Глава 14. Запах мяса

Глава 14

Запах мяса

Мы сидели в большой комнате, жгли костер. Надо было вскипятить воды для чая. Нам повезло – в одном из домов Бугер отрыл несколько жестяных банок со слонами и тиграми, и мы пристрастились к сладкому чаю. Каждый день пьем теперь по пять раз.

Чай – отличный напиток, тем более что Бугер сумел отыскать несколько банок коричневого очень сладкого сахара. Бугер вообще оказался прирожденным разведчиком, ничуть не хуже Хитча, мне кажется, Хитч даже на него злился немного из‑ за этого. Ну, до того, как Бугер не подарил ему банку этого самого коричневого сахара, причем умудрился достать сахар, который сохранил свою кусочковую форму.

Ладно сахар – самое главное другое. Бугер нашел дисплеи. Уже на третий день. Много, почти всю норму. Это был совсем неприметный дом, без окон, низкий, явно не для жилья предназначенный. Наверное, склад. И этот склад от пола до потолка заполняли коробки с экранами. Мы тут же взяли пять коробок и проверили дисплеи в танке, из пяти не работал только один. Это был отличный результат, просто прекрасный, обычно все случалось наоборот. Два дня мы перетаскивали добычу в прицеп танка, проверяли, грузили, крепили, заливали амортизационной пеной. А потом, когда прицеп оказался забит уже почти под потолок, Хитч объявил отбой. И сказал, что теперь мы можем немного отдохнуть и пожить для души.

– Вы когда‑ нибудь жили для души? – спросил он. – Жили? Нет. Вы только работали, работали и еще раз работали! И ничего интересного в вашей жизни не было. А теперь рейд! В рейде свои законы! Свои!

Хитч еще долго болтал о том, что нам крупно повезло, что нас взяли в рейд, что на самом деле мы недостойны даже близко стоять с кораблем, нас надо переделать в смазку для драги, ну и все в том же духе. Выговорившись, Хитч махнул рукой и сказал, что теперь мы можем обследовать город на предмет свободного поиска вещей. Только при этом не следует забывать золотое правило – в одиночку никуда.

Так что времени свободного у нас было теперь много. Мы бродили по улицам, заходили в дома, переворачивали там все, искали, жгли костры. Было легко, хорошо и холодно. Тут всегда холодно, так холодно, что мне даже казалось, что сердце стало медленнее биться. Хитч сказал, что те, кто ходит в рейды, живут гораздо дольше обычных людей. Потому что скорость метаболизма снижается, все органы отдыхают и восстанавливаются. Поэтому даже поговорка такая есть – время рейда не засчитывается в срок жизни…

Да, планета оказывает полезное воздействие. Жаль, что недолго. Сердце замедляется, а давление растет. Органы восстанавливаются, но если у тебя есть опухоль, даже самая маленькая, она начинает немедленно расти. Так что не все так просто.

– Вам повезло, сволочи, – смеялся Хитч, – вы сможете дотянуть до правнуков!

Повезло, это точно.

Конечно, сложности тоже встречались. И немалые. Спина. У меня, даже несмотря на все компенсаторы экзоскелета, болела спина. Так что приходилось все время делать уколы. А после уколов плохо свертывалась кровь – она стала слишком жидкой из‑ за того, что мы много пили воды. Так что руки у меня все время кровоточат. Из‑ под ногтей сочится. И глаза тоже. Давление другое, сосуды лопаются, кровь течет…

К тому же я очень поправился. Тоже из‑ за воды. Жидкость стремительно накапливалась – эффект компенсации. Наверное, я набрал килограммов пять, не меньше. И от этого спина болела еще сильнее.

И не только у меня, у всех. Но даже спина и кровь не мешали мне, да и всем остальным получать удовольствие от рейда.

Мы пили чай с сахаром и жгли костры, не для того, чтобы обогреться, а потому что жечь их было приятно. Огонь получался оранжевый, запах от него шел удивительный, особенно если топить настоящими дровами, а не мебелью, как предлагал сначала Хитч. Правда, дрова надо было сначала заготавливать, но я к этому быстро приспособился с помощью электропилы. И значительную часть времени мы проводили в компании огня и воды.

