НАСТОЯЩЕЕ 4 страница

Этот молодой бомж обладает великой мудростью, которой мне не хватало. Впитывать в себя все, что тебя окружает, так просто, что никто и не думает об этом.

Жить настоящим.

Мое «улучшенное я» обязательно будет это делать.

«Я», которое будет жить, осознавая происходящее.

И Кассандра вполголоса говорит о том, что ее волнует.

— А любовь, она какая?

— Что за глупый вопрос, Царевна?

— Мы говорили о пяти чувствах, а любовь — шестое. Я так думаю. Она какая? Я хочу сказать, что ты чувствуешь, физически?

Молодой кореец смотрит на нее:

— Ты глупая, что ли?

— Я не хочу умереть, не узнав этого.

Он смущенно качает головой:

— Н-ну… Как тебе описать? Сначала… ну… как сказать…

Неожиданно они слышат лай, совсем не похожий на обычный лай одичавших собак. Это визг совсем молодого щенка. Они взбираются на гору консервов и по очереди смотрят в подзорную трубу. Ким Йе Бин показывает на восток:

— Это албанцы.

Он внимательно смотрит в трубу, потом отдает ее девушке. Кассандра видит толпу людей, выстроившихся полукругом на открытой площадке. Невдалеке припаркованы большие роскошные джипы. Мужчины в темных костюмах, черных рубашках и галстуках стоят перед бараками и курят, передавая сигарету друг другу.

— Это Измир, их главный, — говорит Ким, показывая на тучного человека с тонкими усиками и напомаженными волосами.

Его пальцы усыпаны перстнями, глаза прячутся за большими солнечными очками.

— Он руководит одним из трех крупнейших центров по поставке во Францию восточноевропейских проституток. Это в основном бедные девушки, которым обещают работу секретаря в Европе. Но когда они приезжают сюда, их отправляют в эти бараки, вон там, справа. Их здесь обучают быть вежливыми с клиентами.

Так вот что такое «живой товар».

— Сейчас — не сезон. Они прибывают летом, как перелетные птицы. И тогда слышны крики.

Опять раздается лай. Кассандра видит неподалеку от людей клетки с очень большими собаками. Встревожившее их тявканье издает йоркширский терьер, мечущийся рядом с клеткой пса, похожего на льва.

На огромном животном с треугольными ушами и мощной шеей надет намордник. Чтобы с ним справиться, нужны, как минимум, два человека.

— Этого пса я знаю, уже видел его в деле. Это Аттила, один из самых свирепых питбулей. Ему обрезали уши и хвост, чтобы противнику не во что было вцепиться клыками. Он выиграл сотни боев. Он чемпион. Ставят на него очень крупные суммы. Увидишь, страсти тут разгораются нешуточные.

Девушка видит рядом с клеткой Аттилы молодого человека со светлыми напомаженными волосами, удерживающего на поводке йоркшира.

— А маленькую собачку как зовут? — спрашивает она.

— Неважно. Это не чемпион, как ты можешь догадаться.

Кассандра видит розовую ленточку на голове йоркшира.

— Албанцы воруют их у буржуев в парках, маленькие собачки должны разогревать собак перед боем, — объясняет Ким.

Два широкоплечих парня перемещают питбуля в лежащую на боку телефонную будку, быстро снимают с него намордник и захлопывают стеклянную дверь. Огромная собака начинает яростно лаять. Кабина наполнена знакомыми ему возбуждающими запахами. Он чувствует следы пота и мочи питбулей, с которыми дрался.

Потом человек с напомаженными волосами ставит маленького йоркшира с розовой ленточкой у прозрачной стенки. На этот раз Аттила реагирует по-другому. Он стучит зубами по стенке, стараясь разбить стекло. Его глаза вылезают из орбит от ярости, он испускает глухое рычание, словно запущенный на полную мощность мотор.

Но не посадят же они йоркшира в кабинку к питбулю?

— Они делают это, чтобы разбудить в нем инстинкт убийцы. Аттила разорвет в клочки маленькую собачку и возбудится еще больше, то есть преисполнится боевым духом перед схваткой с равным по силе противником.

Тявканье обезумевшего йоркшира становится громче. Мужчины в костюмах приходят в восторг от ситуации и смеются.

