Лорен Вайсбергер 14 страница

Секьюрити явно новичок и не знал, с кем имеет дело, но по виду Филипа можно было заключить, что тот вот‑ вот даст это понять. Придвинувшись вплотную к лицу охранника, Филип жестко и четко произнес:

– Слушай, парень, мне наплевать на твои сложности. Так не пойдет. Три столика – это дерьмо. Мне нужны восемь столов, по две бутылки на человека для начала, и чтобы всех впустили. Немедленно!

Я заметила, что Сэмми закончил разговор, и в панике попыталась спрятаться за чью‑ то спину, смешаться с толпой, готовая на все, только бы Сэмми не увидел меня с Филипом. Вокруг люди звонили по сотовым, выспрашивая, кто может заставить болвана на входе открыть бархатную веревку. Девицы, постукивая каблучками‑ шпильками, смотрели на вышибалу щенячьими глазами, поглаживали ему плечико и ласково уговаривали пропустить их в клуб. Подойдя к Филипу, Сэмми меня все‑ таки заметил, поэтому я снова вылезла вперед, чтобы не пропустить ни слова, отчаянно надеясь, что Сэмми предложит нам убраться ко всем чертям в другой клуб вместе с нашей толпой и деньжищами. Поглядев на меня, он бросил второму охраннику:

– Энтони, пропусти.

Энтони, проявлявший удивительную гостеприимность и дружелюбие, при этом заявлении помрачнел и начал спорить:

– Приятель, их здесь чертова прорва – человек восемьдесят. Мне все равно, сколько у них денег, я не желаю рисковать работой…

– Я сказал, впусти. Очисти, какие им нужны столы и дай все, что захотят. Выполняй. – Сэмми еще раз посмотрел на меня и ушел в клуб, оставив Энтони заниматься нами.

– Закусил? – позлорадничал Филип, уверенный, что вход нам обеспечила его слава. – Делай, как сказал этот хороший парень. Бери карточку и добудь нам чертовы столы. С этим‑ то справишься, надеюсь?

Энтони взял Черную карту дрожащей от ярости рукой и распахнул дверь для тех четырех десятков из нас, кто уже приехал. Пока мы проходили, очередь вела себя тихо, каждый с любопытством высматривал среди нас знаменитость.

– Вон Джонни Депп, – услышала я громкий шепот какой‑ то девушки.

– Боже мой! Неужели это Филип Уэстон? – негромко воскликнула другая.

– Он, кажется, встречался с Гвинет? – вступил в разговор какой‑ то парень.

Раздувшись от гордости, Филип подвел меня к столику, который распорядитель только что для нас освободил. Изгнанная компания понуро стояла неподалеку с бокалами в руках, а мы усаживались на их места.

Притянув меня к себе, Филип принялся сильно растирать мне ногу: это оказалось неприятно, щекотно и больно. Смешав мне тоник с водкой из четырехсотдолларовой бутылки «Кетеля», немедленно возникшей на столе, Филип приветствовал по имени каждого проходившего мимо, временами зарываясь лицом мне в волосы и проводя губами по шее сзади. Остановив подбородок на моем плече, он вдруг уставился на модель, сидящую рядом со мной, соблазнительно скрестив ноги, опустив подбородок на ладони, поставив локти на колени. Кисточки на ее грудках уже немного сместились, приоткрыв соски.

– Только посмотри, – хрипло прошептал Филип, не сводя взгляда с самой юной девочки. – Смотри, как она подражает старшим моделям, следит за движениями бедер, глаз, губ и делает точно так же, зная, что это сексуально. Девочка выросла, получила это тело и еще не вполне сознает, чем обладает. Учится, как едва оперившийся птенец. Разве не потрясающе наблюдать за этим?

Угу, потрясающе, просто дух захватывает, подумала я, стряхнула с себя Филипа и объявила, что сейчас вернусь. Едва отошла на несколько шагов, как он буквально бросился к юной модели, засыпав ее комплиментами.

