Кира Измайлова Анна Орлова 21 страница

– Что ж вы молчали‑ то?! – возмутился Пинкерсон.

– А репутация моя?! – возмутилась в ответ кухарка. – У меня муж, между прочим, дети! А у людей языки длинные, как пойдут трепать, еще от дома мне откажут, и где работу искать прикажете?!

– А мы вовсе и ничего такого, – застенчиво сказал Брикман, приободрившейся при виде такой поддержки. – Я человек одинокий, хоть с кем словом переброситься нужно, а Бетси тоже целую неделю, считай, родных не видит… Оно, конечно, нехорошо, что мы… гм…

– Ну доедали, доедали мы хозяйские пироги, – перебила та. – Я всегда чуточку побольше пеку. Можете мистеру Флипу сказать, теперь чего уж… Все равно ответ держать: непочатый пакет сахару пропал!

– Да? – заинтересовался Пинкерсон. – А что, мистер Флип строгий хозяин?

– Еще какой! До последней монетки отчитайся… Ну, если чуточку, то не заметит, а тут – два фунта! – покачала головой кухарка.

Я заметил вздох Сирила. Все мы знали, что в иных домах слугам приходится ой как нелегко, так что многие подворовывают по мелочи: там стянут кусок пирога и свалят на крыс, тут прихватят какую‑ нибудь ленточку, булавку, забытую госпожой… А что делать, если детей иначе не прокормишь? Я искренне надеялся, что нашей с ним прислуге до такого опускаться не приходится.

– Уверена, Джеймисон и спер, – припечатала миссис Клэр. – Он вечно у кухни крутится, так и норовит слямзить что‑ нибудь повкуснее!

– Хозяйские котлеты не надкусывает? – совершенно серьезно спросил Пинкерсон.

– Не замечала, это вы у мисс Пайплс спросите, – не поддержала шутку кухарка, – я в господскую столовую не хожу, с чего бы мне?

– Таким образом, миссис Клэр, вы готовы удостоверить алиби мистера Брикмана? – уже официальным тоном произнес инспектор.

– А как же! Мы до темноты с ним чаи гоняли… – Она вздохнула.

– Сирил, в чем ты так уделался? – нахмурился я, поглядев на кузена внимательнее.

Тот, извернувшись, осмотрел свой зад.

– Не знаю, в побелку влип, что ли? Да вроде нету тут побелки… Вот зараза, новый же совсем пиджак!

– Ну, может, отчистится, – утешил я. – Миссис Клэр, у вас щетки не найдется?

– А как же, – ответила она. – Непременно. Идемте‑ ка, мистер, сейчас мы вас живо отчистим…

– Да ладно, – сказал Сирил, – оно легко отряхивается. Только странная какая‑ то побелка, уж больно зернистая… и не очень белая.

Он покатал в пальцах неизвестное вещество.

– Погодите‑ ка! – Пинкерсон подскочил к нему, послюнил палец и бесцеремонно потыкал им в зад кузена там, где он был особенно сильно испачкан.

– Вы что?! – изумился тот, видя, как инспектор сунул палец в рот. – А вдруг это крысиный яд?!

– Не яд… – задумчиво протянул тот. – Это сахар. Та‑ ак, мистер Кертис… И где это вы умудрились сесть в сахарный песок?!

– Вы что, думаете, я сахар на чужих кухнях ворую? – вспылил Сирил.

– С вашими‑ то наклонностями! – парировал инспектор.

Парочка слуг искренне наслаждалась спектаклем. Мне тоже нравилось смотреть, как эти двое наскакивают друг на друга, но я решил вмешаться, пока и впрямь до драки не дошло.

– Сирил, уймись, – велел я. – Когда мы уезжали, ты был чистым, я точно помню. Тебя бы Ларример в таком виде просто из дому не выпустил. На сиденье у меня в машине тоже чисто, хотите, проверим?

Конечно, Пинкерсон захотел и только что не обнюхал внутренности моего авто, но не обнаружил там ни единой крупинки сахара.

