Расчленяй и властвуй 6 страница

– Я из Интерпола, – с нейтрально‑ любезной улыбкой уточнил тот и в ответ на комплименты адвоката по поводу превосходного русского произношения пояснил: – Мой отец возглавлял контрразведку генерала Юденича.

Женщины выглядели возбужденными, особенно Карина.

– Это было великолепно, – высказалась она. – Все произошло так быстро, что мы даже не успели испугаться.

Адвокату, как правило, удавалось в любой ситуации просчитать в уме все возможные варианты развития событий, и он успел не без самодовольства подумать, что и сейчас эта способность ему не изменила, когда его взорам предстало нечто, оказавшееся для него полной и абсолютной неожиданностью.

В стене спальни зиял пролом в соседнюю квартиру, по краям его свисали клочья обоев, на полу валялись куски обрушенной штукатурки.

– Ваш сосед вовремя затеял ремонт, – с явным удовольствием давал пояснения полковник. – Он коммерсант. Когда я ему показал список его незаконных сделок, он предложил мне взятку, и я ее принял, но не деньгами, а краткосрочной арендой квартиры. Когда‑ то здесь был дверной проем, потом его заложили.

– Пустяки, – беспечно заявила Карина. – Мы ведь тоже собирались делать ремонт, а пока повесим портьеру.

Мысль о ремонте напомнила ей обязанности хозяйки дома:

– Почему мы все стоим? Садитесь, и давайте немного перекусим, у меня от всего этого разыгрался аппетит.

Адвокат ожидал, что интерполовец и Багров поблагодарят и откланяются, но они с готовностью откликнулись на приглашение. Значит, следует ожидать сюрприза, сделал вывод Александр Петрович.

Когда женщины удалились на кухню, полковник небрежно обронил:

– Мы вчера «Пигмалион» брали.

– И Хуареса тоже?

– Нет, – покачал головой Багров. – Баранкин, он же Хуарес, он же Меркадер – мертв.

– Сопротивление при аресте? – подозрительно нахмурился адвокат.

– Нет, – громко рассмеялся полковник.

Это было невероятно: он достаточно часто усмехался, но что он способен смеяться в голос, да еще с очевидным весельем, адвокат не предполагал.

– Два дня назад на «Пигмалион» был налет, – с трудом глотая смех, продолжал Багров, – разгромили компьютерный центр и еще кое‑ что. А Хуарес умер от сердечного приступа, когда… – он снова закатился смехом, – когда они с бухгалтером подсчитывали убытки.

– А кто разгромил? Эти? – Александр Петрович кивнул на выбитое окно, которое Карина успела завесить одеялом.

– Нет, не они. Пытались сработать под них, только очень неумело. На стене печатными буквами написали итальянское ругательство. Писали фломастером, там же его и бросили. Так представьте, фломастер советский, да еще наполовину израсходованный. А латинское «эн» написано наизнанку, как русское «и». Кого‑ то беспокоило то, что хранилось у компьютеров в памяти. Раздолбали их вдрызг, облили бензином и подожгли.

– Сколько человек вам досталось?

– Около десяти, в том числе Хаштыков с приятелем. Бухгалтер пока строит из себя дурака, валит все на Хуареса. Это понятно, его смерть всем на руку. Ничего, расколется. Да только, знаете, – с лица полковника исчезли остатки веселья, и вернулось его обычное нервозно‑ злое выражение, – в сеть, как обычно, попалась мелкая рыбешка. А те, кто делил с Хуаресом его счета в западных банках, по‑ прежнему на своих высоких постах. К ним не подкопаешься.

– Вам следует привыкнуть, – вмешался Ленски, и адвоката удивил некоторый начальственный оттенок в его голосе, – что у мафии мы всегда обрубаем лишь кончики щупалец. Управляющие центры неуязвимы.

– Возьмите за образец деятельность мусорщиков, они не пытаются искоренить мусор, а просто убирают его каждый день, – продолжал поучать интерполовец. – Полицейскому важно осмыслить свою работу, как ежедневное обрубание щупалец, иначе он сам становится опасным для общества.

– Я скоро перееду в Брюссель, – объяснил Багров, подметив недоумение во взгляде адвоката. – Им нужен специалист по русским делам. – Он мотнул головой в сторону своего будущего начальника: – Здесь мне долго не выжить, я слишком много знаю об «управляющих центрах», а не только о щупальцах. Но в Бельгию им не дотянуться.

– Интерпол умеет наказывать тех, кто поднимает руку на его сотрудников, – наставительно произнес Ленски и сделал солидную паузу. – Мне понравилось проведенное вами расследование, господин Самойлов.

