Первый снег 2 страница

Наверняка ее рассказ шокирует его. Она даже думать не хотела о том, что ей придется рассказать.

– Отлично, с этого места поподробнее. – Он крепко обнял ее одной рукой и наклонился, чтобы поднять с пола блокнот и ручку. Он примостил блокнот у нее на коленях и приготовился писать. – Рассказывай, – произнес он с уверенной улыбкой. – Мы во всем разберемся. Поговорим с людьми, посмотрим полицейские сводки.

– Полицейские сводки?

– Ну да. Нужно узнать о них как можно больше. – Он уверенно посмотрел на нее. – Спросим у Рэббит[3] в тату-салоне. Он всегда в курсе всего. Мы обязательно выясним, кто они. А потом придумаем, как с ними разобраться.

– Вряд ли в сводках найдется что-нибудь на этих двоих, – Эйслинн улыбнулась, представив себе, как бы выглядел полицейский рапорт о преступлениях фейри. Для таких происшествий пришлось бы выделить целый разворот в местных газетах, и большинство из этих «происшествий» происходило бы в самых отдаленных от мостов и металобетонного центра города районах.

– Хорошо, мы пойдем другим путем, – он замолчал и убрал прядь волос с ее лица, вытирая дорожку от слезы на ее щеке. – Ты же знаешь: дай мне зацепку, и я откопаю все, что может нам помочь. Шантаж, подкуп, что угодно. Возможно, им что-то нужно. Если же нет, то они нарушают закон. Преследование или как там это называется. Это же преступление? Ну, а если нет, то Рэббит точно что-нибудь о них знает.

Эйслинн освободилась из его объятий и прошла к дивану. Бумер шевельнулся, когда она присела рядом с ним. Такой холодный. Одна вздрогнула. Он всегда очень холодный. Она погладила Бумера. Сет никогда никому не рассказывал о ее маме. Он умеет хранить тайны.

Сет откинулся на спинку стула и в ожидании скрестил ноги.

Она уставилась на его поношенную футболку – теперь влажную от ее слез. Облезлые белые буквы гласили: эльфы. Может быть, это знак. Она так часто представляла себе, как обо всем ему расскажет.

Он молча ждал, глядя на нее.

Она опять вытерла слезы:

– Хорошо.

И поскольку она молчала, он напомнил ей:

– Эш?

– Да, – она сглотнула и сказала как можно спокойнее: – Фейри. Меня преследуют фейри.

– Фейри?

– Фейри, – она по-турецки умостилась на диване. Бумер поднял голову, посмотрел на нее, его раздвоенный язык коснулся ее коленей.

Сет отпил чай.

Она еще никому не рассказывала. Это было еще одно из нерушимых бабушкиных правил: никогда не знаешь, кто может тебя услышать. Нельзя знать точно, когда они прячутся поблизости.

Сердце Эйслинн куда-то провалилось, ее затошнило. Что же я наделала? Но ведь она хотела, чтобы он обо всем узнал. Хотела, чтобы у нее был кто-то, с кем можно поговорить об этом.

Эйслинн несколько раз вздохнула, успокаиваясь, и добавила:

– Двое. Они преследуют меня уже несколько недель.

Медленно, как в замедленной съемке, Сет подвинулся на самый край стула и наклонился так близко, что до него почти можно было дотянуться рукой:

– Издеваешься?

– Нет, – она ждала, прикусив губу.

Бумер скользнул ближе, вытягиваясь напротив ее груди. Она рассеянно погладила его по голове.

Сет прокрутил кольцо в губе так же, как люди облизывают губы во время напряженного разговора.

– Это такие маленькие крылатые человечки?

– Нет. Они ростом с нас и до ужаса опасны. – Она попыталась улыбнуться, ничего не вышло. В груди болело, будто кто-то ее ударил. Она нарушила правила, по которым жила, правила, которые соблюдали мама и бабушка, и все в ее семье в течение долгих лет.

