Людмила Игоревна Белякова 11 страница

«Разоблачились! – подумал все еще злой Андрей. – Надо бы вам сумерек дождаться».

Сам Андрей заранее в шорты переодеваться не стал, но, увидев, что в брюках, даже легких, будет вне зоны действия локального дресскода, тут же в машине натянул шорты.

Конечно, он не каждый день за этот год добровольной ссылки в провинцию брался за гантели, а о тренировочном зале и думать было некогда, но всетаки он смотрелся получше многих даже молодых мужиков, которые бегали едва прикрытые растянутыми плавками и ожерельями из ракушек.

«Я вообще зачем сюда приехал?! Предаться гнусному, разнузданному языческому разврату! Значит, наличие штанов – это не только ханжество, но откровенное лицемерие и гордыня! »

Зазвонил мобильный. Так и сидя в незастегнутых шортах, Андрей посмотрел на дисплей, подождал, выравнивая дыхание, и ответил разморенным, чуть недовольным тоном: «Мм‑ да? »

– С праздником солнцестояния! А вы где?

– Взаимно… Мы только подъехали. Боевую раскраску делаем.

– Ну да?! А мы уже туточки.

Голос Анны О. звучал на фоне криков, бренчания музыки и девичьего смеха.

– Да? … А вы где конкретно?

– Мы на бережку… Подтягивайтесь, а? Через пятнадцать минут начало церемонии.

– Сейчас буду.

«Кто ж это «мы», интересно? И кто там с кем церемониться будет?! »

Андрей рассовал по карманам шорт разные нужные мелочи, повесил на грудь мобильник и, чуть стесняясь голых ног, поспешил вслед за всеми.

«Во, хорошая фраза – одетый только в сотовый телефон… И ни с кем я церемониться не намерен».

Народ нестройно, путая слова, распевал русские народные песни и не спеша двигался к месту действия. Эта дорога, или, вернее, широкая тропа, была Андрею незнакома. С Павлом Никитичем они подъезжали к озеру через поселок, как бы с торца, а сейчас двигались, обходя населенный пункт слева. Наверное, метров через восемьсот они выйдут к берегу, противоположному тому, с которого весной ученые мерили озеру температурку.

Что‑ то внутри Андрея тревожно ойкнуло – как к этому заполошному, разномастному нашествию отнесутся аборигены? Ну, агрессивно настроенных русалок ему можно было особенно не опасаться – у него есть личная заступница. А как тот лохматый, мокрый мужик, который сглазил мужественного чекиста Никитича? …

«Сколько нас тут – сотни три‑ четыре? – прикинул Андрей густоту толпы и помножил ее на видимую протяженность дорожки. – Плюс те, кто уже тусуется и еще подтянется… Ну, тысяча… Да, а как я Анну среди них искать буду?! »

…Когда он представлял эту их с ней встречу, воображению рисовалась полупустынная местность с догорающим на отдалении костром и двумя‑ тремя такими же, как они, нежно воркующими в кустах парочками. А тут!

Такая мощная тусовка…

Тем временем они уже вошли в перелесок, отделявший дорогу от озера. Голоса стали чуть тише, а тропа еще более сузилась, и пройти по ней можно было в лучшем случае вдвоем. Здесь было уже сумрачно, хотя впереди, за деревьями, мелькал неяркий, цвета червонного золота диск садящегося солнца.

Андрея кто‑ то несильно толкнул в спину. Девушка с распущенными волосами, прихваченными кожаным ремешком, пробегавшая мимо него, кокетливо оглянулась.

– Чего пихаешься? – шутливо‑ грубовато откликнулся Андрей. – Догоню – мало не покажется!

Он почувствовал, как его лицо расплывается в совсем неинтеллигентной, двусмысленной плотоядной ухмылке.

– А ты попробуй догони! – бросила на бегу девушка.

«Так, начинается!.. »

На девушке был длинный холщовый сарафан – как в павильоне у Клима.

– Не проблема, – пробормотал Андрей, но за наядой не побежал.