– Значит, это вы тут где‑ то прислонились, – заключил он, хищно оглянулся и вдруг метнулся к машине мистера Флипа. – Мистер Кертис, вы же тут вот стояли? Облокотясь? Ага‑ а!

Он пригнулся, разглядывая лючок бензобака, что‑ то потрогал и показал нам пальцы.

– Сахар! – сказал он тоном человека, открывшего Америку. Или даже обе.

Слуги недоуменно переглянулись, а у меня в голове будто что‑ то щелкнуло.

– Ну конечно! – вскричал я, припомнив, как чинил грузовик в пустыне. Тогда‑ то в карбюратор набилась только пыль, а что будет, если насыпать в бензин сахару, я даже представлять не желал. То‑ то Брикман столько возился!

Это я и изложил инспектору.

– Ага. Стало быть, машину все‑ таки испортили намеренно. Кому‑ то нужно было, чтобы миссис Флип ехала поездом… А мистер Брикман у нас вхож на кухню, – Пинкерсон смерил того взглядом, и толстячок съежился. – И в моторах разбирается! И мог подговорить миссис Клэр обеспечить ему алиби!

– Ну опять все по кругу… – простонал Сирил, и сейчас я был с ним солидарен.

Пинкерсон вошел в раж и не желал замечать очевидных нестыковок. Подпрыгивая, он наседал на несчастного мистера Брикмана, который весь сжался и пятился от его нападок.

– Инспектор, – негромко обратился я к Пинкерсону. – Можно вас на пару слов?

Он запнулся на середине вопроса и обернулся ко мне.

– Что, простите, мистер Кин?

– Давайте выйдем на минутку, – предложил я, кивнув в сторону выхода из гаража. Пинкерсону не мешало освежить мысли.

– Ладно, – кивнул он и велел: – А вы, мистер Кертис, следите пока, чтобы они не сговорились!

Сирил насупился. Ему доводилось попадать в полицию за кражу шлемов у констеблей, а теперь его самого приравняли к какому‑ то полицейскому!

Однако Пинкерсон слушать его возражений не стал: подцепил меня за локоть и буквально выволок наружу.

– Ну, мистер Кин, что вы там еще придумали? – выпалил он, едва убедившись, что подслушивать нас не могут. – Догадались, как вывести этого Брикмана на чистую воду?

– Хм, – я склонил голову к плечу, рассматривая горящего сыщицким азартом инспектора. – Боюсь вас разочаровать, но нет.

– Нет?! – Пинкерсон сдулся, как воздушный шарик. – Тогда зачем вы меня позвали?

Я сделал паузу, подставив лицо холодному ветру. Пинкерсон же, напротив, нахохлился и поднял воротник пальто.

– Видите ли, инспектор, – начал я, собравшись с мыслями, – это не мое дело, но мне кажется, что мистер Брикман здесь ни при чем.

Пинкерсон крякнул и потер ладони.

– Это с чего вы такое решили? – поинтересовался он, без особого, впрочем, недовольства.

Надо думать, прошлое наше совместное дело внушило ему достаточное уважение к моим сыщицким способностям.

Я пожал плечами.

– Как ни крути, а у него отличное алиби, – напомнил я. – К тому же у него не было необходимости всерьез ломать авто. Он этим только добавил себе работы! Мог просто свечи выкрутить или там… не знаю, гайку какую‑ нибудь отвинтить, и готово.

– Так, может, он и не ломал? – не сдавался Пинкерсон, в азарте забыв о холоде. – Притворился, и все тут!

Я снова пожал плечами.

– И не забыл посыпать вокруг бензобака сахаром? Вам не кажется, что это чересчур безупречный план? Так не бывает.

Пинкерсон задумался, потом сморщил длинный нос и фыркнул.

– Вот так всегда, – он махнул рукой и взглянул на меня темными глазами, – все так красиво выходило… Жаль, что не клеится, тут вы правы.

Я только развел руками, а инспектор вздохнул.

– Дело ясное, что дело темное, – уныло проговорил он. – А я так надеялся, что удастся эту историю сходу распутать! Как‑ никак, мое первое расследование! Ну, как инспектора… Но знаете, что я вам скажу, мистер Кин?

