Глава четвертая

Мрачная, невыносимая сырость. Холод извне, снаружи. Отрывки снов. Куски оборванных мыслей, галлюцинации, состояние беспамятства.

Неважно. Забудь и спи. Отключайся, не важно, что будет дальше. Не думай об этом. В эротических снах Йена рождались бесконечные оргии с сотнями знакомых девушек и, уходя от всего, что его беспокоит, он бросался в омут до самого дна. Только не просыпайся. Бери всё, что только сможешь взять. Всё до последней капли.

Нереально правдивые, но такие чужие сны. Опиумная слабость, амфетаминовый прилив сил, похоть изнутри сплошной волной, всё что угодно. Новое измерение. Новая, совершенно особенная реальность, в которую так хотелось верить и остаться в ней. Навсегда.

Внезапно, он очутился посреди мертвой пустыни, извне колонии, среди горных хребтов, сидя на холодном песке. Перед его глазами оказалась вырытая прямоугольная яма, в которой лежал окровавленный труп человека. Нет, только не это. Что угодно, только не это.

Ему снилось его первое убийство. В том далёком прошлом времени он достаточно сильно увлёкся галлюциногенными грибами и часто ловил себя сутками бродящим в неадекватном состоянии по гнилому городу. Сколько времени он провёл в бессознательном состоянии? Сколько глупых и отвратительных вещей он сделал прежде, чем остановить бесконечный наркотический приход?

Он привык пропадать в кабаках, борделях, ввязываясь во всевозможные компании, влезая в чужие разговоры, пьянки, драки, разборки, любил говорить с людьми о сломленных судьбах и никчемных бесполезных жизнях...

После последнего употребления грибов, Йен будто бы наконец-то вынырнул из глубочайшего озера и, вдохнув пыльного воздуха, открыл склеенные веки глаз.

И вот, ему снился тот самый миг. Его первое убийство, которое он совершенно не помнил. В обрывках воспоминаний, он видел лицо этого человека, выпивающего с ним в дешевом баре. Он видел смех и «душевные» разговоры... Но больше ничего. Только окровавленное тело перед его взором в глубокой песчаной яме. Лишь когда он собрался с мыслями, закопал тело и вернулся в город, он узнал у бармена того самого бара, что Йен и тот парень долго пили, спорили, ругались, а затем покинули бар под уговорами Йена...

И теперь этот сон. Йен начинал истерически рыдать и попытался сбежать из этого места... Но пустыня казалась бесконечной. Сколько бы шагов он не сделал от места захоронения, навязчивые мысли в его голове возвращали его сюда, как будто проговаривая: «посмотри, что ты сделал. Посмотри на него. Осознай, кто ты теперь такой».

Правое ухо начало распознавать странный механический гул. Он был похож на барабанные удары, но со странными очертаниями, то громче, то тише. Чертовщина.

Затем в ушах послышался ударный импульс и искусственный голос. Он просил проснуться. Умолял очнутся, открыть глаза, сквозь слезы и стоны.

Открыв глаза, Йен увидел перед собой белую пелену, абсолютно белую и дико яркую пустоту, без намека на границы. Сквозь ресницы яркий белый свет обжигал роговицы уставших серых глаз, пока они с трудом не приспособились к окружению.

Писк в ушах притих, скомканный звук выровнялся в единую линию слов. Когда наконец, его стала окружать лишь тишина, он услышал рядом с собой голос.

- Йен? – Знакомый баритон, где-то справа от него, до дрожи испугал Йена и он дернулся в сторону, упав на неосязаемый белый пол. Пытаясь издать хоть звук, Йен сплюнул комок крови и прокашлялся. В ногах начались судороги и невыносимая боль окутала онемевшее тело.

Наклонив голову в сторону голоса, Йен обомлел. В нескольких шагах от него стоял силуэт женщины. Очень знакомый, близкий и теплый силуэт. Голос этой женщины вызывал только теплые и добрые ассоциации. Мысли хаотично бегали в голове, пытаясь понять чей же это голос. Но голова лишь начинала всё больше и больше болеть, начинались мигрени и головокружение.

Силуэт приближался всё ближе и ближе. В голове отчетливо выстрелил детский голос Йена. «Мама! » - кричал мальчик в его голове.

Совершенно обескураженный, Йен не мог понять как, почему, откуда она здесь и что вообще происходит вокруг, но теперь на мгновенье всё это стало совершенно неважным.

- Мама! Мама, что ты здесь делаешь?

Попытавшись приподняться, Йен заметил ожоги на кистях, окровавленные следы от пластиковых наручников, окровавленный торс и изуродованные пальцы...

Прозвучал выстрел. Йен в испуге закрыл глаза, а когда открыл, то очутился среди той же белой пустоты, только сидящим на крепком стальном стуле, привинченном к белому полу. Руки его были намертво привязаны наручниками к ручкам стула, ноги таким же способом к ножкам. Пластмасса невыносимо въедалась в кожу, из под нее небольшими каплями капала на пол кровь. В голове мелькнуло несколько кадров попытки сломать, расшатать или выбраться из этой ловушки, разорвать наручники, вырвать руки...

Йен скорчился и неимоверно закричал от боли, не в состоянии сделать что-либо.

Образ матери наконец подошел вплотную, и наклонился к лицу Йена.

- Тише, тише... Сынок, прошу, успокойся. Господи... - Мама провела ладонями по ужасным ранам, спускаясь от лица до ног.

Сплюнув еще крови, Йен дернул головой и смахнул слезы с лица. Нервно дыша, он попытался рассмотреть её поближе.