«А в таком балахоне женщина кажется более привлекательной, чем в бикини… Интересно, а трусики под них носят? Зачем они там, в сущности? »

Не было бы у Андрея запланированного свидания, он бы ее догнал, ох догнал!..

«А как сегодня одета Анна? И есть ли на ней… венок или что‑ то еще? »

Додумать эту важную мысль до конца не удалось – он вышел на обширную поляну. Посреди нее располагалось нечто похожее на шалаш из сухих веток высотой метра в три с половиной.

«Если это – тот самый костер, то через него не перепрыгну даже я, – подумал Андрей. – Останусь при всех своих грехах! »

На границе поляны и невысокого кустарника располагались лотки со снедью и напитками. Кто‑ то проверял связь, считал в микрофон.

«Так, пора искать Анну О. Все возвращается на круги своя…»

Телефон у Анны был отключен.

«Вот это фокус! » – подумал Андрей, но почему‑ то не огорчился.

Он же знал, что Анна здесь и вот‑ вот появится… И остаток вечера, который будет длиться до утра, они проведут вместе… Просто играется русалка. Ну, ее право – в такую‑ то ночь.

– Дороги‑ и‑ и‑ е го‑ о‑ ости! – зазвучало из громкоговорителя, и Андрей узнал голос Клима. – Сердечно приветствую вас на празднике летнего солнцестояния, празднике Яр‑ р‑ рилы‑ солнца, отца и прародителя всего живущего!

«А как это соотносится с Ванькой Купальщиком? – удивился Андрей. – Это у него ник такой?

Но размышлять об этом не было возможности, потому что толпа, все прибывавшая на поляну, откликнулась гулом и улюлюканьем.

Клим, воздев правую руку к небу, вещал в микрофон с дощатого помоста. Он был одет в униформенную холщовую рубаху до пят, только с сине‑ голубой отделкой. На старославянский манер, окая и растягивая слова, Клим поведал, зачем они сегодня сюда пришли, призвал, отдаваясь безудержному ликованию, не пугать лесных, земных и водяных духов излишними проявлениями животной страсти и объявил праздник открытым.

По мере продвижения климовского камлания к логическому концу, у него за спиной накопились девушки в рубахах и просто в светлых легких платьицах. Андрею вдруг пришло в голову, что они затянут государственный гимн, и он, не стесняясь, фыркнул. Этого никто не заметил, потому что толпа отвечала Климу радостными кликами. Хор действительно запел, но а капелла, что‑ то дикарско‑ языческое, с горловыми переливами, пританцовывая и хлопая в ладоши.

«Уф, обошлось! » – с облегчением выдохнул Андрей и стал разглядывать певиц.

Клим взял поданный кем‑ то факел и поджег костер. Сухие ветки занялись дружно, жарко, с треском, а искры вознеслись в темно‑ синее, с первыми звездочками небо.

Служители и служительницы культа находились метрах в тридцати от Андрея. Но до того, как огонь резво взобрался на вершину и заслонил их, Андрей успел заметить, что одна из хористок, одетая в светлое платье в крупных красных цветах, до боли ему знакома…

«Ах, так она еще и поет! Я тут, понимаешь, извелся весь, а она там горлышко полощет! » – только что не зарычал он и стал, лавируя между собравшимися, пробираться к помосту.

Девушки еще не допели, когда Андрей, пробравшись за помост через кусты, зашел в тыл забывшимся в пении язычницам. Клим еще зажигал, рассказывая гостям, что сегодня всем хорошим людям откроются клады, несемейные могут погадать на будущего супруга, и просил быть осторожными на воде во время торжественного открытия купального сезона, который вот‑ вот состоится. Попутно призвал не мусорить – леший накажет.

– Ага, за жопу хвать – и в кусты! – прокомментировал кто‑ то рядом.

Народ понемногу входил в праздничный транс.

