Глоссарий 4 страница

– Сколько я должен за стрижку?

– Ничего. Уж такие пустяки в полторы цены входят.

Тут с улицы послышался шум. Несколько визгливых, по нарастающей, гортанных фраз, перешедших в шум драки. Выскочив за порог цирюльни, Тарас метнулся к лавкам одежды. Драка вспыхнула именно там. Лёнька бежал следом. Лучник, в чью обязанность входило охранять Варвару, куда‑ то исчез. Тарас влетел в лавку восточных тканей, где что‑ то горело, купец топотал ногами, стараясь затушить огонь, и сразу понял, что опоздал. Всё уже закончилось.

Варька, вся дрожа, стояла у прилавка. Она успела нацепить только одно из «крыльев» дракона, но и этого оказалось достаточно. Лучник зажимал ладонью разрубленную щёку, арбалет, что всё время висел у него за спиной, валялся на полу. Судя по всему, он уже не подлежал ремонту. Там же лежали трое мужчин явно бандитского вида. Восточники. То ли узбеки, то ли персы – Тарас ещё не различал эти национальности. На улице уже шумели казаки, подскочил патрульный разъезд. Ввалились трое, двое в ежевичных «оплётках». Варька сняла с руки «крыло» и теперь виновато хлопала глазами, глядя то на Тараса, то на стражников. Покупатели, вжавшиеся в дощатые стены лавки, смотрели на неё с ужасом. Хозяин затаптывал огонь, теперь ему помогали несколько человек, кто‑ то сдуру плеснул на пламя из кувшина то ли вином, то ли маслом, и вспыхнуло ещё несколько тканей. Разгореться огню, однако, не дали.

Тарас не пытался уходить – по лицам казаков он ясно понял, что делать этого не следует. Три трупа. Стало быть, будет допрос. Дознание, протокол, ушедшая незнамо куда информация... Не стоило влипать в такие вещи.

И всё же он вздохнул с облегчением, чувствуя, как отлегло от сердца. Варька цела. Варька цела, и хвала Создателю. А остальное как‑ нибудь перетрётся.

– Это ты их? – спросил хмурый казак, на вышитом кафтане которого не было колючек. Лучник отрицательно помотал головой.

Тётка, сидевшая в самом углу, вытянула длинный палец, указывая на Варьку. Говорить она не могла, только беззвучно разевала рот.

– Ведьма, – восхищённо сказал один из младших торговцев, заканчивая затаптывать последние огоньки. Казак перевернул одно из тел, с характерной серьгой в ухе.

– Кажись, Мустафа. Наконец‑ то завалили. Неужто ты?

Хрупкая Варька покаянно кивнула. Отпираться при таком количестве свидетелей было бессмысленно.

– Молодец, девка.

Казаков в лавке собралось уже шестеро.

– А чего это вдруг...

– Так она деньги вынула. Цельный кишень. – У тётки в углу вдруг прорезался голос. Она уже приподнималась на тонких кривых ногах, каким‑ то образом это угадывалось, несмотря на длинное, до полу, платье. – Много денег.

– Ты с деньгами‑ то поосторожнее, – нравоучительно сообщил Варьке старший наряда, и тут Тарас понял, что на этом и закончились все формальности.

– Отволоки их в холодную, – сказал хозяину лавки старший казак. Остановился, придирчиво глядя на Лучника, на валявшийся арбалет, хотел что‑ то спросить, но, видимо, передумал. Один из приказчиков уже протягивал пострадавшему чистый, снятый с витрины платок. Лучник приложил его к ране.

– Протокол составлять будете? – скучно поинтересовался казак в «оплётке». Судя по интонациям, протокол здесь на хрен никому не требовался. Мол, три трупа в лавке – это дело житейское. Тарас даже подумал, что, если Варька согласится на протокол, последует что‑ нибудь вроде «формы закончились» или «пиши сама, как знаешь», но Варвара отрицательно замотала головой. Казаки, помогая приказчикам, взяли тела за руки и поволокли их наружу. Тарас, Лучник, Лёнька и Варвара вышли в другую дверь и сразу пошли в сторону стоянки.

