![]()
|
|||||||
Алекс Орлов 15 страница– Тони, это была не жена Джей Би. Это была официантка, – поправил его Фрэнк. – Правда? – Тони на мгновение задумался, потом беспечно махнул рукой. – Ну и ладно, все равно она мне больше нравится, чем моя прежняя жена. Кстати, парни, хотите новую шутку? Как расшифровывается США?! Джей Би раскрыл рот, Тони его остановил. – Стоп! – воскликнул он. – Все равно не отгадаете! Соединенные Штаты Англии! Правда остроумно? – Сам придумал? – поинтересовался Фрэнк. – Ага! А вот еще… – Постой, – вмешался президент. – Давай-ка промочим горло. У меня тут в песочке галлон спирта запрятан. – Я спирт не пью, – замотал головой Тони. – Хотя… – Фрэнк, скажи Бену, пусть подгонит стаканы. И огурцы. Огурцов соленых побольше! – Соленые огурцы •– коммунистическая пища! – со значением произнес Тони. – Ты хотел сказать, что огурцами закусывают русские? – Только не надо за едой о русских. Фрэнк по радио вызвал Бена, и вскоре тот лично прикатил по глубокому песку тележку со стаканами и закуской. – Молодец, служба, – похвалил его президент. – А что это за вопли там? – Коллеги подрались, – с довольной улыбкой сообщил шеф безопасности. – Какие коллеги? – Ваш врач Арбайтен, сэр, и ваш психоаналитик Фиш-фак. – А из-за чего же подрались эти достойные джентльмены? – живо поинтересовался Тони. – Видимо, выпили лишнего, и доктор Арбайтен сказал доктору Фишфаку, что Фрейд – чмо. А доктор Фишфак сказал доктору Арбайтену, что тогда и Дарвин тоже чмо. Доктор Арбайтен с этим не согласился, и они схватились. – Одним словом, научные споры, – подвел итог Фрэнк, разливая спирт по граненым стаканам. – Кстати, откуда у нас эта посуда? – Русские оставили, когда приезжали в позапрошлом4 году опытом обмениваться, – сказал шеф безопасности. – И как обменялись? – Хорошо обменялись. На следующий день половина моих людей оказалась в токсикологическом отделении Центральной вашингтонской больницы. – Ну давайте не будем о русских… – простонал Тони. – Я о них больше не могу.
Уже после второй дозы рыбалка и государственные дела стали уходить на задний план, и беседа перешла в русло личных оскорблений. – Вы, англичане, – уроды и алкоголики, – решительно заявил президент Соединенных Штатов. – Этта точно! – поддержал его госсекретарь, завалившийся рядом со своей песчаной подругой. – Почему это мы уроды, а? Ответь за свои слова, Джей Би! – вскричал Тони из Лондона. – Элементарно, Ватсон. Великую Британскую империю вы просрали. – Мы ее не просрали! Мы ее потеряли… Трагически… – Тони всхлипнул. – Зато мы побили на море испанцев. И еще этого – Наполена при Ватерлоо. – Чего он мелет, Фрэнк? Ватерлоо – это название лотереи. – Ну это же Тони, Джей Би. Будь к нему снисходителен. Фрэнк улыбнулся и схватил свою песчаную подружку За бюст. – Ладно, Тони. Я буду к тебе снисходителен. Скоро, уже совсем скоро я стану дунтосвинтом, а ты так и останешься жалким премьеришкой островного государства. Типа папуасом! – президент хохотнул. – Ты слышал, Фрэнк? – Слышал, Джей Би! – отозвался Фрэнк и захихикал. – Прошу тебя, будь снисходителен