Софи Кинселла 3 страница

Я просмотрела всю почту и поняла, что Вайолет, похоже, оставила попытки достучаться до него. Она договаривалась о визите, а он писал ей: «Отмени. С. », а однажды выдал: «Ты шутишь, да? »

Он что, предпочитает гнилые зубы?

Когда я без двадцати девять отправляюсь на работу, приходит еще несколько писем. Одно из писем от Джона Майлера, тема – «что происходит? ». Звучит интригующе, и я на ходу открываю письмо.

Сэм.

Вчера вечером столкнулся с Эдом в клубе «Граучо». Пьяным в стельку. Не допусти, чтобы они с сэром Николасом оказались в одной комнате, хорошо?

Твой Джон

О‑ о, теперь мне хочется узнать подоплеку этой истории. Кто такой Эд и почему он напился в «Граучо»?

Второе письмо от кого‑ то по имени Уилллоу, кликаю его, и у меня в глазах пестрит от заглавных букв.

Вайолет.

Давай вести себя как взрослые люди. Ты СЛЫШАЛА, как мы с Сэмом ссорились. И потому нет смысла скрывать от тебя хоть что‑ то.

Сэм НЕ ОТВЕЧАЕТ на письмо, посланное мной полчаса назад, и потому не будешь ли ты так любезна распечатать приложение к нему и ПОЛОЖИТЬ НА ЕГО СТОЛ?

Большое спасибо.

Уиллоу

Так. Должно быть, Уиллоу – его невеста. Вот черт.

Ее адрес willowharte@whiteglobeconsulting. com. Значит, она, скорее всего, работает с ним в одной компании, но тем не менее пишет ему электронные письма? Странно. Хотя, может, они работают на разных этажах? Тогда это имеет смысл. Однажды я написала Магнусу письмо со второго этажа дома его родителей – попросила сделать мне кофе.

Интересно, что там в приложении…

Нет, это неправильно. Очень, очень неправильно. Ведь это частная переписка. Я не должна читать ее. Хватит того, что я прочитала письмо папы Сэма.

Но с другой стороны… она хочет, чтобы его распечатали, верно? И положили Сэму на стол, а там его может увидеть кто угодно. Я никому ничего не скажу; никто никогда не узнает, что я прочла его…

Пальцы оживают помимо моей воли. И я открываю приложение.

Сэм.

Ты так и не ответил мне.

Ты собираешься сделать это? Или думаешь, это неважно?????

Господи.

Это самая главная вещь В НАШЕЙ ЖИЗНИ. Как ты можешь быть так спокоен? Мне этого не понять. Мне хочется плакать.

Нам надо поговорить, очень, очень надо. Знаю, здесь есть и моя вина, но если мы не будем решать все проблемы ВМЕСТЕ, то как узнаем, кто чего хочет? Как?

Дело в том, Сэм, что я иногда не понимаю, хочешь ли ты хоть чего‑ нибудь. Так‑ то вот. Я НЕ ЗНАЮ, ХОЧЕШЬ ЛИ ТЫ ХОТЬ ЧЕГО‑ НИБУДЬ.

Вижу, как ты качаешь головой, мистер Отрицание. ВСЕ ТАК ПЛОХО???

Будь ты способен чувствовать, то уже расплакался бы. Я плачу. И вот еще, у меня в десять встреча с Картером, которую ты ЗАПОРОЛ, потому что я оставила ЧЕРТОВУ ТУШЬ для ресниц дома.

Можешь гордиться собой.