Вот и сейчас, я, Хитч и Джи сидели в большой комнате и собирались заварить чай по второму разу, я уже отмеривал пригоршней листья, как вдруг показался Бугер с большой бумажной коробкой.

Бугер отправился бродить по зданию еще с утра. Он был упрямым, продолжал надеяться на конфетную фабрику и обладал энергией десяти человек. Сначала Хитч пробовал Бугеру запрещать бродить уж совсем в одиночку, потом оставил. Город был пуст, это любому понятно. Город большой, много‑ много километров в диаметре. Мы исследовали только часть, один квартал на окраине. Нашли дисплеи – повезло, а больше ничего интересного не встретили. Этот город то ли новым был совсем, то ли его выселили во время болезни.

Хитч говорил, что пустота, скорее всего, только по границам, в центре все не так, но мы пока к центру не ходили. Хитч не хотел.

Утверждал, что у него предчувствия, говорил, что к центру соваться не стоит, потому что там ничего хорошего нет, все интересные вещи в городах размещаются по радиусам…

Поэтому мы сидели на третьем этаже дома на окраине. До этого мы обыскали четыре точно таких же дома и не нашли ничего. Все помещения оказались пусты, только пыль, толстый ковер пыли и ничего больше.

– Смотрите, что я нашел! – воскликнул ввалившийся в комнату Бугер.

И бережно опустил ящик на пол перед огнем.

Хитч подтянул ящик ногой и перевернул. Я подумал, что сейчас на пол вывалятся носители. Ну, или конфеты. То, что просыпалось, не походило ни на то, ни на другое. Это были маленькие фигурки из пластика, изображавшие автомобили, летающие машины, животных, еще что‑ то.

– Что это?! – восторженно спросил Джи. – Что это такое?!

– Это игрушки! – так же восторженно ответил Хитч. – Игрушки!

Нет, Бугер был на самом деле везучим человеком. Игрушки ценились высоко, рейдеры натыкались на них нечасто. Игрушки запрещены. Но, если честно, не очень строго, многие провозят. Отец рассказывал, что во времена болезни некоторые люди сходили с ума и начинали уничтожать игрушки. Считалось, что они как‑ то влияют на распространение болезни, так что игрушек осталось совсем мало.

А Бугер приволок целую коробку, нет, тянет его на все запретное, это точно.

– Повезло нам, – сказал Хитч, – повезло… Очень.

Он подтянул к себе игрушку, похожую на ракету. Джи взял подкатившуюся трубку, очень напоминавшую подзорную, а мне досталась машина, смахивающая на наш танк. Даже пушка сбоку торчала, получилось, что я вроде как держу на ладони танк.

Забавно…

А сам Бугер наклонился над коробкой и достал из нее шар. Прозрачный, стеклянный, а внутри какая‑ то башня и вода густая болтается. Бугер встряхнул этот шар, и в шаре закружились белые кусочки, будто бы там зима наступила вдруг.

Я никогда не видел зиму, и это было очень красиво. Мы смотрели на шар минут, наверное, пять, потом я понял, что если я еще немного на эту карманную зиму погляжу, то голова окончательно запутается, и станет мне плохо. Нет, недаром игрушки в прошлый список запретных вещей включили, так и надо.

Я решил пойти прогуляться, чай потом попью лучше. Поднялся, проверил фризер и отправился бродить по дому. Решил подняться наверх, на крышу. Я никогда еще на крыше не был, хотя к небу уже привык, как постепенно я привыкал и к планете. Хитч правильно все предсказывал.

До крыши было далеко, я не торопился, да и взбираться оказалось трудно.

На восьмом этаже я остановился передохнуть. Прислонился к стене, стоял, дышал. Рядом со мной было окно, я не утерпел и выглянул. Ничего страшного я не увидел. Город.