Элайза возлежала на привлекательном мужчине, сидящем на диване недалеко от входа. Голова и плечи Элайзы покоились у него на груди, а босые ступни с красными полосками, выдавленными босоножками, она пристроила в руки Дэвида. Мне показалось, ее совершенно не заботит происшествие с «Блэкберри», и я решила не поднимать эту тему. Я усомнилась, в сознании Элайза и вообще жива ли она, но, подойдя поближе, заметила, что впалый живот чуть заметно поднимается и опускается при дыхании.

– Бетт, милочка, вот и ты! – Элайзе удалось перекричать музыку, но, видимо, съеденных ею задень калорий оказалось недостаточно, чтобы оставаться в вертикальном положении. Я решила вернуться к подставе с «Блэкберри» в другое время.

– Здравствуй, – подчеркнуто безразлично бросила я.

– Хочу познакомить тебя с самым талантливым кожником на Манхэттене. Марко, это Бетт. Бетт, – Марко.

– Эстетический терапевт, – поправил тот. Так, поиски Сэмми откладываются. Присев, я налила себе водки с тоником.

– Здравствуйте, Марко, рада познакомиться. Откуда вы знаете Элайзу?

– Откуда я знаю Элайзу? Ну, как же, я, можно сказать, несу ответственность за ее безупречную, сияющую кожу. – Продемонстрировав прекрасный маникюр, Марко подтолкнул ко мне Элайзу, словно неодушевленный предмет. – Смотрите! Замечаете гладкость? А полное отсутствие пятен или прыщей? Великолепный результат! – В его цветистой речи слышался легкий испанский акцент.

– Действительно, выглядит прекрасно. Может, когда‑ нибудь и я к вам приду. – Я брякнула это, не придумав ничего другого – в мыслях не было воспользоваться его услугами.

– Мм‑ м‑ м… – загримасничал Марко, пристально разглядывая мое лицо. – Не думаю, что многое смогу сделать.

Я приняла это как повод извиниться и откланяться, но Элайза резко выпрямилась:

– Будьте любезны, займите друг друга на несколько минут, а мы с Дэвидом пойдем кое с кем поздороваемся.

Я обернулась и увидела, как Дэвид низко наклонился над столом, пряча руки. Поставив на пол стеганую сумочку Элайзы от «Шанель», он ловко открыл ее, снял с кольца ключ, насыпал в длинное углубление ключа белый порошок из крошечного пакетика и поднес ключ к носу. Рука полностью закрывала ключ, и со стороны это выглядело так, будто у него вдруг зачесался нос или началось аллергическое чиханье. Через пару секунд Дэвид снова наполнил ключ и незаметно передал его Элайзе, которая управилась с ним с молниеносной быстротой: я едва заметила, когда она успела поднести ключ к носу. В следующую секунду ключ вновь оказался на кольце и в сумочке, а Элайза с Дэвидом бодро вскочили на ноги, готовые идти «обрабатывать» зал.

– Могли бы и нам предложить, верно? – буркнул Марко.

– Полагаю, да, – отозвалась я, не зная, стоит ли признаваться, что я никогда не пробовала наркотики и, даже пробудись во мне безумный интерес, страх заглушил бы любопытство.

Марко многозначительно вздохнул и вынул соломинку из бокала.

– Трудный день? – спросила я, опять не зная, остаться или уйти.

– Мягко сказано. Из‑ за Элайзы мое расписание снова скомкано к чертям. А ведь знает, что я ненавижу, когда падают в обморок в моем кресле. – Снова шумный вздох.

– Что? Она упала в обморок? Но с ней все в порядке?

Многозначительно вытаращенные глаза, длинный, усталый выдох.

– Посмотрите на нее. Как вам кажется, она «в порядке»? Я всячески за лечебное голодание, несколько раз сам себя изнурял, но надо же отвечать за свои поступки! Человек знает, когда вот‑ вот потеряет сознание! В глазах мелькают звездочки, обычно ощущается головокружение. Организм дает понять, что пора откусить от «Пауэрбарса»[113], который нужно иметь при себе на всякий случай. Нужно соблюдать правила и перед обмороком выметаться к дьяволу из моего кресла, иначе весь график приема летит к свиньям! Не зная, что сказать, я молча слушала.