Почему люди так любят насилие? Даже своих детей мы воспитываем на примерах насилия и готовим к насилию. Учебники истории рассказывают лишь о сражениях, битвах, убийствах, приводят биографии полководцев. В качестве истории юным гомо сапиенс дают описания войн и ужасов, их подготавливают к очарованию смерти, которую представляют самым эффектным образом.

— Посмотри-ка, вон та здоровая собака слева будет с ним драться.

Кассандра видит похожего на Аттилу питбуля. Какой-то человек протягивает ему длинные деревянные палки, которые собака в бешенстве разгрызает в щепки. Одним движением челюстей питбуль перекусывает толстую дубинку.

— Это Блэк Киллер. Он тоже хорош. Сегодня вечером состоится интересный матч, Царевна. Аттила против Блэка Киллера. Народу будет море…

Ким говорит тоном знатока.

— Посмотри на тех парней, за бочками. Поверь мне, деньги польются рекой, ставки будут крупные.

Ошеломленная девушка с чувством удивления и ужаса следит за тем, что происходит в восточной части пустыря. Йоркшира со смешным бантиком бросают в кабину.

Едва он падает на лапки, как зубы питбуля глубоко вонзаются ему в ляжку. Брызгает кровь. Аттила уже ищет другое место для укуса, а обезумевший йоркшир визжит от боли. Аттила не хочет убивать собачку слишком быстро, он продлевает себе удовольствие, получая адреналин. Со знанием дела он наносит йоркширу несмертельные раны. Он даже сдерживает силу челюстей, чтобы не сломать жертве кости.

Охваченный паникой йоркшир скулит, призывая на помощь хозяина. Но за стеклом он видит лишь незнакомые, ухмыляющиеся лица. К тому же тесная кабинка не дает йоркширу никакой надежды убежать. Он пытается прикусить обрубок хвоста питбуля, показывая, что тоже может нападать, если его рассердить. В ответ огромный пес одним движением челюстей отрывает йоркширу заднюю лапку.

Кассандра бросает подзорную трубу и быстро сбегает вниз с горы.

— Не ходи туда, нельзя! — кричит Ким, пытаясь ее удержать.

Девушка бежит вперед и врывается в круг мужчин в черных очках, которые от изумления даже не реагируют на ее появление. Она поднимает с земли толстую железную кочергу и открывает телефонную кабинку. Питбуль выплевывает лапку йоркшира и, не понимая смысла происходящего, поворачивает голову в сторону Кассандры. Девушка, пользуясь замешательством пса, изо всех сил бьет его железной кочергой по голове.

Аттила мешком падает на землю.

Кассандра Катценберг не теряет времени даром. Не дожидаясь реакции со стороны присутствующих, она хватает липкий, красный, маленький лохматый комочек и прижимает к груди. Розовый бантик по-прежнему гордо венчает голову йоркшира, словно знамя, бросающее вызов врагу.

От удивления рот Измира открывается. Его сигарета с позолоченным фильтром падает на землю. Сказывается эффект неожиданности. А девушка отбрасывает железную кочергу и, по-прежнему прижимая окровавленного йоркшира к груди, карабкается на мусорный холм. Группа собачников, поняв наконец, что случилось, бросается вслед за ней, что-то крича по-албански.

Когда Кассандра добирается до вершины холма, Ким ограничивается замечанием:

— Тебе нравится находить истинный смысл слов, и сейчас тебе предстоит узнать значение слова «ошибка».

Юноша и девушка мчатся что есть духу. Их преследует десяток возбужденных албанцев.

— Ступай за мной точно след в след, ни шага в сторону, Царевна.

Ким Йе Бин увлекает девушку в узкий проход между машинами, потом хватается за какой-то рычаг, веревкой соединенный с колесом лебедки. Он тянет за рычаг, и лавина бытовых отходов немедленно заваливает проход между двумя горами мусора. Кассандра слышит лай собак и вопли людей, оставшихся по ту сторону завала.

— Видишь, Царевна, Искупление — это и деревня, и крепость. Но медлить не стоит, они рано или поздно преодолеют препятствие.

Кассандра смотрит на часы: «Вероятность смерти в ближайшие пять секунд: 16 %».

Это не значит, что опасности не существует, просто нет камер, которые могли бы показать системе, что происходит. Три лишних процента риска появились из-за учащенного пульса и из-за изменения удельного сопротивления, что Пробабилис счел признаками тревоги.

