Союз трёх Программистов 2 страница

Вдруг послышались другие голоса, шум, неразборчивые выкрики — и наступила тишина. Синди умылась, привела себя в порядок, посмотрела в зеркало и остановилась в раздумье.

Как хотелось добраться до дома, снова оказаться у матери в Санта-Монике.

Но как?

Переждать здесь ещё час-другой, а потом уйти, может быть, Наставники не будут караулить так долго? Но где гарантия, что Эфраим и Сим не поджидают у выхода из гостиницы? Может быть, уже стоит наготове машина и её схватят, как только она выйдет на улицу. Синди знала, что секта не расстанется со своей добычей просто так. Пока есть какая-то возможность вернуть её, они не отступятся.

В туалете висел телефон-автомат. Она решила позвонить матери и попросить её приехать.

В туалет вошла женщина, Синди разменяла у неё доллар, опустила монету и набрала номер.

Никто не отвечал.

Она позвонила ещё раз. По-прежнему никого. Мама вернётся, — успокаивала себя Синди, — ничего. Она в магазине. Или у соседей. А вдруг её нет в городе? Она могла уехать к сестре в Палм-Спрингс. Или к бабушке в Хьюстон.

Чуть не плача от отчаяния, Синди снова и снова набирала номер.

Наконец, когда, казалось, прошла целая вечность, мать ответила.

— Синди!

— Мама, я уже целый час дозваниваюсь…

— Я только что из парикмахерской. Синди, Синди, девочка моя… Что с тобой? Ты здорова?

— Здорова, здорова.

— Боже мой, ты же не звонила мне целый месяц. Где ты? В этом ужасном месте?

— Нет, я убежала из Астарота.

— Слава богу. Я вообще не понимаю, почему ты…

— Мама, послушай. Я не могу сейчас говорить. Я хочу как можно скорее домой. Но не могу выйти. Ты должна приехать за мной.

— Да, да, дорогая, конечно. Скажи только, куда.

— Я в отеле «Сенчери Плаза».

— Хорошо. Но где… — вдруг мать замолчала. — Подожди минутку, кто-то звонит в дверь. Я открою и сразу вернусь.

Прошло минуты две, пока мать снова не взяла трубку.

— Подумать только, какое совпадение!

— В чём дело?

— Представляешь, ты пропадаешь целый месяц, а стоит тебе позвонить, как тут же появляются твои друзья.

— Какие друзья?

— Они не представились. Два милых молодых человека. Спросили, дома ли ты.

— Что ты им ответила?

Элизабет Хайленд уловила в голосе дочери тревогу.

— Что случилось, девочка моя?

— Мама! Что ты им сказала?

— Не знаю. Какое это имеет значение? Я сказала, что ты будешь через час-два. Разве это важно? Ты говорила, что ты в отеле «Сенчери Плаза». Но где же именно? Это гигантский отель. Где тебя искать?

— Мама, подойди к окну. Посмотри, они уехали или нет.

— Что?

— Пожалуйста, скорее, это очень важно.

Квартира Хайлендов была на третьем этаже, из неё было видно почти всю улицу.

Вскоре Элизабет Хайленд вернулась к телефону.

— Cинди! Они здесь. Сели в машину, отъехали от нашего подъезда и остановились у соседнего дома. По-моему, они не собираются никуда уезжать. Странно, я же сказала им, что ты вернёшься не очень скоро.

— Мама, я перезвоню тебе позже.

— Но в чём дело?

— Мне нельзя к тебе. Я перезвоню.

Она повесила трубку. Стало жутко. Конечно, они не теряли времени. Значит, Эфраим и Сим по-прежнему где-то здесь, её ждут. Возможно, им прислали подкрепление, и её поджидают не только у входа, но и в коридорах гостиницы.

В этот момент дверь раскрылась, и вошли две женщины. Синди узнала их сразу. Это были Наставницы из Астарота. Она влетела в кабинку и повернула защёлку.