– Откуда ты знаешь, что это фейри?

– Неважно, – она отвела взгляд, – просто забудь…

– Не надо так, – его голос прозвучал расстроено, – поговори со мной.

– И что тебе сказать?

Он ответил, глядя прямо на нее:

– Скажи, что будешь доверять мне. Скажи, что впустишь меня, наконец, в свой мир.

Она не ответила, не зная, что сказать. Конечно, были вещи, которые она скрывала от него, от всех. Так было нужно.

Он вздохнул, надел очки и снова взял блокнот с ручкой.

– Итак, расскажи мне все, что знаешь. Как они выглядят?

– Ты не сможешь их увидеть.

Он опять остановился.

– Почему?

На этот раз она не отвела взгляд.

– Они невидимы.

Сет не ответил.

Какое-то время они просто сидели, глядя друг на друга. Ее рука все еще была на Бумере, но он не отодвигался.

Наконец, Сет начал писать. Потом посмотрел на нее:

– Что еще?

– Зачем? Зачем ты это делаешь?

Сет пожал плечами, но когда он ответил, голос его был беспечным:

– Потому что я хочу, чтобы ты доверяла мне. Потому что хочу, чтобы ты перестала выглядеть такой обеспокоенной. Потому что забочусь о тебе.

– Допустим, ты начнешь свои исследования. А что, если они… ну не знаю… причинят тебе вред? Нападут на тебя? – Она знала, какими ужасными они могут быть, даже если он не мог этого понять.

Он снова изогнул бровь:

– За походы в библиотеку?

Она пыталась разобраться в своих мыслях, найти какой-то компромисс между огромным желанием умолять его поверить ей и желанием сказать ему, что она пошутила. Она сдвинула Бумера на диванную подушку и встала.

-Ты видела, чтобы они причиняли кому-то вред?

– Да, – начала было она, но затем осеклась. Она подошла к окну. Снаружи были три фейри. Они ничего не делали, но определенно были там. Двое из них были почти похожи на людей, третий же был далек от этого – огромный и покрытый космами темного меха, как медведь, стоявший на задних лапах. Вздрогнув, она отвела взгляд.

– Не эти двое, но … я не знаю. Фейри трогают людей, толкают их, щипают. Ведут себя по-идиотски. Но иногда все бывает хуже, намного хуже. Ты не захочешь во все это ввязываться.

– Я хочу, Эш. Поверь мне, пожалуйста, – на его губах появилась полуулыбка, и он добавил: – И я не против того, чтобы меня трогали. Небольшая плата за то, что я помогу тебе.

– Но ты должен быть против! Фейри, они… – Она снова покачала головой. Он шутит об этом! – Ты просто не можешь понять, какие они. – Неожиданно для себя она представила Кинана и, покраснев и запинаясь, добавила: – Большинство из них довольно страшные.

– Но не все? – Быстро спросил Сет, больше не улыбаясь.

– Большинство, – она снова взглянула на трех фейри за окном, не желая смотреть на Сета, когда призналась: – но ты прав, не все.

Глава 3.

Фейри могли становиться видимыми и

невидимыми по собственной воле. И когда

они забирали людей, то забирали

и тело, и душу.

«Верования в кельтских странах» (1911)

У. Й. Эванс-Вентц

Эйслинн закрыла глаза, заканчивая описание преследовавших ее фейри.

– Я точно знаю, что они занимают высокое положение в своем мире. Они входят в круг придворных короля или королевы, и они достаточно влиятельны, чтобы действовать, не опасаясь последствий. Они слишком сильны, слишком высокомерны, чтобы предположить, что они могут быть кем-то еще. – Она подумала о том, с каким презрением и пренебрежением относились они к наблюдавшим за ними фейри. Эти двое были опаснее остальных – они были облечены властью. Дрогнув, она добавила: – Я понятия не имею, что им нужно. Это же целый потусторонний мир, который невидим для других. Кроме меня. Я наблюдаю за ними, но раньше они никогда не замечали меня, по крайней мере, не больше, чем другие.

