Глоссарий 1 страница

Радуга

Глава 1

– Я нехорошо взял браслет... – Зенон смотрел на огонь, длинной палкой переворачивая головешки. Рядом сидели Тарас и Никита. – С кровью взял, с кражей... Так нельзя было.

– Я второй в башне тоже с кровью взял, – сказал Тарас.

Монах с завистью покачал головой.

– Ты везучий, хоть и не понимаешь ничего... Ты в башню за сестрой пришел, не за браслетом.

– И что, это имеет значение?

– С ними всё имеет значение. Как с живым существом, каждая мелочь. – Зенон чуть приподнял рукав и посмотрел на переливы огня на запястье. Это действительно было очень красиво. Тарас чувствовал, как греются рядом странные, кристаллические живые существа. С некоторых пор он начал «слышать» и амулет Зенона тоже.

– А второй и третий тебе вообще передали добровольно, – продолжил монах. – Этого не бывает почти никогда.

– Почему ты нам это говоришь?

– Потому что мы расстанемся. Вы пойдёте на лодках, а у нас другой путь.

Тарас посмотрел прямо в глаза монаху.

– Ты боишься, что вас не выпустят с камнями?

Тот отвел глаза.

– И это тоже. Вы чувствуете ложь, так что лучше рассказать...

– Ты не лжешь. Но ты не договариваешь.

Монах долго мешал веточкой угли.

– Все мы не договариваем, школяр, – наконец сказал он. – Здесь связи тоненькие, в ниточку, здесь аккуратность нужна, иголочка, пинцет... А у тебя колун. И ты лезешь всё решать, как с топором к ювелиру. – Зенон был хмур и очень серьезен. – И машешь, и дальше собираешься махать, только хочешь выяснить, «как правильно». – Он бросил в костер пригоршню сухой хвои. Огонь вспыхнул, осветив непроницаемое лицо Тараса. – Никак не правильно, понимаешь? Правильно, если ты отложишь до поры свой топор.

Они долго молчали, глядя на угасающий огонь, затем на угли и, потом уже, на сизые змейки, побежавшие по углям. Наконец Тарас подбросил в почти погасший костер хвороста и разлепил губы.

– Я иначе не могу. Не умею.

– Когда ты собираешься уходить? – спросил молчавший доселе Никита.

– Ещё не знаю, – сказал монах. Теперь он говорил более откровенно, как будто главное уже было сказано. – Меня словно что‑ то торопит, уводит от вас в сторону... Как будто давит.

– А дружков своих не боишься? – спросил Никита.

– Я плохо взял браслет, – тоскливо повторил Зенон. – И сейчас еле держу. Я ж и руку потерял уже после, на рыцарей вышел...

– Ты не рассказывал.

– Да нечего рассказывать... Не в этом дело. Не отводит он от меня беды, наоборот. – Монах полез за пазуху и вытащил оттуда фиал, бутылочку, в которой что‑ то мерцало. Сделав крохотный глоток – по сути, только смочив губы, – Зенон оживился. Школярам он своё зелье не предложил, но это было нормально среди магов. Индивидуальные смеси по кругу пускать не стоило.

– А к нам вы почему пришли? – снова спросил Никита.

– Выходить легче. За мной ведь тоже охота, – просто объяснил Зенон. – И потом... – Он замялся.

– Ну‑ ну, – подбодрил его Тарас. – Договаривай.

– Шаман своего почувствовал. Есть в тебе некромантское, Тарас. И вообще чернота.

На этот раз надолго замолчал Тарас. В словах Зенона было много правды. Опешивший Никита крутил круглой головой.

– Колечко ведь тоже с умыслом подарено, под заклятие. Оно в тебе прямо звенит, слышно, кто понимает. Недавно, видно, получил. Ещё не улеглось.

– В гробу я видел такие подарки, – не сдержавшись, выругался Тарас.

– Это ты зря. Колечко полезное, как и заклятие. Ты теперь любой труп поднимешь, если осталась плоть.

