Клуб адского огня 20 страница

Клонкерри фыркнул.

– «Холокост то, холокост се, пожалуйста, не бейте меня, я жертва холокоста». Холокост‑ шмолокост. Послушай, жиденок, может, пора уже перешагнуть через былое? Двигаться дальше? И если уж на то пошло, действительно ли холокост так плох? Нет, правда? По крайней мере, немцы действовали пунктуально. Они умеют соблюдать график. Даже имея дело с таким быдлом. Можешь себе представить, какой воцарился бы хаос, если бы этим занялись англичане? У них даже пригородные поезда не ходят по расписанию, где уж этим разгильдяям построить панъевропейскую Дорогу Смерти.

Преступник говорил теперь с акцентом кокни, вовсе ему не свойственным.

– Мы бы стали извиняться за опоздание в Освенцим. И обеспечили бы альтернативную доставку автобусом. А в поезд на Треблинку включили бы вагон‑ ресторан. – Он снова фыркнул. – Британцы! Тьфу! Пошли они… Высокомерные пьяницы, при малейшем затруднении умудряются перессориться. Ну а янки? Господи, спаси нас от янки с их толстыми задницами! Просто баснословными задницами! В чем тут дело? Почему у них такие большие задницы? Они еще не поняли, что есть связь между провалом в Ираке и их жирными задницами? Эй, Америка, вот в чем секрет! Хочешь знать, куда запропастилось оружие массового поражения? Оно в твоем Лос‑ Анджелесе, в «Данкин Донатc»[30]. На нем сидит какая‑ нибудь толстая сука. И даже не догадывается, потому что у нее задница размером с Нептун, не способная чувствовать, что под ней.

Клонкерри снова повернулся с креслом.

– Что до япошек, то это просто островные мартышки с талантом паять провода. А китаезы? Семь рецептов приготовления брокколи, надо же! Безмозглые пожиратели морепродуктов. – Он помолчал, задумавшись. – Если мне кто и нравится чуть‑ чуть, то это поляки. – Он усмехнулся. – Короче, Роб, ты меня видишь. Знаешь, чего я хочу. Лиззи у меня и до сих пор жива по единственной причине: мне необходима Черная Книга и я знаю, что ты знаешь, где она, Роб, потому что Исобель сказала: знаешь. Пришлось отрезать ей ухо, чтобы вытянуть информацию. Ухо я съел. Шучу. Я его скормил цыплятам. Нет, я и цыплят не кормил. Ладно, неважно. Суть в том, что она рассказала все. Рассказала, как ты послал ее сюда за Книгой, потому что не мог поехать сам из‑ за местного полицейского, элегантного мистера Кирибали, который засадил бы тебя в тюрьму. Поэтому ты послал Исобель Превин. К несчастью, здесь ее встретил я и приготовил ее печень a la Provencale[31]. Итак, Роб, в твоем распоряжении еще один день. Мое терпение подходит к концу. Где Книга? В Харране? В Мардине? В Согматаре? Где она? Куда собиралась Исобель? Мы пытали ее, как умеем, но старая лесбиянка оказалась не робкого десятка и главной подсказки не выдала. А мне нужно знать. Если в течение двадцати четырех часов ты не скажешь, мое терпение лопнет, и тогда придет черед Лиззи лезть в горшок для варенья.

Он покивал с серьезным видом.

– Я справедливый человек, как тебе известно, Робби, но пусть моя очевидная доброта не обманывает тебя. По правде говоря, я немного вспыльчив и могу не на шутку рассердиться. Теперь я обращаюсь к тебе, Салли, да, к тебе, бывшая миссис Латрелл, – я вижу, как ты таращишься на экран мокрыми поросячьими глазками. Салли, ты меня слышишь? Хватит лить слезы, шлюха. Одни сутки, вот что у вас с Робом есть, двадцать четыре часика, а потом… ну, потом я засуну вашу дочурку в горшок и похороню заживо. Поэтому рассчитываю очень скоро услышать ответ. – Он протянул руку к выключателю камеры.