– Значит, ты видишь и других, которые не преследуют тебя?

Это был такой простой, такой очевидный вопрос! Она посмотрела на него и засмеялась, не потому, что это было смешно, а потому, что это было ужасно. Слезы катились по ее щекам.

Он просто ждал, спокойный и невозмутимый, пока она не перестала смеяться:

– Я так понимаю, это было «да»?

– Да. – Она вытерла слезы. – Они настоящие, Сет. Это не мои галлюцинации. Эти фейри, существа, создания практически повсюду. Одни – ужасные. Другие – прекрасные. Третьи – и то, и другое сразу. Иногда они ужасны даже по отношению друг к другу. – Ее передернуло от образов, всплывших в памяти, но она не собиралась делиться ими с ним. – Плохие. Отвратительные. – Он ждал. – Этот фейри, Кинан, подошел ко мне, сделав себя похожим на человека, и пытался заставить меня пойти с ним. – Она отвела взгляд, стараясь успокоиться, как и всякий раз, когда вещи, которые она видела, становились уж слишком странными. Не помогло.

– А как насчет их… Двора что ли? Ты можешь поговорить с их королем или кто он там? – Сет перевернул страницу.

Эйслинн услышала мягкий шелест падающей бумаги, несмотря на то, что в комнате играла музыка, несмотря на то, что такой тихий звук в принципе невозможно было услышать. С каких пор я слышу шелест падающего листа бумаги?

Она подумала о Кинане, подумала о том, как можно объяснить ту силу, которую он излучал. Кажется, на него не действовал железный центр города; как минимум, он был достаточно силен, чтобы сохранять человеческую иллюзию в самом его центре. Бледная девушка казалась ослабленной воздействием железа, но и ее это не пугало.

– Не могу. Бабушка говорит, что высокопоставленные фейри самые жестокие. Не думаю, что смогу встретиться лицом к лицу с чем-то более сильным, даже если бы я могла раскрыть себя. А я не могу. Они могут узнать, что я вижу их. Бабушка говорит, если они узнают, что мы видим их, они убьют нас или ослепят.

– А если предположить, что они кто-то еще? – Сет встал напротив нее. – Что, если есть другое объяснение тому, что ты видела?

Она посмотрела на него, сжав руку в кулак так сильно, что почувствовала, как ногти впиваются в ладонь.

– Я бы очень хотела, чтобы на все это существовал другой ответ. Я вижу их с самого дня своего рождения. Бабушка их тоже видит. Это по-настоящему. Они настоящие.

Она не могла смотреть на него, поэтому уставилась на Бумера, который свернулся в тугие кольца у нее на коленях. Она мягко провела пальцем вниз от его головы.

Сет взял ее за подбородок и запрокинул голову так, что теперь она смотрела прямо на него.

– Должно быть что-то, что мы можем сделать.

– А мы можем поговорить об этом завтра? Мне нужно… – Она потрясла головой. – Я больше не могу ни с чем сегодня разбираться.

Сет наклонился и поднял Бумера. Удав не развернул свои кольца даже тогда, когда Сет отнес его в террариум и мягко положил на горячий камень.

Она ничего не говорила, пока Сет закрывал террариум крышкой, чтобы Бумер не смог выползти из него. Если бы Бумеру представилась хоть малюсенькая возможность, он бы выбрался наружу, пока дома никого нет, а температура на улице большую часть года была губительной для него.

– Пойдем, я провожу тебя домой, – сказал Сет.

– Ты не обязан это делать. – Он изогнул бровь и протянул руку. – Но можешь, – и она взяла его за руку.

Сет вел ее через улицы, так же не замечая фейри, как и все остальные, кто встречался им по пути, но Эйслинн ощущала свою руку в его, и от этого окружающее казалось ей не таким жутким.

Они прошли молча почти целый квартал. Потом он спросил:

– Хочешь зайти к Рианне?