к этому премьер-министру папуасов Ее Величества! Оба американца заржали, чем очень обидели Тони. Тот уныло понурился и, немного подумав, захныкал. – Джей Би-и-и-и! – заговорил он плаксиво. – Джей Би-и-и, возьми меня с собой в дунсвиньи! Я всегда был предан тебе! – Дунтосвинт гусю не товарищ, понял? Чтобы стать дунтосвинтом, ты обязан привести свою нацию к повиновению Империи дунтосвинтов. И… и научиться есть лягушек. – Лягушек? – Тони скривился. – А можно я лучше жучков кушать буду? – Ни-ка-ких жуч-ков! – погрозил пальцем Джей Би. – Только лягушки. Вот такие здоровенные ляги, чтоб ты понял. И Джей Би, словно заправский рыбак, показал, каких именно ляг придется есть Тони. – А королева ругаться не будет? – Это уж не наше дело, будет твоя королева ругаться или нет. – Но что скажут подданные Ее Величества? – продолжал выспрашивать Тони. – Да наплюй ты на них, как мы с Фрэнком. Мы на своих не то что наплевали, а просто положили, да, Фрэнк? – Согласен, босс! – отозвался госсекретарь, неистово разрушая песчаную женщину. – Давайте-ка еще врежем по спиртяге, а, джентльмены? – Я не против, – сказал президент Соединенных Штатов. – Ты чего скажешь, Британия-владычица-морей? – А-а! – Тони махнул рукой. – Наливайте. Он протер лоб пригоршней морского песка и спросил: – Джей Би, а как правильно плевать на подданных Ее Величества? – А не замечай их. Выпусти декрет, что, дескать, леса-лесопильщикам, нефть – нефтеперегонщикам, негры – плантаторам, потом… Что потом, Фрэнк? – Потом самое приятное – денежки получать. – С кого денежки? – по-прежнему не понимал Тони. – Ну, с лесопилыциков, с нефтеперегонщиков и с плантаторов. – Так просто? Джей Би вздохнул и покачал головой. – Фрэнк, мы не возьмем его в дунтосвинты. – Не возьмем, Джей Би. – Ну пожалуйста-а-а! – снова захныкал Тони. – Скажите, что делать, и я все непременно выполню. И даже перевыполню. Как вы там говорили – фабрики – рабочим, земля – крестьянам… – А бананы – павианам! – добавил Фрэнк, и американцы снова счастливо заржали. – Ну чего вы все время смеетесь? Тони поднялся с песка и, отряхнув лыжные брюки, налил себе спирту. – За ваше здоровье, янки паршивые, – сказал он и мужественно выпил. Потом закусил огурцом и снова пристал с расспросами: – Давайте говорите, чего делать конкретно, а то это не по-натовски получается. Вы, значит, в дунтосвинты рванете, а меня опять королева ругать будет. Я так не согласен. – Ну хорошо. Я скажу тебе, Тони Лондонский. Хочешь идти с нами, залей дерьмом свои дерьмовые острова. – В смысле нечистотами? – Именно. Начни с малого. Написан в Темзу. Лично. – Это будет поступок, Тони, – поддержал Джея Би госсекретарь и, подойдя к столику, налил себе и президенту по стопке. – Но… но что об этом скажут ребята в моем гольф-клубе? – Забудь об этом. Дунтосвинты упразднят гольф-клубы. На месте игровых полей останутся только болотца с лягушками. – Но кто они такие, эти дунтосвинты? Ответить Тони Лондонскому президент не успел, его отвлек примчавшийся шеф безопасности. – Что такое, Бен? – Дунтосвинты, сэр. Адмирал Пинкван на проводе.