Экран пошел полосами и потемнел. Салли попятилась к дивану и опустилась на него, негромко плача. Роб подошел и обнял ее.

Первой взяла себя в руки Кристина. Она вытерла слезы и сказала:

– Итак, он в Урфе. Это означает, что Клонкерри рассуждает так же, как… – она глубоко вздохнула, – как бедняжка Исобель.

– Ты имеешь в виду версию Остина Лейярда? – спросил Роб.

– Да, что же еще? Клонкерри, видимо, пришел к тому же выводу относительно Книги. И полетел в Курдистан с Лиззи на частном самолете.

Форрестер кивнул.

– Ну да. Может, летал не раз в течение нескольких месяцев. Фальшивые документы и все такое. Мы займемся турецкой авиадиспетчерской службой.

Роб отрицательно покачал головой.

– Вы не знаете Курдистана! Если Клонкерри умен – а он умен – то мог приземлиться практически незамеченным. В Турции есть области, где отсутствуют диспетчерская служба и таможенный контроль. И конечно, он мог полететь в Иракский Курдистан, а потом пересечь границу. Это огромная территория, там никакие законы не действуют.

Салли сделала умоляющий жест:

– Что же нам делать?

– Поищем здесь, – сказала Кристина. – В Ирландии.

– Что поищем?

– Черную Книгу. Она не в Урфе. Думаю, Исобель ошибалась. Книга все еще здесь.

Полицейские переглянулись. Роб нахмурился:

– Почему ты так считаешь?

– Я несколько дней просидела в шкафу, размышляя о Черной Книге. Мне известна история Лейярда. Но я думаю, Лейярд просто откупился от езидов деньгами, потому и сумел вернуться. Я считаю, что это тупик.

– Коли так, где же она?

– Давайте выйдем наружу. Мне нужен свежий воздух, чтобы додумать до конца. Дайте мне несколько минут.

Все послушно вышли из кабинета, спустились лифтом на первый этаж и вышли на летний воздух. Сейчас небо надо Дублином было бледно‑ голубым; с реки дул мягкий ветерок. Туристы с интересом разглядывали старые суда, пришвартованные у причала. Половину тротуара занимала странная «процессия» больших бронзовых статуй.

Дули кивнул на статуи.

– Мемориал Голода. Голодающие стояли в очереди на этой пристани, ожидая пароходов в Нью‑ Йорк. – Он сделал жест в сторону новых офисных зданий, тянущихся вдоль пристани. – Раньше здесь были ужасные трущобы с борделями – Монто, старинный район красных фонарей. Сюда ходил Джеймс Джойс, чтобы снять шлюху. – Он помолчал. – Теперь сплошные бистро.

– Все меняется, меняется до неузнаваемости… – пробормотала Кристина и… впала в молчание.

Роб посмотрел на нее и сразу догадался: она что‑ то поняла. Ее блестящий ум работал вовсю.

Они остановились у входа на красивый новый пешеходный мост, глядя на серую реку, вяло несущую свои воды в Ирландское море.

Потом Кристина попросила Форрестера повторить слово, которое де Савари написал перед смертью.

– Undish.

– Undish? – озадаченно переспросил Роб.

– Да. Произносится по буквам: UNDISH.

Кричали чайки. Салли первой задала вопрос, который был на уме у всех:

– И что означает это undish?

– Никто из нас понятия не имеет, – ответил Форрестер. – По‑ видимому, тут есть какая‑ то связь с музыкой, но вряд ли это имеет значение.

Роб посмотрел на Кристину и увидел на ее лице легкую улыбку.

– Джеймс Джойс! – сказала она. – Вот оно. Джеймс Джойс. Вот ответ.

– При чем тут Джойс? – нахмурился Роб.

– Это было последнее, что сказал де Савари. В Кембриджшире, перед появлением бандитов. – Она говорила быстро и так же быстро шла в направлении моста.

– Сказал, что у него возникла новая трактовка истории с Уэйли и Черной Книгой. И он упоминал в этом контексте Джойса. – Она подняла взгляд на Роба. – Хьюго знал, что я уговаривала тебя прочесть «Уллиса» или «Портрет»…

– Без успеха!

