Часть III 3 страница

– Отлично. Подождут до завтра.

Вэндем промолчал о том, что они оба знали: их отделу, уже и так находящемуся в опале за то, что они позволили Вольфу получить доступ к секретным сведениям, очень сильно достанется, когда начальство узнает, что тот выскользнул у них из рук.

Вэндем переспросил:

– Так вы говорите, он обедал с женщиной?

– Да еще с какой, сэр. Ее зовут Соня.

– Это та знаменитая танцовщица?

– Она самая.

Воцарилось молчание. «Хватает же наглости у этого Вольфа, – подумал Вэндем, – появляться на людях в компании самой известной в Египте танцовщицы в промежутках между кражами британских военных секретов. Теперь наглости у него поубавится. Но получилось все очень неудачно: теперь Вольф уже наверняка знает, что англичане за ним охотятся, и поэтому будет вдвойне осторожен. Нужно было брать его наверняка».

Они подъехали к генштабу и вышли из машины.

– А что с ней делали с момента ареста? – спросил Вэндем.

– Сделали вид, что про нее забыли. Голая камера, ни еды, ни питья и никаких допросов.

– Хорошо.

Все равно жаль, что ей дали время собраться с мыслями. Из опыта работы с военнопленными он знал, что наибольший эффект достигается во время допросов, проводимых сразу же после ареста, когда противник еще боится быть расстрелянным. А когда арестованного начинают переводить с места на место, давать ему еду и питье, он уже чувствует себя именно пленным, а не солдатом; вспоминает о том, что, как у всякого пленного, у него есть права и обязанности; на этом этапе он уже понимает, что нужно держать язык за зубами. Было бы лучше всего, конечно, если бы Вэндем допросил Соню сразу же после инцидента в ресторане. Но поскольку это оказалось невозможным, единственным разумным решением было изолировать ее и не общаться с ней до его прибытия.

По длинному коридору Вэндем прошел с Джейксом к комнате допросов, заглянул в дверной глазок. Это была квадратная камера без окон, залитая ярким электрическим светом. Внутри находился стол, на нем пепельница, два стула с прямыми спинками, в углу за перегородкой без двери – унитаз.

На одном из стульев лицом к двери сидела Соня. «Джейкс был прав, – подумал Вэндем, – еще какая женщина». Слово «хорошенькая» к ней, конечно, не подходило. Своим зрелым, роскошным телом и правильными чертами лица она напоминала амазонку. Молодые египтянки обычно стройны и грациозны, как газели, а Соня похожа на… Вэндем наморщил лоб, на тигрицу. Она была в длинном ярко‑ желтом платье, слишком вызывающем, на вкус Вэндема, но вполне подходящем для клуба «Ча‑ ча». Минуты две он не отрывался от глазка, наблюдая за ней. Соня сидела совершенно спокойно: не дергалась, не бросала нервных взглядов по сторонам, не курила и не кусала ногти. «А она крепкий орешек! » – подумал Вэндем. Затем выражение ее красивого лица изменилось. Она встала и начала расхаживать взад‑ вперед по камере, и Вэндем подумал: «Не такой уж крепкий».

Он распахнул дверь и вошел.

Не говоря ни слова, сел за стол. Она продолжала стоять – невыгодное положение для женщины. «Один – ноль», – подумал он. В камеру вошел Джейкс и закрыл за собой дверь. Вэндем взглянул на Соню:

– Садитесь.

Она, не двигаясь, пристально смотрела на него, и ее лицо медленно расплылось в улыбке. Показала пальцем на бинты.

– Это его работа? – спросила Соня.

«Очко в ее пользу».

– Садитесь.

– Благодарю. – Она села.

– «Его» – это кого?

– Алекса Вольфа, человека, которого вы пытались избить несколько часов назад.

– Кто такой Алекс Вольф?

– Богатый покровитель клуба «Ча‑ ча».

– И как долго вы знакомы с ним?