Девушки спели что‑ то переливчатое, но повеселее, и официальная часть, по‑ видимому, закончилась. Певицы, послушав аплодисменты и чинно поклонившись в пояс, повернулись и гуськом двинулись со сцены.

«Хорошо, хоть не бисируют», – подумал Андрей, притаившийся у схода с помоста.

Ночь набегала на озеро неукротимо и быстро. Освещалась поляна теперь только пригасшим костром и гирляндами цветных лампочек, кое‑ где наброшенных на ветки сосен. Так что незаметно подкрасться к Анне О. сзади, выхватить ее за талию из муравьиной цепочки жриц не составляло труда.

– Ой! Кто это? – вскрикнула Анна, которую Андрей легко, прижав к себе, вскинул в воздух. – Ой, пусти!

– А ты как сама думаешь, затейница?! – рыкнул он ей на ухо, не упустив провести губами по шее.

Девушки, ритуально взвизгнув, бросились врассыпную, а в неверном свете пламени Андрей увидел, что к ним двинулись два‑ три парня, голые по пояс, длинноволосые и в бусах.

– Что там? – крикнул один.

– Все в порядке, все в порядке! – откликнулась Анна, которую Андрей все же поставил на землю. – Это мой друг!

«Друг я тебе, как же!.. Нет, так не пойдет! » Парни притормозили, но все так же приглядывались к ним, не выказывая желания оставить в покое.

– Свой я, свой! Я знакомый Клима, журналист, – пришлось сказать Андрею.

– А, ну давайте! – разочарованно отозвались спасатели.

Андрей снова оторвал Анну от земли и, прижимая к себе, перенес на несколько шагов туда, куда не доставал отблеск костра. Хотя именно там было заметно, что тьмы нет, но есть темно‑ голубые сумерки, а по гладкой поверхности озера пролегает оранжевая закатная дорожка.

– Так, – сказал он, поставив Анну на землю и повернув к себе, – поешь, да? А я тут…

– Ой, Андрюшик, как же я тебе рада!

Анна закинула ему руки на шею, и он, кажется, различил, как блестят ее глаза, и угадал счастливую улыбку.

– Не верю!

– Нет, правда! Очень рада…

«Ах, ну раз так!.. » И Андрей принялся повсеместно и бурно, чуть грубовато тискать так неосторожно давшую ему повод Анну. Что там по пути попалось – все в дело пойдет!

– …Ой‑ ой, Андрюшик, перестань! Я сейчас умру… – зашептала на ухо Анна, предпринимавшая слабые попытки выпростаться из его объятий.

– Я уже два месяца так помираю! Терпи!

Но воздать Анне полной мерой не удалось, потому что поодаль раздались радостные клики, топот и треск раздираемых кустов. Они, с трудом оторвавшись друг от друга, обернулись на шум и увидели, что мимо, совсем рядом, двигаются люди с факелами, бия в бубны и звеня чем‑ то металлическим.

– Чегой‑ то они здесь? – недовольно пробормотал Андрей, нехотя отпуская Анну, одергивающую платье.

– Сейчас купальный сезон будут открывать. Пойдем посмотрим?

Анна осторожно сняла его руку со своей талии.

– А, ну пойдем, – разочарованно произнес Андрей. – Когда еще такое увидишь.

Мимо них к озеру шла нестройная процессия штатных язычников в рубахах и с ошумляющими приборами.

«Ну, теперь водяного коня опасаться не стоит – они этими тимпанами и кимвалами целый табун разгонят! Хотя… как знать? »

Они присоединились к процессии и в неверном свете факелов спустились с невысокого пригорка к озеру. Среди прибрежного ивняка был проделан или существовал от природы проход к воде. Клим, возглавлявший процессию, остановился на сыром песке у кромки, и факелоносцы и девушки‑ жрицы выстроились за ним.

– Тебе, надеюсь, туда не нужно? – спросил Андрей, на всякий случай беря Анну за руку.

– Нет, я на это не подписывалась, – с легким смешком ответила она.

