Звездныйпуть 7 страница

Сарела стояла, оглядывая мостик.

– Мы уже не те существа, которые вошли в гиперпространство, пока наши агенты были в прошлом Земли. Мы теперь – призраки, Тазол – призраки другого времени и места, мощи Империи, которой больше нет, – в широко раскрытых карих глазах Сарелы отражалась печаль, она же звучала в её голосе.

Но Тазол только кивнул. Он уже начал осознавать истину более чем ясно. В промежуток времени, казавшийся лишь мгновением в тёмных объятьях гиперпространства, всё, что он знал, было безболезненно стёрто... изменилось... неуловимо изменилось. И всё ради завоевания – с горечью подумал Тазол. Если бы это было хоть немного стоящим, когда же остальная часть реальности начнет рушиться.

И всё же, он был Воином, лояльным к песне меча. Его скорбь о прошлом не будет длиться долго... и Тазол уже начал разрабатывать план.

***

Коммандер Тазол беспокойно расхаживал возле каюты, где поселился Претор, гадая, когда у него появится возможность встретиться с ромуланским правителем лично. Таинственная личность, поднявшаяся на борт его корабля и забравшая всю палубу Воинов для своего использования, всё ещё оставалась неизвестной, и увидеть её было невозможно. Несколько часов назад слуги Легенды забрали всю информацию и полный сравнительный анализ Второй Истории в огромную каюту, сказав Тазолу ждать. Как Воин, он устал ждать; а как человеку ему надоело играть в невхожего к номинальному начальнику исполнительного слугу.

Пришёл и ушёл ещё один час и, наконец, двойные двери разъехались в стороны, явив двух советников Претора. Оба были одеты в богатые одеяния, с украшенными драгоценными камнями церемониальными кинжалами на шёлковых поясах и дисрапторами изящно притороченными к верхней части чёрных замшевых сапог. Тазол же поймал себя на том, что при этом размышляет о трёх никак не связанных вещах.

Во-первых, казалось нелогичным то, что Претор всегда выражал обеспокоенность по поводу бедности ромуланских систем; тем не менее, его ближайшие советники носили лучшие одежды и драгоценности. И Дворец, как слышал Тазол, был похож на то, что некоторые земляне, возможно, назвали бы «небесами».

Во-вторых, по слухам, личные рабы Претора – это прелестные женщины-пустышки, служащие на публике красивым приложением к его трону, а наедине – компанией Претору в постели. Но пока Претор был на «Рэйвон», Тазол видел только мужчин: научных консультантов и писцов-рабов – все они были молоды и недопустимо красивы.

И, в-третьих, насколько каждый в Империи знал, нынешний Претор не произвёл никаких потомков, которые унаследовали бы титул после его смерти. И если нет потомков мужчин, традиция однозначна: новым Претором должен быть Воин, который сможет победить всех других в бою.

Губы коммандера сложились в хитрую улыбку, когда он начал видеть свой путь чуть более ясно.

Но его мечтания были прерваны, один из советников шумно прочистил горло, придавая себе внушительный вид, что Тазол нашёл противным.

– Претор предоставит личную аудиенцию вашему офицеру по науке, – заявил без предисловий мускулистый мужчина. Но тон его не оставлял сомнений – Претор недоволен полученной информацией. – Вы немедленно приведёте его сюда, коммандер Тазол.

Тазол почувствовал смесь гнева, страха и у него перехватило горло. Он ощутил вкус желчи. Его не только используют на побегушках, но теперь похоже, что Сареле будет предоставлена честь, которой лишили его. Тазол открыл рот для протеста, но потом быстро сжал губы, вспомнив, что это бесполезно... или же будет только хуже.

Он склонил голову.

– Мой научный консультант является также вторым в команде... и моей женой, – заявил коммандер.

– Ваши личные дела меня или нашего Претора не касаются, – без колебаний ответил мужчина. – Она должна явиться сюда немедленно!

