Annotation 17 страница

Маленькие убитые девочки привели мистера Хэмлина в восторг, но затем я объяснила, что они не придутся ему по вкусу. Их недолюбили. – И ты меня оставишь с ним? – спросил он, показывая на забившегося в угол призрака. Спустя пару минут после того, как тело убийцы замерло, в воздухе стал парить его дух. Кстати, он оказался более тощим, чем я ожидала, носил пижаму с цветочным рисунком и белые носки. Вряд ли он меня заметил, поскольку был слишком занят разглядыванием пяти девочек в палисаднике. Может, он всегда подозревал, что они находятся именно там, и решил, что его кошмары превратились в реальность. А может, думал, что сам попал в кошмар. Он ничего не говорил, просто заполз в самый темный угол комнаты и смежил веки. – Да, – ответила я мистеру Хэмлину. – Я его убила, а теперь, пожалуйста, разрежь его на куски. Старик-психопомп оглядел меня с ног до головы, не упустив грязь под ногтями и лопату в руках. Его улыбка все ширилась и ширилась, пока не стала казаться извращенной и уродливой гримасой. – Я знал, что в тебе это есть, девочка. – Научи меня, как расчленить его воспоминания. Мистер Хэмлин наигранно вздрогнул. – А у него весьма мерзкие воспоминания. Тебе лучше начать с чего-нибудь приятного. – Я не собираюсь шить из него лоскутное одеяло. Я хочу, чтобы он исчез. – Я посмотрела в окно на маленьких девочек. – И освободить их. – Он мертв. Его воспоминания вряд ли что-то удержат надолго. – Старик пожал плечами и прищурился. – Но мы можем немного ускорить процесс. А потом мистер Хэмлин продемонстрировал мне содержимое карманов его лоскутной куртки. Я увидела найденный им кусок памяти – нечто отвратительное. Старик заявил, что это – большая редкость, и я могу столетиями путешествовать по реке, но даже не почувствовать, как похожий обрывок заденет шею. Однако я бы определенно заметила, если бы такое случилось! Дрожь, которую я ощущала, держа тонкую нить в руках, была особенной, как будто мой позвоночник обвивал скользкий извивающийся угорь. Мистер Хэмлин объяснил, что нить как алмаз, сформированный под невообразимым давлением, и она легко искромсает незначительные воспоминания. Подобные нити возникают, лишь когда происходит нечто невообразимое, например, гибель целого города в огне. Он сам был свидетелем такого с полдюжины раз. – Соблюдай предельную осторожность, – предупредил он меня. – Все, что способно резать призраков, может поранить и тебя, даже в загробном мире. Для психопомпов вроде него нить воспоминаний являлась совершенным орудием. Пока мы работали, маленькие девочки бледнели. Убийца помнил их лучше, чем их родные и близкие. И по мере того, как его призрак разделялся на яркие, мерцающие пряди, девочки, бессвязно лопоча, сходили на нет, рассеиваясь одна за другой. Наконец-то свободные или попросту исчезнувшие. Тогда я узрела больше, чем хотела. Пока в моих ладонях пульсировали воспоминания убийцы, передо мной промелькнул его отвратительный жизненный путь. Однако, какой бы ужас ни вызывали во мне те видения, было в работе мистера Хэмлина нечто изящное. Он вычленял и кромсал отдельные нити из путаницы жизни убийцы, действуя, как умелый хирург и талантливый рассказчик. Но он не имел никакого желания забирать себе столь отталкивающие воспоминания, и в итоге мы выбросили все тщательно нарезанные куски в Вайтарну. Обрывки человеческой памяти, сведенные к черной, густой жиже бесчисленными тысячелетиями, такова была эта река. А я недоумевала, почему она настолько сладко пахнет. – Спасибо, – сказала я мистеру Хэмлину. – Нет лучшей благодарности, чем подтверждение собственной правоты. Я взглянула на него. – Правоты насчет чего? – Насчет того, что ты меня позовешь. – Он улыбнулся. – Хотя, признаюсь, все произошло раньше, чем я рассчитывал. Я хотела ему возразить, но замолчала. Как я могла быть уверена, что это не повторится? Мое будущее висело на волоске и в качестве валькирии, и в качестве человека. Когда ты отбираешь жизнь, все изменяется. Я не стала погружаться в реку, чтобы она отнесла меня домой, – к сожалению, в Пало-Альто находилось мое физическое тело. Я не могла бросить его на произвол судьбы или – если уж на то пошло – отказаться от своей новенькой блестящей машины. Я включила телефон, чтобы узнать, как вернуться к автостраде, и обнаружила шесть посланий от матери и четырнадцать от Джейми. Наверное, оставь они одно или два сообщения, я бы их и прослушала, но мысль о голосовой почте и тревожных голосах мамы и Джейми заставила меня выключить мобильник. Однако сперва я отослала им обеим эсэмэс: «Я в порядке, буду дома к утру». Автострада нашлась легко, а дорожные знаки указывали направление на Лос-Анджелес. Но опять я неудачно выбрала время. После четырех часов за рулем стало ясно, что я подъезжаю к Лос-Анджелесу в самый разгар часа пик. Кроме того, пора было позавтракать, а после вчерашнего ленча я вообще ничего не ела. Я не нуждалась во сне, но потребность в пище в верхнем мире никто не отменял. Я припарковалась возле заведения «Закусочная «Звезда» в Северном Голливуде, выбрав его из-за свободного места на стоянке. К счастью, официантка оказалась расторопной и принесла мне яичницу-болтунью и тосты, которые я проглотила минуты за три. Незамысловатая, сытная пища приблизила меня к действительности. Сквозь витрины закусочной косо падали лучи утреннего солнца, и казалось, что загробного мира не существует. Столики были отделаны жизнерадостно сверкающим