– Эти девицы думают, что можно запросто прийти после недельного вдыхания наркоты и отсутствия еды и отключиться в моем кресле, а я о них позабочусь. Раньше я с этим мирился, но сейчас поумнел и поступаю в точности как с героиновыми наркоманами: мне нет дела, если ты ширяешься, детка, но чтобы никаких передозов у меня в доме, потому что это станет моей проблемой. Понимаете?

Я кивнула. Какое счастье, что есть такие чуткие люди, как Марко.

– А еще похлеще достается, – с жаром продолжал он. – Один мой приятель, визажист, приносит на работу одну сумку с гримом, а другую – с батончиками «Пауэрбарс» и упаковками фруктового сока, потому что клиентки вечно падают в обморок. По крайней мере, когда у меня в кресле дамочка теряет сознание, мне не приходится начинать все заново. К визажисту девицы обычно приходят накануне торжественных событий, совершенно оголодавшие, потому что неделю просидели на одной воде, чтобы влезть в платье. Отвратительно, когда они перекладывают свои проблемы на наши плечи!

– Да, я понимаю. Знаете, было очень приятно познакомиться, но мне нужно поздороваться с другом. Ничего, если я вас оставлю? – спросила я, чувствуя, что если не сбегу немедленно, то лягу здесь трупом.

– Конечно, как угодно, рад знакомству. До свидания. – Небрежно кивнув, Марко наклонился к столу смешивать коктейль.

Я хотела поблагодарить Сэмми за то, что он сделал, объяснить, что я здесь не в качестве подружки Филипа и даже не по своей воле, но когда я пробилась через толпу у дверей, заметно разросшуюся за последний час, его нигде не было видно.

– Эй, ты не видел Сэмми? – с деланной небрежностью спросила я Энтони.

Тот, вроде бы успокоившийся после нашей первой встречи, покачал головой, глядя в свой клипборд.

– Нет, он ушел пораньше, встречаться со своей девушкой. Бросил меня одного в такую напряженную ночь! Обычно он так не делает, наверное, что‑ то важное. А что, проблемы? Давайте я помогу через пару минут, только вот избавлюсь от некоторых…

– Нет, проблем никаких, хотела поздороваться…

– А‑ а, ну он завтра будет.

Стрельнув сигарету у парня в изумрудно‑ зеленом бальном платье, я собралась назад в клуб, но идти туда не было необходимости – вечеринка вышла ко мне.

– Бетт! Я надеялась увидеть тебя здесь! – взвизгнула Водоворот. Интересно, такие огромные груди ей свет не загораживают? – Разве ты не должна быть в зале, присматривать за своим бойфрендом?

– Привет, Эбби. Я бы поболтала с тобой, но как раз ухожу.

– Вообще‑ то я Абигайль. Пойдем в клуб, выкурим вместе сигаретку? За дружбу прежних дней?

Мне захотелось ответить, что в прежние дни у нас дружбы не было, но я пыталась отогнать воображаемую картину – Сэмми, кувыркающегося в постели со своей девицей, и безразлично отозвалась:

– Пожалуйста.

– Расскажи, как у вас с Филипом? Просто поразительно, что вы вместе! – Она подалась вперед с заговорщическим видом.

– Поразительно? Ничуть. – Я пыталась придумать, как закончить разговор.

– Ох, Бетт, еще как поразительно! Позволь задать тебе личный вопрос. Я давно умираю от желания узнать, каков он в постели. Уверена, ты знаешь. Ходят слухи, что…

– Эбби, не хочу показаться грубой, но мне действительно пора уходить. Я не желаю продолжать разговор.

Ее это ничуть не обескуражило.

– Конечно, нет проблем. Я понимаю, как ты теперь устаешь от своей новой работы. Обещай, что мы скоро увидимся! О, и я в восторге от того, как ты носишь эту блузку: только на тебе простецкая вещичка выглядит так мило!