Она посмотрела на часы.

– Пять часов.

– Каковы ваши взаимоотношения?

Она пожала плечами.

– У меня было с ним свидание.

– Как вы познакомились?

– Обычным способом. После представления официант принес мне записку, в которой мистер Вольф приглашал посидеть с ним за столиком.

– Какой официант?

– Я не помню.

– Продолжайте.

– Мистер Вольф угостил меня шампанским и пригласил пообедать с ним. Я приняла приглашение, мы поехали в ресторан, остальное вы знаете.

– Садиться за столики посетителей вашего заведения является для вас обычным делом?

– Да, так у нас принято.

– И вы обычно обедаете с ними потом?

– Иногда.

– Почему вы приняли его приглашение?

– Мистер Вольф показался мне неординарным мужчиной. – Она посмотрела на бинты Вэндема и ухмыльнулась. – Первое впечатление о нем меня не обмануло.

– Ваше полное имя?

– Соня Эль‑ Арам.

– Адрес?

– Джихан, Замалек. Это плавучий домик.

– Возраст?

– Фу, как неприлично.

– Возраст?

– Я отказываюсь отвечать.

– Вы вступаете на опасный путь.

– Нет, это вы вступаете на опасный путь.

Вэндем неожиданно увидел ее настоящие чувства и понял, что все это время она сдерживала ярость. Она ткнула в него пальцем.

– По крайней мере десяток человек видели, как ваши мордовороты в полицейской форме арестовали меня в ресторане. Завтра к полудню пол‑ Каира узнает о том, что англичане посадили Соню в тюрьму. Если завтра вечером я не появлюсь в «Ча‑ ча», начнется бунт. Мои поклонники сожгут этот город. Вам придется вызвать войска из пустыни, чтобы справиться с беспорядками. А если я выйду сегодня отсюда хотя бы с одним синяком или царапиной и завтра покажу это публике, начнется то же самое. Так что, мистер, это не я, а вы на опасном пути.

Вэндем невозмутимо смотрел на нее в течение всей этой тирады и делал вид, как будто она не говорила ничего необычного. Он был вынужден принять равнодушный вид, понимая, что она права.

– Итак, еще раз, – сказал он спокойно. – Вы утверждаете, что познакомились с Вольфом в клубе «Ча‑ ча»?

– Нет, – сказала она. – Еще раз не получится. Я согласна отвечать на вопросы, но допрашивать себя не позволю. – Она встала, развернула свой стул и села спиной к Вэндему.

Вэндем уставился ей в затылок. Победа была полностью на ее стороне. Он ненавидел себя за то, что допустил это, но к его ярости примешивалось тайное восхищение ею. Он резко встал и вышел в коридор. Джейкс последовал за ним.

– Что будем делать? – спросил он.

– Придется ее отпустить.

Джейкс отправился давать распоряжения. Дожидаясь его возвращения, Вэндем думал о Соне. Его интересовало, из каких источников она черпала силы для того, чтобы противостоять ему. Независимо от того, лгала она или говорила правду, она должна была выглядеть напуганной, сбитой с толку и готовой к сотрудничеству. Конечно, ее известность в какой‑ то мере служила ей защитой; в то же время, строя свою защиту на собственной популярности, она все равно должна была проявить неуверенность и отчаяние, поскольку сидение в одиночной камере ни для кого не проходит бесследно – особенно для знаменитостей, – ведь внезапная изоляция от столь привычного, сверкающего мира только усиливает их доселе тайные сомнения в том, что этот сверкающий мир является чем‑ то реальным.

Так что же придавало ей силы? Он мысленно прокрутил допрос с самого начала. Соня сорвалась, когда он спросил ее о возрасте. Совершенно ясно, что талант позволил ей продержаться дольше той возрастной отметки, на которой посредственные танцовщицы сходят со сцены; возможно, она испытывает страх перед быстротекущим временем. Здесь ответ искать напрасно. Во всех остальных эпизодах допроса она вела себя спокойно и равнодушно, если не считать улыбки по поводу его бинтов. А в конце она все‑ таки не выдержала и взорвалась; но и тогда она управляла своей яростью, а не наоборот. Он мысленно увидел ее лицо в тот момент, когда она накинулась на него. Какое выражение было на этом лице? Не просто ярость. И не страх.