Краска стыда за поражение залила суровое лицо Тазола, но он заставил себя ответить правильным салютом.

– Будет исполнено, лорд, – ответил коммандер сквозь болезненно сжатые зубы. Только в лифте его гнев вышел наружу. Он уже представлял самодовольный взгляд Сарелы, в тот момент, когда она узнает о приказе.

В момент отчаяния Тазол коснулся меча на боку... и ему захотелось знать, что всемогущий Претор подумает, если капитан «Рэйвон» покончит с собой.

Но он отбросил эту мысль, прежде чем она очаровала его своей романтичностью, и нажал кнопку, посылая лифт на мостик. Только одна приятная мысль осталась в живых в его мозгу: если покатятся головы в память умершим планам галактического господства Претора, возможно, что такая голова будет принадлежать прекрасной Сареле... а не ему.

Глава девятая

Капитан Спок был в своей каюте, когда раздался сигнал прихода посетителя. Мысленно он вздохнул: помеха медитации необъяснимо раздражала, несмотря на то, что его смена закончится только через двадцать минут.

– Войдите, – согласился Спок и, бросив взгляд на открывшуюся дверь, увидел корабельного врача. Вулканец поднялся и указал на кресло.

– Ну, Спок, – без предисловий начал Маккой, – я знаю, что эти выводы, вероятно, должны быть переданы непосредственно научным сотрудникам для немедленной обработки, но, учитывая обстоятельства, пришёл прямо к трону, – он устало улыбнулся, опустившись в плюшевое чёрное кресло.

– Доктор, ваша склонность к преувеличению полномочий командира может быть довольно раздражающей, – ответил вулканец, принимая диск, протянутый Маккоем. – Я полагаю, вы закончили видеосканирование всех добровольцев?

Маккой кивнул.

– Они все на диске, Спок, – доктор нахмурил брови, когда вулканец вставил диск с необработанной информацией в терминал на столе. – Пока это всё гипотезы, но...

– У вас есть теория?

Маккой пожал плечами.

– Не знаю, – после паузы сказал он. – Может быть, я немного того, но готов поклясться, что доказательства уже указывают на... ну... – доктор развел руками, ощущая нерешительность. – Я не знаю, – повторил он.

Спок нахмурил брови, вернувшись в кресло за столом.

– Доктор, пожалуйста, ближе к сути, – его голос прозвучал резче, чем обычно. – Время имеет первостепенное значение.

Маккой сглотнул. Нет смысла затягивать, но выставлять себя дураком не хотелось.

– Ну, это выглядит так, как будто нет научного объяснения того, что происходит или лечения тоже нет, – он задумчиво приложил палец к губам, потом встретился с выжидательным взглядом вулканца. – Чёрт возьми, Спок, если бы я не знал, то решил бы, что всё это вызвано... самим пространством! – доктор отмахнулся от своего же заявления. – Я буду первым, кто признает, что это звучит безумно, но мы уже сталкивались с вещами подобного рода – толианцы, например. Похоже, – подчеркнул он, – но не совсем тоже самое. И с халканцами, – с надеждой добавил Маккой. – Это параллельная вселенная.

– Доктор, вы полагаете, что мы столкнулись с альтернативной реальностью? – перебил Спок, выключив диск с данными сканирования.

Маккой резко поднял голову.

– Отчасти, – признался он. – Но я даже не уверен, что могу объяснить, капитан. Это как если бы мы не принадлежали этой вселенной, или, как если бы вся эта вселенная сама... чужда разуму, – Маккой выдавил нервный смешок. – По крайней мере, с толианцами «ШиКахр» попадал во вселенную с другими физическими характеристиками и поддающимися измерению явлениями. А в халканской миссии: вы, я, Ухура и Скотти... просто поменялись местами с нашими двойниками из параллельной вселенной. Но теперь...

Вулканец откинулся на спинку кресла и, облокотившись на подлокотники, сложил перед грудью кончики пальцев рук.

