Вместо послесловия 13 страница

— Рядовой Ренвар, выйти из строя!

Он не мог заставить себя пошевелиться. По рядам прокатился ропот, тут же утихший под грозным взглядом старшего сержанта.

— Ренвар, выйти из строя!

Элвин робко сделал шажок, второй…

Лориан подошел к нему и сунул в руки кнут из сыромятной кожи.

— Не робей, малый! — проворчал он вполголоса. — Бей по плечам, да смотри не переусердствуй!

Элвин оглянулся на Йимта. Тот беспомощно пожал плечами. Ренвар кивнул и направился к Криттону. Ног он под собой не чуял. Все тело как будто наполнилось ватой. Сердце бухало в ушах, точно бешеный мурафант, топочущий по каменной мостовой. Элвин знал, что вокруг стоит весь полк, но сам он сейчас никого не видел. Весь мир сузился до сыромятного кнута в правой руке и продолговатого пятна смуглой кожи — спины капрала Криттона в пяти ярдах перед ним.

Он изо всех сил стиснул плетеную рукоятку. Должно быть, ремешки впечатались в ладонь, оставляя на ней красно-белый узор, но Ренвар совершенно этого не почувствовал. Элвин точно зачарованный продолжал разглядывать спину Криттона. Мышцы бугрились обточенными водой валунами, лентами тянулись над лопатками, скатывались к ложбине позвоночника. Словно сама природа явила рядовому свою суть. Спина эльфа воплощала собой совершенство и величие всего живого, а ему, Элвину, предстояло сейчас его нарушить. Пусть Криттон был малоприятной личностью и, вполне возможно, действительно заслуживал порки — если не за то, в чем его обвиняли, то за тысячу других поступков, — Ренвару впервые в жизни предстояло вполне намеренно причинить вред живому существу. Да, он сражался с фаэраугами. Не на жизнь, а на смерть. Но тогда все обстояло по-другому. Тогда шел бой. А вот так, хладнокровно…

Осознание предстоящего накрыло Элвина ударом молнии, и юноша пошатнулся на ходу. Вот это и есть армия! Вот зачем он живет! Делать грязным то, что было чистым. Ломать то, что было целым. Он оказался абсолютно не готов к подобному откровению.

«Ты будешь отлично смотреться в форме, парень! » — сказал сержант-вербовщик, и Элвин поверил. Ему хотелось верить. Мать тоже не возражала. «Армия сделает тебя настоящим мужчиной! » — а какой мальчишка не мечтает об этом? И только их сосед, господин Юими, грустно покачал головой, услышав от Ренвара потрясающую новость. Его молчаливый жест неприятно поразил юношу. К сожалению, лишь сейчас Элвин начал понимать то, что маленький и хрупкий эльф-сапожник знал с самого начала.

Старший сержант взглянул на него и кашлянул. В ответ молодой боец сумел только кивнуть.

— По моему счету двадцать ударов. И ни ударом больше. Начали!

Занося руку, Элвин попытался представить себе лавочку старого соседа, радость, которую им обоим доставляли его визиты, но все начисто выветрилось из памяти. Осталась лишь хрупкая, сутулая фигурка седовласого эльфа, грустно качающего головой. Ренвар сквозь навернувшиеся на глаза слезы посмотрел на спину Криттона и нанес первый удар.

Глава 24

Едва кнут со свистом рассек воздух и врезался в кожу разжалованного капрала, Висина отвернулась. Дружный вздох прокатился по рядам, но никто не шелохнулся. Она могла бы прекратить это безобразие. Не так уж трудно вызвать порыв ветра, взметнуть в воздух тучи пепла и пыли, лишив их возможности разглядеть что-либо, и поддерживать морок, пока они не образумятся. Висина позволила себе немного пофантазировать, хотя на самом деле прекрасно знала, что вмешиваться она не станет.

— Раз!

Удары отсчитывал Дарег. Нет, с горечью поправилась девушка, старший полковой сержант Лориан. Она полагала, будто сердится на Конову, но сейчас она куда сильнее злилась на другого человека, которому госпожа Текой вроде бы небезразлична, а он принимает участие в подобном зверстве.