Вдруг он понял: ненависть.

Она ненавидела его. Но ведь он был для нее никем – обычным британским офицером. Отсюда можно было заключить, что она ненавидела всех британцев. И эта ненависть давала ей силы.

Вдруг Вэндем почувствовал, что устал. Он тяжело плюхнулся на стоявшую в коридоре скамью. А откуда он должен черпать силы? В Сониной ненависти было что‑ то патологическое. У него же не было такого источника. Спокойно и рассудительно он представил себе, что на самом деле поставлено на карту. Он представил нацистов, входящих в Каир, сотрудников гестапо, рыщущих по улицам, египетских евреев, которых сгоняют в концлагеря, фашистскую пропаганду по радио…

Такие люди, как Соня, воспринимали присутствие британцев в Египте точно так же. Конечно, это неудачное сравнение, но если попытаться посмотреть на ситуацию глазами Сони, то можно найти немало общего: нацисты считали евреев недочеловеками – британцы же говорили, что черномазые – как дети; в Египте, как и в Германии, не было свободы печати; у британцев, как и у немцев, существовал политический сыск. Перед войной Вэндему приходилось слышать, как в офицерской столовой велись одобрительные разговоры о политике, проводимой Гитлером: его не любили не за то, что он – фашист, а за то, что он был капралом в армии и маляром на гражданке. Негодяи есть везде, иногда они приходят к власти, и тогда с ними приходится сражаться.

Такая философия была рациональна, но на подвиги она все равно не вдохновляла.

Анестезия на раненом лице Вэндема начинала «отходить». Он чувствовал, как щеку пересекает четкая линия острой боли, словно от ожога. Кроме того, у него разболелась голова. Он надеялся, что Джейкс долго будет отсутствовать, устраивая освобождение Сони, а он в это время посидит на скамейке и отдохнет.

Он вспомнил о Билли. Ему не хотелось, чтобы сынишка завтракал в одиночестве. «Может быть, я не буду спать до утра, – подумал он, – отведу его в школу, потом пойду домой и посплю». Что будет с Билли, если придут нацисты? Они заставят его презирать арабов. Теперешние учителя Билли не являются большими поклонниками африканской культуры, но все же у Вэндема есть возможность объяснить своему сыну, что люди, отличающиеся от него по признакам расы, не обязательно глупее его. Что будет в нацистской школе, когда Билли поднимет руку и скажет: «Простите, сэр, но мой папа говорит, что дурак‑ англичанин ничем не отличается от дурака‑ араба»?

Затем мысли Вэндема обратились к Элин. «Несмотря на то, что она содержанка, Элин может выбирать своих мужчин, и, если ей не нравится то, чего они хотят от нее в постели, она может вышвырнуть их вон. В борделе или в концлагере у нее уже не будет такого выбора…» От этих мыслей его передернуло.

«Да, мы не очень привлекательны, особенно в роли колонизаторов, но нацисты все равно хуже, знают об этом египтяне или нет. И с ними нужно сражаться. В Англии порядочность медленно набирает силу – в Германии она делает большой шаг назад. Подумай о людях, которых любишь, и все станет ясно. Вот откуда нужно брать силы. Сейчас важно не заснуть. Пора вставать», – приказал себе Вэндем и поднялся на ноги. Вернулся Джейкс.

– Она англофобка, – неожиданно произнес Вэндем.

– Простите, сэр?

– Соня. Она ненавидит британцев. Я не верю в то, что она случайно подцепила Вольфа. Пойдем.