Уиллоу

В жизни не читала ничего подобного! Я неожиданно хихикаю. Знаю, это неуместно. В письме нет ничего забавного. Она явно расстроена. Я сама много чего наговорила Магнусу, когда как‑ то раз наклюкалась. Но я бы ни за что не стала писать ему письмо и просить его помощницу распечатать его…

И тут я внезапно вспоминаю. Черт! Никакой Вайолет больше нет. Никто не распечатает эти откровения и не положит их на стол Сэму. Он ничего не узнает и не ответит. И Уиллоу еще сильней разозлится. А самое ужасное, что мне опять хочется хихикать. Гадаю, выдался ли у нее плохой день или же она всегда так эмоциональна. Печатаю «Уиллоу» в поисковом окне, и телефон выдает мне кучу писем. Одно из них написано вчера и озаглавлено довольно оригинально: «Ты хочешь трахаться СО мной или трахать мне мозги, Сэм? Или НИКАК НЕ МОЖЕШЬ РЕШИТЬ??? » Их отношения явно развиваются по синусоиде. Может, они швыряют друг в друга вещи, орут и визжат, а потом занимаются страстным сексом прямо на кухне… На меня снова накатывает смех.

Неожиданно прорезается Бейонсе, и я чуть не роняю телефон, увидев на экране «Сэм». Мелькает безумная мысль, что он, должно быть, ясновидящий и знает, что я копаюсь в его любовных посланиях.

Хватит, приказываю себе, оставь Уиллоу в покое. Считаю до трех, а потом нажимаю кнопку «ответить».

– О, привет! – Стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно и невинно, словно это вовсе не я представляла секунду назад, как он трахает свою невесту на груде разбитой посуды.

– Сегодня утром было письмо от Неда Мердока? – деловито спрашивает Сэм, не поздоровавшись.

– Нет. Я переслала вам все письма. И вам доброго утра, – весело добавляю я. – У меня все хорошо, а у вас?

– Подумал, вы пропустили его. – Он совершенно игнорирует мою иронию. – Оно очень важное.

– А я чрезвычайно ответственная, – со значением объявляю я. – Поверьте, вы получили все ваши письма и сообщения. А от Неда Мердока ничего не было. Зато только что пришло письмо от кого‑ то по имени Уиллоу. – Сейчас перешлю. К нему есть приложение, похоже, очень важное. Но я, конечно, не читала его.

– Р‑ р‑ р‑ м‑ м, – уклончиво рычит он. – Вы нашли кольцо?

– Еще нет, – неохотно признаюсь я. – Но уверена, оно скоро где‑ то выплывет.

– Вы должны предупредить своих страховщиков. Они иногда устанавливают временной лимит для предъявления прав. Один из моих коллег как‑ то попался на этом.

Страховщики? Временной лимит?

Как можно было об этом не подумать. Я не обратилась ни в свою страховую фирму, ни в страховую фирму Тэвишей. А просто торчу на перекрестке, читаю чужие письма и смеюсь над ними. Помни о приоритетах, Поппи.

– Да, – наконец выдавливаю я. – Знаю. И работаю в этом направлении.

Отсоединяюсь и какое‑ то время стою неподвижно, а мимо проносятся машины. Это кольцо Тэвишей. Они должны знать, что оно пропало. Необходимо поставить их в известность.

Всем привет! Это я, та девица, которую вы не хотите видеть женой вашего сына. Догадайтесь, что я вам скажу! Я потеряла ваше бесценное фамильное кольцо!

Дам себе еще двенадцать часов на поиски, решаю я. На всякий случай. Просто на всякий случай. А потом признаюсь во всем.

Я считала, что из меня мог бы получиться хороший стоматолог. В моей семье есть дантисты, и я всегда думала, что это очень достойная профессия. Но когда мне исполнилось пятнадцать, меня послали на недельную практику в физиотерапевтическое отделение местной больницы. Все физиотерапевты относились к своей работе с большим энтузиазмом, и мне вдруг показалось, что стоматология – слишком узкая для меня специальность. И я ни на секунду не пожалела о своем решении. Меня вполне устраивает моя работа.

«Здоровая жизнь» находится в восемнадцати минутах ходьбы от моего дома в Бэлхэме. Это не самая большая клиника в мире – наверное, моя зарплата была бы куда существеннее, если бы я устроилась в хороший спортивный центр или в многопрофильную больницу. Но я здесь с тех самых пор, как получила диплом, и не могу представить, что работала бы где‑ то еще. Кроме того, рядом со мной подруги. А от такого не отказываются, верно?

