Сара Дессен 18 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 18 из 22Следующая ⇒

– Холлис Уэст слушает.

Я ошиблась номером?! Да нет же, это он собственной персоной, только до чего же деловой голос!

– Холлис? Это ты?

– Од! Привет! Подожди минутку, я только выйду на улицу.

В трубке что‑ то приглушенно зашелестело, открылась и закрылась со скрипом дверь, а потом Холлис виновато произнес:

– Извини, пожалуйста. Но тебе повезло, позвонила прямо в перерыве встречи.

– Между тобой и Лаурой?

– Нет. Между мной и остальными экспертами по потребительскому кредиту.

– Кем‑ кем?

Брат прокашлялся.

– Моими коллегами. Я теперь работаю в отделе инвестиционного фонда. Разве мама не рассказывала тебе?

В памяти всплыли мамины слова о банке.

– Да, рассказывала. Сколько времени ты уже работаешь?

– Примерно три недели. За работой даже не заметил, как они пролетели!

– Значит, тебе нравится?

– Еще как! – На заднем фоне прозвучал гудок. – Представляешь, оказывается, я умею найти правильный подход к клиентам и обладаю прекрасным даром убеждения. Наверное, двухгодичное мотание по Европе не прошло бесследно.

– Ты ведешь клиентов?

– Точно! – Холлис засмеялся. – Сначала устроился кассиром, но уже через неделю меня перевели в отдел по работе с клиентами. Я работаю со счетами, принимаю заявки на депозиты с ответственным хранением, как‑ то так все устроилось само собой.

Я попыталась представить брата за письменным столом в банке или на другом рабочем месте, но перед глазами упрямо всплывала его ухмыляющаяся физиономия на фоне Тадж‑ Махала и надпись: «Лучшие денечки».

– Знаешь, Од, – вдруг затараторил он. – У меня осталось несколько минут до начала второй части собрания. Как ваши дела? Как поживают папа с Хайди и маленькая сестричка?

Рассказать или нет про папин переезд в гостиницу? Надо, конечно, ведь Холлис имеет право знать. Но почему сообщать об этом должна я? Словно папа опять воспользовался хитроумным приемчиком и оставил самую грязную работу мне. Ну уж нет! Поэтому я постаралась как можно беззаботнее ответить:

– Все нормально. А как мама?

– Ой, раздражительная, как и всегда, – вздохнул брат. – Я ведь не оправдал ее надежд, став на путь независимости, да еще и приобщился к буржуазии.

– Да уж.

– И еще: она скучает по тебе.

Вот это новость! Похлеще, чем известие о работающем в банке Холлисе! Честно!

– Мама никогда не скучает, – заявила я. – Такая самодостаточная личность!

– Неправда. – На секунду он замолчал, потом продолжил: – Од! Знаю, что этим летом вы что‑ то не поделили, но тебе надо с ней обязательно поговорить. Мама все еще переживает драму с Финном и…

– С каким Финном?

– Аспирантом. Ну, помнишь, о котором я тебе рассказывал? Он еще в машине спал.

– Да, конечно.

«Ботаник» в очках с темной оправой.

– Тут целая история. В общем, он влюбился в маму, а она не хочет связывать себя обязательствами, и все такое. Обычно ее любовники легко отшивались, а этот – нет, упрямый! До сих пор преследует маму и не дает покоя.

– Ничего себе, как все закручено!

– С мамой иначе быть не может, – ответил брат. – Эй, Од, мне пора бежать на наш брейн‑ ринг. Но если серьезно – не отталкивай ее.

– Холлис, я не…

– Хотя бы поразмысли над моими словами. Ради меня, хорошо?

Честно говоря, не многим я обязана Холлису, чтобы соглашаться на подобное предложение, но, видимо, сработал дар убеждения, которым так гордится братец. В следующую секунду неожиданно для себя я выпалила:

– Хорошо, подумаю.

– Спасибо! И знаешь, позвони мне позже, хорошо? Хочу узнать подробней, как ваши дела!