Невероятное хрустальное платье, ослепляющее его больше, чем белая пустота вокруг, заворожило его, казалось, на целую вечность. Идеальное, молодое лицо матери. Как всегда доброе, понимающее и любящее. Невероятно глубокие глаза, которые навсегда запомнил Йен. Прообраз ангела. То единственное существо в жизни Йена, на которое ему не было наплевать.

- Что за чертовщина? Что происходит?

- Тише, сынок. Прошу тебя, тише. Боже, какие у тебя раны, как тебе больно... Ты должен держатся, милый мой.

-Держатся? Что?! В смысле?

- Они уже близко. Я знаю, сынок, тебе жутко больно, невыносимо больно, но ты должен держатся, должен.

-Кто « ОНИ »? Мам, что это за место? Ты можешь помочь мне выбраться из пут этого стула?

- Нет, сынок, не могу. Только ты сам можешь выбраться. Господи, как же мне больно каждый раз, когда ты появляешься здесь... Это невыносимо... Но, зато, ты не там, не с ними, а здесь, со мной.

- Появляюсь? Мам, что за бред? О чем ты вообще говоришь?

Образ обхватил ладонями лицо Йена, и, с горькими слезами на глазах, мать поцеловала его в лоб.

- Прости, милый. Я бы хотела, я бы всё отдала за то, чтобы помочь тебе, но... Я не знаю как. Это ты, это ты сам, всё это то, что происходит в твоей голове. Это всё твои импланты, модификации, все эти штуки, которыми ты напичкал свою голову... Ты всегда с презрением смотрел на мою веру. На нашу с отцом веру. Когда-нибудь, ты и сам поймешь, что Всевышний против этого. Он создал тебя по своему подобию, он создал тебя таким, каким ты должен быть от рождения и до смерти, без всего этого... - Женщина провела холодными пальцами по виску, где должен был быть главный процессор, но Йен не ощутил его. Только холодные прикосновения к коже. Затем образ матери схватил руку, где у запястья должен был быть блок интерфейса.

Йен наклонил голову и увидел, что блока интерфейса не было. Ничего. Гладкая, живая кожа, без внутренностей механизма, без проводов и вшитых чипов.

Страх еще больше охватил его нутро.

- Сынок, они совсем рядом. Послушай меня внимательно, прошу. Я не знаю, что они делают с тобой и с твоей головой, но они делают тебе невыносимо больно. Ты умираешь, сынок. Твой мозг начинает отключатся и ты начинаешь умирать. Поэтому ты должен очнутся.

-Очнутся? О чем ты гово...

- Послушай меня! Слушай меня, Йен! Не закрывай глаза! Никогда не закрывай глаза!

Со всех сторон начала доносится какофония голосов. Сзади, сбоку, спереди. Голоса становились то громче, то тише, порой переходили в крик и смех.

- Они играют с тобой. Они пытаются вытянуть что-то из твоей головы, не в моих силах понять, что именно. Не верь им. Не верь тому, что ты увидишь, ощутишь, почувствуешь. Помни, всё это - в твоей голов...

На миллисекунду всё замерло, белая пелена, образ матери, стул, всё вокруг. Йен безумными глазами наблюдал, как всё вокруг него рассыпается нереальными кадрами, превращаясь в матричную мозаику, и он погружается во тьму. Дыхание перехватило. Прямо перед глазами, далеко во тьме, появилась белая точка. Йен с неощутимой скоростью приближался к ней, точка превращалась в круг, засасывая в себя темноту. Йен ускорялся и ускорялся, пока, в конце концов, не достиг круга...

В этот момент Йен открыл глаза и получил жёсткий апперкот кулаком. Его дернуло на всё том же стальном стуле, привинченном к полу, он глотнул охапку скомканного воздуха, поперхнулся и сплюнул кровь прямо себе на лицо. Но ощущения уже были другими.

Его голову будто держали в тазике с водой до состояния, пока он почти-почти захлебнется, а потом вытаскивали на воздух, и сразу врезали по груди. Боль теперь казалась более реальной, настоящей, пронзающей всё тело.

Только белой пелены, образа его матери, и всего остального уже не было в помине. Сквозь заплывшие глаза Йен разглядел сырое темное помещение с кирпичными стенами. У дальней стены полки с хламом и стойку с инструментами. Кто-то всё также бубнел в стороне.

Йен с ужасом осмотрел свое тело. От шеи до низа живота кожа была испещрена десятками и десятками глубоких порезов. Некоторые раны покрылись пленкой, некоторые по прежнему кровоточили, из некоторых ран выступала красная пена...

Перед глазами появился «некто», ухватил холодными руками за шею. Затем ухватил за пряди грязных волос и, сквозь слёзы, пустые зрачки Йена увидели уродливую узкоглазую физиономию.

Тело Йена укутало невидимое покрывало крапивы, будто мгновение назад все порезы были обезболены, а сейчас безжизненный кусок мяса вдруг ожил и начал ощущать. Лицо китайского головореза, «украшенное» разрезанной от губ до правого уха щекой, внимательно наблюдало за каждым движением Йена.

Скорчившись и спрятав зрачки далеко под веки, Йен издал настолько истошный и громкий вопль, что лицо наемника залилось уродливой улыбкой и, отпустив голову Йена, он по детски начал хлопать в ладоши. Тело Йена тряслось в разные стороны, в панике пытаясь выбраться из мучительной ловушки.

Садист, упершись руками на ручки стула, с нескрываемым удовольствием наблюдал за происходящим, не сводя глаз с Йена. Вопль превратился в слёзный кашель. Головорез показательно провел пальцем по порезам на торсе и засунул окровавленный палец себе в рот. Йен на секунду опрокинул голову и отключился. Прокашлявшись, он очнулся, поднял голову и увидел, как головорез слизывал остатки крови.

