Май 1660 года 19 страница

– О, нет, Ева! Я сама, понимаешь, сама…

– Сама?.. То есть ты этого хотела? Ты занималась любовью с мужчиной?

Ева удивленно посмотрела на Рэйчел и вдруг рассмеялась. Глядя на недоумевающую сестру, она расхохоталась еще больше, а затем в изнеможении откинулась на постель.

– Бог мой, Рэч! Так вот что тебя гнетет? Поистине пуританское воспитание! Господи, да если ты сама этого захотела, что же тут дурного? А я‑ то гадала, что это он мне толкует, будто заблудился на равнине? Ах, хитрец! Вроде и места себе не находил. Теперь понятно, почему ты была так смущена при встрече с ним. Днем ведь все меняется, в отличие от ночи. Но, Рэч, ангел мой, ничего страшного не случилось! Женский жребий лежать в объятиях мужчины выпал тебе, как и всем дочерям праматери Евы, и в этом нет ничего дурного. О, не смотри на меня так. Все эти понятия о приличии… К тому же, когда вы поженитесь, то, что сейчас ты считаешь позором, станет для тебя одним из моментов бытия. И никто не посмеет дурно думать об этом. Даже ты сама.

– Поженимся?.. – тихо и изумленно повторила Рэйчел.

– Ну да! Отец ведь дал согласие на твой брак с Джулианом Грэнтэмом, не так ли? А то, что вы вкусили запретного плода до того, как священник соединил ваши руки перед алтарем… Так что ж тут такого? Сплошь и рядом происходит подобное. Но Джулиан‑ то! Посмотришь – сама ходячая добродетель. А сам…

И Ева рассмеялась. Почти злорадно.

Рэйчел не сводила с нее глаз. Она словно силилась что‑ то сказать, но не могла. Уверенность сестры, что она вступила в связь с Джулианом, словно оглушила ее. И напугала: ведь Еве и в голову не могло прийти, что Рэйчел могла уступить кому‑ либо иному, не говоря уже о собственном женихе Евы. Рэйчел вдруг ослабела и позволила сестре усадить себя рядом; руки ее бессильно упали, глаза расширились, словно она видела перед собой нечто ужасное. Свой неискупимый грех, свое предательство. И у нее не было сил сказать о нем любимой сестре.

Ева же смеялась и болтала без умолку – о том, что Джулиан и Рэйчел скоро поженятся и Рэйчел станет настоящей леди; только ей придется избавиться от своих пуританских привычек, изменить манеру поведения, прекратить одеваться подобно прислуге, во все простенькое с неизменным передником, словно экономка. Ах, ей столькому еще надо научиться, если она хочет стать достойной дамой: правильно и плавно двигаться, управляться с веером, накладывать грим, держать горделивую осанку и, главное, избавиться от этого грубого местного акцента.

– О, у нас с тобой будет много дел, – щебетала Ева. – Ну, а то, что ты согрешила до свадьбы, успокойся. Это нормально. Учти, каковыми бы ни были внушаемые нам принципы, человеческие чувства всегда возьмут свое. Потом ты станешь достойной дамой, Рэч, Джулиан будет доволен своей избранницей. Ты ведь подлинный образ жены, матери, хранительницы очага. Я же не такая… Мой жребий соблазнять, добиваться своего.

Она улыбалась и, наконец, умолкла; мысли ее унеслись куда‑ то далеко. Рэйчел чувствовала себя словно оглушенной. Она отчетливо понимала, что уже не сможет собраться с духом, чтобы во всем признаться сестре. По крайней мере, сейчас. Может, позже…

Она чуть покосилась на Еву. Сестра глядела прямо перед собой, лицо ее было отрешенным, мечтательным. И высокомерным.

– Знаешь, Рэч, – вновь заговорила она. – Я ведь скоро тоже выхожу замуж.

Она вдруг встала и закружилась по комнате, что‑ то напевая.

– О, Рэч, я так счастлива! Скоро все будет так чудесно. Даже лучше, чем ты думаешь. Знаешь, за кого я выхожу замуж?

Она рассмеялась, увидев, как странно глядит на нее девушка.