Я заверила брата, что обязательно перезвоню, на чем мы и закончили разговор. Холлис вернулся на собрание, а я сдержала данное слово и обдумала возможность позвонить маме, после чего вынесла вердикт – ни за что. Но ведь обещание‑ то выполнено!

А потом все закрутилось по‑ старому! Я сторонюсь мачехи, с головой погрузившейся в подготовку пляжной вечеринки. Игнорирую сообщения от родителей. Читаю главу за главой в учебнике, составляя вопросы по теме. Выключаю свет, когда тяжелеют веки, а потом лежу в темноте, думая, что не усну, пока незаметно не сморит сон. Стараюсь сосредоточиться на учебе и работе и, только сидя за рулем велосипеда разрешаю мыслям унестись к самому главному человеку на свете. К Илаю.

С тех пор как мы пронеслись мимо Илая на велосипеде, я видела его мельком несколько раз. Как‑ то он проходил мимо «Клементины», когда я забирала чеки из кассы, в следующий раз – демонстрировал потенциальному покупателю возможности велосипеда перед магазином. Всякий раз убеждаю себя, что мы не общаемся, потому что заняты делами, – порой даже удается поверить в эту нелепую ложь. Зачем, зачем я сдуру сказала, что время, проведенное с ним, потрачено зря?! Как вспомню лицо Илая, когда он бросил меня на набережной, начинаю ненавидеть себя за глупость. Вот к чему приводят необдуманные решения. Еще чуть‑ чуть, и Илай стал бы для меня единственным человеком, ради которого можно в огонь и в воду. Но ведь чуть‑ чуть не считается.

А еще, сидя верхом на велосипеде, я часто размышляю о своем квесте. Если сначала он воспринимался очередной игрой только для того, чтобы убить ночные часы, то теперь открылся его истинный смысл. Ночь за ночью, приключение за приключением Илай делал невозможное, помогал вернуться в прошлое и исправить множество досадных недоразумений, которые отравляют жизнь. Это Илай сделал драгоценный подарок, дал шанс вернуться в детство и наверстать упущенные радости. Как я не поняла этого раньше! И как теперь хочется, чтобы он увидел меня на велосипеде, когда я неуклюже объезжаю площадку с подстраховывающей Мэгги на хвосте. Счастливое примирение вряд ли возможно, но Илай хоть узнал бы, что его уроки не прошли даром и квест продолжается!

Итак, по утрам я упорно учусь ездить на велосипеде, медленно набирая скорость и приобретая уверенность, а вечером сажусь за лэптоп, нахожу видеоролик с очередного соревнования по велотрюкам и любуюсь искусством Илая. Трудно поверить, что он выполняет виртуозные прыжки с трамплина на таком же велосипеде, что и мой.

Сначала внизу кто‑ то взвизгнул, потом сдавленно хихикнули, а когда завели музыку, я не выдержала, отложила ручку и спустилась вниз.

На часах уже четверть одиннадцатого вечера. Я – как обычно в последние дни – готовлюсь к университетским занятиям. После окончания работы в «Клементине» купила по пути домой сандвич и с удовольствием съела в полном одиночестве на кухне. Однако после десяти минут погружения в «Теорию и практику мировой экономики» появилась и компания, причем очень шумная!

Спущусь до половины лестницы и загляну осторожно на кухню. Сказано – сделано. Ого, да там полно гостей, вернее, гостий! Хайди в шортах и черном топике выкладывала пакеты на кухонный стол, а Изби сосредоточенно следила за мамой из коляски. Блондинка, примерно одного с мачехой возраста, открывала пивные банки, другая гостья – брюнетка – высыпала чипсы в огромное блюдо. За столом сидели Мэгги, Лиа и Эстер, а перед ними росла гора из пакетов.