– Но теперь, – Спок решил закончить рассуждения доктора, – таких двойников не существует. Полагаю, что формы жизни здесь уже существовали, но эта вселенная была сформирована в какого-то рода микрокосм?

Маккой взглянул на вулканца.

– Да! – воскликнул он, удивившись, что вулканец смог понять его рассуждения, когда и сам был неуверен в том, о чём говорит. – Именно так, Спок! Но важно, что, судя по информации, которую мы получили при видеосканировании, те двойники... сама вселенная... существуют одновременно, – с этой мыслью пришла и другая. – Это мы, призраки, Спок, – содрогнувшись, сказал Маккой. – Основываясь на том, что мы видели до сих пор, я бы мог предположить – это безумие в конечном итоге распространится по всей галактике.

Спок задумался.

– Я согласен, – наконец, сказал он. – Но попытаться воссоздать всю вселенную, даже если предположить, что сама теория верна, не так-то легко. – Спок помолчал. – И не вполне приемлемо, особенно для человеческого разума.

– Что вы имеете в виду, Спок?

– Разум способен принять только то, что он может понять, доктор, – объяснил вулканец. – И хотя теория о параллельной вселенной является сейчас общепринятой, на самом деле разуму трудно осознать концепцию, что ни одна форма жизни не является абсолютно уникальной. Как мы выяснили в халканской миссии, есть копии – двойники, если хотите, с неуловимыми или существенными различиями. Если мы попытаемся убедить Командование Флотом, что эта вселенная является неустойчивой, то я с трудом верю, что Высший Совет сможет принять данную информацию как факт. Доктор, каждый в своём разуме прав; право на жизнь принадлежит только ему. Необходимо быть уникальным – это закон выживания особей.

– Но если мы не сделаем что-нибудь, – запротестовал Маккой, – готов поспорить на годовую зарплату, проблема в конечном итоге… ого-го! Спок, это – закон природы! Только взгляните на приказы С'т'кала! Даже если мы их успешно обойдём, это только начало. И это не так просто, как если бы опасность грозила только нам. Чёрт возьми, капитан, с учётом современных технологий, целая галактика может стать безжизненной в течение года! Только на этом корабле уже произошло несколько нападений, угрозы... и поступок Рэйчета венчает всё это!

– Допустим, – согласился вулканец. – Но я должен спросить вас, как у существа теоретически уникального для самого себя – не хотите ли вы, по сути, умереть, чтобы сохранить представление о вселенской стабильности?

Маккой сглотнул, но ответ был один, как он уже успел понять.

– Я признаю, что это не слишком приятная мысль, Спок, – тихо сказал доктор, – но ещё менее приятно думать, что будет, если мы правы, и при этом ничего не сделаем, – он наклонился вперёд, положив локти на стол. – Всю свою короткую жизнь мы бы жили в галактической психбольнице, вместе с вещами, выше которых человечество, наконец, начало становиться: войны, болезни, голод, предрассудки… – он решительно покачал головой. – Нет, Спок, я не самоубийца, но мне бы также хотелось думать, что я не столь эгоистичен, чтобы считать свою жизнь более ценной, чем жизнь и здравомыслие всей вселенной.

В уголках тонких вулканских губ, казалось, мелькнула улыбка.

– Может, я недооценил вас, доктор, – ответил капитан. Но его веселье быстро погасло. – Остался только один вопрос, который я должен задать вам, прежде чем продолжить.

Маккой ждал.

– У вас есть теория, почему безумие затрагивает только некоторых индивидуумов? – спросил, наконец, вулканец.

– По сути есть, – с усмешкой сказал Маккой, – Если… Я повторяю, если теория двойной вселенной верна, тогда понятно, что некоторые вещи всегда будут такими же, – он пожал плечами. – Как с халканцами, например: те же люди в обеих вселенных, такие же жизненные роли; просто в другой мерной плоскости.

