Скотт Вестерфельд 15 страница

•ГЛАВА 33•

Османские боевые элефантины вдалеке шагали по обсаженному тополями проспекту, круша ногами брусчатку. Реяли на ветру флаги с полумесяцами, а увенчанные пулеметами хоботы покачивались меж шипастых бивней. Повороты в строю они совершали ничуть не хуже марширующей пехоты. Сейчас элефантины дефилировали в сторону порта. Дэрин, возвращая бинокль Алеку, вздохнула с облегчением.

– Мистер Завен прав: им не сюда.

– Они, видимо, к параду и готовились.

Передавая бинокль Клоппу, Алек спросил:

– Was denken Sie, Klopp? Hundert Tonnen je? [7]

– Hundert und fü nfzig, [8] – отвечал мастер всех механиков.

Дэрин кивнула. Если она верно поняла прикидки Клоппа, значит, металлические слоны весят по полтораста тонн каждый. У жестянщиков тонны несколько больше, чем у британцев, но в целом сопоставимо.

Да, дурищи нешуточные.

– Mit achtzig‑ Millimeter‑ Kanone auf dem Tü rmchen, [9] – добавил Бауэр.

Эту немецкую фразу Дэрин не поняла, но все равно кивнула.

– Kanone, – повторил на плече Алека Бовриль.

– Ну да, пушка, – пробормотала Дэрин, глядя, как блестит сталь орудийных башен на спинах шагающих гигантов. Пушка сама по себе штука серьезная.

Клопп с Алеком заговорили на языке жестянщиков в темпе, не подлежащем дешифровке, и Дэрин решила пока пройтись по балкону, размять ноги. После сумасшедших гонок на таксомоторе бедра ныли сильнее, чем от конского галопа. И как только жестянщики могут разъезжать на своих машинах весь день – это же, черт возьми, немыслимо!

– Что‑ нибудь не так? – послышался сзади голос Лилит; Дэрин чуть не подскочила от неожиданности. Что за особа: вечно ей до всего есть дело.

– Да нет, все в порядке. – Она указала на боевых элефантин. – Интересно, они часто вот так маршируют? Это же кранты мостовой!

– Вообще‑ то в основном они размещаются за городом, – ответила Лилит. – А нынче султан просто свою мощь демонстрирует.

– Это да. Вы извините меня, мисс, но вам их не одолеть. Посмотрите, на них же пушки, а у ваших шагоходов лишь кулаки да когти. Это все равно что с боксерскими перчатками против пистолета!

Лилит вздохнула.

– На слонах держится мир, как говорит моя бабушка. Здесь такой закон: наши шагоходы, в отличие от султанских, не должны быть вооружены. Но по крайней мере, мы его напугали. Не трясись он, армия не разбивала бы вдребезги улицы!

– Может, он и трясется, но это означает, что он начеку.

– Последняя революция случилась всего шесть лет назад, – заметила Лилит. – Будешь тут начеку.

Дэрин собралась было сказать, как оптимистично это звучит, но тут до ее слуха донеслось странное жужжание. Обернувшись, она увидела на балконе какую‑ то причудливого вида штуковину, похожую на помесь рептилии с кроватью, снабженной балдахином; переставляя ноги‑ столбики, та медленно двигалась вперед, жужжа, как заводная игрушка.

– Это еще что?

– А это и есть моя бабушка, – ответила Лилит с улыбкой.

Когда они подошли к остальным, Дэрин различила среди простыней гриву седых волос. Наверное, это та самая старуха – грозная Нене, о которой рассказывал Алек.

Бовриль ей, похоже, обрадовался. Спрыгнув с плеча Алека, он пробежал по балкону и вскарабкался на изножье кровати. Там он встал столбиком, шевеля мехом на ветру, с гордым видом адмирала на мостике флагманского корабля.

Алек с учтивым поклоном, воркуя на немецком, представил старухе мастера Клоппа и капрала Бауэра. Нене милостиво кивнула, затем обратила взгляд своих отливающих сталью глаз на Дэрин.