Адмирал Пинкван стоял на мостике «Суперквака», величайшего из космических кораблей, и по-хозяйски разглядывал Голубую планету, которую уже считал дунтосвин-тской колонией. – Связь с президентом Американских Штатов налажена, мой адмирал! – сообщил офицер-связист. Пинкван принял у него переговорное устройство и сказал: – Приветствую вас, президент. – Здравия желаю, господин адмирал! Как у вас там погодка? – Я вообще-то с борта флагмана с вами говорю. – Ах, ну да. У нас довольно ветрено. С утра не клюнула ни одна сволочь. Фрэнк говорит, на Потомак нужно отправляться – там раки крупные. – А лягушки в Потомаке есть? – сразу заинтересовался адмирал, едва не забыв о главной причине, по которой связался с президентом всех соединенных штатов. – В Потомаке все есть. Простите, сэр, а вы когда к нам приедете? А то мне в администрации никто не верит, говорят, твои инопланетяне нас кинули. Вы нас кинули или как? – Нет, что вы, президент, наши договоренности в силе. Мы привели к вашей планеты величайший флот Дунтос-винтской Империи и начнем высадку, как только… – Как только что, сэр? У нас здесь все готово. Грузоподъемные дерьмовозы наших лучших производителей «Боинга» и «Локхид-Мартина» уже поставлены на поток. Какие могут быть «как только»? – Дело в том, что мы опасаемся начать полномасштабную интервенцию, пока не решим проблему Сереги Тю-тюнина и Лехи Окуркина. – Йеу-у-у! Так они еще живы? По тону президента практически всех Соединенных Штатов было ясно, что он разочарован. – А чего им сделается? – Адмирал лязгнул клыками и вздохнул. – Ничего им не сделается. Нашим агентам пока не удалось ликвидировать их. Стоявший рядом с адмиралом представитель Имперской разведки неодобрительно качнул гребнем. Он был против откровенного обмена информацией с человеческими людьми, даже с теми, кто был предан дунтосвинтам. – Может быть, стоило натравить на них местную полицию? – предположил президент. – Наши агенты пробовали, но полицейские отказались. Они сказали, что у них демократическое общество и тех, с кого нечего взять, они не арестовывают. – Прямо как у нас… Ну так что, будем ждать, пока вы разберетесь с русскими суперменами? – Суперменами? Вы сказали суперменами? – Да я просто так сказал. Если бы мои парни захотели, они бы навешали этим русским. Но они не захотели… – Если вам известно о каком-то секрете этих человеческих людей, вы должны сказать мне, президент… Мы ведь союзники. – Да нет у них никаких секретов, – не слишком уверенно сказал президент. – Скажите лучше, чем мы можем вам помочь? – Насчет ликвидации Сереги и Лехи, я полагаю, не может быть и речи? – Нет, это вы сами сделайте. У вас лучше получится – дунтосвинты круче всех. – Хорошо. Мы сделаем это сами, а вы там на Потомаке поосторожнее с лягушками. – Договорились. Адмирал отключил связь, и президент Соединенных Штатов вернул телефон шефу безопасности. – Ну и как, Джей Би, когда они нападут на Россию? – поинтересовался госсекретарь, который на пару с Тони Лондонским успел пропустить еще по одной. – Все упирается в Серегу и Леху. У меня есть опасения, что они снова спасут мир. – Да ничего они не спасут, Джей Би, – махнул рукой госсекретарь. – Смотри, наш Тони опять вырубился. Придется позвать охрану, чтобы нести его на руках. Однако Тони неожиданно пришел в себя и, приподняв облепленную крупным песком физиономию, спросил: – Джентльмены, а кто сегодня пойдет за «клинским»? – Бредит, – уверенно произнес Фрэнк. – Без сомнения, – согласился с ним Джей Би^