– Как тут у вас просто... – восхищенно сказал школяр.

– Граница, – объяснил Лёнька. – Если б казака зацепил, хана тебе, а этих... – Он беспечно махнул рукой. – А чем это вы их грохнули?

– Она, – разлепил губы Лучник и поморщился. Тарас вытащил из‑ за пазухи коробочку с бальзамом. Лучник подставил ладонь, вопросительно посмотрел на школяра, тот кивнул, и принялся накладывать мазь прямо на разрубленную щёку. Затем снова прижал к ней окровавленный платок.

– Странно всё‑ таки. Даже не спросил, кто мы такие.

– Да какая разница, – снова ответил Лёнька. – Если беглые, так отсюда выдачи нет. Не принято. А если из благородных каких или бояре, так сами б захотели бумагу составить. И потом, без протокола всё, что там было, казакам достанется.

– Так они и Мустафу себе припишут? – полуутвердительно спросил Тарас. Лёнька крутнул лопоухой головой.

– Не, это не принято. Запишут, убили на рынке в драке, и всего делов. Если вообще что‑ нибудь запишут. Нажрутся вечером.

Тарас вспомнил лица всех шестерых и подумал, что двое точно нажрутся. Насчёт остальных было непонятно. Впрочем, всё оборачивалось не так уж плохо.

– А ты‑ то что ж? – укоризненно спросил он Лучника. Тот виновато пожал плечами.

– Да это звери, а не ребята, – и здесь объяснил Лёнька, как будто был не в цирюльне, а в одежной лавке. – Я не пойму, как девчонка могла с ними совладать.

Варька улыбнулась ему так, что пацан сразу заткнулся и дальше всю дорогу молчал. Не восприняли всерьёз, подумал Тарас. По виду действительно не скажешь. Фифа с кошельком да при одном охраннике. Деньги забрать да лавку поджечь – уходить при пожаре проще. А тут «крылышко дракона». Или она всё же оба нацепила?

Он вспомнил, как лежали тела, и содрогнулся. У двоих было разорвано горло, в груди третьего торчал чей‑ то нож. Отбить чужой удар так, чтобы он пришёлся в соседа, – это классическая тактика «струнного дракона». Им бы с Варьки начинать, как тому оглоеду в тверской лавке. Недооценили. Да и тот всерьёз не воспринял, остальных припугнуть хотел. Кажется, Клещ... И Муха. Как будто несколько лет прошло.

Тарас посмотрел на Лёньку. Парнишка хмурился, но шёл ходко и вопросов больше не задавал.

Глава 8

– Хвощ, пора сворачивать праздник.

– Почему? – спросил довольный жизнью Хвощ. Меж лодок накрыли стол, и разбойнички, что называется, отдыхали. Они привыкли к двойственному подчинению, перестав им тяготиться, а по мере удаления от знакомых мест становились всё веселее. Хвощ оставался главарём, но и распоряжения Тараса многое значили, а Никита примерно уравнялся в правах с Флейтой. Варька в эту табель о рангах благоразумно не влезала, никогда и никому ничего не приказывала, а всё своё недовольство высказывала Тарасу.

– На базаре засветились. Чуть‑ чуть.

Глаза Хвоща стали серьёзными.

– Вас узнали?

– Вряд ли. Но через пару дней информация может просочиться.

– Слушай, говори по‑ русски. Что ты вечно...

– Может, и обойдётся. Но лучше не рисковать. На базаре остались трупы, а тверская Дума наверняка шарит сейчас все такие случаи. По всей России.

– Ну, значит, дальше полетим.

– Не передумал?

Глаза Хвоща потемнели ещё больше.

– Как передумаю – скажу. С вами фарт идёт, а это всё так, мелочь.

– В Стамбул лодками нельзя. Там война, увязнем в первом же периметре.

– А обойти?

– Вязкое поле не увидишь, пока поздно не будет. Потом придут проверять те, кто рогатки поставил. Или грузины Мцхеты, или янычары. И плакали наши денежки. Ещё и бошки пооткручивают, – на чисто русском языке добавил для Хвоща Тарас.

