Большой смиёзь. Сюрреалистка

Большой смиёзь

Когда принцесса лирики Ахматова
Ходила в гости к принцу Мандельштаму,
Большой смиёзь их комнату охватывал
И наполнял весёлыми мечтами.

Они смеялись так, как будто не было
Разрухи, нищеты и несвободы.
Смеялись, потому что дух их требовал
Плести из шуток нити к небосводу.

Они смеялись злобно, истерически,
Надрывно, саркастично и устало.
При Пушкине был популярен Ричардсон…
И им смеяться слава не мешала.

– Предатели кругом. – Как это весело.
– Петля всё уже. – Так я и подумал.
Здесь расстреляли, где-то там повесили…
Спасение от страха – чёрный юмор.

Для нас, конечно, этот век серебряный,
Овеян он заоблачной любовью.
Но забывает современник ветреный:
Они за серебро платили кровью.

Когда не помогает философия,
Улыбка заставляет верить в чудо.
Пусть против них и время, и условия –
Поэты всё равно смеяться будут.

Сюрреалистка

Как удивить тебя сюрреалистка?
Нет в мире удивительней, чем ты!
Ведь ты умеешь в самых серых лицах
Увидеть уникальные черты.

Всё для тебя диковинка и образ:
Обычный стол – миниатюрный слон.
Шершавый шифер – это крыши рёбра.
Стихотворенье – сад созревших слов.

Твои глаза не просто отражают –
Они преображают этот мир.
И если до тебя он пуст и жалок –
С тобою близок и до боли мил.

И вот уже глаза, как будто окна,
Глядят без занавесок или штор.
Казался мир размеренным и блёклым,
А ты внесла фантазию и шторм.

Предчувствуют весну сырые листья
Моих надежд, чей шелест не стихал…
Как удивить тебя, сюрреалистка?
Я так скучаю по твоим стихам!

Костёр

Читатель, ощущающий восторг
От строк, в которых кровь бурлит живая,
Не знает, что поэзия – костёр,
Что в ней поэт всё лучшее сжигает.

Как ветви, он в костёр бросает боль,
Свои порывы, радости, стремленья.
Его неразделённая любовь
Воспламеняет огненные стрелы.

В огне горят надежды и мечты,
В углях дымятся странности и страхи.
Сжигает он с реальностью мосты,
Чтоб у костра всю жизнь стоять на страже.

Хотел бы сохранить он для себя –
Не для стихов – таинственное что-то.
Но требуют огня души слова,
И он услышит требующий шёпот.

Бензином слёз он обольёт огонь,
Чтоб пламя вознеслось легко и быстро.
И спички нервов подожжёт ладонь.
И вот уже летят повсюду искры!

Не ради славы жертвует поэт
Путём стабильным и покойным чувством.
Для славы предостаточно газет,
А он несёт всё на алтарь искусства.

И вот, когда поэт до бездны пуст,
Когда нет слов, которых не купил он.
Он сам идёт в костёр. Как ветхий куст,
Он молвит несгораемой купиной.

***

Даже самый известный писатель
Всё равно никому не известен.
Так что мы прилагаемся – кстати –
К режиссёрам, создателям песен.

Кто в маршрутке Пелевина знает,
Кто на рынке читает Коэльо,
Кто на митинге лирику славит,
Кто в пророка не бросит каменья?

Ах, меня заругают за пафос.
Но, увы, равнодушие – камень.
Равнодушия хватит с запасом.
Равнодушье хранится веками.

А пророчество что? – Откровенье.
Кто сейчас откровенней поэта?
Он разгонит огнём кровь по венам,
Принесёт в январе отблеск лета.

В общем, может поэт что угодно,
Только славу ему перекрыли.
Не читать – угрожающе модно,
Без читателя мы как без крыльев.

Так что ждём. А всем тем, кто погнались
За известностью в сфере культуры,
Я скажу: самоцель – популярность
Это где-то не в литературе.

***

Я эту рифму взял у Брюсова.
Я не решался, но рискну.
Как будто акробат на брусьях,
Завис, храня внутри искру.

Сплетая мистику с гимнастикой,
Холодный ум и колдовство,
Я не продолжил путь династий.
Чужих не нужно – только свой.

Непреднамеренно метафоры
Неравномерно разметав,
Я принимаю и кентавра,
И разделённый этот сплав.

Пускай живут законы логики
И сюрреалистичный шарм.
Пегасов и единорогов
В себе вмещает синий шар.

Умело обыграть прелюдию,
Уместно классику вплетать.
«Здесь всё смешалось: кони, люди»
И те, кто хочет плыть-летать.

Мир многогранней многогранника,
Его слоёв не подсчитать.
Те, кто сегодня проиграли,
Поднимут завтра на щитах.

Заметил рифмы усечённые? –
Есть в арсенале место им.
Мне скучно мыслить: белый – чёрный.
Мир создан сложным и цветным!

***

Непризнанный поэт не может быть счастливым.
В его пустых глазах едва мерцает блеск.
Надежда убежать в сознанье зачастила.
Он с высоты небес упал в одну из бездн.

Есть чистая любовь. Есть творчества наивность.
Искусство для себя. Путь только для пути.
Но разрушают всё признанье и взаимность.
Подумаешь о них – забыл, куда идти.

Издательства молчат. Нет книг на книжных полках.
Читатели не ждут. Нет вести от коллег.
Смешно всё отрицать, надеясь на потомков,
Банально повторять: пора вставать с колен.

В работе счастье есть и ценностях семейных.
В природе и друзьях. Для всех – не для него.
Непризнанный поэт всё спорит со Вселенной,
Холодный мир пронзив стрелою огневой.

И если радость – хлеб, то радость очерствили.
Лишь бледность на лице. Давно улыбки нет.
Непризнанный поэт не может быть счастливый.
Не может полюбить непонятый поэт.

***

Сегодня осень. Я вернулся,
Как будто Андерсен в Стокгольм.
Читатель милый, не волнуйся,
Я – праздник, что всегда с тобой.

Бросаю и дела, и встречи,
И прагматический расчёт.
Надену мантию на плечи,
А, может, на одно плечо.

Блокнот – магическая книга,
А ручка – палочка от фей.
Творю поэзию из мига,
В плену у музыки – Орфей.

Не сочинял. Впустую, даром
Подобные проходят дни.
И если б новых строк не дал вам,
То победили бы они.

Но нет. Я снова сочиняю.
Всему и всем наперекор.
Слова и краски сочетаю,
Не признавая берегов.

Мой стиль ещё не сформирован.
Противник в шахматах – лишь я.
Сказать я должен словом новым
С отдачей, будто от ружья.

Мой возраст – это возраст счастья.
Возьму, что жизнь мне отдала.
Я создан, чтобы возвращаться
В свои любимые дела.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