Прихожу ровно в девять. Утром по четвергам у нас бывают собрания, мы обсуждаем пациентов, новые процедуры, последние исследования и все такое прочее. ® На этот раз я хочу поговорить об одной своей пациентке – милейшей миссис Рэндэл, ей шестьдесят пять, и у нее проблемы со связками. Она очень хорошо подлечилась, но на прошлой неделе снова пришла, а на этой неделе записалась на три процедуры. Я сказала, что ей достаточно делать упражнения дома, но она заявляет, что нуждается в моей помощи. Думаю, у нее выработалась зависимость от нас, – это хорошо для выручки, но плохо для нее.

К моему удивлению, комната для собраний выглядит не как обычно. Стол переставили ближе к стене, перед ним два стула. А посреди комнаты стоит одинокий стул, обращенный к столу. Такое впечатление, будто тут должно состояться собеседование.

Открывается дверь. Оборачиваюсь и вижу Анну Лизу с подносом из кафе «Коста». У нее на голове какая‑ то сложная композиция из заплетенных в косички светлых волос, и она очень похожа на греческую богиню.

– Привет, Анна Лиза! Что тут у нас происходит?

– Поговори лучше с Руби.

Она пристально, без улыбки смотрит на меня.

– В чем дело?

– Не думаю, что вправе сказать тебе об этом.

Капучино она пьет с самым мрачным видом.

Ничего не понимаю. Анна Лиза такая обидчивая, совсем как ребенок. Ходит надутая, а потом выясняется, что вчера ты как‑ то не так попросила ее дать тебе карту пациента.

Руби ее противоположность. У нее гладкая смуглая кожа, большая, как у кормящей матери, грудь, и в ней столько здравого смысла, что кажется, он лезет у нее из ушей. Пробыв минуту в ее обществе, ты начинаешь чувствовать себя более благоразумной, спокойной, веселой и сильной. Не удивительно, что в нашей маленькой клинике полно пациентов. То есть и мы с Анной Лизой прекрасно справляемся с работой, но Руби – подлинная звезда. Ее все любят. Мужчины, женщины, бабушки, дети. Она вложила в наше дело деньги и потому официально является моей начальницей.

– Доброе утро, малышка! – Руби вылетает из своего кабинета со своей обычной ослепительной улыбкой от уха до уха. Волосы зачесаны назад и стянуты в узел. Несколько прядок заплетены в замысловатые косички. Анна Лиза и Руби придают огромное значение тому, что там у них на голове. – Послушай, мне жаль, но я должна провести с тобой воспитательную беседу.

– Что провести?..

– Это не моя идея! – Она поднимает обе руки. – Но нужно получить аккредитацию ассоциации физиотерапевтов. Я прочитала их требования, они считают, что если персонал имеет обыкновение болтать с пациентами, то нужно применять штрафные санкции. Мне необходимо подготовиться к визиту инспектора, сделать какие‑ нибудь заметки. Мы быстренько разберемся с этим.

– Я с ними не болтаю, – защищаюсь я, – это они болтают со мной.

– Этим займется экспертная комиссия, – встревает Анна Лиза. – Я говорила тебе, что ты ведешь себя неэтично. И ты должна быть наказана.

– Наказана?

Поверить не могу. Когда Магнус сделал мне предложение, Руби сказала, это такая романтическая история, что ей хочется плакать, и пусть это против правил, но любовь победила все и потому не может ли она быть подружкой невесты?

– Анна Лиза, не пугай ее. Ладно, давайте созовем комиссию.

– А кто в этой комиссии?

– Мы, – жизнерадостно отвечает Руби. – Я и Анна Лиза. Конечно, нужен бы человек со стороны, но я не придумала, кого позвать. Скажу инспектору, что договорилась со знающим человеком, да он заболел. – Она смотрит на часы. – Ладно, у нас на все про все двадцать минут. Доброе утро, Анжела! – приветствует она входящую в дверь нашу секретаршу. – Не соединяй меня ни с кем, хорошо?

Анжела кивает, фыркает и бросает на пол рюкзак. Она не слишком коммуникабельна по утрам.