Клим многословно и распевно благословил все воды, которые есть на Руси, а девушки в холщовых одеяниях, что‑ то монотонно приговаривая, пустили по воде веночки со свечками. Народ подбадривающе загалдел, будто венки должны были плыть наперегонки, а на берегу действовал нелегальный тотализатор.

– Веночек я бы пустила поплавать, – сказала Анна.

– Нечего! – сварливо отрезал Андрей. – Ты уже просватанная! И венки эти никуда не плывут!

Ветра почти не было, и веночки с догорающими свечами сбились, как утята, в испуганную стайку в трех метрах от берега.

– Во… видела? – злорадно пробормотал он Анне на ухо. – Все эти лохушки в девках останутся, ага!

– Фу, какой ты злой и неприветный!

Андрей почувствовал, что она легонько потянула его за нос, и успел прихватить губами ее ладошку. Кажется, пока уединиться с Анной где‑ нибудь под кустиком не получится.

– Пойдем хоть сосисок похаваем, а то я со вчерашнего вечера почти не емши, – сказал Андрей. – Ноги подкашиваются.

– А с чего это? – невинным голоском поинтересовалась Анна.

– Фигуру в порядок приводил.

– Да ладно – тебе ли беспокоиться?

Андрей действительно почувствовал, что сильно голоден. Ну, перекусить‑ то он был не прочь всегда, но сейчас… Он был наконец, за столько месяцев, по‑ настоящему счастлив, умиротворен. Анна находилась с ним, свидание состоялось. Его девушка была рядом, смотрела на него сияющими глазами, а впереди предстояла долгая теплая праздничная ночь… Поэтому у него внутри заворочался голод молодого, здорового, готового к спариванию хищника…

Народ вокруг был занят примерно теми же проблемами. Ярче ритуального костра горели мангалы и костерки, на которых жарились шашлыки и сардельки. Запах копченого залез Андрею в нос, выбил слезу из глаз и фонтаны слюны.

Они с Анной обошли почти всю поляну, пока нашли некое подобие передвижного кафе с пластмассовыми креслицами и едой на картонных тарелочках. Анна, вероятно просто из вежливости, аккуратно, как домашняя кошечка, скушала одну сардельку и отдала другую Андрею. Потом они пили горячий чай, смачно отдававший черной смородиной.

Вокруг костра уже начинали, заливаясь немыслимыми песнопениями, водить хоровод убежденные язычники.

– А ты каким макаром среди этих нехристей оказалась? – расслабленно откидываясь на жесткую спинку, спросил Андрей.

Напрямик о пребывании Анны в монастыре он напоминать не хотел, но все же было интересно.

– Это все от увлечения филологией, – ответила она, чуть манерно прикладывая к губам салфетку. – Я еще в школе в фольклорном ансамбле выступала.

– Анютка! – вдруг подскочила к ним девушка в светлом платье с многочисленными нитками бус на шее. – Тебя Климушка зовет! Пойдем!

– Она со мной, – веско произнес Андрей.

«Климушка! Развелось тут! »

– Так и вы давайте, – повернулась к нему активистка. – Там второй круг вести некому. Вы такой большой – вас всем видно будет!

Девушка ободряюще улыбнулась, и в отблесках далекого пламени Андрей заметил на ее пухлых щеках очаровательные ямочки.

«Ладно, надо же размяться! И проследить, чтоб климушки всякие к моей даме не липли», – решил Андрей.

– Хорошо, пошли. Раз надо!..

Андрей встал. Анна посмотрела на него чуть недоуменно – он хоть понимает, о чем речь?

– Ты слышала – вождь призывает? Вы, девушка, не беспокойтесь… Щас мы вам такой кружок залудим… В лучшем виде!

Андрей почувствовал что‑ то такое, словно был немного пьян… Сейчас он сделает со всеми этими людьми все, что сочтет необходимым. Он их заведет!..

– Показывайте, где тут у вас данный хоровод располагается?

– А… это там. – Девушка, тоже впав в недоумение средней тяжести, сделала какой‑ то странный жест в сторону костра.

