Алекс Орлов 11 страница

– Правда? – воскликнул обрадованный президент и тем самым привлек внимание членов комиссии.

– Извините, джентльмены. Продолжайте, пожалуйста.

Докладчики снова стали перечислять преимущества своих дерьмовозов, а президент весь превратился в слух, ожидая хороших новостей.

– Так вот, сэр, «Ротор» выиграл у «Алании» два-ноль…

– Ух ты! Как здорово! «Ротор» – чемпион! Йессс-с!

– Вот именно. Больше пока никакой информации, но мы будем искать.

Генерал тихо ушел, а президент толкнул в бок госсекретаря и радостно сообщил:

– Фрэнк, «Ротор» выиграл у «Алании». Два-ноль, Фрэнк!

– А что за игра, удалось выяснить?

– Пока нет. – Президент вздохнул. – Пока нет, но мне уже значительно лучше.

«…Таким образом, распыление концентрированного гуано производится с высоты в тридцать тысяч футов…» – донеслось до его слуха. Говорил один из соискателей.

– Слушай, сколько это еще будет продолжаться? – тихо спросил президент у госсекретаря. – Я бы чего-нибудь покурил… Скучно здесь.

– А ты подреми пока, – предложил госсекретарь.

– Ну да. А потом меня неожиданно спросят о чем-то, и я спросонья начну гнать пургу, как тогда в Миссисипи…

– Это когда на дне рождении Нельсона Манделы ты стал кричать, что ниггеры всех просто достали?

– Да. Мне показалось, что я на празднике «Белых фермеров-республиканцев»… Кстати, а в чем разница между Бригит Нельсон и Нельсоном Манделой? Я все время забываю.

– Ну-у, Джей Би, эти вещи нужно знать. Во-первых, Бригит Нильсен, а не Нельсон. Во-вторых, это бабца с та-акой фигурищей, что просто запотеть и не встать. Волосы крашеные, сиськи силиконовые – одним словом, настоящая американка.

– А Нельсон Мандела?

– Это очень авторитетный ниггер из самой Южной Африки. У него были непонятки с пацанами из апартеида, и он через это дело полжизни провел на зоне.

– Отморозок или «в законе»?

– Говорят, что «в законе», но точнее нужно узнавать в спецслужбах.

Пока президент и госсекретарь коротали время за тихой беседой, оба представителя фирм-конкурентов закончили свои доклады.

– Ну так какую из машин мы возьмем на вооружение, мистер президент? – спросил председатель, – За вами последнее слово.

– А обе, – махнул рукой глава государства. – Я не хочу никого обижать.

Члены комиссии бурно зааплодировали, но тут поднял руку все тот же въедливый худенький сенатор:

– У меня вопрос к президенту.

– Валяйте, сенатор.

– Мистер президент, а вы предупредили наших друзей – дунтосвиней, о двух русских суперменах, на которых прошлым летом нарвались агенты ЦРУ?

В зале воцарилась тишина. Все хорошо помнили этот кошмар, когда казалось, что демократии в Америке грозит настоящая опасность.

Президент вздохнул, почесал за ухом и нашел в себе мужество признаться:

– Нет, мы их еще не предупреждали, но я сделаю это прямо сейчас.

Он повернулся к госсекретарю:

– Фрэнк, одолжи мне свою мобилу.

– Только ты недолго, а то в прошлом месяце…

– Не будь эгоистом, Фрэнк, на кону интересы Соединенных Штатов.

Госсекретарь задрал на животе мешок из-под крупы и, отстегнув с пояса телефон, нехотя протянул его президенту.

Тот набрал нужный номер, вскоре отозвался секретный коммутатор Белого дома.

– Але, мисс, – заговорил президент. – Дайте мне дун-тосвинтский флагман «Суперквак»… Что? Это ты, Джудит? Конечно помню… Да, за сараем в соломе… Что? Я тебя – лошадиным гонококком? Да быть этого не может! – Президент прикрыл ладонью трубку и шепотом сообщил:

– Фрэнк, это телефонистка Джудит. Она уверяет, что я заразил ее лошадиным гонококком…

– А я здесь при чем?

