Благодарности 15 страница

Постучав в дверь, я дала себе время полюбоваться красивыми цветами на крыльце. Они были фиолетовые. И это все, что я знала конкретно об этих цветах. Тяжелую деревянную дверь открыла маленькая круглая женщина с пушистыми седыми волосами и ласковыми серыми глазами. Однако сетчатая дверь оставалась запертой. Макушка женщины едва доходила мне до подбородка, поэтому ей пришлось смотреть на меня снизу вверх.

‑ Привет. Миссис Бичер?

‑ Да? – отозвалась она, вытирая руки о кухонное полотенце.

На ней было цветастое платье, выглядевшее так, словно ему досталось больше стирок, чем было предназначено судьбой.

‑ Простите за беспокойство. Меня зовут Шарлотта Дэвидсон, ‑ я достала и показала ей удостоверение. – Я частный детектив. Сейчас работаю над делом, в которое вовлечены ваши бывшие работодатели. Семья Лоуэллов.

Ее пульс резко подскочил, а рот едва заметно дернулся, на долю секунды превратившись в тонкую ниточку, перед тем как она взяла себя в руки, и выражение ее лица стало абсолютно непроницаемым.

‑ Послушайте, я понимаю, вы вряд ли горите желанием говорить о Лоуэллах, учитывая, как много лет на них работали. Но у меня есть их разрешение расспрашивать по делу персонал, ‑ соврала я сквозь отбеленные в домашних условиях зубы.

Лоуэллы явно держали своих работников в ежовых рукавицах. И если мне хоть что‑ то известно о тиранах, то миссис Лоуэлл – определенно одна из них.

‑ Ох, тогда ладно, ‑ сказала бывшая домработница, похоже, успокаиваясь. – Чем я могу вам помочь?

Она по‑ прежнему говорила со мной через сетку, явно не желая меня впускать. Бедняжка.

‑ Мне известно, что вы проработали на Лоуэллов почти тридцать лет. Не могли бы вы рассказать мне об их дочери, Харпер?

У миссис Бичер снова участился пульс, и она осмотрелась, словно проверяя, не следят ли за ней. Прямо как нынешняя лоуэлловская домработница в особняке, когда я пыталась хоть что‑ то у нее разузнать.

‑ Дело в том, что рассказывать практически нечего. Она была очень беспокойной, и у родителей с ней было множество проблем. Вот, пожалуй, и все.

‑ Да‑ да, наслышана. Вы случайно не помните, когда все началось?

Она посмотрела на полотенце, которое мяла в руках. От нее волнами шел дикий страх.

‑ Кажется, сразу после того, как поженились мистер и миссис Лоуэлл.

Я кивнула:

‑ Вы тогда ничего подозрительного не заметили? – Я никак не могла отделаться от мысли, что Харпер изводил кто‑ то из работников. Вдруг кто‑ то из них был недоволен своими работодателями? – Может быть, Лоуэллы как раз в то время кого‑ то наняли? Или, наоборот, уволили?

Что‑ то пришло миссис Бичер на ум. Я видела это по выражению ее лица. Однако она решила пропустить эту мысль и нахмурилась.

‑ Миссис Бичер, мне может помочь любая информация. Даже если вам она покажется несущественной.

Она глубоко вздохнула:

‑ Это ерунда. Мне всего лишь припомнилось, что как раз перед свадьбой в доме стал работать Феликс.

‑ Феликс? – переспросила я, доставая блокнот и ручку.

‑ Феликс Наварро. Он много лет ухаживал за газонами и… ‑ она задумчиво замолчала, не договорив.

‑ И? – поднажала я.

Когда миссис Бичер снова посмотрела на меня, в ее глазах плескалось раскаяние, словно ей была противна сама мысль о том, чтобы озвучить свои подозрения.

‑ И… ему нравилась мисс Харпер. Очень нравилась.

‑ В каком смысле «очень»?

‑ Он… н‑ носил ее фотографию в бумажнике. Даже несколько.