— Не судите их слишком строго, дорогая моя, — раздался у нее за спиной скрипучий голос. — Они всего лишь выполняют приказ.

Висина, вздрогнув, обернулась и увидела Ралли Синдзин. Девушка умела чувствовать присутствие других людей, но старуха каким-то образом сумела подобраться к ней с безмолвием тени в непроглядную ночь.

— Кого это — их? — Девушка невольно сделала резкий вдох, когда второй удар оставил косой розовый рубец поперек спины Криттона.

Истязуемый дернул плечами, мотнул головой, но не издал ни звука. Боец, исполнявший наказание, казалось, страдал намного больше. Он с трудом держался на ногах и все сильнее бледнел.

— Да всех их. — Ралли кивнула на выстроенный полк. — Это ведь не такое легкое дело, служить в армии. Большинство из них всего лишь необразованные болваны, ворюги, пьяницы и кое-кто похуже, и это только офицеры, а о солдатах я вообще молчу!

Висина невольно хихикнула. Несколько погонщиков, слуг ее отца, в ужасе повернули к ней головы.

— Ничего смешного! — огрызнулась девушка, грозно взглянув сперва на погонщиков, потом на Ралли.

Старуха откинула капюшон. Буйные кудри окутали ее голову седым облаком, и Висина наконец увидела обветренное, жесткое, точно древесная кора, лицо Ралли. В руках у нее появилась небольшая книжечка в кожаном переплете и перо. Улыбаться она не улыбалась, но в голосе отчетливо слышалась ирония.

— Разумеется, тут нет ничего смешного. И тем не менее это одно из самых дурацких противоречий в современном мире. Ты посмотри на них! — Старуха указала пером на строй солдат. — Могу поручиться, среди них больше тех, кто видел человеческие внутренности, чем тех, кто бывал внутри женской опочивальни! Они приучены убивать, стрелять, рубить и крушить, и, для того чтобы держать их в узде, временами приходится прибегать к жестким мерам. Мы сами создаем чудовищ, но мы нуждаемся в них. Нам необходимо их умение быть жестокими и бессердечными, потому что именно они, щенки и мерзавцы, защищают нас от чудовищ, которых мы не создавали.

Ралли кивнула, словно соглашаясь сама с собой, и принялась строчить в блокноте.

— Так вы оправдываете то, что сейчас происходит?! — изумилась Висина.

Она читала немало историй, записанных Ралли, и всегда полагала, будто та печется о благополучии солдат.

Старуха подняла голову.

— А не все ли равно, оправдываю я или нет? — Она пожала плечами. — Моя работа — записывать то, что я вижу, чтобы мои читатели знали, что тут происходит.

Она взглянула на Висину из-под спутанной челки. Ее голубые глаза смотрели уверенно и прямо.

— В конечном счете перо оказывается сильнее мушкета. Может случиться так, что мои читатели придут к мысли о неприемлемости некоторых вещей. — Сложив блокнот, Ралли двинулась прочь от места экзекуции. — И если такое случится, я ничуть не огорчусь!

— А как насчет мысли о том, что угнетать другие народы несправедливо? — Висина поспешила за ней.

Кнут снова ожег живую плоть. Боль истязуемого эльфа ощущалась на расстоянии. Тут даже не требовалось владеть особыми способностями. Висину необычайно тянуло обернуться в момент очередного удара, но она все же последовала за старухой.

— Я думаю, это меньшее из двух зол, — сказала Ралли. — Хотя империя, конечно, страдает излишней алчностью и надменностью, в сущности, она заботится о процветании всех рас.

Висина хотела было возразить, но собеседница подняла руку.

— Да-да, милая, я понимаю, это не значит, что она поступает справедливо. И будь нынче времена попроще, я бы всецело поддержала вас в ваших начинаниях, но, увы, сейчас не самый подходящий момент для подобных занятий.

— В моих начинаниях? — переспросила Висина.