Он требовательно посмотрел на меня, и я послушно спросил:

– И что же?

– Я вообще ума не приложу, кому понадобилось убивать эту миссис Флип! – в сердцах воскликнул Пинкерсон, не беспокоясь, что нас могут услышать. – Да еще таким странным способом!

– Каким способом? – уточнил я, уже окончательно запутавшись. – Насколько я понимаю, вы все же сумели добиться вскрытия?

– Конечно! – отмахнулся Пинкерсон, принимаясь расхаживать по дорожке. – Только‑ только отчет прочитал. При таких обстоятельствах… в общем, добился. И ничего этот мистер Флип сделать не смог, вот так!

Он приосанился.

– Понятно, – я спрятал улыбку. – И что показало вскрытие, если не секрет?

– Миссис Флип умерла от того, что подавилась булавкой! – выпалил Пинкерсон и остановился напротив меня.

– Простите, от чего?! – переспросил я, не веря своим ушам.

– Подавилась булавкой! – с видимым удовольствием повторил инспектор, явно радуясь, что сумел так меня огорошить. Потом помрачнел и признался уже совсем другим тоном: – Только ума не приложу, зачем такой странный способ? Там же темно было, да еще сутолока. Можно было выстрелить, ударить чем‑ то тяжелым, зарезать, наконец… Хотя вообще неясно, зачем грабителю убивать?! И вообще, непонятно, как он смог впихнуть ей в рот эту булавку и заставить проглотить? На теле же не нашли никаких следов насилия!

– Постойте, – попросил я, подняв руку, и встряхнул головой, пытаясь уложить в ней новые сведения. – Давайте по пунктам. Миссис Флип умерла, подавившись булавкой. Так?

– Ага. – Пинкерсон принялся снова расхаживать туда и обратно. – Снаружи ничего и не видно, крови нет, синяков нет. Но доктор не сомневался.

– Понятно, – я снова склонил голову к плечу и поймал себя на желании пройтись следом за инспектором. Так бы мы с ним и ходили туда‑ сюда. Или гуськом, или друг навстречу другу. – Это первое. Второе: следов насилия нет. – Дождавшись, когда он кивком подтвердит мои слова, я поразмыслил и признался: – Понятия не имею, зачем и как это все было проделано.

Пинкерсон уныло вздохнул и шмыгнул покрасневшим от холода носом.

– Вот и я ничего не пойму! Ни зачем, ни, главное, как?!

– Хм, – в голове крутилась какая‑ то мысль, что‑ то связанное с недавно выпавшей руной альгиз, но поймать ее никак не удавалось. – Версию о несчастном случае вы не рассматриваете?

Он только отмахнулся.

– Да как я коронеру объясню, зачем она взяла в рот булавку? Даже если что‑ то надо было подшить или там подколоть, этим бы стала заниматься компаньонка, а не хозяйка! Кстати, надо бы эту мисс Пайплс порасспросить на этот счет. Она сейчас вроде на почту ушла, а потом я ею займусь!

– Надо, – согласился я. – Но у меня есть идея получше!

– И какая же? – глаза Пинкерсона зажглись азартом.

– Я позвоню тетушке Мейбл, – сообщил я. – Она лично знала покойную миссис Флип. Кроме того, понять женщину может только другая женщина.

– О! – Пинкерсон поднял палец. – Тут вы правы, это точно. А я пока порасспрошу водителя, может, кого подозрительного видел неподалеку.

– Удачи! – от души пожелал я и, кивнув ему, направился к дому…

Вызвав дом тетушки Мейбл, я долго выслушивал ее воркование, семейные новости, потом советы по воспитанию Сирила, советы по сохранению здоровья в такую скверную погоду… В общем, вклиниться в ее монолог я сумел где‑ то минуте на двадцатой.

– Тетушка, – завел я так ласково, как только мог, – не могли бы вы просветить меня по крайне деликатному вопросу?

– Что случилось? – всполошилась она. – Вик, ты… ты нашел… гм… даму сердца?

– Упаси боже, – искренне ответил я. – Это из другой области.

– О, ну, слушаю, – вздохнула она с искренним облегчением.