– Так они же медленные – зомби, – храбро сказал Никита.

– Медленные, – согласился монах. – Но руки как брёвна. Уж если достанет... Мышцы перегорают на каждый удар, нормальный организм так не работает.

– Я уже пробовал, – вдруг сказал Тарас.

– Пробовал? – удивился Никита.

Его цветный кивнул.

– На кладбище. Провёл, почувствовал. Из‑ под земли полезли. Мерзкое ощущение. Не хочу.

– Ну уж... – Монах пожал плечами. – Зато с колечком это легче исполняется. А шамана я знаю давно, он не слишком силён, но на многое способен, – сменил тему монах. Щеки его запятнал лихорадочный румянец. – Меня‑ то он не тронет. Но будет идти рядом и ждать случая. – Он снова пригубил из своей бутылочки. – Тут иначе нельзя, с камнями через трупы невозможно. Мы же вместе планировали, как вот этот добыть... Через одного монашка, которого в деревне... – Зенон не договорил, но Тарас понял, что могло случиться в деревне людоедов.

– Чего ж он сам‑ то не пошёл в монастырь? – спросил Никита.

– Если кто оскоромился, там заметят, – объяснил Зенон. – А мне можно было, я пустой... Я ж два года настоящим монахом был, как и положено. И до этого много умел, и там научили. И делал всё вроде правильно. А поспешил.

– Два года и поспешил? – удивился Тарас.

– Да я бы двадцать лет отдал за эти камни. И руки не жалко. Но не удержать мне его. Тянет.

– Мне ведьма говорила: если надел, снимать уже нельзя.

– Так снимать я не собираюсь, – грустно усмехнулся монах.

– Может, останешься? – спросил Никита. – Как‑ то всё уже пообтёрлось.

Зенон покачал головой.

– Это с вами пообтёрлось. А Хвощ меня не принял. И люди его – тоже. Боятся они нас. Чувствуют.

– А есть чего бояться?

– Конечно. – Монах улыбнулся одними губами. – Так овцы волков чувствуют. Кто мяса человеческого отведал, тому обратного хода нет.

– Разбойнички Хвоща тоже не овечки.

– Всё равно. Или почти всё равно. Мне с этими ребятами тоже неспокойно. Можно уснуть и не проснуться. А в лодки нас не возьмут, помяни моё слово. Места не хватит.

Тарас улыбнулся.

– Ну, это не только Хвощ решает. И потом, мы недавно в лодках раскладушку нашли.

– Что нашли? – не понял монах.

– Раскладушку. Пространство раскладывается. Правда, всего в полтора раза. И только в двух лодках, в третьей такого нет. И взлететь тогда уже не получиться, над поверхностью нужно идти. Но саженей на пять подняться можно, а обычно этого хватает.

– Это что, вместо тридцати человек можно взять сорок? – задумался монах.

– Примерно так. Если груз хорошо распределить – даже больше.

– А раньше что ж? Плохо считали?

– Да мы сами‑ то ещё... Разве сразу разберёшься.

Зенон снова покачал головой.

– Спасибо за предложение. Я подумаю. Дальше уйти, конечно, спокойнее.

Он снова замолчал, глядя на тлеющие угли.

Маринка смотрела на себя в зеркало.

Эта процедура занимала её каждое утро. Родимое пятно постепенно сходило на нет, однако бугристая кожа выравниваться не собиралась. Получалось нечто среднее между тем, что было прежде, и сразу после проклятия.

– Никита, – в сотый, наверное, раз спросила она. – А вот это бурое, оно ещё останется?

– Нет, – покачал головой школяр. – Ты только мажь каждое утро, всё сойдёт. Вся будешь беленькая.

– А вот эти бугорки? – вздохнула девушка.

– А с ними уже ничего не поделаешь, – терпеливо вздохнул школяр.

Маринка обняла его за шею и прижалась щекой к щеке.

– А если я очень‑ очень попрошу?

– Да что меня просить, я что мог, всё сделал, – снова вздохнул школяр.

