Глава двадцатая

После долгой беседы с окружным прокурором Квиллер позвонил Селии Робинсон.

– Звоню для того, чтобы ото всей души похвалить ваши шоколадные пирожные, – сказал он. – Надеюсь, сейчас нас никто не подслушивает.

– Никто из них так и не появился, – ответила она с недоумением. – Приходила полиция, нам задавали вопросы. Мы с Клейтоном вроде как взяли на себя управление парком. Пытаемся успокоить людей, но практически все здешние пожилые обитатели находятся в крайне угнетённом состоянии.

– Хочу похвалить вашего внука за прекрасную запись. Он очень сообразительный мальчик, – желая сделать ей приятное, сказал Квиллер.

– Да, вы правы. Я и сама горжусь им.

– Вам удалось припомнить какие‑ либо события той субботы, когда умерла миссис Гейдж?

– Да, мы с мистером Крокусом напрягли память, – ответила она, – и вспомнили, что перед ужином отключилось электричество. Ничего необычного, я имею в виду бурю или что‑ то подобное, этому не предшествовало, но все дома, расположенные в Камкет‑ корт, остались без света, и Пит обходил всех, чтобы обнаружить причину короткого замыкания. Он заходил во все дома в нашем секторе.

– И к миссис Гейдж тоже?

– Ко всем. Мы так и не узнали, отчего произошло замыкание. Электричество скоро дали, так что авария была несерьезная. Больше мы ничего не смогли припомнить.

– Этого вполне достаточно! – подбодрил её Квиллер.

– Что ещё я могу сделать для вас, мистер Квиллер?

– Мы, возможно, кое‑ что обсудим вместе с вами, но немного погодя… Простите меня. Звонят в дверь.

– Ничего, договорим позже. С Новым годом вас!

В дверях стоял Эндрю Броуди.

– Входи, шеф, – приветствовал его Квиллер. – Это протокольный визит вежливости или же зашёл поговорить по делу?

– И то и другое. Я бы выпил немного виски, если, конечно, этот напиток у тебя водится. Я еду домой. – Он прошел с Квиллером в кухню. – Немного воды, пожалуйста, а льда не надо. Ты‑ то сам что собираешься пить?

– Сидр. Бери свой стакан и пойдём в библиотеку.

Броуди плюхнулся в огромное облезлое кожаное кресло.

– Чувствую себя в нём, как в гамаке, – сказал он.

– В таком возрасте мы все утрачиваем первоначальный вид и форму.

– О, да у тебя рождественская ёлка! – Шеф полиции смотрел на венок, подаренный Полли.

– Как отметил Рождество, Энди?

– Как обычно. Светильники уже починили?

– Да, они опять как новые.

Что‑ то было у Броуди на уме. Его беседа о том о сём напоминала артподготовку перед главным наступлением.

– Что происходит на Гудвинтер‑ бульваре? – спросил он. – Многие дома перешли к новым хозяевам.

– Это хорошо или плохо? – вопросом на вопрос ответил Квиллер.

– Смотря с какой стороны посмотреть. Говорят, все делается на деньги Клингеншоенов.

– Это интересно, если, конечно, это правда.

Броуди метнул на него быстрый свирепый взгляд, каким смотрят только разгневанные шотландцы.

– Иными словами, тебе нечего мне сказать?

– А что я должен говорить?

– У тебя было очень много что сказать сегодня в кабинете прокурора. Я слышал, они посылали за сандвичами с ростбифом к Луизе.

– От твоих агентов, Энди, ничего нельзя скрыть.

– Я знаю Инчпота, – пророкотал шеф полиции, – но я бы никогда не заподозрил его в шантаже.

– Очевидно, им кто‑ то руководил, причем вполне профессионально, – с лукавым видом проговорил Квиллер. – Консультации по вымогательству и скорому отмыванию денег – это, похоже, вписывается в набор услуг, предоставляемых Джорджем Врезом. Его визитная карточка обнаружилась в бумагах Эвфонии. Мог он быть посредником между ними?

Броуди отвернулся, чтобы скрыть ироническую усмешку.

– Он же обслуживал её «мерседес»… А кстати, как ты пришел к выводу, что Инчпот замешан в этом деле, ведь даже сыскная служба штата считает его дело «глухарем»? Может, это твой кот‑ экстрасенс навел тебя на след? – Броуди уважал уникальные способности Коко.