По спине пробежал неприятный холодок. Девушка оглянулась, проверяя, не подслушивает ли кто, однако, разумеется, не обнаружила вокруг ни души.

Ралли откровенно усмехнулась и потерла нос кончиком пера.

— Милая моя ведьмочка, у вас доброе сердце и сильный разум, вот только тонкости вам недостает. На ваше счастье, принц слеп к большинству вещей, что творятся вокруг, а у Коновы слишком много своих забот. Тем не менее, если вы и дальше будете направо и налево разглагольствовать о том, как много зла творит империя, рано или поздно вами кто-нибудь заинтересуется. И поверьте, ничего хорошего из этого не выйдет!

Хотя сердце у Висины бешено колотилось, она заставила себя оставаться внешне спокойной. Порка, секунду назад так возмущавшая ее, сделалась всего лишь одной из многочисленных гнусностей, творимых враждебной властью.

— На севере назревает восстание. И если там действительно находится Звезда Сильра, империи не поздоровится!

Ралли негромко хихикнула и взяла Висину под руку. Кисть старухи, прохладная и легкая, совершенно не выдавала ее чувств.

— Империя об этом знает, иначе бы «Железных эльфов» сюда не погнали. Однако Звезда всего лишь часть головоломки. Темная Владычица окопалась в своем Лесу на Горе, и даже эльфам Недремлющей стражи не под силу Ее оттуда выкурить и помешать Ее замыслам. Все возвращается на круги своя. И хорошее, и плохое. И очень-очень плохое. Звезда, «Железные эльфы», рекки, фаэрауги и кто знает, что еще. Опасные нынче времена, сейчас не до игр в политику.

Ее слова подтверждали опасения Висины, однако же уступать она не собиралась.

— Звезда наша! Она поможет моему народу снова обрести свободу. Да, это дело рискованное, но оно стоит того!

Из груди бывшего капрала вырвался стон. Ралли на миг обернулась, поцокала языком и зашагала дальше, лихорадочно строча в блокноте.

Висина бросила взгляд на страницу, но буквы оказались не имперские. Ей раньше такие вообще не попадались.

— Принц собирается взять ее себе. — Перо старухи безостановочно скользило по бумаге. — А от него Звезда достанется Ей.

Висина раздраженно пнула подвернувшуюся под ноги лиану и тут же в ужасе зажала рот ладонью. Неужели она могла так поступить?!

— Ей? В смысле, он отнесет Звезду королеве, чтобы она могла сложить ее к прочим награбленным сокровищам?

Ралли остановилась, с шумом захлопнув блокнот, тут же бесследно канувший в складках плаща.

— Нет, милая. Не королеве. Другой Владычице.

Она повернула обратно к поляне. В воздухе разнесся звук очередного удара.

Висина заспешила следом. Лоб ее покрылся каплями пота, а голова под густыми волосами просто раскалилась. Девушка бросила на Ралли завистливый взгляд: старуха жары как будто не замечала.

— Конова носит при себе частицу Ее горы! Я чувствую присутствие Темной Владычицы, и оно нарастает. Конове не следовало брать эту вещь. Это ловушка! — воскликнула Висина.

Заткнув перо за правое ухо, Ралли развела руками, словно обращаясь к обширной аудитории.

— Извините за высокопарное выражение, но над нами собираются темные тучи, и Она — око надвигающейся бури! — Старуха слегка наклонилась к девушке и продолжила более тихим голосом: — Ну да, это ловушка. Меня всегда удивляло, как разумные существа способны не замечать подобных вещей. Притом совершенно добровольно. Вы большая редкость, милочка. Подлинное дитя земли и таящейся в ней силы. Вы существуете в согласии со всем живым, что большинству недоступно, и видите то, чего многие предпочитают не замечать. Вы понимаете, что все состоит из противоположностей, вроде солнца и луны, лета и зимы, хищника и жертвы. Ну да, если есть Бог, есть и дьявол. Если есть Звезды, есть и Темная Владычица, которая стремится погасить их свет.