– Это приватная беседа – разгони этих уродов… Госсекретарь понятливо кивнул и объявил, что у президента сверхсекретные переговоры.

Члены комиссии не стали спорить и потянулись к выходу. Только худенький сенатор требовал, чтобы ему разрешили остаться, но Фрэнк был непреклонен и дал сенатору пинка, чтобы не ерепенился.

– Уверяю тебя, Джудит, это вовсе не так страшно… Ну, может, в Вашингтоне это и не лечат, но в Техасе – запросто… – продолжал президент. – Ты спрашиваешь, почему лечат в Техасе? Ну, Джудит, в Техасе полно настоящих ковбоев, а у них тяжелая работа. Они гонят лошадей по прериям долгие недели, вдали от женщин, понимаешь? Женщин вокруг нет, а лошадей сколько угодно. Поэтому и случается, что кто-то из этих железных парней позволяет себе некоторую вольность… Что значит плохо себе представляешь… Ну, берется специальная скамеечка – каждый настоящий ковбой возит с собой такую скамеечку… Откуда знаю? " Ну мне рассказывал знакомый ковбой… Да… Сам – никогда… Сам никогда не пробовал… Нет… Что? Ты спрашиваешь, откуда это у меня? Откуда. От верблюда… Да нет, это шутка. Шутка!!!

– Что там? – спросил госсекретарь.

– Трубку бросила, дура. Придется по новой набирать. В следующий раз на связь вышла другая телефонистка, и президент приказал ей соединить его с дунтосвинтским флагманом.

– Одну минуту, мистер президент, сейчас соединю… Наконец на том конце кто-то ответил:

– Але-уки…

– Это крейсер «Суперквак»? Позовите адмирала Пинквана – это президент Соединенных Штатов говорит, с Земли…

– Здесь нет никакого Пинквана… И этот крейсер называется «Дрынофага». Мы летим в созвездие «176. 387Н», чтобы задать жару сигуранцам…

– Постойте, а сами-то вы откуда будете?

– С Альфы Центавра…

– Тогда извините, меня, кажется, не правильно соединили.

– Ничего, бывает…

Президент снова нажал «отбой» и вздохнул. Без нормальной травы государственные дела у него не клеились.

– Что там опять не так? – спросил госсекретарь.

– Да не правильно соединили. Говорил с каким-то альфа-центавристом, который едет воевать с сигуранцами… Ну ладно, попытаюсь еще раз.

В третий. раз президенту повезло, и связь с крейсером «Суперквак» удалось установить.

– Адмирал Пинкван? Это президент Соединенных Штатов с планеты Земля…

– Здравствуйте, президент. Очень рад вас слышать.

– Вас когда к нам ждать, хотя бы приблизительно?

– По вашему календарю уже через неделю.

– Я рад!

– А уж как мы рады! Нам просто не терпится залить вашу планету всякой дрянью…

– Ой, и мне тоже очень хочется! – признался президент.

– Поначалу я отстаивал план постепенной инфильтрации на вашу планету, но меня убедили в преимуществах другого подхода, так что мы проведем массовый захват. Понимаете меня?

– Вообще-то нет, но все равно очень поддерживаю. Кстати, о захвате. Вы еще ничего не слышали о Сереге Тютюнине и Лехе Окуркине?

– Нет, не слышали.

– Ох… Значит, видимо, скоро услышите.

– А кто они, человеческие люди?

– Это двое русских, адмирал… У нас с ними были большие проблемы прошлым летом.

– Ну это у вас. А нас проблем не будет. Слишком уж мы развитая нация… Был рад поболтать с вами, президент с планеты Земля, однако должен прерваться – нам предстоит сделать разворот – мы корректируем курс, коллега.

– И вам всего хорошего, – ответил президент. Затем в трубке послышался щелчок, и связь оборвалась.

Закончив разговор, адмирал передал трубку телеквана своему адъютанту и вернулся на мостик.