– О, я выйду отнюдь не за нашего прекрасного помощника шерифа. Конечно, Стивен весьма мил – хорош собой, храбр, почтителен. Но мы с ним не пара, совсем не пара. Поэтому я обручусь с другим. Хочешь знать, кто станет моим мужем? О, как странно ты смотришь, Рэч! Ну, хорошо, я тебе скажу. Чарльз Трентон просил у отца моей руки. И думаю, – теперь улыбка ее была исполнена торжества, – отец не посмеет ему отказать.

Она ждала реакции сестры, но Рэйчел лишь глядела на нее, с трудом переводя дыхание.

– О… Тогда… Стивен…

– Ах, оставь Стивена в покое! – Ева нетерпеливо передернула плечами. – Стивен не будет сильно переживать, и скоро утешится с какой‑ нибудь скромной, добропорядочной тихоней. Я же… О, Рэч! Я не могу более скрывать. Ты ведь славная девушка и не выдашь нас! – Она склонилась к сестре, так, что их лица оказались совсем близко. – Наш славный мистер Трентон… Рэйчел, ты и не догадываешься! Но мой жених – сам король Англии, его величество Карл II Стюарт!

Напряжение Евы не давало ей сил сдерживать тайну. Бессонная ночь, пережитое волнение и тот взрыв веселья, какой вызвало в ней признание сестры, напрягли ее нервы до предела. Ведь не выдаст же их Рэйчел! Она торопливым шепотом начала говорить, что сразу узнала в Чарльзе Трентоне его величество и всячески стремилась очаровать его, влюбить в себя без памяти. Теперь она добилась, чего хотела: не далее как вчера король просил ее руки у лорда Робсарта, и тот ответил согласием. Вскоре они обвенчаются, она станет супругой изгнанника Карла Стюарта, станет членом королевской семьи, а со временем – да будет с ними милость Божья – и королевой!

Взволнованно дыша, она, наконец, умолкла. Лицо Рэйчел после ее слов поначалу пошло пятнами, но теперь стало белее мела. Еве не понравилось, как та глядит на нее. С сомнением, почти с жалостью.

– Ну же, Рэч! Что ты мне скажешь?

Рэйчел вздохнула и поникла, словно сломавшись.

– Да, Ева, ты скоро выйдешь замуж. И выйдешь за Стивена Гаррисона, ибо то, что ты поведала мне о браке с королем – немыслимо. Я, конечно, хотя и с сомненьем, готова признать в нашем госте беглого Карла Стюарта. Но я никогда не поверю, что он женится на тебе. Монархи не имеют привычки соединять свою судьбу с обычными смертными.

У Евы вырвался жест, словно она хотела ударить сестру. Но она сдержалась и резко отвернулась.

– Ты просто дура, Рэч, не хочешь признать очевидного! Карл Стюарт здесь, в Сент‑ Прайори. Он в нашей власти, и я сумела не упустить свой шанс. Отец тоже. Вскоре он приедет, и тогда…

– Даже если состоится ваша помолвка, – с болью глядя на Еву, начала Рэйчел, – я и тогда не перестану сомневаться. Даже если вы обвенчаетесь – и тогда. Королю просто не позволят объявить тебя законной женой. Милая моя, бедная Ева. Ты просто влюбилась, и это чувство ослепляет тебя. Увы, как это ни прискорбно, но брак с Гаррисоном для тебя – все же наилучший выход.

Ее голос задрожал, словно от сдерживаемых слез. Ева медленно повернулась. Глаза ее по‑ кошачьи прищурились, губы скривились в насмешливую улыбку, но на щеках по‑ прежнему играли очаровательные ямочки.

– Сказать, почему ты мне это говоришь? Потому, что завидуешь. У тебя чисто плебейское воображение, которое не может простираться дальше кухонь и хозяйственных дворов. Да вам, леди‑ прислуга, даже повезло, что Джулиан Грэнтэм заприметил вас. Если, конечно, его сватовство не вызвано лишь желанием отвлечь внимание от особы его величества. И если он не бросит вас, когда последует за королем на континент. После того, как натешится вволю.