хромом. Сидя здесь и отхлебывая кофе, я не чувствовала себя валькирией, которая совсем недавно кромсала призрака на куски. В этом-то и была проблема. Гнев улетучился, потому что убийцы не стало, но я и не ликовала. Мне следовало быть измотанной после ночи за рулем, но я не ощущала даже усталости. Похоже, вместе с воспоминаниями убийцы я вырезала какую-то часть себя. Душу леденил холод. Я открыла кошелек, чтобы расплатиться, и оттуда выскользнула визитка с голубой эмблемой в верхнем левом углу и надписью «Специальный агент Элиан Рейес» посередине. По-моему, он говорил, что я должна всегда ему сообщать об убийствах. А я как раз и совершила преступление. Как еще можно назвать то, что я за полночь вломилась в дом старика, разбудила его и давила ему на грудь до тех пор, пока у него не случился сердечный приступ? Это был не несчастный случай. Визитка Рейеса потрепалась и стала мягкой. Я уже выучила наизусть номер его телефона, решив, что раз уж к тебе приставили личного спецагента, его контакты никогда не помешают. Тогда еще казалось забавным, что я вызубрила эти цифры. Сейчас мне было не до смеха. Я могу сообщить ему об убийстве. Как теперь будут развиваться события в Пало-Альто? Рано или поздно кто-нибудь непременно найдет тело злодея. Вызовут полицию, и копы, конечно, не пропустят сломанный прикроватный столик и разбросанные по полу таблетки. Начнутся допросы соседей… Кто знает, может, кто-нибудь видел, как к дому старика в три часа ночи подъехала машина? А потом офицерам расскажут про сумасшедшую девчонку, которая голыми руками раскапывала лужайку в палисаднике. Я мрачно сидела и таращилась на грязь под ногтями. В желудке после яиц замутило. Перед бунгало убийцы я включила мобильник и отослала две эсэмэс, а еще, назвавшись Минди, сделала звонок из таксофона неподалеку от собственного дома. Номера, которые соединяют меня с его таинственной смертью, хранятся в базе данных телефонной компании. Главная подлость в том, что на черенке лопаты, которую я, уходя, запихнула под кровать, остались мои отпечатки пальцев. У меня вырвался сухой смешок. Не особо умная из меня валькирия, верно? Да и моя речь в защиту будет одной из самых безумных за все время слушаний в калифорнийском зале суда: «Я совершила убийство ради освобождения пяти маленьких девочек и чтобы моя подруга-привидение не тревожилась из-за злодея». Я вздохнула и позволила страху охватить меня полностью. Лучше так, чем ничего не чувствовать. И я не дам осколку льда в моей душе расти до тех пор, пока он не заморозит меня окончательно. Накопилось столько всего, что я не могла изменить: трагедия с людьми в далласском аэропорту, непонятная болезнь мамы. По крайней мере, вчера я сделала хоть что-то. А валькирию никто и не посадит в тюрьму. Мы умеем проходить сквозь стены. И, если я и поплачусь за свой поступок, наказание придет не из мира записей о телефонных разговорах, отпечатков пальцев, законов и тюрем. Оно настигнет меня в виде моих же собственных трансформаций. Вот о чем пытался предупредить меня Яма на своем уединенном острове. Он был прав. И не важно, реальны призраки или нет, а важно то, какими мы решим стать. Я сунула визитку агента Рейеса в бумажник и оставила официантке щедрые чаевые. Когда я подъехала к дому, на крыльце меня поджидала мама. – Чудесная машина, – услышала я, вылезая из автомобиля. Думаю, я точно расслышала ее слова. – Кто бы спорил? Мы постояли вместе, удивляясь, что отец так расщедрился. Я присела рядом с мамой на крыльцо, по-прежнему не уверенная в своих чувствах. Тревожиться из-за нагоняя мне казалось неправильным, словно это что-то для маленьких детишек, а не убийц. Я не могла понять: то ли мама сердится, то ли огорчена, то ли измотана. А может, просто давала о себе знать ее болезнь. – Джейми рассказывала о папиной записке? – спросила я. – Разумеется. – Тогда из-за чего ты такая? Твой диагноз? – Он пока неизвестен, Лиззи, – сказала она, протягивая дрожащую руку. – Ты пропадала двадцать один час. Не тебе указывать, о чем нам говорить. – Значит, она рассердилась. Я не стала ей отвечать, только кивнула. – Где тебя носило? – Я каталась. – Двадцать один час?! – Ну да, знаю. – Я до сих пор не устала. Мне было интересно, смогу ли я когда-нибудь снова заснуть. Вероятно, без помощи Ямы – нет, а захочет ли он прикасаться ко мне после того, что я совершила? – Вождение помогает мне думать. Машина очень удобная. Мама глубоко вздохнула. Я прямо-таки слышала, как она сдерживает резкие слова. – Джейми мне сообщила, что у тебя появился парень. – Она так сказала? Серьезно? На мамином лице появилась нехорошая улыбка. – Она ничего не говорила до сегодняшнего утра, когда ты так и не вернулась домой. Я вздохнула. Вот оно, движение на лос-анджелесских дорогах… – Да, у меня есть парень, но он совершенно ни при чем. Мне просто нужно было побыть одной. Она посмотрела на меня долгим, оценивающим взглядом. Однако вскоре отвернулась со вздохом, как будто я недоступна ее пониманию. Понятно. Даже я сама себя не понимала. – Тебя скоро не станет? – спросила я. – Не в ближайшем будущем. Но мы к этому еще вернемся, как и к твоему парню. «Не в ближайшем будущем». Если это считается хорошей новостью, то что же – плохой. Мама встала, подошла к машине и открыла дверь с водительской стороны, наклонившись внутрь. – Боже мой, Лиззи, тысяча миль?! – Как я уже говорила, вождение помогает мне думать. Она захлопнула дверцу и подошла к крыльцу. Встала