ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 4 страница

— Я уже ответил на ваш вопрос: кому бы этого не хотелось!

— Представьте себе: через десятки лет школьники читают в энциклопедии о ВИЧ и СПИДе, а там — ваше имя. Имя человека, который помог победить чуму двадцатого века.

Винченти вспомнил восторг, испытанный им, когда мысль об этом впервые пришла в голову ему самому. Почти такое же удивление и восторг читал он сейчас в глазах Линдси.

— Вы хотите быть частью этого?

— Конечно, — без колебаний ответил Линдси.

— Я могу помочь вам в этом. Однако — на определенных условиях. Нет нужды говорить, что одному мне все не потянуть. Мне нужен человек, разбирающийся в биологии, который будет лично контролировать производство. Разумеется, делом первостепенной важности является обеспечение безопасности. После того как наши патенты будут оформлены, я почувствую себя гораздо лучше, и все же понадобится тот, кто станет заниматься этим на постоянной основе. Вы, Грант, наиболее логичная кандидатура на эту роль. Взамен вы получите ограниченное признание как участник открытия и щедрое вознаграждение. Говоря «щедрое», я имею в виду миллионы.

Линдси открыл рот, намереваясь что-то сказать, но Винченти остановил его, предостерегающе подняв палец.

— Это была приятная часть. Теперь — неприятная. Если вы вдруг станете причинять мне проблемы или проявлять неумеренную жадность, я прикажу О'Коннеру вогнать вам пулю в голову. Там, в доме, я поведал вам о том, как мы действовали против своих конкурентов. Теперь позвольте рассказать чуть больше.

И он рассказал Линдси о датском микробиологе, которого в 1997 году нашли в коматозном состоянии на улице, рядом с его лабораторией. И о другом, бесследно пропавшем в Калифорнии. Машина, взятая им в аренду, была обнаружена пустой у моста, а его тело так никогда и не было найдено. Третьего в 2001 году нашли на обочине проселочной дороги во Франции. Полиция решила, что он стал жертвой неизвестных грабителей и убийц. Четвертый был убит также во Франции, в деревенском доме. Труп еще одного — уникальный случай — был обнаружен лишь через десять лет после его смерти в воздуховоде встроенного холодильника его лаборатории. В 1999 году погибли одновременно пятеро. Их самолет потерпел крушение над Черным морем.

— Все они работали на наших конкурентов, — пояснил Винченти. — Они делали успехи. Слишком большие успехи. Поэтому, Грант, делайте то, что я вам говорю. Будьте благодарны за возможности, которые я вам предоставил, и тогда мы оба доживем до старости, будучи очень богатыми людьми.

— Со мной у вас не возникнет никаких проблем.

Винченти не зря остановил свой выбор на этом человеке. Линдси мастерски вел дела с Зовастиной, не раскрыв ей ни одного антигена. Он также обеспечивал безопасность лаборатории. Ни в одном деле, за которое он брался, Линдси не допустил ни одного ляпа или промаха, все у него получалось без сучка без задоринки.

— Позвольте спросить вас об одной вещи, — проговорил Линдси.

Винченти решил поощрить молодого ученого, удовлетворив его любопытство, и благосклонно кивнул головой.

— Почему сейчас? Лекарство находится в ваших руках так давно, так почему бы не придержать его еще некоторое время?

— Зовастина решила развязать войну, значит, сейчас — самое время. В свое время мы оседлали Зовастину и использовали ее в своих интересах, что позволило нам закончить исследования втайне от всего мира. Я не вижу причин ждать дольше. Я просто обязан остановить Зовастину, пока она не зашла слишком далеко. А как вы, Грант? Теперь, когда вам известно все, беспокоит ли это вас?

— Вы хранили этот секрет на протяжении двадцати лет, я же узнал о нем лишь час назад. Так что это не мое дело.

Винченти улыбнулся. Хороший ответ.

— Когда все выйдет на поверхность, общественная реакция будет подобна цунами, и вы, Грант, станете частью всего этого. Но я буду контролировать каждое ваше слово, так что будьте осторожны в высказываниях. Вас будут чаще видеть, нежели слышать, и вскоре ваше имя обрастет такими эпитетами, как «выдающийся» и «великий». — Винченти развел руки и воздел их к своду пещеры, словно хотел обнять весь мир. — «Грант Линдси, один из победителей ВИЧ! »

— Звучит замечательно.