– Что предлагаешь?

– Добраться на лодках до гор. Там их разобрать. Упаковать в мешки для ручной переноски. И с проводником, – Тарас кивнул на Лёньку, безучастно стоявшего в стороне, – перейти зону военных действий. Там снова собрать лодки, отойти в глубь страны, а дальше видно будет. Лично у меня в Стамбуле два конкретных дела, а ты как знаешь. Можем и дальше вместе идти.

– Ладно, поглядим, – хмуро сказал Хвощ. – Застегнул красиво.

– Что? – не понял теперь Тарас.

– Хорошо излагаешь, говорю. Кстати, кто платит проводнику? Или отдать его потом Флейте?

– Я заплачу. – Тарас никак не мог привыкнуть к способу Хвоща экономить деньги.

– Можно и пополам, – вдруг сказал Хвощ. – Ну, собираться будем утром. А пока давай. Не пропадать же, – и он гостеприимно показал на столы, заваленные всякой снедью. Отдельно стояло несколько корзин с бутылками вина.

– А мы утром проснёмся? – с сомнением покачал головой Тарас. Дисциплина в банде значительно окрепла, но такое количество спиртного могло расшатать субординацию любого войска.

– Проснёмся, – успокоил Хвощ.

Собираться начали на следующий день только к вечеру, вылетели прямо в ночь.

Впрочем, к эксцессам это не привело. Лагерь свернули нормально, а пара казачек ещё и махала вслед платочками.

Кудрявый воин в кольчуге с провязами смоленского герба подошёл к своему командиру.

– Монахов отпускать?

– Что рассказали?

– Да ничего не рассказали. Но не в зиндан же их засылать. Монахи, не банда.

– Дружинники поправились?

– Двое нормально. Третий ещё так... Но тоже встанет.

– Какого хрена их сюда занесло... – Командир «чешуи Заречья», пограничного отряда смоленской стражи, чесал подбородок. Борода, что начала формироваться на ещё очень молодом лице, ему не нравилась, но бриться, как остальные, отточенным ножом он не умел.

А цирюльни здесь не было.

– Посадник сказал, что на наше усмотрение.

– Угу, – буркнул командир «чешуи». – Это он хорошо сказал. Теперь, ежели чё, мы будем дурни, а он как кот в сметане.

Его заместитель кивнул, подумав про себя «не мы, а ты».

– Тверичи‑ то чё? Подтвердили?

– Вроде как да. Там нашли горелые тела. И ещё трупы. Я вообще думаю, если б они не спали, хрен бы мы их взяли так легко.

– Ничего себе легко... – сказал командир. – Троих едва не положили.

– Эти ребята могли всю «чешую» положить, – без всякого сомнения сказал кудрявый воин. – Сонный что пьяный. К бою не годен.

– Куда ж они бежали столько дней...

– Говорят, за летающими лодками.

Молодой командир с сомнением покачал головой.

– Это ж каким дурнем надо быть, чтобы пешком гнаться за летающими лодками.

Кудрявый воин пожал плечами.

– Монахи.

– А дорогу? А, у них же клубок... И догонят ведь. На краю света достанут.

– Может, и достанут, – зевнул кудрявый воин. – А может, и срубит их кто по дороге. Так отпускать?

– Наши поправятся, говоришь... – Командир «чешуи» снова накрутил на палец прядь жидкой бородёнки. – Ну, отпускай. Не хватало ещё с монастырями разбираться.

Шитая серебряными нитями парча зашелестела, и в комнату вошел Лась. Он не стучал – младшие валчи могли свободно заходить к старшим. Иногда, чувствуя их приближение, те просто не впускали «молодёжь». Плечо, перебитое томагавком, уже не беспокоило Лася, но рука не восстановила подвижность, и теперь близнецов можно было различать.

– Их видели на Кубани. – Лась был доволен своим сообщением. Лизо кивнул.

– Как вы и предполагали, они пробираются в Стамбул.