— Аталия, открой, — они стали стучать в дверь. — Господь любит тебя. Пойдём с нами, тебе все простят.

Дверь дрожала под ударами кулаков.

Громко разговаривая, в туалет вошла группа женщин. Наставницы смолкли.

Через какое-то время наступили тишина. Синди встала на сидение и выглянула. В туалете не было никого. Она спустилась и осторожно открыла дверь, понимая, что Наставницы могут появиться в любую минуту. Судя по всему, они не остановятся ни перед чем.

Находиться здесь дольше было опасно. Синди перебрала в уме всех друзей, но тут же сообразила, что Наставники уже вытянули из Джеффа все адреса и телефоны. Рано или поздно её найдут. В полицию звонить бесполезно. Ей не поверят, решив, что она хочет просто привлечь к себе внимание. В лучшем случае отвезут домой, к маме.

А там уже ждут.

И тут её осенило. Она позвонила на междугородную и попросила справочную Санта-Барбары. Телефон Фрэнка Рида ей дали сразу, даже два — рабочий и домашний. Синди набрала рабочий и услышала отца Джеффа Рида. Он перебил её на середине рассказа:

— Оставайся там, никуда не выходи. Я еду.

Глава 9

У причала гавани Сан-Франциско стояла роскошная быстроходная яхта. На белом корпусе чётко выделялось название: «Посланник Господа». Кроме команды на ней могли разместиться ещё по крайней мере десять человек. Это была плавучая резиденция Его Святейшества Учителя и, следовательно, главная церковь Душ Господних. Весь экипаж, конечно же, состоял из членов секты.

Когда яхта стояла в порту, они ходили в балахонах с капюшонами, чтобы всем — а прежде всего инспекторам Федерального налогового управления — было ясно, что это не какая-нибудь прогулочная яхта, а Храм Божий и как таковой обложению налогом не подлежит.

Яхта прибыла в Сан-Франциско, потому что Учителю здесь предстояла запись на телевидении, кроме того, должно было состояться важное деловое совещание и, наконец, оба двигателя яхты нуждались в текущем осмотре.

Обычно «Посланник Господа» находилась в море. Здесь Преподобный Бафорд Ходжес мог спокойно предаваться благочестивым размышлениям, сочинять послания своим последователям и, что самое главное, здесь ему не докучали назойливые журналисты.

Впрочем, сегодня Учитель намеревался ответить на ряд вопросов. Преподобный Ходжес придавал большое значение предстоящей встрече и соответственно к ней подготовился.

Он прекрасно знал Новый Завет; толковал священные тексты к своей выгоде и даже позволял себе нескромные аналогии: двенадцать Учеников, которыми он окружил себя, носили классические евангельские имена.

Несмотря на то что из-за ремонта двигателя кондиционеры были отключены, Учитель оделся в грубый серый балахон с откинутым на плечи капюшоном. Он был наглухо застёгнут и подпоясан золотым шнуром. Трое из двенадцати Учеников, присутствовавших в тот день, были одеты так же, с той лишь разницей, что их пояса были чёрными.

Гости поднялись на борт яхты. Их сразу проводили в салон. Глава делегации, Луис Гудмэн, представитель Еврейского комитета США, представил своих спутников. Дейвид Шапиро из Союза за гражданские свободы в реббе Джозеф Эпстайн, член Национального совета раввинов.

Ходжес улыбнулся гостям и поднял руку в благословении:

— Господь любит вас.

Члены делегации переглянулись. Гудмэн бесцеремонно спросил:

— Вы в этом уверены?

— Разумеется, братья мои. И вы это знаете сами. Ведь вы Его избранный народ. Так сказано в Писании. Да и сам Спаситель был евреем, пока не явился людям как Сын Божий. — Ходжес повернулся к реббе Эпстайну. — Вы же знаете Священное Писание. Вы со мной согласны?

— С тем, что он был евреем, да, — ответил раввин. — Но что касается остального, то это вопрос веры.

