Сон разума 3 страница

К Фавиловичу Самойлов успел как раз к окончанию рабочего дня. Карине очень хотелось сопровождать его в этой поездке, но он отказал ей в лаконичной форме:

– Техника безопасности!

Умелец встретил его спокойно, без удивления или смущения, из чего Александр Петрович заключил, что ничего страшного не случилось. Для разговора они, как обычно, вышли в коридор.

– Ну‑ с, дорогой Натан, не объясните ли вы, что сие означает? – строго спросил адвокат и предъявил ему странную телеграмму со словами «ребенок не мой».

Фавилович засуетился, стал волноваться, его очки тотчас запотели, так что он не мог разглядеть текста, но в конце концов недоразумение разъяснилось: он написал «ребенок немой», а противная девчонка на телеграфе все перепутала.

Было ясно как Божий день, что ошибку сделал он сам, ибо, по своей близорукости, писал почти на ощупь, но адвокат не стал уточнять эти обстоятельства, выяснив главное: поведение Фавиловича не вызывало подозрений.

Перейдя к делу, тот сообщил, что ему удалось подобрать подходящий к этой кассете декодер и переписать ее в стандартной системе, но звуковой дорожки на ленте не оказалось, на каковое обстоятельство он и позволил себе намекнуть в телеграмме.

– Звуковой дорожки не оказалось или не удалось обнаружить? – решил уточнить адвокат.

– Ее нет, понимаете, – нет и никогда не было, – опять разволновался его собеседник, – такая система записи, она раньше применялась в научной аппаратуре, там звуковое сопровождение вообще не предусмотрено. Я здесь ни при чем!

– Верю вам целиком и полностью, и, пожалуйста, не волнуйтесь. Давайте лучше посмотрим, что там записано.

Натан провел гостя в лабораторию и включил видеоплейер. Сначала они смотрели все подряд, а потом стали прокручивать ленту в убыстренном темпе, лишь иногда снижая скорость до нормальной.

То, что они видели, никак нельзя было назвать интересным кинофильмом. Действие происходило в одном и том же врачебном кабинете и представляло серию сеансов гипноза с разными пациентами. Адвокат насчитал одиннадцать эпизодов, – впрочем, из‑ за ускоренной прокрутки он мог на одну‑ две единицы ошибиться. Сценарии повторялись с монотонной педантичностью. Довольно упитанный врач приглашал очередного пациента к столу и делал какие‑ то записи, затем вводил пациента в гипнотическое состояние. После этого он с некоторыми просто беседовал, насколько можно было понять при отсутствии звука, медленно и раздельно повторяя недлинные фразы, другие же под гипнозом проделывали различные несложные операции – ложились на пол, переносили с места на место предметы, перепрыгивали или перелезали через составленные сиденьями друг к другу стулья, а один даже стрелял из пистолета последовательно в стул, во врача и в собственную голову, – естественно, без каких‑ либо неприятных результатов. Все пациенты были средних лет или несколько старше, большинство – в пиджаках и при галстуках, но раза два мелькнули люди в свитерах и раз – в джинсовом костюме. Иногда врач, выведя пациента из транса, удалялся, а пациент, оставшись в одиночестве сидел позевывая – или слонялся по кабинету и вдруг, сам по себе, без участия врача, вновь входил в состояние гипноза и проделывал те же операции, что и в начале сеанса.

Вся съемка велась с одной точки, по‑ видимому в автоматическом режиме и скрытой камерой. В отсутствие пациентов врач вел себя весьма раскованно: прихлебывал прямо из горлышка коньячной бутылки, вытирая рот тыльной стороной кисти, и не очень пристойно почесывал свой объемистый, выпирающий под халатом зад.

Титры в углу кадра указывали время съемки, с точностью до секунд, а также месяц и число. Но в каком году все это происходило, оставалось загадкой.

Закончив просмотр, адвокат извлек из кармана бумажник, и умелец получил причитающийся ему гонорар, после чего оба переместились в коридор.

– Мне понадобится еще пятнадцать копий.

Натан некоторое время смотрел в пол, затем склонил голову на плечо, как усталая птица, и мечтательно произнес:

– А вы знаете, сколько это будет стоить?

– Не знаю, но хотел бы узнать, – со сдержанной сухостью ответил адвокат.