– Внимание, смена курса! Всей эскадре совершить поворот на… э-э… посмотрите по маршрутным картам, там все написано.

Огромный «Суперквак», а следом за ним и вся дунтос-винтская армада совершили разворот и продолжили движение.

Если бы не жуткая тяжесть бронированных крейсеров, войска уже давно оказались бы в Солнечной системе, однако огромные пушки, генераторы, заполненные штымп-снаря-дами арсеналы – все это не позволяло судам использовать эффект квак-прыжка.

– У нас новости, мой адмирал! Прислан отчет с Земли от наших агентов! – радостно сообщил адъютант. Пришедший с ним полковник Глюкван не разделял радости молодого лейтенанта, о чем свидетельствовала мрачная гамма его кожистого гребня.

– Что такое, полковник? На вас лица нет. Съели несвежую лягушку?

– С лягушками все в порядке, сэр, но этот доклад – он насторожил меня.

– И о чем же там говорится? Человеческие люди сумели изобрести штьмп-бомбу? – Адмирал сел за гигиенический столик, достал лист жести и стал его кусать, глубоко вонзая в него зубы, чтобы почистить их после затянувшегося завтрака.

– Возникли опасения, что кому-то из аборигенов стало известно о нашем присутствии на планете Земля. Эти аборигены, не боясь, вступают в схватки с нашими агентами, хорошо разбираются в дунтосвинтском вооружении… Одним словом, что-то вроде императорского спецквакназа.

– Очень интересно. Расскажите подробнее, думаю, меня это развлечет…

И адмирал вновь вернулся к своей жутко скрежещущей зубочистке. Он был уверен, что здесь, в окружении мощнейшего в истории Дунтосвинтской Империи флота, можно ни о чем не беспокоиться,

– Пара человеческих людей, мой адмирал, каким-то образом проникла в Государственную думу, государственный орган, практически полностью находящийся под нашим контролем. Они преодолели все посты охраны и стали свидетелями того, как наши агенты поедают охлажденных лягушек…

– Могу себе представить, – усмехнулся адмирал и снова вонзил зубы в лист жести.

– Чтобы пресечь возможность утечки информации, этих человеческих людей было решено ликвидировать.

– Поддерживаю и согласен, – кивнул адмирал, разглядывая изрешеченный лист металла.

– Однако операция сорвалась, сэр.

– Почему? – Адмирал отложил жестянку и устремил желтые зрачки на Глюквана.

– Эти двое сбросили нашего стрелка с дерева, и он погиб. Наблюдавший за этим агент стал свидетелем того, как один из человеческих людей в одно мгновение разрядил дисквакер, вытащив и забрав с собой биквакный генератор…

– Так-так-так, – произнес адмирал, и его гребень стал светло-голубым. Это означало раздумье.

Адъютант адмирала, хорошо знакомый с привычками шефа, быстренько достал лягушку номер семь и, улучив момент, когда Пинкван распахнул пасть, ловко ее туда забросил.

Проглотив холодную лягушку, адмирал шевельнул заалевшим гребнем и спросил:

– А у вас случайно нет имен этих человеческих людей?

– Есть, мой адмирал. Их зовут…

– Сергей Тютюнин и Леха Окуркин… – опередил полковника адмирал.

– А вы-то откуда знаете?! – поразился тот.

– Со мной связывался президент, или как его там… Он сказал, что прошлым летом у их разведчиков были проблемы с двумя русскими суперменами.

– А у нас они тоже будут? – осторожно поинтересовался адъютант.

– Ну что ты! – развел лапами адмирал. – Мы же дунтосвинты…

Уже два дня крокодильчики жили в ванне, и Сергей кормил их селедкой, а когда кому-то нужно было помыться, квартирантов пересаживали в пластмассовый тазик.

Теща Тютюнина – Олимпиада Петровна, узнав про такую оказию, не появлялась у дочери целые сутки, как видно, готовила оправдательную речь.

На второй день она все же пришла и, по своему обыкновению, притащила два огромных баула с едой.

– Ну и где фламинги? – с порога спросила она.

