Тридцать первый 2 страница

Ванна маловата, конечно, но это мелочи, неудобства с лихвой компенсировала температура. Она росла, чугун равномерно разогревался, мне было хорошо и спокойно, когда вода достигла уже почти нетерпимого градуса, я добавил в нее соли.

Соль – отличное добавление к горячей воде, от соли кожа делается мягкой и эластичной, обновляется, после принятия соляной процедуры чувствуешь себя просто помолодевшим, хочется бегать, орать… А еще я слышал, что иногда можно найти какую‑ то особую вообще соль, специальную, с разными ароматами, главное, чтобы йода не было никакого. Лежишь в ванне, а представляется тебе, что ты в море, на волнах… Нам в море нельзя из‑ за йода, а так можно хоть представить…

Вопль был страшным.

Диким. Вопили недалеко, рядом совсем, в соседнем здании необычной для этой местности архитектуры. Я дернулся, опрокинул ванну, вода залила горелку, я покатился голым по холодному асфальту. Вскочил, схватил фризер.

Из танка выскочил Джи, откуда‑ то сбоку вывалился Хитч, оба с фризерами, оба в растерянности, Хитч без маски, на лице озабоченность. Без маски ходить запрещено, особенно во время передвижения по лесу. Запрет вполне обоснован – в первых рейдах многие люди натыкались на сучки, а в полевых условиях офтальмолога не сыскать, даже сейчас на базе среди стариков можно встретить одноглазых. Сегодня многие носят специальные защитные линзы, так что вроде можно уже и без масок, но тем не менее запрет сохраняется. Правда, в этом вопросе масок Хитч проявляет широту взглядов и самостоятельность мнений, так что мы и без масок ходим. Особенно в поселениях и особенно днем. К вечеру маску надевать все равно приходится, поскольку уши начинают болеть из‑ за холода, а днем…

Без маски удобнее дышать.

– Кто‑ то кричал… – растерянно сказал Джи. – Я слышал…

– Ясно кто. – Хитч высморкался. – Дурак наш…

Бугера видно не было. И орал, видимо, все‑ таки он.

– Ладно, за мной. – Хитч высморкался еще раз и посмотрел на меня. – А ты чего голозадый такой?! Подружки дома остались…

Хитч понюхал воздух и уверенно пошагал к необычному зданию.

Я подцепил брезентовый лоскут, обвязал вокруг пояса и устремился за Хитчем. Без комбинезона и без маски бежать оказалось удивительно легко. То ли я за время рейда приспособился к силе тяжести, то ли еще что, не знаю, но без сервомоторов, демпферов и компенсаторов было свободно, от Хитча и Джи я совсем не отставал.

Входа не наблюдалось, он располагался где‑ то с другой стороны здания, а на стене, смотрящей на улицу, были только большие окна. С толстым, чуть зеленоватым стеклом.

– Туда! – И Хитч понесся прямо на эти окна.

Метров за десять он выпалил из фризера в витрину, стекло взвизгнуло и рассыпалось в мелкую острую пыль, мы проникли внутрь. Это было что‑ то необычное, я таких зданий не видел никогда. Нет, я вообще, конечно, никаких зданий никогда не видел, но это…

Совершенно пустое внутри. Даже для планеты слишком много пространства, да, люди раньше широко жили… И пол такой интересный – в черно‑ белый квадратик, сквозь пыльную пелену хорошо проступает, даже в глазах запрыгало. А еще…

– Что это? – Джи указал фризером на это самое еще.

Вдоль стены располагался ряд странных, никак не знакомых мне предметов. Какие‑ то стойки ниже человеческого роста, а на этих стойках лохмотья. Когда‑ то эти лохмотья были, видимо, разноцветными, теперь они приобрели жухло‑ серый вид, и пыли свисало много, почти до полу. У меня в носу немедленно зачесалось, и я чихнул. В конце этого дурацкого помещения располагались большие, практически до потолка, двери. С круглыми золотыми даже сквозь пыль ручками.

Я чихнул еще раз.

И тут же Джи тоже чихнул.

– Тише! – скрипнул Хитч.