Наконец, бегом, они добираются до притаившейся за холмами деревни. Девушка показывает остальным обитателям Искупления маленький липкий теплый комочек шерсти, который она прижимала к телу на протяжении всего пути.

Фетнат, Орландо и Эсмеральда, бросив свои дела, подходят к Киму с Кассандрой.

— Ему надо помочь! — кричит Кассандра.

Йоркшир хрипит и издает жалкое, тихое тявканье. Из многочисленных ран на его теле течет кровь и пачкает руки девушки. В том месте, где ему оторвали лапку, виден осколок кости.

Эсмеральда хватает собачку за шею, приподнимает ее, разглядывает, словно не зная, какой диагноз поставить, потом, закончив осмотр, берет резак Фетната и так быстро, что никто не успевает отреагировать, обезглавливает йоркшира. Голова, украшенная розовой ленточкой, помпоном катится по земле к ногам Эсмеральды.

— Мне очень жаль, Царевна. Здесь мы такую повышенную чувствительность себе позволить не можем. Теперь он больше не страдает, а из шкурки можно сделать муфту на зиму. Или пару варежек.

Она взвешивает на ладони обезглавленное, сотрясаемое последними судорогами тельце. Кассандра, раскрыв рот, смотрит на нее, не в силах поверить в реальность происходящего.

— Мы хотели тебе доверить министерство иностранных дел, — напоминает ей Фетнат. — А ты нас поссорила и с цыганами, и с албанцами. М-м-м… думаю, тебе стоит подобрать другое занятие.

— Собачьи бои — это традиция их предков, ты должна уважать ее, — продолжает Орландо ван де Пютт, дымя сигарой.

Кассандра, выставив ногти вперед, бросается на бывшую актрису и зубами вцепляется ей в руку. Та воет от боли. Они валятся на землю и дерутся среди грязи и мусора. Мужчины не вмешиваются. Женщины таскают друг друга за волосы, царапаются, кусаются, кричат, рвут одежду.

Эсмеральда в конце концов одерживает победу, нанеся своей семнадцатилетней противнице удар кулаком в подбородок. Она встает, поправляет несколько грязных прядей, упавших ей на лоб, и торжественно произносит:

— Ну все, это была последняя капля, от которой возгорелось пламя. И искра, которая переполнила чашу. Вон. Мы больше не хотим тебя видеть, грязная маленькая засранка.

Я пыталась, я сделала все, чтобы добиться результата, но это уже выше моих сил. И в конце-то концов, чего можно ждать от бомжей? У них уровень сознания первобытных людей. Это агрессивные алкоголики, грубые и, честно говоря, совершенно не желающие исправляться. Успех вылазки в метро — чистейшая случайность.

Это не правило, а исключение.

Они так поступили потому, что были приятно удивлены тем, что я выбралась живой из горы кукол, в которой они меня похоронили. Но я не смогу делать вид, что умерла, каждый раз, когда нужно будет заставить их совершить добрый поступок по отношению к своим ближним.

Я ошиблась.

Это место не храм, а обычная свалка, полная органических и… человеческих отходов.

Кассандра Катценберг снова идет в одиночестве по проспекту Жана Жореса, ведущему к столице. И снова собирается дождь.

Дождь — это не враг. Природа — это не враг. Мои единственные враги — люди, агрессивные и трусливые. Античная Кассандра из моих снов права. Они, как страусы, предпочитают прятать голову в песок, а не встречать противника лицом к лицу.

Дождь омывает ее. Ей хочется верить в то, что он смывает с нее вонь свалки.

Я больше не хорек. Я больше не обитательница Искупления.

Она знает, что, избавившись от неприятного запаха, сможет находиться среди буржуев и не привлекать к себе внимания. Перед уходом она переоделась. Спортивный костюм, в котором она покидала свалку в первый раз, одежду в готическом духе, материнскую юбку от «Шанель», плащ и шарф, что были на ней во время набега в метро, сменило одеяние в стиле студентки-хиппи шестидесятых: большие, круглые сиреневые очки, пиратский шарфик, скрывающий ее черные, длинные, волнистые волосы, ботинки, длинная юбка и вывернутый наизнанку полушубок из овчины.

Она задумчиво огибает лужи на тротуаре и слышит, как за ее спиной шлепают по воде чьи-то ноги. Кто-то догоняет ее. Кассандра оборачивается и останавливается.