Снова просвистел кнут. Напряжение просто дрожало в воздухе. Висине казалось, будто следующий удар обрушится на ее спину.

— Так как же нам быть? — выдавила она наконец.

— Пока — выжидать. И сделать все, что в наших силах, чтобы уберечь этих ребят от беды. Им вскоре придется драться, причем отнюдь не с фаэраугами.

Они вернулись туда, откуда началась их неожиданная прогулка. Эльфиды-погонщики, точно околдованные, все так же неотрывно следили за ходом экзекуции. Сородичи Висины не привыкли к подобному преднамеренному, хладнокровному насилию.

Ралли снова коснулась руки девушки.

— Выше голову, дитя мое! Впереди долгий путь, и у меня, например, есть в запасе кое-какие хитрости. Но все-таки будьте осторожнее и не слушайте кого попало. Если звезда ослепительна, то отчасти именно потому, что ее окружает непроглядный мрак.

Ответить Висина не успела. Солдаты дружно ахнули, затем послышался глухой стук, точно мешок с мукой уронили на пол. Ралли снова поцокала языком.

— В обморок грохнулся, бедняжка! И двадцати ударов не выдержал!

Над ним навис дракон. Глаза щипало от вонючего сернистого дыхания. Он пытался отбиваться или бежать, но когтистые лапы надежно пришпилили его к земле. Неимоверная тяжесть навалилась на грудь, а хуже всего была вонь. Он открыл было рот, пытаясь закричать, однако чудовище плюнуло жидким пламенем ему прямо в глотку.

— Я же говорил, от этого он враз очухается!

Элвин неуклюже вскочил, сбив кого-то с ног. Фляжка с драконьим потом шлепнулась на землю. Ее содержимое, мерзко булькая, с шипением растеклось в пыли. Ощущения рядового явно соревновались за право считаться наиболее неприятными, но при одновременном воздействии они ухитрялись взаимно уничтожать друг друга. В конце концов им это даже удалось. Почти. Живот все равно крутило, глаза слезились, голова раскалывалась, ноги подкашивались, а правое плечо и рука нестерпимо болели.

Порка! Кто-то, словно услышав его мысли, схватил его за локоть и оттащил к толстой лиане. Элвин рухнул наземь, привалился спиной к стволу и свесил голову ниже колен.

— На твоем месте, Элли, я бы слегка одернулся, а то здесь как-никак дамы, — заметил Йимт.

— Ч-чего? — прохрипел Элвин, не узнав собственного голоса.

— Каэрну поправь! Причиндалы у тебя наружу!

Ренвар проморгался и увидел собственные голые ноги под задранным до самого пояса элементом почетной формы. Поспешно одернув подол, он поднял взгляд на маячившую перед ним расплывчатую фигуру гнома.

— Не могу я! Не могу я быть солдатом!

Голос казался совершенно чужим, но на этот раз Элвин точно знал, что говорит он сам, поскольку каждое слово произносил совершенно искренне.

Аркгорн, похоже, на секунду опешил, покачал головой и присел рядом с ним, тяжело опираясь на «костолом». Колени его громко хрустнули. Он протянул Ренвару очки и флягу.

— Это просто вода, — сказал Йимт, поднося горлышко к губам Элвина.

Вода оказалась теплая и мутная, но от нее полегчало.

— А теперь слушай сюда, Элли. Чтоб я от тебя больше таких разговоров не слышал, понятно? Из тебя выйдет отличный солдат. Просто порка и вправду пакостное дело, только и всего. Я тут раззвонил всем, что тебя жутко пронесло, отчего ты и скопытился.

— Это что же, весь полк теперь думает, будто у меня понос? — Элвин машинально одернул каэрну.

— А то! — кивнул Йимт, лучезарно улыбаясь. — Ребята и так знают, что ты у нас сложения деликатного. Пусть уж лучше думают, что ты животом слаб, чем…

Гном осекся и принялся теребить бороду, смущенно пряча глаза.