– Из чего ты сделал такой вывод? И насколько точно, что это именно они? – Лизо, как обычно, был не в настроении.

– По описанию схожи. На трёх лодках, при деньгах. Тратят ногти тверской чеканки. Плюс была драка на рынке. Кто‑ то из их женщин применил «крыло дракона».

– Грязно идут. Обнаглели. В драке были трупы?

– Да, убиты трое нападавших. Местное ворье.

– Значит, школярка. Весталка убивать бы не стала.

– Я могу рассчитаться с информаторами?

Лизо задумчиво кивнул. Грач, сидевший рядом, передвинул пешку. Валчи играли в шахматы.

Лась замялся. Лизо смотрел не на доску, а на него. Следовало ответить, почему он решил, что лодки ушли на Стамбул, а подтверждения этой информации у близнецов не было. Просто однажды Лизо предположил, что беглецы пойдут именно в этот город. И маршрут вроде бы сходился. Но...

У Костина когда‑ то были более веские основания ожидать банду на Смоленщине. А вышли они через Московию. И много позже.

– Насчёт Стамбула я не уверен, – потупил глаза Лась. – Я просто подумал, что это нормально... Для южного направления.

Лизо также сделал ход пешкой.

– Они могут идти в Батум. В Мцхету. В Поти. В Трапезунд. Даже через Каспий. – Голос его постепенно повышался. – Не нужно под меня подстраиваться. Если информация подаётся как данность, она должна быть проверена.

Грач снял с доски белого офицера своим конём. Лизо убил коня пешкой.

– Но ты вовремя поправился, поэтому неприятностей не жди. Свободен.

Лась поклонился и вышел. Обошлось.

Грач двинул вперёд короля. Фигур на доске осталось совсем немного.

– Стало быть, у пацана сейчас целая пачка браслетов.

– Это только предположение, – сухо заметил Лизо.

– Ну, если вокруг него формируется спектр...

– И это только предположение.

– Кстати, спектр ты должен чувствовать.

– Я ничего никому не должен, – обрезал Лизо, но Грач не отставал.

– Ты чувствуешь вокруг школяра спектр?

Лизо нехотя кивнул.

– Я не уверен, что это спектр. Но что‑ то необычное там присутствует. Не уверен.

– Ну да, здесь же не потренируешься, – вздохнул Грач. – Но где он раздобыл столько амулетов? Голый, босый выбрался с арены... Из могилы, можно сказать...

– Один у него был. Ещё один, вероятно, взял в башне. Я слышал, тверской Князь хранил его там как драгоценность.

– Они его хоть использовали? – хмыкнул Грач.

– Да, весталки что‑ то там ваяли. Какие‑ то поглумы на удачу, – осклабился Лизо.

– Всё равно не хватает. Даже если посчитать браслет Костина, не хватает. Нужно четыре.

– Никто не знает, сколько их нужно. Считается, что четыре. – Лизо приподнял руки так, что широкие рукава соскользнули. На одном запястье переливались три браслета, на другом мерцал один. – Впрочем... – Лизо нахмурился.

– Что?

– Может быть, в их банде есть ещё кто‑ нибудь с таким же артефактом? Эффект сцепления, так сказать.

– У разных хозяев?

– Да запросто. Если они не в конфронтации. Хуже, конечно. Но там и спектр очень неустойчивый.

– То есть слабым был не третий браслет, а четвёртый?

– Ну да. Мы не отслеживаем всех камней.

– Тогда становится понятно, как их нашёл ацтек.

– Естественно, – кивнул Лизо. – Уицли‑ Уан такие вещи чувствует лучше меня.

Грач едва ли не впервые услышал, что Лизо отдал кому‑ то первенство. Хоть в чём‑ то. И сказано это было как само собой разумеющееся.

– Ты думаешь, он из Теночтитлана мог услышать?

– А расстояние тут... Достаточно срез проложить. Да, для Уицли это лакомый кусочек. Как для любого из спектральных.

– Мы должны их опередить. Школяр, наверное, уже освоил наперстных зомби.

Лизо сдвинул ладью, отрезая короля Грача от пешек.