– Да? … Пошли!

Андрея словно вынесло упругой волной в центр поляны, хотя он не очень хорошо представлял, что они с Анной должны делать.

Заглушая далекое бренчание гитары, у костра сдавленно, но звонко играла жалейка, кто‑ то яростно теребил трещотку, звенели колокольцы. Первый круг хоровода разросся настолько, что уже стал западать вовнутрь, празднующие спотыкались о высокую траву и друг о друга.

Правда, Андрею не удалось возглавить хоровод, потому что девчонка с ямочками сама ловко разъединила руки танцующих, схватила Андрея за руку, а Анна сунула свою руку в его, и обе девушки громко, на два голоса подхватили песнопение, звучавшее над поляной.

…Долго ли они скакали вокруг огня, горланя не пойми что, Андрей не слишком хорошо помнил… Его за обе руки держали две молодые, горячие, аппетитные женщины, да и ночь была какая‑ то особенная – наверное, недаром пережил этот праздник столько веков. Потом, когда хоровод утомленно затормозился, затих, стал разваливаться на группки и парочки, Андрей изловчился, выдернул Анну из цепочки плясунов и увлек в темноту. Ее подружка щебетала им вслед, Анна тоже залепетала что‑ то протестующее, но Андрея было уже не остановить.

– Ой, ну куда это мы?

– Папоротник искать!.. Клады раскапывать… Андрей утянул Анну, продолжавшую издавать невнятные, хотя и не очень возмущенные звуки, подальше от света, в перелесок, росший вдоль озерного берега. Музыка доносилась туда только отдельными, самыми высокими нотами, зато с озера ясно слышались плеск и многозначительный смех купающихся.

«Ага, кто‑ то, похоже, уже отработал… на папоротнике», – сообразил Андрей, но вслух этого не сказал.

Он тянул Анну за руку подальше в лес, а она, слегка упираясь, невольно бежала за ним, спотыкаясь и чуть нарочито хныкая.

– Ну куда мы? … Куда ты меня тащишь?

– Ну… куда‑ куда… – на ходу, запыхавшись – то ли от танцев, то ли от предвкушения, ответил Андрей. – Какая разница!.. А потом купаться пойдем!

Наконец, за кустами и деревьями стало почти не видно огней, не слышно музыки и голосов резвящихся язычников, любителей и профессионалов.

Впрочем, надо было бы послушать, не раздастся ли поблизости голосов других любителей уединения… Мало ли кто здесь чего нашел? Вон кто‑ то неподалеку пыхтит, ямку, поди, роет‑ старается…

«Эх, не приземлиться бы на муравейник!.. – подумал Андрей, стягивая с себя футболку. – Или они по ночам не ползают? »

Анна, видимо тоже не желая привлекать чьего‑ либо внимания, только томно постанывала, когда он дрожащими от нетерпения руками стягивал с нее платье и ощупью искал в траве местечко помягче.

– Господи, да что ж мы такое делаем? – услышал Андрей совсем уж тихое и беспомощное.

– Погоди – мы вначале сделаем, а потом обсудим, ладно? – решил все‑ таки уточнить Андрей.

– Ладно…

В общем‑ то обсуждать было особенно нечего. Они все объяснили друг другу без слов, но подробно… Хотя не сказать что получилось быстро и без повторений. Нет – но куда было особенно торопиться? Они так долго ждали этого.

– …Смотри, – тихо сказала Анна, садясь рядом. – А ведь уже рассвет.

Андрей лежал, заложив руки за голову, и через полуприкрытые веки пялился в небо. Там, на фоне светлеющей синевы, стали вырисовываться верхушки деревьев. Где‑ то уже откашливалась перед сольной партией птица.

– В лагерь меня отвезешь, мм?

Анна положила пахнущую травой ладошку ему на глаза.

– Не‑ а, – мотнул головой Андрей и взял руку Анны, словно боялся, что она сейчас же сбежит. – Ко мне поедем. Только искупаемся сначала. Я еще этим летом не причащался.