— Ну хорошо. Я понимаю, что вы пришли к нам не для того, чтобы обсуждать Писание.

Он представил стоящих безмолвно Учеников.

— Это трое из моих Учеников. Матфей, Лука м Пётр.

— Господь вас любит, — проговорили Ученики.

Учитель ещё раз улыбнулся и повернулся к столу.

— Прошу вас, господа, садитесь. Чай, кофе, прохладительные?

Гости отказались. Они не могли отвести глаз от четырёх фигур в серых балахонах, неподвижно стоящих напротив. У них был зловещий вид, наводивший на мысль о какой-то монашеской мафии во главе с улыбающимся главарём-мафиози.

Ходжес заметил их скованность и снова широко улыбнулся:

— Наверное, мы производим странное впечатление, но эта одежда — символ нашего смирения, воздержания и любви к Господу. Мы надеваем её лишь в церкви, но это судно — Храм Божий. — Он замолчал, внимательно оглядывая собеседников. — И так, господа, чему мы обязаны вашим присутствием?

— Прежде всего, — сказал Шапиро, — мы заявляем решительный протест.

— Протест? В связи с чем?

— В районе Филадельфии церковь вашего братства, названную Симрон, возглавляет Первый Старец Озем. Он сделал провокационное антисемитское заявление, которое, к нашему глубокому сожалению, получило нежелательную огласку.

Учитель нахмурился.

— Какого рода заявление?

— Буквально следующее: «Шесть миллионов евреев, погибших во время второй мировой войны, — это расплата за распятие Спасителя»

Преподобный Бафорд Ходжес казался потрясённым:

— У вас есть доказательства, господа?

Шапиро передал ему вырезку из газеты.

— Заявление было сделано во время интервью местной телевизионной компании.

Учитель пробежал глазами вырезку, и лицо его помрачнело.

— Господа, — сказал он, возвращая заметку, — я искренне сожалею о случившемся. Первый Старец Симрона невежествен и глуп. Я обещаю вам, что уже сегодня он будет отозван из Симрона и примерно наказан. Поверьте, господа, это высказывание ни в коей мере не отражает нашего отношения к еврейскому народу. В своё время Аврааму было сказано, что племя его благословит все народы и священным плодом его семени станет Мессия. Мы верим в пришествие Мессии. И пророчество уже начало исполняться: еврейский народ вновь обрёл свою землю обетованную — Израиль. Значит, приход Мессии близок. Я хочу, чтобы вы поняли, господа. Мы поддерживаем ваш народ и считаем, что противники Израиля выступают против Бога, они — исчадие ада и слуги Сатаны.

Члены делегации казались вполне удовлетворёнными. Заручившись обещанием Ходжеса сделать официальное заявление в печати с изложением его позиции, они ушли.

Учитель с Учениками проводили их взглядами, затем с облегчением рассмеялись.

— Чёрт побери, Бафорд, — сказал ученик, который был представлен гостям как Лука. — Как ты их! Я и сам тебе поверил.

— Спасибо, Билли.

— Да ты у нас просто златоус, — хмыкнул второй, носивший имя Матфея. — Они тебе в рот смотрели.

Учитель начал расстёгивать застёжку на вороте балахона.

— Но это стоило того, Дик. Ты сам понимаешь, как нам нужна поддержка евреев. Тем более что Союз за гражданские права существует во многом благодаря им.

Ученики, опередив Учителя, уже сняли балахоны и остались в обычных костюмах.

— Какого чёрта мы их надевали, — сказал Пётр. — И так жарко. Меня теперь хоть выжимай.

— Что поделаешь, Рей, — Учитель открыл шкафчик, достал стаканы и виски. — Мы же всё-таки в Храме Божьем, — и подмигнул. — А теперь за работу. Билли, ты первый. Каковы итоги последней телепередачи?