надо мной – строгий родитель над провинившимся ребенком. – Где ты была? Ее бы не устроило ничего, кроме правды. – В Пало-Альто. – Там живет твой парень? – Нет, я отправилась в окрестности твоего прежнего дома. И вот она стояла и разглядывала меня, на время забыв, что сердится. Эта уловка с правдой оказалась на удивление действенной. – Помнишь старую фотографию в твоей комнате? – спросила я. – Мне было необходимо увидеть дом, где ты выросла. Она покачала головой. – Зачем? – Потому что ты никогда не рассказывала мне о Минди. Мысли о ней тебя мучили, а ты молчала. Но она-то все время была здесь, мама, – сказала я и почувствовала, как холод в моей душе отступает, поэтому решила продолжить. – Каждый раз, когда я в детстве играла около дома, она была там. Сейчас, когда я путешествую, или мы едем куда-нибудь на машине, она дает о себе знать тем, как ты беспокоишься. Ее призрак с нами каждый день моей жизни. Каждый день! Мама не отвечала, а у меня больше не было слов, поэтому мы на время замолчали. Я гадала, стоит Минди с другой стороны двери, слушая нас, или нет. Наконец мама сказала: – Ты не знаешь, каково это, когда лучшая подруга исчезает. – Возможно, потому, что ты никогда мне о ней не рассказывала. – Я не собираюсь за это извиняться. Не сегодня. История Минди не из тех, что можно запросто рассказать своему ребенку. Лиззи, ее нашли в собственном дворе. Ты даже не представляешь. Я кивнула, хотя прекрасно знала, насколько все было ужасно. Видела каждую деталь, которая мелькала в памяти убийцы. Единственное, чего я не понимала, почему от меня это скрыла моя собственная мать. – Послушай, я понимаю, что произошедшее было ужасно, но… – Если понимаешь, то почему исчезаешь на двадцать один час и отключаешь телефон? Ты пропала совсем как она, – сказала мама с внутренним содроганием. – Лиззи, в три часа ночи я встала и пошла проверять задний двор, вдруг ты там закопана! Под конец ее голос сорвался. И это было ужасно, как будто в ее легких запутались все страхи, которые она испытывала в своей жизни. – Ясно, – только и смогла произнести я. Она смотрела на меня, ожидая продолжения, а я хотела сказать, что понимаю, как была беспечна, и больше никогда не буду исчезать. Я хотела дать себе волю и разреветься. Но у меня перед глазами все еще стояло то, чем я занималась в три часа ночи. – Прости, – наконец сказала я, – мне очень жаль. В ответ она кивнула: – Хорошо. – Но я не Минди. Ясно? Мама задумалась, как если бы мои слова были чем-то спорным. Однако в итоге она кивнула снова. На ее лице появилось какое-то странное выражение. – Я никогда не называла тебе ее имя. – Правда? Возможно, я нашла его в Сети. Мама покачала головой. – Минди – ее уменьшительное имя. В газетах ее называли Мелинда. – Тогда, должно быть, ты говорила мне. Я видела, как она взвешивает мои слова и не совсем им верит. Однако объяснение было единственно возможным. – Мама, может, теперь ты расскажешь мне о своем диагнозе? Ну, пожалуйста? – Ладно, – кивнув, сказала она и прикрыла глаза. – Ты ведь знаешь, как я уставала последнее время? Мой врач думал: это анемия – пустяк. Вот почему я принимала таблетки с железом. – Ты их принимала? – спросила я ослабевшим голосом. Теперь, когда она все же решила рассказать о своей болезни, я не была уверена, что хочу это слушать. – Но железо не помогло, а состав моей крови становился все хуже. Причин могло быть много, поэтому я сдала анализы – волчанка, ^[113] гепатит, ВИЧ. – Она открыла глаза. – Ничего такого у меня не нашли. Было бессмысленно тебе рассказывать, пока я сама толком не знала. – Но ты рассказала папе. Она кивнула. – С таким составом крови моя болезнь могла быть чревата инфарктом. Он мог произойти ни с того ни с сего. Так что твой отец должен был знать. – Инфаркт? – спросила я, покачав головой. – Ты же говорила, что не собираешься умирать в ближайшем будущем. Мама кивнула. – Мое сердце в порядке. Мне поставили другой диагноз. То, что у меня, называется миелодиспластический синдром. ^[114] Все попросту говорят МДС. Я взяла мамину руку и спросила: – Что это значит? – У меня серьезные проблемы с кровью. Врачи, наконец, сообразили сделать анализы костного мозга. Там находятся стволовые клетки, которые вырабатывают красные кровяные тельца. Они у меня повреждены. – Повреждены? Но почему? – Неизвестно. Когда я была на пару лет младше тебя, то работала маляром. В то время мы пользовались бензолом^[115] для того, чтобы снимать краску. Видимо, зря мы не носили респираторы. – И ты заболела из-за него? Из-за химреактива, который вдыхала лет тридцать назад? – Мы не знаем, – ответила она, взяв мои ладони в свои. – Но главное то, что МДС не является генетическим заболеванием. Тебе не надо бояться, что такое может случиться с тобой. – Но я же все равно беспокоюсь… – Смерть с косой перечеркивала мою жизнь и жизни окружающих людей. Она облюбовала себе место и в костном мозге моей матери. – Итак, что теперь? – Ничего особенного: несколько переливаний крови, быть может, пересадка стволовых клеток. Речь идет о годах лечения, и пока неизвестно, насколько оно будет успешным. Мне повезло, что я моложе большинства людей, заболевших МДС. Такая же удача, как выжить при нападении террористов. – Зря я не выбрала другой рейс, – прошептала я. Мама меня не услышала или не поняла. – У меня – приличная медицинская страховка, поэтому дом мы, вероятно, не потеряем. Да и инвалидом я из-за болезни не стану, и ты не