Так‑ так, это уже попахивает жутью. Помимо воли, в мой голос просочились обвинительные интонации:

‑ Как, по‑ вашему, он мог что‑ то…

‑ Боже мой, нет, ‑ перебила она меня, махнув полотенцем. – Ни в коем случае. Просто он… ну, он очень ее любил.

Еще бы.

‑ Спасибо, ‑ поблагодарила я, ободряюще улыбаясь, ‑ вы мне очень помогли.

Миссис Бичер поникла, будто ей было стыдно за свои слова, и закрыла деревянную дверь.

* * *

Первым делом я позвонила Куки и дала ей задание узнать, как найти садовника – любителя маленьких девочек, который повсюду таскает с собой их фотки. И только после этого поехала в дурдом.

Я припарковалась сбоку от прикрытой правительством еще в пятидесятые психлечебницы. Рокета я нашла, когда вдруг открыла в себе любовь к заброшенным психушкам. Отчасти любовь эта объяснялась тем, что я обожаю старые здания, но в большей степени тем, что я питаю нежные чувства к мертвым пациентам таких больниц. Им известны тайны вселенной, всем до единого, и я могу разговаривать с ними часами. В свое время это чертовски мешало мне готовиться к занятиям.

Немало удивившись, что одна из таких заброшенных психушек нашлась прямо в центре Альбукерке, я несколько дней кругами бродила вокруг нее. И однажды ночью, когда в темном небе сияла полная луна, а у меня в животе плескалось немало дешевого и неописуемого на вкус вина, решилась войти. Само собой, я тут же споткнулась о какую‑ то фигню, оставленную здесь черт знает когда. Охая и ахая, я пыталась понять, кому мог понадобиться инструмент, похожий на садовый секатор, как вдруг увидела Рокета.

Не знаю, кто из нас тогда больше удивился. Но, как только мне удалось убедить его, что я здесь не за тем, чтобы присвоить его шашки, мы стали друзьями. Одна беда – Рокет никогда не утруждает себя тем, чтобы долго сосредоточиваться на чем‑ то одном. Поэтому, чтобы узнать о нем хоть что‑ то конкретное, мне понадобилось аж несколько визитов. В итоге я узнала, что он умер в пятидесятых, и у него была сестра, которая умерла раньше от пылевой пневмонии и теперь живет с ним в лечебнице. К сожалению, с ней я до сих пор ни разу не виделась.

Странно, наверное, но психушкой, в которой жил Рокет, владела местная банда байкеров, «Бандиты». Правда, жили они в отдельном здании. Много лет мне удавалось пробираться в лечебницу незамеченной, хотя у них имелось пристрастие выпускать на прогулку по периметру злобных ротвелейров. Но недавно их лидер, бесцеремонный и опасный тип по имени Донован, дал мне ключ, которым я еще ни разу не пользовалась. Думаю, сегодня для этого идеальный день.

И все же я не смогла подъехать к главному входу. Раньше я всегда оставляла Развалюху сбоку и прятала ее за мусорным контейнером, чтобы иметь возможность пробраться в дурдом, не нарвавшись на ротвейлерский патруль. Судя по всему, избавиться от старых привычек не так‑ то просто. Заперев Развалюху, я погладила ее по заднему крылу и пошла искать могучего Рокета. Ну или пошла бы, если бы не умирала от любопытства хоть одним глазком взглянуть, как там дела у притона «Бандитов».