Полное имя Билли, которого Ходжес назвал Лукой, было Уильям Дигби. Он представлял известную финансовую фирму Мейсон, Эндерс энд Дигби. В «ДГ» он был финансовым директором. Все двенадцать Учеников являлись членами секты лишь номинально. Это были крупные юристы, руководители рекламных компаний, финансисты, специалисты по средствам массовой информации. И каждый из них получал свою долю прибыли.

Дигби достал из портфеля бумаги.

— Передача дала прекрасные результаты. После неё только добровольные пожертвования составили почти пятьсот тысяч…

Затем шли цифры, касающиеся деятельности издательства, публикующего сборники высказываний Учителя, фирмы звукозаписи, выпускающей пластинки и кассеты с текстами проповедей, и студии, снимающей телевизионные программы с участием Ходжеса. Все компании объединились под финансовой крышей Ревренд Ходжес Ивэнджилистик Эссосиэйшн, Инк. — Евангелической ассоциации преподобного Ходжеса — корпорации с многомиллионным капиталом и годовым бюджетом в 20 миллионов долларов. Доходы корпорации стремительно возрастали, причём Дигби бдительно следил за тем, чтобы её деятельность никоим образом не вышла за рамки религиозной, поскольку как евангелическая ассоциация она была свободна от налога.

Затем обсудили вопрос о предстоящем выступлении Ходжеса по телевидению и об интервью для специального номера журнала Тайм, посвящённого деятельности Душ Господних.

— Следующий пункт повестки дня, — сказал Ходжес, — Дьявол. Джон Морс. — Он повернулся к Петру, вернее, Реймонду Гарви, старшему партнёру юридической компании Гарви, Донан, Белл энд Уолл. — Есть что-нибудь?

Гарви отрицательно покачал головой.

— Наши люди продолжают поиск, но результатов пока нет: он слишком хорошо конспирируется и исчезает быстрее, чем мы успеваем его засечь.

— Рей, вы должны найти его. Эти сопляки, которых он депрограммирует, всё чаще стали давать интервью газетчикам.

Глава 10

Фрэнк Рид расплатился с водителем такси и вошёл в кафе у отеля «Старлайт». Он позвонил Морсу ещё из аэропорта и договорился о встрече. Время близилось к полудню, и кафе постепенно заполнялось.

Он прошёл к последнему столику, за которым уже ждал Морс, и протянул ему руку.

— Вы знаете, после того, что мне рассказал Гленнон, я ожидал, что у вас будут рога и хвост.

Морс улыбнулся. Он подозвал официантку, заказал яичницу с ветчиной и кофе. Рид ограничился кофе.

Он почувствовал холодный изучающий взгляд Морса. Казалось, тот читает самые затаённые мысли собеседника. Но Фрэнка Рида смутить было нелегко.

— Ответьте мне на один вопрос.

— Пожалуйста.

— Для чего вам понадобилось заставлять меня лететь сюда, в Мемфис. Только для того, чтобы вы на меня посмотрели? Почему бы просто не поговорить по телефону? — Рид не скрывал раздражения.

— Но ведь вы прилетели, правда?

— Да, прилетел.

— А это значит, что вы нуждаетесь во мне значительно больше, чем я в вас. В противном случае я сам прилетел бы к вам в Калифорнию.

Неожиданно Морс улыбнулся. Его улыбка была искренней и обезоруживающей.

— Извините, мистер Рид. Не сердитесь. Мы ведь затеваем очень опасное дело, и я должен быть в вас уверен.

— Ну и каково ваше мнение обо мне?

— Думаю, вы подходите. Во-первых, я получил о вас хороший отзыв от Гленнона. Во-вторых, ваши физические данные вполне меня устраивают. Здесь нужен сильный человек. А кроме того, решительный и смелый — в этом, как я вижу, вам не откажешь. Наконец, по-моему, ради сына вы готовы на всё.

Рид молча кивнул.