Я обошла Эбби словно бешеную собаку и потащилась назад к столу Элайзы, пытаясь собраться с мыслями, однако по пути свернула к бару и выпила мартини, смешанное так, как любит Уилл. Сидеть и надираться спиртным в одиночку оказалось не так плохо, но когда целая орда роскошных полуголых девиц оккупировала мое личное пространство, искушение уйти стало слишком велико. У меня не осталось сил выслушивать занимательные рефлексии Филипа по поводу южноамериканских моделей или мнение Марко насчет наиболее эффективных методов голодания, поэтому, сбросив короткую эсэмэску Элайзе и Филипу о внезапном недомогании, я рухнула на заднее сиденье такси.

Как только включился счетчик, я принялась названивать Пенелопе и звонила до тех пор, пока, наконец, не заснула в начале четвертого утра.

Я возобновила попытки дозвониться до Пен семь часов спустя, порываясь объяснить, что все не так, как могло показаться, но никто не отвечал. Наконец после полудня трубку взял сонный Эвери, судя по всему, мучимый утренним похмельем.

– Привет, Бетт, что стряслось?

– Привет, Эвери. Можно Пенелопу? – Меньше всего мне хотелось с ним разговаривать.

Послышались шорохи и звуки, подозрительно похожие на шепот, затем Эвери ответил:

– Она на бранче у родителей. Что ей передать?

– Эвери, пожалуйста, позови ее к телефону. Я знаю, она дома, и понимаю, что обижена, но я хочу все объяснить. Все не так, как она подумала!

Голос Эвери стал тише, в нем появились заговорщические нотки: он пытался говорить так, чтобы Пенелопе не было слышно:

– Эй, Бетт, да не волнуйся ты об этом. Вчера я тоже с удовольствием съездил бы на вечеринку к Калебу. Будь у меня хоть малейшая возможность улизнуть с жалкого ужина, я бы прямиком туда и отправился. Пен просто слишком бурно отреагировала.

Выходит, Эвери знает о вечеринке. Мне стало дурно.

– Все не так, Эвери. Я бы нипочем… – Тут я поняла, что оправдываюсь не перед тем человеком. – Ты не мог бы просто передать трубку Пенелопе?

Снова послышался шорох, приглушенный оклик, и в трубке послышалось Пенелопино «алло», словно она не знала, кто звонит.

– Привет, Пен, это я. Как дела?

– Здравствуй, Бетт. У меня все прекрасно. А у тебя?

Разговор сильно смахивал на беседу с изысканно вежливой, но слегка впавшей в маразм сестрой моей бабушки. Пенелопа, без сомнения, серьезно обижена, чего я и опасалась.

– Пен, я знаю, сейчас ты не хочешь со мной говорить. Извини, если Эвери обманом заставил тебя ответить на звонок, но я очень хочу извиниться. Вчера вечером все было не так, как могло показаться.

Молчание.

– Мне позвонили с работы, сказав, что некие представители «Блэкберри» неожиданно приехали в Нью‑ Йорк и мне необходимо с ними встретиться. Я отвечаю за организацию мероприятия для «Блэкберри», которое состоится в ближайшие дни, и у меня действительно не было возможности отказаться ехать знакомиться с ними.

– Да, ты так и сказала. – Тон Пенелопы был холоден как лед.

– Именно это и произошло! Я собиралась уйти оттуда максимум через час, чтобы успеть вернуться к десерту. Я ждала машину, которую, по словам Элайзы, за мной выслали, когда появился Филип. Оказалось, вместо машины Элайза послала за мной его, потому что люди из «Блэкберри» хотели увидеть нас обоих. Я об этом понятия не имела, Пен, клянусь! После паузы Пенелопа произнесла очень спокойно:

– Эвери сказал, тебя все видели на праздновании Хэллоуина у какого‑ то парня в центре города. Вряд ли это можно назвать рабочими обязанностями.