Диво, что она все же не ударила Рэйчел, а лишь вышла, хлопнув дверью. Да как та посмела?! Теперь, когда все наконец уладилось! И все же Еве стало страшно: как бы она ни стремилась задеть сестру, оскорбить и уличить в узости кругозора, она понимала – Рэйчел не откажешь в трезвости суждений. «Ему просто не позволят объявить тебя королевой», – так и вертелось в голове Евы. В этом был свой резон. Но отец‑ то… Он ведь достаточно здравомыслящий человек, а все же дал согласие… Значит, он на что‑ то сделал ставку. О, скорей бы он вернулся! Тогда все, наконец, уладится.

Еве вдруг до безумия захотелось увидеть короля. Убедиться, что все так, как она и считает, что счастье наконец улыбнулось ей. Она почти бежала в то крыло, где находились покои гостей, лишь у двери сдержалась и тихо вошла. Карл спал, расслабленно, крепко и устало. Ева смотрела на него, прижав ладонь к груди в том месте, где бешено стучало сердце. Сейчас он выглядел отнюдь не красавцем – длинное скуластое лицо, резкие неправильные черты, крупный нос, глубоко сидящие глаза. От широких бровей и отросшей бороды он казался почти по‑ цыгански смуглым, но там, где в вороте расстегнутой рубахи виднелась сильная грудь, кожа была гораздо светлее. Ева видела небольшой, сбившийся на бок, нательный крестик, лежавший у ключицы. В этом месте слабо белел белесый шрам… шрам, который она так любила целовать в минуты страсти. Ева вспомнила эти мгновения, и у нее заныло в груди. Боже, помоги ей – она и в самом деле без памяти любила этого человека.

«Ему не позволят», – вновь вспомнилось ей, и ее обуял страх.

Осторожно приблизившись, она склонилась над ним, почти материнским жестом убрала влажный локон со лба. Карл что‑ то пробормотал во сне, повернулся на бок. Ева невольно улыбнулась – нет, она не откажется так просто от своей любви. От своего шанса стать его законной женой. И королевой.

Она вышла, гордо вскинув голову, и в конце перехода увидела Джулиана. Какое‑ то время они глядели друг на друга. Потом медленно стали сходиться – как противники во время дуэли.

– Итак, сэр…

– Итак, миледи.

Лицо Джулиана было застывшим, словно маска прекрасной статуи. Ева не видела ничего, кроме полыхающей ненависти в его взгляде, и понимала, что глядит на него так же.

– Вы считаете, что все‑ таки добились своего? – сухо и зло бросил Джулиан.

– А вы сомневаетесь?

– Конечно. Для его величества вы лишь очередная прихоть, забавное приключение, происшедшее с ним в годину странствий. Такое с ним уже случалось. Прелестная Маргарет Картрэ, на которой он был почти готов жениться, но дальше слов дело так и не пошло. И дивная, еще по‑ детски очаровательная Гортензия Манчини. Да и отважная пуританка Джейн Лейн. Карл называл ее «жизнь моя», очень уважал, не сводил с нее влюбленных глаз… и все. Все они для монарха Карла II – лишь эпизоды. Теперь вот вы. Думаю, и с вами зайдет не далее, чем с остальными. По крайней мере, когда все закончится, он поймет, как ошибался. Ведь прежде всего он – король милостью Божьей, и понимает, сколько за ним стоит людей. Могущественных людей, в поддержке которых он заинтересован. Вот они‑ то не позволят, чтобы леди Ева Робсарт метила на титул его королевы.

Еву пронзил озноб. Джулиан говорил то же, что и недавно ее сестра. Но она не позволила себе запаниковать и немедленно вскинула голову.

– Чем же это я так плоха для короля без короны? Я принадлежу к древнему роду, богата, знатна, образована. И я люблю его величество. – Она сделала вид, что не заметила ядовитой усмешки на устах Джулиана. – В конце концов, у моего отца есть флот! – выпалила она и сама удивилась, как мало значения придавала ранее этому факту. В том, что она попала в цель, Ева поняла, заметив, как нервно дернулся рот Джулиана.

Он словно через силу заставил себя улыбнуться.