– А в зоопарке, Олимпиада Петровна, – ответил ей Тютюнин.

– Люба мне сказала, что яйца уже разлупились.

– Разлупились, – согласился Сергей. – Вон, в ванне плескаются…

Делая вид, что ничего не знает, теща заглянула в ванную, фальшиво вскрикнула и выскочила в комнату.

– Что, зятек, опять ты облажался?! – с неожиданным напором заговорила она, уперев руки в боки. – Небось если б в Любину смену разлупились, фламинги б получились, ну, в крайнем случае, пара индюшек, у тебя же токмо что не аспиды, и за то спасибо, шабашничек.

– Значит, вы, Олимпиада Петровна, и эту свою диверсию на меня свалить хотите? – поразился Тютюнин.

– А чего тут сваливать. Уж чего проще, носи в кармане, пока не зачирикают…

– Это вам нужно было смотреть в зоопарке, из-под чьего хвоста яйца-то тянете! И как вас там не захавали вместе с вашими авоськами – я просто удивляюсь. Должно быть, крокодил побрезговал просто! Кишки свои пожалел!

– Не налетай на маму, Сережа! – подключилась к скандалу Люба. – Мам, колбаску жареную принесла?

– Принесла, доча, сейчас достану… А вы, Сергей Викторович, уж лучше бы молчали! Вы мою кровиночку обеспечить не можете, и если бы ваши крокодилы меня, как вы бесстыдно выразились, схавали, дите мое – Люба, с голодухи бы опухла!

С этими словами Олимпиада Петровна достала круг украинской домашней колбасы и протянула Любе.

– На, золотце мое, кушай, пока мама твоя еще жива, и с руками, и с ногами.

– Особенно с руками… – язвительно усмехнулся Серега. Принесенная тещей колбаса вкусно пахла на всю квартиру, однако при Олимпиаде Петровне Тютюнин ее подарки не ел из гордости.

– Ладно уж! – Он махнул рукой и сел на диван. – Сколько уже переговорено. Придется крокодилов выращивать, тем более что шкура у них жутко полезная и дорогая.

Олимпиада Петровна, не желая разговаривать с зятем, подтолкнула Любу и, указывая в сторону Сергея, прошептала:

– Ну-ка узнай, чего твой шалопутный там разговаривает.

Люба кивнула и, продолжая поедать колбасу, вышла из кухни к Сергею и села рядом.

– Чего, Сереж, ты про крокодилов говорил?

– Я говорю, выращивать их можно, не хуже фламингов. Они ведь не простые крокодилы, а калифорнийские кайманы.

– Да ты чего? – поразилась Люба. – Стало быть, импортные?

– Импортные. Не из Москвы-реки, если ты об этом.

– Ну чего ты так сразу, как будто я прям в школе не училась. Училась…

– Училась! – громогласно подтвердила из кухни теща. – И в художественной самодеятельности участвовала, между прочим! А по пению «пятерку» имела! Если бы замуж за такого… не выскочила, теперь бы уже артисткой стала. В рекламах бы снималась!

– Ну. чего ты, мам? Не только же по пению я успевала. Я рисовала хорошо. Особенно у меня дыни получались. Такие круглые… – Куском колбасы Люба начертила в воздухе силуэт дыни и вздохнула. – И реки я знаю. Есть Москва-река, есть Яуза, а еще есть Ильмень-озеро… А к примеру, Сереж, сколько выйдет с одного крокодила чемоданов?

Теща, шелестевшая на кухне обертками, затаилась.

– Да, я думаю, чемоданов до двадцати-тридцати набираться будет. Это еще не считая мяса…

– Откуда же так много, Сереж? – Люба так удивилась, что перестала есть колбасу.

– Так ведь калифорнийские кайманы до двенадцати метров вырастают…

Пораженная такое информацией, Олимпиада Петровна споткнулась о табуретку и выкатилась в комнату.

– Скоко-скоко? – переспросила она, ошалело глядя на Тютюнина.

– Двенадцать метров, – повторил Серега.