Но я начинаю думать, что люди, не затронутые этим безумием, играют ту же роль в нашей вселенной, какую они играли в... иной вселенной, к которой они действительно принадлежат, – Маккой покачал головой. – Чёрт возьми, Спок, я доктор, а не теоретик, но полагаю, что вы уловили смысл. Использую себя в качестве примера: я, вероятно, не пострадал, потому что в обеих вселенных являюсь врачом. С другой стороны, Рэйчет... – он на мгновение замолчал. – Рэйчет в этой вселенной имеет склад ума, который сделал его инженером. Но в иной, в «реальной вселенной», если хотите, он мог бы быть бизнесменом или торговцем, или даже сутенером на Ригеле! Кто знает? Но он, наверное, кто-то совершенно другой, – Маккой вновь помедлил. – И всё же молекулы, которые определяют, как должен работать разум, вписаны в генетический код родителей. И, если этот код остаётся таким же в двух разных вселенных, однако изменяется окружение в параллельной вселенной, это выводит мозг из равновесия. В результате возможно безумие из-за невозможности справиться с переменами, – доктор вновь пожал плечами. – Или если хотите получить психиатрическое заключение – этот человек не на своём месте: разум восстает против всего, что, по сути, противоречит характеру.

После минутного молчания, вулканец открыл верхний ящик стола и вынул компьютерный диск.

– В сущности, – заявил он, – ваша теория подтверждают мою, и также теорию центральных корабельных научно-исследовательских компьютеров, – Спок помолчал. – Я также взял на себя смелость и построил кривую времени, которая, полагаю, покажет нам, когда ситуация выйдет за пределы точки невозврата.

У Маккоя расширились глаза, как только слова вулканца дошли до него. Он непонимающе уставился на диск.

– Спок, почему вы не сказали мне этого час назад? – потребовал он, гадая, не хотелось ли вулканецу просто увидеть его смущение.

Капитан поднялся и начал расхаживать по каюте. Когда он заговорил, его голос звучал очень тихо, почти напряженно.

– Поскольку я сам... пострадал... то не чувствовал, что могу доверять только своим теориям, исключая другие. Я... хотел посмотреть, придём ли вы и я, работая в разных условиях, к одному выводу и сформируем ли одинаковые гипотезы независимо друг от друга.

Маккой смягчился. Не так уж часто Спок признавался в каких-то сомнениях, слабостях.

– Тогда... полагаю, у вас... большие проблемы?

Вулканец почти с мукой закрыл глаза.

– Доктор, по моим расчётам, – ответил он, уклоняясь от прямого ответа, – у нас ровно пятнадцать вулканских стандартных дней, прежде чем безумие перейдёт границы возможности контроля и изоляции последствий, – Спок указал взглядом на диск. – За это время мы должны попробовать...

– Что? – потребовал Маккой; мгновение безнадежности подкралось, чтобы присоединиться к разочарованию. – Создать вселенную, существование которой никто из нас даже не может доказать? И за пятнадцать дней? – он неверующе рассмеялся. – Чёрт возьми, Спок, легенда гласит, что Земля была сотворена за семь дней! И теперь вы говорите мне, что вы и я – вулканец и простой смертный – собираемся создать целую вселенную за две недели! – снова раздался саркастический смех. – Без проблем, Спок, – ободряюще сказал он. – Вы займитесь туманностями и квазарами; я позабочусь о таких мелочах, как планеты, солнца и триллионы удивительных причудливых жизненных форм!

Вулканец упрекающе поднял бровь.

– Если вы можете предложить какую-то альтернативу, доктор, я готов её выслушать.

Маккой встал, собравшись что-то сказать, затем, сжав губы, качнулся на носочках.

– Если нет, – продолжал вулканец, – тогда я предлагаю вам просмотреть подготовленный диск. Вы найдете компьютерное подтверждение вашей теории в записи, доктор.

Маккой досадливо прикусил нижнюю губу – игнорировать ледяной тон вулканца было непросто.