– Тем не менее вы не более чем шлюха. Знатная шлюха, наподобие тех, кто постоянно увивается вокруг короля. Ваша репутация столь подмочена, что…

– Кто бы говорил! – фыркнула Ева. – О, небо! Взгляните на эту ходячую добродетель. Прямо целомудренный Иосиф Прекрасный! Который меж тем, не раздумывая, совратил невинную девушку. И не смотрите на меня столь удивленно, милорд, Рэйчел мне обо всем рассказала. О том, как вы провели с ней время этой ночью. Конечно, лишить невинности собственную невесту – не великий грех. Он, видите ли, заблудился на равнине, но не преминул сделать из Рэйчел женщину. И теперь смеет обвинять меня. Вот что, сэр, если вы не желаете, чтобы я обо всем рассказала моему отцу… и моему жениху – вы будете держать свой змеиный рот под замком. Так‑ то, сударь.

Она видела, как сильно побледнел Джулиан, даже пошатнулся. Как она презирала этого лицемера! Прибыл раньше Рэйчел, делая вид, что волнуется, а сам… Ей было приятно видеть его смятение. Что ж, последний удар все же остался за ней. Она опустилась перед ним в реверансе и удалилась, посмеиваясь. И лишь когда ушла, Ева поняла, что сама изрядно перепугалась. Как она устала… Машинально выпростав руку из кружевного манжета, она провела ладонью по лицу. Ей следует пойти отдохнуть… немного поспать. Ей еще понадобятся силы – ее бой пока не доведен до конца.

Джулиан продолжал стоять в сводчатом переходе, глядя перед собой застывшим взором. Почти машинально он вошел в свою комнату, сел в изножии кровати. Он был ошеломлен тем, что узнал. Рэйчел… Милая, скромная, девственно чистая девушка, она очень нравилась ему. Был ли он влюблен? Чувства Джулиана обычно были либо трезвы и рассудочны, либо на грани нервного срыва. Но к Рэйчел Робсарт у него возникло особое отношение – приятное, нежное, вносящее покой в душу. До разговора с лордом Дэвидом он не задумывался о ней всерьез, не строил на ее счет никаких планов. Потом он переговорил с Робсартом и даже получил удовольствие от того, что теперь связан с его дочерью. У него не было мыслей поступить с ней непорядочно, он стал всерьез воспринимать ее как свою будущую жену. Достойная леди, сдержанная женщина приятной наружности. Поэтому он и был так обеспокоен, когда с ней могло случиться несчастье. И искренне волновался. А вышло… «Рэйчел мне обо всем рассказала, – бросила ему в лицо Ева. – Рэйчел теперь не девственница».

И эта женщина осмелилась ему говорить такое! Он промолчал лишь потому, что был ошеломлен. Вчера он сватался к Рэйчел, и вчера же она… Он вдруг ощутил острый прилив гнева. Неужели он так ошибался в этой милой девушке? Неужели его постигла такая кара и разочарование? Выходит, Рэйчел Робсарт – всего лишь сестра Евы, такая же потаскуха, как и она. Да еще хочет свалить всю вину за случившееся на него, Джулиана.

Он вдруг понял, что догадывается, с кем была Рэйчел. О пуританах он не думал: когда их разогнали, дочери Робсарта там уже не было. Как не было и этого круглоголового полковника Гаррисона. Сейчас Джулиан уже не помнил, кто и когда сообщил ему, что Стивен убил Захарию и увез от фанатиков Рэч. Возможно, уже тогда он ощутил смутное беспокойство. Ведь король давно намекал, что девушка неравнодушна к Гаррисону, Джулиан же не придавал этому значения. Или думал, что не придавал. Если Стивен вызывал в нем неприязнь, то Джулиан относил это на счет опасений, как бы местный помощник шерифа не опознал Карла Стюарта. А то, что он нравился Рэйчел… Сейчас, однако, Джулиан вспомнил, как девушка, едва он попросил ее руки, перво‑ наперво посмотрела на Стивена. Тогда это задело его, но не настолько, чтобы обеспокоиться всерьез.