Фавилович принес карманный калькулятор и, потыкавшись в клавиши пальцами и носом, назвал сумму шепотом, в ответ на что Александр Петрович кивнул.

– Когда я смогу получить первую копию?

– Через час.

– Хорошо, я подожду. И еще, мне нужны фотоотпечатки отдельных кадров.

– Такая техника существует.

– Нужны портреты всех действующих лиц, по два кадра на каждого. А врача – кадров пять или шесть. Это срочно.

– Через двое суток.

Сумма, названная на этот раз, была намного скромней предыдущей.

– Если бы через сутки, – заметил адвокат задумчиво, обращаясь в пространство, – я бы заплатил в полтора раза больше.

С полминуты Натан разглядывал носки своих ботинок, словно советуясь с ними:

– Тогда что же… стало быть, через сутки.

Вечером состоялся семейный просмотр видеофильма. Смотрели внимательно, в натуральном масштабе времени, иногда делая остановки для разглядывания деталей на стоп‑ кадрах. В шестом по порядку пациенте и Карина, и адвокат признали покойного Холщевникова, фотографию которого Александр Петрович раздобыл в свое время, исследуя обстоятельства его самоубийства. Эпизод с его участием они просмотрели дважды. Он выполнял те же действия, что и большинство других персонажей, а именно: извлекал из ящика стола какие‑ то папки и складывал их в другом конце кабинета под креслом, перелезал через сиденья стульев и ложился за ними на пол, убегал от воображаемой опасности, смешно тряся солидным брюшком и неловко перебирая короткими ногами. После ухода врача, оставшись один, он нервно барабанил пальцами по столу, затем внезапно вскочил и побежал по кругу вдоль стен. Далее он перебрался через сиденья стульев, опрокинув один из них, и улегся ничком на пол.

– Пожалуй, на сегодня достаточно. – Карина остановила плейер и вопросительно взглянула на адвоката, но тот пребывал в задумчивости и не обнаруживал склонности начать обсуждение.

– Ты заметил, что все они в панике от чего‑ то спасались или от кого‑ то защищались? – сделала она еще одну попытку. – По‑ моему, мы видели подлинный фильм ужасов.

– Да уж, на бродвейский мюзикл атот спектакль не похож, – откликнулся он довольно кислым тоном, преодолев наконец чувство физиологического отвращения к увиденному.

Карине же показалось – он хочет вообще уклониться от разговора, и, не желая этого допустить, она взяла инициативу на себя:

– То, что мы наблюдали, по сути, является пантомимическим представлением или, точнее, серией этюдов с очевидной целью: выработать автоматическую реакцию на некоторые предлагаемые обстоятельства…

Вот что значит академический подход, удивлялся про себя адвокат: посмотрели, перешли к обсуждению. Ничего, зато теперь ясно, как она выступает на художественных советах.

– …а в пантомиме, – продолжала она, – допустима любая условность, и воображаемый предмет равен предмету реальному… Что с тобой, я что‑ то не так говорю?

– Нет, нет, это я просто так. – Он с трудом подавил улыбку и с серьезной миной приготовился слушать дальше, но она уже догадалась, в чем дело, и перешла на нормальный разговорный язык.

– Ты же сам видел, пистолет и тот похож на игрушечный, дали только одному, а двое других манипулировали воображаемым оружием. А в памяти у них все равно зафиксирована установка на настоящие вещи. И я вот что думаю: Холщевников, разворачивая стулья спинками в разные стороны, был уверен, что открывает окно. Он репетировал самоубийство. И вообще, все это не игра и не терапия, а процедура программирования людей на бессознательные действия по приказу – самоубийства, убийства и еще неизвестно что. Фу, мерзость какая!

– Полагаю, увы, ты близка к истине, и наше положение – гадкое. Любой из них, – он невесело улыбнулся, – кроме, конечно, Холщевникова, не задумается разрезать нас на куски, чтобы заполучить свою Кощееву смерть. Но это еще полбеды: ведь может существовать человек, желающий сохранить или приобрести власть над ними всеми. Значит, круг поисков расширяется, а сужает его лишь одно, и притом малоприятное, обстоятельство: наш противник и ныне обладает значительной властью, поскольку у " него на побегушках полковники из министерства. Хуже всего, что запись немая, нет главного – кодов, и в случае чего кто нам поверит на слово, что мы их не знаем?

Он внезапно оборвал свою речь, спохватившись, что может перепугать Карину. Но она не выглядела растерянной.