Я посмотрела сквозь увитую плющом рабицу, но мне был виден только задний двор «Бандитов», где у них имелась старая пристройка под гараж. По всей территории вокруг притона у них вечно расставлены байки и разбросаны запчасти, а сейчас там стоял еще и фургон, припаркованный задом к зданию. Несколько человек, одетых во все черное, загружали в фургон нейлоновые мешки. Среди чуваков в черном я узнала Донована и двух его корешей: Майкла, от которого так и несло обалденностью в духе Брандо, и который выглядел бы круто даже в балетной пачке, и Эрика, высокого парня, больше смахивающего на греческого принца, чем на байкера. Однако больше всего меня поразило, что все они были одинаково одеты. У Донована и Эрика на шее были банданы, и это единственное, что отличало их от двух других мужчин. Всего было четверо мужиков и одна женщина в черной рубашке с длинными рукавами и черных штанах, похожих на военную форму. У всех у них были кожаные перчатки. И солнцезащитные очки – у кого на лице, у кого на макушке. На мой взгляд, это сильно не соответствовало приверженности байкерских клубов к определенных цветам. Но, как говорится, каждому свое.

Однако покоя мне не давало кое‑ что другое. Я посмотрела на трех главных чуваков: на Донована, лидера этой банды, и двух его помощников – Майкла и Эрика. Очень высокий, просто высокий и среднего роста.

Да нет, не может быть.

Я уже собиралась покинуть свое укрытие и двинуться к лечебнице, как вдруг из мешка что‑ то выпало. Пока Эрик поднимал и запихивал штуковину обратно в мешок, мне удалось ее рассмотреть. И у меня упало сердце. Белая резиновая маска. Точь‑ в‑ точь как у парней из новостей по всем каналам. У тех, которые грабили банки. Мне ведь еще тогда показалось, что фигуры на записи с видеокамеры выглядят знакомо. Черт возьми, мало, что ли, в мире других идиотских увлечений?

Неужели я так сильно в них ошибалась? Они ведь хорошие ребята. Я это сразу почувствовала, как только мы познакомились. Да, тогда я валялась на земле и не могла встать, потому что мне не давал прижатый к животу ботинок Донована, но глубоко внутри у каждого из них золотое сердце.

Вернувшись к Развалюхе, я спряталась за ней и стала думать, что делать. Я могла бы, наверное, поговорить с ними и убедить, что грабить банки – это очень, очень нехорошо, но умирать в ближайшее время как‑ то не хотелось. К тому же очевидно, что они занимаются этим не один день. Я могла бы сдать их полиции, но вдруг я ошибаюсь? Может быть, у них есть прекрасное объяснение, почему они одеты в точности, как уже известные всем грабители банков, которых называют «воры‑ джентльмены». Может быть, они собираются на тематическую вечеринку, куда каждый должен нарядиться в костюм любимого преступника. Не секрет, что у байкеров имеется пристрастие к закрытым вечеринкам. Но в десять часов утра?

Десять часов утра – идеальное время, чтобы ограбить банк.

Проклятье.

Двигатель фургона завелся, и я вернулась к забору. Донован сунул что‑ то Эрику за секунду до того, как принц задвинул боковую дверь. После этого неряшливой наружности лидер осмотрелся, не наблюдают ли за ними, и залез на пассажирское сиденье.

Тогда‑ то у меня и сложился план. Я поеду за ними. Если они и правда отправились на тематическую вечеринку, я тоже зайду, расскажу о своих подозрениях, и мы дружно посмеемся. Но если они грабят банки, мне срочно нужен еще один план. Закрыть на это глаза никак не получится.

Прыгнув в Развалюху, я изо всех сил старалась не отстать от фургона и при этом выглядеть так, словно вовсе не стараюсь изо всех сил не отстать от фургона. Впервые с тех пор, как у меня появилась Развалюха, я кляла на чем свет стоит ярко‑ вишневую краску. Черный сейчас был бы как нельзя кстати. А еще лучше – серый, оттенка асфальта. Тогда бы мне точно удалось слиться с окружением. Никогда в жизни мне так сильно не хотелось иметь плащ‑ невидимку.

Даже когда фургон подъехал к «Окружному банку Берналильо[27]», я все еще надеялась, что байкеры всего лишь хотят снять наличные перед вечеринкой. Надо же кому‑ то платить за чипсы и пиво. Припарковавшись на другой стороне улицы, я стала ждать. Несколько секунд они просто сидели, а потом высыпались из фургона в полном обмундировании грабителей банков, вплоть до белых масок и полуавтоматического оружия.