Сейчас Джулиану осталось только с горечью удивляться своей слепоте. Он просил ее руки, Рэйчел дала согласие – это в то время, когда она только и думала о другом… и поспешила сойтись с тем, другим, при первой же возможности. Джулиан уже ни на миг не сомневался, кто лишил невинности его избранницу. Как не сомневался, что она отнюдь не вспоминала о его чести, когда это случилось, и с легкостью уступила… Было ведь в ней нечто, какое‑ то потаенное пламя, даже манящее притяжение, которое он порой ощущал рядом с ней. Оно смущало его настолько, что он даже прилагал усилия, стремясь его не замечать. А Стивен Гаррисон… Джулиан вдруг понял, что ненавидит этого человека. Ненавидит до дрожи. И эта боль внутри… Он ощутил давящую, обжигающую силу ревности, которая путала его мысли. Он даже не знал, как называется это чувство, ибо ранее не испытывал ничего подобного. Что‑ то словно толкнуло его, он рванулся, сдерживая горлом крик; ненависть опалила его. Ему все труднее было сдерживаться, и от этого стало страшно за себя. Думать следует лишь об одном – он слуга короля. Это главное.

Тем не менее словно клокочущая магма поднялась в нем и ослепила, опалила мозг. Сдержаться!.. Он кинулся лицом в подушку и грыз ее, рыча и задыхаясь.

Ему все же удалось совладать с собой. К черту все! Сейчас нужно попытаться заснуть. Ему ведь столько удалось, он столького достиг. Рэйчел Робсарт не стоит того, чтобы так взрываться. Она недостойна его страданий, она вообще его недостойна. Может, и к лучшему, что все так скоро раскрылось – теперь он свободен от сватовства. Остался лишь долг перед королем, и он выполнит его – чего бы это ни стоило!

Джулиан пролежал в кровати несколько часов. Заснуть ему так и не удалось, но неподвижность тела несколько притупила его ярость. Поэтому когда он к вечеру вышел из комнаты, то выглядел вполне спокойным. В трапезную он пойти так и не смог – настолько ему не хотелось никого видеть. Он сидел в галерее у погасшего камина и слышал голоса: разглагольствования Энтони, дерзкие реплики Евы, смех короля. Лишь один раз он различил голос Рэйчел, – девушка волновалась, что до сих пор нет вестей от отца, пора бы ему уже появиться. Такой нежный, мелодичный голос. Джулиан непроизвольным жестом сжал подлокотники кресла. Так он и просидел в сумерках, пока не услышал топот копыт, а затем – голос Стивена. Тогда, не в силах больше сдерживаться, он ушел.

Стивен торопливо прошел в холл, и велел доложить о своем прибытии. Его приняли приветливо, если не считать того, что Рэйчел сразу поспешила уйти. Он проводил ее взглядом, но она не оглянулась. А к нему уже обращался с цветистой речью Энтони Робсарт, постаравшийся придать своему лицу максимально приветливое выражение:

– Сударь, благодаря вашему мужеству и милости Бога, который разрушает злые умыслы людей, удалось предотвратить большое несчастье. Вы поступили совершенно правильно, что убили этого подстрекателя и смутьяна Захарию Прейзгода.

– Воистину, благое дело, – улыбнулась Ева.

Она отошла от Карла и стояла теперь подле Стивена, взяв его под руку. Во‑ первых, для короля будет невредно немного поревновать. А во‑ вторых… Ева боялась подумать о разрыве с королем, но все же была достаточно практична, чтобы не отказывать Стивену до того, как с ним переговорит отец. Вот когда все будет улажено и ее не будут смущать речи Джулиана и сестры…

Поэтому она мило болтала:

– Этот мерзкий Захария… Брр! Как вспомню его злостную рожу!.. Вам бы давно следовало разделаться с этим сумасшедшим, еще после происшествия в Уайтбридже. А так он продолжал сеять смуту, угрожать всем адским пламенем, запрещал веселиться и петь, чтобы все только и делали, что молились. Он даже не улыбался никогда, видимо, считая и это грехом.