– А ты, видно, тот паренек с «Левиафана», – сказала она на таком же чуть напыщенном, что и у Завена, английском. – О тебе рассказывала моя внучка.

– Мичман Дилан Шарп, – щелкнула каблуками Дэрин. – К вашим услугам, мэм.

– Судя по акценту, ты откуда‑ то из‑ под Глазго.

– Так точно, мэм. Ухо у вас чуткое.

– Да не одно, а целых два, – съязвила старуха. – Что‑ то голос у тебя странноватый. Дай‑ ка сюда руки.

Дэрин замешкалась, но, слыша, как та властно щелкнула пальцами, повиновалась.

– Ишь, сколько у тебя мозолей, – аккуратно ощупывая ей ладони, заметила Йене. – Ты работяга, не то что твой принц фон Гогенберг. Ты немного рисуешь, да еще и шьешь. Причем для парня прямо‑ таки многовато.

Дэрин, откашлявшись, сказала, что портняжничать ее научили тетки.

– Мы в воздушном флоте и форму сами себе штопаем, мэм.

– Ай какие трудяги. Внучка говорит, ты нам не особо доверяешь.

– Э‑ э… тут дело в том, мэм, что у меня приказ не разглашать суть своего задания. Секрет.

– Приказ, говоришь? – Йене оглядела Дэрин с головы до пят. – Что‑ то ты не при мундире.

– Конспирация, мэм, – ответила та. – Но я все равно солдат.

– Конспирация, – игриво повторил Бовриль. – Мистер Шарп!

Дэрин ожгла зверька взглядом: да заткнешься ты наконец?!

– Что ж, мальчик, по крайней мере, ты не скрываешь своих сомнений, – сказала Нене, отпуская ее руки и оборачиваясь к Алеку. – Ну а что твои люди думают о наших шагоходах?

Алек ответил по‑ немецки, и вскоре Клопп с Бауэром уже забрасывали Нене и Завена вопросами. Дэрин не улавливала половины их слов, да это и неважно: все одно, без пушек революция не стоит и гроша. Что бы ни вешал на уши Завен – если он сам этого не понимает, значит, он просто сумасшедший.

Да и Алек от него недалеко ушел: все твердит без умолку, что это его судьба – помочь революции, отомстить германцам, положить конец войне. Ерунда, никакое провидение не помешает султанским шагоходам слопать музейную рухлядь комитета без соли и лука.

Вынув свою тетрадь для рисования, она опять засмотрелась на парад. Элефантины выстраивались сейчас вдоль длинного пирса, приподнимая пушки для салюта боевому кораблю.

– «Гебен», – прошептала Дэрин.

Над броненосцем гордо вились новенькие багровые стяги Оттоманской империи; стальным кружевом сияла на солнце пушка Теслы. Лилит права: султан сегодня определенно бахвалится своей мощью. Даже если комитету удастся каким‑ то непостижимым образом сладить с боевыми слонами, он упрется в крупнокалиберные орудия «Гебена» и «Бреслау».

А может, и нет. Менее чем через месяц к Дарданеллам вернется «Левиафан», ведя за собой монстра, жадного до германских броненосцев. Адмирал Сушон, возможно, сталкивался прежде с морскими чудовищами, но не с такими, как бегемот. У этого исчадия ада, пожалуй, хватит силы на то, чтобы пустить ко дну оба новых корабля султана в течение получаса. И вот это, черт возьми, была бы подходящая ночка, чтобы разжечь пожар революции.

Жаль, что нельзя даже заикнуться об этом комитету. Если среди них затесался хоть один шпион жестянщиков, разглашение тайного плана обернется для «Левиафана» погибелью. Поэтому необходимо держать язык за зубами.

Пушки боевых элефантин пыхнули дымом, слившимся под морским ветром в одно сизое облако. Спустя несколько мгновений до слуха донесся раскат артиллерийского залпа. В ответ грянули орудия «Гебена», мощно, раз в десять громче элефантин.

Дэрин со вздохом взялась зарисовывать эту сцену.