Вместе они вышли из здания. Снаружи было еще темно. Джейкс сказал:

– Сэр, вы очень устали…

– Да, я очень устал. Но с головой у меня все в порядке, Джейкс. Отвезите меня в центральный полицейский участок.

– Слушаюсь, сэр.

В машине Вэндем передал свой портсигар и зажигалку Джейксу, который, удерживая руль одной рукой, прикурил для него сигарету. Из‑ за глубокой раны на лице Вэндем не смог сделать этого сам. Он держал губами сигарету и вдыхал дым. «Сейчас бы еще и мартини», – подумал он.

Джейкс остановил машину около полицейского управления.

– Нам нужен начальник уголовного розыска или как там он у них называется, – сказал Вэндем.

– Я не думаю, что он на месте в такой час…

– Я тоже. Узнайте, где он живет. Мы его разбудим.

Джейкс вошел в здание.

Вэндем сидел в машине и смотрел на улицу через лобовое стекло. Светало. Звезды побледнели и исчезли, и небо из черного превратилось в серое. Людей было мало. Он увидел человека, ведущего под уздцы двух ослов, груженных овощами, – видимо, на рынок. Муэдзины еще не возвестили начало первой утренней молитвы.

Вернулся Джейкс.

– Гезира, – сказал он, включая скорость и отпуская педаль сцепления.

Вэндем переключил свои мысли на Джейкса. Кто‑ то говорил Вэндему, что у Джейкса потрясающее чувство юмора. Вэндем всегда считал его приятным и веселым человеком, но особого чувства юмора в нем не замечал. «Неужели я такой тиран, – подумал Вэндем, – что мои подчиненные боятся пошутить в моем присутствии? Никто не хочет рассмешить меня, – подумал он. – Кроме Элин».

– Вы никогда не рассказываете мне анекдотов, Джейкс.

– Сэр?

– Говорят, у вас потрясающее чувство юмора, но вы никогда не рассказываете мне ничего смешного.

– Это правда, сэр.

– Вы можете быть искренним со мной на минуту и объяснить причину?

Немного подумав, Джейкс ответил:

– Вы не располагаете к фамильярности, сэр.

Вэндем кивнул. Они же не знают, как иногда ему хочется откинуть голову назад и захохотать?

– Очень тактично сформулировано, Джейкс. Вопрос снимается.

«Дело Вольфа – вот что мучает меня по‑ настоящему. Неужели я дожил до того, что не справлюсь со своей работой, – и вообще, способен ли я на что‑ нибудь или нет? А между тем щека чертовски болит».

Они проехали по мосту на остров. Небо из темно‑ серого стало жемчужным. Вдруг Джейкс произнес:

– Я очень извиняюсь, сэр, но я должен сказать вам, что лучше вас начальника у меня не было.

– О, – Вэндем был поражен. – Боже праведный! Спасибо, Джейкс. Спасибо.

– Не за что. Мы приехали.

Он остановил машину напротив маленького, симпатичного одноэтажного дома с ухоженным садиком. Вэндем подумал, что начальник угрозыска, наверно, берет неплохие взятки, но не слишком большие. Это хороший знак – видимо, мы имеем дело с осторожным человеком.

Они прошли по тропинке и постучали в дверь. Через пару минут в окне показалась голова, и им ответили по‑ арабски.

– Военная разведка! Откройте, черт бы вас побрал! – приказал Джейкс.

Через минуту дверь открыл невысокий красивый араб, который на ходу застегивал брюки. Он спросил по‑ английски:

– Что происходит?

– Чрезвычайное дело, – внушительно произнес Вэндем. – Можно войти?

– Разумеется. – Полицейский пропустил их перед собой. Они очутились в маленькой гостиной. – Что случилось?

Он казался испуганным, и Вэндем подумал: «Испугаешься тут! Когда стучат в дверь посреди ночи».

– Паниковать нечего, мы просто хотим, чтобы вы установили наблюдение за одним человеком, и немедленно, – заявил он.