– Если хочешь, я кое‑ что расскажу тебе об этом. Коко и его подружка помогли поймать вора, застрявшего в лифте. Я не знаю, сколько часов тот просидел в кромешной тьме, но под воздействием клаустрофобии он превратился в буйнопомешанного к тому времени, когда мы с Ником Бамба пришли сюда… Ещё налить?

– Капельку.

Квиллер принёс бутылку виски и кувшин с водой.

– Прошу.

– Всё‑ таки я полагаю, что именно Коко дал тебе ключ к разгадке причин самоубийства Эвфонии.

– Знаешь, Энди, мне в голову только что пришла идея: Эвфония была не первой жертвой мошенничества в «Парке розового заката», и она не была первой, кто совершил самоубийство. Я чувствую… – Квиллер потер костяшками пальцев усы. – Я чувствую, что в парке орудовала шайка убийц. Так называемая администрация работала по принципу «деньги ваши стали наши». Ограбил – и прошу на тот свет!

– Ты рассказал об этом прокурору?

– Тогда у меня не было фактов, но недавний разговор с Флоридой дал мне в руки неопровержимые доказательства.

– Знаешь, – сказал шеф полиции, – я никогда бы не подумал, что такая жизнелюбивая женщина сможет расстаться с жизнью таким способом. Они сказали, это была слишком большая доза.

– Это могла быть капля яда в бутылке дю‑ бонне. Мне сказали, что перед ужином она всегда пила аперитив. Медэксперт, который констатировал смерть в результате самоубийства, вероятно, был одним из тех измотанных работой государственных служащих, с которыми вам самому не раз приходилось сталкиваться, а может, он являлся одним из важных звеньев этой преступной цепочки. Так или иначе, но завтра я снова пойду к прокурору. – Зазвонил телефон, но Квиллер не собирался брать трубку.

– Подойди к телефону! – Броуди рывком встал с кресла, отставляя в сторону стакан. – Я сам найду дорогу к входной двери.

На телефоне был Джуниор, импульсивный, как обычно; он без обиняков перешел прямо к делу:

– Привет, Квилл! До меня дошла ошеломляющая новость! Говорят, в Пикаксе создается колледж со статусом окружного, а весь Гуд‑ винтер‑ бульвар отойдет под кампус. Как тебе это нравится? Все эти белые каменные монстры превратятся в административные офисы, лекционные залы, общежития. Я думаю, это правда!

– Я не вижу, почему бы это не могло быть правдой, – спокойным тоном ответил Квиллер. – В Локмастере есть животноводческий колледж. Стало быть, и Пикакс должен обзавестись своим колледжем, ну, скажем, по технологии создания слухов, в котором обязательными курсами стали бы основы конспирации, распространение слухов, добывание информации.

– Забавно, весьма забавно, – кисло отреагировал Джуниор. – Я позвоню Лайлу Комптону. Он‑ то наверняка знает, что происходит.

А Квиллер сразу же позвонил Полли.

– Ты слышала о том, что собираются сделать с Гудвинтер‑ бульваром?

– Нет, а что это за слухи? – спросила она с беспокойством в голосе.

– До полиции дошёл один слух, до газетчиков – другой, – ответил он, – и оба они верные. Я просто хочу заверить тебя, Полли, что каретного сарая это не коснется.

– Ты что, во всём этом участвуешь, Квилл? Может, всё‑ таки расскажешь мне, что в действительности означают эти слухи?

– Нет, при той скорости, с которой слухи распространяются в Пикаксе, ты очень скоро все узнаешь сама.

– Какой ты всё‑ таки жестокий! Придётся позвонить невестке.

Спустя несколько часов Бетти и Клода взяли в Техасе близ границы с Мексикой. Пита арестовали в аэропорту Кентукки, правда, прибыл он туда не в автофургоне. Всем троим предъявили обвинение в убийстве.