– Двенадцать, – зачарованно произнесла теща, поднимаясь на ноги. – А в чемоданах-то получается гораздо больше.

– Правда, их еще кормить нужно, и желательно мясом, – добавил Сергей.

– Мясом? – Глаза Олимпиды Петровны сверкнули недобрым огнем, оглянувшись в сторону ванны, она Сказала:

– А ведь я знаю, где взять столько мяса…

– Где? – спросил Сергей.

– Надо на нашем пруду аттракцион устроить и разрешить кормить крокодилов. В зоопарке пишут «не кормить», а мы напишем – «кормить».

– И вы, Олимпиада Петровна, думаете, что все потащат вам мясо и будут бросать крокодилам? Как бы не так! Вы что, не знаете наш народ? Они станут хлеб бросать, тряпки, коробки из-под обуви…

– Пусть бросают, – хищно улыбнулась Олимпиада. – А вот когда мы польем дорожки водой да глина раскиснет… Кто-то может и сорваться…

– Да что ты такое говоришь, мама, я даже кушать не могу! – возмутилась Люба.

Олимпиада Петровна сейчас же расцвела улыбкой.

– Да что ты, доча, мама же шутит… – И уже с другой интонацией добавила:

– Шутит мама…

А Серега молчал и думал, что крокодилов нужно увозить. Немедленно вернуть в зоопарк, потому что они плохо влияют на тещу.

Первую половину ночи Сергей спал плохо. Ему снился один и тот же повторяющийся кошмар с участием ведущей популярной викторины «Звено, звено – быть слабым за-падло».

Это была девушка с лицом Кальтенбруннера, которая хватала Серегу за горло скрюченными пальцами и шипела: «Жри Галину – бланку, жри! »

Тютюнин пытался вырваться, сучил в постели ногами и будил Любу, которая мычала спросонья и зарывалась под подушку.

Часа в три ночи зазвонил телефон, и Сергей сразу проснулся, довольный, что избежал объятий девушки-Кальтенбруннера.

– Але, – просипел он в трубку.

– Это я, Кузьмич, – ответила трубка. – Ну?

– У меня получилось! – Уже по самой интонации можно было понять, что Кузьмичу хорошо.

– Подожди, я перейду к другому телефону, – сказал Серега и перебежал в большую комнату.

– Ну, говори, я слушаю!

– Короче, я сделал состав и пропустил через него бензин.

– И что, водка получилась?! – в нетерпении воскликнул Серега.

– Нет, бензин. Но зато ка-а-кой! Я такого в жизни не пил. Просто этилированный нектар какой-то.

– Эх-х! – выдохнул Серега. Он никогда не пробовал этилированный нектар.

– Одним словом, завтра можете фильтровать основное сырье… Ну ладно, пойду-ка я спать, а то эта опять ругается…

– Кто – эта?

– Да баба какая-то у меня живет. Кто такая, не могу вспомнить, а спросить – стесняюсь.

– Так это жена, наверное.

– Думаешь?

– Конечно. Уверен просто. Ты ведь жениться собирался.

– Когда?

– Давно уже – больше недели.

– Так-так… Может быть, может быть. То-то я гляжу, рубашки чистые откуда-то берутся, носки… И это… тараканы ушли и крысы. Они ведь женщин боятся.

– Слушай, Кузьмич, ты загляни в свой паспорт и тогда точно узнаешь, женился ты или нет.

– Нету у меня паспорта.

– Как нету?

– Давно нету. Я же все по загранкомандировкам – то разведка, то диверсии, то катаклизмы всякие.

– Но какой-то же документ у тебя есть?

– Есть. Аусвайс называется. Я по нему – Вернер фон Браун.

– Ух ты! Но ты все равно посмотри, может, тебе в загсе прям в аусвайсе и проштамповали?

– Ладно, Серег, посмотрю. Пошел я спать, а то эта опять ругается. Надо, что ли, спросить хоть, как ее зовут.

Положив трубку, Тютюнин, прежде чем лечь спать, наведался в ванную.