– Ничего, я убеждена, ты что‑ нибудь придумаешь… Будешь искать доктора?

– Естественно… и дай Бог, чтобы за прошедшее с тех пор время с ним ничего не случилось.

Ее неколебимая вера в него адвокату, понятно, польстила, но на душе у него скребли кошки, а точнее, если возможно так выразиться, скребли тигры.

– Кстати, о прошедшем времени, – спросила Карина, – как думаешь, когда сделана запись? Судя по рубашкам и галстукам, в конце восьмидесятых?

– Вероятнее всего, восемьдесят седьмой или около того. Судя по тому, что пишут газетчики, именно тогда огромные деньги рассовывались по совместным предприятиям и так называемые «доверенные лица» подвергались подобным процедурам. Фирма «Крекинг» как раз из таких – основана именно тогда, капитал – будто с неба свалился, и Холщевников, между прочим, был в числе учредителей.

– Одного не пойму, как они добровольно соглашались на такое издевательство?

– Вот уж тут проблемы не было: они же люди с партийной дисциплиной. Им говорят: надо пройти медицинское обследование в спецсанатории. А там в числе прочих обязательных вещей – курс гипнотерапии. Они еще и гордились – в спецсанатории попадали избранные.

Следующий день для обоих был трудовым. Карина осталась дома, намереваясь основательно поработать с видеолентой и извлечь из нее, по возможности, максимум информации. Адвокат же приступил к поискам гипнотизера немедленно, не дожидаясь фотоотпечатков, которые надеялся получить после пяти вечера. В обычных обстоятельствах он не любил суеты и старался все делать по порядку, но сейчас он чувствовал, что бежит наперегонки с расторопным конкурентом и только тот, кто придет к финишу первым, останется жив.

Он решил воспользоваться фактором профессиональной корпоративности. Ему по опыту было известно, что люди даже таких индивидуальных, можно сказать творческих, профессий, как медвежатники, живущие изолированно и работающие в одиночку, все равно хоть что‑ нибудь знают о своих собратьях по ремеслу. Гипнотизера надо искать с помощью гипнотизеров. Судя по видеозаписи, он обладал высокой квалификацией, и его должны были знать. Он не применял ни пассов, ни блестящих предметов, а погружал пациента в транс, произнеся всего несколько слов и сохраняя при этом на лице равнодушно‑ брезгливую мину.

В Петербурге существовала любопытная организация под названием «Ассоциация по изучению перспектив развития человека». В ее проспектах указывались всевозможные сферы деятельности: научная, лечебная, издательская, просветительная, благотворительная, – направленные к увеличению благосостояния вселенной, но фактическое занятие почти всех членов Ассоциации состояло в лечении алкоголизма посредством гипноза. Туда‑ то и направился адвокат.

В приемной за огромным столом сидела миниатюрная девочка‑ подросток, и адвокат поинтересовался, скоро ли будет секретарь.

– Секретарь здесь, – пропела она тоненьким голоском и повернула к посетителю стоящую перед ней табличку: «Секретарь».

Выразив удивление и душевную радость по поводу, что столь юная особа занимает столь ответственный пост, он тем самым словно открыл кран, из которого полился поток разнообразных сведений. Она только выглядит так молодо, а на самом деле ей скоро исполнится восемнадцать лет, она учится на психологическом факультете и, работая здесь, приобретает полезный для будущего опыт. В ее функции входит, побеседовав с посетителем и поняв его запросы, порекомендовать ему наиболее подходящего врача.

Адвоката характер ее функций совершенно не устраивал, ибо ему были нужны адреса и телефоны не одного, а по крайней мере десятка гипнотизеров. Он сказал: у нее очевидный дар располагать к себе и для него огромная удача встретить здесь именно ее. Его положение несколько щекотливо, у него затруднения в интимной сфере, и он хотел бы посетить несколько докторов – разумеется, с полной оплатой по тарифу консультации – и выбрать среди них для себя постоянного лечащего врача. Кроме того, он предпочитает иметь дело с людьми солидного возраста.

Юная леди была несколько озадачена.

– Насчет возраста… гм… я не вполне осведомлена, – она раскрыла лежащий на столе справочник Ассоциации, – ага, вот на этой странице – члены правления, среди них молоденьких нет. Выбирайте кого хотите.