Адвокат в ответ вежливо поклонился, и Ленски продолжил:

– Интеллектуальные проработки иногда бывают полезны. Возможно, мы эпизодически будем приглашать вас для совместной работы. – Не заметив на лице собеседника ожидаемого восторга, он счел нужным добавить: – Это будет для вас экономически выгодно.

Карина и Клава, тем временем управившись с кухонными делами, накрыли на стол, и разговор принял более светское направление.

– Я слышал о вашей склонности, господин Самойлов, вести «безнадежные» дела. Кого из «Пигмалиона» вы намерены защищать? Бухгалтера?

– Он не безнадежен, – подал голос полковник, – выкручивается довольно ловко. Свой срок, понятно, получит, но расстрелом тут, вроде, не пахнет.

– Бухгалтера я постараюсь утопить, а защищать возьмусь, вероятней всего, Хаштыкова. С ним, полагаю, в смысле безнадежности все в порядке?

– Да, – подтвердил Багров, – этот, по любым нормам, «вышку» себе намотал.

– И что же можно придумать в его оправдание? – с неподдельным интересом спросил Ленски.

– А я и пытаться не буду придумывать. Я буду доказывать, что вина других гораздо серьезнее.

– Но какая от этого польза подзащитному? Или вам самому?

– Как вы прагматично ко всему подходите, – улыбнулся Александр Петрович, – о подзащитном можно не беспокоиться, ему ни приобретать, ни терять нечего. А меня интересует концепция: принцип расчленения преступления. Просмотрите технологическую цепочку «Пигмалиона». Номер один: девочка в поликлинике заполняет бланк с медицинскими данными и отсылает его по почте. Преступления нет, уровень гемоглобина и группа крови пациентов не являются государственной тайной. Тем более что статистических медицинских центров предостаточно, и все они собирают подобные сведения. Номер два: накопление этой информации на компьютерах фирмы. Криминальный запах, безусловно, имеется, но состава преступления нет. Номер три: убийство будущего донора, единственное в этой цепи полноценное преступление. Номер четыре: Институт Склифосовского. «Скорая помощь» привозит умершего или умирающего человека, и его труп, в полном соответствии с действующими законами, передается медицинской фирме. Ничего криминального, и даже неэтичного, нет. Трупы спасают живых, а то, что это, как вы выразились, кому‑ то экономически выгодно, уже никого не касается. И наконец, номер пять: сама фирма. Залитые ярким светом операционные, современнейшее оборудование, звездные имена хирургов, и, главное, безупречная документация на каждый орган. Телекамеры, интервью, репортеры – все легально, в луче прожектора. Что еще? Замечательные законы, позволяющие разрезать на части и вывезти за границу хоть половину населения, и взятки. Взятки сейчас не опаснее насморка. В результате: единственное реальное преступление вынесено за скобки. Хаштыков наверняка и понятия не имел, кто его заказчик. К нему приходил какой‑ нибудь Миша или Коля, заставлял выучить наизусть адрес и фамилию жертвы и вручал пачку долларов.

– Я уже говорил, у вас опасный язык, – подал голос полковник. – Все так и есть, с той разницей, что к нему приходил Эдик.

– Насколько я понял, – задумчиво склонив голову набок, спросил Ленски, – ваша концепция предусматривает универсальность принципа расчленения преступления?

– Вы прекрасно ухватили суть дела, – поощрительно кивнул адвокат. – Большинство наших фирм имеет криминальные аспекты деятельности, и все пользуются этим принципом. Не у всех на счету убийства, но незаконные сделки – почти у каждой. Более того, сфера действия принципа расчленения катастрофически расширяется. Правительство, например, издает, мягко выражаясь, странные таможенные инструкции, и какие‑ то люди, пользуясь ими, мгновенно наживают миллиарды. Парламент принимает сырой и нелепый закон, но кто‑ то его ждет заранее и на его основе становится мультимиллионером. Так что старый добрый лозунг Римской империи «Divide et impera» теперь надо переводить не «Разделяй и властвуй», а «Расчленяй и властвуй».

– Звучит эффектно. А ваша концепция содержит какую‑ нибудь позитивную часть?

– Разумеется. Если преступная среда пошла по пути расчленения преступлений, правосудие должно научиться их интегрировать. У меня есть вполне конкретные идеи, и я их намерен изложить. С точки зрения юриспруденции, для нас проблема интегрирования преступлений, в которых замешано большое количество людей – проблема номер один.

– Веселое государство, где интеграция преступлений – проблема номер один. – Ленски мрачно усмехнулся, отчего кожа на его скулах натянулась, и он вдруг, несмотря на холеную внешность и элегантный костюм, сделался похож лицом на Багрова.

– Вы правы, господин Ленски, – серьезно подтвердил адвокат, – у нас очень веселое государство.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 12 131415 Следующая ⇒