Не думаю, чтобы тетушка Мейбл полагала, будто я не разбираюсь в женщинах, но, во‑ первых, наверняка желала, чтобы я женился по ее выбору, а во‑ вторых, нужно же было поддерживать реноме перед греющими на чужих разговорах ушки телефонистками?

– Тетушка, может быть, вы подскажете, для чего дама могла взять в рот булавку? – спросил я.

– Хм… во время шитья?

– В том‑ то и дело, что нет, – ответил я. – В поезде. И никакого шитья там и близко не было!

– А что за дама? – заинтересовалась она.

– Я бы не хотел говорить об этом по телефону, – произнес я с нажимом. – Это крайне деликатное дело.

Воцарилось молчание, так что я даже погрешил на обрыв связи и постучал по трубке.

– Я, кажется, поняла, о чем ты, – задумчиво произнесла тетушка Мейбл. – И о ком.

– И что же вы скажете?

– Ну, Вик, это такой деликатный, как ты выразился, дамский секрет…

– Тетушка, очень вас прошу! – взмолился я. – Мне необходимо это узнать!

– Хорошо, – сдалась она. – Видишь ли… гм… некоторые дамы… как бы это получше выразиться… Словом, они опасаются покушения на свою честь.

– Но булавка‑ то тут причем?! – вскричал я, доведенный до исступления этими иносказаниями. – И покушение на честь тоже! В общем вагоне!

– Вот именно! – ответила тетушка. – Именно! Мало ли там… сброда. Я слыхала об одном случае… Ах, это ужасно!

– Тетушка… – прорычал я. Разговаривать с ней вживую неизмеримо приятнее, хоть и утомительно из‑ за ее нынешней энергичности. По телефону же тетушка всегда разыгрывает «настоящую леди».

– Поезд остановился в тоннеле, – трагическим голосом произнесла она. – И юную невинную девушку в этой кромешной тьме…

– Что?!

– Поцеловал какой‑ то негодяй! – закончила она. – И убежал! Ужасный позор, она, кажется, так и не оправилась от него.

– Но булавка‑ то причем?!

– А как ты прикажешь целовать даму, если у нее во рту что‑ то острое? – ворчливо спросила тетушка Мейбл. – Я ответила на твой вопрос?

– Да! Вполне! – воскликнул я. Кажется, стал виден свет в конце тоннеля. Вот к чему выпадала «альгиз»! – Спасибо! Все, мне пора, меня ждут…

– Передавай привет Сирилу, – сказала она. – У меня для него… сюрприз.

– Непременно! – ответил я и сделал себе мысленную пометку сперва целовать дам в щечку, а то мало ли… – До свиданья!

Я выскочил из дома и застал необыкновенную сцену: инспектор разложил на капоте своей ржавой развалюхи какой‑ то альбом и настойчиво тыкал пальцем в некие рисунки.

– А этого не видели? – дотошно выспрашивал Пинкерсон у замученного Брикмана. Миссис Клэр заглядывала ему через плечо. Оба старательно мотали головами. – Плохо… А этого?

– Что это у вас такое? – поинтересовался я, подойдя поближе.

– Это моя книга почета, – сказал инспектор и ласково погладил обложку. – Вот полюбуйтесь‑ ка…

Он открыл альбом на первой попавшейся странице. По‑ моему, любоваться там было особенно нечем: на фотографии красовалась страхолюдная физиономия явно уголовного типа. Внизу что‑ то было приписано нечитаемым почерком Пинкерсона, а в левом верхнем уголке стоял странный значок: перечеркнутый косым крестиком кружок.

– Это вот Уильям Кук по прозвищу Большой Билл, шесть ограблений, два убийства, – с некоторой даже нежностью в голосе произнес инспектор. – Это я его отловил, еще в Лондоне. Сколько за ним гонялись, никак взять не могли, а я сумел! А это, – указал он на довольно миловидную женщину в шляпке, – Гертруда Филлипс, отравила трех мужей и свекровь. Вот еще Лили Крисс, ну это просто… гм… падшая женщина, подворовывала у клиентов… А этих я пока не нашел, – полистал альбом Пинкерсон. – Ничего. Никуда не денутся. Вот, решил поспрашивать, может, тут кто объявлялся…

– Слушайте, а что это у вас за пометки? – спросил я из любопытства.