И ничего со мной не произошло. Ни тошноты, ни головокружения, даже сердце не забилось. Нет, я слишком уж быстро адаптировался, может, это ненормально? Неплохо бы посоветоваться с отцом, но не получится. Сейчас отец занят, он готовит корабль к обратному переходу, вряд ли ему разрешат со мной поговорить… Ладно, вернемся домой, схожу к доктору…

Хитч говорил про правило четвертого этажа. Выше четвертого этажа не подниматься, вниз потянет… Чушь. Не тянуло меня совсем. Город сверху красив, очень белый, так что даже в левом глазу начинало прыгать слепое пятно. Белый, стремящийся к небу, наверное, в таком городе очень хорошо жить…

И тут я увидел кошку.

То есть котенка. Настоящего котенка, живого, желтого цвета, он появился на лестнице и теперь смотрел на меня зелеными глазками. Я тут же вспомнил. Вспомнил, о чем просила меня Эн. О котенке. Вот он, котенок, в метре от меня. Стоит, смотрит. Везение, просто необычное везение.

Я почему‑ то испугался. Вернее, растерялся. Котенок был мизерный, я мог бы его легко раздавить, мог бы схватить его, сжать в кулаке…

А я улыбнулся. У меня красивая улыбка, это все отмечают. А котенок надулся и зашипел, и я вдруг понял, что я совсем не люблю кошек.

– Киса‑ киса, – сказал я и попытался издать еще такой чавкающий звук губами.

Котенок выгнулся сильнее. Я почувствовал запах, исходящий от него. От котенка воняло. Чем‑ то. Может, им самим. Воняло… Но это ничего, мы его помоем. Почистим. К тому же вонять он будет не у меня, а у Эн, а сейчас мы его немножечко заморозим, так он и вообще вонять перестанет…

Я начал потихонечку разворачиваться, стараясь, чтобы фризер как следует лег в руку. При этом я принялся сюсюкать и гузюкать, у меня из головы совсем вылетело, как нужно подманивать кошек. Но гузюкал я вроде как правильно, котенок заинтересовался, сдулся, пригладил шерсть и направился ко мне. И я тут же выстрелил.

Желтый котенок подпрыгнул и от оледенения увернулся, заряд заморозил лестницу и часть стены, с нее посыпалась голубая плитка: щелк‑ щелк‑ щелк. Я тут же выстрелил еще, но зверек уже удирал наверх, я устремился за ним.

Котенок визжал и скакал по лестнице, как маленькая рыжая ракета. Я отставал, мне было не очень легко бежать, но я старался, старался хотя бы удержать его в поле зрения…

Котенок добрался до конца лестницы и вынырнул на крышу. Отлично! С крыши он никуда не денется!

На крыше было светло и много воздуха, котенок подскакал к краю и вспрыгнул на ограждение. Далеко, от меня метров двадцать. Фризером не достать. А если даже попаду, то этот дурачок свалится вниз и наверняка расшибется. Значит, надо подобраться ближе…

Я стал подкрадываться. Хотя как тут подкрадешься – крыша была абсолютно ровной, спрятаться негде. Я согнулся почти вполовину и медленно трусил к ограждению, на цыпочках, ну, насколько можно перемещаться на цыпочках в комбинезоне и экзоскелете.

Котенок же был явно легкомысленным животным – он вспрыгнул на ограждение и шагал теперь по самому краю парапета, задрав хвост. Нет, животные – непредсказуемые существа, наверное, не зря у нас все животные запрещены. Хотя я слышал, что некоторые втайне содержат рыбок. Это считается роскошью, это считается изыском. А котенок будет покруче рыбок. Хотя рыбок, конечно, содержать гораздо проще, рыбки не скачут и не пищат. С другой стороны, им вода нужна все время. И чистая…

Интересно, а можно что‑ то сделать, чтобы котенок не орал? Наверное, можно. Вон три года назад у Бугера родился брат, так он как родился, так все время орал, никак не мог замолчать. Сделали томографию и обнаружили, что у него какой‑ тот центр в мозгу гиперактивирован. Поэтому он и кричал. Парня стали готовить к операции, а пока, чтобы он не орал, ему решили подрезать голосовые связки. Доктор взял скальпель и поковырялся в горле у братца Бугера, и тот замолчал. После чего он неплохо перенес операцию, живет себе, правда, разговаривать все еще не может, молчит. Если немного нашему доктору заплатить, то он, я думаю, поможет с котенком…

А если котенок не захочет есть капсулы? Ну, это не моя забота, пусть Эн с этим разбирается. Может, он грибы будет есть. Или солидол.