Из‑ за дверей снова послышался вопль.

– А‑ а‑ а‑ а!

– Туда! – указал Хитч. – Туда! В двери!

– А‑ а‑ а! – Вопль стал глуше, будто Бугера там кто‑ то душил.

Хитч кинулся первым, как настоящий предводитель и начальник, мы за ним. И прямо с разбега Хитч влупился в двери. Двери вырвались из стены с арматурой, упали с грохотом и белой пылью, мы ворвались в зал.

Джи закричал. И выстрелил сразу.

Я не удержался и тоже выстрелил. И Хитч тоже стрелял, мы стреляли, воздух мгновенно выморозился, стало холодно, и в солнечном луче, падавшем справа из окна, вместе с пылью закружилась блестящая и нарядная изморозь. И в этих мелких льдинках я увидел нечто поразительное.

Перед нами были… Что‑ то… Было. Этот зал совсем не отличался от предыдущего. Такой же клетчатый. Разница лишь в том, что зал не был пуст. Он был заполнен…

Кем‑ то. Какими‑ то уродцами. Много, много уродцев, карликовых, разноцветных. Розовые, красные, черные, зеленые, они стояли в нелепых раскоряченных позах, голые, страшные, с поднятыми вверх руками, а некоторые вообще без рук, а некоторые даже без голов.

А некоторые лежали. На полу и на полках вдоль стен, а кто‑ то висел на петлях и железных полукругах… И мне показалось, что все они тянутся ко мне, что‑ то от меня требуют…

Я стрелял. Стрелял до тех пор, пока затвор фризера не щелкнул, переводя замораживатель на запасной магазин. Только тогда я остановился. Заряды надо беречь, фризерные контейнеры можно подзарядить лишь на корабле. Беречь заряды…

Вокруг валялись замороженные тела. Много, мне казалось, что тысячи. Все вокруг завалено этими телами. Одинаково мертвыми. Одинаково холодными.

Бугера не видно.

– Это… – Джи сделал длинную паузу. – Это что?

– Это не люди, – сказал Хитч. – Это… Это манекены. Так, кажется, они называются… Однажды я уже с такими вещами встречался. Просто тут их много почему‑ то… Наверное, склад…

– Манекены?

И тут я увидел. Действительно, не люди. Скругленные формы, похожие друг на друга фигурой, отсутствующими лицами, различаются только по цвету. И по росту. И некоторые, кажется, женщины… Для чего нужны манекены? Слово знакомое, не помню только для чего…

– Они уже мертвые? – спросил Джи. – Мы их убили?

– Они всегда мертвые. – Хитч стукнул по голове манекена. – Пластик… всего лишь…

И я тоже стукнул. Чтобы убедиться. А потом я толкнул, и их упало несколько, с мерзло‑ пластмассовым звуком.

– Он там, – сказал Хитч. – В конце, возле стены. Бугер там. Идемте.

Не знаю, как Хитч это учуял. Или увидел, он ведь повыше нас. Наверное, все‑ таки учуял, знаменитое хитчевское чутье…

Хитч убрал фризер за спину и двинулся через зал манекенов. И мы.

Это походило на страшный сон. Мы продвигались между поломанными угрожающими фигурами, и хуже всех было мне, голому. Они трогали меня своими холодными пальцами и касались ледяными телами, отчего я вздрагивал и прикусывал язык. На самом деле страшный сон, только обращенный в будущее. Я буду это видеть, потом…

Я поскользнулся, шагнул вправо и прилип к черному безрукому туловищу. Шарахнулся в сторону и тут же прилип к другому, моя разогретая ванной кожа примерзала к намороженным гладкостям, и я почти мгновенно оказался окружен этими фигурами со смазанными лицами, они окружали меня со всех сторон, пытались заглянуть в глаза…

Почти как живые.