будешь прикована к своей матери. Ты поступишь в колледж и уедешь учиться. – Она взглянула на меня. – Детка, ты слушаешь, что я говорю? Я рассеянно покачала головой. – Я потеряла нить разговора где-то между переливаниями крови и потерей нашего дома. – Ясно, – ответила она, вздохнув. – Догадываюсь, прошлой ночью ты не спала. – Ничего страшного. – Возможно, нам лучше углубиться в детали позже. А заодно поговорим и о твоем парне, как собирались. – Мне бы хотелось отдохнуть. Мама на миг сделала вид, что колеблется, просто чтобы дать мне понять: она вправе заставить меня здесь сидеть и мучиться угрызениями совести. Однако она быстро смилостивилась надо мной. – Ладно, но ты должна меня с ним познакомить. Я кивнула. – Он очень хороший. Он тебе понравится. – Надеюсь, – мама заключила меня в крепкие объятия, а когда мы в конце концов отстранились друг от друга, она улыбалась. – Рада, что ты добралась домой в целости и сохранности. Я почувствовала себя прощенной, по крайней мере, немного, хотя мама знала лишь крупицу того, чем я занималась прошлой ночью. Ее всепрощение распространялось даже на те мои темные делишки, о которых она и не подозревала. Затем она потребовала: – Ключи. Я подчинилась и вручила ей ключи от своей новенькой блестящей машины, как будто повиновение полностью искупало мою вину. Потом я пробормотала, что отправляюсь в постель, и направилась в дом… Мама осталась снаружи, в очередной раз окидывая автомобиль оценивающим взглядом, а я пробралась в ее комнату. – Минди? Без ответа, да и в шкафу было пусто. Меня посетила жуткая мысль: «Что, если лишь воспоминания убийцы удерживали ее от исчезновения? Может, я ненароком уничтожила свою подругу-призрака? » Но затем из-за спины донеслось хихиканье. Я обернулась и увидела убегающую тень, которая быстро мчалась по коридору. Последовав за силуэтом, я обнаружила Минди. Она сидела на моей кровати. – Привет! – воскликнула она и похлопала по одеялу, приглашая меня присесть рядом. – Я думала, Анна будет орать на тебя вечно. Она жутко рассердилась, да? – Она огорчилась. – Это дурно с твоей стороны, исчезать, не сказав ни слова. Я изумленно уставилась на Минди. Ее волосы были снова расчесаны и аккуратно заплетены в две тугие косички. Она выглядела счастливой, беззаботной и непринужденной. Она как будто чувствовала, что ее обидчик мертв. – Раньше ты плохой не была, – заметила она, лукаво улыбнувшись. – Мне требовалось сделать одно важное дело. Помнишь, как я говорила, что собираюсь кое-что исправить? – Ты о чем? – спросила она, опять похлопывая по одеялу. Присев, я начала тихо рассказывать: – Я отправилась в те места, где ты жила раньше, и избавилась от того скверного человека. Тебе больше не надо о нем беспокоиться. – Что за скверный человек? – уточнила Минди. Я на мгновение утратила дар речи. – В смысле? – От кого ты избавилась? – спросила она, хихикнув. – И почему этот тип скверный? – Он… – выпалила и резко замолчала. – Ты не помнишь? Она прищурилась и пожала плечами. – А ты не имеешь в виду собственного отца? Он меня очень бесил. Ясно. Та часть Минди, которая долгие годы боялась, существовала лишь в голове убийцы. Теперь Минди превратилась в беспечного одиннадцатилетнего ребенка – лучшую подругу детства моей мамы. Я все исправила и настолько хорошо, что даже и вообразить не могла такого результата. Я сглотнула твердый комок в горле. – Верно, папа был занудой. Но он ушел. – Теперь нас только трое! – заверещала Минди, потянулась через кровать и обвила меня руками. Ее объятия по-прежнему были холодными, но по коже проскакивали искры, отсутствовавшие раньше. Отодвинувшись, она поинтересовалась: – И что с тобой собирается делать Анна за твой побег? – Она отобрала ключи от моей машины. По сути дела, она наверняка отобрала машину. Кто знает, когда она позволит мне сесть за руль. – Вот незадача, – нахмурилась Минди. – Постой. Когда у тебя появилась машина? – Вчера. Я лишилась ее очень быстро, да? Мы обе внезапно расхохотались, совершенно не сдерживаясь. После последних двадцати четырех часов я отчаянно нуждалась в чем-нибудь смешном. Пожалуй, нам повезло, что мама до сих пор находилась снаружи – вне пределов слышимости. Однако в счастье Минди было что-то ненормальное. Три десятилетия страха испарились за одну ночь. Может, мистер Хэмлин прав, и призраки, в принципе, – не настоящие люди. А если Минди перестала быть сама собой, то это моя вина. Я забрала у нее кусок прошлого и изменила ее призрачную сущность. Я решила кое-что проверить. – Представляешь, что сказала мне мама? – Что? – Твое настоящее имя Мелинда. Ее личико приняло задумчивое выражение, и спустя пару минут она кивнула. – Правда. Так меня звали. Она сказала «звали». Теперь ее настоящее имя – Минди, потому что только воспоминания моей матери не давали ей уйти в небытие. – Ты знала, что моя мама больна? – Да. Иногда она говорит по телефону с врачами о том, что постоянно чувствует усталость, – сразу ответила Минди. – Ясно. – Вероятно, одиннадцатилетней девочке тяжело понять, что такое заболевание стволовых клеток. – И это все? – Вроде. Анна выздоровеет? Я кивнула. – Доктора ей помогут, и она обязательно поправится. Минди просияла, и я почувствовала, что правильно поступила, солгав ей. Если бы моя мама умерла, у Минди не осталось бы никого, кто помнил бы ее живой девочкой. А что это означает для привидения?.. В любом случае, притвориться, что с мамой все в порядке, было для меня проще.