— Мы предстанем перед общественностью в течение следующего месяца, а пока вы должны поработать с юристами в области патентного права. Сообщить им о нашем прорыве я намерен завтра. После того как будет сделано официальное объявление, на подиум подниметесь вы. Я также хочу, чтобы вы подготовили наглядные доказательства: контейнеры с образцами бактерии, слайды и так далее. Все это будет очень эффектно смотреться на экранах телевизоров и страницах журналов. А в том, что зал будет ломиться от репортеров, можете не сомневаться. Это станет тем еще шоу!

— Об этом знает кто-нибудь еще?

Винченти покачал головой.

— Ни одна живая душа, за исключением женщины, которая сейчас находится в доме и уже выздоравливает благодаря нашему с вами лекарству. Нам нужно предъявить публике наглядное доказательство его эффективности, и она подходит на эту роль лучше всего.

Линдси подошел к другому пруду. Любопытно: он не заметил, что находится на дне обоих водоемов, и это стало для Винченти еще одним подтверждением правильности его выбора.

— Я говорил вам о том, что это очень древнее место. Видите буквы на дне водоемов?

Линдси пригляделся повнимательнее — и увидел их.

— На древнегреческом они означают «жизнь». Не представляю, как они попали сюда. Тот старый целитель рассказывал мне, что когда-то этот регион был завоеван греками, может, здесь и лежит объяснение. Они назвали эту гору Климакс, что в переводе на английский значит «лестница». Почему? Возможно, это связано с тем, как называли этот район азиаты. Арима. Я решил избрать то же название и для своих владений.

— Когда мы въезжали на территорию поместья, я видел название на воротах: «Аттико». Что это значит?

— Это итальянский перевод слова «арима» и означает то же самое. Место на самом верху, вроде чердака.

Самарканд

Зовастина вошла в дворцовую комнату для переговоров и увидела ожидающего ее худого человека с растрепанными седыми волосами. Там же сидел и ее министр иностранных дел Камиль Ревин. Протокол требовал его присутствия на подобных встречах. Американец представился как Эдвин Дэвис и предъявил ей письмо президента Соединенных Штатов, подтверждающее его полномочия.

— Если не возражаете, госпожа министр, — непринужденным тоном проговорил Дэвис, — я хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз.

Она была удивлена.

— Все, что вы скажете мне, я затем все равно могу пересказать Камилю.

— Вряд ли вы станете пересказывать ему то, о чем я хочу с вами говорить.

В словах посланника прозвучала скрытая угроза, но выражение его лица оставалось доброжелательным и спокойным, поэтому Зовастина решила проявить осмотрительность.

— Оставь нас, — сказала она Камилю.

Молодой человек колебался. После всего, что произошло в Венеции, после похищения Карин Зовастина была не в настроении миндальничать.

— Пошел вон! — рявкнула она.

Министр иностранных дел поднялся и вышел.

— Вы всегда общаетесь с людьми таким образом?

— Здесь вам не демократия. Люди вроде Камиля либо делают то, что им велят, либо…

— Их навещает один из ваших маленьких вирусов.

Зовастина поняла, что о ее делах известно даже большему числу людей, чем она думала раньше. Но теперь сигнал поступил прямиком из Вашингтона.

— Не припомню, чтобы ваш президент жаловался на мир, который принесла в этот регион Федерация. Когда-то все эти территории представляли собой кипящий котел проблем, теперь Америка получила здесь друга. И править здесь можно только силой, но никак не убеждением.

— Не поймите меня превратно, госпожа министр. Ваши методы правления — не наша забота. Мы готовы с ними согласиться. Дружба стоит того, чтобы закрыть глаза на периодическую… — он помолчал, подыскивая слова, — ротацию кадров. — Его холодный взгляд был официально-уважительным. — Госпожа министр, я прибыл сюда, чтобы лично сказать вам кое-что. Президент решил, что традиционные дипломатические каналы общения для этого не подходят. Этот разговор должен остаться между нами. Как между друзьями…

Выбора у Зовастиной не было, и она кивнула головой.

— Хорошо.

— Знаете ли вы женщину по имени Карин Вальде?

Ее захлестнула волна смешанных чувств, тело напряглось, однако она не подала виду и решила быть честной.

— Да, знаю. И что с того?