– Конечно. Но тем не менее я думала об этом все время, пока меня держали в плену. А теперь… Undish.

Она достала из сумочки ручку и написала это слово на чистой странице записной книжки: «UNDISH».

– Undish, undish, undish, – повторила она, глядя на запись. – Такого слова не существует. Хьюго написал его потому, что хотел обмануть убийц.

– Что?

– Если бы он написал все слово, они могли бы прочесть, и Клонкерри сообразил бы. Хьюго не знал, вернутся они или нет. Поэтому он написал бессмысленное слово, но такое, которое кто‑ нибудь сумел бы разгадать.

– Может, ты, Роб. Если когда‑ то слышал его.

– Все равно не понимаю, – пожал плечами Роб.

– Конечно. Ты же не прочел Джойса, несмотря на все мои восторги! Мы с Хьюго любили Джойса. И подолгу обсуждали его книги.

В разговор вмешался Дули:

– Прекрасно. Что же означает undish?

– Ничего не означает. Не хватает одной буквы, чтобы оно обрело смысл. Буквы «Т». Тогда оно превращается в… – она приписала к слову букву и показала всем, – tundish.

Роб вздохнул.

– Прекрасно, Кристина. Но кто или что такое tundish? Как, черт побери, это поможет Лиззи?

– Это редкое слово. Насколько мне известно, оно встречается в английской литературе только раз. И в этом вся суть. Оно есть в первом произведении Джойса, в «Портрете художника в юности». Я думаю, там должен быть ключ к нашей загадке. – Она обвела взглядом лица вокруг. – Не забывайте, Джеймс Джойс знал о Дублине больше, чем любой другой человек. Он изучил все легенды и были, вплоть до малейших эпизодов. И отразил это в своих книгах.

– Ну и?.. – с сомнением произнес Роб.

– Джойс знал все мифы и сплетни, имеющие отношение к ирландскому «Клубу адского огня». И чем действительно занимались его члены, знал. – Кристина захлопнула записную книжку. – Я полагаю, контекст может подсказать, где искать то, что нам нужно для спасения Лиззи. – Ее взгляд устремился за реку. – Там наверняка есть книжный магазин.

Роб повернулся. За другим концом длинного узкого моста, на противоположном берегу ленивой реки, находился магазин книготорговой сети «Изон».

Компания пересекла реку и ввалилась в магазин, вызвав удивление молодых продавцов. Кристина тут же направилась в отдел ирландской классики.

– Вот. – Она взяла экземпляр «Портрета художника в юности» и принялась лихорадочно листать. – А вот страница с… tundish.

– Прочти вслух, – попросил Роб.

– Это примерно в середине книги. Главный герой, художник Стивен Дедал, встречается со своим преподавателем, иезуитом, деканом Дублинского Юниверсити‑ колледжа. Они дискутируют на филологическую тему. И вот это место. «Ну хорошо, вернемся к лампе. Заправлять ее тоже дело довольно трудное. Нужно, чтобы масло было чистое, а когда наливаешь его, надо следить за тем, чтобы не пролить, не налить больше, чем может вместить воронка». – Кристина посмотрела в полные ожидания лица слушателей. – Я передаю сам диалог. – Она снова перевела взгляд на книгу. – «„Какая воронка? “ – спросил Стивен. – „Воронка, через которую наливают масло в лампу“. „А… – сказал Стивен. – Разве это называется воронкой? По‑ моему, это tundish“[32]».

Роб медленно кивнул.

– Значит, они говорят о воронке. При чем тут «Клуб адского огня»?

– Тот отрывок, что нам нужен, примерно двумя страницами раньше. – Кристина быстро перевернула страницы, просмотрев их по диагонали. – Вот он. «Деревья в Стивенс‑ Грин благоухали после дождя, а от насыщенной влагой земли исходил запах тления – словно чуть слышный аромат ладана, поднимающийся из множества сердец, сквозь гниющую листву. Душа легкомысленного, развращенного города, о котором ему рассказывали старшие, обратилась со временем в этот легкий тленный запах, поднимающийся от земли, и он знал, что через минуту, вступив в темный колледж, он ощутит иное тление, непохожее на растленность Повесы Игана и Поджигателя Церквей Уэйли».