Адвокат, изображая крайнюю близорукость, ткнулся носом в справочник, притянул его к себе и стал переписывать в свой блокнот адреса, телефоны и фамилии подряд по списку. Девица смотрела на него со все возрастающим удивлением, но тут, к его удовольствию, зазвонил телефон, и, пока она щебетала в трубку, он успел приобщить к делу десятка два фамилий.

Далее без фотоотпечатков делать было нечего, и Александр Петрович, заехав домой пообедать, ознакомился с достижениями Карины. Продуктивность ее научной методики не вызывала сомнений: она выжала из видеозаписи практически всю возможную информацию. Присвоив всем персонажам порядковые номера, а их оказалось всего двенадцать, она выписала на карточки их приметы и, отталкиваясь от предметов стандартных размеров, как‑ то: канцелярские папки или стулья, даже вычислила рост каждого. Она также составила каталог элементов исполняемых пантомим и получила перечень действий, на которые в разных комбинациях кодировались пациенты. Сюда входили: самоубийство путем выпрыгивания из окна, самоубийство с помощью пистолета, убийство с помощью пистолета, похищение и перепрятывание документов и неопознанное действие, предположительно – уничтожение документов с использованием специальной машины. Холщевников, например, был запрограммирован по трем позициям: перепрятывание документов, уничтожение документов и прыжок из окна.

– Я подумала, – сказала Карина, накрывая стол к обеду, – может случиться, эти сведения понадобятся срочно и не будет времени сидеть перед плейером.

– Ты правильно подумала, дорогая, но у меня при одной мысли о такой возможности пропадает аппетит.

Помимо чисто технической, как она сама выразилась – источниковедческой, работы, Карина сделала еще одно наблюдение, с точки зрения адвоката более ценное, чем все остальные, вместе взятые. Она пришла к выводу, что гипнотизер только придуривается, будто не знает о наличии скрытой камеры, а на самом деле отлично о ней осведомлен. Она достаточно убедительно показала на стоп‑ кадрах настороженно‑ вороватый взгляд, который он время от времени бросал в сторону камеры. Еще интереснее было то, что после этого короткого взгляда он каждый раз поворачивался к объективу левым боком и затем начинал говорить с пациентом. Карина насчитала шестнадцать случаев повторения этой ситуации, и в двух из них доктор, еще не успев полностью отвернуться от объектива, начинал опускать руку в правый карман халата.

– Не сомневаюсь, – сказала Карина, остановив соответствующий кадр на экране, – он отворачивается, чтобы не видно было, как он сует в карман правую руку. Что же он ею делает дальше?

– Мало ли что, – улыбнулся адвокат.

В ответ она его смерила уничтожающим взглядом:

– Магнитофон! Карманный магнитофон, по‑ моему, это яснее ясного!

– Гм, недурно, – после паузы согласился адвокат, – думаю, можно принять за рабочую гипотезу.

После обеда, не предвидя подвохов со стороны Фавиловича, Александр Петрович поехал за фотографиями вместе с Кариной. Умелец подготовил их точно к назначенному сроку, и качество снимков для целей опознания было достаточно высоким.

Моросил теплый дождь, и на обратном пути Карине захотелось пройтись по мокрому осеннему городу. Они брели в сумерках под зонтом, не спеша обходя лужи, и делали иногда остановки около телефонов‑ автоматов – во исполнение требований техники безопасности адвокат дозванивался до гипнотизеров с уличных таксофонов. Он записался на прием на следующий день в общей сложности к шести целителям.

Самый бодрый из них назначил визит на восемь утра, и Александру Петровичу пришлось встать затемно, под звуки барабанившего по стеклам дождя.

– Ничего не поделаешь, воины и охотники просыпаются до рассвета, – уныло подбадривал он не то самого себя, не то Карину, которая тоже нашла в себе силы вылезти из теплой постели, чтобы сварить кофе и достойно проводить мужа на охоту за «доктором икс». Именно так они для себя окрестили неизвестного гипнотизера в отличие от остальных персонажей фильма, проходивших у них под кличками «пятый», «шестой» или «десятый».

Ровно в восемь адвокат позвонил в дверь по указанному адресу. Открыла девица в довольно призрачных одеждах, позволяющих обозревать ее отнюдь не призрачные формы, и провела посетителя в кабинет своего шефа.