В поле зрения появился еще один человек. Мимолётно, Йен заметил на нем кожаный костюм, отблескивающий на тусклом свете лампы и необычный шлем, на экране которого мелькали полосы и таблицы слов и цифр. Кажется, это был «Бионик».

Чавкающий кровью головорез уступил место «бионику». Тот осмотрел лицо Йена, посветил фонариком ему в глаза и отошел.

- Он в норме. Особых изменений не наблюдается, еще держится. Пока что.

Сбитое дыхание Йена переходило в аритмию. Он то и дело пытался взять себя в руки, успокоится, но безрезультатно. Не в состоянии взять себя в руки, он по прежнему пытался вырваться, дергал руками и ногами, тряс головой. Только сейчас он заметил, что одна рука была привязана пластиковыми наручниками к стулу, а вторая, с микроточкой и интерфейсом имплантов была перетянута специальной бесцветной повязкой.

«Стирают следы. Чтобы когда микроточку начнут исследовать, не нашли и малейшего намека ни них. Твари».

Извращенный мучитель отошел в другой конец комнаты, к столу с инструментами, надел на себя аккуратный фартук и кожаный халат. Когда он повернулся, Йен увидел еще и повязку на лице, чистые резиновые перчатки поверх татуированных рук. В посттравматическом эффекте, Йен начинал отключатся.

- Эй, эй! Парень, парень! Йен! Подожди, не отключайся, смотри на меня!

Йен открыл глаза и из последних сил дернулся, пытаясь вырваться.

- Видишь вот это? – Головорез снова ухватил Йена за волосы и повернул его лицо вправо. Возле стула стоял высокий фантастический аппарат, упиравшийся в потолок с кучей мигающих приборов, железных коробок, трубок, проводов и датчиков. «Бионик», осматривающий до этого Йена, стоял около монитора встроенного в аппарат и вводил какие-то данные на сенсорной клавиатуре.

Десяток проводов и прозрачная трубка тянулись из аппарата прямо к его голове и были вставлены прямо в процессор на его виске. Страх немного пробудил Йена. Теперь он даже подзабыл о веренице порезов на его животе, об адской боли, он наблюдал за «Биоником» и его действиями.

Маньяк в халате, не меняясь в лице, снова подошел к столешнице с приборами, взял большой округлый тесак в виде крюка и газовую горелку.

- Знаешь, мистер Йен Андерсон, а ты весьма крепкий орешек. Я удивлен твоей выдержке, силе воли и твоему желанию жить. Знаю, у тебя сейчас тысяча вопросов, но... Черт, а имеют ли мои ответы на них для тебя сейчас хоть какое-то значение, а? Ты ведь понимаешь и знаешь сам – всё уже давно решено и ясно. Тебе не выбраться отсюда живым. Твоим друзьям тоже. А твой толстозадый дружок уже наверняка начал принимать клиентов... Знаешь, никогда бы не подумал, что в нашем городе НАСТОЛЬКО много извращенцев... Ну да ладно...

- Чего... Ты... Хочешь? – Оголив кровавые зубы, прокашлял Йен.

Головорез расхохотался и переглянулся с «Биоником».

- Слушай, неужели ты думаешь, что на «стрелке» босс не знал кто вы? «Призраки», мать вашу, самые известные рейдеры 17 колонии. Как угораздило вас, настолько крутых парней, попасть на такое дерьмо? Мой босс знает кто вы, знает что вы имеете и какие средства имеются у вас. Моя задача и задача моего друга состоит в том, чтобы забрать у вас всё до последнего цента. А для этого нам нужно вытянуть из твоей головы нужную инфу...

- Где парни? Где мои ребята? Они не причем, это всё я... -хрипел Йен в припадках.

Садист резким движением ухватил Йена за лицо и закрыл ему рот.

- Ты что, до сих пор пытаешься строить из себя крутого парня? Думаешь, ты чем-то сможешь помочь себе или им? Чем быстрее мы выбьем из тебя пароли и номера банковских счетов, тем быстрее всё закончится для тебя, и... Возможно, для них. Кстати, знаешь, что это за хрень?

Головорез снова указал на аппарат сбоку.

- Это «дешифратор», машина для создания вируса, который поможет тебе избавится от всего, что так глубоко закопано у тебя в голове. Так называемые «имплантные наркотики». Я вообще к таким штукам отношусь не очень, ну да ладно. Босс есть босс. Я поклонник холодного лезвия и горячей плоти, понимаешь о чем я?

Собеседник жадными глазами осмотрел острейший клинок. Он перевернул его лезвием вниз и воткнул острие Йену прямо в один из разрезов в районе печени. Йен завопил нечеловеческим голосом и зашатался на стуле. Черная кровь плеснула по животу и ногам. Головорез, оставив лезвие внутри, бросился к столу, ухватил старый кляп с засохшей кровью и воткнул Йену прямо в горло.

Он наклонился к Йену, и подставив палец к своему рту, шипел «Тише, тише, тише…».

Йен мычал, пускал слезы и тряс головой.

- Скажи мне, мальчик, а что ты видел, когда ты отключался? О-о-о, уверен тебе понравилось увиденное...

Крюк разрезал затянувшуюся рану на животе почти до груди и еще больше крови вылилось наружу. Пол за дверью помещения громко скрипнул. Три стука в стальную дверь. Головорез неохотно вытащил клинок из плоти, откинул его на столешницу и, протирая руки о халат, двинулся открывать дверь.

На пороге оказался Йокосава. Он всё также выглядел стильно, строго и внушительно, но теперь его гламурный костюм был слегка испачкан кровью и пылью. Они заговорили по-китайски. Йокосава жестом позвал «бионика» к себе. Несколько брошенных фраз, недовольный Йокосава выругал своих подчиненных, затем стянул окровавленный галстук, отбросил его в сторону и покинул помещение.

