Глава девятнадцатая

Лена ушла с шифровками к радистам. Сыновья отправились в школу. Теща Шандора пошла за покупками в магазины. Никто не мешал, можно было спокойно поработать.

Шандор разостлал на столе ватманский лист бумаги, достал тушь, рейсфедер: от швейцарских газет поступило много заказов. Закончилась Курская битва, линия фронта резко переместилась на запад — обо всем этом должны были рассказать карты.

Август сорок третьего года в Женеве стоял нестерпимо жаркий. Все окна в квартире Шандор распахнул настежь, а чтобы сквозняк не мешал работать, придавил углы ватмана тяжелыми предметами.

В это время в прихожей раздался звонок. Радо никого не ждал. «Принесла же кого-то нелегкая! » Но открыть-то надо. Мало ли что?

Нехотя Шандор поплелся к двери. Щелкнул замок. За порогом стоял человек, которого меньше всего сейчас хотел бы видеть Радо.

— Месье Радо! Какое счастье, что я застал вас! Неужели не узнаете? Ив Рамо! А точнее, Эвальд Цвейг Рамо.

Самодовольная улыбка блуждала по лицу Цвейга. Он мало изменился с тех пор, как Радо видел его в Париже: небольшого роста, такой же пухленький, холеный, с напомаженными бриолином черными волосами. Весь его вид — лицо, костюм, манеры — свидетельствовал о том, что Цвейг Рамо процветает.

— Проходите, господин Цвейг. — Шандор прикрыл за незваным гостем дверь и за те короткие секунды, которые были отпущены ему до разговора с Рамо Цвейгом, быстро прокрутил в уме то, что было ему известно об этом человеке.

Цвейг родился в Германии. Его брат — левый социалист Курт Розенфельд — действительно работал с Радо в Инпрессе в Париже с тридцать третьего по тридцать шестой год. Розенфельды — евреи, вынуждены были бежать во Францию после прихода Гитлера к власти. Нередко в Инпрессе появлялся и Эвальд Цвейг. Он и тогда был не в меру любопытен.

В Париже Цвейг быстро и ловко устроился, получил французское подданство, женился на богатой эмигрантке из Венгрии, но от него всегда «дурно пахло». Эти слова принадлежали Курту Розенфельду, его брату, который тоже сторонился его, особенно после того, как Цвейг Рамо стал сотрудничать в порнографическом издании «Пари секс апил».

И вот этот человек сидит, вальяжно развалясь в кресле напротив Радо, и ведет разговор в таком тоне, будто они давние приятели.

— Если я вам скажу, кто мои лучшие друзья, вы не поверите, — все с той же самодовольной улыбкой, не сходившей с его лица, разглагольствовал Цвейг. — Мои ближайшие друзья — мистер Аллен Даллес и Иосиф Сталин!..

Цвейг сделал паузу. Она была точно рассчитана. По истечении ее продолжал:

— Конечно, у вас есть все основания усомниться в моих словах. Однако это так, месье Радо! — Окинув взглядом обстановку, Цвейг заметил: — А вы, я вижу, не очень богато живете. Кстати, где ваша очаровательная супруга?

— Лена скоро придет, — односложно ответил Радо, мысленно прикидывая, что может быть известно Цвейгу о нем, Радо, сегодня.

— А дети здоровы? — спросил Цвейг, демонстрируя хорошую память.

— Дети здоровы. Они в школе.

— Послушайте, Шандор, а ведь я к вам по делу, — понизив голос, сказал Рамо Цвейг. — Я не случайно упомянул Аллена Даллеса…

— А кто это такой? — перебил Радо.

— Как, вы не знаете? — Цвейг изобразил на своем лице изумление. — Это представитель американских секретных служб в Швейцарии. Но, я надеюсь, вы знакомы с американским консулом Хагардом?

— А почему я должен быть с ним знаком, какое я имею к нему отношение?

— Ну как же?! Американцы и русские — союзники!

— Господин Цвейг, вы пришли не по адресу, — холодно заметил Радо. — Все, что вы говорите, меня нисколько не интересует, и если вы не прекратите этот разговор, я выставлю вас за дверь. Скажите прямо, что вам от меня надо?

— Послушайте, Радо. Вы вправе, конечно, не доверять мне. Мы с вами не виделись много лет. Возможно, вы думаете, что я остался таким, каким вы знали меня в Париже? Вскоре после того, как вы уехали из Франции, я стал работать вместе с моим братом. Скажу вам больше. Я знаю от Кента, что вы — советский разведчик.

Теперь настала очередь удивляться Радо, но в словах его прозвучало только недоумение.

— Кент? Кто это?

— Ну, полно же, Радо! Даллеса, может, вы и не знаете. Но Кента, который привозил вам деньги, вы не можете не знать. Дело в том, что Кент арестован. Мы сидели с ним вместе в концентрационном лагере Вернэ, куда я тоже попал за нелегальную деятельность. Он мне все рассказал о вас. Вот почему, когда мне удалось бежать из лагеря, я решил разыскать вас в Швейцарии. Во Франции сейчас делать нечего. Вся советская группа арестована. В Бельгии — тоже. Сначала я было пытался связаться с Центром через американцев. Меня принял американский консул, а затем и мистер Даллес. Но я понял, что американцы в этом деле мне не помощники, у них свое на уме…

«Это могло быть и правдой, — подумал Радо. — Могло быть… если бы я верил Цвейгу! Но я не верю! Откуда ему столько известно? »

— У меня сохранились информаторы, — продолжал Ив Рамо. — Есть ценные сведения, но я не имею рации, не имею кода, вот почему я пришел к вам.