Сейчас Роб энергично кивал, впитывая каждое слово.

– Подожди, тут есть еще. – Она перевернула страницу и продолжила чтение. – «Было уже слишком поздно идти на лекцию по французскому языку. Он миновал холл и повернул коридором налево в физическую аудиторию. Коридор был темный и тихий, но тишина его как‑ то настораживала. Откуда у него это ощущение настороженности, отчего? Оттого ли, что он слышал, будто здесь во времена Повесы Уэйли была потайная лестница? »[33]

Кристина закрыла книгу.

Воцарилась тишина.

– Ого! – воскликнул Дули.

– Да! – сказал Бойжер.

– Но, конечно, она не может быть на виду, – нахмурившись, заметила Салли. – Потайная лестница. Вот так просто? Тогда почему бандиты не заглянули туда?

– Может, они не читали Джойса, – сказал Форрестер.

– Это похоже на правду, – высказался Дули. – Связь с Уэйли не вызывает сомнений. На Стивенc‑ Грин выходят два больших дома. И я уверен, что один из них был построен во времена Поджигателя Церквей Уэйли.

– Дома еще существуют? – спросил Роб.

– Конечно. Кажется, их и сейчас использует Юниверсити‑ колледж.

Роб устремился к двери.

– Тогда пошли. Чего мы ждем? Пожалуйста! Нам же дали всего одни сутки.

Через несколько минут быстрой ходьбы они оказались в большом георгианском парке, окруженном высокими домами, – симпатичное ухоженное пространство с зелеными деревьями, кустами и лужайками. Сквозь густую листву проникал солнечный свет. На мгновение Роб представил себе, что его дочь, счастливая и беззаботная, играет в этом чудном уголке, и с трудом сдержал жгучую тоску. Страх не отпускал его ни на мгновение.

Старый Юниверсити‑ колледж оказался одним из самых больших домов на краю парка: изящный, строгий, облицованный серым портлендским камнем. В сознании Роба впечатляющее здание с трудом увязывалось со смертоносной порочностью Поджигателя Церквей Уэйли и его еще более безумного сына. Вывеска гласила:

ДОМ НЬЮМЕНА

ПРИНАДЛЕЖИТ ДУБЛИНСКОМУ ЮНИВЕРСИТИ‑ КОЛЛЕДЖУ

Дули позвонил в звонок. Кристина и Роб расхаживали по тротуару, Салли решила подождать на скамье в парке, Форрестер велел Бойжеру остаться с ней. Динамик переговорного устройства исторг вопрос, Дули представился, и дверь открылась.

Прекрасно оштукатуренный вестибюль с изящными гипсовыми георгианскими завитушками на высоком потолке производил почти такое же впечатление, как и экстерьер дома.

– Вот это да! – воскликнул Дули.

– Действительно, мы очень гордимся всем этим.

Фраза прозвучала с заметным американским акцентом. По коридору к ним спешил мужчина средних лет в строгом, но изящном костюме, протягивая Дули руку.

– Райан Мэтьюсон, директор Дома Ньюмена. Приветствую вас, офицер… и вас…

Они представились; Форрестер продемонстрировал свой значок. Директор отвел их в загроможденную приемную.

– Но послушайте, офицеры, незаконное вторжение имело место на прошлой неделе, и мне непонятно, почему вас послали сейчас.

У Роба все поплыло перед глазами.

– Незаконное вторжение?! – воскликнул Дули. – Когда?