«Так он тоже считает, что я трус! » Волна тошноты накатила с новой силой, и Элвин опустил голову. В конце концов, что такое порка? Одна из тех вещей, которые ему следовало предвидеть с самого начала. А ведь эльф-сапожник знал, и Йимт тоже понял с самого начала: Ренвар слишком слаб, чтобы стать солдатом. Ему начинало казаться, будто он и впрямь привыкает к военной жизни. Все эти бесконечные переходы, крик, муштра, плохая кормежка, долгие часы на карауле. Но по сравнению с нынешним испытанием они оказались детскими играми! И вот каша заварена, а хлебать ее он не может. Элвин не сумел даже пару десятков раз огреть кнутом гнусного эльфа, которого всегда ненавидел и боялся. Это было совершенно невыносимо. Ренвар поднял голову, собираясь поделиться своими горестями с Йимтом, но вместо гнома обнаружил стоящего перед ним майора.

— Как вы себя чувствуете, рядовой?

Жалость к себе разом сгорела во вспышке гнева. Элвин вскочил на ноги и отдал честь, хотя плечо при малейшем движении словно пронзали сотни иголок.

— Рядовой чувствует себя отлично, сэр! Прикажете продолжать?

Майор моргнул и перевел взгляд на Йимта. Тот, стоя по стойке «смирно», исхитрился недоуменно пожать плечами.

— Вы нанесли рядовому Криттону пятнадцать ударов из двадцати, которые были ему назначены. Я счел, что этого довольно.

— В самом деле, сэр? Всего-то пятнадцать?

Гнев придал Элвину храбрости. Он раньше даже не подозревал, будто способен на нечто подобное. Юноша вытянулся и посмотрел эльфу прямо в глаза.

— Но ведь капрал не сумел защитить палатку его высочества! Разве он не должен понести заслуженное наказание?!

Майор долго не мигая смотрел на него. Затем повернулся к Элвину спиной.

— Аркгорн, — произнес эльф, — мы выступаем через двадцать минут. Вы опытный боец, поэтому проследите, чтобы все в вашем отделении были снаряжены по полной. Я не хочу, чтобы они «забыли» что-нибудь, чего в нужный момент не окажется под рукой потому, что оно было тяжелое, а идти было жарко. И проследите, чтобы все наполнили фляги. А то в такую жару немудрено и голову потерять.

Элвин уставился в затылок офицера, и внутри у него точно пружина лопнула. Да пошло оно все! Он протянул руку, собираясь схватить майора за рукав, но тут же получил под дых тяжеленной флягой. Юноша задохнулся и рухнул на колени.

— Будет сделано, сэр! — рявкнул Йимт, загородив собой Элвина. — Я прослежу, чтобы у всех ребят было что выпить!

Эльф, полуобернувшись, взглянул через голову Аркгорна на молодого бойца. Лицо его оставалось непроницаемым. Одна рука прикоснулась к груди, словно майор носил у сердца какой-то предмет, а сейчас решил достать его. Однако через секунду он уже шагал к палаткам. Элвин все пытался восстановить дыхание, когда Йимт с размаху врезал ему ладонью по лбу.

— Какого хрена?! — взвыл Ренвар, плюхаясь на задницу.

У него аж слезы из глаз брызнули. Это разозлило лишь сильнее, и он приподнялся, готовый кинуться в драку с гномом.

Йимт вплотную навис над ним. Глаза Аркгорна, вечно искрившиеся бесшабашным весельем, сделались холодными и абсолютно прозрачными.

— Просто решил вбить в твою башку малость ума, — ответил гном ровным голосом. — Ты что думаешь, отсюда можно просто так взять и свалить? Мы сейчас в походе, парень! Пусть меня и зовут Бешеным Коротышкой, но я побывал во многих передрягах почище этой и сумел выжить там, где других давно зарыли. Жизнь — штука суровая, — продолжал он, тыча коротким толстым пальцем в грудь Элвина, — пора вырасти и привыкнуть к этому! На войне нельзя все бросить и убежать к маменьке! Тут все просто: либо ты один из нас, либо один из них!

— Из кого это — из них?

Йимт, с отвращением покачав головой, выпрямился во весь рост.