Глава 35

– У меня было шесть месяцев, а теперь есть только шесть дней! – воскликнула Дарси. Имоджен промолчала. Она возилась на кухне, наполняя квартиру запахом томящегося мяса. Была половина пятого, но мясо по рецепту Имоджен требовалось готовить часами. Из всех их экспериментов на рынках Китайского квартала, начиная от жареных брюхоногих моллюсков и заканчивая морскими ежами и солеными утиными языками, самым удачным оказалось тушеное мясо на ребрышках. Дарси не находила себе места от страха, но все равно чувствовала, как у нее текут слюнки. – В школе было точно так же, – бормотала она себе под нос. – Я всегда все делала в последнюю ночь. – Проклятье слишком умных! – откликнулась Имоджен. – Ты о чем? Из кухни вышла Имоджен в переднике, украшенном черной бархатной эмблемой с изображением Мерцающего Хвоста (любимый персонаж Ниши из «Искрящегося пони»), и с ободком, который придерживал волосы. – О тех годах, когда ты делала домашние задания за одну ночь и в итоге получала высшие баллы. Ты просто не можешь избавиться от дурной привычки. – Как несправедливо! Я месяцами пытаюсь переписать развязку! – Но в глубине души ты знаешь, что твои попытки будут безуспешны, пока не наступит ночь накануне сдачи, – ответила с ехидной улыбкой Имоджен. – Если бы ты была чуточку глупее, то подходила бы к работе куда более ответственно. Дарси удивленно заморгала. – Ты хвалишь мой ум или нападаешь на мой характер? – Я делаю собственные выводы, – сказала Имоджен и вернулась на кухню. Дарси решила не утруждать себя ответом. В последнее время Имоджен тоже переполняли опасения из-за первого черновика «Фобоманта». Очевидно, два одновременно приближающихся срока сдачи работы в одной квартире – это уже чересчур. Дарси открывала на мониторе дюжину документов, двенадцать лучших версий концовки. Некоторые были мрачными и грустными, другие веселыми и жизнеутверждающими, а кое-какие заканчивались в духе «жили они долго и счастливо». Дарси чувствовала себя так, словно написала для книги всевозможные концовки и теперь стоял лишь вопрос, какую выбрать. – Я писательница, а не человек, ответственный за выбор решений, – пробурчала Дарси. Сейчас эта фраза, которую она повторяла себе тысячу раз, показалась ей такой же бессмысленной, как бульканье кипящей воды на кухне… Она боялась выбрать финал по многим причинам. Несомненно, когда она сделает это, жребий будет брошен. Либо она добьется успеха, либо превратится в неудачницу. Все ее будущее может запросто обрушиться, и виновата будет она, Дарси. А может, все дело было в том, что она не столько писательница, сколько воровка. Она украла маленькое привидение из детства своей матери, сцену с похищением Минди – у подруги, героя-любовника позаимствовала из собственной религии. А теперь она мается с идеальной концовкой… ведь ее-то не у кого украсть! Имоджен выскочила из кухни, держа в руке нож для чистки овощей. – Что ты думаешь о Ривер Тримэн? Дарси вздрогнула. – Кто это? – Пока никто. Но как тебе имечко? – Ривер значит река, Тримэн – древесный человек. Похоже, у нее родители – хиппи. Или данная особа – эльф? – Забудь, – сказала Имоджен, исчезая. Дарси покачала головой, уставившись на экран ноутбука. Ах, если бы Кирали Тэйлор посоветовала ей, как закончить книгу, или, пристыдив, заставила бороться за первоначальную трагичную последнюю главу. Однако Кирали превратила все в испытание писательского мастерства дебютанта! В результате Дарси должна сочинить либо хеппи-энд, которой впишется в драматургию ее романа, либо написать такой несчастливый финал, который удовлетворит ее издателя, ненавидящего печальные концовки. Термин «счастливая» начал раздражать Дарси. Слово казалось ей неправильным, как случайный набор букв из «Скраббла». ^[116] – Как насчет Аманды Ширлинг? – крикнула Имоджен. – В качестве имени? – Созвучно шиллингу, похоже, она богачка. – Тьфу. По всей видимости, способ, которым Имоджен справлялась со стрессом, заключался в том, чтобы готовить и придумывать имена отрицательных персонажей. Конечно, и то и другое было полезней, чем сидеть у ноутбука и пялиться в монитор. Увы, Дарси не могла упорядочить буквы на экране силой мысли. Что, если слишком поздно? Вдруг она придумала столько концовок, что никогда не найдет верную? Как те дети, которые запутались в собственной лжи и уже не ориентируются в правде?. – Джен? – позвала она. – Пусть себе мясо тушится, ты мне нужна. Вскоре Имоджен покинула кухню и присела напротив Дарси. – Ребрышки тушатся, грибы замачиваются. Я слушаю. – Все мои финалы – отстой. – О скольких страницах идет речь? – О последних четырех главах. Лиззи убила обидчика Минди и порезала на куски его воспоминания, затем вернулась домой и выяснила, чем больна мама. Но потом я застопорилась, – пожаловалась Дарси. – Книга приближается к логическому концу. Убийство злодея – это кульминация, а столкновение с мамой – развязка. А я просто лью воду ради очередной тысячи слов! Может, я уже все закончила! Но она не убедила Имоджен. – Ты не пишешь сценарий для боевика, Дарси. Нельзя убить плохого парня и пустить субтитры. – Если это не боевик, то что? Мелодрама на фоне ужастика с маньяком? Болливудский мюзикл? Некоммерческое кино о сдувшемся воздушном шаре? – Дарси, ты – автор романа. Это произведение нелинейное, неоднозначное, многосоставное. Если ты его закончишь сразу после смерти убийцы, мы никогда не выясним, что произойдет между Лиззи и Ямараджей. Дарси тряхнула головой. – А если книга вообще не о нем? Вдруг