— Прошлой ночью ее похитили из дома, расположенного здесь, в Самарканде. Когда-то она была вашей любовницей, а теперь поражена СПИДом.

Зовастиной стоило больших усилий сохранять невозмутимый вид.

— Вам, похоже, многое известно о моей личной жизни.

— Мы предпочитаем знать о своих друзьях как можно больше. В отличие от вас мы живем в открытом обществе, где обо всех наших секретах можно узнать по телевидению или через Интернет.

— Что же заставило вас рыться в моей жизни?

— Разве это имеет значение? Считайте, что это произошло случайно.

— А что вам известно об исчезновении Карин Вальде?

— Ее забрал человек, которого зовут Энрико Винченти. Он держит женщину в своем поместье, здесь, на территории Федерации, на землях, продажа которых являлась частью вашей сделки с Венецианской лигой.

Смысл этого сообщения был предельно ясен: им известно чертовски много.

— Я прибыл сюда еще и для того, чтобы сообщить вам, что Кассиопея Витт не представляет для вас угрозы.

Зовастиной вновь пришлось подавить удивление.

— Винченти — вот ваша главная проблема.

— Почему?

— Должен признать, что с нашей стороны это всего лишь предположения, но выслушайте их. В большинстве стран мира никого не интересует ваша сексуальная ориентация. Да, когда-то вы были замужем, но, насколько нам удалось узнать, этот брак являлся всего лишь ширмой. Ваш муж трагически погиб…

— Между ним и мной никогда не было недопонимания. Он знал, почему числится моим мужем. Честно говоря, он мне даже нравился.

— Нас это не интересует, и я вовсе не хотел обидеть вас. Но с тех пор вы больше не выходили замуж. Карин Вальде была одним из ваших секретарей, поэтому, как я понимаю, завязать с ней интимные отношения не составило для вас труда.

Никто не обращал на это внимания, пока вы проявляли осторожность, но Центральная Азия — это не Западная Европа. — Дэвис сунул руку в карман пиджака и достал портативный диктофон. — Позвольте предложить вашему вниманию одну запись, — сказал он, поставил диктофон на стол между ними и нажал на кнопку воспроизведения.

«— А я рада, что ваша информация оказалась точной.

— Я бы не стал беспокоить вас ради каких-нибудь фантазий.

— Но вы до сих пор не сказали, откуда вам стало известно о готовящемся покушении на меня.

— Лига заботится о своих членах, а вы, госпожа верховный министр, являетесь одним из самых важных.

— Вы само обаяние, Энрико».

Дэвис выключил диктофон.

— Это ваш телефонный разговор с Винченти, произошедший два дня назад. Международный звонок. Они легко перехватываются.

Он вновь включил воспроизведение.

«— Нам необходимо кое-что обсудить.

— Плату, причитающуюся с меня за то, что вы спасли мне жизнь?

— Нет, вашу часть договора, которую мы обсуждали уже давно.

— Я буду готова встретиться с Советом через несколько дней. Сначала мне нужно довести до конца кое-какие дела.

— Меня больше интересует, когда мы с вами сможем пообщаться с глазу на глаз.

— Не сомневаюсь. На самом деле я тоже в этом заинтересована. Но сначала я должна закончить дела здесь.

— Снова измена?

— Я окружена врагами.

— Которые могут умереть по вашему желанию.

— Верно. Но до сегодняшнего дня мы с вами проявляли большую осторожность, и я не собираюсь допускать глупости теперь. Завоевание никогда не бывает простым.

— Мои полномочия в Совете скоро заканчиваются, а после этого вам придется иметь дело с другими людьми. Они могут оказаться не столь приветливыми.

— Приветливыми… Какая прелесть! Мне нравится иметь с вами дело, Энрико, честное слово! Мы понимаем друг друга с полуслова.

— Нам необходимо поговорить.

— Скоро поговорим. Однако сначала вам необходимо разобраться еще с одной проблемой, которую мы обсуждали. С американцами.

— На этот счет можете не волноваться. Я собираюсь заняться этой проблемой прямо сегодня».

Дэвис вновь выключил диктофон.

— Винченти решил проблему. Он убил одного из наших агентов. Мы нашли тело этой женщины вместе с трупом человека, который организовал покушение на вас.

— И вы позволили ей погибнуть? Зная об этом разговоре?