Она старалась казаться веселой и кокетливой, хотя так и не поняла, почему Стивен отступил от нее. А поведение Карла – он даже дружелюбно пожал Стивену руку – задело ее. Неужели Стюарту все равно, что она кокетничает с другим?

Но король и в самом деле словно не придавал этому значения. Он справился насчет Мэг, и Стивен сказал, что та уже чувствует себя лучше. Он прибыл сказать об этом леди Рэйчел – ведь девушке явно интересно узнать, как обстоят дела с ее кормилицей.

Ева заметила, что сестра только что была здесь, но куда‑ то вышла, и предложила послать за ней. Стивен поблагодарил ее, сказав, что сам найдет Рэйчел. Он уже выходил, когда его окликнул Энтони и справился, не прибыл ли его брат. Стивен странно поглядел на него.

– По правде сказать, я рассчитывал застать барона дома. Он еще не появился?

– Нет. Разве вы не знаете? Он отбыл в Эймсбери, чтобы привести отряд для наведения порядка.

– В Эймсбери? Странно. Конечно, сегодня в Уайтбридж прибыли верховые из города. Но они были вызваны мировым судьей, а не вашим братом. С чего вы взяли, что он поехал туда?

Ева удивленно взглянула на дядюшку. Тот пожал плечами.

– Я слышал это из уст самого лорда. Да ведь и вы слышали, не так ли, мистер Трентон?

Но Карл не мог припомнить. Хотя, все может быть – такой переполох, всего не упомнишь.

– Ладно, – вздохнул Стивен. – Думаю, лорда Дэвида что‑ то задержало, и вскоре мы получим от него вести. А сейчас я бы хотел переговорить с мисс Рэйчел. – Помедлив немного, он добавил: – И с вами, Ева.

Она выглядела теперь удивленной, даже недовольной.

– Хорошо, я иду.

Они вышли в галерею. Сквозь большие готические окна потоками лился лунный свет. Они остановились у одного из оконных проемов. Вид у Евы был отсутствующий; машинально она достала флакончик духов из сумочки на поясе и прикоснулась пробкой от флакона к вискам, запястьям, к открытой в вырезе декольте груди. Он узнал исходящий от нее запах жасмина и амбры, ее запах, который когда‑ то сводил его с ума, заставляя желать ее страстно и трепетно. Но сейчас ничего не всколыхнулось в его душе. Он видел перед собой красивую, нарядную, холеную молодую женщину, с которой его когда‑ то многое связывало. Теперь же он ощущал к ней лишь приятельские чувства. И чувство вины. Ибо хотел поставить все точки над «i», сказать, что они уже давно стали чужими, что их помолвка стала ошибкой и он сам не заметил, как привязался к ее сестре, полюбил другую. Он понимал – не следует говорить ей все сразу, чтобы не оскорбить. Поэтому Стивен начал издалека: заметил, что от него не укрылось – Ева уже не так рада его приездам и постепенно удаляется от него; он даже чувствует себя нежеланным гостем в Сент‑ Прайори.

Ева вдруг заволновалась, поняв, к чему он клонит. Может, это и хорошо, но не теперь. О, она совсем не хотела потерять Стивена до того, как убедится, что Карл Стюарт принадлежит ей полностью. Поэтому она перебила Стивена и начала лихорадочно оправдываться, даже просить прощения за свое легкомыслие. Стивен странно смотрел на нее и почему‑ то выглядел едва ли не огорченным.

– Ева, так вы по‑ прежнему не против нашего союза?

– Бой мог, что дало вам повод так думать? Конечно, вы правы, за последнее время мы несколько удалились друг от друга. Я была суха с вами, но это только из‑ за моей нервозности. Все эти странные события… Мистер Трентон отвлекал меня от них, веселил, а вы были так погружены в заботы… Вам было не до меня, и я сердилась на вас. Но это же не повод, чтобы…

Господи, она совсем не против расторжения их помолвки, но ей необходимо, чтобы это исходило от нее, а не от него. Она поглядела на него снизу вверх. В лунном свете была хорошо очерчена линия его носа, скул. Обычно светлые глаза казались сейчас темными, особенно по сравнению с искрящимися лунным светом белокурыми волосами. «Он очень привлекателен, – подумала Ева. – Но почему он так огорчен? » Она ведь, по сути, извинилась перед ним. Да что он о себе возомнил? Круглоголовый, чертов сектант. Но как хорош…

И все же Ева подумала, что симпатия к Стивену послужит ей слабым утешением, если она потеряет короля. Нет, она должна сделать все, чтобы добиться своего. Почему они считают, что у нее ничего не выйдет? Карл попросил ее руки, и отец дал согласие – значит, все идет как задумано.