– А! Ну, кто не пойман – у того, ясное дело, зеро, а кого изловлю, на том уж крестик ставлю, – довольно улыбнулся он и взял альбом подмышку. – Жаль, никого не опознали…

– Угу, – кивнула миссис Клэр. – Ни одной знакомой рожи… лица, прощения прошу. Я же вам говорю, ошивался кто‑ то, но в этом вашем альбоме его точно нет.

– Как выглядел? Приметы? – принял охотничью стойку Пинкерсон.

– Да я толком и не знаю, как он выглядел, вечером заметила, когда Нила провожала, он на задворках шастал, – пожала она плечами. – Высокий парень, плечистый… Я еще подумала, не к мисс Пайплс ли он таскается? Вроде я и раньше его видала, да не присматривалась, мало ли прислуги? Хотя тут до соседей не так уж близко, чего б ему тут делать?

– Интересно, интересно… – инспектор вытащил из‑ за уха карандаш и принялся строчить на очередном бумажном огрызке. – А когда вы его последний раз видели? Какого примерно роста?..

Сирил закатил глаза. Расследование явно его утомило, оказавшись совсем не таким романтичным, как в обожаемых им романчиках. Никаких тебе погонь со стрельбой, сплошная проза и однообразные вопросы свидетелям!

– Ну, пока можете идти, – отпустил наконец слуг Пинкерсон и повернулся ко мне: – Что, мистер Кин, дозвонились тетушке? И что она сказала?

– Миссис Флип никто не убивал, – сказал я с видом фокусника, достающего из шляпы кролика.

– Как так? А булавка?!

– Она нарочно взяла ее в рот.

– Господи, но зачем? – подпрыгнул Пинкерсон. – Что за странная причуда?!

– Это не причуда. Это… гм… целомудрие, – пояснил я. Сирил хихикнул в кулак. – Видите ли, инспектор, поезд проходит в тоннеле, там темно, и некоторые дамы опасаются, что какой‑ нибудь мерзавец может воспользоваться этим и…

– Да ладно, там всего минуты три езды, а пока распутаешь… гхм… – инспектор немного покраснел.

– Я имел в виду, может поцеловать беззащитную женщину, – произнес я, тоже чуть не начав хихикать. Представить сумасшедшего, возжелавшего миссис Флип, мне не удавалось. – Чтобы обезопасить себя от посягательств, они и берут в рот булавки.

– Учту на будущее… – пробормотал Пинкерсон и снова оживился: – Ага! Вот оно, значит, как было! Помнится, вы, мистер Кертис, говорили, что миссис Флип вдруг замолчала, верно? Ага‑ а… значит, это она булавку в рот сунула. Потом был тоннель, тот верзила ее толкнул… Она подавилась – и готово! Вот так дела!

Тут он немного сник и произнес:

– М‑ да, не вышло загадочного убийства… Ох уж эти женщины, что угодно могут испортить, даже такое расследование!

Правда, он тут же приободрился:

– Ну что, тогда остается искать грабителя! – инспектор лихо сдвинул шляпу набок и направился к водительскому месту. Потом обернулся. – Да, кстати. Вы сами‑ то кого подозреваете, мистер Кин?

Я не стал долго раздумывать.

– Мисс Пайплс, компаньонку. – И пояснил на вопросительный взгляд Пинкерсона: – Ее имя слишком часто всплывает в этом деле. И знак нападающему она могла подать, и о драгоценностях знала, и сахар имела возможность подсыпать…

– Да об этих драгоценностях весь дом знал! – фыркнул инспектор. – Эта миссис Флип такая гордячка была, все чванилась своим богатством. Так что наверняка не особо скрывала, что берет с собой кучу камушков и золота!

– Но вряд ли все вокруг знали, что миссис Флип поедет в общем вагоне! – возразил я. – И уж тем более кто‑ то посторонний не мог этого подстроить. А в купе миссис Флип забаррикадировалась бы так, что ни одному грабителю не достать. Я был с ней немного знаком.