Ким, с мокрой от дождя, свисающей на лоб синей прядью, молча смотрит на нее.

— Убирайся, я не нуждаюсь ни в тебе, ни в твоей жалости, — говорит она.

Она идет дальше, Ким следует за ней. Она останавливается и снова оборачивается к нему:

— У тебя что, проблемы? Возвращайся домой!

Кассандра отворачивается и идет дальше. Обернувшись, она видит, что Ким еще здесь.

— Чего ты хочешь?

— А почему все время надо что-то объяснять?

Ким улыбается:

— Ладно, скажем, я испугался, что заскучаю без тебя в Искуплении. Надо признать, что ты всю нашу жизнь перевернула. И потом, я люблю приключения.

Кассандра смотрит на часы вероятности, которые почему-то показывают тридцать два процента.

Сейчас что-то произойдет. Он нападет на меня?

В этот момент небо освещается молнией и раздается оглушительный гром.

Часы подключены к данным метеосводок. Пробабилис знает, что я нахожусь в районе, где идет гроза. Поэтому риск погибнуть увеличился, хотя он и меньше пятидесяти процентов.

Она продолжает идти, Ким говорит ей в спину:

— Не будь идиоткой. В любом случае я тебе понадоблюсь.

Мне никто не нужен.

Она прибавляет шаг, ему приходится бежать, чтобы догнать ее.

— Что ты собираешься делать? Бродить по улицам, как бездомная бомжиха?

Плата за оседлый образ жизни слишком высока. Я не отдам свою душу в обмен на соседство с сумасшедшей истеричкой, грубияном-алкоголиком, колдуном-отравителем и…

— Это я виноват, это привел тебя в район албанцев. Я хочу искупить свою вину. Как ты сказала, каждый человек имеет право на искупление.

Кассандра пожимает плечами и делает вид, что ничего не слышала. Она идет вперед, ничего не отвечая. Ким невозмутимо продолжает преследовать ее.

— Послушай, Царевна, сначала я не мог тебя выносить. Потом ты стала меня раздражать. Потом стала вызывать у меня жалость. Потом — забавлять. А теперь, если ты уйдешь, я буду скучать без тебя.

Девушка с серыми, спрятанными за сиреневыми очками глазами даже не оборачивается.

— Думала, что я не твоем вкусе. Ты же говорил, что любишь только грудастых блондинок, которые понятия не имеют о будущем.

— Ты можешь перекрасить волосы и увеличить грудь. Мы живем в современном мире. Для амбициозных женщин нет ничего невозможного.

Ким Йе Бин обгоняет девушку, становится перед ней и натягивает майку, вынуждая Кассандру посмотреть на нее. Надпись гласит: «Жить вдвоем — значит вместе решать проблемы, которых не возникло бы, если бы вы не начали жить вдвоем».

Кассандра Катценберг колеблется, потом, в конце концов, позволяет ему идти рядом с собой.

— Отлично. Куда идем, Царевна?

Из-за него у меня будут одни неприятности. Но я, кажется, устала от одиночества.

Снаружи кирпичный, крытый шифером домик директора школы «Ласточки» кажется пустым.

— Он придет в два часа, чтобы, как обычно, поспать после обеда, — говорит Кассандра.

Но юный кореец уже изучает содержимое большого мусорного бака, который торжественно стоит у входной двери.

— Что с тобой? Сейчас не время в отбросах ковыряться.

— Ты любишь сложные слова. Царевна, вот тебе одно, которое ты точно не знаешь: рудология. Это наука, которая изучает первобытного человека по его отходам.

Лицо Кассандры выражает непонимание.

— Люди могут выдавать себя за кого угодно, но их мусор расскажет о них правду. Поэтому они его прячут в плотно закрытые, непрозрачные пластиковые пакеты. Их отбросы красноречивы. В основном все брезгуют рыться в мусорных баках, но если мы хотим твоего парня прищучить, сначала надо узнать, кто он такой. Будем хитрее.

Ким запускает руку в бак. К счастью, мусорщики его еще не опустошили.

Кассандра присоединяется к осмотру. Никто не обращает на них внимания, считая нормальным то, что бомжи копаются в мусоре.

Ким, словно археолог новейших времен, с торжествующим видом достает из бака разнообразные предметы.

— Так, напитки, уже хорошо. Шесть банок пива и бутылка виски в рабочий день. Да он, похоже, алкоголик, твой директор школы.