Тот являл собой впечатляющее зрелище. Его лоб охватывала бархатная черная лента, на которой сияла выпуклая бляха из полированного, отливающего голубым металла. Густые черные волосы над бляхой стояли дыбом, а на ладони правой руки он держал два металлических шара, которые при встряхивании издавали приятный звук, тембром напоминающий негромкое кваканье. Взгляд его был дик и пронзителен, и адвокату, совершенно не к месту, пришли на ум слова «священное безумие».

Не без труда подавив возникшее желание ретироваться, он приступил к делу:

– Видите ли, несколько лет назад я лечился у одного гипнотизера и хотел бы найти его снова. – Подойдя к столу, у которого восседал целитель, он распахнул перед ним свою папку, где в левой части из кармашка торчали денежные купюры, а в правой лежали фотографии «доктора икс».

Целитель отложил в сторону блестящие шары, снял с головы ленту с бляхой и превратился в нормального человека.

– Вы просто кого‑ то разыскиваете, – сказал он спокойно, – но мне это лицо незнакомо.

Следующие три визита закончились столь же безрезультатно, как и первый, с той разницей, что такие колоритные фигуры больше не попадались, а в третьем по счету доме адвоката обхамили.

– С сыщиками я не сотрудничаю, – раздраженно объявил хозяин.

– Если я сыщик, тогда вы – шарлатан, – обиделся Александр Петрович.

«Все‑ таки от них от всех исходит какая‑ то дурная эманация», – размышлял он, спускаясь по лестнице и удивляясь собственной спонтанной реакции, совершенно недопустимой в его профессии.

Пятый гипнотизер оказался маленьким человечком с курчавой седой шевелюрой, повадкой и мимикой напоминающим обезьянку. Он вертел в руках граненый металлический стержень толщиной с карандаш, но раза в два длиннее, и адвокат поймал себя на том, что не может отвести взгляд от сияния полированных граней этой волшебной палочки. Не считая себя гипнабельным, он удивился и специальным усилием отвел глаза в сторону, после чего в очередной раз произнес свою вступительную речь и раскрыл папку с деньгами и фотографиями.

– Значит, вам надо доктора Буги, – задумчиво произнес человечек и некоторое время с любопытством разглядывал гостя.

– За эту сумму, – он коснулся своим блестящим жезлом купюр в раскрытой папке, – я назову его имя, фамилию и год рождения, а если вы положите еще столько же, тогда узнаете о нем все то, что знаю я.

Дождавшись ответного кивка адвоката, он переместил деньги из папки на стол с помощью все того же жезла, оказавшегося воистину волшебным: банкноты тянулись за ним, как железки за магнитом.

Пораженный адвокат выложил из бумажника еще несколько банкнот и достал записную книжку.

– Пишите: Бугрихин Михаил Глебович, год рождения – тридцать седьмой. Окончил первый медицинский в шестьдесят втором, на год раньше меня. На несколько лет я его потерял из виду, потом он вынырнул в психушке, в Скворечнике, и хотя много пил, еще с института, вроде был на хорошем счету, во всяком случае выглядел прилично. А через пару лет вдруг попал под следствие за воровство психотропных препаратов. Дело было очевидное, и он должен был сесть, но по непонятным причинам его выпустили. Он оказался на улице и скоро опустился до жути. Выглядел забулдыжно, общался с какими‑ то темными личностями, пьянствовал и одновременно употреблял наркотики. При этом утверждал, что он не наркоман, а лечился наркотиками от алкоголизма, а затем алкоголем снова от наркотиков. Врал, конечно. Он вообще всегда врал, даже и без всякой выгоды. Все думали, ему конец, но счастливый олучай помог выкарабкаться. У него появилась женщина, и это при том, что вид у него был будто прямо с помойки. Она взяла его за руку и повела к гипнотизеру, лечиться от наркомании и алкоголизма, к кому именно – не знаю, я тогда еще гипнозом не занимался. Гипнотизер попытался с ним работать – ничего не выходит. Что поделаешь, до свидания. А Буги говорит: «Хочу сам попробовать» – и тут же, для начала, вводит в гипноз свою даму и затем всех, кто ждал в приемной. С тех пор его жизнь изменилась. Он опять стал приличным человеком, с виду по крайней мере. Начал выступать с публичными сеансами, пошел в цирк работать, не в настоящий, а в разъездную бригаду. Стал солидно выглядеть и пить бросил настолько, что мог водить машину. Но внезапно все рухнуло: сел на три года за мошенничество с применением гипноза. Я был на процессе, для всех нас это был неприятный скандал.