Паника. Первый опыт в моей жизни. Я почувствовал непременное желание оторвать от себя это, я не мог дальше оставаться среди них, ощущать их, я завыл и стал отдирать этих от себя…

Мерзко. Истерично. Безнадежно еще как‑ то…

Я думаю, с Бугером произошло что‑ то подобное. Это была ловушка. Не специальная ловушка, а сама собой образовавшаяся, как болото, как зыбучие пески. Зыбучие пески – я читал про такое явление, они образуются рядом с морем или другой водой, стоит кому‑ либо попасть – и все, засосало. Трясина, если бы я оказался в таком помещении один, если бы я не знал, что рядом есть другие люди, я бы сошел с ума. Получил бы нервный срыв.

А то и об стену головой с разбега.

Но мне помог Джи.

Он засмеялся. Хихикнул. Справа.

Наверное, это на самом деле было смешно. И глупо. Человек с прилипшими к нему манекенами, от этого легко рассмеяться.

Я представил себя со стороны и тоже хихикнул и успокоился. Понял, что ничего страшного ведь не происходит, и стал отцеплять от себя эту дрянь. Планомерно. И отцепил. А после этого я продвигался уже по‑ другому, размахивал пошире фризером, освобождая дорогу прикладом.

Бугер был действительно у стены, лежал, обнимая что‑ то синее, с закрытыми глазами лежал. Громко дышал. Но был жив.

Я пригляделся и обнаружил, что Бугер обнимает рыбу. Большую, синюю, сшитую из какой‑ то мягкой материи. У рыбы были дурацкие пластмассовые глаза, она смотрела ими в разные стороны.

И вдруг я понял: Бугер спит. Самым наглым образом.

– Отключился, – сказал Хитч. – Психическая перегрузка отцепила мозг. Спит. Такое часто бывает.

– Ну и сволочь. – Джи злобно ткнул Бугера ногой. – Орал как ненормальный, я уж думал, тут что‑ то ужасное произошло! А он перепугался и уснул! Герой! Надо штаны проверить – не наделал ли?

– Повезло мне с экипажем, – вздохнул Хитч. – Один к одному, просто… Вас что, таких специально подбирали? Один от чертей с крыши прыгать собирается, другой в обморок падает…

– Кто от чертей прыгает? – насторожился Джи.

Хитч кивнул на меня.

– Не видел я никаких чертей, – сказал я. – И с крыши не прыгал, так, поскользнулся…

– Ага, – с сомнением покивал Хитч, – поскользнулся… От тебя, Джига, тоже жду сюрприза. Что выкинешь‑ то?

– Ничего, – сказал Джиг. – Ничего не выкину…

– В один рейд была эпидемия просто. – Хитч хмыкнул и почесал голову. – Пальцы себе отгрызали… Двадцать человек себе ни с того ни с сего пальцы отъели. Без объяснения причин. Просто захотелось, говорили. Ты, Джиг, может, тоже пальцы отъешь, а?

Джи промолчал.

– Ладно… – Хитч принялся изучать свою ладонь.. – Ладно…

Я вдруг почувствовал, что Хитч устал. Устал и немного боится. Планеты. Именно планеты.

Планета отвыкла от людей. Слишком долго нас здесь не было. Она стала чужим местом. И мы от нее тоже отвыкли. Вот я, когда ушел от родителей и переселился в свой бокс, мне долгое время было не по себе тоже. Я и опасность какую‑ то чувствовал, и вообще, угнетенное состояние души возникало периодически. Бессонница мучила. Потом отец мне объяснил, отчего это происходило. Из‑ за того, что в моем боксе до этого жил другой человек. Он умер. Не погиб, не пропал без вести, просто умер от старости. Но его мысли, его чувства, они не пропали, они остались в том месте, где он провел свою жизнь. Не навсегда остались, но на какое‑ то время. Наверное, в истории с игрушками‑ убийцами есть смысл…

Вот и здесь так. Планета пуста, но нам всем кажется, что это не так. Мы ощущаем Присутствие, хотя никого тут нет уже давно. Это оттого, что Планета, как и мой бокс, заполнена мыслями, чувствами, страхами, болью, судьбами людей, тех, что жил здесь давно. Они слишком долго тут были, быстро это не может выветриться. И от этого нам постоянно что‑ то чудится, и от этого Хитч рассказывает все эти свои мрачные легенды про чужих и пишет что‑ то в свою книжку, от этого мне частенько хочется оглянуться…

И от этого мы спим в танке. Потому что танк – часть дома. Нашего настоящего дома, того, что там, наверху.