– Зачем? – Эйслинн прибавила шаг, потому что «волчица» снова увязалась за ней и хищно кружила вокруг.

– У нее же вечеринка. Ты сама мне рассказывала. – Он ухмыльнулся, как ни в чем не бывало, как будто не было никакого разговора о фейри.

– О боже, нет. Это последнее, что мне сейчас нужно. – Ее передернуло от этой мысли. Сет брал ее на пару вечеринок с толпой ребят из школы: ко второму разу было совершенно ясно, что смешивать два мира – плохая, очень плохая затея.

– Тебе дать куртку? – Сет прижал ее к себе, как всегда внимательный к мелочам.

Она покачала головой в знак отказа, но прильнула к нему, наслаждаясь поводом побыть в его объятиях.

Он не возражал, но и не позволял своим рукам ничего не лишнего. Он мог пофлиртовать с ней, но никогда не делал того, что могло бы выйти за рамки дружбы.

– Зайдешь со мной в «Прокол»? – Спросил он.

Тату-салон был как раз по пути, и Эйслинн не торопилась расстаться с Сетом, поэтому кивнула и спросила:

– Нашел что-нибудь стоящее?

– Пока нет, но Гленн сказал, что на этой неделе выйдет какой-то новый парень. Я подумал, что посмотрю, как он работает, что может сделать, ну, ты понимаешь.

Она засмеялась:

– Ну конечно, не хотелось бы получить не то, что заказываешь.

Он мрачно ухмыльнулся и легко дернул ее за волосы.

– Мы сможем найти то, что понравится нам обоим. Подберем подходящую пару.

– О, разумеется, я сделаю это – сразу после того, как ты встретишься с моей бабушкой и получишь ее письменное разрешение.

– Значит, не видать тебе татуировки. Никогда.

– Она хорошая, – аргумент, конечно, старенький, но она не сдавалась, как, впрочем, и не добилась никаких успехов.

– Нет уж. Не хочу рисковать. – Он поцеловал ее в лоб. – До тех пор, пока она меня не увидит, она не сможет сказать «Держись подальше от моей девочки! »

– С твоим видом все в порядке.

– Неужели? – Он мягко улыбнулся. – Она тоже так подумает?

Эйслинн думала, что так и будет, но переубедить в этом Сета не могла.

Молча они добрались до салона. Почти вся передняя его часть была стеклянной, что делало его более привлекательным для тех, кто приходил сюда в поисках новой татуировки или пирсинга, но он не был таким гламурным, как тату-салоны, которые она видела в Питтсбурге. «Прокол» сохранил свою принадлежность к данному искусству, но не следовал модным тенденциям, хотя нельзя было сказать, что в Хантсдейле было чересчур много модников.

Колокольчик на двери зазвенел, когда они вошли. Рэббит, владелец салона, выглянул из одной из комнат, помахал и исчез. Сет прошел к длинному кофейному столику у стены, на которой были приколоты порт-фолио татуировок, нашел новые и сел, чтобы рассмотреть их.

– Хочешь посмотреть со мной?

– Неа.

Эйслинн подошла к стеклянной витрине, в которой были разложены цепочки, кольца и всевозможные гвоздики. Вот что ее интересовало. У нее было по одной дырочке в ушах, но каждый раз, когда они приходили сюда, она хотела сделать пирсинг. Правда, не на лице. По крайней мере не в этом году: в школе Бишопа О'Коннела были строгие правила насчет пирсинга на лице.

Один из двух пирсеров стоял с другой стороны витрины.

– Ну что, готова вставить колечко в губу?

– Нет, пока не закончу школу.

Она пожала плечами и отошла от витрины.

Колокольчик снова зазвенел. Ее школьная подруга Лесли вошла в салон вместе с покрытым татуировками парнем, далеким от того типа парней, с которыми она обычно встречалась. Он был прекрасен: короткие волосы, совершенные черты, темно-синие глаза. И он был фейри.