Насколько я помню, у него действительно все время плохо пахло изо рта.

— Презервативов нет.

Ким вытаскивает из бака картонную упаковку.

— Он ест замороженные продукты, порции маленькие. Это подтверждает мое первое впечатление: он живет один. Из пищи предпочитает мясо: сосиски, ветчина, свиная ножка.

Кассандра протягивает ему кучу журналов. Ким быстро просматривает их.

— Журналы о лошадиных бегах.

Ким находит смятые, отпечатанные на компьютере листки, которые расправляет и внимательно рассматривает. Чем дольше он их читает, тем больше проясняется его лицо.

— Есть! Мне кажется, я нащупал его слабое место. Бухгалтерия.

Кассандра едва успевает утянуть Кима за дерево. Человек в непромокаемом плаще входит в домик.

— Это он?

Кассандра кивает. Ким достает из кармана перочинный нож с множеством лезвий и поддевает язычок замка. Они входят и закрывают дверь за собой. Неслышно они поднимаются по лестнице на второй этаж и заходят в спальню. Филипп Пападакис лежит на кровати одетый, с закрытыми глазами.

Кассандра подходит к нему.

— Пора вставать, — шепчет она.

На лице Филиппа появляется гримаса отвращения, словно ему снится неприятный сон, потом он поднимает веки и узнает Кассандру. Запах прогорклого пота и гнили, впитавшийся в одежду девушки, заставляет его сморщить нос. Он приподнимается на локте, машинально трет глаза.

— Так-так, пчелка вернулась, — ухмыляется он. — В сопровождении трутня. Ты пришла сказать мне спасибо?

— Я пришла получить информацию.

Филипп Пападакис встает:

— Об античной Кассандре? О том, что такое неблагодарность?

Девушка хватает его за воротник и говорит, глядя ему прямо в глаза:

— О моей тайне, о моем секрете, о моем прошлом. Кто я, Черт побери? Что со мной сделали, почему я стала такой?

Пападакис не отвечает.

— Первая подсказка: мое имя. Вторая подсказка: мои родители. Какая третья?

— Знаешь ли ты историю…

Кассандра еще крепче стискивает его горло:

— Хватит загадок! Я хочу знать, кто я. Почему я ничего не помню о своем прошлом, почему предвижу будущее? Вы ведь знаете! Вы знаете, и вы расскажете!

Филипп Пападакис пытается высвободиться из рук Кассандры. Ким толкает его обратно к кровати.

— Мы открыли ваши маленькие секреты, — говорит он, показывая смятые листки, найденные в мусорном баке. — Мы знаем, что вы жульничаете с бухгалтерией. Вы крадете часть денег, предназначенных на школьное питание и на технику безопасности, и играете на бегах.

Директор сначала молчит, потом нехотя произносит:

— Хорошо, я расскажу вам, что мне известно о вашем персональном деле.

Они спускаются в гостиную и садятся на диваны вокруг низкого столика. Пападакис закуривает сигарету для того, чтобы заглушить воцарившийся в доме ужасающий запах.

— Ваша мама была крупным психиатром. Она специализировалась на проблемных детях, в основном больных аутизмом. Она заметила, что некоторые из ее пациентов обладают незаурядными способностями. Она первая заговорила о принципе, согласно которому «избыток чего-либо одного означает нехватку другого». Сначала Министерство Здравоохранения ее поддерживало. Изучение аутизма всегда интересовало общественные институты.

Пападакис на минуту умолкает, с наслаждением затягиваясь.

— И?.. — нетерпеливо спрашивает Кассандра.

— И ваша мать углубилась в исследования, которые должны были подтвердить ее теорию.

— Какую теорию?

— Она считала, что левое полушарие мозга угнетается правым.

— Что за тарабарщину вы тут несете! — раздраженно говорит девушка.

— Если вы хотите что-то узнать, — возражает Пападакис, — то слушайте, а не кричите на меня.

Он прав. Мне надо успокоиться.

— Наш мозг состоит из двух полушарий. Правое полушарие чувствует, левое — объясняет. Правое мыслит образами, левое — знаками. Правое подчинено ощущениям и эмоциям, левое — стратегии и логике.

— А как это связано с исследованиями моей матери?