– Поппи, – говорит Руби через плечо, направляясь в комнату для собраний, – я должна была уведомить тебя о беседе за две недели, чтобы ты подготовилась. Но тебе это ни к чему, верно? Давай сделаем вид, что ты получила такое уведомление. Потому что до свадьбы всего неделя с небольшим, и в ином случае тебе пришлось бы прервать медовый месяц, а я очень хочу, чтобы с этой бюрократической возней было покончено как можно скорее…

Руби усаживает меня на стул посреди комнаты, а они с Анной Лизой занимают места за столом. Я ожидаю, что мне вот‑ вот направят в глаза слепящую лампу. Это ужасно. Все так неожиданно. Они настроены против меня.

– Ты хочешь уволить меня? – паникую я.

– Нет! Конечно же, нет! – Руби откручивает колпачок ручки. – Не говори глупостей!

– Мы очень даже можем сделать это, – заявляет Анна Лиза.

Ей определенно нравится роль правой руки начальницы. И я знаю почему. Ведь Магнус достался мне, а не ей.

Дело в том, что Анна Лиза прекрасна. Даже мне хочется смотреть на нее днями напролет, а ведь я девушка. Спроси вы кого‑ нибудь в прошлом году: «Которая их этих трех первая окрутит парня и к следующей весне будет помолвлена? » – и этот кто‑ то непременно ответил бы: «Анна Лиза».

Так что я ее прекрасно понимаю. Она смотрит в зеркало и видит в нем себя (греческую богиню), а потом обращает взгляд на меня (тощие ноги, темные волосы, самая привлекательная черта – длинные ресницы) и думает: «Какого черта? »

Плюс к этому, как я уже говорила, Магнус сначала был записан к ней, но попал ко мне. И моей вины тут не было.

– Итак. Давай вспомним некоторые факты, мисс Уотт. В прошлом году, пятнадцатого декабря, ты лечила в клинике мистера Магнуса Тэвиша.

– Да.

– От чего?

– У него было растяжение связок кисти, которое он получил, катаясь на лыжах.

– Не выказал ли он неуместного интереса к тебе во время процедуры? Или ты к нему?

Вспоминаю, как Магнус впервые вошел в мой кабинет. На нем было длинное серое твидовое пальто, на рыжеватых волосах блестели капли дождя, лицо раскраснелось от быстрой ходьбы. Он опоздал на десять минут и потому, стремглав влетев в кабинет, сжал мои руки и сказал: «Простите, ради бога». Таким приятным, хорошо поставленным голосом.

– Я… э… нет. Это был самый обычный визит к врачу.

Но сама знаю, что это неправда. При обычном визите ваше сердце не начинает бешено колотиться, когда вы берете пациента за руку. И у вас не начинает покалывать затылок. И вы не задерживаете его руку в своей немного дольше, чем это необходимо.

Но об этом я должна молчать. Иначе меня уволят.

– Я провела с пациентом курс лечения. – Стараюсь говорить спокойно и профессионально. – К тому времени, как мы поняли, что симпатизируем друг другу, лечение уже завершилось. Так что все было абсолютно этично.

– Он сказал мне, что это любовь с первого взгляда, – кипятится Анна Лиза. – И как ты это объяснишь? Сказал, его моментально потянуло к тебе. Он вообще чуть было не завалил тебя тут же, на кушетке. Сказал, что ты была ужасно сексуальна в своем белом халате.

Придется пристрелить Магнуса. С какой стати он наболтал ей все это?

– Возражаю! – Вид у меня самый свирепый. – Это заявление было сделано под воздействием алкоголя. И потому суд не может рассматривать его.

– Еще как может! А ты под присягой, – тычет в меня пальцем Анна Лиза.

– Возражение принимается, – перебивает ее Руби. Взгляд у нее отстраненный и задумчивый. – Это действительно была любовь с первого взгляда? – Она подается вперед, и ее огромный, обтянутый белым халатом бюст нависает над столом.

Закрываю глаза и пытаюсь вспомнить тот день. Но в памяти всплывает лишь одна деталь. Мне тогда тоже захотелось очутиться с ним на кушетке.