Йен тяжело дышал с кляпом во рту. Его дико трясло, лицо покрывалось потом. Кровь из разреза почти прекратила выходить наружу.

«Бионик» подошел к Йену, вытащил кляп изо рта и привязал его голову к стенке стула. Затем вернулся к аппарату и активировал неизвестную функцию. Что-то пискнуло, включилось, но Йен снова начинал отключатся. Он дергал руками и ногами, глаза метались в разные стороны, но он ничего не мог поделать. Щелкнуло несколько клапанов, Йен почувствовал как что-то вынули из прорези его процессора, и вставили другие провода.

- Хорошая новость! Хотя... Хорошая она скорее для меня. – Йен приоткрыл глаза и увидел, как к нему приближался головорез, но уже с большими плоскогубцами в руках. – раскололся один из твоих «Призраков»... Кажется, Крис. Всё, как мы и думали. Ведь несколько лет назад ты нанял мнемоника, который зашифровал и спрятал нужные данные у тебя в голове. Ну и научил тебя правильно их защищать, естественно. Поэтому... Босс дал добро на любые способы.

Головорез заинтересованно осмотрел тело Йена с ног до головы. Щелкая плоскогубцами, он напевал мотив неизвестной Йену песни.

- Представь себе, насколько интересный механизм объединения работы такого устройства и старых добрых пыток? Лишь ощущая невыносимую боль, страдание, твой мозг начинает работать в таком скоростном режиме, что порой ты можешь видеть абсолютно фантастические вещи... Прошлое, будущее, родителей, друзей, первую любовь... Кстати ты левша или правша?

Йена трясло от жуткого холода. Он уже не чувствовал боли, он не чувствовал страха, всё что он сейчас ощущал – это то, что он постепенно сходит с ума. Кто из парней еще жив? Если Крис раскололся, значит он им больше не нужен. Что с Джоном, Сэмми?

- Может быть ты соизволишь ответить, какая рука в твоей жизни предпочтительней? – Злостно переспросил головорез.

Йен закрыл глаза. Маньяк пожал плечами и поднес плоскогубцы к указательному пальцу правой руки Йена. Одним плавным движением, головорез ухватился за ноготь указательного пальца и вырвал его с корнем. Истерический крик Йена сокрушил тишину помещения. Крик начинал переливаться в смех и обратно.

- Так вот... -Продолжил головорез, когда вопль Йена слегка притих. - Твой мозг мечется в твоей черепной коробке, выискивая любой способ прекращения боли. И вот тут в игру вступает мой друг у аппарата. Он вводит нужный софт в процессор твоего импланта, и дело практически в шляпе. Единственное опасное условие – главное чтобы «клиент» раньше времени не сошел с ума. А такое происходит достаточно часто...

Извращенный садист поднес плоскогубцы к среднему пальцу.

- Ну что скажешь, Йен? Как себя чувствуешь?

Йен хныкал в ответ, боясь даже посмотреть на обрубок указательного пальца.

Головорез дернул плоскогубцы и ноготь среднего пальца вырвался с места. Йен дьявольски заверещал но, открыв глаза, оторопел. Всё вокруг превратилось в черно-белую картинку, а окружающие вещи, «бионик», головорез, всё вокруг стеклось, словно вода, по стеклу, куда-то вниз, в бездну...

-Помогите! По-мо-ги-те! – Кричал Йен. Нахлынуло паническое состояние. Вокруг не было ничего. Абсолютно ничего, черная необъятная пустота. На ощупь, Йен нащупал собственное тело, руки, ноги, шею, слегка совладав с безумием и понял, что пропал и стул, и наручники, которыми он был прикован. Снова на запястье и на шее не было ни микроточки, ни иплантов, ни процессора. Голое тело, потерянное в атмосфере пустоты, без намека на что-либо. И никакой боли. Совершенно никаких ощущений.

- Кто ни-бу-удь? – чуть тише прохрипел он, вися в невесомости. Дыхание перехватило. Нечто всё больше ограничивало поток воздуха в его легкие и он начал задыхаться. Он снова начал ощупывать тело, в поисках причины. Ничего не мешало ему дышать, но воздух всё меньше и меньше поступал в его организм...

- По-мо-ги... - Прохрипел он и умолк, не в состоянии сказать больше ни слова. Затем он почувствовал жар внутри. Жар распространялся по всему телу, волнами проникая до кончиков пальцев ног. Монотонный взрыв внутри. Йен закрыл глаза.

Открыв глаза, его ослепили фантастические сферы света над его головой. Невероятный поток лазурного света, необъяснимо освещал его из неизвестного источника и, казалось, выжигал ему глаза.

Его тело куда-то несло. Йен осознал, что он находится в лежачем положении, совершенно обездвиженный. Он плыл по прямой на какой-то платформе, которую ощущал спиной и ногами. Боковым взглядом, он узрел жуткое зрелище – он, по-прежнему совершенно голый, лежал на полупрозрачной движущейся платформе, по бесконечному, не похожему ни на что коридору с высоким потолком с невероятными двигающимися узорами необъяснимой конструкции. Под потолком, нескончаемой линейкой висели яркие, как солнце, сферы невозможного описания.

Изо рта торчал десяток всевозможных шлангов, трубок, ниток и таких вещей, которых Йен никогда не смог бы описать.

Парализованное тело по прежнему не подавало признаков жизни. Несмотря на то, что никаких удерживающих устройств или приспособлений он не заметил, двигать какой-либо частью тела по-прежнему не мог, если не считать глаз.

И никого вокруг. Пугающе страшная тишина или даже абсолютная беззвучность давила на мозг, и как бы не хотелось Йену кричать, мычать, стонать, губы были непослушны. Оставалось наблюдать.