Ровно в полдень агент Гадючиха предстала перед своими работодателями в роскошном номере пятизвездочного отеля «Золотой Банан». Чтобы прийти незамеченной, Живолуповой пришлось воспользоваться подземными катакомбами, схему которых она помнила еще с тридцатых годов. – Зачем эти сложности, агент Гадючиха? – не понимал майор Яндкван. – Возле главного входа вас ожидали мои люди. – Вы тут почирикаете и дальше полетите, а мне в этой стране еще жить, – ответила умудренная опытом старуха. – Да ладно вам, агент Гадючиха. Не сегодня завтра здесь будет наша армия. Мне доложили, что флот уже совсем близко. – Нет уж, мне так спокойнее. – Тогда присаживайтесь. – Яндкван указал на большое кожаное кресло, которое Живолупова сначала пощупала, а уже потом с опаской в него опустилась. – Итак, агент Гадючиха, мы приступаем к окончательному и единственно верному способу устранения наших беспокойных субъектов. А именно – отравлению посредством добавления яда в алкогольные напитки. Сделав паузу, Яндкван посмотрел на своего лучшего агента Живолупову, ожидая ее реакции. – Что вы на это скажете? Не правда ли, остроумный способ? У нас в Дунтосвинтской Империи в производстве ядов весьма преуспели. – Ну чего сказать? – Живолупова пожала плечами и бросила взгляд на стоявших возле двери двух агентов-охранников. – Травились они не один раз – что Лешка, что Сережка, – только уж больно живучие. Вроде глядишь – в каталке синими увозят, а через неделю на тебе – снова в ларьке пиво покупают. Опять же бензин недавно пили-этиловый. Одним словом, сомневаюсь я в этом способе. Яндкван снисходительно улыбнулся: – Видите ли, дорогой агент Гадючиха, мы будем применять самый сильнодействующий яд из всех известных. Его получают из ядовитых зубов смертельно опасной рыбы мухтар-бабай, которая водится в озерах серной кислоты на планете Ибабуту. – Ух ты! Рыба в кислоте? Чего же она там ест? – Она охотится на ибабутских тушканчиков, которые спускаются в вулканические кратеры, чтобы напиться кислоты. – И умереть молодыми… – задумчиво произнесла Живолупова. – Простите? – Да это я так. Продолжайте. – Ну, собственно, я уже все сказал. – Как будете-подбрасывать выпивку? – А мы ее не будем подбрасывать. Мы пригласим субъектов на светский прием, где соберется элита общества, и там угостим их отравленным вином. Причем в смеси с алкоголем яд вначале действует как «сыворотка правды» – мы наконец выясним, как они отличают наших от ваших. Так что остается – только пригласить. – Они могут застесняться. На приеме-то небось штаны полагаются блестящие, а Леха с Серегой босяки. Живолупова презрительно махнула рукой, поскольку у нее в унитазном бачке в жестяной чайной банке было припрятано достаточно зеленых денег, чтобы чувствовать себя богачкой. – Не штаны, а смокинг. – Ха! Смокинг! Да они и слова-то такого не слыхали – смокинг! – Ну… – Яндкван забарабанил по столу пальцами. – Тогда мы подарим им смокинги. Сошьем по мерке и подарим. Как вы думаете, примут они наш подарок? – Примут. К халяве наш народ очень расположен, только я, птичка ранняя, тружуся не покладая рук. – Тогда вам придется поработать еще, агент Гадючиха. Необходимо доставить Тютюнину и Окуркину приглашения на этот прием. – Вручить лично я не могу. Ребята они неожиданные, особенно Сережка. Он меня чево-то не жалует, хотя я к нему всей душой. – Лично не нужно. Достаточно просто забросить в окно… – Это на седьмой этаж? – поразилась Живолупова. – А по почте нельзя? – А как это по почте? – Ища ответа, Яндкван посмотрел на своих агентов, однако те лишь пожали плечами. – Ой, ребята, – покачала головой Живолупова. – Ой не радоваете вы меня. Ой не радоваете. Зачем же бабушку на веревке подвешивать, если почтальон или посыльный может эту самую приглашению запросто доставить. – Ловлю вас на слове, агент Гадючиха, – сразу ухватился