– Мне на работу надо, – немного жалобно сказала Анна и принялась шарить вокруг в поисках поспешно скинутого платья.

– В таком виде?

Андрей приподнялся на локте и вынул из ее спутанных волос шершавую еловую веточку. Да и платье, которое Анна наконец нашла в траве, было безнадежно измято.

– Непедагогично это, – чувствуя, как рот растягивается в гадкой, почти злорадной ухмылке, сказал Андрей. – Возвращаться под утро, да еще в таком виде… Что о тебе дети подумают?

– У меня есть во что переодеться. Там, около помоста, должна быть моя сумка.

– Ладно, пошли. Но я все‑ таки окунусь.

Праздничная поляна представляла собой довольно жалкое зрелище. Костер давно догорел, стал кучей едко дымящего серого пепла. Трава была истоптана, замусорена, а остатки запахов, витавших над ней, только раздражали. Людей не было видно, хотя где‑ то трескуче ворчал приемник, пытаясь втолковать кому‑ то вчерашние новости.

Анна покорно шла за Андреем, но когда он направился к озеру, она за ним не последовала.

– Ну пошли, поплаваем, а?

– У меня купальника нет, – не глядя на него, ответила Анна.

– А кто его здесь требует? Пойдем!

– Нет, я подожду, переоденусь. Ты купайся…

– Только не исчезай никуда, хорошо? А то за тобой такие штучки водятся.

Андрей действительно пошел на берег. Неширокая полоска серого песка была истоптана десятками ног, но сейчас пустынна. От почти недвижимой темно‑ сизой воды поднимался легкий пар.

«Что, русалки удовлетворились принесенными жертвами и дрыхнут на дне под корягами? На меня нападать не станут? » – прикинул он, входя по пояс в воду и чувствуя, что озеро прогрелось от силы на метр и по ногам елозят потревоженные холодные языки.

Вокруг было так тихо, так мирно, что кидаться на середину, разгоняя волны и брызгаясь, как он это делал всегда, не хотелось.

«Ох, до чего ж хорошо‑ то! То, что надо! Жаль, Анна не захотела… Но ее понять можно – я же ее вон как утомил! »

Андрей выплыл на самую середину и даже рискнул нырнуть. Вода на глубине была действительно жутко холодная, прямо ледяная, и непроницаемо темная.

Вынырнув и отплевываясь, Андрей увидел, что к воде спускаются еще несколько человек. Мужики гоготали, а девицы без лифчиков прикрывались руками и развратно повизгивали, гнусно нарушая гармонию раннего утра.

«Все, пора по домам! »

Вытираясь собственной футболкой, безнадежно выпачканной травяным соком, Андрей вернулся к помосту. Анна сидела там, одетая в джинсы и голубой свитерок.

И не скажешь, что они вот так, бурно, почти бесстыдно, провели ночь…

– Не замерз? – спросила она, мельком оглядывая Андрея.

– Не успел. Пошли?

Они двинулись к дороге. Неукротимо светало. Из‑ под кустов вылезали помятые, ошалелые язычники, зевали не стесняясь, потягивались, собирали разбросанные вещи и брели к шоссе.

Было половина пятого утра. Небо затянули облака.

– Похоже, будет дождь, – заметил Андрей.

Анна промолчала, а он с запоздалым опасением пощупал кармашек на шортах, но ключ от машины, слава богу, был на месте.

«Удивительно, что я его там не посеял… Ага, к следующему году москвичок аккурат бы взошел… Точно! Импульс к плодоношению дан был мощный».

– Ты действительно хочешь, чтобы я отвез тебя в лагерь? – переспросил Андрей, отпирая машину.

– Да, если можно, – тихо ответила Анна.

– Да можно‑ то можно…

– А что?

Они уже сидели в машине.

– А то, что мне надо что‑ то решать… со всем этим. – Андрей двумя пальцами погладил Анну по виску.

– С чем – с этим?