Нет, котенком станет Эн заниматься, а я и думать не собираюсь про это даже…

Дунул ветер, котенок крутанулся на парапете, его повело в сторону, стащило, и он повис на передних лапках.

Я рванул к краю крыши, побежал так шустро, что демпферы в комбинезоне взвыли, а в глазах покраснело. Так разогнался, что едва остановился. И вовремя остановился – еще чуть‑ чуть и меня бы перетянуло через парапет. Пришлось даже падать на бок, тормозить собой, ребрами, экзоскелет опять выручил. Ударился я сильно об ограждение, поднялся на ноги почти сразу. Увидел котенка. Он был тут же, передо мной, вскарабкался, зверюга.

– Мяо! – сказал котенок.

До чего же мерзко они кричат! Нет, это просто невыносимо. С чего, интересно, Эн решила завести котеночка? Лучше бы завела змею, они вроде бы молчаливые.

Глупая идея… Котенок! Чего‑ то он там лечит…

Котенок сорвался снова, на этот раз совсем. Я не успел его подхватить.

Не повезло, подумал я, и заглянул через край.

Котенок не упал. Прямо перпендикулярно от крыши шла решетчатая ферма непонятного назначения, котенок сидел на ней. Умывал лапки. Прямо как в мультфильме.

Я стал опять булькать и крякать, стараясь подманить котенка к себе, и опять он вроде как заинтересовался…

Но тут я посмотрел совсем вниз.

И тут же почувствовал, как в пятке правой ноги появилось странное, какое‑ то теплое и одновременно холодное чувство. Оно тут же поползло вверх, добралось до паха и спустилось обратно, уже в левую пятку. Теперь обе пятки мне уже не просто пекло, они жутко чесались! Чесотка эта немедленно распространилась по всему организму, мне захотелось сбросить комбинезон и как следует расцарапаться, а еще через секунду я почувствовал, что если сейчас не прыгну вниз, то просто взорвусь.

Я попробовал справиться с этим чувством, но почти сразу понял, что бороться бесполезно. Тянуло вниз здорово, просто волокло. Высота манила, стучала в ушах горячими молотками, я перестал сопротивляться, перебрался через парапет и сделал шаг. И тут же меня схватили за шиворот и втащили обратно.

Это был Хитч. Он стоял прямо передо мной, чего‑ то орал, размахивал руками, но я не слышал, что он говорит, я слышал только кровь, бившую мне в глаза и уши. Хитч понял это, вскинул руки и резко ударил меня по голове кулаком.

И тут же это дурацкое гудение прекратилось. Как будто выключили его. И я стал самим собой, нормальным.

– Чуть не прыгнул, – глупо сказал я. – Почему‑ то…

– Я же говорил. – Хитч был спокоен. – Я же говорил – вниз не смотреть.

– Да уж…

– А теперь погляди.

– Что?

– Погляди вниз, я подержу.

Хитч взял меня за локтевую штангу экзоскелета.

Я осторожно выставился за край парапета. Высота. И ничего. Никакого шума, никакого чеса, никакого желания прыгнуть. Просто высота.

– После первого раза возникает устойчивый иммунитет, – пояснил Хитч. – Организм вспоминает, кровь поколений. Теперь можешь спокойно смотреть с высоты. Всю жизнь.

И я смотрел. Внизу котенка не было. Он не упал и не разбился, растворился просто в воздухе… Или улетел.

– Чего высматриваешь? – хитро спросил Хитч.

– Интересно просто… Высота.

– Высота и воздух даром… – задумчиво изрек Хитч. – Я знал одного человека, так он рассказывал, что с парашютом прыгал.

– Как?