На кухне стоял шум и гам. Только женщины, собираясь в одном помещении, умеют так галдеть. Это не просто разговоры, перемежаемые радостными или горестными восклицаниями, а самая настоящая мелодия из отдельных слов, ахов и охов. Как часто я слышала эту музыку издалека, мечтая оказаться в эпицентре. Однако мечты мечтами, а в реальности предпочитаю держаться от таких компаний на почтительном расстоянии. Именно поэтому я огорчилась, когда Хайди неожиданно подняла голову и заметила меня на лестнице.

– Оден, – позвала она, перекрикивая громкую музыку в ритме сальсы. – Иди к нам!

Присутствующие повернулись в мою сторону, так что быстрое отступление посчиталось бы неприличным бегством.

– Гм, – засомневалась я, – мне…

– Познакомься, это Изабель. – Хайди указала на блондинку, и та приветливо кивнула. Потом мачеха представила брюнетку: – А это Морган. Мои давнишние подружки в Колби. Девочки, это Оден, дочь Роберта.

– Ой, мы так рады познакомиться с тобой! – воскликнула Морган. – Хайди нам уже о тебе все уши прожужжала!

– Ты получила сообщение? – спросила Хайди, беря на руки Изби. – Хотела предупредить тебя о сегодняшнем собрании, да только твоя голосовая почта, видимо, перегружена сообщениями, так что пробиться не удалось.

– Ого! – приподняла брови Лиа. – Я же говорила: кое‑ кто у нас пользуется большой популярностью!

– Мне вообще‑ то надо сделать пару звонков, – воспользовалась я предлогом.

Эстер в это время опрокинула один из пакетов, высыпая на стол стопку маленьких рамок для фотографий.

– Ох! Тогда приходи, как закончишь. – Хайди взяла у Изабель пиво, а Морган наконец‑ то поставила блюдо с чипсами на стол. – Мы будем здесь. Надо оформить около трехсот сувениров.

– Около трехсот? – переспросила Лиа, потом сердито сощурила глаза на Мэгги. – Ты сказала…

– Что будет весело, а ведь так и есть, – улыбнулась та. – В любом случае, чем бы ты занималась весь вечер?

– Да уж нашла бы! В «Таллихо», например, сегодня девушкам вход бесплатный!

– Нет‑ нет, только не «Таллихо», – заартачилась Эстер, беря в руки рамочку для фотографий.

– Вот уж точно! – поддержала Изабель. – Отвратительное местечко!

Вернувшись в комнату, я попыталась вновь погрузиться в проблемы мировой экономики. Тщетно. Дверь пришлось закрыть, но музыку все равно было хорошо слышно. Правда, звучала она очень тихо и ненавязчиво.

Все, хватит. Лучше подчищу сообщения в телефоне.

Хайди оказалась права: голосовых сообщений – завались! В основном от родителей. Я не удосуживалась их даже прослушать и сейчас решительно удаляла одно за другим, устремив грустный взгляд в темный океан.

«Оден, здравствуй, это мама. Перезвоню позже».

Удалить.

«Привет, родная, это папа! Вот в перерыве между делами подумал, а не позвонить ли тебе. Буду в номере весь день, если вдруг захочешь позвонить или заскочить. Жду».

Удалить.

«Оден, это мама. Твой брат теперь работает в банке. Надеюсь, ты будешь так же шокирована, как и я. До свидания».

Удалить.

«Привет, Од. Опять звонит папа. Не хочешь как‑ нибудь встретиться в кафе „Последний шанс“? Мне уже надоели гостиничный сервис и еда. Перезвони, хорошо? »

Удалить.

«Оден, мне надоело общаться с твоей голосовой почтой. Больше не позвоню, пока сама первой не перезвонишь».

Удалить.

«Дорогая, снова папа. Наверное, стоит позвонить по домашнему телефону. Может, ты уже не пользуешься этим номером? »

Удалить.

Сообщениям не видно конца, а я машинально нажимала на единственную кнопочку, удаляя их и не чувствуя ничего, кроме душевной пустоты. Пока не добралась до очередной весточки от мамы.