— Да, все это интересно, господин Цвейг. Если бы я писал детективные романы, я бы воспользовался вашим рассказом. А так как меня интересует только картография…

— Вы мне не верите! — сразу скиснув, сказал Рамо Цвейг. — Жаль. Но если вам будет трудно, позвоните мне. Вот мой адрес и телефон. Американцы все же обещали мне помощь.

* * *

После ухода провокатора (Шандор не сомневался, что это был провокатор) было о чем подумать. Слежка, которую заметил Радо еще несколько месяцев тому назад, в последнее время резко усилилась не только за ним, но и за его сотрудниками. Недавно раздался телефонный звонок в квартире Сиси. Мужской голос попросил к телефону Бетхера. Когда Сиси спросила, что передать Паулю, когда он придет, абонент ответил, что это он может сказать только Паулю.

— Но кто вы, как ваше имя?

— Скажите, что звонил Фут, — ответил мужской голос с хрипотцой.

Сиси не знала никакого Фута. Через несколько дней снова позвонили. Тот же мужской голос, назвавшись Футом, попросил Бетхера. Пауль подошел.

— Господин Пауль Бетхер?

— Да.

— Говорит Александр Фут. Нам нужно с вами встретиться.

— Послушайте, это что, розыгрыш? Сначала вы морочили голову моей жене, теперь мне! Кто вы?

С другого конца провода раздались короткие гудки: трубку повесили.

— Нет, я этого так не оставлю! Я должна выяснить, что это за таинственный «Фут», который трезвонит нам. И существует ли он на самом деле? — Сиси взяла телефонный справочник.

В нем значилось имя Александра Аллена Фута. Тут же Сиси набрала номер.

— Александр Фут у телефона.

— Мистер Фут! С вами будет говорить господин Бетхер.

— Бетхер? А кто это такой?..

Сиси передала трубку Паулю.

— Послушайте, Фут, вы странно себя ведете. То вы хотели встретиться со мной, то вы внезапно вешаете трубку!

— Я хотел с вами встретиться?.. Послушайте, как вас там?.. Я никогда не хотел с вами встретиться и в первый раз слышу ваше имя!

— Тогда простите, произошла, очевидно, ошибка.

Бетхер повесил трубку.

— Это не он. Совсем другой голос, — сказал Пауль.

— Мне тоже так показалось, — согласилась Сиси. — Но надо о звонке сказать Альберту.

— Как знаешь, дорогая, — ответил Пауль.

Из провокационных звонков явствовало, что и гестапо, и швейцарская контрразведка вплотную подошли к группе Радо, пытаются установить всю их сеть и многое им уже известно.

Если Цвейг упоминал Кента, значит, Кент действительно схвачен гестаповцами.

Александр Фут рассказал Радо о странном письме, которое он получил от своей давней знакомой Агнессы Циммерманн из Мюнхена. Письмо было, по сути, анонимным. Напечатано на машинке, и пришло оно прямо на домашний адрес Фута, хотя раньше письма от Агнессы он получал через ее бернскую подругу.

Значит, адрес Фута известен гитлеровцам. На связь к Футу часто ходила Роза. Ее тоже могли засечь. Из Базеля исчезла Анна Мюллер. Удалось установить, что она брала визу для выезда в Германию в связи с болезнью жены ее брата Ганса. Анна из Германии не вернулась.

Враг со всех сторон обкладывал Шандора Радо и его сотрудников.

Арестованные в Германии, конечно, подверглись зверским пыткам. Чтобы выдержать их, надо было иметь железное тело, лишенное нервов…

Вот когда сказались те меры предосторожности, которые в свое время принял Радо, формируя группу бойцов-интернационалистов: каждый знал только то, что ему было необходимо по работе.

Ни Анна Мюллер, ни кто-либо из арестованных в Германии не знали ни его имени, ни псевдонима, ни адреса. Только Кент знал его адрес и настоящее имя, но псевдоним Радо ему тоже не был известен.

Самой большой опасности в то время подвергался Фут, считал тогда Радо. Фут знал многое, а его адрес — теперь это стало ясно — известен гитлеровцам. Футу надо было немедленно, хотя бы на время, исчезнуть! Обо всех своих соображениях Радо решил сообщить в Москву, посоветоваться.

Из Москвы пришла радиограмма:

«13. 7. 43. Джиму.

Нам стало твердо известно, что на встречи с вами вместо нашего курьера являлся агент гестапо и что, несмотря на вашу осторожность, они проследили вас до квартиры, знают ваше имя, а главное, что вы работаете на нас.

Приказываем: оставить квартиру за собой и уехать на 2—3 месяца из Лозанны под предлогом лечения.

Рацию убрать из квартиры, чтобы все было чисто.

Директор».

«7. 8. 43. Доре.

Ив Рамо — определенно агент гестапо. Нам ясно, что за его визитом скрывается гестапо. Мы этого ожидали и предупреждали вас. Он пытался определить, связаны ли вы с нами. Сейчас же подробно сообщите, что он хотел от вас. Что он знал о вас в Париже? Вы должны быть предельно осторожны, хорошо обдумывать каждое слово и каждый шаг.

Директор».

Выполняя приказ Центра, Фут тайно покинул Лозанну, выехал в курортный городок Тессин и остановился в гостинице «Асконе». О его местопребывании знали только Центр и Радо.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