– И серебро не поможет?

– Ни злато, ни серебро, ни камни драгоценные, – грустно сказал Никита. – Не получается у меня эти бугорки свести.

– Ну как же не получается, – не согласилась девушка. – Я вообще страшная была, а сейчас получше. Если ещё эта краснота сойдёт...

– Эта сойдет, – снова вздохнул Никита. – А бугры останутся.

– Тогда катись к своей Уле! – вдруг взъярилась Маринка. – Бакалавр недоделанный, не умеешь ни черта.

Никита грустно посмотрел на свою пациентку, набросил рубаху и вышел из комнаты. Постоялые дворы позволяли богатым путешественникам ночевать в тепле и с комфортом.

– Простоквашу кушать будете?

Лась, Сински и Грач одновременно сказали «да». Лизо нехотя кивнул, выдержав паузу и брезгливо вздёрнув верхнюю губу. На плече у Лася была свежая повязка. Сам он казался более бледным, чем его брат‑ близнец. Медянка вынесла из сеней огромный кувшин с простоквашей. Никто из мужчин и не подумал ей помочь.

Две ковриги свежего хлеба, творог, мёд в глиняном горшочке, деревянные ложки и чистые рушники перед каждым прибором. Классическая сельская трапеза без разносолов.

Хозяева дома сидели в сенях, пристально разглядывая друг друга. В стеклянных глазах не было даже отблеска мысли. По полу рассыпали зерно, там же валялась перевёрнутая плошка и бродила, поклёвывая, рыжая курица. На кухне хлопотала старшая дочь – там что‑ то булькало, шипело и пахло свежими шкварками.

Не дожидаясь горячего, голодные валчи ели хлеб с простоквашей. Хлеб отламывали каждый от своей краюхи, скисшее молоко отхлёбывали аккуратными, беззвучными глотками. Грач зачерпнул ложкой мёд, Сински, покосившись на Лизо, последовал его примеру.

– Что‑ то не ладится, – подала голос Медянка.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Лась.

– Слишком ловко уходят от нас эти парни.

– Если б не ацтеки, им бы не вырваться.

– Ты же знаешь, случайностей не бывает.

Старшая дочь хозяев, потупив глаза, внесла большое блюдо с мясным жаревом. Грач придирчиво оглядел её стряпню и затем отпустил характерным щелчком пальцев. Девушка пошла в спальню перестилать кровати.

– Ацтекам тоже не повезло.

– Ацтекам не повезло, им встретились мы. Нам встретились ацтеки. Потом ещё рыцари смоленские подвернулись. А эти уродцы мало что ушли, они и отряд свой вытащили.

Наверху заскрипело.

Грач ухмыльнулся.

– У них банда, а не отряд. А банда в таких ситуациях разбегается. Прячется брызгами.

– Ты думаешь, они разбегутся? – Медянка и себе налила простокваши.

– Какой‑ то частью да. Но ядро может сохранится. Хотя добычи у них предостаточно.

– Вот‑ вот. Они ухитрились и добычу вывезти. И рыцарей с нами стравить. И у дружины под носом юзнуть. Как‑ то всё не здорово складывается. Вообще не похоже, что мы их ведём.

Лизо поднял глаза на собеседников. Сидевший слева от него Лась молча перекатывал в тарелке хлебную корку. Ему разговор не нравился; Лизо, судя по бьющейся на виске жилке, постепенно приходил в ярость. Остальные грозного признака не замечали. Сински даже хотел что‑ то спросить у самого Лизо, но брат вовремя толкнул его ногой.

– Возможно ли, что у них тоже есть браслеты и формируется спектр? – вдруг прямо спросила Медянка, простодушно хлопая ресницами. Никого из присутствующих эта маска не обманула, но за столом всё сразу замерло, валчи даже перестали жевать. Стало слышно, как наверху скрипит деревянная кровать.