Я страдальчески уткнулась лбом в руль, лихорадочно раздумывая, что мне делать. Похоже, сегодня просто не мой день. Папа пытался меня убить. Рейес хотел убить папу. А самые классные на свете байкеры оказались печально известными грабителями банков. Зачем я вообще вышла из квартиры? Мне же там хорошо. Мне там нравится. Там тепло и уютно. Уютно, как в тюремной камере, но зато никто там в меня не стреляет и не пытается ограбить. По крайней мере, мне о подобных случаях не говорили.

Минуточку. А вдруг я все еще могу с ними поговорить? Может быть, если Донован узнает, что я в курсе, ему станет стыдно, и он положит конец всем этим ограблениям.

Ага, а Чарльз Мэнсон[28] – всего лишь непонятый миром поэт.

Но попытаться стоило. Мы ведь все‑ таки друзья. Друзья в друзей не стреляют. Отцы, как выяснилось, стреляют, но друзья – это совсем другая история.

Оставив Маргарет в Развалюхе, я побежала к банку, очень стараясь оставаться незамеченной. Откровенно говоря, задачка заведомо провальная. Банк грабили, так что никому не составило труда заметить очередного клиента, входящего через главную дверь. Донована я увидела сразу. Хорошая новость – никто из грабителей не достал оружия. К счастью, в этом не было необходимости. Донован не спускал глаз с охранника и клиентов, лежавших на полу лицом вниз. Всем этим людям явно понадобится психологическая помощь, и мне их было ужасно жаль, но в то же время я испытывала настоящую радость, потому что Донован не целился в людей, угрожая снести им головы. А ведь могло быть гораздо хуже.

Остальные грабители опустошали кассовые аппараты и хранилище. Один из них стоял на стойке и наблюдал за происходящим. Это был Эрик. Увидев меня, он замер. Я бы улыбнулась и помахала ему, но выглядеть полной идиоткой не хотелось.

Когда я опять повернулась к Доновану, он смотрел на меня, скрестив на груди руки и склонив голову набок, словно спрашивая: «Какого хрена? ».

Я могла спросить его о том же. Осторожно ступая между клиентами, я двинулась к нему.

‑ Извините, ‑ сказала я, наступив на юбку какой‑ то женщины. Потом споткнулась о руку мужчины и повторила: ‑ Извините. – Добравшись наконец до Донована, я изобразила фальшивую улыбку, чтобы говорить, не двигая губами. Понятия не имею зачем. – Значит, ты грабишь банки? – процедила я, беззаботно оглядываясь по сторонам.

Эрик, самый молодой и самый высокий в этой компашке, спрыгнул со стойки и приземлился прямо возле нас. Зайдя мне за спину, он прижался чуть ли не вплотную ко мне и наклонился, пока его рот не оказался у самого моего уха.

‑ Разве нам не нужен заложник? – спросил он охрипшим от адреналина голосом, но это не помешало мне понять, что он улыбается.

Донован продолжал следить за помещением, его проницательный взгляд останавливался на мне через одинаковые интервалы.

‑ Пятнадцать секунд! – крикнул он, посмотрев на часы, и снова перевел взгляд на меня. По крайней мере, мне так показалось. Разглядеть что‑ то сквозь резиновую маску не так‑ то просто. – Думаю, ты прав.

Я даже рот открыть не успела, чтобы запротестовать, как меня развернули. Одна рука Донована обвила мою шею, а вторая – талию.

‑ Да ты издеваешься, ‑ прошипела я сквозь по‑ прежнему стиснутые зубы и закатила глаза.

‑ Ну что ж, повеселимся, ‑ протянул Эрик.

‑ Может, займешься делом? – рявкнул на него Донован.

‑ Не вопрос. – Принц снова запрыгнул на стойку и стал собирать нейлоновые мешки, которые принес из хранилища другой грабитель.