– Хорошо, – наконец, сказал он, заставляя себя быть спокойным. – И я предлагаю вам сделать то же самое, изучите диск с видеосканированием, Спок, – он повернулся, чтобы уйти, но потом передумал. – О, вы заметите, что на тринадцати из ста девяноста восьми дисков отрицательное сканирование под коензалом.

Бровь поднялась.

– Объяснение?

Маккой почувствовал дыхание Смерти.

– Это, конечно, чистое предположение но... у меня теория, что эти тринадцать людей... уже прожили свою жизнь, возможно в какой-то другой вселенной, – он помолчал, размышляя об этом. – Что поднимает вопрос морали – имеем ли мы право... приговаривать этих людей на смерть, когда им был дан ещё один шанс на жизнь?

Долгое время вулканец молчал.

– Может быть, более подходящий вопрос будет: имеем ли мы право бездействовать, учитывая всё, что поставлено на карту?

Маккой глубоко вздохнул.

– Так или иначе, Спок, это обмен жизнями, – отбросив аргумент, он заставил себя понять вулканца и доктор был рад, что находится не в шкуре капитана. – Я знаю, что нет лёгкого ответа, – тихо сказал он, – так что не чувствую себя обязанным его найти. Это просто ещё один аспект, который нужно учесть.

Вулканец соглашаясь, склонил голову. Он обеспокоенно взглянул на настольный хронометр.

– Я понимаю, – пробормотал Спок, возвращаясь к креслу и садясь. Он посмотрел Маккою в глаза. – Что-нибудь ещё, доктор?

Маккой покачал головой.

– Ах, да, – вспомнил он и снова сел. – Кое-что ещё. Это новость об энсине – Кирке?

Вулканец резко взглянул на доктора.

– Ну, – сказал, растягивая слова Маккой, он был бы рад сменить тему, – вчера в полдень я говорил с его новым соседом – Джерри Ричардсоном, и тот сказал, что не видел Кирка, с тех пор как квартирмейстер поселил их вместе, – Маккой пожал плечами. – Может это ничего не значит, – произнёс он, прежде чем вулканец успел что-либо сказать. – Но когда посмотрите эти видеосканы, думаю, поймете, почему я немного... беспокоюсь за Кирка.

– Объясните, пожалуйста, – попросил вулканец, с любопытством склонившись вперёд.

– Я, конечно, не уверен, – нерешительно ответил доктор, – но Кирк имеет замечательное сходство с некоторыми образами на этом диске, – он откинулся назад и, задумавшись, закусил губу. – И я также узнал, что вы приказали Кирку явиться в лазарет прошлой ночью.

– Он так не сделал, – отметил вулканец, не особенно удивившись.

– Очевидно, нет, – подтвердил Маккой. – Но если бы вы спросили его об этом, он бы, наверняка привёл вам кучу причин, почему проигнорировал приказ, который необходимо было немедленно исполнить, а вы бы не поняли реальной проблемы, – он помолчал. – Но Кирк пришёл, шатаясь, в мой кабинет сегодня рано утром. И позвольте мне сказать вам, капитан, он выглядел, как испорченный пломиковый суп. Сначала, он сказал мне, что был неправ, не позволял никому прикасаться к нему, но потом стал требовать лидацин.

– Лидацин? – тихо повторил Спок. – Но почему он?.. – но потом пришёл ответ. Только под влиянием мощного транквилизатора, человек мог не спать; определённые электрические импульсы в мозгу будут заглушены; проникновение иномира не будет столь тяжелым для разума. Далеко не панацея, но, тем не менее, эффективное плацебо. Он посмотрел на Маккоя.

– В ответ на ваш вопрос, – ответил доктор, – я не дал ему его. Но когда попросил лечь, он начал пятиться, как если бы я представился убийцей с топором. Только с четырьмя санитарами мне удалось уложить его, и для проведения полного обследования понадобилась двойная доза коензала, чтобы успокоить, – он помолчал. – Когда я закончил с тестами, то узнал, что у этого парня несколько серьёзных проблем, которые раньше никто не обнаружил. – Маккой задумчиво покачал головой. – Хотел бы увидеть его видеосканирование, хотя подозреваю, он вместо этого предпочел бы пройтись по раскалённым углям.