– Эта дура меня доконает, – сообщил в пустоту Лизо. Наверху снова заскрипело. Он аккуратно отодвинул чашку и беззвучно пошёл по лестнице, что на старых ступенях было совсем непросто. Валчи переглянулись. Медянка поцеловала свой амулет.

Сински снова начал есть, Лась последовал его примеру. Наверху послышался всхлип и звук падающего тела.

– Ну, хоть не убил, – тихо сказал Грач, хотя из чего он сделал такой вывод, было непонятно.

– Возможно, – одними губами ответил он Медянке и погрузил ломоть хлеба в мясное жарево.

Пушистый чистил аркебузу. Маленькая, ладная, с лакированным прикладом под плечо, чуть пузатенькая, как и новый хозяин, – они явно друг другу подходили. Разбойник радовался оружию, как ребёнок новой игрушке, то и дело показывая лежавшему рядом Ярославу разные крючки да винтики. Тот в смысл не вникал, поскольку стрелять из этого чудища не собирался. Да Пушистый бы и не поделился. Он сейчас не отдал бы свою лапушку даже Хвощу.

Тем более что аркебуза была не крадена, а честно куплена в оружейной лавке. Правда, на воровскую долю, но чего уж...

– Слышь, бакалавр! Ты как вообще?

– Да получше.

– Теперь у меня тоже оружие есть. Не топорик. Почти как твоё волшебство будет.

Ярик усмехнулся.

– Ну, из меня сейчас такой волшебник...

– Да ладно, – не поверил Пушистый. – Чай, порошок посыпать да пошептать чего надо сможешь.

– Только самое простое, – не стал спорить Ярослав.

– От ерш твою медь, – вдруг огорчился Пушистый.

– Чего такое?

– Да продавец напарил. На полную закладку пороху надо не четыре мерки, а двенадцать.

– Ну, мощнее будет. Дальше бьёт.

– Мощнее будет. Это ж в два раза больше тратить! – Экономный Пушистый расстроился.

Не решившись поправить математику, Ярослав сочувственно кивнул.

– В лесу порох вечно сырой. И мало его, – продолжал сокрушаться лысый разбойник.

– Не горюй, Пушистый. На порох тебе хватит.

Бродяга посветлел.

– Точно. Тогда даже лучше. – Он подправил что‑ то маленькой отвёрточкой. – А почему ты сейчас мало можешь колдовать? Болеешь?

– Мне лёжа струны не поймать.

– Какие струны? – заинтересовался Пушистый. В свободное время он иногда тренькал на расстроенном банджо.

– Ну, заклинание мало прошептать. Его исполнить нужно. Правильно всё сделать.

– Это как?

– С определённым импульсом, с определёнными словами, да вдоль струны. И слова могут быть различны. И порошок.

– Сложно это.

– А твоя аркебуза не сложна? – Ярик приподнялся на локте, рассматривая полированный механизм. – Это сколько деталек подогнали, на приклад насадили, да чистить её, смазывать, да порох с картечью... А потом ещё и выстрелить. Точно и в нужный момент.

– Ну, понятно. Но всё равно, аркебуза лучше, – расцвёл в улыбке Пушистый.

– Почему? – заинтересовался Ярослав.

– Потому что выстрелить ты бы смог и сейчас.

Глава 2

– Я прошу прощения за, может быть, глупый вопрос. Но вы нас учили, если что, спрашивать.

– Разумеется. Лучше спросить, чем кивать с умным видом.

– Мне непонятно взаимодействие слова и материи. Не какие‑ то конкретно заклинания, не набор ингредиентов, а как вообще получается, что слово работает, трансформирует материю, вещество? Ведь слово бесплотно.

– М‑ да. Ну что ж. Глубинное знание также необходимо, уверенность основана на глубине. Итак. Материя. Что есть материя?

– Ну, нечто... Что можно почувствовать, потрогать... Что можно ощутить. Наверное.

– Неправильно. Материя есть упорядоченная пустота.

Рыжий парень помотал головой.

– Непонятно.