Как много все‑ таки пробелов в этой чертовой мозаике. Пускай бегемот потопит германские броненосцы, но ведь он не вылезет на сушу, чтобы вступить в бой с шагоходами султана!

Между тем спор за ее спиной накалялся. Завен горячо разглагольствовал о чем‑ то, а Клопп в ответ лишь качал головой, скрестив на груди руки.

– Nein, nein, nein, – с упорством повторял старик.

Если б только существовал простой способ справиться со ста пятьюдесятью тоннами стали… И тут ни с того ни с сего Дэрин осенило.

– Послушайте‑ ка, мистер Завен! – вклинилась она. – Ну и что, что у ваших шагоходов нет пушек! Это можно исправить!

Алек в ответ устало мотнул головой.

– Да никак это не исправить. Он говорит, и орудия, и боеприпасы находятся под жестким контролем военных.

– Ну и пусть! – воскликнула Дэрин. – А вам их особо и не надо. Когда те шпионы пытались завладеть «Неустрашимым», они просто вооружились веревкой.

– Как так, завладеть? – удивилась Нене. – Разве «Неустрашимый» взбесился не из‑ за небрежного вождения?

Дэрин лишь хмыкнула.

– Не все правда, что пишут в газетах, мэм! – Она указала на защищенных броней элефантин. – Вон, видите, у них на каждой ноге по водителю? Те угонщики просто сдернули наших людей арканами, а сами забрались на их место. Вот так можно остановить и те металлические громадины. Вышибить пару водителей, и они встанут как вкопанные!

– Может, с «Неустрашимым» и получилось, – возразил Завен, – там водители сидят без прикрытия. А здесь они знаешь как защищены!

У Дэрин и на это нашелся ответ.

– От арканов и пуль – возможно, – сказала она. – Но у них все равно должны быть смотровые щели, как у штурмового шагохода Алека. Что, если туда запулить чем‑ нибудь острым?

– Каким еще острым? – опять удивилась Нене.

– Каким? – Дэрин, ухмыльнувшись, повернулась к Алеку. – Я тебе еще не рассказывал, как я спас «Неустрашимый»?

Алек промолчал.

Дэрин секунду собиралась с мыслями. Общее внимание сейчас было приковано к ней.

– В общем‑ то, это была моя идея. У тех дурацких дипломатов на борту не оказалось никакого оружия, и тогда я ухватил большущий кулек со специями и запустил прямо в одного из угонщиков. Тот болван просто выпорхнул из седла! А если они под броней, то им же хуже: представьте, что вы сидите в тесной будочке, а рожа у вас обсыпана специями!

– Специями, – повторил невозмутимо Бовриль.

– Тот угонщик потом всю дорогу прочихаться не мог, – вспоминала Дэрин. – Правда, и мне досталось, точнее, моему мундиру. Можно сказать, погиб.

– Молотый перец армия не контролирует, – оживилась старушка, а Алек взялся переводить услышанное Клоппу с Бауэром.

– Как думаешь, сработает? – повернулась к отцу Лилит.

– Эдак любой пехотинец может сразиться с шагоходом, – рассудил Завен. – Да комитет улицы заполонит революционерами – метателями перца!

– Ну да, – согласилась Дэрин. – Только надо мыслить масштабнее. В отличие от германских шагоходов, у ваших есть руки. Тот же Минотавр мог бы зашвырнуть перечную бомбу на полмили!

– Дальше. – Лилит улыбнулась. – Если только Алек ее не раздавит, по неуклюжести своей.

На это Алек только хмыкнул.

– Клопп говорит, он мог бы соорудить что‑ нибудь эдакое – вроде обоймы из бомб с пряностями. Под нами же, в конце концов, механический цех.

– Запчасти не проблема. – Завен нетерпеливо махнул рукой. – Но ведь самые жгучие специи продаются буквально по щепоткам. А нам их нужны тонны!

– А если я дам деньги, – осведомился Алек, – вы сможете их добыть?

Завен с Лилит одновременно оглянулись на Нене. Старуха подняла бровь.

– Сумма требуется немалая, ваше высочество.