Крокодилы тоже спали, предварительно сожрав всю селедку и половину мочалки'. Они быстро росли, и теперь при кормежке Тютюнин предпринимал все меры безопасности.

– Отнесу вас прямо завтра… Пока вы здесь беды не наделали, – сказал он.

Один из крокодилов приоткрыл глаз и облизнулся, надеясь, что Серега захочет его погладить.

– Не надейся, – разгадал Сергей его черные помыслы. – Завтра же выставлю вас. Завтра же…

Утром Тютюнин встал на полчаса раньше обычного, чтобы надлежащим образом упаковать крокодилов.

К тому моменту когда он пришел в ванную комнату, его приемыши доели мочалку, кусок туалетного мыла и выпили весь шампунь. От последнего у них из пасти то и дело вылетали пузыри, которые весело кружились в воздухе, поднимаясь до самого потолка.

– Эх вы, кто же ест такие вещи, а?

С этими словами Тютюнин бросил им по селедке, и крокодильчики принялись за еду. Сергей тем временем умывался и чистил зубы.

Наконец пришло время упаковки. Хитрый Серега забросил в ванну конец старого полотенца и, как только первый крокодил вцепился в него зубами, умело его подсек, а затем замотал прямо в это же полотенце. Закрепив полученный сверток скотчем, Сергей уложил его возле стены и принялся за второго крокодила.

С ним тоже не возникло проблем, если не считать пары ударов хвостом по лицу, однако Сергей в итоге оказался сильнее и уложил обоих монстров в большой пластиковый пакет.

Затем попробовал поднять. Вместе с мокрыми полотенцами крокодилы весили прилично, однако доброе дело того стоило. Тютюнин пошел собираться.

– Сереж, а где катамараны? – крикнула пришедшая умываться Люба.

– Кайманы, Люба, кайманы… Я их сейчас на прививку понесу.

– На какую прививку?

– На какую доктор скажет…

Люба больше не спрашивала – такого объяснения ей было достаточно. Она бы поверила и в то, что доктора зовут Айболит.

Когда супруга пришла на кухню, Сергей уже допивал мутный кофейный напиток, реклама которого прописалась на всех каналах.

– Вот ты ругаешься на маму, Сергей, – начала Люба, выкладывая из холодильника еду к завтраку, – а она, между прочим, решила организовать приют для бездомных кошечек и собак…

Услышав это, Тютюнин поперхнулся «нескафе» и посмотрел на жену.

– А она тебе сказала зачем?

– Сказала, – кивнула Люба, намазывая на булку толстый слой масла. – Она сказала – вот чем мы их кормить будем.

– Кого их, Люба?

– Ну, наверное, кошечек и собак. Кого же еще?

– Ладно, пойду я. А маме своей привет передавай.

– Правда? – Люба даже есть перестала. – С твоей стороны это так неожиданно, Сереж, вот мама обрадуется!

– Это точно, – ухмыльнулся Серега и подошел к телефону. Набрав номер Кузьмича, он предупредил, что задержится.

Дорога до зоопарка была неблизкой. Сергею пришлось ехать на трамвае, на метро, а потом еще на троллейбусе.

Крокодилы вели себя прилично и, если поначалу подергивали хвостами, то под конец успокоились, и Сергей не ждал от них никаких подвохов.

В троллейбусе оказалось довольно людно. Не то чтобы совсем в гармошку, но повернуться было сложно.

– Ой, и куда это все прутся спозаранку! – недовольно ворчала какая-то пенсионерка, пихая окружающих острыми локтями.

– Не суетись, мамаша, туда всегда успеешь, – сказал каши-то молодой человек.

– Не хами, молокосос! – огрызнулась пенсионерка и больно ткнула Тютюнина в бок.

– Уй! Осторожно, бабуля! Здесь же люди.

– Да какие вы люди! Вы знаете, какая у меня пенсия? Ответить ей никто не успел. Троллейбус притормозил на очередной остановке, и в салон, потеснив людей, вошла огромная собака – водолаз или что-то в этом роде. Сзади ее подталкивала хозяйка, дама в грязных джинсах и в вязаной кофте, украшенной вылинявшей собачьей шерстью.