Спок напрягся. Маккой подтвердил его подозрения относительно Кирка. Энсин был как-то важен.

– Доктор, вы обнаружили только эти... проблемы? – наконец спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал нейтрально.

Маккой озабоченно нахмурил брови.

– Прежде всего, он довольно давно пристрастился к лидацину, и не к тому, что мы используем на корабле. Не спрашивайте меня, где Кирк доставал его, но он впрыскивал себе девяностопроцентный раствор не менее шести месяцев. Чёрт, Спок, не удивительно, что он вёл себя как зомби.

Спок помолчал.

– Полагаю, вы начнете лечение от наркомании.

Маккой кивнул.

– Конечно, но это займет время, – напомнил он вулканцу. – Главное лекарство – воздержание – и это для него будет нелегко. Хотя я и не одобряю страдающих наркотической зависимостью, ещё меньше мне нравятся реабилитационные колонии Ориона, в которых он окажется, если кто-нибудь кроме вас и меня узнает об этом. Но теперь...

– Я понимаю, – мягко сказал вулканец с чувством глубокого сожаления, что жизнь молодого энсина была в таком явном смятении. Человек был другим, подневольным... и как-то связан с критическим путём обеих вселенных. В размышлении вулканец поднял бровь. «Возможно, Кирк даже был ключом к ответу... »

– Единственный выход, который я могу предложить, – продолжил Маккой, вернув вулканца к реальности, – мы постараемся держать это в тайне, особенно от таких людей, как Доннер. Если Кирк хочет уйти из Флота, как утверждает, то может рассказать, что он наркоман – просто, чтобы получить отставку.

Вулканец поднял глаза.

– Очевидно, нет, – возразил Спок, – он бы воспользовался этой возможностью, пока ещё был в Академии, ожидая назначения, – капитан покачал головой. – Нет... Энсин Кирк решил быть здесь; и я не верю, что совершенно случайно.

Маккой задумался.

– Другими словами, вы считаете, что он пытается понять, как много ему может сойти с рук?

– Я не уверен, – ответил Спок, – никогда не понимал человеческой способности говорить одно, а хотеть совершенно другого.

Маккой усмехнулся.

– Как Братец Кролик и терновый куст [Братец Кролик – герой книги Джоэля Чендлера Харриса «Сказки дядюшки Римуса», – прим. перев. ].

Выражение недоумения появилось на угловатом лице вулканца.

– Братец Кролик?

Но Маккой только рассмеялся.

– Неважно, Спок, – пробормотал он. Затем посерьёзнел, заставив себя вернуться к насущным проблемам. – Самое главное прямо сейчас начать курс лечения.

– Начинайте немедленно, доктор, – приказал Спок. В глубине души он понимал, что следуя чувствам, сильно рискует карьерой и, возможно, безопасностью «ШиКахр». Но перевод Кирка сейчас не послужил бы никакой полезной цели. «Спок, я бы был чертовски паршивым энсином». Фантомные слова вернулись, звуча так же ясно, как если бы человек стоял прямо перед ним.

Маккой кивнул, заметив отрешённый взгляд капитана.

– Я не знаю, – пробормотал доктор. – Может, я просто ищу ответ под каждым камнем, но есть в нём что-то такое, что стоит спасти.

– Какие травмы вы обнаружили? – наконец, спросил капитан.

Маккой усмехнулся.

– Он прошёл через многое, Спок – большинство относится ко времени проведённому в тюрьме на Земле. Несколько сломанных костей; все сейчас срослись. Тканевый рубец на левом лёгком от бронхиальной пневмонии, что не удивительно, учитывая его ослабленное состояние и тюремные условия жизни. Много ушибов, – добавил он, – и несколько порезов, – его тон стал мрачным. – Замечу, все свежие. Но физические травмы только верхушка пресловутого айсберга.