Полупрозрачная платформа удивительно мигала, переливаясь разными цветами, становилась то ярче, то мрачнее, то совсем прозрачной и, казалось, Йен плывет в воздухе.

Всё происходило неестественно медленно, словно в замедленном времени. Тошнота, адская боль, мучительные ощущения испарились в никуда, будто ничего и не было. Йен попытался посчитать, сколько времени он уже двигается по коридору, но ничего не получалось, будто внутренние часы сбились или вообще исчезли.

Наконец, коридор закончился. Где-то впереди, совершенно четко появилась сплошная стальная стена со все теми же необьяснимыми узорами и неописуемыми декорациями. Некоторые из них напоминали Йену части тела чужеродного существа. Страх начинал окутывать его с ног до головы, тело охватил морозный холод, кожа покрылась пупырышками, и легким слоем инея.

Стена была уже совсем близко. Из четырех углов в полу и у потолка, выдвинулись стальные выступы размером с человеческий кулак. Они напоминали морды страшных и страшных существ, намеревшихся поглотить стену. Из «морд» этих выступов проступили четыре лазерных луча, пронзившие Йена с ног до головы, а платформа, не прекращая движения, прошла сквозь стену вместе с Йеном. Выпучив глаза, Йен запаниковал, платформа мягко прошла преграду, и растворилась за ней. В страхе, когда стена начинала поглощать лицо, Йен закрыл глаза, а когда открыл, очутился в ярко-зеленой комнате, сквозная стена осталась где-то позади, а платформа парила к центру комнаты. Остановившись, платформа слегка дернулась и замерла. Йена ослепил свет загоревшейся из ниоткуда сферы и случилось нечто...

Йен ощутил присутствие. Единственное, что он ощущал в тот миг, это присутствие, ощущение того, что теперь он не сам, кто-то наблюдает за ним. Кто-то, или что-то пристально изучает его.

Послышался дефектный звук. Будто рычание механического пса где-то в вакууме. Атмосфера содрогнулась. Холод, страх, неизвестность, всё это вдруг было неизвестным способом «изьято» из организма, причем не из головы, а именно из тела. Всё это поднялось над ним в виде сгустка энергии, и исчезло.

Остались лишь пустота и присутствие. Йен перестал пытаться совершить движение любой частью тела, и лишь покорно подчинился происходящему. Платформа воспарила, и подняла тело Йена немного ближе к яркой сфере. Прищуренными глазами, Йен пытался осмотреться, но из-за яркого света, он видел лишь тьму вокруг.

В одно мгновенье, над его лицом, на фоне горящей сферы, возникли три невероятных существа, от одного вида которых у Йена случился бы сердечный приступ, если бы страх бесследно не исчез из его головы. Йен услышал жужжание и свист. Наклонив глаза, он увидел как по трубкам из его рта, в организм небольшими дозами поступала странная жидкость, одна из трубок тихо посвистывала, а в одну, казалось, поступал воздух.

Cущества были совершенно аморфными, бесцветными, бесформенными и походили на три яйцеподобные оболочки с черным дымом внутри. Йен не мог различить ничего более – существа практически не шевелились, зато находящийся внутри их оболочки дым циркулировал хаотическим образом.

Закрыв и открыв глаза, Йен заметил? что у существ появилось какое-то подобие еще одной части их «тела» - будто у оболочки родилась «опухоль» в виде пузыря и, из этого «пузыря», наполненного дымом и красными стреляющими огоньками неведомым образом с истинным интересом кто-то внимательно и пристально смотрел.

Но страха не было. Не было волнения, не было адреналина, разгоняющего кровь, не было банального удивления от происходящего, не было шока. Йен молча и доверительно наблюдал за происходящим, стараясь понять, что происходит.

Существа странно гудели. Плавными медленными движениями, они обращали внимания друг на друга, обменивались сигналами, которые Йен непонятным для себя образом улавливал и, казалось, частично понимал.

Над телом Йена материализовались несколько приспособлений. Они медленно взмыли над ним, «ожили» и, связавшись воедино невероятным механизмом, быстрыми движениями занялись трубками во рту Йена. Мимолетное мгновенье – рот опустел и закрылся без участия Йена. Устройство оставило лишь одну трубку, с помощью которой дышал Йен.

Ни боли, ни страха. По-прежнему.

- Р-р-р, У-у-а-у. – Прозвучало от одного из существ. Органическое устройство «разобралось» и «собралось» в совершенно другой механизм и метнулось на уровень лба. Резким движением, одно из «лезвий» органического механизма ударило прямо по центру лба, и в глазах у Йена замелькали многомиллионные таблицы с непонятными словами и числами, необъяснимые картины, кадры, вещи не поддающиеся осознанию человеческого мозга.

Затем тьма. Реальность помутнела, всё вокруг рассыпалось на части, но Йен уже не кричал. Он попытался успокоится и взять себя в руки.

Снова глубокий вздох и тяжелый кашель. Сердце колотило с неимоверной скоростью, отбиваясь в висках. Йен увидел вокруг себя всё тот же сырой подвал, головореза, халат которого был почти весь испачкан кровью, и работающего у аппарата «бионика».

Внезапно, Йен ощутил уже не боль, а апатию. Пустоту, будто нечто внутри него умерло и он стал совершенно... Другим.

Он дернул головой, убрал с лица грязные волосы (его голова уже не была привязана к спинке стула) и сплюнул кровь. «Бионик» отошел от аппарата и ввел из шприца ему в шею какой-то препарат. Йен почувствовал лёгкий прилив сил, и пульсирующие конечности. Он размял ступни, левую руку, и... Ощутил онемение правой руки. Бросив туда взгляд, он дернулся и завопил не своим голосом, дергаясь на стуле. На правой руке отсутствовал указательный, средний и большой пальцы. Боль превращалась в неизвестное ощущение, он чувствовал только как мурашки бегали по отсутствующим пальцам.