– С парашютом. Ну, помнишь тот мультфильм? Где выпрыгивают из самолета?

Я помнил.

– Так вот, этот человек рассказывал, что в первые рейды было все несколько по‑ другому. Люди нашли вертолеты, стали пробовать летать. А некоторые даже прыгали с парашютом. Вот представь – летит вертолет, высота километра три, а из него выходят люди. И два с половиной километра летят вниз! В пустоте! Так за кем ты тут охотился?

Я представил, и меня качнуло в сторону парапета. Вздрогнул я даже от такого. Хитч опять меня поймал.

– За кем охотился?

– Ни за кем… Просто гулял…

– Гулял… Что видел?

– Ничего…

– Маленьких человечков? Чертей?

Хитч ухмылялся.

– Многие видят, – сказал он. – В этом ничего такого нет, это вариант нормы. Я видел бабочек. В первом рейде.

– Бабочек?

– Капустниц, они так назывались. Как останусь один, так они начинают над головой кружиться, думал, с ума сойду… Потом рассосались. У тебя тоже рассосутся. Что там у тебя?

– Ничего.

– Понятно. Можешь не рассказывать. Только ты не очень на них внимания обращай…

– Пойдем отсюда, – буркнул я и направился к лестнице.

– Не обращай внимания! – крикнул вслед Хитч. – Не обращай…

Я спускался. Думал. То есть пытался понять. Отчего все это случилось. То есть я просто увидел этого котеночка, или я увидел котеночка потому, что меня о нем попросила Эн?

И вообще – был ли котенок?

Отец рассказывал про штуки, которые может выкидывать на планете психика. Про сны, про ощущение скрытого взгляда, про тряску… Про то, что людям являются котята, я не слыхал. Черти? Кто такие черти? Или что? А если мне снова котеночек покажется?

Что мне делать? Вообще, конечно, котенок странный какой‑ то. От фризера не каждый увернется, так что, может, он на самом деле привиделся? А если он меня начнет преследовать? А если он теперь за мной всю жизнь ходить станет? Нет, правильно я не сказал Хитчу про котенка. А вдруг он списки какие‑ нибудь составляет? Тех, к кому бабочки прилетают? Или котеночки прискакивают? А потом тех, кто в этих списках, к работам не допускают. Или еще какие‑ нибудь ограничения…

Нет, лучше молчать.

Я спустился до третьего этажа, вошел в комнату.

Джи и Бугер продолжали сидеть на полу. Костер прогорел, образовались угли. И рожи у Бугера и Джи были такие сальные и коварные, будто они сожрали целого поросенка.

И воздух был наполнен плотно – запахом жареного.

Мяса.

В первый же день рейда Хитч заморозил птицу. Он сказал, что это чайка, но я думаю, что это было не так. Я читал книгу про чаек, они белые. А эта птица была пестрая, мне казалось, что это фазан. Хитч взял этого фазана, насадил его на железный прут и разместил над огнем.

Перья обгорели быстро, и скоро вокруг пополз удивительный, дикий, безумно волнующий запах, у меня от него даже в глазах затемнело.

А потом фазан изжарился и стал пахнуть еще сильнее. И выглядел…

Никогда не видел жареного.

Как и все мы. За свою жизнь я пробовал всего три вещи: пищевые капсулы, помидоры, конфеты. Нет, четыре – еще редиску. Больше ничего. Я никогда не видел жареного, но откуда‑ то при этом я знал, что это чудовищно вкусно.

Хитч пожарил фазана, и мы долго смотрели на него, и вдыхали его, и даже трогали, чтобы запомнить его на ощупь.

А потом Хитч фазана этого выкинул. Есть его было нельзя.

Микробы, неподготовленность желудка, еще двадцать причин… Мы не могли тут есть ничего. Ничего. В мире, полном еды, нам приходится глотать капсулы. С них уже тошнит, однако ничего другого нельзя. И у нас появилась роскошная привычка, можно даже сказать, традиция – перед тем как приступить к глотанию капсул, мы что‑ нибудь всегда жарим. Для поднятия аппетита.