– Вы физику изучали? В мелкоскопы смотрели? Разумеется. Вот указка. – Бакалавр поднял металлическую указку с ярким набалдашником на конце. – Она состоит из металла. Казалось бы, что может быть более материально, чем металл? И при чем тут пустота? Однако рассмотрим. Металл только кажется монолитным. Структура его описывается кристаллической решеткой, вне узлов которой вы можете наблюдать только пустоту. И лишь в узлах сконцентрировано вещество, или материя. Так? Так. Обращаю ваше внимание на то, что объём пустоты здесь многократно больше, нежели вещества. Но вещество ли это? Вы знаете реальные составляющие этих узлов. Они состоят из мельчайших частиц железа, из молекул, между которыми опять будет пустота. И снова пустоты много больше, нежели вещества, которое теперь сконцентрировано в молекулах. Копнём дальше. Молекула распадётся на атомы железа, между которыми, естественно, полно пустоты. И опять её больше. И если мы попробуем разобрать атом, ничего не изменится. Вся его масса сконцентрирована в центре, так называемом ядрышке. А вокруг бездна пустоты. Вывод. Материя, как только мы её исследуем, распадается на нечто осязаемое, но очень маленькое, и много пустоты. На любом уровне организации. То есть на каждой ступени познания мы натыкаемся только на одну реальность – на пустоту. Вещная составляющая рассыпается и ускользает, оборачиваясь симулякром. Слово такой же симулякр, но структурированный информационно. И воздействие словом...

– Вставай, бакалавр. Снимай свою шарманку.

Тарас выключил проектор и подскочил. Рядом стоял Хвощ. Злой, как две собаки сразу.

– Что случилось?

– Свалили трое. С концами.

– Ну и ладно, – не стал грустить Тарас. – Мы уже у границы смолян, нам скоро и северные княжества будут не указ.

– Так они казну взломали! – взорвался Хвощ. – Ты представляешь, сколько они серебра унесли?

Зная скаредный характер Хвоща, Тарас воспринял новость спокойно. Доля любого разбойника едва умещалась в седельных сумах, и добавить много вряд ли было возможно. Но что‑ то, видимо, пропало, а Хвощ явно был взбешон.

Стало быть, предстояли поиски.

– Надеюсь, останавливаться из‑ за этих уродов мы не будем? Погоню рассылать во все стороны?

– Ну, вообще‑ то я отправил по следу ребят Флейты...

– Ребят‑ то правильно. – Тарас не стал спорить с этим решением, поскольку отменять его было уже поздно. – Но увязнуть здесь нам никак нельзя. Мы ещё в территориях, союзных Твери. Сюда ещё столько рыцарей может сбежаться, что всю добычу придётся бросить да драпать без штанов.

– Ну, понятно, бакалавр, – пробурчал Хвощ, у которого, похоже, жадность затмила обычную осторожность, и как раз это минуту назад не было ему понятно. – Если сразу не нагоним, торчать здесь не будем. Через Литву – и к морю.

– Я думаю, проверить надо каждого, – сказал Тарас. – На причастность. А то мы так всего лишимся.

– Вот, – пробурчал Хвощ. – Вот это ты уже дело проварнякал. И может, сообразишь, в какую сторону они побёгли?

– Хвощ, ты это...

Главарь банды сумрачно посмотрел на вошедшего.

– Чего?

– Ты только...

– Чё, не нашли, что ли?

Флейта покаянно кивнул. Хвощ, скобливший одним из своих ножей деревянную ложку, хрустнул незаконченной продукцией и шмякнул обломками в стену.

– Твою мать. Хорь, сука. Точно Хорь. Или Косой.

Флейта молчал, зная, что подавать сейчас голос небезопасно.

– А ты, мамкина норка... Такую вещь проворонил. Вот вычту из твоей доли...