Эйслинн замерла, глядя на него и чувствуя, как земля уходит из-под ног. Как-то слишком много фейри носит человеческие маски этим вечером. Слишком много сильных фейри.

Татуированный только скользнул по ней взглядом и направился к задней двери, проводя рукой по витрине с драгоценностями.

Она не могла отвести взгляд. Не в этот раз. Большинство фейри не гуляли по центру города; они не трогали железные решетки; и уж точно не бродили вокруг, способные носить иллюзию, прикасаясь к ядовитому металлу. Были определенные правила. Она жила по этим правилам. Было всего лишь несколько исключений – редкостно могущественные фейри, но не так много, не в одно и то же время и не в безопасных для нее местах.

– Эш, – Лесли протянула руку, – эй, ты в порядке?

Эйслинн покачала головой. Ничто больше в порядке. Ничто.

– Да, – она посмотрела через комнату туда, где ждал фейри. – Кто твой друг?

– Прелесть, правда? – Лесли издала какой-то средний между стоном и вздохом звук. – Я только что встретила его на улице.

Сет отложил порт-фолио и пересек комнату.

– Готова идти? – Он уверенно обнял Эйслинн за талию. – Я могу…

– Через секунду. – Она взглянула на фейри с Рэббит; их голоса были едва слышны. Подавляя свою паранойю, она снова повернулась к Лесли. – Ты собираешься привести его к Ри?

– А что, думаешь, он будет нарасхват?

– Он определенно отличается от твоих обычных, – она прикусила губу и постаралась вести себя так, будто все было нормально, – ухаж…, я имела в виду, парней.

Лесли окинула его страстным взглядом:

– К сожалению, его это, похоже, не интересует.

Эйслинн с облегчением выдохнула: Лесли не собиралась увиваться за этим фейри. Жизнь и без того достаточно осложнилась.

– Я бы хотела увидеться с тобой на вечеринке, – Лесли немного злобно улыбнулась Сету, – с вами обоими.

– Нет. – Сет не уточнил, почему. Он терпел Лесли, но терпение не было его добродетелью. Большинство девушек из школы О’Коннела не были теми людьми, с которыми он охотно зависал.

– Намечается кое-что поинтереснее? – Спросила Лесли заговорщическим тоном.

– Как всегда. Я хожу только на те отстойные сборища, на которых она особенно настаивает. – Сет повернулся к Эйслинн. – Идем?

– Пять минут, – пробормотала Эйслинн и тут же почувствовала себя виноватой: не похоже, что у них свидание.

Она не хотела заставлять Сета ждать и не хотела бросать подругу наедине с настолько сильным фейри, который мог прикасаться к железу. И тем более она не собиралась бросать подругу наедине с фейри под человеческой маской, который мог заставить писать кипятком даже самых застенчивых девушек. Лесли определенно к таким не относилась.

Эйслинн взглянула на Сета:

– Если хочешь уйти, я могу пойти с Лесли…

– Нет, – он послал ей короткий раздраженный взгляд, прежде чем уйти разглядывать фотографии на стене.

– Итак, чем собираетесь заняться? – Поинтересовалась Лесли.

– Что? – Она снова посмотрела на ухмыляющуюся подругу. – О, да ничего особенного. Он просто провожает меня домой.

– Хм, – Лесли постучала кончиками пальцев по витринному стеклу, не обращая внимания на яростные взгляды, которыми одаривал ее за это пирсер.

Эйслинн убрала ее руку с витрины.

– Что?

– И это лучше вечеринки? – Лесли обвила рукой Эйслинн и прошептала: – Когда же ты, наконец, порвешь с ним, Эш? Честное слово, грустно смотреть, как ты водишь его за нос.

– Ничего подобного… Мы друзья. Он бы сказал, если бы… – Она понизила голос и снова посмотрела на Сета. – Ну, ты понимаешь.