Меня покоробило от фразы «тебя все видели», но я кинулась защищаться:

– Пен, все так, но не так. По словам Филипа, Элайза просила его подъехать туда и ждать дальнейших инструкций. Либо «Блэкберри» должны были прийти к нам, либо мы ехать к ним.

– Ну и как все прошло? Встреча была удачной? – Пен вроде бы начала оттаивать, но мой ответ вряд ли поддержал этот процесс.

– Нет, мне не удалось с ними встретиться. Когда выяснилось, что они утомились и вернулись в отель после коктейля с Келли, был уже час ночи, возвращаться к тебе было поздно. Я виновата, Пен. Я ушла с твоего ужина, считая, что у меня нет выбора, а все оказалось бесполезным.

– А почему не пришла в «Черную дверь»? – грозно вопросила Пенелопа, но продолжила уже более мягким голосом: – Я знаю, ты бы не улизнула на какую‑ то вечеринку. Эвери настаивает, что ты придумала историю с работой, потому что хотела попасть на ультракрутой Хэллоуин, но я не верю. Однако мне стало труднее убедить себя в этом, когда я увидела, как ты уезжаешь с Филипом.

Мне захотелось пристукнуть Эвери телефонной трубкой, но я добилась от Пенелопы первых теплых слов и должна была закрепить успех.

– Ты же знаешь, я никогда бы так не поступила, Пен. Я никуда не хотела уезжать с твоего праздника. С точки зрения веселья вечеринка вообще оказалась ужасной. Абсолютно, решительно, совершенно невеселой.

– Посмотрим, когда прочтем новую страничку в блоге. – Пенелопа засмеялась, но я чувствовала, что она все еще расстроена. – Кстати, о птичках: ты уже читала утренний выпуск?

Сердце сделало паузу.

– Еще одну статью, что ли? В Интернете?

– О, она намного лучше остальных, не беспокойся, – заторопилась подруга, порываясь развеять мои опасения, но невольно добилась противоположного эффекта. – Эвери показал мне распечатку несколько минут назад. Всего лишь элегантно проехались насчет твоего появления в « Бунгало» в деловом костюме.

Невероятно. Никуда не пойти, ничего не сделать, ни с кем не увидеться без детального репортажа в режиме реального времени. Сегодняшняя порция информации оказалась сравнительно безобидной, но почему‑ то расстроила меня сильнее, чем вся ложь и искажения моей ночной «жизнедеятельности». Лишившись возможности выбора костюма без немедленного публичного комментария, я чувствовала, что у меня украли личную жизнь.

– Отлично, лучше некуда, – удалось мне произнести. – Ну, раз даже в Интернете подтверждают, что я явилась в ночной клуб в деловом костюме, ты должна поверить, что я не лелеяла гнусных планов улизнуть с твоего ужина.

– Я и так знаю, Бетт. Давай забудем об этом. Разговор явно подходил к концу, но я вспомнила, что не пригласила Пенелопу на мероприятие для «Блэкберри».

– Слушай, Пен, а почему бы тебе не прийти в среду? Приводи Эвери, если хочешь, или приходи одна. Праздник обещает быть.

– Правда? – спросила польщенная Пенелопа. – Как хорошо, мы с тобой сможем наконец сесть и наговориться всласть. Целую вечность не общались по‑ человечески.

– Я бы с удовольствием, Пен. Нет ничего лучше, чем улизнуть в укромный утолок и посмеяться над происходящим, но, боюсь, у меня не будет ни секунды свободной. Я отвечаю за мероприятие и знаю, что буду носиться колбасой, решая тысячи проблем. Приглашаю от всего сердца, но это будет не лучший вечер для разговоров.

– Ты права. Я понимаю, – помолчав, сказала подруга.

– А в четверг? Можем встретиться после ужина у Уилла и Саймона, если это не покажется тебе слишком поздно.

– Ладно. Ближе к делу будет видно.

Я снова теряла подругу. Судя по голосу, Пенелопе не терпелось повесить трубку.

– Хорошо. Еще раз прошу прощения за вчерашний вечер и очень жду четверга. В «Черной двери»?