Флейта дёрнулся что‑ то сказать, но передумал. Судя по голосу, вычитать стоимость пропавшей ризы, усыпанной драгоценными камнями, Хвощ всё‑ таки не собирался. Кроме того, что это было несправедливо, доли Флейты, и так пострадавшей во время десанта на болота, могло элементарно не хватить. «Начальник разведки» мысленно поблагодарил судьбу за то, что школяры ещё оставались в банде. Безошибочно чувствуя прямую ложь, Тарас отвёл подозрения от всех, кто получил место в летающих лодках, хотя кто из «разбежавшихся» сумел стянуть столь ценную вещь, осталось неизвестным. Так же как и способ, которым можно изъять из запертого, кованого и охраняемого круглые сутки сундука значительную часть общей казны. Кроме ризы, пропало ещё несколько драгоценных безделушек, что подороже и полегче, но Хвощ вспоминал только о вышитых драгоценными каменьями одеждах главного жреца. Возможно, у атамана были на их счёт какие‑ то планы.

Бессменный командир его разведки вышел, про себя пообещав сжечь во славу солнышка все перья с первой дичи.

Всего исчезло четверо бандитов, а не трое, как посчитал сначала Хвощ. Ещё двоих выгнали после «опроса». Эта парочка не участвовала в краже, но планировала свалить при первой возможности. Разъярённый Хвощ хотел лишить их доли, но школяр выяснил, что доносить парни не собираются – да и странно было бы, с таким‑ то богатством. Долю уходящим решили оставить, но забрали подменных лошадей.

Лодки по‑ прежнему вмещали далеко не всех.

В Теночтитлане, городе золотых садов, где власти не признавали серебро, появились носилки, на которых сидел осунувшийся бронзоволицый старик. Рослые – для ацтеков – носильщики несли паланкин так, чтобы сгладить малейшую неровность, он как будто плыл в мягком пуху высокогорья, хотя дороги в Америке оставляли желать лучшего. Колесные повозки проникли сюда совсем недавно, и основу транспорта до сих пор составляли волокуши. Следом шла длинная вереница рабов с инкрустированными нефритом ошейниками. Рабы были готовы за своего хозяина в огонь и в воду. В буквальном смысле этого слова – они почли бы за честь отдать за господина жизнь или быть принесёнными в жертву. Российские бояре никак не могли добиться от холопов и малой доли той верности, что от рождения воспитывалась в ацтеках. В орнаменте носилок проглядывали афро‑ азиатские мотивы, например, невиданные в Южной Америке слоны. Перекрестье буддийских свастик прорывал зверь поменьше, в котором учёный европеец опознал бы единорога. Бестиарий с арены, где ценились не магическая ментальность, а сила и вес, назвал бы подобное чудовище носорогом, а местные крестьяне вообще никак не могли его назвать, поскольку в ацтекском языке не было слов для подобной диковины. Драгоценные китайские колокольцы мелодично позвякивали, стоило носильщикам сбиться с шага, но подобное случалось редко, даже когда старик ворочался или вставал. Слева от паланкина шёл пеший воин с томагавками за поясом и хищным лицом, напоминавшим то ли грифа, то ли орла.

Несколько недель назад, когда старик покидал древнюю столицу, учеников у него было трое.

Новый браслет, игравший на сухой, морщинистой коже, старика не радовал. Таких браслетов должно было добавиться больше, а все ученики могли остаться жить.

Но ацтек не был бы воином, если бы не умел держать удары.

И отвечать на них как должно.

– Тарас! Смоленскую заставу порубили.

– Много?

– Троих. Двоих срубили, третьего взяли.

По отмашке школяра лодки остановились. Просёлочная дорога, над которой они шли, была в очень приличном состоянии. Хотя для лодок и коней это не имело серьёзного значения. Откормленные лошади разбойников сейчас могли потягаться и с рыцарской конницей. Во всяком случае, не уступили бы так быстро, как давеча, на болотах. Сумрачный школяр пошёл смотреть на художества своих сподвижников.

Передовой отряд разведчиков должен был обеспечить нормальный переход границы. Таможни здесь не было, только патрули. На один из них, на беду пограничников, и наехали ребята Хвоща. Двум стражникам не смог бы помочь и самый лучший знахарь. Третий парень, лишь слегка побитый, стоял в стороне.