«Оден! Ты специально избегаешь меня, да? – Послышался долгий вздох, знакомый до боли. Потом мамин голос произнес: – Полагаю, я заслужила твое молчание. Похоже, мне повезло: я распугала немногих людей, с которыми хочу разговаривать. Как это произошло – не знаю. Может, после летних перемен в твоей жизни сумеешь объяснить? Просто интересно…»

Убрав телефон от уха, я поискала дату получения сообщения. Два дня назад, пять часов дня. Где же я находилась в тот момент? Работала в кабинете «Клементины»? Или сидела дома в спальне? Или шла с работы домой?

Я представила маму, сидящую одиноко на кухне. Ведь теперь любимый сынок работает в банке, а дочь – как ей казалось – разъезжает с мальчишками в машине, не забыв надеть розовое бикини. Да, детки не оправдали надежд! А мама наверняка планировала для нас блестящее будущее еще в те дни, когда, как и Хайди, укачивала меня и Холлиса перед сном и носила на руках! Легко держаться в стороне от всего неизвестного, непонятного и лишающего уверенности. И раз родные дети вырвались из‑ под жесткого контроля, значит, не остается ничего другого, как контролировать себя любимую. Согласитесь, это слишком много, чтобы чувствовать себя уверенной, но в то же время до обидного мало.

Из кухни снова послышался взрыв смеха, а я набрала знакомый номер и стала ждать ответа.

– Алло?

– Мама, это я.

Пауза.

– Оден, как ты?

– Хорошо. – Даже странно, совсем отвыкла от маминого голоса! – Как твои дела?

– Ну, кажется, все нормально, – ответила она.

Мама никогда не была эмоциональной натурой, а тут в ее голосе – да и в том сообщении – промелькнула незнакомая нотка, придавшая сил для следующего вопроса.

– Мама, можно спросить?

– Да, конечно, – после секундного колебания отозвалась она.

– Когда вы с отцом расходились, вы сразу… решились на развод? Или, может быть, пытались разобраться в отношениях и что‑ то исправить?

Не знаю, какой вопрос она ожидала услышать, но, судя по затянувшейся паузе, совершенно не тот, который прозвучал. Наконец мама призналась:

– Мы очень старались сохранить семью, и решение о разводе далось нелегко, если тебя это интересует. Ты об этом хотела узнать?

– Не знаю. – Я опустила взгляд на учебник и лежащий рядом блокнот. – Кажется… ладно, забудь и прости меня, пожалуйста.

– Нет‑ нет, все в порядке. – Мамин голос вдруг стал таким близким. – Оден, что происходит? О чем ты сейчас думаешь?

Боже мой, к горлу подступил противный комок. Да что со мной случилось? Никогда не чувствовала себя такой растерянной!

– Просто… – Я сглотнула комок. – У папы и Хайди проблемы.

– Проблемы? – переспросила мама. – Какие проблемы?

– Две недели назад он ушел из дома.

Она медленно втянула воздух и замерла, как зрители на стадионе, провожающие взглядом мяч, вылетающий за ограждения.

– Ох… какая неприятная новость.

– Правда?

Недоверчивый возглас вырвался помимо воли, вызвав мамино раздражение.

– Да, мне действительно жаль. А разве хорошо, когда брак разваливается на глазах, а страдают невинные дети?

Невинные дети?! Я не сдержалась и расплакалась. Горькие слезы набежали на глаза и покатились по лицу.

– Оден? Что с тобой? – забеспокоилась мама.

Ну почему происходит именно так и не иначе? Словно укоряя, шумел за окном бескрайний океан, на вид всегда одинаковый, но в то же время в вечном движении.

– Как хочется, чтобы жизнь складывалась по‑ другому, – дрожащим голосом сказала я.

– Ах, к сожалению, исполняются далеко не все желания, – печально произнесла она, словно поняв тайный смысл, вложенный в мою короткую фразу.

Обычно матери беседуют с дочерьми по душам, без недомолвок и двусмысленных намеков, но так бывает в нормальных семьях. А нас с мамой сблизила нынешняя беседа, полная странных признаний, чего не было никогда раньше. Словно протягиваешь руку для крепкого рукопожатия, но в последний момент промахиваешься и дружески хлопаешь по плечу. Да так ли уж это важно? Не важно, как происходит сближение двух разбитых сердец, главное – это случилось!