– Угу. Приятного вечера, Бетт. До свидания.

– Пока, Пен. До скорого.

Когда вам двадцать семь и телефон звонит посреди ночи, вы скорее подумаете, что знакомый парень набрал по‑ пьяни номер и приглашает поразвлечься, нежели что произошло ужасное событие, связанное с вашей работой, которое роковым образом изменит вашу жизнь. Но когда мой сотовый зажужжал в половине четвертого утра накануне презентации «Блэк‑ берри», я ни секунды не сомневалась – что‑ то стряслось.

– Это Бетти? – послышался в трубке вальяжный женский голос.

– Алло, Бетт у телефона, кто это? – спросила я, не вполне проснувшись, но уже сидя с ручкой в руке.

– Бетти, это миссис Картер, – прозвучал женский голос.

– Простите, кто?

– Миссис Картер. – Пауза. – Мама Джей‑ Зета. А, вот оно что!

– Здравствуйте, миссис Картер. – Я вспомнила, как разделила приглашенных на группы и как миссис Картер оказалась единственным человеком, обозначенным как «мать знаменитости». – Мы счастливы принимать вашего сына и всю его свору… всех его друзей. Завтра ожидаем его с нетерпением! – Я поздравила себя с искренностью, неотличимой от настоящей, которую с удивлением услышала в собственном голосе.

– Да, дорогая, в связи с этим я и звоню. Сейчас ведь не очень поздно? Я решила, что организатор большого мероприятия наверняка не заснет до полуночи. Я не ошиблась, дорогая?

– Нет, совсем нет. Правда, в Нью‑ Йорке сейчас три утра, но, пожалуйста, не беспокойтесь. Что‑ нибудь случилось? – Хоть бы нет, хоть бы нет, молилась я про себя, соображая, что еще добавить к чеку на сто тысяч долларов, апартаментам в пентхаусе отеля «Хансворт» и авиабилетам бизнес‑ класса, которые мы предоставили модному рэперу, его мамаше, подружке‑ суперзвезде и девятерым близким друзьям.

– Дело в том, дорогая, что мой малыш только что позвонил и сказал, что не видит необходимости лететь завтра так рано. Он уверен, что вы можете заказать билеты на рейс попозже.

– На рейс попозже?

– Да, понимаете, на самолет, который вылетит позже того, на который биле…

– Я вас поняла, – перебила я немного резко. – Но мероприятие начинается в семь, а самолет приземлится в два. Если мы перенесем вылет на более позднее время, вы можете не успеть к началу.

– Ну, я уверена, вы решите эту проблему, дорогая. Мне необходимо отдохнуть перед трудным днем, полным переездов, – перелет из Лос‑ Анджелеса в Нью‑ Йорк всякий раз отнимает столько сил, – так что просто пришлите факсом подтверждение, что все улажено. Пока‑ пока. – И она повесила трубку, прежде чем я успела что‑ нибудь сказать.

«Пока‑ пока»? Какое «пока‑ пока», мать твою? Я швырнула сотовый в стену и не ощутила облегчения, когда он издал слабый блеющий звук. Крышка аккумуляторной батареи отскочила, экран погас. Миллингтон в ужасе сунула голову под подушку, надеясь спастись от гнева хозяйки. В отчаянии я подумала, не подсесть ли на транквилизаторы, или обезболивающие, или на то и другое сразу, причем, чем сильнее, тем лучше. К счастью, авиатранспорт работает круглосуточно. Я набрала «Американ эйрлайнз» с домашнего телефона, не натворив больше никаких разрушений.

В трубке послышался раздраженно‑ усталый голос оператора службы заказа билетов. Я настроилась на трудный разговор.

– Здравствуйте, видите ли, у меня небольшая проблема. Заказаны билеты на группу из двенадцати человек вашим рейсом в восемь утра из Международного аэропорта Лос‑ Анджелеса в аэропорт Кеннеди. Так вот: нельзя ли поменять билеты на рейс немножечко попозже?