– Это уже не важно. Ставки повышаются. Кроме того, пока школяр сам по себе, заклятие нельзя считать потерянным. Когда мы до него доберёмся, решим все вопросы сразу.

– Это становится проблемой, – вздохнул Грач. Последний его конь пытался поддержать атаку чёрных пешек.

– Сейчас их искать слишком дорого. Они всё время движутся, надо просто ждать. – Белая ладья сместилась, обрубая коню активные поля. Атака пешек захлебнулась.

– Ты думаешь, они действительно вынырнут в Стамбуле?

– Где бы ни засветились, мы их возьмём. Танцующий Лис восстановится не скоро. А Стамбул... Это было бы лучше всего.

– Из‑ за визиря?

Грач снова пошёл королём. Лизо кивнул.

– Разумеется. Я не зря потратил деньги. Турки сделают всю работу.

– А если они не справятся? – с сомнением в голосе сказал Грач.

– Если не справятся, то хотя бы ослабят эту банду, – сказал Лизо и двинул вперёд свою пешку. Преградить ей дорогу чёрные уже не могли. – И тогда придём мы.

– Сдаюсь, – сказал Грач и положил короля набок.

– Я бы хотел, чтобы школяр пришёл именно в Стамбул.

– Пожалуй, – сказал Грач. – Потому как эти ребята уже вызывают у меня беспокойство.

– Но этот парень везуч. И очень изворотлив, – задумчиво сказал Лизо. – Я уже не знаю, чего от него ждать.

Глава 9

На постоялом дворе Кракова сидели двое. Поверх рыцарских плащей виднелась шнуровка тверских пилигримов.

– Слышь, Олег. – Андрей мягкими движениями правил клинок. – А ты никогда не задумывался, что будет... Если агрессивный правитель соберёт большую армию?

– Какой правитель?

– Да любой. Ведь не справимся же.

– Да как это не справимся, – презрительно хмыкнул Олег. – Рыцари всегда справлялись.

– Нет, ты не понял. – Андрей приподнял рапиру и посмотрел в сторону окна вдоль узкой сверкающей полоски. Затем продолжил своё занятие. – Корпус как справляется? Чуть что, стягиваются по звену, по два с каждой башни, лучшие бойцы в световой броне. Башня, считай, в каждом крупном городе. По всей Европе да в Азии их за тысячу будет.

– Ну вот.

– И я про то же. Понятно, никакая дружина такого не выдержит. Даже несколько дружин. Но если вдруг кто – бах – и сразу всех мужиков под арбалет поставит? Оружие, панцирь, файербол слабенький на пояс – и вперёд. Даже копья с дубинами. Но сразу миллион. Представляешь? По тысяче на звено. Ведь не справимся же.

– Да ладно тебе. А работать у него кто будет? Женщины?

– Не, если зимой, то собрать можно.

– Ну пусть так. А кормить их чем?

– Запастись.

– А зачем всё это?

– Ну как... – Тут Андрей смутился. Судя по всему, его просто увлекла грандиозность баталии. – Завоюет соседей. Присоединит. И будет у него армия в два миллиона.

– Во‑ первых, маги всю его толпу раскидают. Применят шершней каких‑ нибудь, их по такому войску как раз выгодно применять. Или желатинчиком почву качнут. Мало не покажется. Во‑ вторых, самого правителя ассасины грохнут. Наши смертнички, чтоб другим неповадно было. В‑ третьих, завоёванное княжество под арбалет не встанет, его усмирять придётся лет десять, так что второго миллиона у него не получится. Ерунда это. Воевать должен воин, а пахать – пахарь.

– Ну, может быть. Ладно. Ты сегодня что‑ нибудь чувствовал? Целый день ходили.

– Ничего. Да на мотыльков погляди. Пусто.