— Из покойников. — Он вскинул на плечи «костолом» и опустил ладонь на рукоять друкара. — Спроси у Мерри.

С этими словами гном зашагал прочь. Элвин остался сидеть на земле. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким и неуверенным.

Глава 25

Солдаты получили приказ идти и шли, однако с самого начала стало ясно: далеко им не уйти.

Люди измотались физически и душевно. Они походили на истертую веревку, грозящую лопнуть от порыва ветра.

В каждой тени им мерещились фаэрауги. Бойцы успели проткнуть штыками и изрубить в куски столько лиан и веток, что кто-то, по всей вероятности гном, высказал опасение, как бы полк не переименовали в «Железных садовников». По всей колонне то и дело разносились насмешливые крики: «Давай коли его, гада! » Эльфидам-погонщикам приходилось все время быть начеку, сдерживая мурафантов. Они бешено размахивали перышками и явно жалели об отсутствии под рукой какого-нибудь более эффективного средства. Например, увесистой дубины. Солдаты шарахались от взбудораженных животных, без конца сбивая строй. Конова упрямо тешил себя надеждой, будто все обойдется и наладится, но тут Джир, встопорщив загривок, с ревом атаковал колыхнувшийся впереди листок.

— Сэр, если так пойдет и дальше, у нас появятся новые жертвы! — доложил майор принцу.

К его немалому удивлению, наследник престола не вспылил, а лишь коротко кивнул. Очевидно, его мысли витали где-то в другом месте.

Конова приказал разбивать лагерь. Оставшуюся часть дня бойцы вырубали лианы на сто ярдов вокруг. Посреди лагеря разложили огромный костер из сухого хвороста, а с наступлением темноты по периметру разожгли еще несколько — поменьше. Сегодня ночью ни один фаэрауг не подберется к ним незамеченным!

Проверив, всели сделано правильно, Конова заполз в палатку, установленную для него солдатами. Там майор сбросил кивер, расстегнул верхнюю пуговицу мундира и провалился в сон.

Он стоял перед серебристым волчьим дубом, единственным серебристым дубом в лесу. Крона дерева высоко вздымалась над остальными. Эльфу даже пришлось задрать голову, чтобы разглядеть макушку. Ночной ветерок слегка шевелил листья, полная сияющая луна проглядывала сквозь ветви.

«Проклятье, — подумал Конова, — очередной поганый сон! »

По крайней мере, на сей раз его угораздило оказаться не на лугу новорожденных. Стремительный Дракон находился где-то в Великом лесу, и кроме того ночью. Он напрягся, поскольку точно знал: отсюда все пути ведут исключительно вниз.

Год, проведенный в одиночестве, с бенгаром в качестве единственного собеседника, дался ему не сказать, чтобы легко. Другой эльф, послабее, наверное, сошел бы с ума от всех ужасов, являвшихся ему после захода солнца как во сне, так и наяву. Но с другой стороны, тот эльф, наверное, не стал бы и преследовать своих преследователей, ночь за ночью убивая их с такой яростью, что поутру просыпался с сорванным от боевого клича голосом.

Удар грома сотряс кроны. Лунные зайчики испуганно заметались по земле. Тонкая нить молнии прошила ночное небо, предвещая надвигающуюся грозу. Страх затопил лес. Деревья стенали от ужаса, наполняя им разум Коновы. Кругом воцарился настоящий хаос из голосов. Они шумели и вопили, требуя быть услышанными и понятыми. В конце концов эльф, отчаявшийся разобрать что-либо, попытался заставить их умолкнуть.

Тут в его разум ворвался новый голос. В отличие от остальных, он звучал совершенно спокойно. Новая молния рассекла тьму, однако голос мгновенно утихомирил испуганный хор. Конова расслабился. Он взглянул на могучий серебристый дуб и с изумлением узнал в нем то самое хилое растеньице с луга новорожденных. «Как такое может быть? » — удивился Стремительный Дракон. Дуб же гигантской сетью раскинул над лесом ветви, защищая более слабые деревья от ярости бури.