– Я же просил без крови, – тихо сказал школяр.

– Так они в глину хотели свистеть, – резонно возразил Хвощ. – Нешто лучше было дружины дождаться?

– Что это твои ребята мостырят? – присмотрелся Тарас.

– Крестик на прогулку, – хмыкнул главарь. Разбойники пропихнули длинный кол в рукава стражнику так, что сам он никак не мог ни сложить руки, ни вытянуть эту деревяшку, которую для верности ещё прикрутили проволокой.

– Зачем это? – поморщился школяр, которому экзекуция напомнила одну из религий иудейского происхождения.

– Ты же сам говорил, меньше крови. В лесу отпустим, мамкина норка. А там, пока он с этой деревяшкой до дороги дойдёт... Мы уже в Литве будем.

Тарас решил не проявлять о стражнике специальной заботы. Развязанные ноги гарантировали, что парень хоть куда‑ нибудь дойдёт. Если, конечно, медведя не встретит. Просто оставить его связанным в глуши было бы хуже.

– Ты про Христа‑ то слышал когда‑ нибудь? – без особой надежды спросил Хвоща Тарас. Христос, как и Будда или Шива, оставался для общей массы тверитян восточной экзотикой. Тарас эту религию уважал, хотя многое в ней казалось ему неприемлемым.

– Слышал, – неожиданно ответил ему Хвощ. – Это те, что на службах едят своего бога.

– Что? – опешил Тарас.

– Ну, как будто, – объяснил Хвощ.

– С чего это ты взял? – удивился школяр и вдруг сообразил, что речь идёт о таинстве причастия.

– Знаю, – ёмко ответил Хвощ.

– Ты что, бывал на их службах?

– Нет, конечно, – хмыкнул Хвощ. – Мне здесь один богомолец рассказал.

– Монах, что ли? – догадался школяр.

– Шаман, – сказал Хвощ. – Он, между прочим, много интересного знает. Только склизкий, как угорь. Так бы башку и открутил.

В первом литовском хуторе их встретили без всякого восторга. Разгорячённые недавней кровью разбойнички не особенно прикидывались «купеческим караваном», а хозяева, понимая, что за люд к ним принесло, предпочитали об этом «не догадываться». Глушилка, что включил Хвощ, была избыточной – на хуторе явно не имелось «соловьиной» связи. Местный лесник, судя по внешности – литовец, помогал разбойникам приводить в порядок лошадей. Такого если не трогать, вообще доносить не станет. Не его дело.

* * *

– Эй, хозяйка! Кислого молока мне, да живей поворачивайся!

– Нету сейчас молока, извините. – Моложавая хозяйка прятала глаза.

– Для стражников небось было, – буркнул Флейта, и в комнате повисло нехорошее молчание.

– А сыворотка творожная есть? – спросил Тарас, разряжая обстановку.

– Зачем вам сыворотка, творог есть, – обрадовалась хозяйка.

– Творог ему отдайте, – кивнул Тарас на командира разведчиков. Тот кивнул и бесцеремонно отломил краюху хлеба.

– А мне сыворотка нужна как ингредиент.

– Как что? – захлопала ресницами литовка. Она не слишком хорошо говорила по‑ русски.

– Как сыворотка, – уточнил Тарас, не вникая в подробности. – И пока я буду работать, вы побудьте здесь. Одна во двор не выходите.

Флейта молча сожрал творог, масляно поглядывая на литовку, сплюнул с угла губ невидимую семечку – после оранжевого разрыва появилась у него такая привычка – и ушёл к коням. Тарас ещё долго готовил свежее погодное зелье.

Граница была пассивной, но следы на всякий случай следовало замести.