Мне с трудом верилось, что в банке таких размеров столько наличных. Вдалеке послышался вой сирен, и я задумалась, что должна испытать – прилив облегчения или беспокойство. Короче говоря, чувствовала я себя довольно странно. Вообще‑ то, я всегда на стороне закона. К тому же работаю консультантом в управлении полиции Альбукерке. Наверняка мое участие в ограблении банка будет выглядеть подозрительно. Но по венам струился адреналин, и в голове билась только одна мысль: хоть бы байкеры поторопились.

Грабители стали по одному выходить из банка, и в этот момент к нам подошел Майкл. Я узнала его, потому что ни у кого больше нет такой важной и одновременно развязной походки.

‑ Заложница, ‑ сказал он, кивнув мне, – круто, ‑ и пошел к фургону, словно ему плевать на весь мир.

О да. Эти ребята определенно психи.

Вслед за остальными Донован потащил меня к выходу. Причем держал так крепко, что я была почти во весь рост прижата к нему. Извращенец.

‑ Извините, ‑ пробормотала я, опять споткнувшись о руку все того же парня.

Он наградил меня злым взглядом. Ну, ей‑ богу, он же видел, что мы идем. Мог и убрать с дороги свою чертову руку. Не так уж это удобно, когда тебя тащат спиной вперед по полу, усыпанному клиентами банка. К тому же я никогда не отличалась особой устойчивостью на ногах. После нашей первой встречи он уже должен был это понять.

Я вцепилась в руку Донована и нравоучительно заявила:

‑ Такое поведение тебе положительных очков не добавит, мистер.

Мы уже добрались до двери, когда он прошептал мне на ухо:

‑ Я тоже рад тебя видеть, красавица.

Я собиралась ответить, но он вытолкал меня на улицу и запихнул в фургон. Я приземлилась на задницу посреди кучи ботинок и набитых деньгами мешков. Мамочки, а ведь я банкрот. Моргая, я с тоской смотрела на мешки где‑ то две с половиной секунды, пока на меня ушатом холодной воды не обрушилась реальность. Я не могу взять украденные деньги. Даже если доживу до завтрашнего рассвета, а это, если учесть белые лица, повернутые ко мне, теперь под вопросом.

Фургон двинулся и сделал крутой поворот, отчего я вписалась в чьи‑ то ноги. Притворившись, что ни капельки не смущена, я кое‑ как сумела восстановить равновесие и повернулась к Доновану. Сидя на корточках и явно не испытывая никаких трудностей с равновесием, он сорвал с себя маску и запихнул в мешок. Остальные последовали его примеру. Эрик ехидно, но очаровательно ухмылялся – это в его ноги я вписалась на повороте. Улыбка отражалась и в его темных сияющих глазах.

Майкл тоже снял маску, но в его ухмылке было больше юмора и любопытства. Однако беспокоило меня другое – все вокруг стали дружно раздеваться. Под черными рубашками у всех оказались разные футболки. Пришла очередь снимать штаны. На Доноване под грабительским шмотьем были джинсы, а Эрик с Майклом были затянуты в кожу. Водитель тоже снял маску, передал кому‑ то сзади, и я сразу его узнала. Точнее ее. Пару месяцев назад в байкерском притоне я видела эту фигуристую барышню с длинными волосами цвета полуночи и поразительно зелеными глазами. Кажется, она была единственной женщиной в узком кругу приближенных Донована. И водить она умела, как никто другой. Я поняла, почему Донован ее выбрал, когда в несколько рискованных маневров она проскочила один светофор за другим и скрылась в боковых улочках, не снижая скорости и не привлекая лишнего внимания.

Посмотрев в зеркало заднего вида, барышня весело мне подмигнула. Ну, они хоть получают удовольствие от того, чем зарабатывают на жизнь. А это о чем‑ то говорит.

‑ Снимай, ‑ приказал Донован, и до меня дошло, что он обращается к последнему парню. Тот все еще в маске сидел у задней двери.