Молния полыхнула прямо над головой. Там, куда она угодила, с треском взметнулся фонтан белых искр, могучий ствол вздрогнул, а на землю посыпались обломки сучьев с серебристой корой. Голос на миг прервался от боли, но дуб тотчас снова воззвал к остальным деревьям. И те ответили на зов, делясь с ним собственной силой. Подпитанный ими, он сделался выше и могущественней. Тщетно ярилась буря в попытке сломить защитника леса.

Наконец последние грозовые тучи уползли прочь. Луна снова появилась в небе, озарив серебристый волчий дуб. На высоком и прямом стволе буря не оставила ни единого следа. По коре струился лед. Что-то было не так!

— Разве это не прекрасно? — Из-за дерева выступила эльфийка и протянула к Конове руки.

Он попятился. С трудом оторвав взгляд от полыхавших черным ледяным пламенем глаз, эльф снова посмотрел на волчий дуб. Ствол стремительно корежился, серебристая кора делалась прозрачной, позволяя увидеть струящийся под ней вязкий темный ихор. Скорченные ветви с ломкими зазубренными листьями расползались зигзагами во все стороны. Голос дерева по-прежнему взывал к лесу, но теперь вовсе не казался мирным и успокаивающим.

— Отчего ты противишься? — Темная Владычица с любовью коснулась изуродованного ствола. — Я спасла его, могу спасти и тебя!

— Неужели ты сама не видишь, что сотворила? — еле слышно прохрипел Конова. — Это отвратительно! Его нужно уничтожить!

Он торопливо отступал назад, но, сколько шагов ни делал, образ перед ним оставался прежним. Изо рта вырвались клубы пара. Конова задрожал от холода. Темная Владычица наступала. Она тянулась к Стремительному Дракону, и на кончиках Ее пальцев трепетали холодные черные огоньки.

Руки приближались. Пламя разгоралось с каждым шагом. Конова сделал попытку выхватить саблю, однако закоченевшее тело отказалось слушаться. Совсем чуть-чуть, и Она коснется его. Эльф отвернулся.

В следующий миг он почему-то летел над вершинами деревьев. Это было так прекрасно! Конова расправил крылья, позволив теплым восходящим потокам поднимать себя все выше и выше. Ветер гудел в перьях. Восхитительное ощущение полной свободы охватило его, а через секунду он понял, в кого превратился.

Срикс! Эльф стал сриксом. Довольный неожиданным спасением, Стремительный Дракон даже смирился с необходимостью именоваться Мартимисом и всецело отдался незамысловатой радости полета.

Свобода! Жуткий лес, оставленный им внизу, мало-помалу истаял, превратившись в едва заметную далекую точку. Ветер переполнял Конову невиданной энергией. Если бы он захотел, то мог бы взлететь к самой вершине неба и кружить там среди звезд. Хотя, если подумать, Мартимис бы не стал так делать. Но почему?

Ах да, ответ буквально лежал у него в зобу. Ему предстояло отнести в Калагрию письмо Ралли к ее издателю. Потребность выполнить задание оказалась совершенно неотвязной. Уж не магия ли тут замешана? Сам он, правда, не испытывал ничего, кроме глубокой печали. Конова боролся с ней постоянно, но у срикса-то она откуда? Нет, подобных снов у него определенно до сих пор не случалось. Эльфу казалось, будто он и впрямь куда-то летит, хотя в глубине души Стремительный Дракон смутно сознавал, что спит на земле в сотнях миль от того места.

Мартимис же действительно пребывал в печали. Животное чутье указывало на перемены в окружающем мире. На пустошах внизу мельтешила заманчивая добыча, но срикс совершенно не испытывал желания поохотиться. Теперь он брал пищу только из ее рук. Так безопаснее.

Впереди, к востоку, громоздились темные тучи. Посыльный уклонился, камнем рухнув вниз, снова расправил крылья и поплыл к небу, сберегая силы в теплых невидимых волнах. Краем глаза он уловил какое-то движение. Голова его повернулась из стороны в сторону. Свербевшая в груди колючая ледяная боль, вероятно, что-то значила, но сейчас, будучи сриксом, Мартимис не обратил на нее особого внимания, поскольку лететь она не мешала.