– Да, похоже, так оно и есть, – вздыхаю я.

– Как романтично! – вздыхает Руби.

– И возмутительно! – злится Анна Лиза. – В ту самую минуту, как он проявил к тебе интерес, ты должна была сказать: «Сэр, вы ведете себя неприлично. Я передаю вас другому физиотерапевту».

– Другому физиотерапевту! – коротко смеюсь я. – Уж не тебе ли?

– А почему бы и нет?

– А что, если бы он заинтересовался и тобой?

Она гордо вздергивает подбородок:

– Я не пошла бы на компромисс с моими этическими принципами!

– Я вела себя этично!

– Неужели? – Она прищуривает глаза, совсем как обвинитель. – Почему вы предложили, чтобы он лечился у вас, мисс Уотт? Может, вы уже нарыли в Гугле некую информацию и решили, что желаете оставить его себе?

– Анна Лиза, ты сама захотела поменяться пациентами. А не я! И я понятия не имела, кто он такой! И если ты просчиталась, значит, тебе не повезло. В следующий раз будешь осмотрительней.

Лицо Анны Лизы краснеет.

– Знаю! – она стучит себя кулаком по лбу. – Знаю! Я была такой идиоткой. Почему я поменялась с тобой?

– Ну так что? – решительно обрывает ее Руби. – Анна Лиза, перестань. Магнус был предназначен не тебе, а Поппи.

– Это несправедливо, – бормочет Анна Лиза. – Знаете, скольким банкирам я делала массаж во время Лондонского марафона? Знаете, сколько усилий я вложила в это?

Анна Лиза обратила внимание на Лондонский марафон несколько лет тому назад, увидев его по телевизору. Она поняла, что в нем участвует множество подходящих, мотивированных парней около сорока, которые, по всей вероятности, не женаты, раз им не остается ничего иного, кроме как бегать, и хотя сорок лет – это многовато, но если учесть, какая у них зарплата…

С тех пор она каждый год вызывается работать там. Сразу устремляется к самым привлекательным мужчинам и массирует им икры или что там еще, таращится на них своими синими глазищами и вешает лапшу на уши – она, мол, тоже занимается благотворительностью. ®

Справедливости ради надо сказать, ей часто назначали свидания, а один парень даже свозил ее в Париж, но длительных серьезных отношений она так и не завязала, как ни старалась. И она, разумеется, никогда не признает, что ужасно разборчива. Притворяется, что ей нужен «действительно симпатичный, честный, высоконравственный мужчина», но в нее отчаянно влюблялось немало именно таких парней, однако были отвергнуты. Ей требуется мужчина с рекламы «Жиллет» и с огромной зарплатой. А еще лучше, чтобы у него было звание. Полагаю, именно поэтому она так взбесилась, ведь Магнус – доктор философии. Как‑ то раз она спросила меня, станет ли он профессором, и я ответила, что наверняка, и Анна Лиза просто позеленела от зависти.

Руби что‑ то царапает в блокноте, а потом закрывает ручку.

– Ну, думаю, мы разобрались с фактами. Все хорошо поработали.

– Разве ты не собираешься сделать ей предупреждение?

– Справедливое замечание. – Руби кивает и откашливается. – Поппи, не поступай больше так.

– Хорошо, – киваю я.

– Я все это оформлю и покажу инспектору, ему не к чему будет придраться. Кстати, я говорила вам, что нашла изумительный бюстгальтер без бретелек под платье подружки невесты? – Руби улыбается мне. – Из аквамаринового атласа. Страшно сексуальный.

– Звучит потрясающе! – Встаю и подхожу к подносу с кофе. – Один стакан для меня?

– Я взяла тебе латте, – нехотя говорит Анна Лиза. – С мускатным орехом.

Руби спрашивает:

– Ты нашла кольцо?

– Нет, – вздыхаю я.

– Черт! – Это вскрикивает Анна Лиза.

– А я думала, нашла, – хмурится Руби.

– Нет. Пока нет.