– Он говорит, детка, просто ты слишком тугоухая, чтобы услышать.

– Он просто флиртует. Даже если бы это было так, то мне не нужен секс на одну ночь, особенно с ним.

Лесли покачала головой и мелодраматично вздохнула.

– Тебе нужно немного расслабиться, детка. Нет ничего плохого в том, чтобы немного повеселиться, если это того стоит. А я слышала, он того стоит.

Эйслинн не хотела думать об этом – о нем с другими девушками. Она понимала, что Сет не ведет аскетский образ жизни и что, даже если она не видела девушек, они безусловно были. Но лучше быть его другом, чем очередной его подружкой. Она не хотела говорить о Сете, поэтому спросила Лесли:

– Так кто сегодня придет?

Стараясь не поддаваться неприятным мыслям, Эйслинн вполуха слушала Лесли, которая рассказывала о вечеринке. Кузен Рианны пригласил несколько человек из своего студенческого братства. Хорошо, что мы не пойдем, Сет терпеть не может столпотворений.

Когда вошел брат Лесли, Сет вернулся к ним и положил руку на плечо Эйслинн почти по-собственнически.

Лесли скривилась:

– Глухо.

Эйслинн прильнула к Сету, не обращая внимания на Лесли, на комментарии ее брата по поводу выигрыша какой-то неизвестной команды, на фейри в задней комнате, на все вокруг.

Когда он был рядом, все становилось проще. Почему бы ей не перестать быть дурой и не попробовать рискнуть – рискнуть тем, что у них было, их дружбой?

Попытка – не пытка?

Глава 4.

Когда станешь ты Королем Лета,

она станет твоей королевой. И об этом

узнает твоя мать, Королева Бейра, и

возжелает она, чтобы ты не приближался

к ней, ибо так продлится ее господство.

«Удивительные сказания из шотландских

мифов и легенд» (1917)

Дональд Александер Маккензи

В предместье Хантсдейла в великолепном викторианском особняке, который ни один риэлтор не мог ни продать, ни даже запомнить его местонахождение, Кинан застыл с поднятой рукой в сомнениях. Он остановился, наблюдая за молчаливыми фигурами, которые призрачно двигались в колючем саду, словно тени, танцующие под обледеневшими деревьями. В этом дворе снег никогда не таял и никогда не растает, но смертные, проходившие мимо, видели только тени. Они отводили взгляд, если вообще осмеливались посмотреть туда. Никто – ни смертный, ни фейри – не мог ступить на лужайку Бейры без ее согласия, а именно – без приглашения.

За его спиной по улице ездили машины, превращая замерзшую слякоть в грязно-серое месиво, но звуки приглушались почти осязаемым холодом, который пологом накрывал дом Бейры. Было больно дышать.

Добро пожаловать домой.

Это место, конечно, не было похоже на дом, как, впрочем, и сама Бейра никогда не ощущала себя матерью. Сам воздух внутри ее владений причинял ему боль, отнимая даже те малые силы, которые у него имелись. Он пытался сопротивляться этому, но до тех пор, пока он не принял на себя полную власть, она могла поставить его на колени. Что и делала каждый раз, когда он приходил.

Возможно, Эйслинн будет моей единственной. Может быть, она сможет все изменить.

Кинан взял себя в руки и постучал.

Бейра распахнула дверь одной рукой. В другой она держала поднос с пышущим паром шоколадным печеньем. Она наклонилась и поцеловала воздух у его лица.

– Будешь печенье, дорогой?

Она выглядела так же, как и пятьдесят лет назад, когда начались эти ужасные встречи. Гротескное воплощение образа смертной матери: на ней были скромное платье в цветочек, передник с оборочками и одна-единственная нитка жемчуга. Ее волосы были собраны в то, что она называла «шиньоном».

Она слегка покачала подносом:

– Свеженькие. Как раз для тебя.

– Нет, – он вошел в комнату, не обращая на нее внимания.

