита, поэтому он смотрел, прищурив один глаз, как в подзорную трубу.

– Elefanten, [13] – сообщил он после недолгой паузы.

Алек ругнулся.

– По крайней мере, эти звери медлительны.

– Но нам надо унести отсюда Клоппа, – напомнила Дэрин.

– Без помощи тут не управиться.

– А где мы ее возьмем?

Она указала на величавый силуэт; разворачиваясь на водой, он ощупывал прожекторами скалы внизу.

– Сюда идет «Левиафан», чтобы подробнее все осмотреть. Мы можем послать ему сигнал и как‑ то переправить Клоппа корабельному хирургу.

– А, бэ, вэ, – радостно задекламировал Бовриль.

– Что?! Опять в плен? – ужаснулся Алек.

– Ну а что, по‑ твоему, после всего этого с нами сделают османы? – Дэрин обвела взглядом сцену побоища. – У нас вы, по крайней мере, останетесь живы!

– Ich kann bleiben mit Meister Klopp, Herr, [14] – сказал Бауэр.

Дэрин прищурилась. После месяца в компании жестянщиков немецкий у нее существенно улучшился.

– Он что, хочет остаться здесь с Клоппом?

Алек повернулся к Дэрин.

– Ваш корабль может забрать Бауэра с Клоппом, а мы с тобой давай спрячемся.

У Дэрин буквально челюсть отвисла.

– Ты что, рехнулся?

– Османы ни за что не найдут нас в эдаком кавардаке. Ты подумай, – Алек сжал кулаки, – если комитет нынче одержит победу, они свергнут германцев. И с них нам причитается, Дилан. Мы сможем остаться здесь, среди союзников.

– Да я же не чертово твое высочество! Мне домой надо!

– Но одному мне не управиться… без тебя. – Глаза у Алека увлажнились. – Пожалуйста, останься со мной.

Дэрин молча смотрела на него. Эх, если бы он произнес то же самое, но с другим смыслом – не как дурацкий принц, ждущий от всех преданного служения, а как мужчина.

Хотя его вины в этом нет. Она ведь даже не намекнула Алеку, зачем на самом деле явилась в Стамбул: ни на какое не на задание, а только ради него. Ничего ему не сказала, а теперь уж поздно. Весь месяц они были вместе, плечом к плечу, бок о бок, наедине со всеми трудностями, а она так и не убедила себя, что может для него что‑ то значить в обличье обычной девчонки.

Так зачем оставаться?

– Еще ничего не кончено, Дилан, – произнес Алек. – Ты самый лучший солдат, какой только может быть у революции.

– Солдат‑ то солдат, но там у меня дом. Я не могу жить с… среди твоих машин.

– Это неважно, – простирая руки как для объятия, сказал Алек. – Твой экипаж нас все равно не увидит.

– А увидеть ему надо, – сказала, как отрезала, Дэрин.

Она оглядывала поле боя, прикидывая, чем бы можно подать сигнал. Хотя Алек прав: будь у нее сейчас хоть десятифутовые семафорные флаги, ее все равно никто не разглядит среди этого ночного побоища.

И тут взгляд Дэрин упал на раскинутые ручищи шлема. Правая выпрямлена, а левая согнута под углом, как литера «S».

– Эта штуковина может двигаться? – жестко спросила она.

– Ты о шагоходе?

– А, бэ, вэ, – повторил Бовриль.

– О нем. Если сигналы будет подавать великан, их чертовски сложно не заметить.

– Котлы вообще‑ то остыли, – задумался Алек. – Хотя пневматика, наверное, еще дышит, чуть‑ чуть.

– Тогда глянь скорее!

Алек скрипнул зубами, но все же забрался голему в голову и устроился там за рычагами. Повозившись с двумя манометрами, он с нерешительным видом обернулся.

– Ну что, фурычит? – нетерпеливо окликнула Дэрин. – Только не врать!