На некоторое время мы обе замолчали, погрузившись в свои мысли. Наконец я нарушила затянувшуюся тишину:

– Мне пора идти. Внизу ждут подруги.

– Конечно. – Мама прокашлялась и робко добавила: – Позвони завтра, хорошо?

– Обязательно.

– Отлично. Спокойной ночи, Оден.

– Спокойной ночи.

Отключив телефон и отложив в сторону нудный учебник, я спустилась вниз и пошла на звук веселых женских голосов, которые стали необычайно громкими.

– …просто не понимаю, с чего вдруг все взяли, что выпускной бал – самое незабываемое событие? – возмутилась Изабель.

– Потому что так и есть, – ответила Морган.

– Ну, не для всех.

– Точно, – подхватила Эстер. – Не всякому удастся связаться с пьяными ухажерами, которые даже с парковки не сумели выехать.

Морган фыркнула, а Изабель сердито зашипела:

– Замолчи!

– По‑ моему, – вмешалась Хайди, – выпускной бал – один из обязательных атрибутов, который может нравиться или вызывать отвращение. Впрочем, как и сами выпускные классы.

– А мне они нравились, – честно призналась Мэгги.

– Кто бы сомневался? – подколола Лиа. – Мало того что завела роман с самым крутым парнем, так еще учиться успевала на «отлично». И потом, тебя все любили.

– Ты же сама всех сторонилась, Лиа, – удивилась Эстер.

– Знаешь, я нисколько бы не расстроилась, если бы кто‑ нибудь и меня полюбил, – откликнулась та.

– А тот крутой парень разбил мне сердце, помнишь? – вздохнула Мэгги.

– И мне тоже! – призналась Морган. – Господи, какая досада!

– Он бы настоящим придурком! Напомаженный индюк! – успокоила подруг Изабель.

Теперь фыркнула Эстер, а Лиа грозно рявкнула:

– Заткнись, а!

– Как видите, тема выпускного бала для пляжной вечеринки очень интересна и актуальна! – воскликнула Хайди. – Те, у кого остались самые теплые воспоминания, сумеют пережить их заново, а тем, кому не повезло, представится шанс еще раз пережить незабываемые мгновения выпускного вечера. Так что никто внакладе не останется!

– Ага, за исключением горсточки неудачниц, которые делают украшения! – заворчала Лиа и вдруг заметила меня в дверях: – Эй! Оден! Не желаешь вступить в клуб неудачниц?

Я сглотнула застрявший в горле комок, зная, что от цепкого взгляда Хайди не ускользнут мои заплаканные глаза. Вон уже как заволновалась – лицо озабоченное, встревоженное!

– Не откажусь, – ответила я, присаживаясь на соседний с Мэгги стул.

– Итак, Оден, – спросила Изабель. – Что скажешь? Ты сторонница выпускных балов или ненавистница?

– Конечно, ненавистница. Меня «кинули» перед самым выпускным вечером.

Вокруг послышались удивленные возгласы.

– Не может быть! – воскликнула Морган. – Какой ужас!

– А теперь этот парень явился в Колби и заваливает Оден сообщениями! – объявила Лиа.

– Знаешь, что надо сделать? – вдруг предложила Морган. – Нужно пригласить его на бал и в последний момент «кинуть»!

– Морган! – Изабель с укоризной приподняла бровь. – Послушать тебя, так ты устроишь над парнем самосуд!

– Постойте, – вклинилась Хайди, – по‑ моему, лучше пригласить парня, с которым действительно хочется пойти на бал.

– Не знаю, – засомневалась я. – Кажется, уже поздно.

– А я что говорю! – обрадовалась Лиа. – Рванули в «Таллихо»!

– Нет‑ нет, только не в «Таллихо», – улыбнулась я.

– Хвалю!