– Ладно, – повторил Хитч. – Потом с ним поговорим. Надо его к танку отволочь. Вы берите за руки, я возьму за ноги. Давайте.

Я наклонился над Бугером. Попытался отодрать правую руку – Бугер прижимал руки к себе, обнимал эту свою рыбину, никак не хотел ее отпускать. Джи отстранил меня, вырвал у Бугера рыбу, опустился коленом ему на грудь и с мышечным хрустом развел его руки в разные стороны.

Я взялся уже за левую. Однако стоило мне напрячься и потянуть Бугера вверх, как я почувствовал боль.

Стало тяжело. Хрустнуло что‑ то в позвоночнике, я уронил руку Бугера, мне захотелось опуститься на четвереньки, а то и вообще лечь. Опускаться мне было стыдно, и я сел на стул. Он сломался, и я оказался на полу у стенки. В пояснице продолжала раскручиваться тяжелая тянущая боль, я попробовал подняться, но свалился обратно. И любая попытка хоть немного приподняться над полом вызывала неприятные взрывы в позвоночнике.

– Боль есть? – подоспел Хитч.

– Да… Руку дай, я поднимусь…

– Лежи, дурак, – остановил меня Хитч. – Сейчас принесу комбинезон. А ты не двигайся! Джига, давай этого…

Они подхватили Бугера под руки и потащили к танку. Волоком.

– Не двигайся там! – крикнул мне издалека Хитч. – Хуже будет!

Я и не собирался двигаться, трудно двигаться со штырем в спинном мозге. Хитч ушел. Я лежал на полу и разглядывал манекены. Руки, ноги, туловища, тошнотворно…

Чего они на меня смотрят? Чего они так все свалились странно, все лица в мою сторону повернуты… У них и лиц‑ то нету, пустота. А все равно кажется, что смотрят…

Смотрят. Нет, у нас тут явно психоз у всех начинается… у меня точно… А Хитч предупреждал, предупреждал ведь, что тут разное случается…

Я протянул руку и щелкнул пальцем по пластиковой голове. Звук получился пустой, как лицо пустое, так и звук. Зачем столько манекенов нужно? Они ведь огромное количество места занимают, из‑ за них людям негде разместиться. Может, с этими манекенами что‑ то делали раньше…

Тут я заметил еще странное, я поглядел в потолок и обнаружил, что он блестит. Тускло, но и одновременно живо так, блестит, как расплавленный свинец или тускнеющее уже серебро. Потолок был выложен большими стеклянными квадратами, и в этом потолке отражался я.

Я видел себя, растянувшегося у стены. Видел уродливых калек‑ манекенов, валявшихся вокруг, в бледном потоке отражений трудно было понять, где я, а где манекены, тогда я пошевелил рукой и понял, где я.

Зеркало. Зеркало – запрещенная вещь, смотреть в него нельзя, может затянуть…

Я представил – зеркало заволнуется, чуть оживет и пробежит по его гладкой поверхности то ли рябь, то ли зыбь, и уже через секунду эта поверхность начнет протекать долгими тягучими каплями, они обнимут меня и совьют вокруг кокон и, закрепившись как следует, поволокут меня вверх, к этому самому зеркалу…

Нельзя смотреть. Я смотрел в зеркало, глупо, как тогда на высоте, но ничего не происходило, никуда меня не затягивало, хотя на всякий случай я ухватился за какой‑ то подвернувшийся штырь. Единственное, что произошло, – я стал лучше различать себя, вот я, а вот манекены, и все.

Появился Хитч. Неслышно умудрился пройти между всех этих опасных кукол, остановился рядом, швырнул мне комбинезон. Уставился в потолок.

– Понятно, – сказал он. – Понятно все. Зеркала. Бугер увидел зеркала, разнервничался… Ты давай одевайся, нечего тут валяться. Только лежа одевайся, лежа.

Я принялся натягивать комбинезон, а Хитч бродил по залу и поглядывал вверх. Улыбался зубасто – нравились ему очень эти зеркала.