– Со мной, с тобой, с нашими отношениями… С моей жизнью, в конце концов.

– А… почему такая спешка? – Анна повернулась к нему.

– Потому что через полтора месяца у меня заканчивается договор с редакцией, – терпеливо разъяснил Андрей.

– Да? – искренне удивилась Анна.

– Да, дорогая, да! – покачал головой Андрей. – И мне уже сейчас надо решать – остаюсь ли я здесь, и если да, то на сколько. Если остаюсь, то как у нас с тобой? Если возвращаюсь в Москву, едешь ли ты со мной?

– Я не знаю.

– Тебе со мной плохо?

– Мне с тобой очень хорошо, Андрюшик! Правда… – Она ткнулась в его плечо лбом. – Ты себе даже не представляешь, как мне с тобой хорошо.

– Значит, будем думать вместе. А?

Анна ничего не ответила, но возражать не стала. Надо было отправляться.

Андрей повернул ключ зажигания и глянул в зеркало заднего вида. От их дикой парковки одна за другой отходили машины – гости разъезжались по домам, к цивилизации.

Праздник кончился.

«Да, но как мы это там… в лесу, а? – развеселился Андрей, подъезжая к городу. – Славно‑ то как было!.. Разве я плохо себя показал? Очень даже хорошо!.. Может, поэтому девочка такая квелая была? Отвыкла, поди, от яркого… э‑ э… проявления чувств, а сознаться побоялась».

В свой подъезд Андрей вошел без четверти семь утра – хорошо, что его в мятых брюках и выпачканной черт‑ те чем футболке никто не увидел.

Хотя с его профессией чего не бывает… И такое тоже. Жаль, не часто.

Он уже был готов на упругой волне мерзкого самодовольства – ух, я и крут мужик! – в два прыжка взлететь на свою площадку. Но у него на пути, совсем для него неожиданно, возникло трое парней. Андрей, все еще пребывавший в лесу, полном то воинственных кликов, то сдержанных вздохов, отстраненно удивился – не спится кому‑ то утром в выходные… Машинально сделал движение – обойти ранних пташек, но парни заступили ему дорогу – уж никак не случайно… Пришлось притормозить.

– Ты, что ли, Андрей Полевой? – прищурив и без того маленькие глазки, поинтересовался один.

– Ну, что ли, я, – в тон ему ответил Андрей.

– А зачем же ты, Андрей Полевой, такую байду гонишь?

– Я много чего гоню, но вот насчет байды я б поспорил. И вообще‑ то я пишу, а не гоню.

Все парни были ниже ростом и хлипче его. Но все‑ таки их было трое.

«Читатели‑ почитатели явились… Хорошо, что Анна со мной не пошла».

– Да ты пиши‑ то пиши чего хочешь, только чужой бизнес‑ то не ломай, а? Что ты за бодягу нарисовал, а?

Андрей успел прикрыть левой рукой солнечное сплетение, а правую выкинуть вперед и въехать парламентеру в челюсть, но рук‑ то у него было втрое меньше, чем у нападавших… Да и ребята, похоже, сильно на него обиделись… Так что в тесноте маломерного парадного пустить в дело ноги и использовать длину рук было не слишком удобно, хотя, судя по удивленным возгласам крутяг, такой прыти они от него не ожидали. А он молотил ногами и руками как попало: густота нападавших была ему в жилу – куда ни попал, все в цель… Но и троица преподобная даром времени не теряла – все‑ таки кто‑ то нехило въехал ему скользящим ударом в бровь и висок…

На третьей минуте схватки почитатели его таланта поняли, что с ног его сбить не удастся, а продолжать бой себе дороже – вот‑ вот кто‑ то мог появиться.

– Сваливаем! – всхрапнул один из нападавших, и троица, топоча и матерясь, оперативно выкатилась наружу, едва не снеся подъездную дверь.

«…Так, издержки профессии, – размышлял Андрей, стоя под теплым душем. – Это, надо думать, отважные ловцы «Зингеров»? »

Саднило костяшки пальцев, щипало над левым глазом, дергало стремительно распухавшую губу.