Вместо ответа Алек, встав на одно колено, распустил завязки сумки, которую таскал с собой весь день, и вынул из нее нечто, похожее на обернутый носовым платком кирпич.

– Junge Meister! – выдохнул Клопп. – Nicht das Gold! [10]

Алек, не обратив на него внимания, развязал платок и обнажил перед собравшимися слиток металла, поверхность которого играла желтоватыми отблесками.

Дэрин невольно сглотнула. Черт возьми, а принцы‑ богачи, оказывается, встречаются не только в сказках.

– Это… оно? – выговорила Нене. – Я верно понимаю?

Края у слитка были немного сточены, но на поверхности по‑ прежнему красовался гербовый оттиск Габсбургов.

– Разумеется, мадам, – сказал Алек. – Врун из меня, сами знаете, никудышный.

Снова возобновилась беседа на немецком, в которую живо включились Нене, Завен и Клопп, оживленно что‑ то планируя.

Лилит с сияющими глазами обратилась к Дэрин:

– Специи! Вот это да! Нет, ты просто гений! Ну чистой воды! – Она заключила Дэрин в объятия. – Вот спасибо так спасибо!

– Ну да, с умом у меня вроде все в порядке… иногда, – бормотала Дэрин, спеша высвободиться из объятий. – Здорово, что Алек догадался притащить сюда эту золотую чурку.

Алек кивнул, но вид у него при этом был несколько потерянный.

– Да я‑ то что. Это все отец. Они с Фольгером все предусмотрели.

– Да, но прихватить его сегодня сюда догадался именно ты, – сказала Дэрин. – А то бы мы его лишились.

– Это как?

– Ой, не будь Dummkopf, – сказала нетерпеливо Дэрин. – Тот таксист знает, из какого мы отеля. Нашу наружность там наверняка запомнили и все расскажут, если полиция нагрянет с расспросами. Так что нам теперь придется оставаться здесь. Не беда, в принципе. Правда, рацию мы потеряли, зато сохранили инструменты Клоппа, и Бовриля, и твое золото. – Дэрин пожала плечами. – Все самое важное. Разве не так?

Алек вдруг зажмурился и со стоном стиснул кулаки.

– Почти все. – Его голос вдруг упал до шепота.

– Вот черт. У тебя два слитка золота, что ли?

– Да нет. Просто я забыл письмо.

– Там что, говорится, кто ты такой? – сообразила Лилит.

– Открытым текстом, – ответил Алек, оборачиваясь к Дэрин. И с неожиданной твердостью добавил: – Оно хорошо спрятано. Мы можем туда пробраться и выкрасть его!

– Ну да, наверное.

– Через недельку, когда страсти поулягутся. А? Прошу тебя, скажи, что ты мне поможешь!

– Ты ж меня знаешь, – Дэрин залихватски ткнула Алека в плечо, – помочь я всегда готов!

Хотя, если честно, к чему это? Германцы уже знают, что Алек в Стамбуле; зачем лишний раз играть с судьбой в поддавки? Ну письмо и письмо. Черт бы с ним.

•ГЛАВА 34•

– Ну что ты за обалдуй! – крикнула спросонок Дэрин. – Мне такой сон снился!

– Вставай, нам пора, – сказал с тихим упорством Алек.

Дэрин тоскливо простонала. Весь день она помогала Лилит с Пауком – таскала запчасти и лотки с литерами шрифтов, так что теперь ныл каждый мускул. Неудивительно, что жестянщики вечно такие брюзгливые: поди повозись изо дня в день со всеми этими железками!

А во сне она летала. Не на «Левиафане» или медузе Гексли, а на своих собственных крыльях, легких как паутинка. Ощущение ни с чем не сравнимое.

– Что, хотя бы на ночь отложить нельзя? Я выжат как лимон.

– Дилан, уже неделя, как мы ушли из гостиницы. Мы же договаривались.

Дэрин вздохнула. Ну вот, опять у него в глазах это глухое отчаяние. Такое выражение появлялось в них всякий раз, когда он заговаривал о своем утерянном письме, хотя так и не сказал, что в нем такого чертовски важного.