Я влез в костюм, свинтил разъемы, подключил кабели, активировал аккумуляторы. Экзоскелет зашипел, и комбинезон обхватил меня, растянул, суставы и позвонки, и я ощутил, как уходит из спины боль. Достал из аптечки инъектор, вогнал в бедро обезболивающего. Попал неудачно, в нерв, опять больно. Ничего.

Через минуту уже поднялся на ноги. Все, нормально.

Бамц! Оглянулся. Хитч поднял с пола какую‑ то железку и зашвырнул в потолок. Зеркала посыпались вниз крупными осколками. Бамц!

Хитч разбил несколько зеркал, подобрал сияющий треугольный кусок, долго в него глядел. Хлопнул об пол.

Интересно, почему все‑ таки зеркало запрещенная вещь? Мне кажется, что не только из‑ за этого затягивания. Надо будет потом спросить отца.

– Как они тут жили… – то ли спросил, то ли сказал Хитч. – Эти… Не, я бы так не смог… Пошли на выход.

Возвращаться обратно через лес манекенов мне не хотелось совершенно, поэтому я выбил фризером витрину.

Бугер уже был в сознании. Стоял рядом с внешним водяным баком, потягивал водичку через длинный коричневый шланг. Плюшевую рыбу держал под мышкой.

– Как? – спросил я.

– Нормально, – ответил он. – Перепугался просто. Вот, дельфина нашел.

Он потряс синей рыбой.

– Подруге подаришь? – спросил я.

– Брату. Младшему. Просил что‑ нибудь такое. Повезло, нашел.

– Не пропустят, – с сомнением сказал Джи. – Слишком большая.

– Большая, но легкая. Пропустят, я думаю…

– Давайте обедать, – сказал Хитч. – Время уже.

Хитч развел костер, и мы устроились вокруг огня. На самой середине улицы. Есть не хотелось, но Хитч выдал двойной паек капсул.

Бугер не хотел глотать капсулы совсем, отказывался, но Хитч разорался и велел ему не выделываться, а жрать, у него и так психика разболтана, а если он еще и питаться не будет, то совсем распустится. Для закрепления психики Бугера Хитч выдал ему еще три кристалла транквилизаторов. И пригрозил – если Бугер не станет его слушаться и жрать все, что ему дают, то он позаботится, чтобы этот выход Бугера в пространство был последним.

Так что Бугер сожрал и капсулы, и кристаллы.

Ну и мы тоже сожрали. Хотя мне тяжело было, то ли горло распухло, то ли капсулы набрали влаги, проскакивали плохо.

А потом мы стали пить чай. Для поднятия духа Хитч заварил тройной, от нескольких глотков сердце перешло вообще на запредельный режим, от кружки я ощущал необычайный душевный подъем.

Все остальные тоже.

После чая Хитч отправил нас в поход. Сказал, что его одолевают предчувствия, что вот там – Хитч указал вдоль улицы, – там есть залежи мультфильмов, украшений, конфет и вообще всего‑ всего, что стоит только немного прогуляться…

Против идеи прогуляться никто ничего не имел. К тому же Хитч нам смертельно надоел, все эти его распоряжения и припадки… Мы отправились в путь, шагали по улице, я, Джи, Бугер последним. Шагали, не забывая отмечать пройденный путь белой краской, после каждого поворота рисуя на асфальте стрелки, указывающие направление возвращения.

От танка мы удалились, наверное, километра на три. Никаких залежей дисплеев, конфет и драгоценностей вокруг не обнаружилось, и вообще ничего примечательного, город плавно переродился в пригород, дома высокие сменились одноэтажными. Домики красивые, с виду новые, но при этом перекошенные и вросшие в землю. От дождей и ветров стены белые‑ белые, мне нравилось шагать между белых стен, в городах вообще много белого. В несколько домов мы заглянули, но интересного или полезного не нашли, беспорядок и ничего больше.

Мы шагали. Возле очередного белого домика остановились. Бугер, вернее, остановился. Я подумал, что сейчас Бугер опять уснет. Но он не уснул, он сорвал маску и зажал рот ладонью, шагнул к дому, и его вырвало. По стене поползло красное, густое, с комками.