Я передернулся, вспомнив некоторые обстоятельства. Что и говорить, в тот раз меня едва не женили.

– То есть вы хотите сказать… – протянул Пинкерсон, – что компаньонка заказывала билеты, а значит, могла устроить, чтобы ехать в общем вагоне? Ну да, сказала, что свободных купе нет, кто ее проверит? Что ж, умно, умно… Спасибо, мистер Кин, я это выясню. А теперь я в участок, джентльмены! Всего доброго!

– Надо же, какой энергичный, – произнес Сирил. – Не то что Таусенд.

– Может, в молодости Таусенд тоже таким был, почем ты знаешь? – пожал я плечами. – Едем домой, что ли. Кстати, тебе привет от тетушки. Она обещала тебе какой‑ то сюрприз.

– Не люблю я таких обещаний, – признался кузен, забираясь в машину…

Шестое чувство (а может, просто опыт? ) Сирила не подвело: дома меня ждала записка от тетушки Мейбл.

«Дорогие мои мальчики! – гласила она, притом «мальчики» было дважды подчеркнуто. – Как мне стало известно из самых надежных источников, у вас обнаружился излишек свободного времени, которое вы тратите на всякие глупости. Так вот, завтра утром жду вас обоих у себя. Оденьтесь прилично! Любящая вас Мейбл Стивенсон»

– Как думаешь, что мама придумала? – с опаской поинтересовался Сирил, который читал письмо, заглядывая мне через плечо. Бр‑ р, не люблю, когда так делают!

– Кто знает? – пожал плечами я, складывая листочек, пахнущий сиренью и фиалками. – Но уверен, что нам с тобой это не понравится.

Кузен только вздохнул, кажется, рисуя в воображении всякие ужасы вроде уборки хлева за Нусруллой или чаепития с подругами тетушки.

Как показала жизнь, мы недооценивали ее коварство. Впрочем, обо всем по порядку…

Итак, на следующее утро мы с Сирилом отправились в имение тетушки Мейбл. Кузен долго ныл, чтобы я пустил его за руль, а после категорического отказа (гололед! ) надулся и отвернулся к окну, делая вид, что разглядывает унылые зимние поля.

Тетушка Мейбл лично встречала нас на крыльце, видимо, заслышав шум мотора. Рядом с ней стояла одетая в твидовое пальтишко Наоми, на руках которой свернулся котенок.

– Вик, Сирил, я так рада вас видеть! – воскликнула моя дражайшая родственница, целуя сына. – Ах, Сирил, дорогой, как жаль, что мистер Флип тебя уволил! Да еще в связи с такой неприятной историей!

Сирил вжал голову в плечи и вообще выглядел нашкодившим мальчишкой. Хм, неужели он всерьез рассчитывал, что его мать ни о чем не узнает?

– Тетушка, Сирил в этом не виноват! – возразил я, уж больно жалкий вид имел кузен.

– Конечно, дорогой, – согласилась она таким тоном, словно ни на гран мне не поверила. – Только, увы, не все наши знакомые считают так же!

Сирилу достался кинжальный взгляд, от которого он съёжился еще сильнее, а мне – улыбка из разряда «и посмей только сделать не так, как я хочу! ».

Я поднял руки, сдаваясь на милость тетушки. Наоми смотрела на представление во все глаза, трогательно закусив большой палец.

– Поэтому вы должны показаться на глаза знакомым, – продолжила тетушка, сжав плечо Наоми. – Прогуляться по городу, как ни в чем не бывало, сделать покупки… Заодно и Наоми развеется!

Губы Сирила сложились в отчаянную букву «О».

– Мама, может, мы сначала выпьем чаю? – жалобно спросил он, хлопая ресницами.

– Некогда! – отрезала тетушка, подталкивая Наоми к нему. – Пройдитесь по магазинам, купите кое‑ что для девочки и по хозяйству. Вот перечень. Заодно и покажете Наоми город.

Мы с Сирилом переглянулись и синхронно вздохнули.