Для Квиллера дело было практически закрыто, и он развлекал себя тем, что предавался размышлениям о том, что вот если бы он не снял на зиму особняк Гейджев, а Коко не обнаружил бы важного листка бумаги, давшего жизнь «Грандиозному пожару 1869 года», и не занялся раскопками в чуланах, то тайна смерти Эвфонии Гейдж и гибели Гила Инчпота так и осталась бы нераскрытой. А если бы О'Джей не привел Квиллера в бешенство тем, что пометил своей струйкой дверь черного хода, то в Пикаксе никогда бы не открылся колледж окружного значения. Интересно, чьим именем его назовут? Именем Гудвинтера, основавшего этот город? Или же именем благотворительного фонда, давшего деньги на его создание? А может, его нарекут в честь рыжего блохастого кота, у которого плохо пахнет изо рта?

Возможно, эти причудливые фантазии посетили Квиллера из‑ за чрезмерного употребления кофе. Скоро часы пробьют двенадцать – наступит Новый год. Квиллер включил в сеть рождественский венок, висящий на темной стене библиотеки, и поудобнее устроился в глубоком, словно гамак, кресле с очередной чашкой кофе. «Если поменять в библиотеке обстановку, – подумал он, – то она вполне подойдет для кабинета ректора». Юм‑ Юм примостилась на его коленях, положив свою голову на его правую руку, поэтому чашку с кофе пришлось держать в левой. Коко сидел на томике «Робинзона Крузо», греясь в тепле, излучаемом настольной лампой. Удивительным теперь казалось то, что кот выбрал именно эту книгу для чтения в зимнее время; но ещё удивительнее было бы, если бы Селия Робинсон вдруг переехала в Пикакс, взяв на себя заботу о столе их королевских высочеств.

Взаимосвязь Робинзона Крузо и Селии Робинсон не была единственным совпадением, вызвавшим удивление Квиллера. В трех ящиках его письменного стола валялись иглы для чистки трубок, стертые точильные бруски, полупустые спичечные коробки, огрызки карандашей и прочий хлам, по которому тосковала свалка. И всё‑ таки среди этого мусора были предметы, четко связанные с недавним расследованием: шахматная фигура, например… чей‑ то зубной протез… свидетельство о рождении, датированное 1928 годом… большое количество предметов пурпурного цвета… и много вещей, указывающих на финансовые аферы. Был ещё и сейф! Однако требовалось слишком много воображения, чтобы установить связь между шнурками для обуви, мозольным пластырем и семейством Футов. Но Квиллер научился не сдерживать полета фантазии, когда Коко передавал ему свои послания. В конце концов, именно золотой перстень окончательно убедил его в том, что жертва, погибшая в «Парке розового заката», попала в криминальное кольцо. Было ли это все случайным – вот над чем он сейчас размышлял.

– ЙАУУУ! – возмущенно выдал кот у его локтя – пронзительное восклицание, в котором явно слышалось отрицание.

Если у Квиллера и были какие сомнения относительно роли, которую сыграл Коко в расследовании, то они начисто рассеялись дальнейшим поведением кота. Он больше никогда не сидел в сейфе… Совершенно утратил интерес к «Робинзону Крузо»… И начисто позабыл о том, что в доме существуют пятьдесят чуланов.

Дело закончилось, и Коко, казалось, всем своим видом подчеркивал это. Или это была обычная переменчивость, свойственная кошкам?

«Кошки, – размышлял Квиллер, – мне никогда вас не понять».

В остальные зимние месяцы Коко довольствовался тем, что, сидя в библиотеке, созерцал через окно, как с неба падают крупные снежинки, или предавался размышлениям, лежа на обогревателе, или гонял Юм‑ Юм вверх и вниз по лестнице, а догнав, покусывал её за шею. Ей это очень нравилось!

[1] По Фаренгейту.

[2] Это потрясающе! (фр)

[3] В самом деле! (фр)

[4] Да нет же! (фр)

[5] Я уверена (фр)

[6] Это что‑ то! (фр)

[7] Простите! (фр)

[8] Перевод С. Я. Маршака.

[9] Фантастика! (фр)

[10] Мой друг (фр)

[11] Не так ли? (фр)

[12] Да, конечно! (фр)

[13] Душка (фр)

[14] Я тебя обожаю! (фр)

[15] Фейген, Ричард – один из самых известных арт‑ дилеров США, автор нашумевших мемуаров, арт‑ дилер

[16] Моя дорогая (фр)

[17] В оригинале Crocus.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 16 17 18 1920