Капсулы. Не переварились. В желудке у меня неприятно шевельнулось, я отвернулся.

Джи тоже отвернулся.

Бугера стошнило еще раз.

Он отошел чуть вбок, опустился на колени, сгреб в горсть пожелтевшую траву, вытер лицо, отбросил траву, сорвал еще. Он вытирался и вытирался и никак не мог успокоиться, потом принялся протирать стену, убирал с нее этот бордовый неровный язык, и тут уже Джи его остановил:

– Хватит, Бугер. Хватит.

Бугер поглядел на руки. Я снял флягу, свинтил крышку. Руки Бугер тоже мыл тщательно. Я помог ему подняться, и мы двинулись дальше. Но через несколько домов Бугер остановился снова.

– Не могу, – сказал он. – Не могу больше… Я не могу эти капсулы больше жрать…

– Не дергайся, Буг, – попытался успокоить его Джи. – Скоро найдем конфетную фабрику…

– С чего ты взял? – Бугер продолжал стоять, прислонившись к стене лбом.

– Просто. Должно же нам повезти? Я слышал, что в рейдах новичкам всегда везет. Найдем конфетную фабрику и до конца рейда будем есть одни конфеты. И еще с собой наберем, на корабль. На всю жизнь конфет нажрешься!

– Да… – помотал головой Бугер. – Нажрусь… Вы знаете… Знаете, что в них? В капсулах?

– Белок, – ответил Джи. – Просто белок…

– Белок… – Бугер морщился. – Белок…

Бугер отравился. Капсулами. Ничего страшного. Капсулы – это на самом деле концентрированный белок, поэтому отравления периодически случаются. Организм перестает капсулы усваивать, и тогда тошнит. Ничего, это пройдет.

Я залез в аптечку. Выдал Бугеру шарик кислоты.

– Рассоси медленно, – велел я. – Станет полегче.

Бугер закинул шарик на язык.

Я тоже на всякий случай разгрыз кислый шарик. Для профилактики.

– Дальше пойдем? – спросил Джи. – Или хватит?

– Нет, – помотал головой я. – Не пойдем. В таких поселениях никогда ничего нет…

– Надо еще прогуляться, – вдруг возразил Бугер. – Хочу подышать…

И мы прошагали еще несколько кварталов. Молча. Топали по пустым улицам и скоро уткнулись в лес. Лес просто пророс через асфальт, деревьями, молодыми и здоровыми, причем граница была четко и ясно обозначена – вот лес, а вот асфальт. Хитч рассказывал, что граница случилась оттого, что в давние времена, когда болезнь только пошла по миру, опасаясь, что опустевшие города будут съедены жадным и молодым лесом, люди распылили над своими поселениями какой‑ то мощный дефолиант. Дефолиант выжег всю крупную растительность так, что она не проросла до сих пор и, видимо, не прорастет еще долго. Кстати, скорее всего, кролезубы – результат той самой химической атаки.

Для очистки совести мы обыскали несколько домов у самого леса, Бугер нашел велосипед. Велосипед был ему мал, а шины съедены непонятно кем, может, тараканами, но тем не менее Бугер выкатил его на улицу и принялся кататься с неприятным железным звуком. По кругу.

Он катался, это было смешно, мы с Джи смотрели на него и смеялись. А Бугер катался и катался и остановился только тогда, когда колесо попало в выбоину и сломалось. Бугера перебросило через руль, и он растянулся на асфальте, хлопнулся лбом. Мы засмеялись еще смешнее, и сам Бугер поднялся и тоже стал смеяться.

Мы хохотали довольно долго, мне стало легче. И физически, и психически, как‑ то отпустило внутри.

Насмеявшись, мы попили чая и отправились домой. То есть к танку. Немножечко заблудились, здания все‑ таки были одинаковые, но потом вырулили на нужную дорогу, нашли заветную белую метку.

Добрались до танка уже после полудня, солнце уходило за крыши и тени становились длиннее, из‑ за этого мы заметили издали.