Уже в Литве провели основательную «чистку». Все, кто послабее, на лошадях поплоше или просто чем‑ то не глянулся атаману, должны были разойтись. Куда именно направлялся основной отряд, «рядовые» разбойники не знали, так что случайной наводки можно было не опасаться. Всего банду покинули восемнадцать человек, зато оставшиеся в случае нужды могли вместиться в летающие лодки. Шли по‑ прежнему смешанным порядком – внизу всадники, вверху лодки, но мобильность отряда ещё больше возросла.

Глава 3

Ни в Твери, ни в Смоленске – тамошний Князь также посчитал себя задетым за живое – поиски, разумеется, не прекратили. Летающие лодки искали везде, где только возможно. «Проспавший» любую проверку начальник какого‑ нибудь мелкого гарнизона немедленно лишался должности, в кланах стражи шли масштабные чистки, боярские Думы прошли тотальную проверку у ведунов, в результате чего всплыло несколько грязных историй... Кое‑ кого сместили, несколько бояр «ушли» в монахи, трое попали на арену и один в зиндан. Но к банде Хвоща и школярам все эти разоблачения отношения не имели.

Устои Тверского княжества ощутимо пошатнулись. Оказалось, что возможно походя разграбить одну из главных и наиболее охраняемых святынь, а потом благополучно исчезнуть. Леса прочёсывали рыцари обоих княжеств, дружина и стражники, но почти безрезультатно. Задержали несколько мелких шаек да множество бродяг. Затем удача улыбнулась рыцарям. Их конные разъезды отловили полдюжины богатых серебром бандитов, среди которых – отличился совместный патруль звена Анны и смолян – трое были нагружены казной сверх всякой меры. Удалось вернуть и ризу верховного жреца. Листок ежедневных новостей обсмаковал это как крупную удачу, но остаток банды, ушедший на лодках в Литву, как будто растворился в воздухе. Да и разбежавшихся – а точное их число установили на первых же допросах – удалось отловить далеко не всех. Рыцари, понесшие значительные потери и хоть как‑ то зацепившие бандитов, меньше пострадали от репрессий, а вот страже и обеим дружинам влетело порядочно. Не помогли ни ссылки на валчей и заокеанских ацтеков, ни наличие у бандитов школяров. Маги магистратов попали под штрафные санкции – на их некомпетентность списали часть убытков и полную стоимость операции, после чего всё понемногу начало успокаиваться.

Стало ясно, что по горячим следам беглецов не найти.

Предполагаемого их маршрута никто не знал, возможно, его и не существовало. Вернее всего, столь пёстрая компания, перебравшись в безопасное место, уже разбежалась, а то и частично порезала друг дружку, как это часто бывает при дележе добычи. Тверские, смоленские и новгородские ведуны тщетно пытались увидеть хотя бы место, картинку, где сейчас могли находиться лодки, но не получалось. Прикрытие от обычного поиска могли организовать не только весталки, но даже школяры с третьего курса. Чем дальше, тем легче укрыться. То, что у ведунов не было проблесков, предполагало большое расстояние, но после оршанских болот и штурма башни уже никто и ни в чём не был уверен.

В башне рыцарей шло общее собрание. Вел его один из самых опытных, Самсон.

– Это позор, господа. Настоящий позор.

– У Анны хоть что‑ то. Хоть ризу жрецам вернули.

– Да уж. Давайте наградим друг друга медальками.

– Не паясничайте, Артур. Если б не Анна, нас бы вообще расформировали.

– Недоучки из Колледжа и дюжина бродяг...

– До сотни отлично вооруженных головорезов и несколько талантливых магов, которым ещё и подфартило. Плюс примкнувшие весталки и артефакты из башни.

– А не надо было пропускать их в башню.

– А мы‑ то здесь при чём?

– А мы, господа, при всём, что на тверской земле творится. Завтра найдутся желающие на магистрат напасть или на княжеские палаты.

– Один из них уже убил бургомистра, – сообщил как новость Стрег.

– И это тоже. Уже даже как‑ то стало забываться.

⇐ Предыдущая 35 36 37 38 394041 42 43 44 Следующая ⇒