– Имя! – рявкнула женщина не только без интереса, чего я ожидала, но и с неприкрытым раздражением. Я испугалась, чтобы она меня «случайно» не отсоединила, как в последнее время стали делать многие, столкнувшись с вопросом, который требует работы.

– Билеты заказаны на имя Глории Картер. Все летят бизнес‑ классом.

После напряженной краткой паузы оператор поинтересовалась:

– Глория Картер? Что, та самая Глория Картер? Мать Джей‑ Зета?

Как люди узнают такие вещи, для меня загадка, но я почуяла выгоду и немедленно перешла в наступление:

– Совершенно верно. Джей‑ Зет летит в Нью‑ Йорк на выступление в сопровождении друзей и мамы. Если вы находитесь в Нью‑ Йорке и можете решить мой вопрос, милости просим к нам на праздник, послушать песни в его исполнении.

Женщина шумно выдохнула:

– Вот это да! Правда, я работаю не в центральной справочной, а в Тампе, но мой брат живет в Куинсе, он с удовольствием придет.

– Давайте посмотрим, что можно сделать насчет другого рейса. Я не хочу, чтобы они опоздали, так что максимум на час‑ два позже. Самолет обычно прилетает вовремя?

– Детка, из Лос‑ Анджелесского международного в Кеннеди вовремя не прилетают. – Я похолодела от страха. – Но не все так плохо. Посмотрим… Есть рейс из Лос‑ Анджелеса в десять утра с прилетом в Ньюарк в четыре. Это подойдет?

– Да‑ да, прекрасно. А двенадцать мест найдется? – с надеждой спросила я, уже считая оператора ангелом во плоти.

Та невесело засмеялась. Плохой знак.

– Конечно, двенадцать мест найдется, но не все в бизнес‑ классе. Лучшее, что я могу сделать, – четыре места в бизнес‑ классе, шесть в первом и два во втором. Конечно, вам придется доплатить разницу за первый класс, это составит, сейчас подсчитаю… три тысячи долларов. Годится?

Настала моя очередь смеяться. Ничего смешного, но альтернативой было поплакать.

– А у меня есть выбор? – ласково осведомилась я.

– Никакого, – выдала оператор подозрительно бодрым голосом. – Решайте быстрее, только что купили одно место в бизнес‑ классе.

– Беру! – заорала я. – Бронируйте их немедленно!!

Я продиктовала номер моей корпоративной карты. Это лучше, чем сообщить миссис Джей‑ Зет, что более поздних рейсов нет. А то вдруг вообще откажутся лететь. С чувством исполненного долга я нырнула под одеяло.

Когда через пару часов оглушительно взревел будильник, я чувствовала себя так, словно всю ночь пролежала на твердом бетонном полу. К счастью, накануне я сложила костюм для мероприятия в отдельную сумку, поэтому все, что от меня требовалось, – сохранять стоячее положение и полное сознание под душем.

Рассудив, что если когда и бывает время шикануть и разориться на такси, то оно пришло, я пол‑ улицы бежала за одним из них, пока, наконец, не нырнула в машину. Не будучи зажата в поезде метро, где нет светофоров, я посетила несколько утренних веб‑ сайтов с новехонького карманного «Блэкберри», подаренного мне корпоративным отделом фирмы‑ заказчика в целях «ознакомить с их продукцией». Я просмотрела сообщения о премьере «Шрека‑ 3», о запуске новой марки водки «Вокс» и, конечно, колонку в «Сенсациях Нью‑ Йорка», описывающую Филипа, меня и… мой брючный костюм.

Естественно, едва отъехав три квартала, такси застряло в сложносочиненной пробке, но я решила (вопреки совету таксиста), что ни за что не покину автомобиль с климат‑ контролем, независимо от того, сколько набежит на счетчике или сколько времени мы будем ползти оставшиеся две мили.