Яндкван. – Вы сможете выполнить эту миссию по доставке пригласительных? – Могу, конечно… но за отдельную плату. – Живолупова сделала пальцами характерный жест. – С этим все в порядке. Неожиданно один из стоявших у дверей агентов закашлялся. Он кашлял так сильно, что напарник стал хлопать коллегу по спине. – В чем дело, Турукван? – строго спросил Яндкван, когда агент откашлялся. – Я… подавился… лягушечкой… – признался тот. – Я же запретил вам есть во время работы! – Поэтому я и хотел по-быстрому, сэр. – Ну что же вы за скоты такие, а? Агенты опустили головы. Им было стыдно. – Не далее как позавчера… – тут Яндкван обратился уже к Живолуповой, – трое агентов пошли в «Детский мир» и наглотались резиновых игрушек «Царевна-лягушка». Посещавшие магазин человеческие люди и их детеныши были в-шоке, наблюдая эту картину. – Товарищ майор, так вы бы их сводили куда-нибудь к Чистым прудам или вон к Измайловским. Пусть бы уж разок нажралися. Лягушки там, конечно, городом пахнут, но все ж лучше, чем резиновые царевны. Услышав столь приятные их слуху слова, стоявшие у дверей Турукван и Гамакван приободрились, однако майор повернул к ним свое свирепое лицо, и они сейчас же снова потупились. – А теперь торжественный момент… – Яндкван поднялся со своего кресла, Живолупова, недоумевая, встала вместе с ним. – Агент Гадючиха! За мужество, проявленное на службе Его Императорского Величества, вам присваивается звание лейтенанта Имперской разведки. – А-а… Это… Служу дунтосвиньям и все такое! – бодро отрапортовала Живолупова. – Фуражечку хоть дадите? – Да мы вам не только фуражечку, мы вам предоставим весь перечень обмундирования из шести комплектов на шесть времен календарного периода и еще тринадцать комплектов для национальных праздников. – Эвона! А когда? – оживилась Живолупова. – Как только наши войска займут планету. – О, это долго ждать придется. Но вы мне хотя бы фуражечку, я ужас как наряжаться люблю.
Часов в восемь вечера, когда Сергей Тютюнин лежал на диване и бесцельно щелкал телевизионным пультом, в дверь позвонили. Кот Афоня сейчас же спрятался под кресло, на котором сидела Люба и вышивала крестиком. – Чего не открываешь? Я же занята, – сказала она. Тютюнин нехотя поднялся с дивана, подошел к двери и заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял какой-то ханурик в бейсболке и с наклеенными усами от Деда Мороза. – Это по какому поводу? – спросил через дверь Тютюнин – ему не хотелось выслушивать очередную программу торговца медом, картошкой или сахаром в мешках. – Вам телеграмма! «Молния»! – соврал ханурик и как-то странно дернул головой. – Покаж! Ханурик поднес к глазку красочный билет с надписью «Приглашение». Серегу это заинтересовало. Он приоткрыл дверь и, взяв открытку, стал читать внимательнее. «Уважаемый Сергей Викторович! – было написано там золотыми буквами. – Комитет по строительству и приобретениям счастлив пригласить вас, как лучшего приемщика Центрального Черноземного района, на бал-концерт, который буквально завтра состоится в отеле „Палас энд Матрас“ в двадцать часов вечера. При себе иметь костюм, который вам и пришлют прямо с шофером лимузина». – Это чего – мне, что ли? – уточнил Серега, потрясая открыткой. – Но имя-то ваше? – Наше. – Ну тогда все в порядке. Или, может, вы неграмотный? Ханурик хихикнул, и это наглое хихиканье показалось Сереге знакомым. – Слушай, а ты случайно не родственник старушки Жи-волуповой будешь? – Это которой? С сорок четвертой квартиры? – Ну да. – Нет. Первый раз слышу. Ну так чего – придешь или нет? – А я прямо тебе сказать должен? – Нет, не должен. – Ханурик опять дернул головой. – Но хозяева меня все равно спросят. Им