— К сожалению, мы получили эту запись уже после исчезновения женщины.

Зовастиной не нравилось то, как глаза Дэвиса перебегают с ее лица на диктофон и обратно, а вместе с беспокойством внутри ее нарастала злость.

— Очевидно, что вы и Винченти вовлечены в какую-то совместную затею. Я прилетел, чтобы — повторяю, в качестве друга — предостеречь вас: он собирается изменить эту сделку. Вот что мы думаем. Винченти необходимо отстранить вас от власти. Используя Карин Вальде, он может лишить вас поста или, по крайней мере, причинить вам массу политических неприятностей. Здесь гомосексуальность недопустима. Религиозные фундаменталисты, которых вы пока держите на коротком поводке, наконец получат мощное оружие против вас. У вас возникнут такие грандиозные проблемы, разрешить которые не смогут даже ваши вирусы.

Раньше Зовастина никогда не думала о подобной возможности, но слова американца были не лишены смысла. Иначе зачем бы Винченти понадобилось похищать Карин? И все же было кое-что, о чем она должна была упомянуть.

— Она умирает от СПИДа. Если уже не умерла.

— Винченти не дурак. Возможно, он считает, что слова умирающей будут иметь еще больший вес. Вам придется отвечать на множество вопросов: относительно того самого дома, о том, почему Вальде находилась там, о сиделке. Мне говорили, что ей известно многое. Ей — и тем гвардейцам вашего Священного отряда, которые охраняли дом. Кстати, сиделка тоже у Винченти. Вовлечено много людей.

— Тут вам не Америка. В Федерации телевидение можно контролировать.

— А фундаменталистов? Да еще не стоит упускать из внимания тот факт, что у вас уйма врагов, которые мечтают занять ваше место. Я думаю, человек, который только что вышел из комнаты, также относится к этой категории. Между прочим, прошлой ночью он встречал Винченти. Подобрал его в аэропорту и отвез в город.

Этот американец чертовски хорошо информирован!

— Госпожа министр, мы не хотим, чтобы Винченти преуспел в том, что он задумал. Именно поэтому я здесь. Чтобы предложить нашу помощь. Нам известно о вашей поездке в Венецию и о том, что вы забрали с собой Кассиопею Витт. Повторяю, она не представляет для вас опасности. Она вообще мало что знает о том, что вы искали в Венеции. А искали вы информацию. И не нашли.

— Сообщите мне ее.

— Если бы я ею располагал, то непременно поделился бы с вами. Ей, а также двум ее товарищам — Хенрику Торвальдсену и Коттону Малоуну известно о чем-то, что называют загадкой Птолемея, и о слоновьих медальонах. — Дэвис воздел руки, театрально изображая капитуляцию. — Лично я об этом ничего не знаю и знать не хочу. Это ваши дела. Мне известно лишь, что в Венеции явно было что искать, но вы этого, очевидно, не нашли. Если все, о чем я говорил, вам уже известно, приношу извинения за то, что отнял у вас время. Но президент Дэниелс хотел, чтобы вы знали обо всем. Как и Венецианская лига, он заботится о своих друзьях.

Довольно! Этого американца пора поставить на место.

— Передайте вашему президенту, что я не нуждаюсь в его помощи.

На лице Дэвиса появилось обиженное выражение.

— На вашем месте, — продолжала Зовастина, — я бы покинула Федерацию с максимально возможной скоростью.

— Это угроза, министр?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, всего лишь совет.

— Странный способ общения с друзьями.

Она встала.

— Вы мне не друг.

Дверь переговорной закрылась за Эдвином Дэвисом. Мозг Зовастиной работал четко и напряженно, как электронно-вычислительная машина. Полная мобилизация мыслительных способностей в нужные моменты — это была еще одна способность, которую она в себе выработала.

В комнату вошел Камиль Ревин и приблизился к ее столу. Она изучала своего министра иностранных дел. Винченти считал себя умнее всех, вырастив из этого человека шпиона для себя. Но этот азиат, получивший образование в России, объявлявший себя правоверным мусульманином, но никогда не посещавший мечеть, мог служить отличным каналом для передачи дезинформации. Хорошо, что она выгнала его со встречи с Дэвисом. Благодаря этому он теперь не мог пересказать содержание их разговора.