— Хорошо, а теперь ближе к делу. — Морс подвинул к себе яичницу. — Единственная возможность вытащить вашего сына из Астарота — это похищение. И сделать это придётся вам. Принимать участие в самом похищении я не буду. — Морс снова улыбнулся, но взгляд его был холоден. — Как говорят в некоторых фильмах, мне нельзя светиться. Но я буду вас направлять, разработаю план всей операции и полностью его подготовлю. Вы должны отдавать себе отчёт, что это преступление.

— Я понимаю.

— Кроме того, если что-нибудь сорвётся, ни вы, ни ваша жена больше никогда не увидите сына. Его сразу же переведут в какое-нибудь отдалённое братство. Это вы тоже понимаете?

Риду стало не по себе, но он собрался с силами и кивнул.

Морс продолжал:

— Не всегда всё идёт по плану. Под Новым Орлеаном есть коммуна Душ Господних под названием «Вифания». Отец одной девочки, которая туда попала, допустил ошибку. Операция сорвалась. А сам он просто чудом остался жив. В глазах этих фанатиков человеческая жизнь ничего не стоит. Они не остановятся ни перед чем.

— Я не собираюсь ошибаться, — оборвал его Рид. — Короче, я похищаю Джеффа. А в чём заключается ваша роль?

— Моя задача — вернуть его сознание и волю. Я психолог и занимаюсь тем, что называется депрограммирование. Не бесплатно, разумеется. Подобных мне в Штатах всего несколько человек, мы не в состоянии помочь всем, кто в нас нуждается.

— Но, может быть, если я привезу Джеффа домой, мы с матерью объясним ему, что любим его, что…

— Бесполезно. Через неделю он сбежит от вас, и на этот раз вы даже не будете знать, где он. Вы не понимаете, Фрэнк. Думаете, что вы собираетесь похитить сына, но это не так. Его уже похитили Души Господни. Они лишили его разума, воли, превратили в послушную марионетку. Чтобы добиться этого, его почти не кормили, заставляли работать по десять часов в день, не давали спать, пока не убедились, что в нём не осталось ничего личного. Постоянные молитвы, бдения, занятия — всё это нужно было для того, чтобы он возненавидел то, что находится вне стен братства. И помочь ему теперь может только профессионал.

Фрэнк Рид внимательно посмотрел на Морса.

— Ясно. Что я должен делать?

Глава 11

Когда совещание закончилось, Ходжес поднялся наверх, в свою каюту. На большой двуспальной кровати его ждала стройная блондинка не старше двадцати лет. Она сидела, подложив под спину подушку, и листала журнал. Её изящное обнажённое тело отражалось в огромном, во всю стену, зеркале, что делало её ещё более соблазнительной.

— Бафорд, ну где ты пропадаешь? Я жду тебя уже два часа.

— Извини, Ребекка.

— Не зови меня этим дурацким именем. Меня зовут Ивлин Мей, и ты это прекрасно знаешь.

Ходжес осклабился, поддразнивая её, и стал раздеваться.

— Это Храм Божий, тебе дано библейское имя.

— Иди ты знаешь куда!

Она отбросила журнал и пристально взглянула на него. Внезапно выражение её глаз изменилось. Теперь в них светилось ничем не сдерживаемое желание и страсть.

— Я так долго ждала тебя, Баффи. Просто с ума схожу. Ну же, раздевайся быстрее.

Официально Ивлин Мей Лэнгли была Наставницей и в бортовом журнале яхты записана в качестве секретарши преподобного Ходжеса. Они только что провели несколько упоительных недель на Багамах. И в течение всех этих напоённых солнцем дней и пропитанных морским солёным ветром и волшебным лунным светом ночей она не оставляла его своим вниманием. Ивлин Мей очень добросовестно относилась к своим обязанностям.

Настроение Ходжеса улучшилось. Выпитое виски согрело, перспектива увидеть свой портрет на обложке Тайма приятно возбуждала, но это тепло и возбуждение не шли ни в какое сравнение с теми чувствами, которые вызывал у него вид Ивлин Мей, обнажённой, ждущей, дрожащей от нетерпения. Его возбуждал острый запах её тела, в котором смешивался аромат духов и горячей женской плоти.