Он сильнее заработал крыльями, запрокинул голову и завыл, слушая, как голос расходится во все стороны. Свобода! Жизнь, что теснилась под пологом леса, не могла добраться до него здесь, в небе. На мгновение срикс распушил перья, ловя отзвуки собственного крика. Благодаря этому свойству ему не составляло труда выследить и поймать кого-нибудь размером с ласточку. Правда, сейчас добыча вокруг отсутствовала. По счастью, он был совершенно, абсолютно один.

Срикс летел дальше, в прежнем направлении. Мысли его отличались простотой и ясностью. Ралли заботится о нем, защищает его, а иногда, хотя и не так часто, как хотелось бы, позволяет размять крылья, отправив в полет. И он летел. Летел, куда требовалось. Летел, время от времени разевая пасть, чтобы ветер остудил глотку. Летел и не видел приближающейся тени, когтей и зубов, алчного голода из далекого ледяного прошлого.

Он не умер. Хотя временами ему хотелось умереть просто ради возможности отдохнуть.

Оно звало его во сне каждую ночь. Вице-король Фальтинальд Гвин знал, что так быть не должно, но было именно так.

Оно не имело ни рта, ни сердца, ни даже мозгов, однако вице-король слышал его крики и, главное, понимал их. Ночь за ночью оно взывало к нему, и деться Гвин никуда не мог, разве только уничтожить его, а так поступать не хотелось, ибо в нем заключалась власть. Власть безмерная и безграничная, а уж вице-король знал, как найти ей применение.

Поначалу он игнорировал тоскливые призывы, полагая, будто ему все мерещится. Потом в одно прекрасное утро споткнулся о скорченный труп лакея и понял, что нет, не мерещится. Если бы Гвин продолжал и дальше не замечать зов, в его дворце в столице Эльфии воцарилась бы паника, да к тому же хорошие слуги — вещь редкая, и их следует беречь. Вице-король ворочался во сне, терзаемый голосом, которого на самом деле не могло существовать.

Шелковые простыни роскошного ложа под балдахином сбились, обмотавшись вокруг тела. Он глубже нырнул в сон, отыскав мысленную тропинку, некогда указанную слепым предсказателем. Гвин представил в воздухе перед собой черный разрыв и шагнул в него, чувствуя, как замедлилось биение сердца. Не помогло. Зов преследовал неотступно. Гвин создавал разрыв за разрывом, каждый теснее и темнее предыдущего. Сердце еле билось, дыхание сделалось почти неразличимо, однако зов проникал за ним и на ту сторону. Вице-король никогда раньше не уходил так глубоко в бездны собственного разума, это возбуждало и пугало одновременно, а тоскливые крики звучали эхом в лабиринтах подсознания, требуя вернуться назад.

Наконец вице-король смирился с неизбежным и выплыл из тьмы. Непростой процесс возвращения грозил затянуться, однако Гвин обладал некоторым могуществом, да к тому же голос служил маяком, безошибочно ведущим в нужном направлении. И вот он ощутил собственное тело, сердце вновь забилось ровно и сильно, а воздух хлынул в грудь, наполняя легкие. Вице-король очутился в своей спальне во дворце. Он тотчас принял сидячее положение. Обнаженное тело сплошь покрывали бисеринки пота. Гадость какая! Скомканные простыни отлетели в сторону. Гвин скользнул негодующим взглядом по расставленным вокруг филигранным серебряным кубкам с самоцветами, испускавшими прохладное голубое сияние. Камни не только служили ночными светильниками, им также полагалось снижать температуру в помещении, ведь не может же в опочивальне его милости стоять та же влажная тропическая жара, какая царит за окном. Только через минуту стало ясно: самоцветы работают вполне исправно, а пот, каплями усеявший лысую голову и бледную кожу вице-короля, вызван магией куда более мощной, нежели простое заклинание для светильников.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