– Конечно. Садитесь, пожалуйста. – Полицейский взял блокнот и карандаш. – Как зовут объект?

– Соня Эль‑ Арам.

– Танцовщица?

– Да. Я хочу, чтобы вы установили круглосуточное наблюдение за ее домом. Это плавучий домик в Замалеке, называется Джихан.

Полицейский записывал названия в блокнот. Вэндем пожалел, что приходится подключать египетскую полицию. Однако выбора у него не было: в африканской стране нельзя использовать для слежки европейцев, которых заметно издалека.

– А о каком преступлении идет речь? – спросил полицейский.

«Так я тебе и сказал», – подумал Вэндем. Вслух он произнес:

– У нас есть основания полагать, что она является соучастницей в распространении фальшивых фунтов стерлингов в Каире.

– Стало быть, вам нужно знать, кто приходит и уходит, что они приносят и уносят и какие встречи происходят на плавучем домике?

– Да. Есть один человек, который нас особенно интересует. Его зовут Алекс Вольф – подозреваемый в убийстве, совершенном в Асьюте. Вы должны были получить его описание.

– Да, конечно. Отчеты надо представлять ежедневно?

– Да. Но если Вольф появится, сообщить нужно немедленно. Вы можете позвонить капитану Джейксу или мне в генштаб в дневное время. Дайте ему номера наших домашних телефонов, Джейкс.

– Я знаю эти плавучие домики. Там по берегу всегда по вечерам гуляют парочки.

– Точно, – подтвердил Джейкс.

Вэндем удивленно поднял бровь.

Полицейский продолжал:

– Хорошее место – можно посадить туда наблюдателя под видом попрошайки. На нищих никто не обращает внимания. Ночью… там есть кусты. Их тоже посещают парочки.

– Это так, Джейкс? – спросил Вэндем.

– Не могу знать, сэр.

Джейкс улыбнулся, понимая, что над ним подтрунивают. Он протянул полицейскому листок бумаги с телефонными номерами.

В комнату вошел мальчуган пяти‑ шести лет в пижаме. Он тер кулачками заспанные глаза. Взглянув на незнакомых людей сонными глазами, малыш подошел к хозяину дома.

– Мой сын, – гордо произнес полицейский.

– Нам пора, – сказал Вэндем. – Может, подвезти вас до города?

– Нет, спасибо. У меня есть машина, а потом мне надо привести себя в порядок и одеться.

– Хорошо, но не задерживайтесь.

Вэндем встал. Вдруг в глазах у него потемнело, ему показалось, что веки у него закрываются, хотя глаза были открыты. Он почувствовал, что теряет равновесие. Джейкс подхватил его под руки.

– С вами все в порядке, сэр?

Туман перед глазами Вэндема рассеялся.

– Теперь все в порядке, – сказал он.

– А рана у вас серьезная, – сочувственно произнес полицейский.

Они направились к двери.

– Джентльмены, можете быть уверены, что я возьму это задание под личный контроль. Без вашего ведома на этот плавучий домик и мышь не проскочит, – заверил полицейский.

Держа своего сынишку левой рукой, правую он протянул для прощания.

– До свидания, – сказал Вэндем, пожимая ему руку. – Между прочим, меня зовут майор Вэндем.

Полицейский слегка поклонился.

– Старший офицер полиции Кемель к вашим услугам, сэр.

Глава 4

Соня размышляла о случившемся. В глубине души она надеялась застать Вольфа в плавучем домике, но когда вернулась туда перед рассветом, его там не оказалось. Она не знала, что ей теперь делать. Сначала, когда ее арестовали, Соня испытывала ярость по отношению к Вольфу за то, что он убежал и оставил ее на милость британских головорезов. Понимая, что ее могут обвинить в пособничестве шпионской деятельности Вольфа, Соня с ужасом думала о том, что с ней могут сделать. Вольф не должен был бросать ее – тогда она была уверена в этом. Однако, подумав, решила, что он поступил правильно. Оставив ее в одиночестве, Вольф, таким образом, отводил от нее подозрения. Конечно, ей досталось, но все же она легко отделалась. Сидя в одиночке генштаба, Соня перевела свой гнев с Вольфа на англичан.