– Да ничего серьезного. Несколько дней назад компания юнцов проникла в подвал. Наркоманы, скорее всего. Их так и не поймали. Они сильно повредили ведущую вниз лестницу. Бог знает зачем. Однако полиция сразу же прислала констебля, мы ему все показали и рассказали…

Роб и Кристина обменялись грустными взглядами, однако Форрестера и Дули, похоже, не так легко было привести в уныние. Форрестер в общих чертах изложил директору историю Поджигателя Церквей и описал цель поисков Клонкерри. Роб чувствовал, как тщательно он подбирает слова, чтобы не сказать слишком много, не сбить с толку и не напугать собеседника. Все же к концу рассказа тот выглядел и сбитым с толку, и испуганным. Наконец он произнес:

– Потрясающе. Думаете, эти люди искали потайную лестницу? Ту, которая упоминается в «Портрете…»?

– Да, – ответила Кристина. – И получается, что мы, по‑ видимому, опоздали. Если бандиты не нашли ничего, значит, здесь ничего и нет. Merde! [34]

Директор энергично покачал головой.

– На самом деле им вовсе не нужно было никуда вламываться. Могли просто войти. Ведь у нас бывают дни открытых дверей.

– Что?

– Это никакая не тайна. Да, здесь была потайная лестница, но в тысяча девятьсот девяносто девятом году ее обнаружили. Во время серьезного ремонта. Сейчас это черная лестница в задней части здания, и никто не делает из нее секрета.

– Значит, бандиты искали не там, где нужно? – спросил Дули.

Мэтьюсон кивнул.

– Ну да. Какая нелепость! Они могли бы просто прийти и спросить, где была потайная лестница, и я бы ответил. Полагаю, однако, такой modus operandi[35] для этой банды нехарактерен. Вежливо спросить? Еще чего!

– Где же лестница? – спросил Роб.

– Следуйте за мной.

Три минуты спустя они оказались в задней части здания и увидели узкую деревянную лестницу, поднимающуюся с первого этажа до чего‑ то наподобие антресолей. Лестница была плохо освещена, на сжимающих ее стенах темнели дубовые доски.

Роб присел на корточки и костяшками пальцев постучал по самой нижней ступеньке. Судя по звуку, полость отсутствовала. Кристина проделала то же самое со следующей ступенькой.

Директор с обеспокоенным выражением лица наклонился к ним.

– Что вы делаете?

– Да вот думаю, не спрятано ли под ней кое‑ что? Тогда, если я услышу гулкий звук…

– Неужели будете отдирать их?

– Да, – ответил Роб. – Конечно. Как же иначе?

Лицо директора стало пунцовым.

– Но это одно из самых серьезно охраняемых зданий Дублина! Нельзя просто войти сюда и выломать, что вам вздумается. Мне очень жаль, я понимаю ваши затруднения, но…

Роб уселся на ступеньку, пытаясь совладать с гневом. Форрестер о чем‑ то коротко переговорил с Дули, и тот повернулся к Мэтьюсону.

– Знаете, она ведь краски просит.

– Простите?

– Лестница, – пояснил Дули. – Запустили вы ее. Нужен мелкий ремонт.

Директор вздохнул.

– Ну да, с деньгами у нас туго. Вестибюль смогли оштукатурить, на прочее средств не осталось…

– Зато у нас есть, – заявил Дули.

– Что?

– У нас есть деньги. У гардаев. Если нам придется сломать несколько ступенек в интересах следствия, мы, разумеется, возместим колледжу ущерб. – Дули похлопал Мэтьюсона по плечу. – И жаловаться на скупость полиции вам не придется.

Мэтьюсон криво улыбнулся.

– Достаточно, чтобы отремонтировать и покрасить несколько лестниц? И может, пару аудиторий?

– Думаю, да.

Улыбка директора стала шире; у него будто камень свалился с души.

– Хорошо. Полагаю, я смогу дать разумное объяснение своим коллегам попечителям. Можете приступать. – Он помолчал. – Хотя… не уверен, что вы ищете там, где надо.

– У вас есть другая идея?

– Всего лишь предположение. На основе многолетнего опыта.

– Поделитесь с нами!