– Давай проходи, Дюша! Там дальше свободнее… Собака, сопя и прядая ушами, исполнила пожелание хозяйки и, опрокинув мужчину с вязанкой чайников, встала посередине троллейбуса – как раз возле Сереги.

– Ты бы еще лошадь сюда притащила! – рассердился мужчина с чайниками, поднимаясь с какого-то турка в феске, невесть как оказавшегося в столичном троллейбусе.

Турок, недовольный падением на него мужика с чайниками, тоже попытался возмущаться, однако был остановлен криком:

– В Стамбуле своем вякать будешь!

Троллейбус тронулся, и все снова упали. Собака – на Серегу, тот на хозяйку в собачьей шерсти, хозяйка на старуху с острыми локтями, которая, в свою очередь, боднула в живот турка в феске.

Круг замкнулся.

Турок заблеял, как баран, держась за живот, а старуха, полагая, что тот ругает ее на турецком языке, стала кричать, что, дескать, тот еще не знает, какая у нее пенсия.

Мужик с чайниками, довольный, что на него никто не упал, стал комментировать поведение пассажиров, однако вскоре и на его лице появилось озабоченное выражение.

– Эй, гражданка! Ваша собака мне прямо сейчас на брюки сливает!

– Этого не может быть, – прогундосила хозяйка и почесала грязную голову. – Если бы Дюша захотел пи-пи, он бы попросился. Правда, Дюша?

Пес посмотрел на хозяйку и коротко кивнул.

– Но по ногам-то течет! Я же чувствую! – продолжал возмущаться мужчина с чайниками.

– Это не Дюша делает, – категорично ответила хозяйка собаки. – Это, может, вон та старушка. Смотрите, как она притихла, – наверное, тужится.

Все посмотрели на старушку, которая и правда вела себя тихо.

– Да вы что? Да с чего мне! Вы знаете, какая у меня пенсия?!

– Но по ногам все равно течет! – орал тот, что был с чайниками. – Я же чувствую!

– Э, мужик, а может, ты сам того, а? – – спросил стоявший у двери молодой человек.

– Да? А почему же мокро только от колена? – резонно возразил пассажир с чайниками.

Вокруг сразу притихли, и по салону разнесся шепот: «…до колена, до колена…»

Когда слух докатился до самой водительской кабины, кто-то даже вскрикнул:

– Да не может быть!

– Что значит не может? – принял на свой счет обмоченный пассажир, – Я же чувствую! Сами можете посмотреть!

«Можно посмотреть! Можно посмотреть! » – разнеслось по троллейбусу.

Сергей старался по возможности не вмешиваться в транспортные скандалы, однако не удержался от соблазна и посмотрел себе под ноги. Посмотрел и ужаснулся. Из его пакета ему на ноги капала вода, а брюки пассажира с чайниками и вовсе промокли насквозь.

Видимо, кто-то их кайманов повредил пакет зубами и теперь из мокрых полотенец текло.

– Прошу меня извинить, – подал голос Тютюнин. – Но это я вам штаны намочил – вам штаны, а себе ботинки.

– То есть как?

– Да совершенно случайно. Через пакет с крокодилами.

– С какими такими крокодилами? – все еще не понимал пассажир, недоуменно позвякивая чайниками.

– Я вам сейчас покажу, смотрите…

С этими словами Тютюнин приоткрыл пакет и показал сбитые в кучу мокрые полотенца, к ужасу Сереги, совершенно размотанные.

– Кайманы! Мои кайманы! – воскликнул Тютюнин и стал высматривать под ногами. – Они где-то здесь!

– Ну-ка не дергайся, я его вижу… – сказал тот, что был с чайниками. – Можно потрогать?

– А вы не боитесь?

– Не боюсь, – ответил пассажир и сунул руку в Серегину сумку.

– Ну чего там происходи-и-ит?! – заныли пассажиры с задних рядов, поднимаясь на цыпочки и пытаясь выглянуть из-за плеч других пассажиров, которым повезло больше.