Она не дрогнула перед ними, и они отступили.

Соня предполагала, что человек, который ее допрашивал, – майор Вэндем. А когда ее выпускали на свободу, дежурный случайно назвал его имя. Услышав, что ее догадка подтвердилась, Соня пришла в восторг. Она снова улыбнулась, вспомнив уродливую повязку на лице Вэндема. Это Вольф его так порезал своим ножом. Жаль, что не убил. Но все равно – какая ночь, какая славная ночь!

Интересно, где Вольф сейчас? Наверное, спрятался где‑ нибудь в городе. Когда станет спокойнее, он даст о себе знать. Хотелось бы, конечно, чтобы Вольф был сейчас здесь – они вместе бы отпраздновали победу.

Соня облачилась в ночную сорочку. Пора было ложиться спать, но ей не хотелось. Может, выпить чего‑ нибудь?

Она достала бутылку шотландского виски, налила немного в стакан и разбавила водой. Едва Соня пригубила напиток, как услышала наверху шаги. «Ахмед?.. » – осторожно позвала она, но в тот же момент поняла, что это не его шаги: они были слишком быстрые и легкие. Со стаканом в руке Соня подошла к лестнице. Люк приподнялся, и в проеме показалось лицо араба.

– Соня?

– Да.

– Я думаю, вы ждали не меня.

Человек спустился по лестнице. Соня молча смотрела на него. Это был невысокий симпатичный мужчина с быстрыми и точными движениями. Одет он был по‑ европейски: темные брюки, начищенные черные ботинки и белая рубашка с короткими рукавами.

– Я – старший следователь Кемель. Очень польщен знакомством с вами.

Он протянул ей руку.

Соня повернулась, прошла через комнату и уселась на диван. Она думала, что с полицией на сегодня покончено. Теперь вот египтяне решили, что настала их очередь. Утешая себя мыслью о том, что все, вероятно, кончится взяткой, Соня спокойно потягивала виски, не отрывая глаз от Кемеля. Помолчав, она спросила:

– Что вам нужно?

Кемель сел без приглашения.

– Меня интересует ваш друг Алекс Вольф.

– Он мне не друг.

Кемель пропустил эти слова мимо ушей.

– Англичане рассказали мне о двух эпизодах, связанных с мистером Вольфом. Первое – он зарезал военнослужащего в Асьюте и второе – он пытался расплатиться фальшивыми деньгами в каирском ресторане. Все это очень интересно. Как он очутился в Асьюте? Зачем убил военного? И откуда у него фальшивые деньги?

– Я ничего не знаю об этом человеке! – отрезала Соня, надеясь, что Вольф не заявится домой в эту самую минуту.

– Зато я знаю, – сказал Кемель. – У меня есть сведения, которыми не располагают или могут не располагать англичане. Я знаю, кто такой Алекс Вольф. Его отчим был адвокатом здесь, в Каире. Я также знаю, что Вольф – националист. Я знаю, что он был вашим любовником. И я знаю, что вы – тоже националистка.

Соня похолодела. Застыв со стаканом в руке, она молча слушала все эти разоблачения.

Кемель продолжал:

– Где он взял фальшивые деньги? Не в Египте. Я не думаю, что в Египте найдутся такие умельцы, – а если они и есть, то, наверное, они печатали бы египетскую валюту. Следовательно, деньги напечатаны в Европе. Вольф, известный также под именем Ахмед Рахма, тихо исчез пару лет назад. Куда он делся? Уехал в Европу? А вернулся через Асьют. Почему? Хотел пробраться в страну незамеченным? Возможно, он сошелся с бандой английских фальшивомонетчиков и возвращался назад со своей долей, но я не думаю, что это так, потому что он не бедный и не был связан с преступным миром. Вот вопрос без ответа.