Преподобному Бафорду Джо Ходжесу, несмотря на его пятьдесят с лишним лет, было чем гордиться. Подвыпив, в кругу близких ему людей он любил говаривать, что у него не только язык хорошо подвешен. И эта грубоватая острота всякий раз вызывала у присутствующих восторг. Он питал слабость к молоденьким девушкам, и во всех поездках, разумеется деловых, его сопровождала новая секретарша. Он любил разнообразие.

Господь щедро одарил Ходжеса, и это сыграло не последнюю роль в его карьере. Ибо у истоков её лежала кругленькая сумма, полученная им в наследство от некой престарелой матроны, последние годы жизни которой были согреты любовью тогда ещё двадцатипятилетнего Ходжеса.

Как отличалось от той старой развалины юное тело Ивлин Мей.

Он быстро разделся и наклонился над ней. Ивлин Мей смотрела на него, как заворожённая.

Потом Ивлин Мей любила поболтать. Но Ходжес уже не слушал. Она успела порядком ему наскучить. Всё-таки два месяца — это очень большой срок. Ни одна из предшественниц Мей не задерживалась так надолго. Конечно, в постели она была хороша, но простовата. У него уже была на примете одна молоденькая Наставница в Эламе. Как же её звали? Какое-то сложное имя. А, да, Иегосава. Точно. Дочь Иорама и сестра Агазия. Вторая Книга Царств, 11, 2. (Особым предметом его гордости было превосходное знание Библии). Он был уверен, что двадцатилетняя Иегосава, у которой были такие чудесные чёрные глаза и мягкий чувственный рот, будет счастлива служить Господу в объятиях Учителя. Он улыбнулся про себя, предвкушая, как снимет с неё грубый серый балахон. Её тела Ходжес ещё не видел, но воображение у него было развито вполне.

Конечно, он не сразу забудет Ивлин Мей. Она была родом из Северной Каролины, из обедневшей аристократической семьи. Её предкам, в числе которых был даже один из полководцев армии Конфедератов, принадлежали плантации, и сама она словно сошла со страниц «Унесённых ветром». Пожалуй, это и привлекало Ходжеса больше всего. В своё время, когда он был жалким полунищим бродячим проповедником, шансов оказаться в постели с такой женщиной у него было не больше, чем у последнего негра с плантации её предков. Но сейчас она лежала рядом в роскошной каюте его яхты, а в швейцарском банке у него было отложено несколько миллионов долларов.

Да, — подумал он, — ты проделал большой путь, Бафорд Джо.

В шестнадцать лет, когда умерла мать, он убежал из дома и первое время зарабатывал на жизнь поденной работой. Смышлёный подросток очень скоро понял, что от работы в поле спину ломит куда сильнее, чем от поклонов и молитв, которыми так донимал отец. И Бафорд решил по его примеру проповедовать Слово Божие.

В один прекрасный день он прочитал в газете объявление, где говорилось, что Всеобщая Единая Церковь готова за чисто номинальную плату произвести желающих в сан священника, который даёт юридическое право на совершение похоронных и свадебных обрядов, а также крещения. Теперь он с полным правом именовал себя Преподобным Бафордом Джо Ходжесом, что подтверждалось соответствующим дипломом.

Он обладал редким красноречием и подкупающей искренностью, которые на баптистов в южных штатах производили должный эффект. В нём было нечто, вызывающее доверие и привлекающее людей. И он проповедовал на улицах маленьких городков, на фермах, прямо в полях, а затем пускал по кругу шляпу, в которой набиралась горстка мелочи. От города к городу приходилось добираться на попутных машинах, а то и просто пешком.

И тут с ним произошло Чудо, благодаря которому имя преподобного Бафорда Ходжеса попало во все газеты, он стал знаменит на всю страну.