Кирали права, и он там появился, чтобы по нему вздыхали девочки-подростки? – Она не говорила ничего подобного. И как же культ смерти? Ты хочешь, чтобы история с сектой повисла в воздухе? А мистер Хэмлин? А болезнь Анны? – Думаю, это войдет в «Безымянного Пателя», – буркнула Дарси и впала в отчаяние, произнеся временное название своего сиквела. У нее было семь месяцев на то, чтобы сдать первый черновик. Неужели она, настрочив целый роман за тридцать дней, теперь превратилась в человека, полгода редактирующего четыре жалкие главы? – Когда закончишь эту книгу, тогда и будешь волноваться о «Безымянном Пателе», – отозвалась Имоджен, снимая, складывая и отбрасывая в сторону передник с рисунком из «Искрящегося пони», превратившись в саму деловитость. – Забывать об Ямарадже нельзя. В нем ключ к твоей концовке. Не забывай, что твой роман посвящен столкновению со смертью! – Ага, – согласилась Дарси, испытав толику облегчения. Возможно, она внимательно послушает, что говорит Имоджен, и снова проникнется собственным творением. – Какое отношение имеет страх смерти к мистеру «Любовь девчонок-подростков»? – Люди не просто боятся смерти. Она их еще влечет. Поэтому ребята обожают триллеры… страх, возбуждение, похоть, а в центре сюжета – гибель. Именно поэтому Лиззи желает Ямараджу. – Потому что она влюблена в смерть? – Она в нее не влюблена, а находит ее привлекательной, – пояснила Имоджен и привычно рассекла рукой воздух. – В те мгновения в аэропорту Лиззи сталкивается с пониманием, что она – смертна. А Ямараджа уже через это прошел. Он слышит голоса мертвых, чувствует призраков. А потом она обнимает Ямараджу, и смерть не кажется ей такой страшной! Поэтому и мистер Хэмлин собирает воспоминания маленьких детей, ведь благодаря им он чувствует себя всесильным и бессмертным! Но, разумеется, способ мистера Хэмлина никогда не срабатывает надолго, да и Лиззи мучается от неизвестности. Вот почему ты не можешь закончить роман убийством обидчика Минди. Это даже не победа, ведь нельзя обыграть смерть! Дарси смотрела на подругу, как всегда потрясенная ее тирадами. Но за напором Имоджен стояло нечто неуловимое и подлинное, некая новая грань Ямараджи, которую Дарси прежде не замечала. Он был прекрасен, но вовсе не из-за своей сексуальности и не из-за того, что смотрел в лицо собственной смерти. Ямараджа был благороден. Каждый день он сражался, хотя и знал, что проиграет битву. – Значит, они не любят друг друга? – пролепетала Дарси. – Полагаю, что после атаки террористов Лиззи нужно было в кого-то влюбиться. Но любовь не всегда длится вечно. Дарси вздохнула. Возможно, Имоджен была права, но Дарси была обескуражена. Это шло вразрез со всем, что увлекало ее в книгах. Любовь из романов – чем не идеал: она прекрасна и бесконечна. – Давай ты сочинишь финал вместо меня! Имоджен рассмеялась. – Я занята приготовлением тушеного мяса и придумыванием имен. Как тебе Ска Уэст? – Ска, ^[117] вроде музыки? – спросила Дарси. – Зачем они тебе вообще? Ты что, добавляешь в «Фобоманта» группу новых персонажей? – Они не для персонажей, – пояснила Имоджен. – У меня набралась куча псевдонимов. – Для кого? – Для меня, – ответила Имоджен, вставая. Дарси на миг остолбенела, но затем бросилась вслед за Имоджен на жаркую, как пекло, кухню. – Джен, зачем тебе псевдоним? Имоджен начала крошить ножом дайкон и зеленый лук. – На тот случай, когда придется начинать сначала. Вдруг в «Парадоксе» зарубят мою серию и ни один магазин не захочет заказывать мои книги? – Что за безумие! – Писатели часто поступают подобным образом. К тому же, моя репутация не пострадает. А биография с подпорченной историей продаж никому не нужна. Дарси подошла к подруге. Мысль об Имоджен, которая пишет под другим именем, вызвала у Дарси ужас. Она как будто преобразилась, опять стала кем-то другим. – Джен, они не собираются отказываться от твоей серии. – Я буду рада, когда увижу все своими глазами, – ответила Имоджен. – Примерно так, как в детективах с лихо закрученным сюжетом, где преступник чувствует облегчение, когда его ловят. – Имоджен, прекрати! Ты не преступница и не самозванка, и в «Парадоксе» не собираются отказываться от твоей серии! И псевдоним тебе не нужен! Имоджен Грей станет знаменитым автором бестселлеров! Их взгляды скрестились. Дарси молча вызывала Имоджен на спор. Наступила тишина, только в кастрюле аппетитно побулькивало мясо. Имоджен нарушила паузу. – Я уже пишу под псевдонимом, – произнесла она. – Нет. Имоджен Грей – и есть ты настоящая. – Раньше ты думала по-другому. – Я ошибалась. С улыбкой на устах Имоджен потянулась к плечу Дарси. Однако мгновение спустя ее лицо приняло кислое выражение, и она отвернулась к разделочной доске. – Дело не во мне, а в бизнесе. Терпят неудачу писатели и их книги. Здесь не рай для подростковых авторов. Последняя реплика больно ранила Дарси. Она сразу вспомнила их перепалку по поводу приезда Имоджен на Панча Ганапати и тоже помрачнела. – Из-за чего, Джен? – Моему агенту не нравится новая вступительная сцена. – Ты посылала ее агенту? – воскликнула Дарси. – Вчера, чтобы ошеломить его «Фобомантом». Похоже, неудачный ход, – буркнула Имоджен и принялась помешивать мясо в кастрюле деревянной ложкой. – Он говорит, что багажник машины – неудачное место для вступления, потому что внутри царит кромешная темнота. – Но в этом-то и соль! – Соли не видно, – заявила Имоджен. – И по его мнению, сцена совершенно не страшная, что, в принципе, справедливо. Ведь у меня-то нет