«Он все знает, – подумала Соня. – Господи, он все знает».

– И вот англичане просят меня установить наблюдение за этим плавучим домиком и сообщать обо всех, кто приходит и уходит. Они надеются, что Вольф придет сюда, и тогда у них будут ответы на все вопросы. Если, конечно, я не разгадаю эту загадку первым.

«Наблюдение за домиком! Ему нельзя сюда приходить. Но почему Кемель мне все это рассказывает? »

– Ключ к разгадке, я полагаю, лежит в происхождении Вольфа: он ведь одновременно и немец, и египтянин. – Кемель встал и, подойдя к Соне, сел рядом с ней, глядя ей в глаза. – Я думаю, что он работает и на Германию, и на Египет, а фальшивые деньги у него от немцев. Следовательно, Вольф – шпион.

«Но ты не знаешь, где его искать. Поэтому ты здесь», – подумала она.

Кемель не сводил с нее глаз. Она отвернулась, боясь, что он прочтет ее мысли.

– Если он – шпион, я могу его поймать. Или спасти.

Соня рывком повернулась к нему:

– Что вы имеете в виду?

– Мне надо встретиться с ним. И чтобы об этом никто не узнал.

– Зачем?

Кемель хитро улыбнулся.

– Соня, вы не единственная, кто хочет освобождения Египта. Нас много. Мы хотим прогнать англичан, и нам все равно, от кого они потерпят поражение. Мы решили сотрудничать с немцами и сейчас ищем контакты с ними. Нам необходимы переговоры с Роммелем.

– И вы думаете, Ахмед может вам помочь?

– Если он их агент, у него должны быть каналы связи с немцами.

В голове у Сони все перемешалось. Из обвинителя Кемель превратился в подпольщика – если, конечно, это не ловушка. Она не знала, можно ли ему доверять. У нее не было времени об этом подумать.

Кемель спросил с легким нажимом:

– Вы можете организовать нам встречу?

– Нет, – решительно ответила она.

– Не забывайте, что ваш дом под наблюдением, – предупредил он. – Отчеты, прежде чем попасть к майору Вэндему, будут поступать ко мне. Если есть хоть малейшая возможность организовать через вас эту встречу, взамен я могу пообещать, что поступающие сведения, прежде чем попасть в военную разведку, будут тщательно редактироваться, чтобы в них не содержалось ничего… компрометирующего.

Соня уже забыла о наблюдении. Когда Вольф вернется – а он вернется рано или поздно, – наблюдатели сообщат об этом Вэндему, если не вмешается Кемель. Это все меняло. У нее не было выбора.

– Я организую вам встречу, – сдалась она.

– Хорошо. – Он встал. – Позвоните в полицейское управление и передайте, что меня хочет видеть Сирхан. Когда я получу такое сообщение, мы условимся с вами о времени и месте встречи.

– Договорились.

Он направился к лестнице, затем вернулся.

– Между прочим, – он вынул из брючного кармана бумажник, достал из него небольшую карточку и протянул Соне. Это была ее фотография. – Поставьте автограф для моей жены. Она вас обожает. – Он вручил ей авторучку. – Ее зовут Эстер.

Соня написала:

«На память Эстер с наилучшими пожеланиями. Соня».

Она отдала ему фотографию, подумав про себя: «Абсурд какой‑ то».

– Спасибо. Эстер будет в восторге.

– Я позвоню вам, как только смогу, – заверила Соня.

– Спасибо.

Он протянул ей руку. На этот раз она пожала ее. Кемель поднялся по лестнице и закрыл за собой люк.

Соня расслабилась. Все‑ таки она правильно себя вела, хотя еще не убеждена в искренности Кемеля.