– Талосианское устройство, – заметил Спок с почти презрительными интонациями.

– Талосианское устройство, – подтвердил Маккой. – Эта чёртова штука использовалась на нём довольно широко – поэтому он не представил видеосканирование, – доктор покачал головой. – И неудивительно, что он пытался достать у меня. Ему, наверное, снятся кошмары, оставшиеся от устройства, концентрационный лагерь клингонов – цветочки по сравнению с ними, – он помолчал. – Я предписал ему бензаприн перорально – это должно в течение нескольких дней снять последствия прекращения приёма лидацина, – глаза медика потемнели от беспокойства. – Проблема только в том, что Кирку необходимо приходить в лазарет каждый вечер за таблетками. Я не могу доверить ему весь пузырёк, это будет как конфетка, в результате – передозировка.

– Оставьте препарат у меня, – предложил Спок. По крайней мере, это возможность ещё раз поговорить с энсином – и под более удобным предлогом. – Кроме того, было бы слишком заметно, если бы он приходил в лазарет каждый вечер, и даже Доннер, человек с ограниченным интеллектом, без труда поймёт причину.

Маккой казалось, сомневался, но кивнул.

– Я занесу его через пару часов, – ответил он, поднимаясь. – Что-нибудь ещё, Спок?

Вулканец на мгновение задумался.

– Нет, доктор, – наконец, ответил он.

– Хорошо, – заключил Маккой и направился к двери. – Поскольку у меня ещё есть несколько часов, чтобы соотнести эти данные, я лучше вернусь к своим бусам и погремушкам... – в какой-то момент доктора внутренне тряхнуло. Это казалось так естественно... как память о сне... «Спок называл его знахарем... а кто-то ещё стоял рядом, сдерживая улыбку». Он вздрогнул, и спросил себя, не началось ли и у него. «Кто-то ещё. Третья сторона треугольника. Человек с золотыми волосами, золотистыми глазами». Но прежде чем Маккой успел обдумать это, Спок встал, чтобы проводить его.

Вулканец взглянул на доктора.

– Я всегда подозревал, что ваши медицинские методы не вполне научны, – пробормотал он, хотя также ощутил необычное чувство дежа-вю, связанное со странным заявлением Маккоя. Спок на мгновение задумался, может тот, кто всегда был рядом – Маккой, и хотя в этом была определенная истина, он понял, что это не совсем точно. Шепчущие образы прошли через его разум. Синий и золотой. Тепло и товарищество. Украденные моменты, когда маска вулканца не сидела так плотно.

«Где-то, – сказал себе Спок, – он должен найти эту реальность снова... или создать».

Едва за Маккоем закрылась дверь, как настойчиво загудела панель связи. Вулканец подошёл к ней, напряженный по непонятным причинам.

– Это Спок, – сказал он, включив устройство.

– Капитан, – ответила Ухура, – мы только что получили передачу от Командования Флотом, – её голос звучал напряженно и недоумённо. – Адмирал С'т'кал приказывает «ШиКахр» немедленно следовать в Канусианскую звёздную систему, – последовала недолгая пауза. – Согласно сообщению, мы должны поднять канусианского посла на борт для переговоров по присоединению Кануса Четыре к Союзу.

Вулканец сел, глядя на панель. Переговоры посреди необъявленной войны, которую планировалось начать менее чем через неделю. Его бровь поднялась.

– Как далеко отсюда находится Канусианская система, лейтенант? – наконец, спросил он.

– Мистер Чехов сообщает, что Канус Четыре в двенадцати световых годах от наших нынешних координат, капитан.

Вулканец обдумывал ситуацию не более пятнадцати секунд, хотя для него это показалось часом. «Очевидно, – думал он, – канусианская миссия – это ещё один симптом безумия С'т'кала. А также... – понял вулканец, – она вполне могла помочь выиграть время – при условии, что он использует новые приказы в свою пользу. Если «ШиКахр» задержится, возможно, С'т'кал хотя бы отложит вторжение на ромуланскую территорию. Но... пожалуй, нет».