— Ты, видно, забыл сообщить о том, что Винченти находится в Федерации, — сказала она.

Ревин пожал плечами.

— Он прилетел прошлой ночью по делам бизнеса и, как всегда, остановился в «Интерконтинентале».

— В настоящее время он находится в своем поместье.

На лице молодого человека отразилось удивление. Было ли оно подлинным или наигранным? Трудно сказать, но ясно было одно: он почувствовал ее подозрительность.

— Госпожа министр, я всегда был вашим союзником. Я лгал ради вас, я доставлял вам ваших врагов, я годами следил за Винченти и скрупулезно исполнял все ваши приказания.

У нее не было времени для споров.

— В таком случае докажи свою верность еще раз. Необходимо выполнить особое задание, и сделать это можешь только ты.

Стефани доставляло удовольствие смотреть на Торвальдсена, сейчас он напоминал выжатый лимон.

Они вылетели с базы Авиано на двух истребителях «F-16S». Она — на одном, Торвальдсен — на другом. Их самолеты летели следом за истребителями Малоуна и Дэвиса, но после того, как те совершили посадку в Самарканде, машины, несшие Стефани и Торвальдсена, продолжали полет — и приземлились в Кашгаре, на китайской территории, возле границы с Федерацией.

Торвальдсен ненавидел летать и, когда ему все же приходилось садиться в самолет, называл это неизбежным злом. А уж полет на сверхзвуковом истребителе — испытание особого рода. Стефани сидела позади пилота, на том месте, которое обычно занимает стрелок. Болтанка и пугающий рев на скорости свыше тысячи трехсот миль в час держали ее в напряжении в течение всех двух часов полета.

— Не могу поверить, что я на это решился, — простонал Торвальдсен. Его до сих пор трясло.

В аэропорту Кашгара их ждал автомобиль. Правительство Китая шло навстречу абсолютно всем просьбам президента Дэниелса. Кроме того, китайцев, по всей видимости, не на шутку пугал их сосед, и они хотели сотрудничать с Вашингтоном, чтобы выяснить, обоснованны ли эти страхи.

— Это было неплохо, — сказала Стефани.

— Вот мой завет: никогда, ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось, не летайте на этих штуках!

Стефани улыбнулась. Сейчас они ехали по Припамирью, уже по территории Федерации. О том, что граница осталась позади, можно было догадаться лишь по встретившему их приветственному дорожному знаку. Они поднимались все выше, минуя покатые, голые горные валы и столь же бесплодные долины. Стефани знала, что словом «памир» называется именно такой тип долин, где зимы долгие, а дожди редкость. Кругом в изобилии виднелись приземистые стебли полыни и карликовые сосны, а участки плодоносной почвы встречались редко. Почти необитаемый край, где лишь время от времени можно увидеть деревушку или отдельно стоящую юрту. Эти необычные сооружения не позволяли спутать горы Памира с Альпами или Пиренеями, где Стефани приходилось бывать вместе с Торвальдсеном.

— Я читала о здешних местах, — сказала она, — но еще никогда не посещала эту часть света. Тут так удивительно!

— Эли любил Памир. Он говорил о нем с благоговением, и теперь я понимаю почему.

— Вы хорошо его знали?

— О да! Я знал его родителей, а сам он был очень дружен с моим сыном. Когда они с Каем были мальчиками, Эли практически жил в Кристианборге.

Торвальдсен, сидящий на пассажирском месте, выглядел измученным, и Стефани знала, что вызвано это не только тяжелым перелетом.

— Коттон приглядит за Кассиопеей, — сказала она.

— Сомневаюсь, что Эли у Зовастиной. — Торвальдсен вдруг совсем сник. — Виктор прав: его, скорее всего, нет в живых.

После того как они миновали очередной горный проход и очутились в новой долине, дорога стала ровнее. Воздух здесь был на удивление теплый, вершины пониже стояли без снежного покрова. Да, природа благословила Центрально-Азиатскую Федерацию. Из справок, подготовленных ЦРУ, Стефани знала, что Федерация планировала осуществить в этой местности масштабные экономические нововведения: провести электричество, телефонную связь, водопровод и канализацию, кардинальным образом улучшить дороги. Та, по которой они сейчас ехали, являла собой наглядный пример: асфальт на ней выглядел новым.