Это случилось в горах штата Теннесси. Накануне он хватил лишнего и остался на ночь в дешёвом борделе какого-то городишки. Голова трещала после вчерашнего. А надо было идти дальше, и для того, чтобы попасть в соседний округ, предстояло пересечь бурную горную реку, прорезавшую глубокое ущелье. До пешеходного моста было мили две, поэтому он решил перейти через ущелье по одноколейному железнодорожному мосту.

Владелица заведения его отговаривала, но напрасно.

Он шёл по шпалам, стараясь не смотреть вниз, и вдруг в утреннем тумане послышался звук приближающегося поезда. В этот момент он находился на самой середине моста. Бежать назад или вперёд было бесполезно, прыгать вниз — равносильно самоубийству: река обмелела, и всё дно было усеяно острыми обломками скалы. Поезд стремительно приближался. Машинист и не подозревал, что кому-то может прийти в голову пойти по этому мосту, на котором не было даже пешеходной дорожки; кроме того, это было строжайше запрещено и перед въездом на мост была установлена предупреждающая надпись.

Даже теперь, в полной безопасности, лёжа в постели с Ивлин Мей, Бафорд Ходжес покрывался испариной, вспомнив пережитый ужас. Он вспомнил запах смерти — отчётливый и тошнотворный, который он ощутил слишком быстро, а машинист не заметит его в густом тумане и затормозит слишком поздно. Локомотив или безжалостно раздавит, или раздробит его и собьёт в пропасть.

Он бежал, захлёбываясь слезами, скуля от ужаса, как загнанный зверь, и моля бога о спасении. Поезд был уже совсем близко, машинист увидел в тумане фигуру бегущего человека и рванул рычаг тормоза. Пронзительный скрежет металла разорвал туман, из-под колёс метнулись искры, — он было ясно: уже слишком поздно.

В этот-то момент и произошло Чудо.

После того как Ходжес стал знаменитостью, его проповеди собирались слушать целые толпы. В числе людей, заворожено внимающих его словам, однажды оказалась и шестидесятилетняя вдова миллионера Элинор Баннинг.

Когда она умерла, оставив состояние, он купил немного экранного времени на небольшой телевизионной станции в одном из южных штатов, и число приверженцев стало стремительно расти. Он сделал ставку на молодёжь — и не ошибся. Молодёжи нужно было что-то новое, необычное, отличное от традиционных форм. И он создал совершенно новую религию. Сначала он назвал секту Дети Господни, но вовремя сориентировался и решил, что не следует ограничивать членов возрастными рамками. Так родились Души Господни, превратившиеся благодаря неустанным трудам Ходжеса в самую богатую секту в Штатах.

Да, Бафорд Джо, ты проделал большой путь…

Ходжеса разбудил телефонный звонок. Было пять часов утра, и он с раздражением взял трубку.

— Слушаю.

— Господь любит вас, Учитель.

— Господь любит тебя, брат мой. Кто это?

— Амон. Первый Старец из Каны.

Имя ничего не говорило Ходжесу. Старцев было много, и он не собирался запоминать всех поимённо. Он даже не помнил, где находится Кана.

— Из Каны?

— Братство близ Мемфиса.

— Ах да. Что там у вас стряслось?

— При обычных обстоятельствах, — начал Старец, — я ни за что бы не решился прервать сон Учителя, но по размышлении решил это сделать.

— Короче.

— Сегодня утром среди нас появился Дьявол.

— Дьявол? Где, как?

— Прямо на улице. Его самого мы, разумеется, не видели. За него действовали другие. Он похитил ещё одну Душу. Ученицу по имени Эстер. Возможно, в эту самую минуту он развращает её чистую душу, наполняя её…

— Хорошо, брат Амон, — нетерпеливо перебил Ходжес. — Ты правильно сделал, что позвонил. Спасибо. Господь любит тебя.

Он швырнул трубку и выругался. Полусонная Ивлин Мей с испугом смотрела на него.

— В чём дело?

— Опять эта сволочь!