клаустрофобии. Одна ты разнервничалась, когда возила меня в багажнике. А я отрывалась по полной! Дарси зажмурилась. Действительно, Имоджен ничего не боялась. – Жаль, что я ничем не могу тебе помочь. – Ладно тебе, Дарси. Ты у нас мечтаешь о рае для подростковых авторов. Имоджен опять повторила магические слова для насмешек над маленькой невинной Дарси, которая считала жизнь простой, поскольку не сталкивалась с трудностями. Но Дарси заставила себя проглотить обиду. – Твоя карьера не кончена, Джен. – Пока нет. – Верно. Завтра тебя может сбить автобус, – сказала Дарси, принимая то, что реальный мир непригляден, беспощаден и жесток. Порой она задавала себе вопрос: что, если пессимизм Имоджен нацелен на то, чтобы ее закалить? Как будто Дарси – некий проект для Имоджен Грей. А еще Дарси – сущее мучение для нее. Ведь подруга сама так про нее говорила… Внезапно Дарси вспомнила ту ночь, когда она впервые узнала об Имоджен Уайт, и поежилась. – Или такси, – привлекла ее внимание Имоджен. – Хочешь прочитать мне вступление? – предложила Дарси. – Иногда это срабатывает. Имоджен уставилась на тушеное мясо. – Я читаю вслух, а ты помешиваешь содержимое кастрюли! – Согласна. И если сцена паршивая, я придумаю очередной способ напугать тебя до полусмерти, обещаю. Имоджен слабо улыбнулась, и Дарси заключила ее в объятия. – Позволь мне принять душ. Надо же мне смыть вонь поражения, – прошептала Имоджен, отстраняясь, чтобы взглянуть Дарси в лицо. – Спасибо, что развеселила меня. Мы хорошо поболтали… – Разве я не разозлила тебя еще больше? – Только вначале, – усмехнулась Имоджен, одарив Дарси очаровательной улыбкой. Она передала ей деревянную ложку. – Пусть кипит на медленном огне, и не забудь снимать пенку. Она направилась в ванную комнату, стягивая по пути футболку. Дарси сделала глубокий вдох, ощущая спокойствие и безмятежность. Помогая Имоджен выйди из прострации, она сделала преодолимым собственный кризис. Шести дней достаточно, чтобы написать финал. Главное – не паниковать. Дарси сосредоточилась на кастрюле и позволила себе мысленно отвлечься от разнообразных концовок. Может, пока она следит за стряпней, ее подсознание придумает нечто гениальное. Однако ее мечтательности хватило ненадолго: наблюдать за тем, как томится тушеное мясо, было скучно. Дарси сбегала в комнату за ноутбуком, открыла его на кухонном столе и проверила почту. В электронном ящике было сообщение от Реи, помощницы ее редактора: «Не возражаешь, если Нэн позвонит тебе сегодня вечером, перед уходом? Она желает знать, как продвигается твоя концовка». Письмо отослали четверть часа назад. Дарси набрала краткое: «Да». Ответ не заставил себя ждать: «Нэн звякнет тебе через пять минут». Из-за мейла копившаяся в Дарси паника вырвалась на волю, и в ее разум просочились страхи Имоджен. Наверняка Нэн своей редакторской интуицией чует, что работа продвигается плохо. Вдруг из-за провала «Пиромантки» издательство «Парадокс» сменило тактику, и книги не будут опубликованы, если их автор не в состоянии подробно живописать свои идеи? – Чушь! – громко произнесла Дарси. Нэн просто хочет убедиться, что все идет по плану, и концовка будет готова к сроку. Но какой финал выбрать ей, Дарси? Она пошарила в пустом кармане. Странно, куда же запропастился телефон? Она не пользовалась им сегодня, разве что прочла эсэмэс Ниши, где сообщалось, что ее роман будет опубликован через двести сорок один день. Где же она его посеяла? Дарси уменьшила пламя под тушащимися ребрышками и бросилась в большую комнату. Мобильник как сквозь землю провалился. Дарси тщетно обшаривала письменный стол, подоконники и новенький удобный диван, на который она спустила свой январский бюджет. (Пересмотренный бюджет: про расчетам Ниши, теперь она тратит августовские деньги. ) Дарси вернулась на кухню и снова проверила столы. Ничего. Она распахнула дверь ванной комнаты. – Джен! Из облака пара донесся ответ: – Ты заскучала или спалила мое коронное блюдо? – Еще нет. Ты не знаешь, где мой мобильник? Пауза. – Ты проверяла карманы? – Да! – хлопнув дверью, простонала Дарси и кинулась в спальню. Телефона не было ни там, ни в комнате со шкафом и книжными полками. Она представила себе Нэн: та безумно устала после долгого рабочего дня, но все равно звонит дебютантке «Парадокса». Как досадно. Как похоже на невежественных, мелких дебютирующих авторов, которые ничего не знают о редактировании, только тюкают по клавиатуре, как обезьяны. Пять минут определенно истекли. Если только в мейле Реи не говорилось, что Нэн собирается позвонить в пять… Дарси вернулась к ноутбуку и проверила. Увы. Через пять минут, три из них уже прошли. – Не повезло, – прошипела Дарси, заглядывая под диван и отбрасывая шторы. Она обнаружила пыль, семьдесят пять центов и сережку, которую на прошлой неделе потеряла Имоджен. Теперь осталась одна минута! Когда Нэн позвонит, телефон, разумеется, запищит, если только не отключен звонок. На столе лежал мобильник Имоджен. Дарси схватила его и включила, чтобы позвонить на собственный номер… …и обнаружила, что пялится на желтый фон дневника Имоджен. – Ни за что, – пробормотала она, но глаза уже читали первую строчку: «После всех этих мучений, очередная сука! » Дарси недоуменно заморгала: слова показались ей разрозненными и бессмысленными, буквы на экране напоминали пауков. Она прошептала предложение вслух, но даже не уловила сути. Тогда она выключила телефон и аккуратно положила его обратно на стол. Привалившись к спинке дивана, Дарси