Адвокат кивнул: он помнил этот процесс.

– После отсидки он, против ожиданий, не пошел ко дну. Какая‑ то сила поддерживала его на плаву, кому‑ то он был нужен. Гипнотизер он очень сильный, если с ним столкнетесь – учтите… А вскоре я увидел его снова за рулем, машина новая, одет во все импортное. Узнал меня, остановился: вижу, пьян. Пустяки, говорит, я в такой конторе работаю, что гаишники с ходу под меня ложатся. Может, и не врал, такие гипнотизеры – редкость… Что еще вас интересует?.. Теперь он в дерьме, – видно, его чудную контору за последнюю пару лет ветром сдуло. Я его встретил недавно – свинья свиньей, пьет и колется всякой дрянью, но, как всегда, врет: мол, не просто так, а для вдохновения, он, видите ли, пишет роман и по нему сразу же – киносценарий, понятно, для Голливуда. Скоро знаменитостью станет… Вот, пожалуй, и все.

На прощание адвокату пришлось еще раз извлечь из кармана бумажник, чтобы получить визитную карточку доктора Буги, правда трехлетней давности, и добрый совет:

– А вообще‑ то, лучше держаться от него как можно дальше.

– К сожалению, – усмехнулся Александр Петрович, – это единственное, что я знал о нем и без вас.

Последняя трата оказалась отнюдь не напрасной, ибо в справочном бюро ему адреса доктора Буги не дали, сказав, что такой человек в Петербурге не прописан.

Направляясь домой, он не мог стряхнуть с себя состояние непонятной нервозности, вызванной, по его мнению, зловредными гипнотизерскими биополями. Он надеялся восстановить душевный комфорт, получив порцию положительных эмоций в виде неизбежных комплиментов Карины.

Но он ошибся. Выслушав его рассказ, она удивленно спросила:

– Почему же ты сразу не пошел к доктору Буги?

Слегка обидевшись, он объяснил, что для этого слишком устал, ибо общение с гипнотизерами – не сахар, а на доктора Буги надо выходить в хорошей форме. Но главное, добиться от наркомана и пьяницы чего‑ нибудь вечером – затея безнадежная, гораздо лучше приходить с утра, когда у него лом или похмелье и воля к сопротивлению ослаблена.

Вопреки его опасениям, Карина не просилась принимать участие в завтрашнем походе, тем самым соглашаясь на пассивную роль в предстоящей важнейшей операции. Что‑ то здесь было не так, но он не мог на этом сосредоточиться, так как понял: состояние повышенной нервозности у него вызвали вовсе не психические излучения гипноцелителей. Прошло уже пять дней, как они с Кариной уехали из Крыма, и теперь позвоночник Александра Петровича, будучи точным измерительным прибором, подсказывал, что противник, не найдя их на юге, не позднее завтрашнего дня начнет поиски здесь, в Петербурге.

В качестве оптимального времени для набега выбрали одиннадцать часов. Каким способом принудить доктора Буги к сотрудничеству: апелляцией к чувству самосохранения, подкупом или угрозами – они заранее решить не могли, это зависело от утреннего состояния его мозгов. Относительно оружия во время завтрака рассудили, что его брать с собой не следует.

– Лучше прихвати с собой эту штуку, – Карина взяла с книжной полки карманный магнитофон, – надеюсь, твой друг простит нас… Я проверила, он работает.

Уже на лестничной площадке, провожая адвоката к лифту, она решилась задать вопрос, беспокоивший ее в течение всего утра:

– Никак не пойму, почему такой человек до сих пор еще жив?

– Хороший вопрос, – улыбнулся он несколько натянуто, – значит, он пока нужен своим хозяевам и они обладают реальной властью.

С этой мыслью он и отправился на охоту за доктором Буги. Адрес на визитной карточке привел к мрачному серому дому старой постройки на Петроградской стороне, недалеко от зоопарка.