Она снова все изменила – еще один кошмар: гладкий серебряный стол, жесткие безобразной формы черные стулья и фотографии убийств, повешений и сцен пыток в черно-белых рамках. Абсолютно белые настенные панели чередовались с уныло черными, на каждой из них был геометрический орнамент противоположного цвета. Некоторые фрагменты висевших на стенах фотографий – платье, губы, кровоточащие раны – были вручную раскрашены красным. Эти аляповатые сполохи были единственным настоящим цветом в этой комнате. Это соответствовало ей куда больше, чем «костюм», который она постоянно надевала к его приходу.

Из-за бара выглянула несчастного вида лесная фея и спросила:

– Выпьете, сэр?

– Кинан, милый, скажи девочке, чего ты хочешь. – Бейра остановилась, все еще держа поднос. – Ты же останешься на обед, дорогой?

– А у меня есть выбор?

Он проигнорировал фею и подошел к фотографиям на задней стене. С фото смотрела женщина с вишнево-красными губами, стоявшая на платформе виселицы. Позади нее виднелись казавшиеся бесконечными дюны. Он взглянул на Бейру:

– Одна из твоих?

– В пустыне? Ты шутишь, дорогой. – Она смутилась и кокетливо улыбнулась ему, поигрывая жемчугом. – Несмотря на весь этот прекрасный холод, что я распространила за последние несколько веков, та пустыня все еще недоступна для меня. Пока. Но так мило, что ты спросил!

Кинан снова повернулся к фотографии. Девушка, смотревшая на него с фото, казалось, была в отчаянии. Ему вдруг стало любопытно, действительно ли она умерла там или просто позировала фотографу.

– Ладно, устраивайся поудобнее. Я вернусь через секунду, и ты сможешь рассказать мне о своей новой девушке. Ты же знаешь, как я жду твоих визитов. – И она ушла проверять жаркое, напевая колыбельную из его детства – что-то о замерзших пальцах.

Он знал, что если последует за ней, увидит целую толпу несчастных фей, суетящихся на кухне, размером с ресторан. Приторно-слащавое поведение Бейры совсем не означало, что она действительно что-то сама готовила, все это было призвано только поддерживать образ хлопочущей на кухне матери.

– Напитки, сэр? – Фея принесла два подноса: один с молоком, чаем, горячим какао и множеством диетических напитков в упаковках; на другом были морковные палочки, сельдерей, яблоки и другая такая же легкая еда. – Ваша мать настаивает на том, чтобы закуски для Вас были полезными для здоровья. – Фея бросила взгляд в сторону кухни. – Не очень умно злить госпожу.

– Думаешь? – Он взял чашку чая и яблоко.

Проведя детство в Зимнем Дворе, он хорошо знал, что случается с теми, кто злил или даже просто раздражал Зимнюю Королеву. Но он сделает все возможное, чтобы разозлить ее, и это была еще одна причина, почему он пришел сюда.

Бейра вернулась и объявила:

– Почти готово. – Она села на ужасный стул и погладила тот, что стоял рядом. – Иди сюда. Расскажи мне все.

Кинан сел через стул от нее, сохраняя как можно большую дистанцию.

– С ней трудно. Она сопротивлялась, когда я впервые подошел к ней. – Он замолчал, думая о страхе в глазах Эйслинн. Это не та реакция, которую он обычно вызывал у смертных девушек. – Она совсем мне не доверяет.

– Понятно, – кивнула Бейра, скрестила ноги и подалась вперед – образ внимательного родителя. – А… твоя последняя подружка одобряет ее?

Не отводя от него взгляда, Бейра протянула руку к фее, которая принесла ей бокал чего-то прозрачного, и когда ее пальцы сомкнулись на ножке бокала, мороз пополз по стеклу, пока вся внешняя поверхность не покрылась тонким белым слоем.

– Дония согласилась.

Бейра провела по бокалу ногтями.

– Очень мило. Ну и как Донна?