же надо знать, сколько водки закупать… – Водки? – переспросил Сергей и энергично почесал живот. – Ну, тогда скажи, что приду, раз такое дело. Платить, в смысле, не надо там? – Не надо. – Тогда точно приду. Ханурик кивнул и, прихрамывая, сбежал по лестнице. Сергей захлопнул дверь и вернулся на диван, намеренно демонстрируя красивое приглашение. – Это чего такое? – сразу поинтересовалась Люба. – Да, – Серега небрежно махнул рукой, – приглашение принесли от комитета. – Какого комитета? – Я не понял. Но завтра костюм приволокут и лимузин подадут к подъезду. – А что такое лимузин? – Это машина, Люба. Для очень важных людей. – Лимузин… – повторила супруга задумчиво. – А я думала, что это на окошки вешать – ну вроде как тюль, лимузин… В дверь снова позвонили. – Ой, да что же за вечер такой беспокойный? – покачала головой Люба. Сергей снова пошел открывать. На этот раз обошлось без сюрпризов. На пороге стоял улыбающийся Окуркин. – Привет честной компании! – сказал он и шагнул через порог. – Сейчас такое расскажу, рты поразеваете. Окуркин прошел в комнату и поздоровался с Любой. – Ну так вот, сижу дома, телик смотрю, и вдруг звонок в дверь ты-ры-рым! И вот вручают приглашение… С этими словами Леха достал уже согнутую пополам открытку. – Смотрю я, значит, и читаю: «Уважаемый Алексей Михайлович! Комитет по строительству и приобретениям счастлив пригласить вас, как лучшего квасоболталыцика пищевой отрасли Центрального Черноземного района, на бал-концерт…» – Слышали?! – А Сережке, между прочим, тоже такую открытку выдали, – тут же ввернула Люба. – Правда, что ли? – не поверил Леха. – Правда, – сказал Сергей и показал ему свое приглашение. – И про костюм там есть? – И про костюм, и про лимузин… – с готовностью подтвердила Люба. Окуркин почесал макушку, однако смирился с тем, что не единственный получил такое важное приглашение. – Я вот только чего подумал – нам лимузины эти разные подадут или в один упакуют? – А какая разница? Нам и в одном не тесно будет. – Не скажи, – заметил Леха. – А вдруг эти приглашения раздавали всем жильцам нашего дома? Тогда пораньше надо очередь занимать, а то в лимузине-то стоя далеко не уедешь… – А ведь Лешка прав, Сережа, – согласилась Люба. – Пораньше вам нужно собраться. И что за моду выдумали-лимузины возить. Уж подали бы автобус, чтобы все как у людей. – Да, это они не учли, – сказал Окуркин. – Но, братцы… тут он снова почесал макушку, но есть способ проверить, кто еще получил приглашение. Нужно просто позвонить жильцам нашего дома, однако ж не спрашивать в лоб – есть приглашение или нету, – а потихонечку. Дескать, никуда завтра часиков в восемь вечера не собираетесь, к примеру, на лимузине? – Ты Леха – голова! – похвалил приятеля Тютюнин. – Давай звони начинай. – Ага, только я номеров не знаю… – Да, без номеров не получится, – покачал головой Тютюнин. – Как же быть-то? – Эх, мужики. Что бы вы без женщин делали? – усмехнулась Люба и, поднявшись с кресла, вышла в другую комнату. Сергей и Леха переглянулись. Между тем после скрипа буфетных дверок Люба быстро вернулась, держа в руках толстую пачку каких-то бумажек, перетянутых черной резинкой от велосипедной камеры. – Вот, – потрясая пачкой, сказала Люба. – Что бы вы без меня делали?! – И она бросила свой трофей на колени мужу. Тютюнин вытащил первую бумажку и прочитал: – «Квитанция на оплату междугородного разговора…» Это что такое, Люба? Квитанции какие-то. К тому же не оплаченные. Это мы, что ли, столько наговорили? – Не тормози, Серега. – Тютюнин выхватил пачку квитанций и через несколько секунд все понял. – Это неоплаченные квитанции всех квартир вашего подъезда. Правильно, Люб? – Правильно, – кивнула