На двери тускло поблескивала медная табличка: «Соколов Михаил Глебович, доктор медицины». Подивившись столь простодушной конспирации, адвокат нажал кнопку звонка. Он ждал почти минуту, но никто не откликнулся. Повторив опыт еще раз, он вышел на улицу и по телефону‑ автомату набрал номер доктора. Трубку взяли не сразу, в телефоне раздалось не то мычание, не то хрюканье, и последовал сигнал «занято». Александр Петрович вернулся на исходную позицию к двери и позвонил снова, увы, с тем же результатом. Тогда он, печально вздохнув и прислушавшись, не идет ли по лестнице кто‑ нибудь, вынул из кармана плоскогубцы и кусок стальной проволоки, после чего приступил к осмотру замка. Он оказался смехотворно простым, да и врезан был кое‑ как, так что дверь открыть можно было, по‑ видимому как следует рванув за ручку, но адвокат не любил лишнего шума и предпочел потратить несколько минут на изготовление импровизированной отмычки.

Квартира доктора Буги для свежего глаза представляла кошмарное зрелище. Повсюду валялись пустые бутылки, окурки, мятая бумага и грязные носки, на обеденном столе среди немытых рюмок и тарелок ползали жирные мухи. Хозяин всего этого безобразия обнаружился во второй, задней комнате. Небритый, с бледно‑ серым лицом, он лежал на спине, иногда конвульсивно вздрагивая, постанывая и скрипя зубами. Причина его скверного состояния была очевидна: рядом с кроватью на стуле лежал шприц и коробка с ампулами. Тут же стоял телефон, трубка которого свисала на проводе, издавая короткие гудки.

Адвокат не стал торопить события и будить доктора, – судя по учащающимся судорогам, он должен был и сам вот‑ вот проснуться. Александр Петрович убрал телефон подальше от кровати, сунул коробку с ампулами к себе в карман и занялся осмотром квартиры. Он не рассчитывал найти интересовавшие его записи, ибо даже не знал, в каком виде они хранятся – на пленке или бумаге, но надеялся наткнуться на что‑ либо любопытное.

Достойными изучения объектами он счел книжные полки и письменный стол. Книги покрывал толстый слой пыли, и, не имея в виду проводить настоящий обыск, адвокат к ним прикасаться не стал, а ограничился поверхностным осмотром. Помимо медицинской литературы здесь имелась и художественная, в частности обращал на себя внимание отдельно лежащий томик Камю, менее запыленный, чем все остальное. Были также словари, несколько порнографических изданий и пара книжек, содержащих советы начинающим писателям.

Стол занимал ворох машинописной бумаги, из которого выглядывала машинка. Просмотрев на пробу пару листов, адвокат обнаружил, что текст представляет отрывки киносценария или, может быть, пьесы. Многие листы были порваны или смяты в комок, свидетельствуя о раздражительности автора. Александр Петрович стал читать куски сценария наугад, но они не вызвали у него интереса. Действующие лица были гомосексуалистами, а сюжет вертелся вокруг наркотиков.

Спящий тем временем начал подавать признаки активности, но адвокат к нему не спешил, не желая присутствовать при отвратительном и вредном для нервов зрелище пробуждения наркомана. Лишь услышав донесшийся от кровати вопль, нечто среднее между визгом и рычанием, он отошел от стола и предстал перед безумным взором доктора Буги.

– Где? Где они? – Судорожно тряся головой, доктор шарил рукой по стулу. – Ты кто? Отдай! Убью! Ты кто такой? – Мышцы на висках и скулах у него вздулись буграми, и выступил пот. Ему, наверное, казалось, что он кричит страшным голосом, а на самом деле его посиневшие губы издавали приглушенный хрип. – Где они? Откуда ты взялся? Отдай, сука! – Его силы иссякли, и он вытянулся неподвижно.

– Все в порядке, сейчас вы их получите. – Адвокат показал ему ампулу.

– Дай!!

– Сейчас вы ее получите. Но сначала я должен иметь тексты кодов, которыми вы программировали людей несколько лет назад.

– Ты что, охерел? Не знаю никаких кодов! Давай ее сюда! Я сейчас сдохну!

– Несколько лет назад, в августе, вы кодировали людей, – адвокат сунул ему под нос сложенные веером фотографии, – мне нужны тексты кодов.

– Нет их у меня, нет! Я писал протокол, и все! Я не имел права взять с собой ни строчки! – Его начали бить конвульсии. Вытянувшись в струну, он дергался всем телом.

– Лжете. Вы вели запись. Магнитофон был у вас в правом кармане халата. Вот на этом снимке вы его включаете, отвернувшись от видеокамеры.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