Алек сорвал с нее одеяло, и Дэрин вскочила, инстинктивно прикрывшись. Правда, на ней была все та же роба, из которой она теперь не вылезала. А вообще здесь надо было держаться очень осмотрительно. У водителей, приходящих на склад Завена для занятий на шагоходах, вызывал любопытство чудной паренек, который чурался общения и не разговаривал ни на одном из языков Османской империи. А потому Дэрин предпочитала общество Лилит и работу с Пауком, а еще помогала Завену с готовкой, попутно запоминая названия разнообразных специй и нарезая лук и чеснок, пока не начинало жечь пальцы.

– Выйди отсюда! – прикрикнула она. – Не видишь, я собираюсь.

– Тихо. Я не хочу, чтобы у кого‑ то возникли вопросы, куда мы с тобой идем.

– Ладно, ладно. Подожди снаружи минутку.

Немного постояв, он все же оставил ее одну.

Дэрин переоделась в свою турецкую одежду, бормоча под нос что‑ то сердитое насчет характера Алека. Она теперь частенько разговаривала сама с собой: жизнь среди жестянщиков сводила Дэрин с ума. Раньше ее окружала перекличка зверья и вой ветра в корабельных снастях, теперь же дни проходили во взревывании моторов и стуке поршней. Кажется, даже ее кожа пропахла машинной смазкой.

Из всех машин, с которыми Дэрин пришлось на этой неделе столкнуться, симпатию у нее вызывал, пожалуй, один лишь Паук. Сабельный танец резаков и мелькание транспортерных лент своей элегантностью напоминали экосистему; изящным орнаментом выходили из‑ под крутящегося бумажного рулона, окропленного чернилами, ровные столбцы текста, а вытянутые в стороны корневища напольных креплений придавали машине сходство с избушкой на курьих ножках. Но даже этот слабый намек на живое существо вызывал у Дэрин растущую ностальгию по ее летающему дому‑ кораблю.

А все из‑ за дурацкого желания помочь этому чертову принцу.

Она вышла во двор, превратившийся в испытательную площадку, где стояла последняя партия шагоходов с недоделанными пока бомбометами для специй. Среди них выделялся габаритами Джинн со скрещенными на груди могучими руками, его сопла все еще оставались влажными после недавних испытаний. Как братьям‑ мусульманам султан сделал арабам послабление, позволив вооружать шагоходы паровыми пушками. Они не выпускали снаряды, зато Джинн мог мгновенно окутаться облаками раскаленного пара.

Внешние ворота были чуть приоткрыты; снаружи, на улице, дожидался Алек. Там была и Лилит, изящно одетая на европейский манер.

– А она‑ то что здесь делает?

– Я тебе разве не говорил? – растерялся Алек. – Нам нужен кто‑ то, кого служащие гостиницы не опознают. Лилит вчера сняла там номер люкс.

– И что с того?

– Мои апартаменты на верхнем этаже, – пояснила Лилит, – как в свое время у Алека. Всего через дверь. И у того и у другого номера есть балконы.

Дэрин нахмурилась. Вообще‑ то да, перелезть по балконам проще, чем взламывать замок. Но почему в план никто не посвятил ее?

– Я умею маскироваться не хуже вашего, – заверила девушка. – Ты спроси Алека, как легко я его выследила.

– Да он мне рассказывал, и не раз, – сказала Дэрин. – Просто…

Непонятно, что и сказать. Вообще Лилит очень даже ничего. С машинами на «ты», не хуже любого из мужчин. И на мужской манер действовать может не хуже Дэрин – причем без всякого притворства. Ее яркой, демонстративной независимости можно было позавидовать. Но есть у нее скверная привычка появляться в тот момент, когда они с Алеком наедине, а это просто никуда не годится. И почему Алек не сказал, что Лилит тоже идет с ними? И какие еще секреты он может скрывать?

– Просто оттого, что я девчонка? – строптиво спросила Лилит.