тютюнинская супруга. – Это мне мама посоветовала их из ящиков доставать. – Но зачем?!! – поразился Сергей. – Зачем таскать чужие бумажки? – Мама сказала: бери, доча, может, на чего и пригодятся. Вот, значит, и пригодились. Права оказалась мама. Тютюнин хлопнул себя по коленям и покачал головой. Была бы здесь Олимпиада Петровна, он бы ей сказал пару ласковых… Впрочем, теперь, когда у них были телефоны всех квартир подъезда, можно было начинать обзванивать потенциальных конкурентов. Окуркин живо набрал первый попавшийся номер и, когда ему ответили «але», строго спросил: – А вы не едете, случайно, на бал завтра, а? Чего? От такого же слышу! – Леха нажал отбой и досадливо мотнул головой. – Чего сказали? – поинтересовался Серега. – Не сказали – сразу послали. – А сказали-то чего? – Я тебе потом скажу, без Любы. Окуркин набрал новый номер и, опираясь на опыт предыдущего общения, выбрал большее вкрадчивый и мягкий тон. – Добрый день, мущина… Скажите, что вы делаете завтра часиков в восемь вечера? Что? Да-а? От гамасека слышу, чмо болотное! Окуркин снова бросил трубку и сокрушенно вздохнул: – Ну почему у нас люди такие некультурные, а? Почему не могут нормально ответить на простой вопрос: «Мущина, что делаете завтра вечером? » – Еще звонить будешь? – спросил Серега. – Буду. Но только один раз. Леха, заметно нервничая, набрал следующий номер и, как только там ответили, громко крикнул: – Сам ты «алле»! И бросил трубку на рычаг. – Да. Плохо мы живем. В какой-то грязи, в воровстве, в пьянстве и невежестве. Кто виноват, спрашивается, и что делать… – произнес он с пафосом. В дверь позвонили. – Я открою, – сказал Леха и вышел в прихожую. Щелкнул замок, послышались голоса. Окуркин вернулся в комнату. – Серег, там хозяина требуют. Ничего не подозревающий Тютюнин подошел к двери и сейчас же получил по морде, да так, что кулем свалился на пол. – В следующий раз, гад, будешь знать, как взрослым дядям грубить. Сказав это, дяди ушли, оставив Серегу с задумчивым видом смотреть на потолок прихожей. – Ой, опять, что ли, вешалка с польтами упала? – крикнула из комнаты Люба. – Да, упала! – ответил Леха и протянул другу руку: – Вставай, Серег. Давай я тебе помогу. – Да пошел ты! – оттолкнул его Тютюнин и самостоятельно поднялся с пола. – Да я, честное слово, не знал, что они задумали. Они же мне не говорили, зачем пришли. Просто спросили: «Ты хозяин? » А я говорю: «Нет». А они говорят: «Позови его». Ну я его и позвал. Не говоря ни слова, Тютюнин вернулся на диван и, глубоко вздохнув, немного успокоился. – Ладно, – сказал он, пытаясь отогнать обиду. – Что у нас получилось? Едут они на бал или нет? – Да разве их поймешь, грубиянов этих? – вмешалась Люба. – Кто там приходил-то? – Соседи… – угрюмо ответил Сергей. – А чего хотели? – Чтобы мы не звонили им больше. – Вот ведь чувствительные какие, а? – рассердилась Люба и даже отложила вышивание портрета артиста Галкина. – Правильно, что я у них квитанции позабирала. Правильно. – Послушай, Люба, – вдруг заинтересовался Сергей, смутно вспомнив какие-то разговоры соседей по подъезду. – А больше ты у них из ящиков ничего не забирала? – Я – ничего. Вот только эти квитанции, газетки и письма. – Да ты что, Люба?! – Сергей вскочил с дивана, потрясая руками. – Люба, да нас же прибьют без суда и следствия, если об этом узнают! Ну газетки ладно – может, ты их хоть читать будешь, но письма, Люба, зачем тебе письма?! – Мама сказал – все брать, – просто ответила Люба. – Сказала, что все может пригодиться. Вот и квитанции пожалуйста – доброе дело сделали. – Да уж, доброе! – с сарказмом повторил Серега и потрогал припухшую скулу.