Пилигримов снарядили специальными бабочками. В паре были ночной мотылёк и дневной королёк, целыми днями ползавшие в специальной коробочке. Рецепторы насекомых в магистрате перенастроили по срезам ауры беглых весталок. Теперь стоило любой из них оказаться в зоне чувствительности насекомых к запахам... Маги утверждали, что это примерно верста. Бабочка должна была взлететь и чётко обозначить направление, по которому идёт «манящий» запах. Рыцари разделились на пары и последовательно проходили квартал за кварталом, но пока без результата. Насекомые спокойно ползали в центре, у луночки с питательной пыльцой, не делая попыток взлететь. Для страховки у звеньевых имелись ещё серые «клубки», «заряженные» сразу на несколько пропавших артефактов башни. Здесь чувствительность была меньше, струны объявленной цели такой «клубочек» чувствовал всего за несколько саженей. Зато если удавалось взять прямой след, он уже его не терял, катился вдогон, как крохотная собачка.

«Клубки» также вели себя спокойно, а из этого следовало, что в уже прочёсанных городах беглецы отсутствовали. Таким образом рыцари уже вычеркнули Чернигов, Вильно и Ревель. Затем пришло сообщение, что похожих людей видели в Кракове. Подобных сообщений приходили десятки, но это звучало убедительно, да и Краков соответствовал литовскому маршруту. Поэтому оба звена спешно зельцанули в Польшу.

И вот Краков. Красивый город. Крепость над Вислой, лебеди, спокойный и приятный народ...

Но никаких следов Хвоща, Тараса или весталок. Информация не подтверждалась.

Дорога при каждом шаге отдавала серой пылью. Вся одежда покрылась тонким её слоем, в горле першил кашель, а лицо, залитое грязным горячим потом, давно уже не хотелось вытирать.

Лёнька, шагавший рядом, иногда чему‑ то улыбался, скалясь волчьими зубами, его гибкое загорелое тело казалось пропитанным какой‑ то особенной смолой. Остальные отстали.

Тарас притомился, но идти мог бы ещё долго. Лёнька вообще, похоже, только разгонялся – ему такой темп даже не сбивал дыхания, но следовало подождать остальных.

Разбойнички растянулись почти на полверсты, ведя в поводу лошадей, тяжело нагруженных серебром, покупками и частями летающих лодок.

Тарас присмотрел подходящую тень с прозрачным ручейком и махнул рукой, показывая дневку. Лёньку следовало придерживать.

Из‑ под ноги проводника взлетело целое сонмище белых бабочек – штук сорок, не меньше. Лёнька не обратил на них внимания, а подошедший Ярослав забеспокоился.

– Это нормально, столько бабочек? – спросил он у Тараса, держась за грудь.

– Ты как вообще? – встревожился Тарас. – Как себя чувствуешь?

– Всё хорошо, – успокоил Ярик.

– А чего за грудь держишься?

– Да так, чуть‑ чуть совсем. Мышцу прихватывает. Ты скажи, эти бабочки... Я слышал, ими как‑ то людей ищут.

– Ярик, ты не то слышал. Это нормальные бабочки. Там, наверное, навозная лепёшка.

Ярослав подошёл ближе и убедился, что белые красавицы действительно питались незнамо чем. Младший школяр смущённо усмехнулся.

– А я подумал...

– То, что ты подумал, совсем иначе выглядит. Этих бабочек ты не увидишь. Они в коробочках. И реагируют только на полный срез ауры, – мрачно сказал Тарас, вспоминая, как когда‑ то раскрылся перед деканом. Впрочем, он и сейчас считал, что декан не употребит свои возможности ему во вред.

Подошёл Никита. Сграбастал голову Ярослава и по‑ отечески потрепал ему затылок. Ярик оскалился.

– Вырос‑ то как. Похорошел.

– Заматерел, – легко подключился Тарас. – Встал парень на крыло. Окреп.

– Ну да. И ковыляет на этих крыльях, сладкая булочка.

– Скоро станет совсем большой...

– Ну да, – согласился Никита. – Подкачается, силёнок наберётся. Будет на них бегать.

– Оба дураки, – догадался Ярослав, пихнув в живот и того, и другого. Цветные, смеясь, обняли младшего. Никита постелил ему плащ, а Тарас достал из‑ за пазухи горсть кураги.