Она почти выдохнула:

– Но где же отец? Он мне так нужен!

Стивен выглядел удрученным.

– Мне самому нужен лорд Робсарт. И…

Он хотел что‑ то добавить, когда его прервало восклицание Евы, указывающей на что‑ то за окном.

– Смотрите, Рэйчел и Джулиан. Бог мой, как чопорно они держатся друг перед другом. Лицемеры. Я‑ то уж знаю, что этой ночью…

Она не договорила, лукаво улыбаясь. И вдруг вскрикнула: Джулиан резко дал Рэйчел пощечину и замер на месте, скрестив руки на груди. Рэйчел стояла перед ним, прижав ладонь к щеке, но от ее позы исходила такая покорность, что Ева возмутилась:

– Как она это позволила? О, боже! Быть такой овечкой! Она ему еще не жена. И, клянусь небом, никогда не будет. Да я сейчас…

Она хотела бежать, но Стивен удержал ее.

– Прошу вас, Ева, не говорите никому о том, что видели.

– Это еще почему?

– Я очень прошу. Я сам разберусь с лордом Грэнтэмом. Верьте мне.

Было в его тоне нечто, заставившее Еву помедлить. К тому же ей пришло в голову, что она выставит сестру не в лучшем свете, если разгласит, какую та получила оплеуху. Да и ее Карл так держится за этого Грэнтэма. В самом деле, не стоит ей поднимать шум раньше времени.

– Хорошо, Стив, – только и сказала она.

– Вы обещаете?

– Обещаю.

Он кивнул и почти бегом кинулся вниз по лестнице.

…Рэйчел и Джулиан столкнулись совершенно случайно, когда она возвращалась, отпустив на ночь поденщиков, а он молча шел с прогулки по главной аллее. Они остановились у подстриженных тисов, на залитой лунным светом площадке. Рэйчел опустилась в реверансе.

– Добрый вечер, сэр.

Лица Джулиана она не видела – он стоял спиной к свету. Ее жених… Как‑ то теперь у них сложится? Имеет ли она право скрывать от него все? Но ей было страшно, она боялась коснуться темы своей измены… своего падения. Храбрясь, она заставила себя улыбнуться этой безмолвной, стройной тени.

– Мы ведь не общались сегодня, милорд, а утром я была так подавлена, так измучена. Пожалуй, мне стоит извиниться за свою резкость. Может, теперь прогуляемся вместе? Ведь вечер так тих и чудесен… Правда, немного холодно.

Она поплотнее закуталась в шаль и даже сделала шаг к нему, словно собираясь взять под руку. Он отшатнулся. Теперь лунный свет упал на его лицо; глаза Джулиана отразили лунное сияние, блестя, словно от слез. Он продолжал молчать, и Рэйчел занервничала. Лицо его было очень красиво, но так холодно, так презрительно… Эта чуть брезгливая складка в уголке губ. Рэйчел продолжала глядеть на него и, наконец, все поняла. Стыд, гнев и горькая боль захлестнули ее; она почувствовала себя обнаженной, словно он одним своим взглядом содрал с нее одежду… вместе с кожей.

– Вы знаете? – с трудом заставила она вымолвить себя.

Он молчал, и это было красноречивее слов.

А потом он ее ударил. Больно, оглушающе. Рэйчел прижала ладонь к запылавшей щеке и тихо заплакала.

– Это вполне исчерпывающий ответ? – Как спокоен его голос. Спокоен и холоден. – Думаю, девка, нам не стоит больше говорить. Считайте, что никакой помолвки никогда не существовало.

Она все всхлипывала, а потом повернулась и пошла прочь.