Мне не нравится их реакция. Ни одна не говорит: «Не волнуйся» или «Это может случиться с каждым». Они, похоже, в ужасе.

– И что ты будешь делать? – испуганно округляет глаза Руби.

– Что сказал Магнус? – подхватывает Анна Лиза.

– Э… – Уткнувшись в стаканчик с кофе, стараюсь придумать, как бы половчее свернуть разговор. – Я ему еще ничего не говорила.

– О‑ о‑ о‑ ох, – выдыхает Руби.

– Сколько оно стоит? – Похоже, Анна Лиза вознамерилась задать все вопросы, на которые мне не хочется отвечать.

– Наверное, не так уж и много. И есть страховка…

– И когда ты поставишь в известность Магнуса? – На лице Руби читается неодобрение.

Ненавижу это ее выражение. Оно заставляет меня чувствовать себя маленькой и напуганной девочкой. Вот так же она смотрела на меня, когда застукала за тем, что я делаю ультразвуковое сканирование и одновременно набираю эсэмэску. ®

– Сегодня вечером.

Обе молчат. Кажется, даже Анне Лизе меня жалко.

О боже. До чего же все плохо.

А к шести часам становится еще хуже. Анна Лиза прочитала в Гугле о кольцах с изумрудами.

Разве я просила ее делать это? Нет. Не просила. Магнус не говорил мне, сколько стоит кольцо. Я в шутку спросила его об этом, когда он надел кольцо на мой палец, и он тоже отшутился, сказав, что оно бесценно. Все было так мило. Мы ужинали в «Голубой птахе», и я вовсе не ожидала, что он сделает мне предложение. Совсем не ожидала.

Ладно. Никогда не знала, сколько стоит кольцо, и не хотела знать. Как же повести себя с Магнусом? Например, можно похлопать ресницами и пролепетать: «Ой, я понятия не имела, что оно такое ценное! Ты должен был предупредить меня! »

Хотя у меня вряд ли хватит на это наглости. Какой кретинкой нужно быть, чтобы думать, будто кольцо с изумрудом из банковского сейфа стоит гроши. Но все же меня вполне устраивало не знать точную цифру.

А теперь Анна Лиза размахивает листком бумаги, на котором распечатала сведения из Интернета. ®

– Ар деко, прекрасного качества изумруд с прямоугольными бриллиантами, – зачитывает она. – Двадцать пять тысяч фунтов.

Сколько?.. Сползаю по стенке. Этого не может быть.

– Он не дал бы мне такую дорогую вещь… Все ученые бедные.

– А он не бедный! Посмотри на его дом! Его отец – знаменитость! Глянь, а вот это стоит тридцать тысяч. – Она протягивает другой листок. – Оно похоже на твое. Согласна, Руби?

У меня не хватает духу взглянуть.

– Я бы ни за что не стала снимать кольцо, – добавляет Анна Лиза, и мне хочется ударить ее.

– Ты первая захотела примерить его! Если бы не ты, оно бы не потерялось!

– Нет! – негодует она. – Я надела его последней!

– Но идея была твоя?

Пытаюсь вспомнить, как все было, но события словно туманом подернулись.

– Мне нужно идти. – Я поворачиваюсь быстрее, чем Анна Лиза успевает еще больше расстроить меня.

– Так ты скажешь Магнусу?

– Сначала встречусь с Люсиндой по поводу свадьбы. А потом с Магнусом и его семьей.

– Держи нас в курсе. Пиши эсэмэски! – требует Анна Лиза. – Поппи, а почему ты сменила номер?

– Ну, я вышла из гостиницы, чтобы поймать сигнал, и держала телефон в вытянутой руке…

Стоп. Не стоит излагать историю о том, как меня обокрали, о телефоне в урне и о Сэме Рокстоне. Все это очень необычно, и у меня нет на это сил.

– Ну… просто… потеряла телефон. Купила другой. До завтра.

– Удачи тебе, моя хорошая. – Руби быстро обнимает меня.

– Пиши! – кричит мне вслед Анна Лиза. – Нам нужны ежечасные отчеты!