Головорез ухватил стул около столешницы с инструментами, подвинул максимально близко к Йену, уселся и закурил тонкую сигарету. Дым из его рта издевательски окутал лицо Йена. Достав из-за спины коробочку с пальцами и ногтями, он с извращенным удовольствием потряс ее содержимое перед лицом Йена и откинул обратно за спину.

- Знаешь Йен, ты плачешь, как маленькая девчонка. – Неспешно произнес он, сделав еще несколько тяг. – Вроде бы и яйца есть, и член как у быка, а верещишь так, что мне приходится каждый раз засовывать тебе кляп в рот...

Йен не смотрел на него, он опустил лицо и с закрытыми глазами глубоко дышал, пытаясь успокоится.

- Ты кстати, умеешь играть на пианино? Может быть сыграешь мне что-нибудь, после того как всё это закончится?

Комнату наполнил дьявольский хохот.

«Бионик» подал сенсорный планшет головорезу. Подняв лицо, Йен заметил шесть цифр на экране.

- Тварь! Ублюдок! – Шипел Йен, осознавая, что, скорее всего, это зашифрованные цифры из его головы. Но уже было плевать на всё. Парни скорее всего мертвы, Йен в любом случае со временем выдаст все цифры, не говоря о его физическом состоянии. Что из всего, что он видел - галлюцинация, а что нет? Откуда все эти навязчивые образы, откуда такие безумные вещи? Это предел. Скоро он сойдет с ума.

- Эй, эй! Я тебя разве не просил не отключатся?

Садист ухватил со стола бутылку джина, плеснул Йену в рот, пока тот не начал дергать головой, а остальное выплеснул ему в лицо.

- Осталось всего четыре цифры, Йен. Всего четыре. Поможешь мне? Или тебе и остальные пальцы не нужны?

Кровь сочилась из почерневших обрубленных фаланг, но Йен старался не смотреть в их сторону и не думать об этом.

- Ты умрешь. Ты УМРЕШЬ. Я УБЬЮ ТЕБЯ. Я УБЬЮ ТЕБЯ! – бормотал Йен себе под нос, улыбаясь и выплевывая остатки засохшей крови.

Садист лишь пожал плечами, взял со стола большие ножницы и начал отрезать безымянный палец правой руки.

Истерический плач окутал всё вокруг, но, открыв глаза, Йен снова оказался в пустоте. Безумие. Страх. Боль.

Йен очутился в пустыне. На горизонте возвышался огромный купол колонии, позади него растягивался горный хребет, а за спиной, среди камней, у основания горы, он заметил небольшую пещеру, специально замаскированную от нежелательных посетителей. Он был одет в домашние штаны, кофту с капюшоном, в глаза то и дело на ветру лезли длинные ухоженные волосы. Йен подкурил сигарету, перелез через насыпь камней и, выйдя на открытый простор, устремил взгляд в небо...

Среди сплошных облаков, плюющихся молниями, он увидел нечто, чего еще никогда не видел. Посреди неба черная дыра, словно громадный водоворот, засасывала в себя всё окружение. Около этой черной дыры сотнями кружили вертолёты, военные аэромобили, истребители, а площадь черной дыры становилась всё больше и больше, разрастаясь в объеме. Йен достал из внутреннего кармана кофты стопку небольших бумажных листов, несколько карандашей и, усевшись на удобный камень, начал рисовать происходящее в небе...

И снова пустота. Йен плавал в невесомости с закрытыми глазами, не издавая ни звука, не совершая ни единого движения.

Блеск в глазах. Белый свет выстрелил в глаза и Йен снова очутился в объятиях ангелоподобной матери.

Теперь он лежал на полу, весь в крови но с целыми конечностями. Его голова лежала у матери на коленях, на теле ни единого пореза и снова никаких имплантов на руке или виске.

- Малыш... - Шептала сквозь слезы Джоан Андерсон, поглаживая волосы Йена. Его трясло, морозило, он жадно пожирал глазами окружение, все сильнее прижимаясь к образу матери и медленно, но верно сходил с ума.

- Ты... Ты настоящая?

- Разве это имеет значение?

Йен промолчал, сглотнув горькую слюну. Послевкусие от джина.

- Я схожу с ума, ведь так?

- Мой маленький любимый Йен... Каким же мужественным ты стал... Как же я тобой горжусь. Я всегда хотела для тебя другой жизни. Я всегда хотела, чтобы ты был счастлив. Чтобы ты был свободен. И честен хотя бы перед самим собой. Помнишь как я читала тебе сказки? Ты впитывал их одна за одной, требуя чтобы я читала одну и ту же снова, и снова, и снова... Мой маленький Йен. Почему ты ушел от меня?

Йен крепко обнимал мать, сжимая веки глаз, словно стараясь улететь, забыться и не слышать всего этого.

- Знаю, знаю. Это не твоя вина. Это всё твой отец. Он никогда меня не слушал, устраивал скандалы... Боги, а как же ты любил рисовать. Как же ты любил с самого утра схватить карандаши и бумагу, и рисовать всё-всё-всё вокруг себя... Габриель никогда не понимал нас. Он...

Йен пускал слюну по хрустальной поверхности платья, из глаз котился неконтролируемый поток слез. Джоан Андерсон начала напевать колыбельную из далекого детства, ее голос гипнотическим эффектом действовал на Йена и тот непроизвольно начал ей подпевать...

И вдруг тишина. Но доли секунды, за закрытыми глазами Йена мелькнул кадр с несколькими цифрами, размытых на белой плоскости черным пятном. Образ матери еще крепче обнял сына, а затем Джоан обхватила его лицо, устремив его глаза на свои.