Мне нужно было закончить список гостей сегодняшнего мероприятия. С «Ред хоте» и сигаретой в руке (с благодушного разрешения таксиста) я проверила сотовый, чтобы убедиться, не звонила ли за последние четыре часа миссис Джей‑ Зет, и, к огромному облегчению, увидела, что не звонила. Однако не было вестей и от Пенелопы, что меня расстроило. Впервые мы не разговаривали так долго – целых пять дней после прощального ужина, – если не считать семестра за границей на предпоследнем курсе университета, который я провела во Флоренции, а Пен поехала с Эвери в Австралию – тот хотел научиться серфингу и как следует загореть.

Теперь я звонила подруге по два раза в день, оставляя сообщения дома, на ее работе, на ее сотовом, на сотовом Эвери и даже на мобильном ее родителей, но никто трубку не брал и не перезванивал. Мои попытки объяснить, что Филип появился неожиданно, и я вовсе не придумывала историю, чтобы уйти с ее ужина, казались мне самой неубедительными и жалкими, и я понимала, что в глазах Пенелопы они выглядят еще менее достойными доверия. Хуже всего, что они с Эвери уезжали сегодня. Штат домашней прислуги мамаши жениха в полном составе был командирован для сбора коробок‑ чемоданов и отправки багажа. Пен с Эвери должны были вылететь из аэропорта Кеннеди налегке, с небольшими сумками. Майкл, явно не в курсе событий, оставил мне сообщение, приглашая проводить друзей, но я знала, что Пенелопа не хочет меня видеть.

Единственное сообщение на сотовом оказалось от Келли, просившей с самого утра положить ей на стол окончательный список приглашенных, чтобы при необходимости мы смогли внести завершающие штрихи. Развернув порядком помятые страницы, я зубами стянула колпачок с ручки. Просмотрев список, пришла к выводу, что он готов. К тому же до прихода Келли еще оставалось время, и более важным представлялось убедиться, что Джей‑ Зету и компании не только сообщили о переносе вылета, но и пропустили на самолет без проблем.

Беглый взгляд на «Внимание: компромат! » открыл хорошие новости. «Шестая страница», выполняя свою часть сделки, уже назвала сегодняшнее мероприятие эксклюзивным, интересным и очень крутым.

«Как нам стало известно, на торжественной презентации поступления в продажу карманных „Блэкберри“ с улучшенным дизайном, которая состоится сегодня в „Бунгало‑ восемь“, можно ожидать появления Джей‑ Зета. Хотя Бетт Робинсон из „Келли и компании“ отказалась подтвердить слухи, источники утверждают, что дружба ее бойфренда Филипа Уэсто‑ на со знаменитым рэпером обеспечит присутствие последнего в качестве гвоздя программы. Кстати, отметим, что в субботу вечером, на Хэллоуин, мистера Уэстона с приятелями видели флиртующим с бразильскими моделями, младшей из которых едва исполнилось четырнадцать».

Я не была бы счастливее, открой они веб‑ сайт для заказа новой продукции «Блэкберри»: решительно все, от названия фирмы до упоминания компании – организатора мероприятия, было упомянуто именно так, как я велела, и я знала, что, увидев статью, Келли придет в восторг. Довольная результатом, я мысленно поздравила себя.

– Помни, между сенсационной новостью и сообщением большая разница. – Она ткнула пальцем в распечатки колонок светских сплетен, которыми был завален стол.

– Как это? Что ты имеешь в виду?

– Ну вот, смотри. – Она указала на интервью с начинающей стилисткой‑ гримершей, первой заметившей, что Джулия Роберте отдала расширить свои костюмы. Наблюдательная девушка предположила, что актриса снова беременна, и репортеры «Шестой страницы» первыми переговорили с молодой, да ранней гримершей, прежде других заметившей эти изменения. – Что это, по‑ твоему, – сенсация или простое упоминание?

– Ты меня спрашиваешь?

– Бетт, тебе необходимо знать такие вещи, иначе как ты собираешься пиарить клиентов, которые нам за это платят?

– Ну, не знаю… Сенсация…

– Правильно. Почему?

– Элайза, я чувствую, что это важно, но не знаю, как объяснить. Если ты скажешь, вместо того чтобы экзаменовать, это сбережет нам много времени.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