Она наверняка пришла бы в восторг от публичной казни. Пробралась бы в первый ряд и сражалась за место, с которого хорошо виден топор, зарисовала бы окровавленные останки и повесила рисунок на доску для объявлений – на случай, если кто‑ то пропустил столь захватывающее зрелище.

Или что там делали до того, как появился Фейсбук?

Не знаю, почему я так мчалась на встречу с Люсиндой, ведь она, как обычно, опоздала.

И вообще не знаю, зачем мне потребовался организатор свадеб. Но я держу эту мысль при себе, поскольку Люсинда – старый друг Тэвишей, и стоит мне упомянуть ее имя, как Магнус с надеждой спрашивает: «Вы с ней поладили? » – словно мы две находящиеся под угрозой исчезновения панды, у которых должен бы родиться бэби.

Не то чтобы мне не нравилась Люсинда. Просто она выматывает меня. Бомбардирует сообщениями о том, что и где она делает, талдычит об усилиях, которые прилагает ради меня. Скажем, подбор салфеток обернулся целой сагой, занял кучу времени и потребовал трех поездок в магазин тканей в Уолтемстоу.

К тому же ее запросы несколько чрезмерны. Так, она наняла за большие деньги «свадебного компьютерщика», который создал такое чудо, как автоматическая рассылка новостей через эсэмэски, и веб‑ страницу, где гости могут написать, как они будут одеты, и потому не возникнет «нежелательных конфликтов». ® Зато Люсинда так и не связалась с поставщиками продуктов, которых нам хотелось заполучить, и мы чуть было не упустили их.

Мы встречаемся с ней в вестибюле отеля «Клэриджз» – Люсинда обожает гостиничные вестибюли, и не спрашивайте меня почему. Я терпеливо жду ее двадцать минут, попивая жиденький чай, жалея, что не отказалась от этой встречи, и чувствуя все большую и большую слабость при мысли о том, что скоро увижусь с родителями Магнуса. Может, спрятаться в туалете, а потом сказаться больной? Но тут появляется Люсинда – летящие волосы цвета воронова крыла, духи от Кельвина Кляйна и какие‑ то плакаты под мышкой. Низкие каблуки замшевых туфель громко стучат по мраморному полу, а розовое кашемировое пальто развевается, словно крылья.

За ней по пятам следует Клеменси, ее помощница. (Если только восемнадцатилетнюю, не получающую зарплаты девчонку можно назвать «помощницей». По мне, так уж она скорее рабыня. ) Клеменси красива, невероятно мила и до смерти боится Люсинду. Она отозвалась на объявление в «Леди» и постоянно твердит, как же это здорово – входить в курс дела под руководством опытного профессионала. ®

– Итак, я поговорила с викарием. Все это не сработает. Кафедра будет стоять, где стоит. – Люсинда падает на стул, плакаты выскальзывают и разлетаются по полу. – И почему только никто не хочет помочь мне! И поставщики молчат…

С трудом концентрируюсь на ее словах. Господи, ну почему я сначала не встретилась с Магнусом и не рассказала ему о кольце. Тогда мы предстали бы перед его родителями вдвоем. Может, взять и написать?

– …И у меня все еще нет трубача. – Люсинда решительно выдыхает. – Столько дел. Это какое‑ то безумие. Безумие. Если бы еще Клеменси как следует напечатала сценарий службы, – свирепо добавляет она.

Лицо бедной Клеменси становится красным, и я сочувственно улыбаюсь ей. Не ее вина, что она страдает дислексией и напечатала «гимен» вместо «гимн» и теперь все надо переделывать.

– Все будет в порядке! – подбадриваю я ее. – Не волнуйся!

– Когда свадьба останется позади, мне потребуется неделя в спа‑ салоне. Ты видела мои руки? – Люсинда сует мне под нос свои ладони. – Это из‑ за стресса!

Понятия не имею, о чем она, – руки как руки. Но я послушно разглядываю их.

– Видишь? Они в ужасном состоянии. И все это ради твоей свадьбы, Поппи! Клеменси, закажи мне джин с тоником.

– Хорошо. С удовольствием. – Клеменси с готовностью вскакивает с места.