На другой день Сергей сбежал с работы уже в четыре часа и, примчавшись домой, стал приводить себя в порядок. Он принял ванну, побрился, потом надел глаженые брюки, рубашку и отправился к Лехе. В шесть часов они оба – в новых сандалетах – уже сидели на лавочке возле тютюнинского подъезда и ревниво поглядывали на проходивших мимо соседей, сжимая в руках яркие открытки приглашений. – Продаете, что ли, чего? – спросила заинтересовавшаяся приятельница Живолуповой баба Дуся. – Нет, бабуль. Все в порядке. Иди давай, – нервно отмахнулся Окуркин. – А чего это? – заупрямилась старушка. – Я в этом подъезде с шестьдесят второго года живу. Имею право здесь находиться. – Ты чего, баба Дуся, заклинила, что ли? Нашему дому всего четыре года! – напомнил Леха. – Да? Ну и пусть. А зато я с сорок восьмого года в партии состою! Что, съел? Баба Дуся попыталась сложить дулю и показать ее Окур-кину, но пальцы старушку уже не слушались, и она просто •уселась на противоположную скамейку. – Кажется, ей тоже дали приглашение… – уголком рта проговорил Окуркин. – С чего ты взял? – так же скривив рот, спросил Тю-тюнин. – Ну видишь… Сидит. Значит, очередь заняла. – Да быть того не может. Нас-то пригласили как лучших в Черноземье приемщиков и квасолабалыциков… – Болтал ыциков… – Чего? – Квасоболталыцик я. – Ну вот и я говорю. А ей за что такая честь? – Так она же сама только что проговорилась… С сорок восьмого года в партии… – Причем здесь п… партия? Слушай, Леха, я больше не могу так морду кривить – у меня челюсть судорогой сводит… – Давай просто шепотом. – Давай. Так при чем здесь партия? – При том, что бал-концерт могла организовать компартия России. Коммунисты. – Откуда у них деньги на лимузины, ты что? – Тихо. Не шуми, а то эта карга ухи навострила. Пеленговать нас пытается. Ладно, сейчас я попробую кое-что выяснить. Окуркин улыбнулся бабе Дусе, как новообретенный родной внук, и спросил: – Баб Дусь, а ты чего так рано вышла-то? Лимузин раньше полдевятого не появится. – А не твое дело, Лешка-алкоголик! – отрезала баба Дуся, утвердив Окуркина в мысли, что она основной и очевидный конкурент. Пошатываясь, мимо прошел жилец соседнего подъезда-Вася Магарыч. Дрейфуя вдоль поломанной оградки, словно корабль без управления, он с трудом поменял курс и с ходу упал на скамейку рядом с бабой Дусей. – Ой, – сказал Магарыч, пытаясь сесть, – Ой, где это я? – У второго подъезда, Вася, – ответила сердобольная баба Дуся. В отличие от других хроников двора Васю уважали все старушки, поскольку он считался настоящим сумасшедшим и посмотреть на него приходили люди с других дворов. – У второго подъезда… – повторил Вася. – А куда я шел-то? – Да кто же тебя, сердешного, знает, куда ты шел, – развела руками баба Дуся. Во двор въехала черная «Волга». Леха и Сергей невольно вскочили и проводили машину взглядами до пятого подъезда. Там «Волга» остановилась, и из нее вышли двое джигитов, которые затем выволокли из салона связанного блеющего барана. Тютюнин с Окуркиным переглянулись и сели обратно. – Еще только без десяти семь, – тихо сказал Леха. Сергей кивнул. Он старался выглядеть невозмутимым, Однако тот факт, что Вася Магарыч прочно сидел на лавочке рядом с бабой Дусей и никуда не уходил, говорил о том, что и он, прикрываясь пьяным видом, занял место в очереди.
|
|||||||
|