– Я всегда думал… – Он пробежал взглядом вверх по лестнице. – Я всегда удивлялся, почему у маленьких лестниц наверху часто бывает такой странный изгиб. Вон, посмотрите – она просто поворачивает. На самом верху. Без каких‑ либо архитектурных соображений. Это неудобно, когда несешь много книг: можно споткнуться. И темно вдобавок. Один студент в Рождество сломал тут лодыжку.

Роб и следом за ним Кристина уже взбегали по ступеням. Лестница действительно резко сворачивала влево. Роб начал в этом месте простукивать стенные панели. Звук получался гулкий.

Они поглядели друг на друга. Щеки Мэтьюсона вспыхнули.

– Потрясающе! Нужно вскрыть стену и посмотреть, да? В подвале есть долото и фонарик. Я сейчас принесу…

– Оставьте!

Роб достал из кармана швейцарский перочинный нож и откинул прочный клинок.

Кристина, Дули, Форрестер и Мэтьюсон молча смотрели, как Роб вонзил сталь в доску, с легкостью проткнув ее. Панель оказалась совсем тонкой, явно фальшивой. Роб несколько раз повернул нож, а потом принялся вырезать прямоугольное отверстие. Форрестер взялся за край отверстия, и вдвоем с журналистом они выломали изрядный кусок фанеры. Им открылась темная объемистая ниша, из нее потянуло плесенью. Роб просунул руки в дыру и принялся шарить.

– Такая темень! Я ничего не вижу…

Кристина достала мобильник, зажгла его экран и посветила в нишу над плечом Роба.

Роб и Форрестер потрясенно смотрели; Дули выругался; Кристина от удивления приложила ко рту руку.

В глубине ниши, покрытая толстым слоем пыли с паутиной, стояла большая коробка из ветхой кожи.

Кряхтя от натуги, Роб вытащил находку на лестницу.

Круглая с плоским верхом коробка была сделана из кожи – потрескавшейся, обшарпанной, обветшалой черной кожи – и определенно выглядела как вещь из восемнадцатого столетия, причем вещь аристократическая.

Наподобие ручного багажа какого‑ нибудь лорда, ездившего по просвещенным странам для завершения образования. Коробка по виду соответствовала архитектурному стилю дома, где так долго пролежала в тайном укрытии.

Ее покрывала толстая пелена пыльной паутины. Кристина протерла крышку, и проступили сначала буквы, а потом и слова, тонко, изящно написанные золотом.

ТУ, 1791 от P. X.

Кристина и Роб переглянулись. Молодая женщина сказала:

– Томас Уэйли.

– До того, как он съездил в Израиль и стал Иерусалимом Уэйли…

Директор возбужденно переступал с одной ноги на другую.

– Прошу извинить, но как насчет того, чтобы перенести это в более подходящее место? По лестнице часто ходят студенты, а я не хочу никакой… шумихи.

Форрестер, Дули и остальные согласились. Роб нес коробку перед собой, словно барабан, стараясь держать как можно ровнее. Она оказалась не очень тяжелой, просто громоздкой. Внутри перемещалось что‑ то большое. Каждое впустую потраченное мгновение он думал о Лиззи. Каждое мгновение приближало дочь к смерти.

Ему хотелось кричать; решительно стиснув зубы, он вслед за директором спустился по лестнице и прошел по короткому коридору. Наконец они оказались в светлом изящном кабинете директора, откуда открывался вид на деревья и залитые солнцем лужайки.

Форрестер посмотрел за окно в парк, там ждали на скамье Салли и Бойжер.

– Минуточку, – пробормотал он и достал мобильник.

Коробку водрузили на стол Мэтьюсона, подняв при этом тучу пыли.

– Ну что ж, – сказал Дули, – давайте откроем.

Кристина уже рассматривала крышку.

– Пряжки такие старые, – бормотала она, пытаясь расстегнуть одну. – Не поддаются.

Дули занялся другой пряжкой.

– Совсем проржавела.

Роб снова достал нож.

– Моя дочь ждет!

Он решительно перерезал ремни. Последний заставил с собой повозиться, но наконец уступил.

Форрестер поднял черную кожаную крышку с золотыми буквами, и все заглянули в историческую коробку.