– Отлично, лейтенант, – в конце концов, ответил вулканец. – Передайте навигатору, чтобы заложил курс на Канусианскую систему при максимальном варпе. Сообщите мне, как только «ШиКахр» достигнет орбиты планеты.

Секунду, было напряженное молчание. Наконец, голос Ухуры пришёл по закрытому секретному каналу.

– Сэр? – спросила она приглушенным голосом. – А как насчёт... других приказов?

– По-видимому, Ухура, – ответил вулканец, легко обнаружив обеспокоенность женщины, – адмирал С'т'кал решил, что переговоры о мире с одной планетой имеют большее значение, чем начало войны с целой Империей. И... в данном случае, я считаю, что он прав.

Ухура мягко рассмеялась.

– Логично, капитан, – тихо сказала она.

– Конец связи, – он выключил устройство, откинулся в кресле и глубоко вздохнул. – «Вряд ли логично, – подумал Спок. – Но не неожиданно. С'т'кал действительно сошёл с ума... и вскоре, – думал вулканец, – он не будет одинок в своём безумии».

***

Был поздний вечер, когда раздался дверной зуммер, и хотя вулканец давно забросил перспективу уснуть, резкий звук, тем не менее, раздражал. Он встал с постели и только потом осознал, что проскользнул в медитацию при планировании деталей встречи с канусианским посолом. Спок взглянул на хронометр: два часа ночи, звонок прозвучал снова, настойчиво... и ещё более раздражающе.

– Войдите! – резко сказал он и удивился тону своего голоса.

Дверь открылась. В коридоре стоял энсин Кирк, взгляд его ярко-карих глаз нервно метнулся из коридора вглубь тускло освещённой комнаты. Ничего не говоря, он шагнул внутрь и двери со свистом закрылись за ним.

Вулканец взглянув на него, быстро обнаружил смущение, прячущееся за внешним проявлением неповиновения. На какое-то мгновение вулканцу стало интересно, что во всех возможных мирах, привело человека на порог его дома в этот час ночи, но постепенно вернулась память, и он вспомнил про таблетки, которые несколько часов назад ему оставил Маккой. Без предисловий Спок полез во второй ящик письменного стола, достал пузырёк бензаприна и вытряхнул на ладонь две капсулы, чувствуя необъяснимую взволнованность от присутствия человека. Он протянул таблетки Кирку, но энсин не поднимал взгляда.

– Думаю, Маккой рассказал вам о моей маленькой... проблеме, – как бы про себя пробормотал человек. – Но с каких это пор каюта капитана стала аптекой? – он был зол, что всё известно, и особенно расстроен тем, что командир был проинформирован. Но почувствовав, как его решимость начинает слабеть. Кирк встретился взглядом с вулканцем. (Почему – то голый по пояс и с растрепанными волосами, легендарный капитан Ши-Кахра выглядил уязвимым в этом тусклом освещении…почти достижимым).

– Доктор сообщил мне о вашем пристрастии к лидацину, – подтвердил вулканец. Кирк был такой загадкой. Он никак не мог предугадать, когда человек рассердится, когда будет смущен, когда уйдёт в себя, станет упрям и совершенно непроницаем. И тот факт, что Спок встретил энсина недавно, не отменял жуткого ощущения беспомощности. – И в ответ на ваш второй вопрос, я подумал, будет лучше для всех заинтересованных, если вы придёте сюда, а не в лазарет, – он помолчал, потом решил рискнуть. – Вы... разумеется, не хотите, чтобы стало известно, что вы... что вы испытываете затруднения, и я не верю в искреннее желание – перевестись с этого корабля. – «Так, – подумал Спок, – это покер». (Он почувствовал, что его сердцебиение немного ускорилось)

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