– Да ну, что ты, – отмахнулась Дэрин. – Я спросонья, только и всего.

Лилит стояла слегка насупившись, ожидая дальнейших разъяснений, но Дэрин лишь повернулась и первой пошла в сторону городского центра.

Отель «Хагия София» стоял темный и притихший; у входа горел лишь одинокий газовый фонарь. Дэрин с Алеком наблюдали издалека, как Лилит прошла в дверь мимо угодливо поклонившегося швейцара.

– Глупо как‑ то, проникать сюда как воры, – сказала Дэрин шепотом. – Ты в самом деле думаешь, что они могут нас узнать?

– Не забывай, – сказал Алек, – если они все‑ таки нашли мое письмо, то теперь в вестибюле день и ночь дежурят германские шпики.

Дэрин кивнула. Что правда, то правда: след пропавшего австрийского принца может поднять куда больший переполох, чем угнанное такси.

– Повторная встреча у нас здесь, – сказал Алек, проведя Дэрин в небольшой проулок, куда с кухни отеля выносились отходы.

Похоже, они с Лилит обо всем договорились у нее за спиной. Впрочем, ревнивые мысли надо выбросить из головы. Она здесь – солдат на задании, а не какая‑ нибудь вертихвостка на сельских танцульках.

Подобравшись ближе, Дэрин осторожно заглянула в окно. На кухне было темно, лишь тускло поблескивали неподвижные руки заводной посудомойки. Но вот через несколько минут в темноте бесшумно скользнул силуэт, и наружная дверь приоткрылась с тихим скрипом.

– Там консьерж сидит за конторкой, – прошептал силуэт голосом Лилит, – и в вестибюле кто‑ то один, читает газету. Так что нужно потише.

Когда они проскользнули внутрь, нос почуял усвоенные за прошедшие два дня вкусные запахи. На длинном деревянном столе в больших корзинах лежали финики, абрикосы и желтоватый картофель; лиловые баклажаны ожидали, когда их искромсают блестящие кухонные ножи.

А вот от запаха паприки свербило в носу: ею Завен день‑ деньской начинял бомбы, так что у Дэрин до сих пор слезились глаза.

Из кухни Лилит повела их через пустую темную столовую. Здесь были сервированы столы и стояли аккуратными пирамидками салфетки, как будто вскоре сюда должны были войти гости. Дэрин, как всегда в столь помпезных местах, почувствовала себя не в своей тарелке.

– Тут есть черный ход для прислуги, – прошептала Лилит, направляясь к неприметной двери в дальней стене.

Лестница была узкая, к тому же темень на ней стояла непроглядная, а ступени жалобно скрипели при каждом шаге. Почему‑ то дерево у жестянщиков всегда звучит старушечьи‑ плаксиво, как у тетушки Дэрин сырым зимним утром. Видно, так всегда бывает, когда дерево не фабрикуется искусственно, а рубится топором.

Стараясь ступать как можно тише, они втроем медленно поднимались, пока наконец – спустя немало времени – Лилит не вывела их в широкий, знакомый уже коридор.

Проходя мимо номера Алека, Дэрин ощутила невольный холодок. А что, если письмо найдено и за дверями бдит с полдюжины агентов жестянщиков?

Лилит остановилась через дверь и вынула ключ. Спустя пару секунд они стояли в столь же изысканных апартаментах, как прежде были у Алека. Интересно все же, что такое важное содержится в этом чертовом письме. Стоило ли выкладывать за этот номер кругленькую сумму, которая могла бы пойти на шагоходы для комитета?

– Балкон, – указала Лилит.

Дэрин прошла через комнату и ступила в ночную прохладу. Здесь, на верхнем этаже, балконы были почти в ширину самих апартаментов; перебраться с одного на другой ничего не стоит: один прыжок, каких воздухоплаватель на корабле делает по десятку за день.

Тем не менее, повернувшись к Алеку, она прошептала:

– Если б вы меня посвятили в свой чертов план, я бы прихватил страховой фал.

– Что, уже потерял сноровку? – спросил он с улыбкой.