На ее дне лежала Черная Книга, которую никто не видел в течение двухсот пятидесяти лет.

Вот только это была не книга в прямом смысле слова. Это был…

– Господи! – воскликнул Дули.

На дне коробки лежал череп.

Очень странный череп. На первый взгляд человеческий и все же не совсем. Сильно скошенные скулы, похожие на птичьи или, может, змеиные глазницы. Лицо прекрасной формы, азиатского типа, с зубами, как будто оскаленными в жестокой ухмылке.

Роб тут же узнал череп.

– Точно такой я видел в Лалеше. Наполовину человек… наполовину птица. Что это, черт побери? Кристина, ты же этот… остео… короче, эксперт? Что это?

Кристина достала из коробки череп.

– Очень хорошо сохранился, – заметила она, осматривая нижнюю челюстную кость. – Кто‑ то обработал его, чтобы предотвратить гниение.

– Насколько он древний? И кому принадлежит? Человеку? И что с глазами?

Кристина подошла к высокому окну и подняла череп, подставляя его косым солнечным лучам.

– Это определенно гоминид. Но в то же время и гибрид.

Дверь открылась, вошли Салли и Бойжер. Они потрясенно воззрились на предмет в руках Кристины.

– Что это? – спросил Бойжер. – Это и есть Черная Книга? Человеческий череп?

Роб кивнул:

– Ага.

– Не совсем человеческий. – Кристина рассматривала находку, поворачивая ее в руках. – Череп гоминида, но есть сильное различие между ним и черепом нормального Homo sapiens. Вот, смотрите. Больший объем мозга, больший сагиттальный размер, и эти глазницы, очень интересно…

– То есть это гибрид человека и… кого еще? – спросил Роб.

– Понятия не имею. Не неандерталец. Не Homo habilis[36]. Это какой‑ то неизвестный представитель рода Homo, причем с очень большим объемом черепной коробки.

Роб по‑ прежнему ничего не понимал.

– Но мне казалось, люди не могут скрещиваться с другими видами. Разве вообще могут скрещиваться разные существа?

Кристина покачала головой.

– Межвидовое скрещивание возможно. Тигры и львы, например. Случается, хотя и редко. И в человеческой эволюции подобное случалось. Некоторые специалисты считают, что мы скрещивались с неандертальцами.

Она положила мертвую голову на стол. Белые зубы гоминида блестели в свете ламп. Сам череп был желтовато‑ кремовый и действительно очень большой.

Дули снова заглянул в пыльную кожаную коробку.

– Там есть что‑ то еще.

Он достал сложенный документ. Роб, словно прикованный к месту, смотрел, как ирландский детектив положил бумагу рядом с черепом.

Грубый пергамент, пожелтевший и измятый, был очень стар. На вид несколько сотен лет. Роб очень бережно развернул его. Пергамент хрустел и испускал особый, отчасти даже приятный запах – печали, возраста и погребальных цветов.

Все склонились над расправленным Робом пергаментом. Он был исписан очень темными чернилами: изображенная в самых общих чертах карта и несколько неразборчивых строчек.

– Арамейский язык, – почти сразу сказала Кристина. – Точно, арамейский. Но форма букв необычная… дайте‑ ка я взгляну.

Латрелл разочарованно вздохнул: каждое проходящее мгновение причиняло ему боль. Он посмотрел на череп; казалось, тот насмехается над ним. Как Джейми Клонкерри.

Клонкерри! Роб встряхнулся. Они раздобыли Черную Книгу, и нужно немедленно сообщить об этом похитителю. Роб спросил Мэтьюсона, можно ли воспользоваться его компьютером, и тот кивнул.

Журналист подошел к письменному столу, включил компьютер и напрямую связался с Клонкерри. Заработала веб‑ камера. Спустя несколько мгновений на экране возник преступник со своей злобной усмешкой.

– Надо полагать, ты нашел ее. Наверно, на автобусной остановке? Или в зале для игры в бинго?

Роб заставил его умолкнуть, подняв череп.