– Да ничего особенного, – говорили те, которым было видно. – Один мужик показывает, другой смотрит и просит дать потрогать.

– А тот чего?

– Согласился…

– Да вы чего! Прямо в троллейбусе?!

Едва пассажир с чайниками дотронулся до каймана, как тот зашипел и попытался укусить нахала. Пассажир отдернул палец и нервно засмеялся.

– Какой он у тебя шустрый!

«О-о-о! » – выдохнули пассажиры с дальних рядов.

– Вообще-то у меня их два, – дружелюбно ответил Сергей.

«А-а-а! » – поразились пассажиры с дальних рядов и стали напирать на ближних.

Тютюнин со всеми предосторожностями начал искать второго каймана, однако вместо этого обнаружил в дне пакета приличную дыру, а это означало, что все вокруг в опасности.

«Я должен их предупредить! – пронеслось в голове Тютюнина. – Я должен! »

– Граждане! Прошу соблюдать спокойствие, но где-то здесь бегает калифорнийский кайман, дорогие товарищи!

– Постойте! – крикнули с передней площадки. – Уж не тот ли это калифорнийский кайман, который достигает двенадцати метров в длину?!

– Он самый, товарища пассажиры! Правда, он еще не… Договорить Тютюнину не дали. В салоне троллейбуса поднялся ужасный крик и смятение.

Мужик с чайниками подпрыгнул, ухватился за поручень руками и поджал ноги.

Перепуганный «пес-дог-лошадь» ломанулся по головам пассажиров, случайно зацепив связку чайников, потом вышиб стекло и понесся галопом по улице. За ним, завывая, словно «скорая помощь», помчалась его немытая хозяйка.

– Дюша – вернись! – кричала она. – Вернись, Дюша, мы же еще не расписаны!

Следуя примеру перепуганной собаки, остальные пассажиры стали высаживать окна и выпрыгивать на проезжую часть, словно какие-то спецназовцы.

Водитель, наблюдавший все это в зеркало заднего вида, какое-то время еще ехал по инерции, а затем остановил разгромленный троллейбус и отупело произнес:

– Конечная, блин. Зоопарк…

Поспешно покинув троллейбус, Сергей еще раз проверил сумку и, к своей радости, обнаружил в ней второго каймана, который вынырнул из тряпок, чтобы немного подышать.

– Ну и что же ты наделал, а? Ты видел, в каком состоянии троллейбус?

Кайман внимательно слушал Сергея и смотрел на него не мигая, наверное, ожидал, когда глупый человек сунет в сумку руку. Однако Серега был человеком ученым.

– Ну уж ладно, отнесу вас к вашей маме. То-то она обрадуется.

Прижимая к себе сумку, Тютюнин с блаженным выражением на лице пересек улицу и, подойдя к главному входу, остановился перед охранником, который проверял билеты.

– Здравствуйте, – приветливо поздоровался Тютюнин. – А мы к вам!

– А я знаю, – так же радушно ответил охранник. – Небось крокодильчиков сдавать?

– Да! – обрадовался Тютюнин.

– И сколько у вас? Как у всех – тринадцать?

– Нет, только двое, – ответил Тютюнин.

– Ну ничего. Остальных позже подвезут… Клава! – Охранник махнул кому-то рукой. – Тут еще один пришел!

Откуда-то сзади появилась улыбчивая женщина в белом халате и сказала:

– Представители звезды Альдебаран приветствуют вас!

– Чего? – спросил Тютюнин.

– А вот чего! – крикнул кто-то еще, и на Тютюнина моментально надели холщовый мешок.

– Что вы делаете, я же выроню своих крокодильчиков! – воскликнул Серега и попытался вырваться.

– Держи его, он буйный! – крикнул другой санитар и, толкнув Серегу, повалил его на пол.

– Мама, смотри, еще одного придурка повязали! – заметил толстый мальчуган, дергая даму, покупавшую в кассе билеты. – Чего с ним сделают, а, мам?

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