Улица была заполнена людьми. Они стояли в дурацких позах, сидели на стульях, лежали, располагались возле стен. Если бы не утреннее происшествие, я бы, наверное, испугался. А так я сразу понял, что это манекены. Те самые. Уродливые карлики.

Кто‑ то…

Хотя почему кто‑ то, ясно кто – Хитч. Он вытащил их наружу и расставил. Зачем‑ то…

– Хитч сломался, – негромко сказал Джи.

– То есть? – уточнил Бугер.

Джи постучал себя пальцем по лбу.

– Шутит он просто, – сказал я. – Хочет нас повеселить.

– Не весело.

Я был согласен с Джи.

Мы направились к манекенам. Честно говоря, мне совсем не хотелось еще раз оказаться среди них, но Хитч расставил их так, что пройти нельзя. Кроме этого, Хитч не просто расставил манекенов, он им еще лица пририсовал. Белой краской.

Все улыбались.

– Точно псих, – прошептал Бугер.

– Нас учил, как с ума не сойти, а сам…

– Добро пожаловать! – продребезжал в мегафон Хитч. – Добро пожаловать на праздник!

– Я же говорю, свихнулся…

Самого Хитча видно не было, то ли в танке сидел, то ли еще где.

– Сегодня праздник! – продолжал невидимый Хитч. – Праздник посвящения вас, мои подземные сороконожки, в рейдеры! Поскольку во время перехода нам не удалось отпраздновать прописку, мы это сделаем сейчас!

– Что делать‑ то? – шепотом спросил Бугер.

– Молчать! – крикнул Хитч. – Молчать, я говорю! Не переговариваться!

– Да мы молчим! – громко сказал Джи. – Молчим. Ты, может, объяснишь все‑ таки?

Показался Хитч. Из‑ за угла. Он почему‑ то немного покачивался, был без маски и улыбался глупо. Мегафон у него на самом деле на груди висел.

– Идите сюда, – велел Хитч в мегафон. – Быстро, вам приказывает начальник!

Джи усмехнулся. Мне тоже стало смешно – сейчас Хитч совсем уж не походил на начальника. Но тем не менее мы подошли. На несколько шагов.

От Хитча чем‑ то пахло. Чем‑ то… Спиртом, что ли…

– Да он… – Бугер вытаращил глаза. – Он… как это называется…

– Я тоже не помню, – еле заметно помотал головой Джи.

– Он напился, – сказал я.

Я видел напившихся. Отец и другие пилоты, они как‑ то раз протащили домой несколько бутылок, в них булькали какие‑ то напитки. Отец, помню, выпил совсем немного и стал очень странным. Смеялся, прыгал, рассказывал какие‑ то глупости… Покачивался вот так же, как Хитч.

– У него огнемет вообще‑ то, – прошептал Бугер. – Сдурел…

У Хитча действительно был огнемет. И не промышленный, а боевой, под локтем. Опасная вещь. Может, на самом деле Хитч сдернулся?

– Повторюсь. – Хитч подышал на руки. – Повторюсь: у нас сегодня прописка. Вы, салаги, должны пройти обряд посвящения… Это будет самый лучший день в вашей жизни, вы еще никогда… Что‑ то у нас тут скучно…

Он положил мегафон на асфальт, подключил к нему какое‑ то устройство, и тут же зазвучала музыка.

У нас музыку мало кто слушает, особенно такую, со словами. Песня. Это была старинная песня, я ее уже когда‑ то слышал. Слова непонятные, про весну и про то, что она будет долгой и светлой. В словах этих что‑ то такое трогательное… мне понравилось.

– Давайте потанцуем. – Хитч хлопнул в ладоши. – Какой праздник без танцев?

Хитч притопнул, подхватил ближайший манекен и принялся с какими‑ то нелепыми выкрутасами танцевать. То есть двигаться, танцем это, конечно, не было, выглядело это уродливо, неприятно.

– Он напившийся, – повторил я. – Совсем одурел…

– Да уж…

– Кавалеры приглашают дам! – хлюпая, сказал Хитч. – Кавалеры, прошу вас!