‑ Серьезно? – спросил чувак. – Она же нас знает.

‑ Она узнала нас еще до того, как зашла в банк, ‑ резонно заметил Эрик, вставая на мою защиту. – Снимай с себя это дерьмо.

‑ Да пошел ты, ‑ огрызнулся чувак в маске. – Я не собираюсь в тюрьму из‑ за какой‑ то шалавы.

Шалавы?

‑ Снимай маску, ‑ повторил Донован таким резким тоном, какого я от него отродясь не слышала. – Мы почти на месте.

Он назвал меня шалавой?!

‑ И тебя туда же, ‑ сказал чувак Доновану. – Если она увидит мое лицо, то сможет свидетельствовать против меня в суде.

Никто и рта не успел раскрыть, как чувака уже впечатал в стенку фургона Майкл. Встряхнув за шиворот, Майкл сорвал с него маску.

‑ Для этого ей твое рыло не нужно, недоумок. – Он бросил маску Эрику, который засунул ее в мешок к остальным.

Чувак потрясенно кивнул. У него были светлые волосы, настолько короткие, что издалека он мог сойти за лысого. Кожа огрубела от переизбытка солнца в Нью‑ Мексико, но на щеках виднелся здоровый румянец. Я не помнила его в лицо, но в их доме я была всего один раз, да и ситуация тогда была, мягко говоря, напряженной.

‑ Супер, ‑ гаркнул он, обдав меня волной горячего гнева, ‑ теперь мы все сядем.

‑ Если все пойдет наперекосяк, мы и так окажемся за решеткой, ‑ сказал Донован. – Так что перестань скулить или сваливай на следующей же остановке.

На челюстях чувака играли желваки, пока он расстегивал рубашку. Впрочем, черные военные штаны он снимать не стал.

‑ Как у нас дела, дорогуша?

‑ Десять секунд, ‑ ответила барышня за рулем.

Эрик застегнул мешок на «молнию», а фургон въехал в очередной крутой поворот, промчался по переулку и оказался в большом гараже. Барышня резко ударила по тормозам, и я, конечно же, полетела вперед. Компанию мне опять никто не составил. Да уж, у меня серьезные проблемы с гравитацией. Барышня улыбнулась мне, глядя сверху вниз.

‑ Привет, я Чарли, ‑ сказала я, краем глаза видя, как Эрик открыл дверь и выскочил наружу, едва остановился фургон.

‑ Знаю, ‑ тихо рассмеялась барышня. – Я Сабрина. Но буду очень благодарна, если в суде ты никому об этом не скажешь.

‑ Заметано.

Я молча наблюдала, как народ выгружает деньги из фургона в багажник желтого «хендая». Мешок с одеждой бросили в кузов зеленого пикапа «додж‑ рэм». Но больше всего меня поразило, что Майкл с Сабриной вдруг стали срывать с боков фургона липкую пленку. С моего места мне было не видно, каким теперь стал фургон, но, зуб даю, его внешний вид полностью изменился.

Свернув пленку в комок, они засунули ее в ливневый сток, после чего Майкл передал Эрику связку ключей. Тот сел в пикап и завел двигатель. Сабрина пошла к «хендаю», а Майкл занял ее место за рулем фургона.

‑ Я поеду с деньгами, ‑ заявил блондин, но Донован затолкал его обратно в фургон и закрыл дверь.

‑ Придерживаемся плана. Или ты хочешь забыть про свою долю и свалить прямо сейчас?

Чувак сел на сиденье, кипя от злости, большая часть которой была адресована мне.

‑ Придерживайте штанишки, ‑ предупредил Майкл, и фургон сорвался с места.

«Хендай» и «додж» тоже выехали из гаража, но дальше все разъехались в разные стороны.

‑ Ты только что подписал ордер на наш арест, ‑ сказал Доновану блондин и достал откуда‑ то здоровенный нож.