Свеча с намотанной на нее золотой фольгой лежала в стоящем на заднем сиденье контейнере из нержавеющей стали. На современном скайтейле значилось только одно слово на древнегреческом: Κ Λ Ι Μ Α Ξ. Куда оно приведет их? Этого они не знали, но, возможно, какая-нибудь находка в горном убежище Эли Ланда поможет им найти ответ. Они приехали не безоружными. Американские военные выделили, а китайские власти разрешили провезти два девятимиллиметровых пистолета и запасные обоймы.

— План Малоуна может сработать, — проговорила Стефани.

Между тем мысленно она была согласна с предположением Коттона. Случайно, наобум завербованные агенты вроде Виктора ненадежны.

— Кассиопея небезразлична Малоуну, — сказал Торвальдсен. — Он не желает признаваться в этом, но так оно и есть. Я вижу это по его глазам.

— Я заметила, какой болью исказилось его лицо, когда ты сообщил ему, что она больна.

— Это одна из причин, заставлявшая меня считать, что у них с Эли может что-то получиться. Общая беда сближала их.

Они миновали еще несколько стоящих вдалеке друг от друга деревушек и продолжали двигаться на запад. Добравшись до развилки дороги, свернули на север. Через десять километров ландшафт стал более лесистым. Впереди, сбоку от плотно утрамбованной дороги, дальний конец которой исчезал в лесах, Стефани заметила воткнутую в землю сариссу. К копью был прикреплен небольшой знак с надписью «СОМА».

— Эли придумал подходящее название для этого места, — заметила она. — Прямо как у гробницы Александра в Египте.

Стефани свернула — и машина запрыгала по грубой каменистой тропе. Примерно с четверть мили тропа шла под уклон, виляя между деревьев, потом уперлась в одноэтажный домик, сложенный из толстых, грубо оструганных бревен. К двери избушки вело крыльцо с навесом.

— Такие домики не редкость на севере Дании, — прокомментировал Торвальдсен. — Неудивительно. Это было для него кусочком дома.

Стефани остановила машину, и они вышли в теплый полдень. На деревьях вокруг них не трепетал ни один листок. Стефани была уверена, что за этим лесом — снова горы. В небе над лесом парили орлы.

Дверь избушки отворилась.

Стефани и Торвальдсен обернулись одновременно.

На порог вышел мужчина — высокий, красивый, со светлыми вьющимися волосами. На нем были джинсы, ботинки и рубашка с длинным рукавом. Торвальдсен стоял неподвижно, напрягшись, но лицо его мгновенно смягчилось, когда он узнал такие знакомые черты.

Эли Ланд.

Самарканд

11. 40

Запах конского навоза и лошадей подсказывал Кассиопее, что ее держат неподалеку от конюшни. Помещение, в котором она находилась, напоминало гостевой домик, мебель была вполне пристойная, но без всякой элегантности: очевидно, она предназначалась для прислуги. Деревянные ставни на окнах отгораживали ее от мира, дверь была заперта и, скорее всего, охранялась. Когда ее вели сюда от дворца, Кассиопея заметила на крыше оборудованные посты с вооруженными часовыми. Попытка совершить побег из этой тюрьмы могла обернуться плачевно.

В комнате был телефон, который не работал, и телевизор, который ничего не показывал. Кассиопея сидела на кровати и размышляла над тем, что ее ждет. Ей удалось оказаться в Азии. Что теперь? Она попыталась переиграть Зовастину, используя ее слабые места, но не могла понять, насколько это удалось. В аэропорту верховного министра что-то встревожило, и она сразу потеряла интерес к пленнице, но Кассиопея, по крайней мере, была жива.

В замочной скважине заскрипел ключ, и дверь распахнулась. В комнату вошел Виктор, а следом за ним — двое вооруженных мужчин.

— Вставай! — приказал он.

Кассиопея сидела неподвижно.

— Выпендриваешься?

Он наклонился и тыльной стороной ладони хлестнул ее по лицу, сбив с кровати на ковер. Кассиопея тут же собралась и вскочила на ноги, готовая к драке. Мужчины позади Виктора подняли оружие.

— Это тебе за Рафаэля, — сказал ее тюремщик.

В глазах женщины кипела ярость, но она знала: Виктор делает именно то, чего от него ждут. Торвальдсен сказал, что он — их союзник, хоть и тайный. Поэтому она решила подыграть.