Мне танцевать вообще не хотелось, Джи и Бугеру – тоже. Так что Хитч кривлялся один. И это ему быстро надоело. Хитч остановился, чмокнул манекен в губы и отбросил в сторону.

– Ладно, – сказал Хитч. – Вы, как я погляжу, к танцам не приспособлены… Тогда приступим к прописке, не будем тянуть. Это простая процедура. Сначала вы должны есть землю.

– Что землю? – спросил Бугер.

– Съесть. Это старая рейдерская традиция – съесть горсть земли. Это символизирует…

Бугер огляделся в поисках земли. Мы стояли на асфальте, сбоку тянулась полоса почему‑ то еще не пожухшей травы.

– А вот и земелька, – ухмыльнулся Хитч. – Вообще‑ то, по правилам надо съесть три фунта, однако мы ограничимся одним. Сейчас я выберу без червячков…

Хитч вдруг остановился на полуслове и резко обернулся, уставился на крышу ближайшего дома. Я тоже поглядел в ту сторону. Тень мелькнула… Вроде бы. С точностью не могу сказать.

– Что там? – спросил Бугер. – Вы видели?

– Так… – Хитч поднял огнемет, включил поджиг, перед форсункой заиграла синяя искра.

– Там кто‑ то был… – то ли спросил, то ли сказал Бугер. – Мне ведь не показалось…

Джи насторожил фризер. Я – тоже.

– Надо уходить из этого города. – Я оглядывался по сторонам, ноги дрожали так, что даже коленные демпферы не гасили эту дрожь. – Тут действительно в городах что‑ то происходит…

– Я согласен! – кивал Бугер. – Надо уходить!

– К танку. – Джи щурился. – К танку идем…

Хитч икнул, а затем хихикнул.

– Как я вас?! – спросил он. – Испугались?!

И тут я понял, что Хитч нас разыграл.

Джи сощурился.

– Испугались. Я так и знал, что после утреннего случая вы будете тени бояться! У вас панические настроения, – продолжал хихикать Хитч. – У вас даже истерические настроения! Мы совсем недавно на планете, а у вас уже началась истерика! Я указал вам на пустое место, и вы подумали, что там кто‑ то есть! А это шутка! Шутка!

Хитч уже захохотал.

– Вы! – Он тыкал в нас пальцем. – Шутка! Вы просто дураки!

Это уже… Это… Одним словом, сейчас веселье самое начнется! Вы будете жрать землю, пить воду и вдыхать огонь!

Хитч потряс огнеметом:

– Я приготовил торжественный прием! Я пригласил гостей!

Хитч указал на манекенов:

– Вы сможете оценить тонкий юмор…

Он замолчал. Я подумал, что сейчас он опять собирается пошутить. Что‑ нибудь гадостное выкинуть. Но Хитч ничего такого не выкинул. Он просто рыгнул. Даже рыкнул, как какой‑ то лев.

Отвратительно.

– Кретин. – Джи плюнул на асфальт.

– А это чтобы вы не расслаблялись! – продолжил хохотать Хитч. – Чтобы всегда готовы были… Сами кретины…

Джи шагнул к Хитчу, взялся за ствол огнемета. Хитч огнемет не выпустил.

– Шутки, значит… – скрипел зубами Джи. – Веселье…

Хитч бешено улыбался, они стояли друг напротив друга, дергали огнемет, я отметил, что форсунка направлена в мою сторону, так что если ударит струя, то мне не очень поздоровится. Отодвинулся в сторону.

Джи крякнул и все‑ таки вырвал оружие у Хитча. И тут же направил его на нашего начальника.

– Ребята, вы что это… – растерянно пробормотал Бугер. – Перестаньте…

Джи громко дышал. Хитч продолжал улыбаться. Стояли, смотрели.

Джи крикнул. Я не разобрал, что он там крикнул, потому что одновременно с криком он выстрелил. Не в Хитча, Джи сместился вправо, и жидкий огонь выплеснулся на манекены. Пламя разошлось широким веером, и фигуры вспыхнули, но Джи не успокоился, надавил на клапан и выпустил еще одну длинную порцию.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