закрыла глаза. Ее руку по-прежнему жгло в том месте, где она прикасалась к телефону. Как она могла сглупить? Прямо сказочный персонаж, которому требовалось следовать элементарному правилу, а он не справился. Стоит повернуть ключ, и ты никогда не забудешь о том, что в чулане. Дарси пыталась себя образумить. Ведь фраза могла относиться к кому угодно. Не было ни имени, ни других подсказок. Однако Дарси Патель – единственный человек, которого Имоджен называет «мучением». А «очередная сука»? Это явно стиль Одри Флиндерсон. – Нет, – выдохнула Дарси. Понятно, почему дневники не предназначены для чужих глаз. И тут до ее ушей донесся звук – приглушенное верещание неподалеку. Дарси вскочила и завертела головой. Звук не прекращался, и мгновением позже Дарси опустилась на колени, потянувшись сквозь клочья пыли, скопившиеся под новым диваном. Она вытащила свой мобильник и четко произнесла: – Да! – Это Нэн Элиот. – Простите, я хотела сказать, алло. Как дела, Нэн? – Прекрасно. А у тебя, Дарси? Она тяжело дышала. Сердце колотилось и грохотало, как барабан сушильной машины с кирпичом внутри. – Хорошо. – Я хотела спросить, как продвигается редактирование. – Отлично, – проговорила Дарси, и собственный голос показался ей надтреснутым и дребезжащим. «После всех этих мучений…» – Понятно, – Нэн замолчала: похоже, она почувствовала настрой Дарси. – Знаешь, сейчас крайне важно успеть в срок. Если ты опоздаешь, у нас не будет предварительных копий^[118] на американской книжной ярмарке. Тебя уже внесли в график. – Конечно, – Дарси поняла, что душ выключили. Она была не готова к столкновению с Имоджен. Отвернувшись от двери ванной комнаты, Дарси уставилась на крыши Китайского квартала. – Со мной проблем не будет. У меня все под контролем. Повисло молчание. Дарси не убедила ни Нэн, ни себя. – В смысле, – запинаясь, продолжила она, – я написала концовку. Просто… не одну. – Интересно. Нужна помощь в выборе? Дарси услышала, как открывается дверь ванной комнаты, и зажмурилась. – Я сама решу, что делать. – Страшновато, да? Выпускать свою первую книгу. Дарси не представляла, что ей ответить. Ее охватил страх, однако хуже была неуверенность. Предложение из дневника Имоджен превратило все оплошности Дарси в преступления, стало трещиной в небесах рая для подростковых авторов. – Я справлюсь, – сказала она. – Я в тебе не сомневаюсь, Дарси, – заявила Нэн, – но я всегда говорю своим дебютантам: «Ваш первый роман – как первые отношения. Вы по-настоящему прочувствуете принятое решение лишь спустя год», – добавила она и рассмеялась. Дарси попыталась выдавить из себя улыбку. – И ты, скорее всего, запорешь концовку. – Э-э, я… – промямлила Дарси хрипло. – Мои первые что? – Ты помнишь свою первую влюбленность, верно? – спросила Нэн. – Естественно. – Еще бы! – рассмеялась Нэн. – Вероятно, у тебя она была не так давно, как у меня. Поэтому ты должна знать, что я имею в виду. Первая любовь – удивительная и чудесная, но в глубине ее таится нечто вроде страха. Ты вроде бы не понимаешь, что делаешь. Первые романы – из той же серии. Дарси сглотнула. В ее горле застрял камень размером с наперсток. – Как мне это исправить? Книгу то есть. – Делай то, что можешь, но помни: твой роман не станет самым безупречным в списке твоих будущих произведений. Дарси, он даже не будет ни самым глубоким, ни самым продающимся. Кстати, будет действительно печально, если твой дебют станет пиком твоей карьеры. Мы в «Парадоксе» ждем от тебя отличных романов, Дарси, и нечто большего, чем эта проба пера. – Но даже если мой роман у меня… первый, я все равно хочу, чтобы он получился. – Само собой. К счастью, у тебя сейчас есть одна сверхспособность, для ее поисков не нужен опыт. – Сверхспособность? – Честность. Напиши самую искреннюю концовку. Дарси прикусила губу. Она не хотела ничего заканчивать. – Можешь постараться, например, ради меня? – спросила Нэн. – А если хеппи-энда не выйдет? Нэн на несколько секунд задумалась. – Послушай меня, Дарси… в реальной жизни не слишком много счастливых концовок. Почему бы книгам не восполнить эту разницу? Нэн повесила трубку, Дарси какое-то время постояла у окна с прижатым к голове телефоном, вполсилы притворяясь, что разговаривает. Разглядывая суету Китайского квартала, она постепенно взяла себя в руки и, наконец, ощутила, что способна дотащиться до кухни. – Прости, Джен. Ничего не подгорело? – Все хорошо, – ответила Имоджен, не отрываясь от тушения мяса. – Кто там тебе звонил? Очень важная персона? – Нэн. – Проверяет тебя? – Наконец-то их глаза встретились. – Боже, у тебя все в порядке? – Да, – произнесла Дарси, это было ложью, а врать она не умела. – Что тебе сказала Нэн? Выглядишь ужасно. Дарси поняла, что не готова к разговору. – Она призывала не слишком корпеть над книгой, – ответила Дарси, сглотнув горький комок в горле. – Сказала, что вне зависимости от приложенных усилий я буду стесняться своего первого романа. – Ого! Она правда такое сказала? – Не совсем. Скорее, велела не паниковать. – Не похоже, чтобы это сработало. – Ага, – согласилась Дарси и не смогла удержаться от вопроса: – У нас все в порядке? У нас с тобой? Имоджен отложила деревянную ложку и обвила Дарси руками. – Извини, что я вела себя как полоумная. Это книга, а не ты. Ты же понимаешь, верно? – Конечно, – ответила Дарси, крепче обнимая Имоджен. – Я знаю, у нас все хорошо. Очередная ложь, но, возможно, это лучше, чем правда.
Глава 36

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