— Ты смел, только когда за твоей спиной стоят двое мужчин с пистолетами.

Виктор хохотнул.

— А кого мне бояться — тебя, что ли?

Она вытерла кровь с разбитой нижней губы.

Виктор подскочил к Кассиопее, схватил ее за руки и стал выворачивать их за спину. Женщина надеялась, что он знает, что делает, поэтому не стала сопротивляться. Наручники защелкнулись сначала на одном ее запястье, затем на другом. Повалив на пол, Виктор заковал ее ноги в кандалы, а потом перевернул на спину.

— Тащите ее, — велел он своим подчиненным.

Двое мужчин, подхватив Кассиопею за ноги и плечи, вытащили наружу и поволокли по дорожке из гравия по направлению к конюшням. Там ее, словно тюк, положили животом вниз на спину лошади. Кровь прилила к голове Кассиопеи, свесившейся к земле. Крепко привязав ее грубой веревкой, Виктор вывел животное из конюшни.

Виктор и еще трое молча шли рядом с лошадью по лугу размером в два футбольных поля, на котором паслись козы. По периметру этого огромного пространства росли высокие деревья. Вскоре они оказались в лесу, прошли по тропинке и через некоторое время вышли на лесную поляну. Здесь Кассиопею отвязали от лошадиной спины и поставили на ноги. Перед глазами у нее плыли круги, но вскоре зрение прояснилось, и она увидела два тополя, верхушки которых были пригнуты к земле и привязаны к третьему дереву. Веревки, тянущиеся от каждого из деревьев, лежали на земле. Кассиопею толкнули вперед, освободили от наручников и привязали к каждой ее руке по веревке. Затем с нее сняли и кандалы.

Раскинув руки в стороны, она стояла и думала о том, что произойдет, если два дерева освободить от их пут.

Из леса появилась еще одна лошадь — высокий длинноногий жеребец, на спине которого восседала Ирина Зовастина. На верховном министре были кожаные ботинки и стеганая кожаная куртка. Она оглядела открывшуюся ее взгляду картину, жестом отпустила Виктора вместе с остальными, а затем спешилась.

— Только вы и я, — сказала Зовастина.

Виктор вскочил на лошадь и поскакал обратно к конюшням. Сразу же после того, как они вернулись во дворец, Зовастина приказала ему готовить деревья. Это было уже не в первый раз. Три года назад именно таким способом она казнила человека, который готовил переворот. Не сумев перетянуть его на свою сторону, Зовастина распяла заговорщика между согнутыми деревьями, пригнала всех его единомышленников, заставив их наблюдать экзекуцию, и лично перерубила веревки. Когда деревья распрямились, тело было разорвано надвое. Одна часть туловища повисла на первом дереве, другая — на втором. После этого Зовастиной не составило труда обратить бывших комбатантов несчастного в свою веру.

Лошадь Виктора галопом неслась к конюшням.

Малоун ждал в подсобке. Виктор провез его на территорию резиденции в багажнике. Разумеется, начальнику личной охраны верховного министра никто не стал задавать вопросов, не говоря уж о том, чтобы обыскивать его машину. Как только машина оказалась в гараже дворца, Виктор выпустил Малоуна из багажника и снабдил дворцовой карточкой-пропуском. Узнать его могла только Зовастина, поэтому, сопровождаемый Виктором, Малоун беспрепятственно дошел до конюшен. Виктор уверял, что здесь он может ждать, ничего не опасаясь.

Вся эта история крайне не нравилась Малоуну. И он, и Кассиопея оказались на милости человека, о котором ничего не знали, кроме того, что, по заверениям Эдвина Дэвиса, до сего момента он считался вполне надежным. Оставалось надеяться, что Дэвис сумеет привести Зовастину в замешательство в достаточной степени, чтобы это подарило им столь необходимое время. У Малоуна с собой по-прежнему был пистолет. Весь последний час он сидел терпеливо и ждал. Снаружи не доносилось никаких звуков.

Конюшни были великолепны, под стать могущественному лидеру огромной Федерации. Когда Виктор привел его сюда, Малоун насчитал сорок стойл. В подсобном помещении, где он сейчас находился, хранились великолепные седла и другой высококачественный инвентарь. Единственное окно комнаты выходило на задний двор конюшен, и увидеть из него что-либо мало-мальски стоящее было невозможно.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