- Не смотри, сынок, не смотри! Ты обещал! Ты обещал быть сильным!

- Что?

- Разве ты не помнишь? Господи, что они с тобой делают? Мне кажется, когда ты закрываешь глаза, ты куда-то исчезаешь, куда-то к НИМ, а потом снова возвращаешься ко мне... Снова и снова... Уже целую вечность.

- Они... Они отрезали мне пальцы... - Стучащими зубами выдавил из себя Йен. – Я думаю, это конец.

- Посмотри на меня, сынок. Смотри на меня! Я знаю как тебе больно, я знаю, но ведь ты обещал мне! Ты дал слово!

- Что я обещал? Когда, мам?

- Ты что, совсем ничего не помнишь? Мгновенье назад, ты открыл глаза и рассказал, что ОН начал вырывать тебе ногти... Потом ты снова исчез, а когда появился...

- Почему я не помню этого? Хотя...

- Они копаются в твоей голове. Они уже многое нашли, но не всё. Ты можешь всему этому противостоять, я знаю! Они хотят добраться и до меня!

Йен поднес трясущуюся ладонь к лицу матери.

- Слишком поздно, мам.

- Не смей так говорить! Прошу тебя! Я не хочу тебя терять! Пожалуйста!

- Я больше не могу, мам. Больше не смогу.

Закрыв глаза, он увидел в темноте еще одну размытую цифру, а затем еще две.

Удар в живот. Йен очнулся в бетонной коробке, ставшей его домом.

- Двадцать два... Двадцать два... Двадцать два... - проговаривали пересохшие губы, совершенно неконтролируемые Йеном. Головорез-садист внес показания в планшет и радостно похлопал Йена ладонью по щеке.

Йен умирал. Полумертвое сознание разглагольствовало о чем-то само с собой, Йен улыбался, пуская потоки слюны на свои ноги. Когда он наконец открыл глаза, он увидел, что правая рука была прикована уже выше, у локтя, а его кисть лежала в метре от него, почерневшая и такая «чужая». Привязанный локоть уже перестал плеваться кровью. Йен больше не издавал ни звука. Он откинул голову назад и расслабился.

- Ну вот видишь, Йен! Молодец! Босс будет очень доволен!

«Бионик» вытащил провода из виска Йена и около его головы блеснули искры. Глаза Йена синхронно открылись и закрылись, а сам он улыбнулся и начал петь колыбельную... Снова и снова.

Садист захохотал, подошел к столу и начал чистить инструменты. «Бионик» начал отключать аппарат.

Стальная дверь слетела с петель и снесла за собой худощавое тело «Бионика». Головорез-садист в испуге рассыпал инструменты на пол.

Йен видел черные тени. Демоны из преисподней. Они вошли внутрь, чтобы забрать души людские.

- Я не уйду с вами во мрак... Вам не удастся меня забрать... - Бормотал Йен.

Знакомый щелчок глушителя. Тело садиста рухнуло на столешницу. Еще один щелчок и, пытающийся выбраться из под двери «Бионик» остался лежать там с дыркой во лбу.

Экипированный спецназовец приподнял голову Йена, зачесав ему волосы назад и озвучил остальным своим бойцам:

- Йен Андерсон. Приоритетный объект.

Из-за спины появился медик, посветил фонариком по зрачкам и разрезал наручники на руках и ногах.

- Состояние критическое. У него мозговой коллапс.

- Ввести ему «стабилизатор». Он может знать о местонахождении главного объекта.

Медик снял с плеча мобильную сумку, достал медицинскую шину и закрепил на отрубленной руке. Затем он закрепил несколько пластырей у процессора на виске, перекрыв искрящие контакты. Йену в момент стало лучше. Он дернулся со стула, но медик усадил его обратно и ввел ему в шею «Стабилизатор». Сырье из шприцевого тюбика вошло под кожу. Йен ощутил значительный приход сил, а также неимоверную боль, смягченную полученным лекарством. Мысли стали чистыми, как никогда, Йен откашлялся и позволил медику спреем обработать изрезанный торс.

- Йен Андерсон?

Йен осторожно кивнул.

- Капрал Уидлоу, специальное подразделение. Нас нанял мистер Росс Голдбрег. Вам известно местонахождение Каспера Голдберга?

Йен снова попытался встать, но головокружение опрокинуло его обратно на стул.

- Мистер Андерсон, счет идет на секунды. Вы в состоянии отвечать на вопросы?

Йен протер левой рукой лицо и попросил воды.

- Кажется... Кажется они держат его где-то в борделе... Этот боров сказал мне, что он готовится к приему клиентов, или что-то вроде того.

Капрал приказал отряду перегруппироваться и выдвигаться на поиски цели.

- Стойте... Вы нашли кого-нибудь еще?

- Троих изрезанных, но живых парней в соседнем подвале... - он маякнул одному из бойцов, тот достал планшет из-за пазухи и вручил капралу.

- Кристофер Маккензи, Сэммуэль Бэрн... И Джон Фарсон живы, они снаружи, мои люди предоставляют им первую помощь и грузят их в транспорт с реанимационным отделом.

Капрал поперхнулся.

- Тела остальных мы нашли подвешенными на мясницких крюках. Сожалею.

Йен, будто заново рожденный, подорвался на онемевшие ступни, пошатнулся и ухватился за медика.

- Я с вами.

- Исключено, сэр. Посмотрите на свое состояние.

Йен размял шею, и посмотрел на капрала нечеловеческими глазами.

- У вас свои правила, у меня свои. Йокосава изрезал почти всех моих людей, а меня оставил калекой. Я иду с вами.

Капрал злостно посмотрел на Йена.