– Врать тебе, Дилан, я никогда бы не стал. Можно, если постараться, отправить с десяток букв. От силы с дюжину.

– Тогда давай! Следи за мной!

Дэрин вытянула правую руку, левую опустив под углом вниз.

Алек не шевелился.

– Если я сдамся вашему капитану, повторно он мне сбежать точно не даст.

– А если ты сейчас же не дашь «Левиафану» сигнал о помощи, твой Клопп – покойник! Да и мы все тоже, как только сюда подойдут те шагоходы!

Алек, помедлив секунду, тягостно вздохнул и сунул руки в перчатки манипуляторов. Воздух наполнило шипение пневматики, и громадные ручищи медленно заскребли по земле, складываясь в литеру, которую изображала сейчас Дэрин.

– Ш, – отреагировал проницательный лори.

Дэрин кинула левую руку поперек груди. Эта литера лежащему в грязи голему далась сложней, но Алеку все же удалось согнуть ему локоть.

– А! – объявил Бовриль. – Р! П! – безошибочно повторял он по ходу за Диланом.

На четвертой букве их обнаружил большущий прожектор кракена, и они дважды повторили сообщение, пока у голема еще оставался запас давления.

– Wie lange haben wir, Hans? [15] – спросил Алек, отвлекаясь от манипуляторов.

Бауэр, сделав руку козырьком, поглядел из‑ под снопа слепящего света.

– Zehn minuten? [16]

– Дилан, у нас еще есть время уйти.

Дэрин взяла Алека за плечо.

– За десять минут мы уже не уйдем, да нам и не стоит бежать. После того что мы нынче сделали, я могу рассказать капитану, как ты свел меня с комитетом. И что если б не ты, то корабль оказался бы сбит!

Все это она протараторила запальчивой скороговоркой. Нарушить свой молчаливый обет покинуть Алека оказалось так же просто, как дышать.

– Меня, наверное, и к медали представят, – с сухим сарказмом сказал Алек.

– Да кто их знает?!

Прожектор замигал короткими и длинными вспышками. Азбуку Морзе Дэрин малость подзабыла, но вскоре все встало на свои места.

– Со‑ об‑ ще‑ ни‑ е при‑ ня‑ то, – сказала она по слогам. – О! Капитан шлет мне привет!

– Какая любезность.

Дэрин не сводила глаз со вспышек светового сигнала.

– Они готовятся поднять нас на борт. Мастера Клоппа – сразу к хирургу!

– Тогда, получается, мы с Гансом вам больше и не нужны, – подытожил Алек, протягивая руку. – Пора прощаться.

– Ну какое тебе «прощаться»! – умоляюще глядя на него, сказала Дэрин. – Да ты мимо тех шагоходов и шагу не сделаешь! Я тебе клянусь: я не позволю капитану заковать тебя в кандалы. Если он это сделает, я этими вот руками их разорву!

Алек, как когда‑ то, задумчиво посмотрел на свою руку. А потом его зеленые глаза встретились с глазами Дэрин. Они долго, неотрывно смотрели друг на друга – пока от рева двигателей воздушного судна у Дэрин не побежали по коже мурашки.

– Пойдем со мной, – произнесла она, беря его за руку. – Помнишь, в ту ночь, прежде чем бежать, ты сказал, как прикипел душой к «Левиафану». Твое место здесь.

Алек взволнованно смотрел на воздушный корабль. По глазам было видно, что чувство его не угасло.

– Быть может, бежать без моих людей мне действительно нет смысла, – задумчиво произнес он.

– Mein Herr, – подал голос Бауэр, – Graf Volger befahl mir…[17]

– Да что Фольгер! – все равно что сплюнул Алек. – Не иди я у него на поводу, может, мы все держались бы вместе!

– Все будет хорошо, вот увидишь, – еще крепче сжимая ему руку, сказала Дэрин. – Клянусь тебе.