— Она считала, что аутисты используют все возможности правого полушария. Поэтому дети, которых принимают за умственно отсталых, способны достичь результатов, немыслимых для так называемых нормальных людей. Например, некоторые аутисты могут производить чрезвычайно сложные вычисления, поскольку их левое полушарие воспринимает цифры, как музыку. Они запоминают огромные куски текстов, так как их левое полушарие получает информацию в виде целой картины, а не обособленными элементами.

Кассандра проявляет признаки нетерпения.

Да, я это знаю, я сама проводила опыты. В этом нет ничего нового. Просто обостренное внимание.

Директор продолжает:

— Когда вы видите сны, работает ваше правое полушарие, но утром, когда вы пытаетесь вспомнить ваш сон, ваше левое полушарие перепроверяет всю историю, пытаясь подчинить ее логике, сделать ее рациональным рассказом с началом, серединой и концом.

— Тонко, — не может удержаться от замечания Ким Йе Бин.

— В вашем настоящем сне герои, например, меняются головами. Левое полушарие не может такого допустить. И оно переделывает, перепроверяет, придает сну логический смысл, потому что левое полушарие все хочет объяснить, все проанализировать, все подчинить порядку. Оно обожает старые порядки и боится свободы и новизны. Это диктатор вашего разума.

— Дурацкий диктатор, — добавляет молодой человек.

— Школа, родители, среда, в которой вы живете, только усиливают влияние левого полушария на правое. Вас просят все объяснять, все обосновывать, заставляя умолкнуть ваше полушарие снов и нелогичного творчества.

Его рассказ увлекает молодых людей. Директор чувствует, что овладел инициативой, поскольку сообщаемая им информация чрезвычайно интересна.

— Ваша мать считала аутистов людьми, которые не приемлют тиранию левого полушария, которые молчат и отделяют себя от мира для того, чтобы их не вынуждали оправдывать свободу своей мысли. Ваша мать приводила в пример Альберта Эйнштейна, который практически не говорил до семи лет.

— Эйнштейн был аутистом?

— В детстве он был молчалив. Его родители, кстати, думали, что он страдает частичной немотой или, во всяком случае, разновидностью аутизма.

Кассандра поражена.

Он не говорил просто потому, что знал, как я, что слова надо экономить, что слова подменяют собой людей и явления. Ему было необходимо спокойно, не подвергаясь давлению извне, создать свой внутренний мир.

— Теория вашей матери об аутизме как о преимуществе, естественно, была плохо воспринята официальными властями. Она начала проводить эксперименты, чтобы доказать правильность своих утверждений. Она хотела продемонстрировать, что дети-аутисты умеют делать вещи, которые не под силу их так называемым нормальным сверстникам. И она нашла способ искусственно превращать детей в аутистов. Но…

Тут он осекся.

— …результаты оказались неожиданными. Произошло несколько несчастных случаев. В конце концов Министерство Здравоохранения прекратило финансировать проведение исследований. И в этот момент она встретила вашего отца, который работал в Министерстве Перспективного Прогнозирования, которое только что сам создал. Тогда ваш отец пользовался всеобщей поддержкой. Это была встреча специалиста по необычным детям и специалиста по будущему.

Кассандра сглатывает слюну.

— Ваша мать, воспользовавшись помощью и одобрением вашего отца, продолжила свои исследования. Она создала школу для одаренных детей-аутистов, финансируемую Министерством Перспективного Прогнозирования.

— Эту? — спрашивает Ким.

— Да, эту. Бывшую государственную школу «Ласточки» трансформировали по ее просьбе в школу «Ласточки» ИЦИОДА. Вы знаете, что означают эти буквы?

— Нет, — отвечает молодой человек вместо Кассандры.

— «Исследовательский центр по изучению одаренных детей-аутистов». Ваша мать придумала эту аббревиатуру. Она же предложила мне здесь должность директора.

— А вы откуда приехали?

— Я был детским психиатром и тоже занимался детьми-аутистами. Я специализировался на их лечении при помощи общения с лошадьми. Дети выздоравливали, посещая этих чудесных животных.

Он машинально гладит свой перстень с изображением лошади.

— Здесь ваша мать проводила свои знаменитые опыты.

Господи! Сейчас я наконец все узнаю.

— Она называла это ОПП, «освобождение правого полушария». Вы жили в северном крыле, а в южном никогда не бывали, не так ли? Пойдемте, я покажу вам ту часть школы, которую вы не знаете. Вы думали, что там находятся младшие классы.