Кинан ухмыльнулся, обнажив зубы: Бейра знала имя Донии. За больше чем полвека Дония провела здесь в качестве Зимней достаточно времени, так что «ошибка» матери была почти смешной.

– Дония такая же, как и все последние десятилетия, мама. Она злится на меня. Она устала. Она – то, что ты с ней сделала.

Бейра с беспечностью подняла наманикюренную руку:

– Что я с ней сделала? Скажи, пожалуйста.

– Все это твоих рук дело! Все это началось с твоего предательства. Ты знала, что происходит со смертными, когда они берут твой посох. Они не созданы для…

– А-ах, мой сладкий, но ты же сам попросил ее сделать это. Ты выбрал ее, а она – тебя. – Бейра снова уселась на стуле, довольная тем, что он злился. Ее ладонь была открыта, и слуги, сбиваясь с ног, выполняли все ее желания – отличное напоминание о власти, которой она обладала. – Она могла бы присоединиться к твоему маленькому кружку Летних, но думала, что ради тебя стоит рискнуть. Рискнуть окунуться в ту боль, в которой она пребывает сейчас. – Она взглянула на него. – Действительно печально. Она была так прекрасна, так полна жизни.

– Она и сейчас такая.

– Правда? Сейчас? – Бейра понизила голос до шепота: – Я слышала, что она слабеет с каждым днем. – Она замолчала и надула губы: – Если она поблекнет, это будет настоящим позором.

– Дония в порядке! – Его голос сорвался. Он испытывал ненависть к тому, что она так легко смогла его разозлить. Мысль о том, что Дония станет тенью, – фактически умрет, но окажется в ловушке вечной тишины –выводила его из себя. Смерть фейри всегда была настоящей трагедией, потому что у фейри не могло быть жизни после смерти. Вот почему она упомянула об этом. Он никак не мог взять в толк, каким образом его отцу удалось так долго терпеть Бейру, что она смогла забеременеть. Эта женщина приводила его в бешенство.

Бейра издала мурлыкающий горловой звук:

– Давай не будем ссориться, дорогой. Я уверена, с Дианой все будет в порядке, пока новая девушка не убедится в том, что ты стоишь таких жертв. Возможно, ее болезнь не позволит ей в этот раз помешать тебе. Может статься, что она даже будет поощрять новую избранницу принять тебя, вместо того чтобы рассказывать ей все эти жуткие истории о твоих злых намерениях.

– Дония исполнит свою роль, я – свою. Ничто не изменится, пока я не найду Летнюю Королеву.

Кинан встал и шагнул вперед, чтобы иметь возможность смотреть на Бейру сверху вниз. Он не мог позволить ей запугать себя, несмотря на то что она по-прежнему держала всю власть в своих руках, несмотря на то что она скорее убьет его, чем станет помогать. Короли не просят – короли приказывают. У него могло быть меньше силы – легкое теплое дыхание в сравнении с ее ледяным холодом, – но он все еще был Летним Королем. Он так и стоял перед ней и не мог позволить ей игнорировать это.

Это была демонстрация его власти.

– Ты знаешь, что я найду ее, мама. Одна из этих девушек возьмет в руки посох, и твой холод не сможет наполнить ее.

Бейра поставила бокал и посмотрела вверх, на него:

– Правда?

Как же я это ненавижу! Кинан наклонился и положил руку на ее стул:

– Однажды у меня будет вся сила Короля Лета, какая была у отца. Твоему правлению придет конец. Больше не будет распространяющегося холода. Больше не будет неограниченной власти. – Он понизил голос, скрывая дрожь. – Тогда мы посмотрим, кто из нас сильнее.

Мгновение она сидела молча, не двигаясь. Потом положила одну холодную ладонь на его грудь и, слегка толкнув его, встала. Лед, исходящий из ее руки, сетью опутывал его, пока боль не стала такой нестерпимой, что он не смог бы пошевелиться, даже если бы на него самого объявили Дикую Охоту.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