На нее навалилась усталость, и, допив свой напиток, она прошла за занавеску в спальню. Соня подошла к кровати и откинула покрывало. Вдруг кто‑ то легонько постучал. Вздрогнув, она резко повернулась и посмотрела в иллюминатор на противоположной стене, выходившей на реку. За стеклом виднелась чья‑ то голова.

Испугавшись, Соня завизжала.

Лицо моментально исчезло.

Она вдруг поняла, что это был Вольф.

Соня быстро выскочила на палубу. Перегнувшись через борт, она увидела его в воде. Цепляясь за отверстия иллюминаторов, Вольф начал взбираться наверх. Соня протянула ему руку и помогла выбраться на палубу. На мгновение он замер, стоя на четвереньках и оглядывая пространство реки, как потревоженная водяная крыса, затем просеменил к люку. Она последовала за ним.

Вольф стоял на ковре абсолютно голый, мокрый и дрожащий от холода.

– Что случилось? – взволнованно спросила она.

– Налей мне ванну горячей воды.

Пройдя через спальню в ванную комнату, она открыла краны и бросила в воду несколько ароматических кристаллов. Вольф забрался в ванну, не дожидаясь, пока она наполнится водой.

– Что произошло? – повторила Соня.

Он перестал дрожать.

– Я не хотел рисковать, открыто проходя на палубу по трапу, поэтому снял одежду на том берегу и переплыл реку. В окно я увидел мужчину, разговаривающего с тобой, – наверное, очередной полицейский.

– Да.

– Мне пришлось сидеть в воде, пока он не ушел.

Она рассмеялась.

– Бедняжка.

– Не смешно. Господи, как я замерз. Эти гады в абвере снабдили меня фальшивыми деньгами. Попаду в Германию – передушу их всех.

– Почему они это сделали?

– Я не знаю, что это было – некомпетентность или предательство. Выключи воду.

Он стал смывать речной ил со своих ног.

– Тебе придется пользоваться собственными деньгами, – сказала она.

– Я не могу подобраться к ним. Я уверен, что банк проинструктировали позвонить в полицию, как только я там появлюсь. Можно, конечно, расплачиваться чеками, но все равно это наведет их на след. Я мог бы продать акции и ценные бумаги или даже виллу, но опять‑ таки деньги надо будет получать через банк…

«И поэтому ты будешь тратить мои деньги, – подумала Соня. – Впрочем, ты и спрашивать не будешь».

Она решила подумать на эту тему на досуге.

– Этот следователь установил наблюдение за домом по указанию Вэндема.

Вольф усмехнулся.

– Значит, это был Вэндем.

– Ты порезал его?

– Да, но было темно, я ничего не увидел.

– У него все лицо забинтовано.

Вольф громко рассмеялся.

– Хотелось бы взглянуть на него.

Затем он посерьезнел и спросил:

– Он тебя допрашивал?

– Да.

– И что ты ему сказала?

– Что я почти незнакома с тобой.

– Молодец. – Он посмотрел на нее оценивающе, и она поняла, что он доволен ею и немного удивлен ее самообладанием.

– И он тебе поверил?

– Думаю, что нет, раз он приказал установить слежку.

Вольф нахмурился.

– Ерунда получается. Не могу же я каждый раз пробираться вплавь по реке, когда мне нужно попасть домой.

– Не волнуйся. Я все устроила.

– Устроила?

«Ну не совсем так, – подумала Соня, – но зато это звучит».

– Следователь на нашей стороне, – объяснила она.

– Националист?

– Да. Ему нужен твой передатчик.

– А откуда он знает про передатчик? – В голосе Вольфа послышалась угроза.

– Он не знает, – сказала Соня спокойно. – Из того, что сказали ему англичане, он заключил, что ты – шпион; он полагает, что у шпиона должна быть связь с немцами. Националисты хотят направить послание Роммелю.

Вольф покачал головой.

– Лучше в это не лезть.

Она не хотела, чтобы после всего, о чем она договорилась, он пошел на попятную.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