- Ты хоть идти сможешь?

- Введите мне еще этой дряни...

- Ни в коем случае, сэр. У вас сердце остановится. – Отозвался медик. Капрал, не желая больше медлить ни минуты, кивнул, медик достал еще один «стабилизатор» и ввел Йену в шею.

Подвал словно начал пульсировать. Йен ощущал энергию здания и животное желание убивать. Ненависть перекрывала боль, бессилие и психоз в голове.

- Одну секунду.

Йен доковылял к столу с инструментами и начал опрокидывать ящики и коробки с вещами. Под столешницей он нашел свой бронежилет и, с помощью медика, натянул его на себя. Осмотрев остальные ящики, он, наконец, нашел то что хотел – свой пистолет-пулемет и коробку патронов. Вместе с медиком, он проковылял из подвала, догоняя группу спецназовцев.

В борделе начиналась паника. Отряд среагировал очень быстро, и посетители только-только начинали понимать, что происходит. Стены, ранее увешенные картинами и искусственными растениями, теперь были изрешечены дырками от пуль, дорогие люстры лежали на полу в осколках. Йен то и дело переступал через трупы охранников и членов Триады.

Наконец, Йен, с трудом, но смог идти сам. На втором этаже он и медик догнали капрала и отряд, которые осторожно и слаженно зачищали лестницу на третий этаж. Мимо бегали проститутки и окровавленные, испуганные, клиенты без штанов...

Третий этаж, четвертый. Отряд стерильно и слаженно ликвидировал любого человека с оружием, Йен с медиком держались позади.

Проходя мимо стола администрации на четвертом этаже, Йен заметил, как китаянка осторожно пыталась отклеить прицепленный липкой лентой пистолет снизу стола. Йен выпустил пулю ей в лоб, даже не поморщившись. Капрал кивнул в знак благодарности.

Тех, кто по случайности оставался в живых, Йен хладнокровно добивал выстрелом в голову. По одной пуле в каждого раненного или трусливо прячущегося гангстера. Никакой пощады.

Последний этаж, гора трупов, но ни следа Голдберга или Йокосавы.

- Сэр, смотрите сюда! – Позвал один из спецназовцев группу. Около стола администрации он нашел ВИП-лифт, спрятанный за перегородкой и вынул из кармана мертвой девушки, работавшей на ресепшене, карточку-ключ.

Несколько бойцов остались наверху, остальные загрузились в лифт и уехали на сотни метров под землю. Когда дверь открылась, перед Йеном и бойцами возникла чудовищная картина – это была словно кунсткамера борделя: по коридору, из номеров метались карлики, трансвеститы, инвалиды разной степени, люди с уродствами...

- Господи помилуй... - Промолвил капрал и сделал предупредительный выстрел в потолок. – Все на землю! Лицом в пол!

Они начали продвигаться вперед, осматривая каждый уголок «зверинца».

- На них всех детекторные ошейники сэр. Отсюда им не сбежать. – Промолвил один из бойцов.

- Йокосава должен быть здесь, ему некуда бежать. Будьте осторожны. - Предупредительно сказал Йен.

Капрал удовлетворительно кивнул и группа двинулась дальше.

Ни в номерах, ни снаружи не было ни одного охранника. Ни одного гангстера.

Когда группа завернули за угол, их встретил шквальный огонь двух охранников у одного из номеров. Спецназовцы спрятались за углом, один из них открыл огонь вслепую, прикрывая другого, и тот четкими выстрелами уложил обоих у двери.

Капрал подал знак и дверь, у которой караулили охранники, вылетела с петель под напором удара одного из бойцов и вход в комнату открылся.

Из кабинета несло порохом и смертью. В шикарном кресле, около минибара, с огромной дырой на подбородке, сидел с пустыми глазами Лао Йокосава.

- Чёрт! – Выругался Йен. – Этот ублюдок знал, что его ждёт...

Голова гудела, ощущалась боль, но силы не покидали Йена. Конечно, он понимал свое состояние, но отступать не собирался, по крайней мере, пока они не найдут Голдберга. И пока он в состоянии воспринимать хотя бы поверхностную информацию.

Последний номер. Команда выстроилась у деревянной двери, Йен встал сразу за ними.

- Вперед! – скомандовал Уидлоу.

Двое оперативников выбили дверь, ворвались внутрь и изнутри номера прозвучало два выстрела – оба спецназовца перевернулись в воздухе, получив заряд дроби.

- Пригнитесь! – Прокричал Йен и навел пистолет на стену, за которой находился стрелок. Он наугад начал выпускать пулю за пулей вдоль всей стены. Выпустив всю обойму, он замер и присел.

Послышался кашель, затем кто-то рухнул за стеной. Команда ворвалась внутрь.

В номере, сразу справа за дверью, лежала раненная туша одного из членов банды «Мясника» - огромного афроамериканца, хрипящего и давящегося кровью. Он рукой прижимал рану на шее, но потоки крови хлестали фонтаном. Йен вошел впереди всех и выпустил новую пулю ему прямиком в лоб.

Посреди комнаты располагалась кровать со шторами и украшениями, за которыми на толстых канатных веревках висел подвешенный Каспер Голдберг, голый, избитый толстяк с кляпом во рту, с женским макияжем на лице и полных ужаса глазами.

Спецназовцы срезали канаты, вытянули кляп и укутали парня в простынь. Йен прорвался сквозь ряды бойцов, ухватил за простынь трясущегося Каспера и произнес:

- Ты мне должен, Каспер.

Тот безутешно хватал губами воздух и никак не мог прийти в себя. Йен поднял к лицу Каспера свою обрубленную руку, и еще раз повторил:

-ТЫ... МНЕ... ДОЛЖЕН... ЗАПОМНИЛ?

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