Вообще я подозревал, что запрет на мясо был не только физиологическим. Просто еда опасна. Психологически. Руководители рейдов опасаются, что мы привыкнем к нормальной, настоящей пище, что мы не захотим от нее отказаться, что нам будет трудно возвращаться домой.

Или мы не захотим возвращаться.

Интересно, а были случаи, когда люди добровольно уходили? Вернее, добровольно оставались. Пропавшие без вести, их довольно много… Нам неоднократно говорили, что человек не может выжить на планете дольше трех месяцев. Мы слишком слабые. Слишком слабые мышцы спины, они не смогут долго держать позвоночник, а это перелом, это смерть, опять же сердце, сосуды…

А если это не так?

Если мышцы адаптируются? Если давление нормализуется? Если сосуды укрепляются? Если пропавшие без вести люди живут себе на планете? Если они тут давно образовали свою колонию? И рассказы о пришельцах Хитча и есть рассказы про этих выживших?

Надо спросить…

Кого?

Хитча? Соврет.

Отца? Отца не спросить.

Некого спросить.

В комнате пахло жареным. С горчинкой аромат, пряный, какая‑ то специя. Бугер отыскал жестянку с похожей на пыль красной приправой и щедро сыпал ее на каждое блюдо, придавая запаху новый вкус. Но даже сквозь пряную завесу я почувствовал, что жарили они кролезуба. Новый зверь, результат генетического буйства времен эпидемии. Хотя Хитч вот считает, что кролезуб был создан специально, когда гены кролика смешали с генами собаки. Выводили существо, которое могло со страшной силой и скоростью набрасываться на солдат противника и поражать его посредством укусов. От кролика у кролезуба была прыгучесть и, судя по запаху, вкусное мясо, от собаки мощные челюсти. Кролезубов в лесу полно, приморозить ничего не стоит. Поэтому мы его жарили часто.

Я поискал кролезуба. Не видно вроде.

– Сожрали, что ли? – спросил я у Бугера.

– Сожрали… Если бы… В окно выкинули…

– Точно? – появился Хитч. – Точно выкинули? Если у вас начнется заворот кишок…

– Выкинули, – со вздохом сказал Джи. – Да выкинули, на самом деле… Он гореть начал, жиру много внутри оказалось.

Хитч подошел к окну.

– Верно, выкинули. Сколько еще осталось?

– Три. – Джи показал пальцами. – Уж разморозились почти, может, пожарим?

– Потом… Не надо излишеств… Оставим до вечера.

– Что это ты такой перекореженный? – с подозрением поинтересовался у меня Бугер. – Глаза в разные стороны смотрят…

– Привидение, наверное, увидел, – усмехнулся Джи.

Они засмеялись, и Джи, и Бугер, а Хитч не засмеялся.

– Привидений нет, – сказал Хитч, – но кто‑ то есть…

– Только не начинай опять про пришельцев. – Бугер встряхнул свой шар. – Слышали уже сто раз.

– Это полезно слушать, – огрызнулся Хитч. – Те, кто слушает, возвращаются к папке и к мамке живыми…

Бугер насупился.

– Да брось, Хитч, – вмешался Джи. – Брось. Мы и так прекрасно помним, что мы не дома. Но ты же сам знаешь – тут безопасно…

– Вчера, – не услышал его Хитч, – вчера я поднялся на крышу, перед самым закатом. Помните? Ведра расставлял…

Хитч каждый день расставляет на крыше ведра, собирает росу. Он считает, что роса – это все равно что живая вода, что с помощью нее можно значительно продлить свое существование. Я в это не очень верю, по вкусу роса как обычная вода, но Хитч думает, что это слезы неба.

– И вдруг мне почудилось, что я что‑ то увидел, – продолжал свой рассказ Хитч. – Какое‑ то смещение на периферии зрения…

– Неоригинально, Хитч, – сказал Джи. – Ты бы чего‑ нибудь придумал поинтереснее, каждый раз одно и то же…

Это и на самом деле была уже, наверное, восьмая сказка про пришельцев, которых лицезрел Хитч. Он их частенько видит, чуть ли не каждый день, даже скучно.