Мэгги даже засветилась от радости и толкнула меня плечом.

Все весело рассмеялись, а потом беседа перетекла в другое русло. Шутливые перепалки, эмоциональные диалоги, откровенные признания. Попробуй тут вникнуть в суть разговора и не сойти с ума! Пожалуй, лучше не копаться в тайнах женской натуры, а просто расслабиться и плыть по течению, слушая вполуха болтовню подруг.

– Ого! Вот это я понимаю – боевые шрамы! – воскликнул Адам, входя в кабинет с коробкой в руках.

– Ну, не преувеличивай! – улыбнулась я, откладывая упаковку пластыря.

Голень украшала новая ссадина – результат неудачного падения во время очередной тренировки сегодня утром.

– Ничего страшного, смотри сюда!

Он поставил коробку на полку с папками, затем поднял рубашку, демонстрируя шрам на животе:

– Видишь? Упал с рампы в седьмом классе, а потом – гляди сюда, – он закатал рукав, обнажая еще один шрам, – рухнул на горной трассе, когда врезался на полной скорости в препятствие.

– Ничего себе!

– А вот здесь гвоздь программы, – стукнул себя по груди Адам. – Она вся из титана, детка.

– Как это? – не поняла я.

– Мне вживили металлическую пластину, когда грудную клетку собирали из обломков костей, – признался он. – Два года назад. Разбился при прыжках с трамплина.

– Знаешь, – пробормотала я, глядя на свою ссадину. – Мои царапинки по сравнению с твоими боевыми ранами просто детские игрушки!

– Да ладно тебе! Здесь учитывается все! Без боли на велосипеде не покатаешься.

– О, как раз про меня!

– Вот так‑ то лучше! – Адам снова поднял коробку. – Мэгги рассказывает, на площадке ты прешь напролом, как бык.

– Так и сказала? – ужаснулась я.

– Нет, это я для красного словца, – махнул он рукой, желая успокоить. – Мэгги говорит, упорства тебе не занимать, и уже налицо первые успехи.

– Не знаю, – с сомнением пожала я плечами. – Если продолжать в том же духе, не окажусь ли я в конце концов на больничной койке?

– А вот этого не надо бояться.

– Правда?

– Конечно, – заверил Адам. – Посмотри на меня. Я классно езжу на велосипедах, но падал на землю столько раз, что не сосчитать. Возьми профессионалов: они похожи на биороботов, сколько раз падают, столько раз их и латают. А Илай? Он несколько раз разбивал локоть так, что не мог согнуть руку, ломал ключицу, а потом еще тот случай с рукой…

– Погоди, – оторопела я. – Какой случай? Это после него остался шрам на руке?

– Ага.

– Разве он появился не после автокатастрофы?

– Нет. Илай показывал трюки на пирсе, неудачно приземлился и раскроил руку об острый угол скамейки. Кровищи было – жуть!

Я перевела взгляд на ссадину на колене, маленький кружочек, лоснящийся от мази.

– Засчитывается, уж поверь! – повторил Адам. – В итоге самое главное – не сколько раз упадешь, а сколько раз после каждого падения снова сядешь на велосипед. Если удается сохранить равновесие, значит, станешь классным велосипедистом!

– Знаешь, тебе бы в агитаторы податься! – улыбнулась я.

– Не! Ни за что! – с усмешкой ответил он. – Слушай, а Хайди здесь?

– Нет. Она обедает.

Сегодня Хайди обедает с моим отцом. Это их первая официальная встреча после папиного переезда. Целое утро мачеха места себе не находила: бегала по магазину, то и дело поправляя одежду на вешалках, раскладывала по‑ новому бижутерию на витринах и придирчиво рассматривала стенды с обувью, а иногда заглядывала в офис, доводя меня до тихого бешенства. Правда, когда она, нацепив рюкзак‑ кенгурятник с Изби, наконец удалилась на встречу с мужем, вместо облегчения меня вдруг охватила тревога: чем закончится совместная трапеза?