Кассандра соглашается идти за Пападакисом, Ким достает нож.

— Если вы готовите какой-то подвох, я воспользуюсь этим ножом без малейшего промедления.

— Да, верю, ваша подруга тоже любит прибегать к членовредительству. Я дорого заплатил, чтобы узнать об этом.

Пападакис с гримасой боли дотрагивается до все еще заклеенного лейкопластырем уха.

Они покидают домик директора через другую дверь и входят в современное здание. Там, в большом зале, стены которого увешаны картинами и музыкальными инструментами, находятся дети примерно лет десяти. Кое-кто из них подходит к посетителям и окидывает их неподвижным, пристальным взглядом. Некоторые, словно защищаясь, поднимают руки, как будто чужаки собираются на них нападать.

— Вот они, пресловутые одаренные дети-аутисты. Нам их приводят обезумевшие от горя родители. Они считают их слабоумными или сумасшедшими. Боятся их. Капризы детей, их гнев, их агрессивность внушают родителям страх. Они опасаются, что дети могут покончить жизнь самоубийством. В других лечебных центрах детей пичкают успокоительными и пытаются хоть немного социализировать. Но мы, благодаря вашей матери, которая поняла все значение работы правого полушария мозга, обращаемся с ними по-другому. То, что везде расценивается как недостаток, здесь превращается в достоинство.

Филипп Пападакис подходит к девочке, погруженной в созерцание мухи:

— Давай сыграй нам что-нибудь, Габриэль.

Девочка, на вид лет шести, садится за пианино и играет, постепенно ускоряя темп, сложную мелодию.

— Иоганн-Себастьян Бах? — спрашивает Ким.

— Нет. Это ее собственное сочинение.

Затем директор показывает Киму и Кассандре полные удивительных красок картины в рамах:

— Эти полотна написал молодой человек девяти лет от роду. Стефан. Нью-Йоркская галерея выставит их, сообщив, что автору сорок лет, поскольку никто не поверит, что такая зрелость, такой необычный подход к творчеству возможен у ребенка.

— Я ищу совершенство, — заявляет юный художник, подстриженный ежиком. — Я не терплю приблизительности. Что вы об этом думаете?

— Красиво, — говорит Ким.

— Нет, это не красиво. Это совершенно. Все, что не совершенно, мне отвратительно. Я хочу быть первым во всем. Понимаете, во всем! Так дайте же мне достойный исходный материал, господин директор, я вынужден писать кистями для любителей. Если вы хотите, чтобы я стал самым великим, дайте мне лучшие кисти, лучшие краски и не тревожьте меня по пустякам!

Директор не обращает на его слова никакого внимания и показывает молодым людям мальчика в очках с толстыми стеклами:

— Маленький Жиль способен решать уравнения со многими неизвестными, такие, что по зубам лишь маститым математикам.

— И какова же цена их преимуществ?

— Да не особенно высокая, — говорит директор, показывая на девочку, которая, кажется, испугалась чужаков и прячет голову в подушки дивана. — Они робки. У них странные, устоявшиеся привычки. Они плохо спят. Они не выносят шума, или холода, или вида каких-то предметов. Они любят однообразную пищу, часто страдают своего рода аллергией на перемены в еде. Они сосредоточены на вещах, которые им интересны, остальное их раздражает. Они нетерпеливы и не выносят, когда их понимают не сразу. Согласитесь, это сущие мелочи по сравнению с их необыкновенными способностями.

Мальчик с большими карими глазами подходит к ним и говорит:

— Я дружу с цифрами. Моя любимая цифра — четыре. Цифра четыре такая великолепная! Если бы вы знали, на что она способна, особенно если хорошо нарисовать ее острые углы.

Не слушая его, директор подводит посетителей к портрету женщины, которую Кассандра немедленно узнает.

— Но, не остановившись на этом, София, ваша мать, пошла еще дальше. Поскольку она больше не имела возможности ставить опыты над больными детьми из государственных больниц, она решила использовать…

— Своих собственных детей, — произносит Кассандра, которая начинает все понимать.

— Именно.

Филипп Пападакис показывает на доску со списком имен:

— Сначала ваш брат.

— Эксперимент номер двадцать три? — спрашивает девушка.

— Даниэль. Он был первым ребенком, на котором ваши родители действительно проверили теорию ОПП.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