Ярик, пожиная лавры увечного героя, устроился с максимальным комфортом.

Лёнька не подвёл. Каких контрабандистов он уже водил и ходил ли здесь сам, осталось для тверитян загадкой. Парнишка каждый раз отшучивался, не желая распространяться о прошлых делах, что только добавляло к нему уважения. Но через зону боевых действий он провёл в лучшем виде – горными тропинками миновали пологий хребет, затем по руслу извилистого ручья, снова тропкой обошли каменную башню грузин, вокруг которой, если верить Лёньке, стояло несколько секретов, и, наконец, прошли участком вдоль обычного моря. То справа, то слева иногда погромыхивало, войска султаната постоянно использовали бомбарды, но в целом война здесь шла довольно вяло. В этом благодатном краю умирать как‑ то особенно не хотелось. Школяры торопились, опасаясь преследования и властей, и валчей. Несколько раз над ними пролетали стрелки на птицах, но, видимо, местные – не обращая внимания на маленький караван «контрабандистов», они улетали туда, где громыхало, и звуки боя обычно усиливались.

– Что‑ то они даже не снижаются, – «посетовал» однажды Хвощ на столь явную нерасторопность стражей.

– Так платим за тропу, за каждый проход, – простодушно объяснил Лёнька. – Да и спускаться здесь опасно. Горы.

– Вояки, твою мать, – ухмыльнулся Бредень, а Пушистый сообразил:

– Это не над лесом кружлять. Тут, блин, за любой камень – и достань тебя. А у нас только в дупло схоронишься.

– Вот ты бы лучше из дупла и не вылазил, – поддел его Флейта.

– А если кто забудет заплатить? – поинтересовался Хвощ.

– Раз забудешь, два забудешь... Потом подрежут, – меланхолично ответил Лёнька. – Я уж оставил на входе денежку.

– То‑ то ты на опушке тёрся, – сообразил Флейта. – А я и не заметил.

– Ты и не должен был заметить.

– А зря оставил. Пусть бы спускались, мы бы их жахнули, – расхрабрился Пушистый, поправляя аркебузу. – Послал бы своих абреков в Тамаркину норку.

– Не грози, не груби, и сам не будешь бояться, – философски ответил Лёнька. – У них своя служба, у меня своя.

– И сколько платишь за проход? – спросил Хвощ.

– Не помню, – ушёл от конкретики их провожатый.

– А кого ты водил здесь последний раз?

– Так, ходили люди... – неопределённо ответил Лёнька. Хвощ протянул ему несколько серебряных ногтей.

– Давай рассказывай. Я тут ищу знакомца.

Тот мягко отвёл руку с деньгами.

– Да мне хватает, зачем лишние.

– Ну, – нетерпеливо спросил Хвощ. За его спиной хищно осклабился Флейта.

– Люди как люди, – объяснил, шевельнув ушами, Лёнька. Казалось, его глаза одновременно следят за обоими бандитами.

– Я ведь могу и рассердиться. Иначе запоёшь. – Голос Хвоща не предвещал ничего хорошего. – Турки рядом, ты уж отработал своё.

Сбоку придвинулся Свист, недвусмысленно покачивая кистенём. Лёнька побледнел, но голос его не изменился.

– Я тогда столько расскажу – не поверишь. Тут много забавных историй. Зачем они тебе?

– Молодец, – неожиданно похвалил пацана атаман. – А вы учитесь, дурни, разговаривать.

На турецкой земле они расстались. Так и не узнавший историю странной семьи «цирюльников» Тарас утешил себя тем, что вся жизнь состоит из обрывков чужих историй. Рассчитывались с лёгким сердцем – чувствовалось, что и их переход останется тайной для любого, кто будет расспрашивать Линьлен или её лопоухого братишку. Неожиданно решил вернуться один из рыбаков, присоединившийся на оршанских болотах. Он давно уже ходил смурной, может, не глянулась бродяжья доля... Тут, на границе турецкой земли, парень окончательно раздумал идти дальше.

За разрешением он подошел к Хвощу.