– Едва ли.

Дэрин, балансируя руками, встала одной ногой на перила.

Алек повернулся к Лилит.

– Ты оставайся здесь. А то, неровен час, нас там кто‑ нибудь поджидает.

– Думаешь, я не умею драться?

Дэрин перед прыжком помедлила, прислушиваясь, что скажет Алек. Может, о безопасности Лилит он печется больше, чем о своей собственной? Или просто не хочет, чтобы им помогала девчонка? И то и другое край как раздражает.

– Я не о том, умеешь ты драться или нет, – сказал между тем он. – Просто если тебя поймают, то, вероятно, кто‑ нибудь признает в тебе дочь Завена. А это выведет полицию прямиком на его склад.

Дэрин моргнула – может, он это просто для отвода глаз?

– А если схватят вас двоих? – задала вопрос Лилит.

– Тогда тебе ничего иного не останется, как свергнуть султана и нас вызволить.

Лилит сверкнула глазами, но кивнула.

– Ладно, осторожней там, вы оба.

– За нас не беспокойся, – сказала Дэрин и прыгнула.

На соседний балкон она приземлилась почти без звука и протянула руку, готовясь подстраховать Алека. Тот прыгнул с угрюмым лицом; рука у него, как оказалось, слегка дрожала.

– Ну, так кто из нас потерял сноровку? – шепнула она.

– Да ладно тебе. Тут и в самом деле высоко.

Дэрин тихонько хмыкнула. После кульбитов на высоте в тысячи футов каких‑ то шесть этажей – просто ерунда. Она пересекла балкон, влезла на перила и прыгнула снова, даже не посмотрев вниз.

Осторожно глянув в окно, она махнула Алеку: давай сюда. В номере было темно, никого не видать. Свой стропорез Дэрин сунула в щель между дверями, чтобы поднять шпингалет, распахнула их и прислушалась – никого. Тогда она скользнула внутрь и на цыпочках пробралась к дверям в спальню. Застеленная кровать пустовала, подушки аккуратно расставлены. Если кто‑ то и обыскивал номер, все следы беспорядка давно убрали.

Вообще вся обстановка выглядела такой, какой ее запомнила Дэрин: растения в горшках; пуфик, облюбованный Боврилем; приземистый диван, который служил ей ложем, пока Алек похрапывал у себя в роскошной спальне.

За спиной что‑ то глухо стукнуло: приземлился наш принц. С балкона он шагнул, держа наготове вынутую из кармана отвертку, с которой направился прямиком к блестящему приборному щитку в стене.

– Так это же вызов прислуги! – опешила Дэрин. Те два дня, что она здесь провела, Алек, пользуясь щитком как волшебной палочкой, не раз заказывал в номер изысканные кушанья.

– Именно. Только вызывать я никого не буду.

Помогая отвертке пальцами, он довольно быстро открутил медную панельку и теперь держал ее в руках. Панельку он аккуратно поставил на пол, после чего полез механизму в нутро. Покопавшись в проводах и контактах, он со вздохом облегчения вынул оттуда какой‑ то кожаный цилиндрик. Дэрин сделала шаг, пытаясь разглядеть этот предмет.

– Это мое письмо, – пояснил Алек. – Видишь, оно в футляре для свитка.

– В футляре для чего? Какой идиот посылает по почте свиток? – (Алек не ответил, пряча отвертку обратно в карман. ) – А‑ а, понимаю: тайна за семью печатями, – пробурчала Дэрин, проходя к двери номера. – Обратно можно пройти коридором. Нечего вновь пытать твое чувство воздуха.

Дэрин прижалась ухом к двери: снаружи ни звука. Когда она обернулась, Алек с задумчивым видом стоял на прежнем месте.

– Еще что‑ то забыл? – спросила она. – Еще один свиток? Или гирю из платины?

– Дилан, – тихонько сказал Алек. – Прежде чем возвратимся к Лилит, мне хотелось бы кое‑ что тебе сказать.

Дэрин, держа ладонь на дверной ручке, так и замерла.

– Что‑ нибудь… про нее?