Джулиан глядел ей вслед. Он не испытывал жалости, только холодное презрение. И жажду отомстить. Ему. Ее совратителю. Поэтому, когда он увидел подходившего Стивена, его рука непроизвольно стала шарить, ища у бедра шпагу. Шпаги не было, но Стивен заметил этот его жест.

– Сейчас не время и не место.

– Вы отказываетесь? Или думаете, что ваши пуританские принципы позволят вам уклониться от подобающего для дворянина способа ответить за содеянное?

Стивен смотрел на него. Они были почти одного роста, возможно, полковник был чуть мощнее в плечах. Но и в изящной стати Джулиана таилась известная сила.

– Вы не отвечаете?

– Я ведь сказал – сейчас не время и не место. Во‑ первых, я при шпаге, а вы нет.

– Не много времени займет, чтобы я сходил за ней.

– Сходите. И постарайтесь, чтобы это заняло у вас где‑ то час, пока все не отойдут ко сну. Вы ведь наверняка не хотите, чтобы нас разняли? Через час я буду ждать вас во внутреннем дворе, в том торце западного крыла, где закрытые покои. Место там пустынное, и нам не помешают.

Джулиана бесило его спокойствие.

– Я ненавижу вас, сэр!

Стивен чуть кивнул, оглядываясь:

– Понимаю.

Этот час показался Джулиану вечностью. Он нервничал, ходил из угла в угол и с трудом взял себя в руки, когда зашел Карл. Король говорил о том и о сем, затем сказал, что проведет ночь с Евой – ведь Робсарт еще не вернулся, а Гаррисон уехал.

– Уехал! – так и взвился лорд, но тут же понял, что Стивен наверняка где‑ то поблизости. Он, конечно, мерзавец, но не трус и придет в назначенное место.

Карла несколько удивила нервозность спутника, но тот сослался на пережитое волнение и, извинившись, сказал, что хотел бы пораньше лечь спать. Король пристально поглядел на него и явно что‑ то заподозрил, но не стал расспрашивать.

– Что ж, я вполне понимаю, когда я нежелателен.

– О, сир, простите…

– Успокойся. К тому же меня ждут в другом месте. Думаю, и у тебя назначено свидание? – Он хитро подмигнул.

– Да, милорд, – поклонился Джулиан.

Когда Карл ушел, Джулиан впервые подумал, что неожиданная дуэль, по сути, является нарушением его долга. Но разве он чем‑ то рискует? Разве под силу круглоголовому полковнику одолеть его? Джулиан взял в руки шпагу и улыбнулся. Нет, он не зря слыл одним из лучших фехтовальщиков в королевской свите. Ему просто не помешает развлечься. Отомстить, да еще и отправить в ад родственника одного из убийц короля Карла I. Что ж, это будет, по сути, богоугодное дело.

Дожидаясь положенного часа, Джулиан оглядел свое оружие – дорогое, хоть и без лишних украшений. Был еще и парный к шпаге кинжал. Джулиан минуту разглядывал его острое отточенное лезвие, чему‑ то улыбаясь. Вбросив кинжал в ножны, он вновь занялся шпагой: пощупал пальцем острие и, уперев его в спинку кровати, согнул дугой, проверяя гибкость клинка. Потом он сделал несколько быстрых выпадов, вслушиваясь, как клинок со свистом рассекает воздух. Глаза его блеснули торжеством, тонкие ноздри затрепетали.

– Я убью его! – убежденно вымолвил он.

К назначенному времени он был на месте. Луна светила ярко, словно разбросав слепящие искры по уже прозрачным осенним листьям, и от этого тени казались еще чернее. Поэтому лорд не сразу заметил привязанного к дереву коня Стивена, а рядом – его самого. Лишь когда опавшая листва зашуршала под ногой полковника, он оглянулся.

– Мне сообщили, что вы уехали.

Стивен снял шпагу и плащ и сложил их на выступе стены. Вытаскивая шпагу, он произнес:

– Я подумал, что лучше, если сочтут меня отбывшим. Тогда у вас не будет неприятностей, если исход поединка решится не в мою пользу: мое тело пополнит список тайн Сент‑ Прайори.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