– Пришельцы, – продолжал Хитч, – в этот раз я видел их отчетливо. Такая здоровенная, даже выше нашего Бугера, тварища. Она перешла улицу…

– Ну да. – Джи смотрел в трубку, поворачивая ее, при этом в его глазу отражались разноцветные переливы, трубка была непростая. – Ну да, пришелец перешел улицу…

Он как‑ то так смешно это сказал, что мы расхохотались, даже Хитч не удержался.

– И все равно они здесь, – сказал он сквозь смех. – Пока людей нет, они потихонечку тут осваиваются, захватывают, так сказать, жизненное пространство. И рано или поздно нам придется с ними столкнуться…

– Да‑ да, война миров и все такое, – зевнул Джи. – Знаем. Слушай, Хитч, вас что, на самом деле обучают этому? Так скучно и нагло врать?

– Что?! – Хитч повернулся к Джи.

– Вас учат нагло врать или ты сам такой талантливый? – повторил Джи.

Я ожидал чего‑ то подобного. Что Джи столкнется с Хитчем. Слишком уж Джи не такой был, что‑ то он все время думал на заднем плане.

– Я что‑ то не пойму, – очень негромко и очень четко сказал Хитч. – Я что‑ то не пойму, ты чего? У тебя что, ко мне какие‑ то претензии есть?

И так ненавязчиво принялся проверять фокусную камеру фризера.

– Ничего.

Ответил Джи и прицепил к фризеру дополнительный магазин с зарядами.

– А я слышал про игрушки‑ убийцы, – вдруг сказал Бугер.

Специально. Чтобы разрядить обстановку.

– От Ризза, – тут же добавил Джи, решил не раскручивать конфликт. – Про игрушки он от Ризза узнал. Забавная история, стоит послушать.

– Ну, расскажи, – сказал медленно Хитч и отложил в сторону оружие.

Бугер стал рассказывать. История оказалась на самом деле интересней заплесневелых басней Хитча про пришельцев. История, почему игрушки входят в список запрещенных предметов.

Раньше, когда еще игрушки можно было ввозить свободно, стали происходить странные и необъяснимые вещи. Привозил человек игрушку, совершенно безобидную, ее проверяли на наличие вредных веществ, радиации, ну, одним словом, проверяли. А потом этот человек умирал. Не погибал, не заболевал, а просто умирал. Вечером был еще живой, а утром уже нет. И никак не могли понять, отчего… Пока не заметили, что рядом с мертвыми всегда обнаруживались эти детские штуки…

– А я слышал, что у них на лицах еще улыбка была, – перебил Джи.

И улыбнулся.

И меня почему‑ то пробрало по спине морозцем от этой его улыбки.

– Говорили, что это проклятие, – продолжил Бугер. – Что в игрушки как бы перешли души их предыдущих хозяев и эти души мстят…

Бугер замолчал.

– Зачем ты тогда это притащил? – Я указал на ящик.

– Так это давно было… Давно, и оно уже прекратилось… Я изучал почти семьдесят лет… планетарных, конечно. Я знаю многих, кто хранит игрушки…

Бугер понял, что лишнее брякнул, Хитч поглядел на него хищно.

– Игрушки – это просто игрушки, – сказал Джи. – Пластик и дерево. И стекляшки…

– А если…

Мы все переглянулись.

– Ладно, с меня хватит. – Хитч отобрал у Джи трубку, отобрал у Бугера шар, швырнул обратно в коробку.

– Ты чего? – не понял Бугер.

– Ничего.

Хитч поднял коробку и выкинул ее в окно. Игрушки не брякнули, их там внизу словно кто‑ то поймал в знакомые мягкие лапы, и это тоже прогнало у меня по хребту ледяную волну.

– Все. – Хитч постучал ладонью о ладонь. – Больше никаких игрушек. – Сейчас обед, затем выдвигаемся вдоль улицы. Кто побежит за капсулами?

Мы сыграли в «камень, лезвие, пластмассу», проиграл Бугер.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