Он знал, что будет дальше. Морс депрограммирует девчёнку, затем, через Гленнона, выведет её на телевидение, газеты, радио. Она будет рассказывать гадости про Души Господни, про то, как её втянули, какой обработке она подверглась, возможно, опять будет расследование, на секту подадут в суд. Всё это уже не в первый раз. И с каждым разом ему приходилось всё труднее.

Он знал, что Джону Морсу нужны не Души Господни, а он сам, Бафорд Джо Ходжес. Морс, движимый чувством ненависти, хотел поднять его на свой трезубец и ввергнуть в геенну огненную. Он становился слишком опасен.

Ходжес набрал номер Дика Кэсуелла.

— Дик, это Бафорд.

— Какого чёрта, Бафорд, шестой час. Ты что, до утра не мог потерпеть?

— Я плачу тебе, чтобы звонить, когда считаю нужным, брат Матфей.

— Ладно, ладно, что там у тебя?

— Слушай меня внимательно, Дик. — И Бафорд начал объяснять, что надо сделать.

Глава 12

Самолёт, на котором Морс прилетел в Лос-Анджелес, приземлился на пятнадцать минут раньше, и ему надо было как-то убить время. Проходя мимо телефонной будки, он остановился.

Утром его разбудил звонок Гленнона, который рассказал о разговоре по телефону с неким Кэсуеллом из известной рекламной фирмы. В самолёте Морс взвесил все за и против, но в глубине души он знал, что не устоит перед искушением и позвонит Ходжесу. Эта мысль даже начала его забавлять.

Он вошёл в будку и набрал номер междугородней. Когда телефонистка ответила, оон попросил соединить его с номером, который утром продиктовал Гленнон.

— Я звоню из автомата, за его счёт, пожалуйста.

— С кем будете говорить?

— С Его Святейшеством, посланником Господа.

Телефонистка ответила не сразу.

— Простите, я не расслышала.

— С его Святейшеством, посланником Господа. Вас поймут.

Через несколько секунд он услышал в трубке мужской голос. Это не был Ходжес, должно быть, кто-то из его персонала.

— Алло?

— Междугородняя вызывает Его Святейшество, посланника Господа. — В голосе телефонистки звучало сомнение и недоверие. — Вызов за ваш счёт.

— А кто его спрашивает?

— Дьявол, — сказал Морс.

Телефонистка молчала. Она явно колебалась: просто отключить этого сумасшедшего или вызвать старшего смены. Наконец приняла решение:

— Вы подтверждаете оплату?

— Да, подтверждаем. Одну минуту, соединяю с Его Святейшеством.

— Морс, — раздался голос Ходжеса, — я ждал вашего звонка.

— Господь любит вас, Бафорд.

— Спасибо, брат Морс. Но вас он не любит. Вы совращаете его души.

Морс хмыкнул.

— У каждого своя работа.

— Хватит валять дурака. Мне надоели ваши фокусы с депрограммированием. Вы мне мешаете.

— И вы хотите предложить мне сделку?

— Совершенно верно. Сколько вы хотите за то, чтобы удалиться на покой?

— А сколько вы дадите?

— Сколько вы хотите?

— На какую сумму вы готовы?

— Четверть миллиона долларов. Наличными.

— Бафорд, вы шутите? Вы хотите, чтобы Дьявол отложил свой трезубец из-за каких-то двухсот пятидесяти тысяч?

— Но это огромная сумма.

— У вас не хватит денег, Бафорд.

— Даже Дьявол имеет свою цену. Я готов удвоить сумму.

— Полмиллиона?

— Наличными. Из рук в руки. Без налога. Это моё последнее слово. Что скажете?

— Я же сказал, Бафорд, у вас не хватит денег, чтобы купить меня.

— Ну что же. Вы упустили свой шанс. Берегитесь.

Морс повесил трубку и зашагал к выходу из здания аэропорта. Угрозу Ходжеса он воспринял всерьёз. Посланник Господа на земле не только умён, но и безжалостен. Он защищает многомиллионную империю и не остановится ни перед чем. Даже перед убийством.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