Не рассказывать же об этом Адаму! Поэтому я просто добавила:

– Хайди вернется примерно через час.

– Да? Тогда оставлю коробку здесь. – Он положил ее слева от меня на письменный стол и, увидев мой любопытный взгляд, пояснил: – Фотографии с выпускного бала. Хайди сказала, они понадобятся для украшения зала.

– Ой, а можно посмотреть?

– Конечно.

Подняв крышку, я обнаружила целую стопку черно‑ белых фотографий. На верхнем снимке – Мэгги с Джейком возле машины на пляже. Мэгги в черном коротком платье и туфельках на каблуках с тонкими ремешками. Волосы струятся по плечам, на запястье белый букетик, а на губах – игривая улыбка. Джейк – в смокинге и почему‑ то босиком. На следующем снимке опять Мэгги, на сей раз одна, но в том же наряде: встав на цыпочки, прихорашивается возле зеркала. Третья фотография: Лиа с незнакомым парнем стоят навытяжку перед объективом, а на заднем плане Уоллис уже развязал пояс‑ кушак и пустился в пляс. Снова Мэгги, правда, годом раньше. В длинном белом платье идет по набережной с кем‑ то под руку, но ее спутник не попал в кадр. А вот опять она: тянется ладошкой к фотоаппарату, растопырив пальцы, рот полуоткрыт в веселом смехе.

– Вот это да! – воскликнула я, перебирая фотографии. Вот опять Лиа, Эстер, Мэгги, Уоллис и Лиа, Джейк и Эстер, Мэгги, Уоллис и Эстер, Мэгги, Мэгги, Мэгги… – А почему тебя нет на снимках, Адам?

– Я есть, да только по другую сторону объектива.

Тут я наткнулась на очередную фотографию Мэгги, на сей раз на велосипеде. Она в том же длинном белом платье, но одной рукой придерживает подол, а с другой свисает шлем.

– Как много снимков с Мэгги!

Адам покосился на фотографию и невозмутимым тоном изрек:

– Пожалуй.

– Ребята, что рассматриваете?

Мы с Адамом вздрогнули от неожиданности, когда Мэгги собственной персоной, в джинсах и сандалиях, неожиданно возникла на пороге кабинета.

– Да вот, смотрю ваши фотографии с выпускного бала, – сообщила я, беря снимок с изображением Лиа и Уоллиса. – Хайди решила украсить ими зал для пляжной вечеринки.

– Ну уж нет! – возмущенно выдохнула Мэгги, склоняясь над моим плечом. – Ни за что не соглаш… Ой, глянь! Это же за год до выпуска! Лиа притащилась на бал со своим морячком, помнишь?

– Да, – кивнул Адам.

– А я надела свое любимое белое платье! – Она мечтательно вздохнула и вытащила следующую фотографию. – Господи, да вот же оно! Боже, даже не представляете, как я берегла его! Не запачкала, даже когда на спор каталась на велосипеде. А потом Джейк облевал его по дороге домой. Пятно после стирки…

– …так и не вывелось, – закончил за нее Адам. – Где‑ то есть снимок и с пятном.

– Надеюсь, не в этой коробке? – Мэгги нашла свою фотографию на велосипеде. – Ох, какой же был замечательный день! Ну, кроме конфуза с Джейком, конечно. А на остальных фотографиях я есть?

Адам с благодарностью посмотрел на меня, когда я решительно закрыла коробку.

– Да вроде больше нет.

– Ох, жалко. А с другой стороны, и хорошо! Что‑ то не хочется, чтобы мои фотографии с выпускного бала рассматривал весь городок!

– Не хочется? – удивилась я. – Ты ведь сама говорила, что это был великолепный день!

– Говорила, – пожала плечами Мэгги. – Только тогда я пришла на бал с Джейком. И сейчас совсем не хочу вспоминать, как потратила на это ничтожество лучшие годы жизни!

– Но ведь ты все равно чувствовала себя счастливой? Разве это ничего не значит?