Я молча взял список, протянул руку девочке, но она шарахнулась от меня как от чумного, выставив перед собой вместо щита зашипевшего котенка.

– И ведите себя прилично! – напутствовала нас тетушка Мейбл.

Кажется, Сирил чертыхнулся вполголоса…

Следующие два часа стали пыткой для нас с Сирилом. Наоми жадно разглядывала магазины, а горожане еще более жадно рассматривали ее.

Девочка подпрыгивала, тыкала пальцем в самые привлекательные витрины, издавала гортанные возгласы…

Сирил страдальчески морщился и отворачивался, однако плелся рядом. А что ему еще оставалось? Его матушка ни за что не простила бы невыполнения приказа, пусть и замаскированного под просьбу.

Так что мы демонстрировали трогательное семейное единство, совершая променад по центральным улицам и самым роскошным магазинам Блумтауна. Знакомые приветливо с нами раскланивались, но, даже беседуя о погоде и осведомляясь о здоровье родственников, во все глаза разглядывали непосредственную негритянку…

И у меня, и у Сирила уже накопился целый ворох свертков с «самыми нужными вещами». Была тут и шубка для Наоми, которую она недоверчиво трогала пальчиком и все гладила воротник, и отрез ткани на новое платье, и три пары сапожек… И еще множество безделушек, совершенно необходимым женщинам. Надо было видеть, с каким лицом кузен выбирал белье и корсеты для Наоми!

Я мимо воли усмехнулся, вспомнив, как одна милая мадемуазель в славном городе Париже учила меня быстро расшнуровывать эти орудия пыток.

Кузен больно ткнул меня кулаком в бок и прошипел:

– Хватит лыбиться! Помоги лучше!

– Как скажешь, – согласился я.

На мой взгляд, самым трудным было отговорить Наоми от покупки безвкусных ярких тряпок и украшенных перьями нижних юбок. Объяснить ребенку, для каких именно особ предназначались эти одеяния (кстати, откуда они взялись в респектабельном магазине? ) не представлялось возможным, так что приходилось ссылаться на авторитет тетушки Мейбл. Аргумент «эта вещь вряд ли понравится миссис Стивенсон» безукоризненно подействовал не только не Наоми, но и на продавца, который, побледнев, тут же поспешил спрятать сомнительный товар, бормоча что‑ то о браке ткани…

В солидном списке покупок осталось всего три пункта, когда мы, уже окончательно выдохшись, плелись к очередному магазину. Неутомимая Наоми подпрыгивая, напевала что‑ то из песен своей родины.

Я прислушался и невольно порадовался, что в Блумтауне никто не понимал африканские диалекты: песенка содержала подробную инструкцию, как из черепа врага сделать сосуд для питья, из пальцев – шпильки для волос и так далее.

Котенок негромко мурлыкал в такт варварской мелодии.

Надо будет попозже попросить тетушку объяснить воспитаннице, что английские нравы существенно отличаются от африканских…

Задумавшись о том, как бы сделать это деликатнее, я пропустил момент, когда Сирил, что‑ то отчаянно втолковывая Наоми (кажется, он просил ее петь тише), случайно столкнулся с прохожим.

От удара кузен пошатнулся, свертки разлетелись по мостовой, а Наоми вскрикнула.

– Ой, простите! – смутился юноша (на вид ему было лет восемнадцать) в клетчатом кепи и не по сезону легком плаще. – Я нечаянно, мистер!

– Ничего, – процедил кузен, собирая рассыпавшиеся покупки.

– Я вам помогу! – пообещал неуклюжий прохожий.

Наконец Сирил поднялся, пытаясь поудобнее перехватить пакеты, а юноша нагнулся за последним свертком.

– Вот, мистер! – сказал он, вручая его Сирилу. И добавил смущенно, потому что Сирил смотрел на него как‑ то странно: – Вы того, извините, а?

Неловко поклонившись, юноша торопливо продолжил путь, когда кузен вдруг отмер.

– Стой, поганец! – заорал он и, не глядя сунув мне все свои свертки (от неожиданности я едва не упал), ринулся следом за ним. – Стой, кому сказал?