– Да возвращайся, – улыбчиво пожал плечами атаман. – Только не болтай никому, чего и как.

Рыбак, опасавшийся совсем другого исхода, обрадованно поправил заплечный мешок и шагнул к Лёньке. Тот, однако, не проявил никакого энтузиазма по поводу спутника.

– Тебе ж всё равно обратно идти, – попытался объяснить ему рыбак, но Лёнька только мотал лопоухой головой.

– Куда я пойду, это моё дело. Может, здесь пару дней побуду. Может, и дольше.

– Дак я подожду.

– Зря время потеряешь, – просто сказал «гоблин». – Про обратную дорогу мы не договаривались.

– Ну... я заплачу, – выдавил из сердца рыбак, которому было жаль расставаться с деньгами. Но Лёнька снова крутнул ушами.

– Да мне этого серебра хватит. Ты уж сам, мил человек, выкручивайся. – С этими словами парнишка шагнул за кусты, на которых уже раскрывались первые почки, там неожиданно что‑ то обвалилось, и Лёнька, видимо, съехал по желобу‑ ложбине, окончательно расставшись с маленьким отрядом. Судя по эффектности движения, способ был заготовлен заранее. Далеко внизу мелькнула его тень, махнула рукой, прощаясь, и их провожатый исчез.

Рыбак огорчённо хлопал глазами.

– Может, я тогда...

– Да иди уж, – улыбнулся теперь Флейта. – Рыбку вечером половишь...

Рыбак тоскливо посмотрел, соглашаясь. Уходить ему уже не хотелось. Но...

Пятясь, рыбак двинулся к кустам, унося за плечами свою долю. Никто не стал его останавливать. Вскоре, однако, Никита заметил, что парни Флейты куда‑ то исчезли.

Но к ночёвке они уже вернулись обратно.

Глава 10

Ещё у границы разбойники выправили себе купеческие паспорта – чтобы свободно ездить в Турции, иностранцам требовались специальные бумаги. Это встало в значительную сумму, зато потом до самого Стамбула добирались без осложнений.

Несмотря на дополнительные траты, лодки решено было не собирать. Меньше внимания.

Разбойнички Хвоща откровенно наслаждались путешествием, любопытствуя на каждой остановке. Привлекали их всякие пустяки.

Самкувшины с молоком и сметаной, что заряжались от солнца, а не от воды и ветра, как в Твери. Мягкий мышонок, внутрь которого был вделан звуковой амулет. Нажмешь на серое пузо – и мышонок поёт, не раскрывая накрашенного рта. Женщины, укрытые паранджой, кувшины на головах, горячий плов на улицах и обычай разуваться в храмах. Толстый горожанин, на груди которого светился не привычный силуэт солнышка и даже не мусульманский полумесяц, а заморский христианский крест. Увидев эту диковину, Свист подошёл поближе и стал рассматривать бедолагу, так что тот, засмущавшись, вскоре дал дёру – стоило Свисту поправить перекрутившийся кистень.

Ближе к Стамбулу христиан становилось больше, хотя мусульманская религия, конечно, преобладала.

Да и просто ослики, верблюды с одним и двумя горбами, свежий виноград – это ранней весной, – невиданные в тверских лесах маслины, на вид сладкие, а на вкус солёные, и прочая, прочая, прочая...

Бредень и Пушистый, заметив жующего здоровенного турка, бились об заклад, съест ли он лепёшку за два укуса. Съел за три, вкусно заедая свежим виноградом, но после двух осталась малая крошечка.

Отдыхали.

В Трапезунде наняли повозки. Местные с виду доверия не вызывали, хотя оказались народом дружелюбным и улыбчивым. Понимали друг друга плохо, объясняясь больше знаками, потом нашёлся толмач – турок, неплохо знавший русский, и дело пошло веселее. Понятно, ценных вещей без присмотра не оставляли, но не было и попыток воровства. Позже выяснилось, что турецкие законы ещё жёстче, чем порядки рыцарей и тверской стражи.

⇐ Предыдущая 38 39 40 41 424344 45 46 47 Следующая ⇒