– Про Лилит? Почему я… – Задумчивость у Алека сменилась отчего‑ то улыбкой. – А ты, я вижу, ею интересуешься.

– Ну а ты как думал.

Алек легонько хмыкнул.

– Скажи: а она ведь красивая?

– Ну да, наверное.

– Наконец‑ то. А я все ждал, когда же ты обратишь на это внимание. А то сунул голову в песок, чисто Dummkopf. А она все ждет, чтобы ты наконец заметил…

– Чтобы я заметил? Но почему… – Дэрин нахмурилась. – Мы о чем вообще говорим?

Алек аж закатил глаза.

– Нет, гляньте: он все еще дурачка из себя строит! Не видишь, что ли, как ты ей нравишься?

У Дэрин беззвучно открылся рот.

– Ты, я вижу, удивлен, – сказал Алек. – Да ты ей с самого начала понравился. Думаешь, она тебя в помощники взяла за твои способности к механике?

– Но… Я‑ то думал, что вы с ней…

– Я? Для нее я просто никчемный аристократ! – Алек с усмешкой качнул головой. – А ты… Ну ты и вправду Dummkopf!

– Но меня… я ей не могу нравиться, – растерялась Дэрин. – Я же… сам понимаешь, чертов воздухоплаватель.

– Ну и что. Ей и это кажется очень романтичным. В тебе есть стиль. И вид у тебя, я бы сказал, вполне привлекательный.

– Ой, брось!

– Да чего ты?! Я, когда с тобой познакомился, даже подумал: «Вот бы мне таким быть! » Может, и стал бы, не родись я дурацким принцем.

Дэрин прожгла Алека взглядом: ну ведь видно, что он с трудом сдерживает смех, – вон глаза как озорно блестят! Так бы и отвесила ему тумака, но все же…

– А ты… ты действительно думаешь, что я симпатичный? – пролепетала она.

– Привлекательный, я же тебе говорю! А теперь, когда ты вдохновил революцию, Лилит просто не может сдержать своих чувств.

Дэрин, замычав, мотнула головой. Надо немедленно, срочно поставить в этом деле точку, пока все окончательно не зашло в тупик.

– Ну да ладно, твою романтическую жизнь мы обсудим в следующий раз, – сказал Алек, ткнув в ее сторону свитком. – Просто я считал нужным тебе это сказать.

Дэрин недвижно смотрела перед собой, пытаясь привести мысли в мало‑ мальский порядок. С Лилит иметь дело, конечно, можно. Просто надо… Нет, правду, конечно, говорить нельзя, но нужно как‑ то ее переориентировать, что ли.

В конце концов, женщин и в самом деле привлекают лихие воздухоплаватели – даже мистер Ригби так говорит. В какой‑ то мере суть солдата состоит в том, чтобы быть образцом мужчины во всех отношениях. Это дома она – девочка.

– Хорошо, что сказал, – нашлась наконец Дэрин. – А что, черт подери, такого важного в этом свитке?

– В свитке‑ то? – Алек посерьезнел. – Да просто он, наряду с нашей здешней революцией, может положить конец войне.

•ГЛАВА 35•

Дилан молча воззрился на него, будто лишившись дара речи. Алеку казалось, что в безмолвной темноте он слышит стук собственного сердца. Прозвучавшие сейчас слова будто разом лишили его воли.

Но теперь, с уходом Фольгера, владеть этой тайной в одиночку было невыносимо, а Дилан доказал свою преданность уже невесть сколько раз.

– Это от его святейшества, – произнес Алек, держа футляр со свитком как свечу.

– В смысле, Папы Римского? – растерянно переспросил Дилан.

Алек кивнул.

– Это меняет условия брака моих родителей, делая меня полноправным наследником отца. Получается, я тебе говорил неправду: я не просто принц.

– Тогда ты… эрцгерцог?

– Я эрцгерцог династической линии Австрия‑ Эсте, кронпринц Венгрии и Богемии. Когда умрет мой двоюродный дед, мне, возможно, будет по силам остановить эту войну.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