Клонкерри уставился на него. Сглотнул, не сводя взгляда. Журналист еще ни разу не видел такого замешательства на лице главаря шайки. Тот выглядел не просто взволнованным – потрясенным.

– Ты нашел ее, действительно нашел! – внезапно охрипшим голосом сказал убийца, пожирая глазами череп. – А как насчет… документов? Было в коробке что‑ то еще?

Салли протянула Робу пергамент, журналист поднял его и показал Клонкерри. Убийца выдохнул, словно избавился от ужасной ноши.

– Все это время… Все это время… В Ирландии! Значит, Превин ошибалась. Я ошибался. Лейярд – тупик. И это даже не клинопись! Где была коробка? – вдруг резко спросил маньяк.

– В Доме Ньюмена.

Клонкерри покачал головой и горько рассмеялся.

– Под потайной лестницей? Господи! Я же велел все там обыскать! Мерзкие идиоты! – Он встал, нагло и высокомерно глядя в камеру. – Ну, теперь уже ничего не поделаешь. Мои коллеги лежат в гробах. Но ты можешь спасти жизнь своей дочери – если доставишь мне Книгу, то есть череп и документ. Идет? Боже! Снова отсрочка!.. Сколько времени вам понадобится, чтобы добраться сюда, придурки?

Роб не успел сказать ни слова, как Клонкерри вскинул руку.

– Заткнись! Заключим сделку. Я даю тебе еще три дня. Этого вполне достаточно. Даже более чем. Но такой уж я – щедрый донельзя. Но пожалуйста, поверь – мое терпение на исходе. Не забывай, что я психопат. – Он фыркнул и изобразил лицевой тик. – И не тащи сюда своих друзей‑ полицейских. От них не будет толка. Знаешь почему? Потому что ни Кирибали, ни другие курды помогать им не станут. Думаю, ты это понимаешь. Так что давай, Роб, действуй. Летишь сюда, отдаешь мне Книгу и забираешь свою Лиззи в самом натуральном, не маринованном виде. В твоем распоряжении семьдесят два часа, и это все. Последняя отсрочка. Чао!

Экран потемнел.

Молчание прервал Форрестер:

– Конечно, мы должны связаться с турецкой полицией. Я обращусь в Министерство внутренних дел Великобритании. Мы не можем отпустить вас одного, это было бы чистым убийством. Уверен, вы понимаете.

Роб сощурился:

– Конечно.

– Бюрократических проволочек не избежать, но мы будем действовать быстро, очень быстро. Обещаю. Просто необходима осторожность. Этот парень чокнутый, и если вы полетите один, нет никаких гарантий, что он не… Ну, вы понимаете. Нам необходима поддержка на месте. Надо подключить дублинских чиновников и с их помощью заручиться одобрением Анкары.

Латрелл вспомнил Кирибали, его улыбку ящерицы, его угрозы в аэропорту.

– Разумеется.

Мэтьюсон все переминался с ноги на ногу. Он явно мечтал поскорее избавиться от гостей с их неприятностями, но был слишком вежлив, чтобы просто указать на дверь. Но его поняли и покинули кабинет. Первым шел Роб, неся Черную Книгу – череп и карту в старой кожаной коробке. Салли и Кристина выходили следом, тихо разговаривая. Замыкавшие шествие полицейские оживленно беседовали, почти спорили.

Лондонский детектив тыкал пальцем в Бойжера.

– О чем, черт побери, они спорят? – спросил журналист.

– Кто знает? – с явной иронией сказала Кристина.

Роб посмотрел на нее и спросил:

– Ты думаешь так же, как я?

– Да, – ответила Кристина. – Полиция все испортит.

– Точно. Министерство внутренних дел Британии, дублинские чиновники… Господи! – Волна гнева и разочарования поднялась в душе Роба. – И договариваться с Кирибали, будь он проклят! На что они рассчитывают? Кирибали запросто может быть в сговоре с Клонкерри. Кто еще стал бы помогать такому подонку?

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 18 192021 22 23 Следующая ⇒