Мои глаза тут же прилипли к лезвию, словно я была снарядом с лазерным наведением. Внутри что‑ то оборвалось, в груди стало пусто, и я съежилась, как кусок горящей бумаги. Я на себе испытала, каково это – когда нож, слой за слоем, разрезает кожу, мышцы и связки, пока не доберется до кости. Повторить подобный опыт у меня желания не было.

Блондин указал концом ножа на меня:

‑ Мы ее закопаем, ‑ теперь острие смотрело на Донована, ‑ или ты сдохнешь.

По всему организму Донована разлился адреналин. Если его и удивил такой поворот событий, я бы не почувствовала. Без малейших сомнений он достал «глок» и выстрелил. В третий раз за этот день я услышала выстрел, сидя в первом ряду.

Когда день начался с того, что в меня стрелял папа, надо было сразу догадаться, что закончится он еще хуже. После такого все всегда летит коту под хвост.

‑ Твою мать! – заорал блондин, пригнувшись. Правда, он сильно опоздал – пуля уже прошла мимо и разбила стекло у него за спиной.

Но ведь он тоже пригнулся. Почему‑ то от этого мне стало легче по поводу моей собственной реакции сегодня утром. Однако мою реакцию на звук это никак не изменило. Поднявшаяся тошнота мощным ударом сотрясла внутренности, но я уже начинала привыкать к адреналиновым перегрузкам. Борясь с лезущей наружу желчью, я напряглась и протолкнула ее обратно в желудок.

‑ Брось нож, или следующая пуля застрянет в тебе.

Чувак бросил нож прямо в меня. Не метнул, а именно бросил, словно предупреждая. Нож отскочил от моего плеча и, не причинив никакого вреда, упал, лязгнув по металлическому днищу. Я тут же схватила его, пока блондин не передумал. Лезвие было длиной с мое предплечье, но от того, что я держала его в руках, пронизывающий меня с ног до головы страх как будто стихал. Может быть, Рейес был прав. Я испугалась парня с ножом. Два месяца назад это отразилось бы на моей внутренней шкале Рихтера не выше, чем на четыре балла. Но сейчас, похоже, любой намек на телесные повреждения вызывал у меня в ответ такую мощную волну страха, что никакой шкалы не хватит.

Наехав на какую‑ то кочку, Майкл еще чуть‑ чуть проехал вперед, и потом стало темно, хоть глаз выколи. Двери фургона одновременно открылись: Майкл вышел через водительскую, блондин – через заднюю, а Донован отодвинул боковую. Взяв последний мешок, он кивком приказал мне следовать за ним. Как я поняла, мы были в гараже у их дома на территории лечебницы.

Майкл был занят – обдирал очередной слой пленки, на которой желтыми буквами было написано «Д& Д: ВОДОПРОВОДНЫЕ РАБОТЫ». Теперь фургон, бывший черным, когда я его впервые увидела, стал белым. Умно.

‑ Вы меня похитили, ‑ сказала я Доновану.

‑ Неправда, мы тебя позаимствовали.

‑ Вы взяли меня в заложники.

‑ Это и значит «позаимствовать».

Я шагала за ним, пока он притворялся, что занят то одним, то другим.

‑ Почему вдруг банки? Зачем вы это делаете?

Донован опустил взгляд и стал теребить застежку перчатки.

‑ К сожалению, из того, что мы сегодня взяли, мы ни цента не увидим.

‑ Как это? Ничего не понимаю.

‑ В этом заключалась наша цель, ‑ пожал плечами Донован. – И так каждый раз. Мы должны делать вид, будто грабим банки как попало. Будто случайно натыкаемся на очередную отгрузку наличных. Будто не знаем, что как раз в этот момент в банке будут деньги. Типа нам повезло.

А я все думала, как это им посчастливилось нарваться на такую кучу наличных.

Донован достал кофр[29] и стал набивать его какими‑ то личными вещами.

‑ По уговору мы можем оставить себе в качестве вознаграждения все, что награбили. Но сегодняшний улов весь до копейки отправится к одному мужику.