Пытаюсь не обращать внимания на постепенно нарастающее раздражение. Люсинда вечно вставляет в свою речь замечания типа «Все это ради твоей свадьбы», или «Лишь бы ты была счастлива, Поппи! », или «Невеста всегда права! »

Она ведь вовсе не по моему желанию выбрала себе такую профессию, правда? И мы ей не так уж мало платим. Но я молчу, потому что она старая подруга семьи Магнуса и все такое прочее.

– Люсинда, а ты решила проблему с машинами? – осторожно спрашиваю я.

Воцаряется зловещее молчание. По тому, как кончик носа Люсинды начинает подергиваться, я понимаю, что затронула больную тему. Взрывается она в тот самый момент, когда возвращается Клеменси.

– О твою мать! О дьявол… Клеменси! – Она обрушивает свою ярость на трепещущую девушку. – Почему ты не напомнила мне о машинах? Им нужны машины! Мы должны заказать их!

– Я… – Клеменси беспомощно смотрит на меня. – Э… Я не знала…

– Вечно одно и то же! – разоряется Люсинда. – Вечно какие‑ то недоделки. И так без конца. Я лезу из кожи вон, а все идет наперекосяк!

– Послушай, давай я займусь машинами, – предлагаю я. – Уверена, у меня получится.

– Правда? Ты сделаешь это? Ведь я не могу разорваться на части, у меня целая неделя ушла на проработку деталей, и все это ради твоей свадьбы, Поппи…

Она выглядит такой измученной, что мне становится стыдно.

– Да! Без проблем! Просто возьму «Желтые страницы» или другой справочник…

– А как обстоит дело с твоими волосами? – Люсинда придирчиво разглядывает мою голову.

– Все замечательно! Думаю, получится хорошая прическа. Наверняка получится. – Стараюсь, чтобы в голосе звучал оптимизм, которого не испытываю.

Люсинда тысячу раз говорила мне, как недальновидно и глупо было с моей стороны обрезать волосы до плеч прямо перед помолвкой. ® А в магазине свадебных платьев заявила, что белый цвет не подойдет к моей «болезненно бледной» коже и потому я должна остановиться на ярко‑ зеленом наряде. Это для свадьбы‑ то! К счастью, владелица магазина вмешалась в наш разговор и сказала, что Люсинда говорит чушь, мол, темные волосы и глаза прекрасно оттенят белый цвет. И я предпочла поверить ей, а не Люсинде.

Приносят джин с тоником, и Люсинда делает большой глоток. А я пью остывший чай. Клеменси ничего не пьет, она изо всех сил старается стать незаметной.

– И… ты хотела выяснить насчет конфетти, – напоминаю я. – Но это я тоже могу взять на себя.

– Прекрасно! – выдыхает Люсинда. – Одобряю! Потому что я одна и, как уже сказала, не могу разорваться… – Тут она обрывает сама себя. – Где твое кольцо, Поппи? О боже, ты его еще не нашла?

У нее такой потрясенный вид, что меня начинает подташнивать.

– Еще нет. Но скоро найду. Уверена в этом. Весь персонал гостиницы…

– А Магнусу сказала?

– Скажу! Скоро!

– Но разве это не семейная реликвия? Тэвиши наверняка разозлятся.

Она хочет довести меня до нервного припадка?

Звякает мой телефон, и я хватаю его, радуясь, что неприятный разговор прервали. Это эсэмэска от Магнуса, на корню уничтожившая мою робкую надежду на то, что его родители подхватили желудочный грипп и потому наша встреча отменяется.

Ужин в восемь. Будет вся семья. Страшно хочу видеть тебя!

– Это твой новый телефон? – неодобрительно осведомляется Люсинда. – Ты получила мои сообщения?

– Да, спасибо. Тридцать пять штук.

Узнав, что я потеряла телефон, Люсинда настояла на том, что перешлет мне все свои недавние сообщения, чтобы я держала руку на пульсе. И если честно, это была хорошая идея. Я попросила о том же Магнуса и девочек с работы.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