«Ну хорош я буду завтра, а? » – подумал он, рассматривая себя в тусклом зеркальце в ванной.

Ничего серьезнее этих царапин, похоже, не было. Или он сгоряча не почувствовал? Да нет, ничего такого… А вот парочку трещин в челюстях одного‑ двух его противников найти можно будет… и найти их по этим признакам…

«Любимая тема шефа – по следам наших выступлений… Самое оно! »

Словно отчитавшись перед высшими силами за выполненный по жаре план, ночью с воскресенья на понедельник погода сникла, скисла в противненький, мелкий, прилипчивый дождик. Небо было в обложных, низких, серых облаках. Утром Андрею пришлось даже накинуть ветровку – сильно похолодало.

– Господи, Андрюша! – всплеснула руками Валя, едва он в понедельник в десять утра вошел в их комнату. – Что это с тобой, лапуля?!

На ее голос появился Борода:

– Что случилось, сынок?!

– Не волнуйтесь – им больше досталось, – попытался улыбнуться Андрей, садясь за свой стол.

За время, прошедшее с блицтурнира, ранка над левым глазом присохла, но там образовался кровоподтек, элегантно спустившийся на нижнее веко, губа опухла, слегка отваливалась наружу и не слушалась.

– Да что случилось‑ то?! – не унималась Валя, начиная слезоточить.

– На празднике с водяным конем за бутылку шампанского сражался. Победил вот по очкам гада.

– Правда, что ли? – явно не поверил Борода.

– Да ну нет, Михал Юрич!.. Экий вы, право!.. Утром вчера «поклонники» помяли. В подъезде.

Как я понял – те, которые за швейными машинками охотились. Хотя, конечно, может, не из‑ за этого… Но имя мое знали – это точно.

– Так надо же сообщить куда надо! – взвился Борода. – Это же информационный повод! Мы их поймаем! Я сейчас, сейчас!..

– Ох, не надо куда надо, а, Михал Юрич? Можно я как‑ нибудь тут, потихоньку, в уголке отлежусь?

Но главный, не слушая Андрея и бурля праведным гневом, убежал к себе.

– Валь, уговори его, а?

– Ну, это ведь непорядок, Андрюша… Это что за дело – журналистов бить?

– Хорошего журналиста хоть раз в жизни да побьют. Говорю же – им куда хреновее, чем мне.

– Ну, это понятно… Ты ж вон какой! Дай я тебя посмотрю? Может, помазать чем?

Поняв, что сердобольная Валя не отвяжется, Андрей подставил ей побитую физиономию.

– Ой, а тут у тебя еще царапины какие‑ то на шее!

«Ну, царапины, допустим, я из другого места принес».

– Да там уже все засохло, Валь! Заживет как на собаке! Только Аньке не рассказывай, ладно?

– А ты с ней виделся? – Валя с удовольствием переключилась с темы боевых ранений на более лирическую.

– Ну да… Мы только за час до этого расстались.

– И как праздник? – отошла к своему компьютеру Валя.

– Удался на славу. Сейчас опишу все – в красочных деталях.

«Или почти все».

Андрей включил компьютер, всем видом показывая, что тема нападения исчерпана и он по уши занят созданием актуального материала о празднике солнцестояния.

«Надо фотографии у Клима взять и поспрашивать что и как… А то ведь я не все видел‑ то… Непростительно отвлекся на личные дела в ущерб служебному долгу».

– Валь, а у тебя не найдется чего‑ нибудь мои цапцарапки подштукатурить?

– Ну, моя, как ты выразился, штукатурка на такие сильные разрушения не рассчитана, но что‑ то найдем, конечно. А тебе когда нужно?

– Я еще часик‑ полтора попишу, потом созвонюсь с этим главным жрецом и схожу за фотографиями.

– Я принесу что‑ нибудь из дома. Потерпишь?

– Придется.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