‑ К какому еще мужику?

‑ К тому, который нас шантажирует.

Я так громко рассмеялась, что в легких не осталось воздуха. А потом поняла, что он не шутит.

‑ Вас шантажируют, чтобы вы грабили банки?

‑ В мире случаются всякие странности, ‑ отозвался он, приподняв одно плечо.

‑ Только не со мной. – Донован одарил меня скептическим взглядом, и мне пришлось признать: ‑ Ну ладно, вру, но такое даже для меня чересчур. Донован, в чем дело?

‑ Во мне. – К нам подходил Эрик. Видимо, он где‑ то бросил пикап, и сейчас шел с таким видом, будто ему плевать на все на свете. – Как‑ то ночью возле клуба я нарвался на группу парней. Была драка, одного из них я убил. И кто‑ то снял все на видео.

‑ У него достаточно доказательств, чтобы всех нас засадить за решетку, ‑ добавил Донован. – Мы все там были. Я видел все своими глазами. Эрик справлялся, поэтому я не стал вмешиваться. Но мы бросили того парня и просто‑ напросто ушли.

‑ Мы не думали, что он умрет, ‑ сказал Эрик. – К тому же мудаки первыми начали.

‑ А за самозащиту инцидент не пройдет?

‑ Не пройдет, если ты чемпион «Золотых перчаток»[30], ‑ объяснил Донован.

Майкл двинул Эрика в бок:

‑ Те недоумки просто разбежались.

Донован сурово взглянул на него:

‑ Все равно Эрик показал бы им кузькину мать.

‑ Короче говоря, ‑ продолжал Эрик, ‑ когда этот мужик к нам пришел, он знал о банках все.

Майкл кивнул, подтверждая его слова:

‑ Рассказал, как войти и выйти, что брать, а что нет, как не попасться копам и так далее.

‑ А потом организовал все так, чтобы каждое ограбление выглядело случайным, ‑ подытожил Донован.

‑ Так что это за мужик? – спросила я, надеясь, что они мне ответят.

На губах Донована заиграла ленивая улыбка:

‑ У меня будет куча проблем уже потому, что твоя задница останется целой и невредимой. Так что последнее, чего мне хочется, ‑ это скормить тебя волку.

‑ Но ведь получается, что этот мужик работает в банке, который вы ограбили сегодня, так? Вот откуда он узнал, когда завозят наличные.

‑ Ага, ‑ подмигнул мне Майкл. Но он врал. Почувствовать это было так же легко, как дуновение прохладного ветерка в жаркий летний день.

‑ Беда в том, ‑ продолжал Донован, ‑ что вряд ли он хотел поставить на этом точку. Думаю, он собирался обчистить нашими руками еще один банк, потому что уже какое‑ то время намекал на это. В общем, то, что ты нас вычислила, буквально спасло наши задницы.

‑ Мы завязываем, ‑ улыбнулся Майкл. Он чаще ухмылялся, чем улыбался, так что улыбка мне понравилась. Потому что была искренней.

Снова оказавшись у меня за спиной (слишком близко, как всегда), Эрик наклонился ко мне:

‑ Ты спасла нас от необходимости снова этим заниматься. Теперь он никак не сможет вынудить нас продолжать.

‑ А мы сваливаем в Мексику, ‑ заявил Донован, – и конец этому дерьму.

‑ Только не для меня. – Мы все повернулись и уставились на блондина. Он шел к нам, и от злости каждое его движение было каким‑ то резким. – Этот мужик понятия не имел, кто я. И что я вообще в этом участвую.

Что‑ то в его гневе меня насторожило. Он был не до конца честным, но я никак не могла понять, где именно крылась ложь.

‑ Он и сейчас не знает, ‑ сказал Эрик.

‑ Но она видела мое лицо. Ты сам на этом настоял, помнишь?

Донован, которого нытье блондина явно достало не меньше, чем меня, схватил его за воротник футболки:

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