– Сомневаюсь. Недавно я пришла к выводу, что лучше бы осталась одна в выпускном классе и не связывалась с Джейком. А теперь все воспоминания омрачены присутствием его паршивой физиономии.

– Омрачены? – вклинился Адам.

– Ты‑ то должен меня понять, – толкнула его локтем Мэгги. – Если бы я тогда знала, во что он превратится, воспоминания о школьных годах были бы совершенно другими!

– Да, – согласилась я. – Весь выпускной год болталась бы в гордом одиночестве и не попала на бал!

– Точно! Кстати, не самый плохой вариант! И лучше, если бы не попала!

Вспоминая просмотренные фотографии, я попыталась представить себя на одной из них: Интересно, а если бы у меня все‑ таки появился парень? Пошла бы я с ним на выпускной бал? И какие воспоминания остались бы у меня в памяти? Этого уже не узнать.

– Возможно, и лучше, – согласилась я с Мэгги, – а может быть, и нет.

Окинув меня подозрительным взглядом, она открыла рот, собираясь что‑ то возразить, но тут в дверях звякнул колокольчик.

– Долг зовет! – воскликнула она, развернулась на каблучках и умчалась по коридору, на ходу радостно приветствуя посетителей.

Адам проводил ее взглядом, а потом, опираясь о дверной косяк, небрежно заметил:

– Знаешь, еще можно все исправить, если захочешь.

– Исправить что? – не поняла я.

– Ну, отсутствие выпускного бала в твоей жизни, – объяснил он. – Илай сейчас, кстати, в магазине, проводит инвентаризацию.

– Ну и к чему ты это говоришь? Не понимаю.

– Ступай в подсобку и скажи: «Привет! Будь моим партнером на выпускном балу». Все просто!

Как хочется рассказать Адаму, что в последнее время отношения между мной и Илаем совсем разладились! Вместо этого я, изображая полное недоумение, поинтересовалась:

– А с чего ты взял, что я хочу пойти именно с ним?

– Потому что сидишь тут и рассуждаешь, как плохо быть одной, пропустить бал… – буркнул он. – Сразу ясно, на кого намекаешь!

– Мэгги! Я имела в виду Мэгги!

– Прямо‑ таки ее?

Адам с задумчивым видом скрестил на груди руки.

От его пристального взгляда я смутилась, но быстро взяла себя в руки.

– А ты сам?

– Что я?

– Когда ты собираешься пригласить ее?

– Куда пригласить? – переспросил он, будто не понимая вопроса.

Я многозначительно закатила глаза к потолку.

– Нет‑ нет, мы только друзья, – засуетился Адам.

– Конечно! – с сарказмом в голосе согласилась я, открывая коробку и выкладывая на письменный стол фотографии, где Мэгги едет на велосипеде, гуляет по набережной, смеется в объектив, чистит перышки перед зеркалом. – Скажи еще, что фотографируешь ее исключительно по дружбе!

Адам покосился на снимки, смущенно заморгал и сухо сообщил:

– Я и Уоллиса много фотографировал, ну и что?

– Перестань дурить, Адам! И не морочь мне голову!

Побежденный неоспоримыми доводами, он устало упал на стул и прикрыл глаза руками. На мгновение воцарилась тишина, только Мэгги в торговом зале во весь голос расписывала достоинства купальников.

– Сам виноват, что не поговорил с ней раньше, – наконец выдавил он, понуро склоняя голову. – А теперь до колледжа осталась всего пара недель.

– Так в чем дело? Действуй!

– Ну, не знаю, – замямлил он, – стоит ли портить лето еще одной неудачей. Уж лучше останемся друзьями. Если признаюсь ей в своих чувствах, пути назад не будет.

– Боишься отказа?

– Наоборот, опасаюсь, что она согласится, посчитав мое предложение очередной веселой проделкой. Представь, я поведу ее на пляжную вечеринку, как на настоящее свидание, а она не поймет, и откажется со мной танцевать, и уйдет к другому, а потом вообще исчезнет из моей жизни и выйдет замуж.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