– Сирил! – окликнул я, гадая, что на него нашло, однако кузен не слушал.

Юноша оглянулся, однако отчего‑ то не стал спрашивать у Сирила, что ему нужно, а бросился наутек.

– Сто‑ о‑ й! – Сирил мчался так, словно у него выросли крылья.

– Наоми, иди за мной! – велел я, ускоряя шаг. Девочка кивнула, но погоня закончилась так же внезапно, как и началась.

Из паба на тротуар вывалила толпа, громко споря о каком‑ то забеге, и перегородила путь.

Беглец заметался, выскочил на дорогу, засигналили автомобили, завизжали тормоза…

– Ага, попался! – восторжествовал запыхавшийся Сирил, цепко схватив его за плечо.

Тот взвизгнул, обернулся и попытался ткнуть его кулаком. Кузен (моя школа! ) легко ушел от удара, перехватил его руку в локте… Вдали уже слышался свисток констебля.

Юноша дернулся – безуспешно, попытался вывернуться – снова безрезультатно.

– Попался, сволочь! – прошипел Сирил, сильнее заламывая ему руку. – Будешь знать, как поезда грабить!

Тут я, наконец, сообразил, почему он помчался за незнакомцем. Надо же, как кузену повезло!

– Пусти! – заорал высоким от страха голосом юнец и сунул руку под полу плаща. – Ну!

Следующее мгновение, казалось, растянулось на долгие полчаса.

Свисток полицейского, спешащего к нам. Ужас загнанного зверя на лице грабителя. Яркий блеск стали в его руке.

– Сирил! – заорал я. Кузен дернулся, но отреагировать не успел: юнец неловко ткнул его ножом в живот.

Но вместо ожидаемого вскрика раненого последовала яркая вспышка, от которой я невольно зажмурился. Проморгавшись, я ринулся к кузену, который боролся с юнцом, пытаясь выбить у него оружие.

Но Наоми успела быстрее: она с криком подскочила к грабителю и ловко метнула ему на спину какой‑ то темный комок. «Снаряд» отчаянно замяукал и, надо думать, выпустил когти. Видимо, это было больно даже сквозь ткань. Грабитель завопил, выронил нож, попытался его, не гладя, перехватить… И заорал еще громче, машинально поднося к лицу окровавленные пальцы, которыми он схватился прямо за лезвие.

Сирил, не будь дурак, воспользовался этим, и к моменту, когда к нам подбежал констебль, юнец уже был связан шарфом Сирила.

– Что здесь происходит? – сурово поинтересовался представитель правопорядка у чрезвычайно довольного собой кузена. – Опять хулиганите, мистер Кертис?

– А вот и нет! – задрал нос тот. – Я задержал грабителя!

– Ну, это вы так говорите, – усомнился констебль и посмотрел на меня. – Мистер Кин, мне придется задержать мистера Кертиса до выяснения.

– Конечно, констебль, – согласился я. – Я тоже поеду в участок. И, думаю, вам стоит известить обо всем инспектора Пинкерсона.

Полисмен кивнул, с сомнением посмотрел на Наоми, которая как ни в чем не бывало гладила котенка.

– Мы с девочкой приедем сами, – сообщил я, пожалев беднягу…

В участке нас встретил Сирил, который сидел прямо на столе и с довольным видом уминал пончики.

Отчего‑ то в кабинете немного пахло дымом и еще чем‑ то неприятным вроде жженого волоса.

– А где инспектор Пинкерсон? – удивился я, усаживая в кресло Наоми. Она наотрез отказалась оставаться в автомобиле, даже не смотря на мою попытку сослаться на тетушкин авторитет, только зыркнула на меня так, что мне сразу расхотелось спорить.

Признаюсь, меня подмывало расспросить Наоми о той странной вспышке, но что‑ то мне подсказывало, что она не проронит ни слова.

– Смылся, – отмахнулся кузен и принялся облизывать липкие от сахарной пудры пальцы. – Выслушал меня, потолковал с тем гадом, приказал ждать и умчался, как будто у него пропеллер в… – Он покосился на навострившую ушки Наоми и торопливо поправился: – В общем, быстро уехал.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