С приближением корабля в ночном воздухе послышался свистящий шепот крыльев, а в свете вспыхнувших прожекторов сталью блеснули когти. Дэрин, выпустив руку Алека, полной грудью вдыхала горьковатый запах выпущенного водорода – опасный и прекрасный аромат экстренного снижения. Из грузовой двери гондолы упали веревки, по которым секунду спустя вниз заскользили люди.

– Ах, черт возьми! Ну не красота ли?

– Красота, – сказал Алек. – Если не считать скованных узников внутри.

– Да о чем ты?! – хлопнув Алека по плечу, воскликнула Дэрин. – Тоже мне поверил. Кандалы – это так, для красного словца! Правда, твоего графа Фольгера держали под замком в каюте, а я таскал ему каждый день завтрак!

– Какая роскошь.

Дэрин улыбнулась, хотя мысль о Фольгере все‑ таки царапнула: ведь он знал ее секрет. И все еще мог при желании выдать офицерам, а то и Алеку. Но нельзя же прятаться от его светлости веки вечные. Это не по‑ военному. Да к тому же надо будет, так он у нее вмиг в окошко вылетит.

Когда корабль завис низко над землей, Бовриль припал к плечу Дэрин.

– Каждый день завтрак? – осведомился он.

– Он самый, зверушкин, – поглаживая его, ответила девушка. – Давай‑ ка домой.

•ГЛАВА 42•

– Шарп! – крикнул знакомый голос из чрева грузового отсека. Ньюкирк, кто же еще? – Дилан, разрази меня гром! Это же ты!

– А кто же еще? – Дэрин ткнула большим пальцем себе через плечо, на усеянное обломками поле брани. – Видал? Моя работа. И это еще далеко не все.

– Н‑ да. – Ньюкирк оценивающе поглядел вниз. – Славно вы потрудились, мистер. Только погоди хвастаться. Там германские шагоходы на подходе, и еще боцман говорит, что тебя вызывают в навигационную рубку.

– Уже сейчас? – Дэрин растерянно глянула туда, где разворачивалась операция по спасению.

Поднимался на стропах принайтовленный к носилкам Клопп, в то время как Алек с Бауэром дожидались своей очереди на плече у поверженного голема.

– Боцман говорит, сию же минуту.

– Хорошо, иду. Только ты уж проследи, чтобы наших жестянщиков подняли как надо.

– Будь спокоен. Больше им не ускользнуть!

Дэрин спорить не стала. Какая разница, что думает Ньюкирк; главное, чтобы офицеры видели: Алек возвращается добровольно. Жестянщик или нет, но его место здесь.

Казалось, весь корабль гудит и ходит ходуном; по коридорам озабоченно сновали люди и зверье. Странно притихший Бовриль жадно следил за происходящим распахнутыми глазищами, словно ощущал, что и ему здесь истинное место.

В навигаторской дожидалась ученая леди, глядя через бухту на зарево над Стамбулом. Дэрин невольно нахмурилась: она ожидала увидеть и капитана. Хотя, если на подходе германские шагоходы, весь командный состав, должно быть, собрался на мостике. Но почему ее позвали именно сюда, а не на боевой пост?

Тацца, почивавший возле ног доктора Барлоу, вскочил и радостно кинулся обнюхивать ботинки Дэрин. Она ухватила его ладонью за влажный нос.

– Рад тебя видеть, Тацца.

– Тацца, – игриво повторил Бовриль.

– И вас, мистер Шарп, видеть очень даже приятно, – сказала ученая леди, отвлекаясь от созерцания. – Мы уже все переволновались.

– Чудесно вновь очутиться дома, мэм.

– Вполне естественно, что при вашей сообразительности вы вернулись целым и невредимым, – постукивая пальцами по подоконнику, сказала ученая леди. – Но я вижу, что во время отсутствия вы времени даром не теряли.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 16 171819 Следующая ⇒